Текст книги "Ice Flower (СИ)"
Автор книги: Kisel_link
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 37 страниц)
Внутренне холодея, но, все же пытаясь хоть как-то поддержать разговор, Ася спустилась по лестнице вместе с коллегами. Она прошла мимо Модестаса, не сбавляя шага, и кинув его через плечо короткое «Через полчаса на квартире», села в ожидающий ее автомобиль.
Девушка попросила водителя отвезти ее во Дворец Спорта, по дороге лихорадочно соображая, что заставило литовца явится в Министерство.
«Он вообще должен быть в Грузии! Когда они уехали? Два, три дня назад? Сегодня пятница, значит…»
Ася схватилась за голову, внезапно осознав, что потеряла счет времени и пропустила назначенное неделю назад свидание. Теперь она поняла, почему Модестас был в таком бешенстве, почему решился прийти к ней на работу, несмотря на все связанные с этим риски. У нее не было для себя оправданий. Она так увлеклась работой и новыми людьми, что забыла о нем. Как такое вообще можно объяснить?
– Ася Андреевна, с вами все в порядке? – обеспокоенно глядя на нее в зеркало заднего вида, спросил водитель.
– Да, Дима, все хорошо, – с холодной вежливостью ответила Ася, – Я просто вспомнила, что не сделала одно важное дело. Не ждите меня, я не знаю, сколько это займет времени.
– Как скажете, Ася Андреевна, – проговорил водитель, паркуя автомобиль у входа во Дворец Спорта.
Когда Ася подходила к знакомому дому, Модестас уже ждал ее у парадной. Молча поднявшись в квартиру, они зашли в комнату.
– Где ты была вчера? – чеканя слова, первым нарушил звенящую тишину Модестас.
– Модя, не надо, не начинай, – вяло проговорила Ася в тщетной надежде спустить ситуацию на тормозах.
– Где ты была? – усиливая акцент с каждым словом, повторил капитан.
– Я была занята, у меня была рабочая встреча, которую нельзя было отменить, – начала оправдываться Ася.
– Рабочая встреча вечером? Ты меня за дурака держишь? – постепенно срывался на крик Модестас, – Ты просто забыла!
Ася отвернулась в сторону, и устало вздохнула.
– Ты забыла, потому что тебе все равно! Я считал дни до нашей встречи, примчался сюда прямо из аэропорта. Я ждал тебя здесь вчера четыре часа! Четыре чертовых часа! – орал капитан, окончательно теряя над собой контроль, – Я не могу тебе позвонить, я не могу прийти к тебе домой, я ничего не могу! Только ждать! Но тебе на это наплевать! Как же, ты же у нас слишком занята, решая мировые ядерные проблемы!
– Модя, мне жаль, что так получилось, – еле слышно проговорила Ася, продолжая смотреть в сторону.
–Ты даже не слушаешь! – возмутился Модестас, резко разворачивая ее к себе, – Просто ждешь, когда я закончу!
– Я слушаю… Просто это бессмысленно, – устало произнесла девушка, отрешенно глядя ему в глаза, – Ты проорешься, а потом будешь просить прощения. Как всегда. Давай время сэкономим.
Литовец отпустил ее и посмотрел с такой яростью, что Асе стало по-настоящему не по себе.
– Если бы на моем месте был Белов, ты бы прибежала как миленькая. С утра бы под дверью стояла! – зло проговорил капитан.
У Аси вспыхнули щеки. Он использовал запрещенный прием, ударил по самому больному.
– Если бы здесь был Белов, я бы вообще отсюда не выходила! – не задумываясь, выпалила она, обжигая его холодным взглядом.
Модестас вздрогнул и поморщился, как от внезапной боли. Ася увидела, как сжались его кулаки, как заходили желваки на шее от неконтролируемой злости. Внезапно капитан сорвался с места и вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Ася устало опустилась на тахту, подложив под себя ладони и уставившись на шкаф невидящим взглядом. Она не хотела его обижать, не хотела делать больно. Мысли о Сергее стали привычным фоном ее жизни, не видя его, она вполне научилась контролировать свои эмоции. Зачем она это сказала? Внутри не было горечи и обиды, была только пустота. Она просидела так какое-то время, не думая ни о чем и даже не пытаясь анализировать свой поступок, когда дверь так же резко отворилась, и в комнату ворвался капитан.
