Текст книги "Ice Flower (СИ)"
Автор книги: Kisel_link
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 37 страниц)
– А как же Кирилл? Разве я могу сейчас переменить решение? Все готово, даже приглашения на свадьбу уже напечатаны! – воскликнула девушка, с облегчением выливая на отца все свои сомнения.
– Я бы должен сказать тебе, ребенок, что ты дала ему слово, и отказаться уже не можешь. И это будет правда. Приглашения опять же, – медленно проговорил Андрей Антонович, – Но, если ты сомневаешься, если видишь для себя другой, более привлекательный вариант, то лучше решить это сейчас, чем потом всю жизнь сожалеть. Не будешь же ты выходить замуж из-за сотни клочков тисненого картона.
– Я не знаю, папа, – опуская глаза, сказала Ася, – Я уже ни в чем не уверена.
– Вот, что я думаю, – накрывая ее руку своей, сказал отец, – Анатолий блестящий ученый, член-корреспондент Академии наук, у него отменное чутье и великолепные дипломатические перспективы. Он умен и влиятелен. С ним ты достигнешь успеха намного быстрее, чем без него.
– Однако, он не смог получить должность в Вашингтоне в прошлом году. Ее занял Кирилл, – заметила Ася.
– Асенька, – всматриваясь в ее глаза, ласково проговорил маршал, – Я, наверное, не должен тебе это говорить, но в нынешней ситуации… Громыко снял свою кандидатуру с конкурса за неделю до принятия решения. И Кирилл об этом знает.
– Зачем он это сделал? – искренне удивилась девушка.
– Ему предложили другое место, – откидываясь обратно в кресло, ответил отец, – В конце года он едет советником-посланником в Великобританию.
– Он мне не сказал об этом, – задумчиво протянула Ася.
– Видимо, не хотел, чтобы это повлияло на твое решение, – предположил Андрей Антонович, – Если бы он участвовал в конкурсе, то получил бы эту должность. У Анатолия отличный послужной список, внушительные связи и, главное, потрясающие способности. Как дипломат и руководитель, он намного сильнее Кирилла. По крайней мере, сейчас.
– Почему же тогда, ты выбрал для меня именно Кирилла? – спросила Ася, пристально глядя отцу в глаза.
– Потому, что я знаю свою дочь, – улыбнулся маршал, – А еще люблю ее и желаю ей счастья.
– Папа… – девушка закатила глаза, всем видом демонстрируя, что ждет более конкретного объяснения.
– Зайцев хороший парень, – продолжил Андрей Антонович, – У него достаточно упорства, уверенности в себе и сил, чтобы сделать хорошую карьеру и дать тебе пропуск в мир большой дипломатии. Не так быстро и не так легко, как это мог бы сделать Громыко, но все же. Но главное его достоинство в том, что он способен тебя контролировать. Его внутренний стержень настолько крепок, что даже ты не сможешь его согнуть. Он поймает тебя, когда ты упадешь. А ты будешь падать, обязательно будешь.
– А Анатолий? – ловя взглядом каждое движение его глаз, спросила Ася.
– Громыко слишком погружен в себя, чтобы этим заниматься. Ты либо со временем прогнешь его под себя, либо обретешь полную свободу действий и безнаказанность, что по сути одно и то же, – рассуждал отец.
– Разве свобода это так плохо? – опуская глаза, проговорила девушка.
– Для некоторых людей плохо, – сурово ответил маршал, и добавил уже мягче, – Моей девочке нужен человек рядом, который сможет защитить ее от себя самой.
Ася тяжело вздохнула и опустила голову. Даже отец считает ее опасной. Чувствует в ней способность принимать жестокие решения, идти на жертвы ради цели, не задумываясь о цене. Знает в ней эту внутреннюю свободу, способную уничтожить все на своем пути, включая ее собственную душу. Знает, потому что сам такой же.
– Это сложный выбор, Асенька, я понимаю, – кладя ее тонкую руку в свою сухую жилистую ладонь, тихо сказал Андрей Антонович, – Поэтому не выбирай между ними, не оценивай их карьерные перспективы и будущие должности. Подумай, кем ты сама станешь рядом с каждым из них. Ты еще очень молода, твоя жизнь только начинается. И сейчас каждое твое решение определяет то, каким человеком ты становишься. Замужество не самоцель, а всего лишь средство достижения счастья. Выбирай не их, а себя.
– Спасибо, папа, – серьезно посмотрев на мужчину, сказала Ася.