Опустившись перед ней на пол, он обхватил ее руками за бедра и опустил голову ей на колени.
– Ненавижу тебя, – процедил он сквозь зубы, мелко дрожа всем телом.
Ася погладила его по голове, запуская пальцы в мягкие волосы.
– Я знаю, родной, все знаю, – тихо проговорила девушка.
====== Глава 27 ======
Смотри же и глазам своим не верь,
На небе затаился черный зверь!
В глазах его я чувствую беду.
Не знал и не узнаю никогда,
Зачем ему нужна твоя душа,
Она гореть не сможет и в аду.
Я же своей рукою сердце твое прикрою.
Можешь лететь и не бояться больше ничего.
Сердце твое двулико – сверху оно набито
Мягкой травой, а снизу каменное, каменное дно.
Агата Кристи «Черная луна».
Начало августа выдалось для Аси сумасшедшим. До Олимпиады оставались считанные недели, и подготовка к выезду сборной уже велась активными темпами. Поэтому после трудового дня в министерстве, насыщенного изматывающими совещаниями, встречами и проектами, она спешила во Дворец Спорта, чтобы до поздней ночи заполнять бланки, подшивать документы, отвечать на официальные письма. Девушка не щадила себя, пытаясь все успеть и везде не опоздать.
– Зачем тебе это нужно? – удивлялась Нелли, когда в очередной раз ловила ее на крыльце, выбегающей из здания Министерства, – Ты вообще этим летом на пляже хоть раз была?
– Нелька, что мне на пляже делать? Людей пугать? – смеялась в ответ Ася, и на ходу целуя подругу, заскакивала в автомобиль, кидая водителю, – Во Дворец Спорта!
Ася и сама понимала, что загоняет себя, причем без всякой объективной на то причины. Она не могла не замечать, насколько ее работа в сборной была ничтожна и примитивна по сравнению с тем, что она делала в Министерстве. Но тем сильнее ей хотелось выполнить ее безукоризненно и в срок, самой доделать все начатое, возможно впервые в жизни довести дело до конца.
В условиях острой нехватки времени Ася довольно быстро приноровилась использовать все имеющиеся у нее в руках ресурсы и связи. Чиновники ГосКомСпорта теперь сами звонили ей и предлагали удобное время для встречи, присылали нужные документы и прощали неточности в заявлениях. К своему удивлению, девушка обнаружила, что чем холоднее и высокомернее она держится с ними, тем услужливее и предупредительнее они становятся. Благодаря новым контактам в МИДе процедура оформления документов на выезд проходила быстрее и проще, доступ к скрытым запасникам ГУМа позволил сшить форму спортсменам из импортного дышащего материала. Ася больше не бегала по инстанциям, не обивала пороги и не стояла в очередях. К этому нехитрому делу она без стеснения подрядила своего водителя, рассудив, что тому все равно скучно сидеть без дела.
В ее руках все горело и спорилось, все удавалось и работало. Парадоксальным образом, чем больше Ася на себя брала, тем сильнее кипела в ней энергия и уверенность в собственных силах. Она могла делать несколько дел одновременно, ничего не забывая и не допуская глупых ошибок. Девушка по-свойски болтала по телефону с советскими и зарубежными журналистами, расписывая план мероприятий для сборной, параллельно делая в блокноте наброски речи Корнеева к конференции в МГУ и жуя пирожок с мясом, заботливо оставленный на ее столе Модестасом с милой запиской «Съешь меня».
Следа не осталось от робкой девочки, которая год назад по десять раз переписывала анкеты спортсменов на выезд и по сто раз перепроверяла бланки, дрожащими руками кладя их на стол спортивным чиновникам. Где-то в коридорах Министерства остались все страхи и сомнения, и теперь, закаленная мидовскими акулами и воодушевленная поддержкой Корнеева, Ася точно знала, чего она стоит.