– Должен же и твой старик на что-нибудь сгодиться, – улыбнулся в ответ маршал.
Накануне отъезда сборной в Мюнхен мама потащила Асю в ГУМ за покупками. Она была уверена, что девушке непременно нужно приобрести пару новых платьев, костюм для пресс-конференций, новые удобные туфли и еще тысячу мелочей, которые, конечно, в Мюнхене в строгом дефиците. Никакие убеждения в том, что у олимпийской сборной есть официальная форма, и сотрудники административного корпуса, к коим относится Ася, тоже обязаны придерживаться протокола, на Клавдию Владимировну категорически не действовали.
– Они оденут тебя кое-как, а потом ты на фотографиях будешь выглядеть, как колхозница в пиджаке с чужого плеча! Поверь мне! – уверенно рассуждала она, перебирая заграничные наряды в привилегированной двухсотой секции универмага.
Они вернулись домой только к вечеру, в сопровождении целого облака пакетов и свертков, которые Дима еле дотащил до квартиры.
– Куда складывать, Клавдия Владимировна? – спросил запыхавшийся водитель.
– К Асеньке в комнату несите! – скомандовала женщина, делая решительный жест рукой.
Ася стояла в прихожей рядом с матерью и с улыбкой наблюдала за тем, как Дима тщетно пытается протиснуться в дверь ее спальни вместе со всеми этими пакетами.
– Мама, все это не влезет в мой чемодан, – пытаясь спрятать улыбку, как можно серьезнее сказала девушка.
– Ася, точно! – всплеснула руками Клавдия Владимировна, – Новый чемодан забыли купить!
Ася рассмеялась и обняла маму.
– Придется работать с тем, что есть, – с улыбкой проговорила она.
– Я пойду, посмотрю прямо сейчас, может, и влезет, – устремляясь в комнату дочери, проговорила женщина, – А то вернемся, да?
Покачав головой, девушка направилась на кухню ставить чайник. После долгих и утомительных походов по магазинам они с мамой любили пить чай и обсуждать покупки, прикидывая, что с чем можно надеть и куда в этом лучше пойти.
Проходя мимо кабинета отца, Ася замерла в нерешительности. Сквозь закрытую дверь, помимо голоса маршала, до ее слуха доносился до боли знакомый баритон. Она ни с сем не могла его перепутать, но он принадлежал человеку, который никак не мог здесь находиться. Даже не пытаясь унять поднявшийся в ушах шум, Ася, будто на автомате, толкнула ладонью дверь и с гулко бьющимся сердцем без спроса вошла в кабинет.
При ее появлении мужчины замолчали и обернулись на нее.
Это действительно был он. Яркий, с тронутой легким золотистым загаром кожей, с ниспадающей на лоб тяжелой прядью светлых волос, еще более красивый, чем она помнила. Кирилл небрежно сидел на подлокотнике кресла, напротив отцовского стола, и внимательно смотрел на нее. Девушка замерла в дверях, молча глядя на него и внутренне холодея под прицелом его светлых глаз. Одного взгляда ей было достаточно, чтобы понять – он знает. В нем появилось едва уловимое, но так сильно меняющее весь облик, выражение страха и сомнения, которое она никогда не видела прежде. Даже когда они всей семьей так долго и волнительно ждали результата конкурса на должность в Посольстве, он сохранял уверенность и хладнокровие. А сейчас… Сейчас будто груз разочарования придавил его плечи и опустил уголки губ, сковал руки, которые не тянулись ей навстречу, чтобы обнять, а неподвижным тяжелым замком лежали на коленях.
Волна горячего обжигающего стыда охватила Асю, окрашивая щеки алым и сжимая горло. Нет, ей не было стыдно перед ним за отношения с Модестасом или за одержимость Беловым, в ее голове все это было слишком слабо связано с ее замужеством и будущим в целом. Ее предательство по отношению к Кириллу было намного глубже и тяжелее. Она позволила другому мужчине претендовать на его место в ее жизни, всерьез допустила мысль о возможности брака с другим. Она посягнула на основу, на казавшуюся нерушимой связь, которая давала им обоим силы и уверенность в завтрашнем дне.
Кто-то рассказал ему и об ее визите на дачу к Громыко, и о предложении Анатолия, и это был не отец. Он бы никогда так не поступил.
«Эмилия… Кто бы сомневался» – промелькнуло в голове у Аси.