Для нее не было невыполнимых задач или неразрешимых проблем, кроме того, что было ей неподвластно в силу законов самой природы – отсутствия дополнительных часов в сутках и… Сергея Белова.
Он был единственным человеком, в присутствии которого Асины уверенность и бравада таяли как дым, уступая место дрожащим коленям, потным ладошкам и нелогичному, противоречивому, отчасти даже неадекватному, поведению.
Ася прилагала максимум усилий к тому, чтобы встречаться с ним как можно реже, особенно наедине. Она приезжала во Дворец Спорта в разгар вечерней тренировки и старалась без острой необходимости не выходить из кабинета, пока все спортсмены не разойдутся по домам. Вечерами, когда она слышала гулко разносящийся по коридорам одинокий стук мяча в зале, у нее не было сомнений в том, кто проводит там свою индивидуальную тренировку. Ася позволяла себе выйти только спустя полчаса после того, как этот звук стихал, будучи точно уверенной, что Белов уже ушел. Даже оставаясь с ним вдвоем в опустевшем здании Дворца Спорта, девушка чувствовала себя в своем кабинете в полной безопасности. Их отделяли всего несколько стен и несколько метров темного коридора. Нужно было просто пройти мимо раздевалки и тренерской, открыть тяжелую скрипящую дверь, шагнуть в неизбежность. Но она знала, что никогда этого не сделает, и сам он тоже не придет. Ася продолжала работать, вслушиваясь в ритмичные удары мяча, которые вторили звуку ее сердца, и методично приучала себя быть рядом с ним и не терять сознание.
Прекрасно понимая, что совсем избежать встреч будет невозможно, девушка каждый день детально продумывала свою манеру поведения на этот случай. В мыслях ей казалось, что она выбрала идеальную стратегию, на деле же это выглядело глупо, а зачастую даже абсурдно.
Политика избегания контактов несколько раз приводила ее в кладовку для швабр и на склад спортинвентаря, когда Ася, завидев Белова в конце коридора, резко сворачивала в первую попавшуюся дверь, в нелепой надежде, что он не заметил ее. Сидя на сетке с баскетбольными мячами и подперев руками подбородок, девушка смотрела в темноту и корила себя за трусость и нелепость своего положения.
«Ты взрослый человек, а ведешь себя, как школьница! Пусть он от тебя прячется! Это же твои слова!» – подбадривала себя девушка, вдыхая пыльный воздух кладовки.
Даже самой себе ей было трудно признаться, что на самом деле это были слова Кирилла, а она лишь примеряла их на себя, пытаясь поверить. Будто произнесенными вслух они вдруг станут реальностью.
Курс на игнорирование тоже показал себя провальным. Ася поняла это, когда однажды все-таки встретившись с Беловым в холле Дворца Спорта один на один, на ходу зачитавшись списком контактов немецких журналистов и не успев вовремя изменить направление движения или спрятаться. Подняв голову от документа, она увидела, что Сергей идет ей навстречу, и их разделяет не более пяти шагов. Она увлеклась, расслабилась, потеряла бдительность, и попалась. Времени и места для маневра не было, поэтому Ася, скользнув по нему мимолетным взглядом, демонстративно отвернулась в сторону и молча прошла мимо на плохо гнущихся ватных ногах. Белов остановился и проводил ее взглядом, наблюдая за внезапно изменившейся походкой девушки. Ася свернула за угол и, глубоко вздохнув, прислонилась разгоряченным лбом к прохладной крашеной стене. Ей хотелось удариться о стену со всей силы, чтобы вышибить из своей головы всю глупость и слабоволие.
«Молодец, Гречко! Вот сейчас был очень взрослый поступок!»
В ее «антибеловском» арсенале было много вариантов поведения, один нелепее другого, которые она применяла в хаотичном порядке, без логики и объективных причин. При вынужденных рабочих контактах Ася была с ним то подчеркнуто вежлива и холодна, то раздражалась и грубила, без всякой причины, то демонстративно бойкотировала, выходя из помещения сразу же, как только он туда входил, даже в разгар беседы с другим человеком. Ася не решалась взглянуть в глаза Сергею, будто боялась окаменеть от этого взгляда, поэтому о том, как он реагирует на ее сомнительные маневры, она могла только догадываться или фантазировать. Модестас же смотрел на весь этот калейдоскоп ее личин с опасением и жалостью, никогда не зная, чем все это может обернуться для него.