Кирилл пришел сюда, уже зная обо всем. Поэтому и пришел, чтобы посмотреть на нее и убедиться в том, что ее ренегатство реально, чтобы поговорить с маршалом и узнать, насколько серьезно положение. Даже сейчас, в ситуации, когда весь его мир норовил рухнуть ему на голову, Зайцев сохранял здравый смысл и действовал спокойно и рассудительно. Вместо того, чтобы устраивать скандал, он предпочел поговорить с ее отцом.
Ася перевела взгляд на отца.
– А вот смотри, какого гостя к нам Аэрофлотом занесло! – нарочито весело произнес Андрей Антонович, натягивая улыбку, – Хоть бы предупредил, негодник!
Маршал встал из-за стола и вышел на середину кабинета, настороженно оглядывая застывших друг напротив друга молодых людей.
– Пойду, матери скажу, чтобы на стол собрала, – отходя к двери, проговорил отец, – А вы поговорите пока тут.
– Когда ты прилетел? – первой заговорила Ася, когда отец вышел из комнаты.
– Ночью, через Вену, – тихо ответил Кирилл и, вынув из внутреннего кармана пиджака яркую коробку, протянул ей, – Вот твой марципан.
Девушка подошла к жениху ближе и взяла из его руки конфеты. Он всегда привозил ей из поездок то, что она любит – из Австрии марципан, из Франции духи, из Италии вино. Даже сейчас он не забыл, как она неравнодушна к этим миндальным сладостям.
– Что тебе сказал отец? – вертя в руках жестяную сувенирную коробку с изображением Моцарта, вполголоса спросила Ася.
– Что решать тебе, – глубоко вздыхая и отходя к окну, проговорил Кирилл.
Ася стояла в двух шагах от него и не понимала, что ей делать. Хотелось броситься к нему на шею, обнять, поцеловать, сказать, что здесь нечего решать, что все это глупости, временное помешательство, очередная едва не совершенная ошибка… Но ноги будто приросли к полу, а слова застряли в пересохшем горле, из которого вырывалось лишь сдавленное затрудненное дыхание.
– Я прилетел на два дня, завтра обратно. Меня вызвали в Министерство для прохождения аттестации на должность второго секретаря. Она состоялась сегодня утром, – глядя в окно, ровным голосом проговорил Зайцев.
– Я поздравляю тебя. Ты заслужил это повышение, – тихо сказала Ася.
– Спасибо, – ответил он.
От этого сухого треска их голосов, от нелепой официальности и вежливости их беседы у Аси начало темнеть в глазах. Их близость, выращенная годами совместных планов и одинаковых стремлений, таяла также быстро, как свет заходящего солнца, постепенно покидающий сейчас комнату. Ее мир все еще держался на своей опоре, но она уже видела, как из казавшегося неразрушимым бетонного фундамента осыпаются мелкие камешки. Ася больше не могла этого выносить, не могла молча наблюдать за тем, как рвется эта связь.
– Кира, я отказала ему! Слышишь? Отказала! – воскликнула она, порывисто прижимаясь к его широкой спине и обхватывая его руками.
– Да, я знаю, – не оборачиваясь, проговорил Кирилл, накрывая ладонью ее руку на своей груди, – Это действительно то, чего ты хочешь?
Ася оторопела и отстранилась от него, с недоумением глядя в спину. Мужчина развернулся к ней и прямо посмотрел в глаза, дотрагиваясь теплыми пальцами до ее щеки.
– Айс, когда мы обручились, тебя несправедливо лишили права выбора, поставили перед фактом, – не сводя с нее внимательных голубых глаз, проговорил Кирилл, – Я хочу вернуть тебе это право.
– У тебя тоже не было выбора, – ответила девушка, опуская глаза.
– Это не совсем так, – снова отворачиваясь к окну, проговорил Зайцев, – Несколько лет назад мама попросила меня сопровождать ее на школьный спектакль, в котором играла ее протеже и ученица Оксана Кричевская. Ты знаешь, я не люблю самодеятельность, но отказать ей не мог. Давали «Онегина». Постановка была бездарной, актеры-десятиклассники – скованными и плохо знающими текст. На их фоне Оксана выглядела неплохо, но не до такой степени, чтобы увлечь зрителя. Все было скучно и пресно. Пока на сцене не появилась Татьяна.