– Модя, перестань так на меня смотреть! – распекала его Ася, когда они оставались одни в ее кабинете.
– Как? – разыгрывал невинность капитан.
– Как на бомбу замедленного действия! – огрызнулась девушка, кинув на него суровый взгляд, – Я в порядке! В полном!
– Я вижу, – вздохнул Модестас, – Орешь только на меня все время, а так в порядке.
Ася поджала губы и обняла его за талию, упираясь в грудь подбородком и глядя снизу вверх.
– Но ты же простишь меня, да? – с улыбкой заглядывая ему в глаза, промурлыкала девушка, – Сейчас просто время такое, столько всего навалилось. Понимаешь?
– Будто у меня выбор есть, – проворчал капитан.
– Ну что мне сделать, чтобы ты на меня не сердился? – лукаво улыбаясь, спросила девушка.
– Ты знаешь, – улыбнулся в ответ литовец, проводя пальцем по ее губам.
– Прямо здесь что ли? – возмутилась Ася.
– Мы тихонечко… – прошептал Модестас, надавливая ей на плечи и заставляя опуститься перед ним на колени.
Девушка действительно стала более резкой и раздражительной. Не только с Модестасом, но и со всеми, кто ее окружал. Безумный рабочий ритм делали ее нетерпимой к лишним вопросам, просьбам, чужим ошибкам и любому промедлению со стороны людей, от которых зависел результат ее работы. В Министерстве, где коллектив состоял из крепких профессионалов, и все работало, как часы, это почти не проявлялось, зато баскетболистам сборной регулярно доставалось за разгильдяйство, невнимательность и просто глупые, не вовремя заданные, вопросы. Кто-то тушевался, кто-то реагировал спокойно, лишь удивляясь внезапным переменам в их маленькой переводчице. Некоторым ребятам такое поведение было не по нраву, и они огрызались в ответ. Модестас только и успевал тушить пожары, которые Ася устраивала то тут, то там.
Поймав спортсменов после тренировки в коридоре, Ася принялась раздавать забракованные ею анкеты Олимпийского комитета, сдабривая их своими едкими комментариями.
– Ваня, у тебя на каждой странице по восемь ошибок! Ты вообще в школу не ходил или у тебя мячом из головы все буквы выбило? – размахивая перед лицом Едешко испещренные красными правками листы анкеты, бушевала девушка.
Ваня робко принял у нее из рук плоды своих трудов и смущенно спрятал их в сумку.
– А ты? – поворачиваясь к Болошеву, продолжила Ася, – Может, определишься уже со своими родственниками? В анкете на выезд у тебя есть братья в Украине, в анкете для Олимпийского комитета уже нет! Они переехали или вовсе испарились?
– Ну, забыл, чего орать-то, – с вызовом ответил Саша.
– Аська, правда, что ты разошлась на ровном месте, – чувствуя приближение бури, вмешался Модестас, вставая между ней и Болошевым.
– А ты вообще бы не встревал, – еще сильнее заводясь, выпалила девушка, – Из твоего личного дела в анкету только дату рождения можно перенести без последствий для разрешения на выезд! Забыл, что было в Эссене?
Модестас капитулировал, опуская глаза, а Ася продолжила нервно перелистывать документы в руках.
– Так, Жара нет? Вот передайте ему! Там тоже черт ногу сломит, я не собираюсь в этом разбираться, – передавая его анкету Ване, произнесла девушка, и добавила, обращаясь к Белову и протягивая ему листок бумаги, но не поворачивая к нему головы, – Белов, у тебя в пятницу интервью, вот список вопросов от газеты.
И одернув руку от документа, как только он к нему прикоснулся, будто боялась заразиться смертельной болезнью, она резко развернулась и быстрым шагом направилась к своему кабинету.
Спортсмены медленно поплелись в раздевалку, рассматривая красные пометки в своих анкетах и сравнивая их с чужими. Паулаускас тоже направился за ними, но голос за его спиной заставил мужчину остановиться.
– Ты помнишь, какая она пришла сюда в прошлом году? – прислоняясь спиной к стене и глядя в направлении, в котором Ася только что ушла, задумчиво произнес Белов, – Такая открытая, смешливая, искренняя… Стала совсем другой за этот год.
– Да такая же, – сказал Модестас, ошарашено оборачиваясь на друга, который впервые за долгое время заговорил с ним вне площадки, – Просто на нее много навалилось сейчас.
– Поэтому она на меня злится? – переводя взгляд на капитана, тихо сказал комсорг, – Разговаривает сквозь зубы, в глаза не смотрит.
– Ей тоже не просто все это, Серый, – подходя ближе и дотрагиваясь до его плеча, произнес литовец.
– Никому из нас троих непросто сейчас, да? – глядя ему в глаза, сказал Белов.
– Я справлюсь, – стискивая зубы и опуская голову, сдержанно проговорил Модестас.
Сергей задержал на нем взгляд, а потом вдруг накрыл руками лицо и еле слышно застонал. Отрезвляющим потоком в голову хлынуло осознание, что погрузившись в свою обиду и зализывая свои раны, он совершенно перестал по-настоящему замечать ее. Видя в Асе лишь отражение своей боли, он не удосужился посмотреть глубже, не смог почувствовать за этой резкой манерой и нервными движениями ее борьбу с собственной горечью. Только сейчас, замечая в напряженных скулах капитана ту же боль, которая рикошетом била и по нему, он понял, что она на самом деле прятала за дерзостью и злостью.
Запуская пальцы в волосы, он резким движением убрал их назад и посмотрел на друга светлеющими глазами.
–Модя, я дурак, да? – поднимая прикрытые усами уголки губ, произнес он.
– Ну, вообще-то, да, – с улыбкой ответил капитан.
К последней неделе практики Ася уже чувствовала себя в Министерстве, как рыба в воде. Ее не просто слушали, ее знали, уважали, кое-кто боялся, а некоторые даже ненавидели. Корнеев говорил, что появление завистников и недоброжелателей – самый верный показатель успеха.
Начальник стал для нее особым человеком. Она восхищалась им, подспудно перенимая не только его профессиональные секреты, но и манеру вести переговоры, ставить себя с подчиненными и отношение к работе в целом.
На одном их последних совещаний Анатолий Андреевич уже не произносил ни слова, лишь наблюдая за слаженной и стремительной работой своих подчиненных. Зато Ася на пару с Антоном Сергеевичем под орех разделали всю линию критики приглашенного к участию в обсуждении протокола профессора юридических наук, которому оставалось только развести руками.
– Ну, товарищи, я уже и не знаю, что вам ответить, – хмуро потирая переносицу, проговорил профессор и встал, – Анатолий Андреевич, я умываю руки! С ними невозможно разговаривать!
Ася и Антон, которые провели почти все совещание стоя, почти синхронно улыбнулись и, не переглядываясь, отработанным движением хлопнули другу друга по рукам на уровне ниже стола, но победный жест все равно не остался незамеченным юристом. Недовольно хмыкнув, он засунул свой портфель подмышку и поспешил вон из зала заседаний.
– Громыко, эта девушка будет работать в моем отделе после института, – быстрыми ловкими руками собирая со стола разбросанные в пылу спора документы, проговорил Корнеев, кидая взгляд на Анатолия, – Вы подпишите мое заявление на распределение?
– Я-то подпишу, – задумчиво протянул Громыко, провожая взглядом направляющегося к выходу сотрудника, – Вот только боюсь у девушки на этот счет совсем другие планы.
– Это мы еще посмотрим! – самоуверенно заявил Корнеев и добавил, обращаясь к Асе, – Гречко, через десять минут выезжаем встречать делегацию из Вашингтона. Жду вас внизу!
– Я буду готова через пять! – бодро ответила Ася, складывая документы в портфель, и тоже направилась к выходу.
– Ася, зайдите ко мне, когда вернетесь, – тихо проговорил Анатолий, не глядя на нее.
– Хорошо, Анатолий Андреевич, – выходя из зала, ответила девушка.
Через несколько часов, Ася вернулась в Министерство и, доложив о своем прибытии через секретаря, вошла в просторный кабинет Анатолия Громыко. Он сидел за большим столом красного дерева и с неподвижным, ничего не выражающим лицом изучал лежащие перед ним документы. Лишь стремительно бегающие по строчкам глаза, да упавшая на лоб прядь волос, выбившаяся из аккуратной прически, выдавали в нем живого человека.
Он поднял на девушку непроницаемый взгляд и двумя руками убрал волосы от лица.
– Присаживайтесь, – холодно произнес он, откидываясь в кресле и скрещивая пальцы рук перед собой.
Ася села на один из стульев, стоящих с другой стороны стола и приготовила блокнот, чтобы записать очередное задание.
– Ваша практика в Министерстве подходит к концу, – скользнув взглядом по зажатому в ее руке карандашу, проговорил Анатолий, – Я хочу поблагодарить вас за работу. Антон доволен вами и напишет вам положительную характеристику в институт.
– Спасибо, Анатолий Андреевич, – деловым тоном произнесла Ася, – Мне очень приятно это слышать.
– Я показал вашу аналитическую записку с предложениями по мерам ОСВ на ближайшую пятилетку Министру. Он хочет с вами встретиться, – не меняя интонации и выражения лица, металлическим голосом проговорил Громыко.
Ася открыла рот и на мгновение перестала дышать. Ей пришлось облокотиться рукой о стол, чтобы не потерять равновесие даже в этом сидячем положении.
– Ему понравилось? – с трудом глотая воздух, прошептала она.
– Я бы не стал использовать именно это слово, – отозвался Анатолий, разглядывая свои скрещенные пальцы, – Скорее он заинтересован. Если быть точным, он сказал: «Покажи мне эту младшую Гречко»
У Аси закружилась голова. Сам министр иностранных дел, знаменитый на весь мир Мистер «Нет» заинтересовался ее работой, захотел встретиться с ней лично, увидел за ее мыслями что-то стоящее и важное. Это было больше, чем она могла мечтать, больше, чем мог мечтать любой рядовой сотрудник МИДа, не говоря же о студентах МГИМО.
– Он распорядился привезти вас к нам на дачу в субботу, – наклоняясь к столу и внимательно наблюдая за ее реакцией, сказал Анатолий, – В рабочее время у министра слишком плотный график.
– Да, я понимаю, – протянула Ася, все еще пытаясь осознать реальность происходящего.
– Я заеду за вами в четыре, – произнес мужчина, вставая из-за стола и отходя к окну.
– Я буду готова, – провожая его взглядом, сказала девушка.
В кабинете повисла тишина. Ася пыталась поверить в то, что это происходит с ней на самом деле, а Анатолий молча стоял у окна спиной к ней, засунув руки в карманы.
– Ася, у вас есть ко мне вопрос. Вы можете его задать, – глядя в окно, сказал Анатолий.
– Есть, – произнесла девушка, вставая, – Но я думала, вы не хотите на него отвечать.
– Если я не отвечу, вы придумаете ответ сами. Это будет хуже, – не оборачиваясь, сказал Громыко.
Ася внимательно оглядела мужчину со спины. Когда первый шок после полученной в театре информации прошел, она довольно быстро и ясно осознала природу его интереса к ней. Его давешнее смущение и нежелание говорить об этом воспоминании все эти дни после спектакля были явным доказательством ее догадки. Ася не была потрясена этим открытием, не испытывала ни волнения, ни возмущения, ни ответного интереса к этому человеку. Лишь легкое недоумение и естественное женское удовлетворение от знака мужского внимания. Ей льстило, что такой желанный для московских охотниц за женихами мужчина выбрал именно ее. Не давало покоя лишь одно – то, как это произошло.
Ася не строила иллюзий насчет своей внешности, прекрасно понимая, что она не из тех девушек, в которых влюбляются с первого взгляда, покоренные взмахом длинных ресниц или соблазнительным изгибом бедра. С ней никогда не знакомились на улице, не подсаживались за столик в кафе и не осыпали романтическими комплементами. Она покоряла мужчин другим, будто случайно захватывая в свой плен через легкость и непринужденность дружеского обращения, милые шутки и невинную игру намеков. Они не летели к ней, как к яркому, источающему пленительный аромат, цветку, а попадали в плен невидимой с первого взгляда тончайшей паутины, и выбраться из нее без потерь уже не могли.
Девушка понимала – чтобы ее полюбить, ее нужно хорошо узнать. То, что Анатолий заинтересовался ею, увидев лишь раз, казалось невероятным и весьма сомнительным.
– Почему вы не подошли ко мне тогда в театре? – так и не решившись спросить то, что действительно хотела, тихо сказала Ася.
– Я думал, вы выберете другой вопрос, – слегка разочарованно произнес Анатолий, – Это же очевидно. Вы были слишком юны. Что между нами могло быть общего? Да и за такое легко можно было получить пулю в голову от «девятки» вашего отца. К тому же мне самому требовалось время, чтобы убедиться, что увиденное мною не является лишь плодом моих фантазий.
– Что же вы увидели? – подбираясь ближе к заветной цели, не замечая, как он сам ее к ней подводит, спросила девушка, – Восторженную пятнадцатилетнюю девочку, которая плачет из-за сломанной куклы?
– Я увидел человека, стоящего вне системы, – поднимая подбородок выше, сказал мужчина, – Человека, рожденного и воспитанного в самом тоталитарном обществе в мире, в самой строгой и консервативной семье, связанного по рукам и ногам долгом, правилами, идеологией и режимом. И, несмотря на все это, способного летать. И я не ошибся. Вам удивительным образом удается развиваться внутри общества, используя его ресурсы, но при этом полностью попирая его нормы и саму его суть, ориентируясь на свою собственную, неочевидную другим систему координат. Для вас не существует правил, которые нельзя было бы нарушить, обстоятельств, которые нельзя было бы использовать, жертв, которых нельзя было бы принести во имя цели. Такие люди способны творить историю, Ася.
– Если я несколько раз и нарушила правила, то лишь по незнанию, – осторожно возразила Ася и смущенно добавила, – Или по глупости.
– Вы нарушали, и будете нарушать правила, потому что, на самом деле, для вас они пустой звук. Несмотря на всю строгость воспитания, вашему отцу так и не удалось вписать вас в какие-либо рамки. Его фиаско было очевидно, ведь нет ничего сложнее, чем бороться с воплощением самого себя, особенно если оно заключено в маленькой девочке.
– Вы описываете не самые лучшие человеческие качества, тем более для женщины. Чем же вас все это могло привлечь? – вглядываясь в его профиль, произнесла девушка.
– То, в чем другие люди видят хладнокровность и жестокосердие, я вижу силу и красоту. Нет ничего прекраснее морозного узора на стекле, не так ли, Айс?
– Вы знаете мое прозвище? – поднимая бровь, спросила Ася.
– Я все о вас знаю, – опуская глаза, произнес Анатолий, – Я наблюдал за вами четыре года. Видел, как вы взрослеете, все ваши успехи и поражения, видел, как вы совершаете ошибки, как падаете и встаете, чтобы идти дальше.
– Почему же вы ни разу за это время никак себя не проявили? – не понимала Ася, – У вас была масса возможностей, но вы даже не попытались хотя бы поговорить!
– Однако сейчас вы здесь, – оборачиваясь к ней, с полуулыбкой произнес Громыко.
– Это случайность, – улыбнулась Ася, отворачиваясь к окну и, на секунду задумавшись, добавила, снова переводя на него взгляд, – Ведь так?
Он ничего не ответил, лишь задумчиво посмотрел на ярко-голубое небо за окном, продолжая неподвижно стоять рядом с ней.
– Анатолий Андреевич… – дотрагиваясь рукой до его локтя, вкрадчиво произнесла девушка, – Вы же не могли предвидеть, что я попаду именно в ваш департамент.
Анатолий вздрогнул от неожиданного прикосновения и резко обернулся к ней. В его взгляде на долю секунды она увидела растерянность, быстро сменившуюся привычной апатией и холодностью. Он внимательно смотрел на нее, опуская взгляд ниже, разглядывая ее шею и плечи, и остановился на золотых часах, украшавших руку, которую она до сих пор держала на его локте.
– Вам нужно уменьшить браслет на часах, – едва касаясь ее тонкого запястья, задумчиво произнес Громыко, – Хорошие часы. Будет жаль, если потеряете.
– Вы не ответили, – накрывая ладонью браслет, и попутно неловко касаясь его пальцев, настойчиво проговорила Ася, вглядываясь в его лицо.
– Ася, давайте будем реалистами, – со вздохом сказал Анатолий, – Вы дурно учились в этом семестре. Вы пропускали лекции и не участвовали в научной деятельности факультета. Департамент Северной Америки – ключевое подразделение Министерства, сюда берут только лучших из лучших. Неужели вы думаете, что для этого достаточно притянутых за уши пятерок в зачетной книжке?
– Но мое имя было в списке, и вы не могли… – начала было говорить девушка, но осеклась и, поднимая на него суровый взгляд, произнесла, – А вы этот список составили.
– Ася, не нужно расстраиваться. Своей работой вы доказали право на эту стажировку. Цель здесь вполне оправдывает средства.
Но девушка его уже не слушала. Отвернувшись к столу и опираясь на него руками, она складывала в голове мозаику из фактов последнего полугодия, яркими отблесками всплывающих в памяти. Снисходительность преподавателей, отсутствие последствий пропусков занятий, легкость наказаний за проступки, ее имя в заветном списке… Неужели за всем этим стоял он? И все только ради того, чтобы приблизить ее к себе? Чтобы этот разговор стал возможным?
– Я так гордилась тем, что меня выбрали, – будто самой себе тихо произнесла Ася.
– Сейчас у вас есть намного больше реальных поводов для гордости. Вас выбрал Корнеев. Он впервые хочет взять на работу студента-практиканта. Это не мало, разве нет?
– Мне нужно идти работать, – холодно произнесла Ася, выпрямляясь.
– Я вас не задерживаю, – отозвался Громыко, провожая ее взглядом до двери.
В тот вечер Ася приехала во Дворец Спорта позже обычного и изрядно на взводе. Мало того, что беседа с Громыко задержала ее и теперь она не вписывалась в свой привычный график, рискуя разрушить весь детально продуманный план работы, так еще и мысль о его протекции выводила из себя. То, что она считала своим достижением, оказалось не более чем иллюзией, очередным зигзагом судьбы, который она не заслужила, а получила в подарок. Подарок от человека, который много лет тайно следовал за ней, ни разу не выдав себя. Осознание этого приходило постепенно и наводило на девушку ужас. Какие ее тайны стали ему известны? Как он собирается воспользоваться этой информацией? Что вообще можно ожидать от человека, который восхищается качествами, которые она сама в себе и других людях считает недостойными?
Ася чувствовала себя под прицелом и от этого злилась еще больше. Словно хищный зверек, загнанный в капкан, она внутренне шипела и скалилась, в напрасных попытках вырваться на свободу. Не было ничего удивительного в том, что ее сегодняшний визит во Дворец Спорта начался с вполне ощутимой стычки с врачом сборной, который опрометчиво попросил ее перевести список применяемых лекарственных препаратов для подачи документов в Олимпийский комитет.
–Сева, переведи сам, ты же знаешь язык, – не глядя, отмахнулась от него Ася, когда он перехватил ее пробегающей через холл Дворца Спорта.
– Там надо на немецкий, – настойчиво сказал врач.
– Ну что за бред? – нервно поглядывая на часы, нетерпеливо проговорила девушка, – Пиши на латыни! Я все равно не знаю, как перевести названия лекарств. Это технические узкопрофессиональные термины!