Кирилл снова обернулся к ней, ловя взглядом украсившую ее лицо улыбку далеких, почти детских воспоминаний. Ася прекрасно помнила тот спектакль, и главную звезду их класса Кричевскую в роли Ольги, и Костю в роли Ленского, и свою Татьяну. Она вспомнила, как они горели этой постановкой, как репетировали без устали, задерживаясь в школе чуть ли не до ночи, пока вахтер не выгонял их с криками из актового зала. Спектакль вовсе не казался им бездарным, они считали его гениальным!
– Внешне ты совсем не походила на статную Ларину, скорее напоминала тощего взъерошенного воробья. Но зато вся твоя задумчивая отстраненность, серьезность взгляда и простота, с которой ты держала себя на сцене, так идеально сливались с текстом, что казалось, будто это роль написана специально для тебя. В тебе не было ни манерной жеманности, ни излишнего кокетства или сентиментальности, которыми так грешат молодые девушки и особенно начинающие актрисы. К концу спектакля я уже видел перед собой красивую смелую птицу, которая способна покрыть весь мир взмахом своего крыла, и ждет лишь момента, когда кто-нибудь забудет запереть дверцу ее клетки, чтобы улететь с первым же попутным ветром. Мне безумно захотелось стать для тебя этим ветром. Я подумал, как было бы здорово, если бы такая девушка смогла полюбить меня.
Зайцев медленно провел рукой по ее волосам, убирая прядь за ухо.
– Это было примерно за месяц до нашего официального знакомства. Тогда я еще не знал, что мне всю жизнь придется бороться за твою любовь, – тихо добавил он.
– Кира, тебе не нужно бороться, я и так… – торопливо заговорила Ася, чувствуя, как к глазам подступают слезы.
– Ася, я открываю для тебя эту дверцу, – перебил ее Кирилл, впервые за долгое время, называя по имени, – Ты свободна. Ты можешь лететь, можешь поступить так, как захочешь, как считаешь правильным для себя!
– А если я упаду? – сквозь слезы прошептала девушка.
– Аська, ну зачем ты… – целуя ее мокрые глаза и порывисто прижимая к себе, воскликнул Кирилл.
Несколько минут они неподвижно стояли, тесно прижавшись друг к другу. Ася плакала, а Кирилл зарывался лицом в ее волосы, пряча в них свой страх потери и собирая всю свою волю, чтобы не отступить от принятого решения.
– Мне нужно ехать к родителям, – тихо проговорил он, – Я у них еще не был.
– Я поеду с тобой! – воскликнула девушка, вытирая ладонью слезы.
– Нет, – спокойно, но уверенно ответил Кирилл, – Я поеду один.
Ася сидела в своей комнате за письменным столом. Она ничего не читала и не писала, просто сидела, положив руки на пустой стол, и смотрела прямо перед собой. Внутри было холодно, пусто и темно. Будто погас свет, который согревал ее душу, освещал путь, помогал принимать решения и двигаться вперед. Свет, который Кирилл забрал с собой, уходя сегодня из ее дома.
Вот она, долгожданная свобода. Бери и беги.
Можно ответить согласием на предложение Анатолия и уехать с ним в Великобританию, воспользоваться протекцией его отца, участвовать в заключении ключевых международных договоров десятилетия, возможно даже стать первой советской женщиной в дипломатическом ранге Полномочного Посла…
А можно бросить все и всех, и сбежать к Сереже. Спрятаться в его маленькой квартире, дышать запахом его кожи и ловить свое отражение в его любящих глазах. Или уехать с Модей в Литву, жить в маленьком домике в пригороде Каунаса и выращивать самые красивые в мире цветы, наслаждаясь горячими ночами и беззаботными солнечными днями. Забыть навсегда об угрозе ядерной катастрофы, оставить мужчинам право решать мировые проблемы и спасать сверхдержавы от взаимного уничтожения.
Теперь все дороги были открыты перед ней, все варианты доступны, каждый манил и дразнил по-своему. Вот только… Так ли уж все изменилось?
Ася подошла к окну и распахнула его настежь, вдыхая свежий вечерний воздух.
Если разобраться, что вообще такое для нее свобода? Если это возможность проявления своей воли, принятия за себя решений, самостоятельно делать выбор исходя исключительно из своих интересов и целей, то такая свобода у нее была всегда. Ася мысленно оглянулась на свою жизнь, пытаясь припомнить случаи, когда ее к чему-то принуждали, навязывали чужие цели и идеалы. И не смогла. Всю жизнь она делала, что хотела. Девушка сама выбрала себе профессию и ВУЗ, в котором училась, сама увлеклась фигурным катанием и сама же потом приняла решение оставить спорт, сама захотела работать в сборной, она сама решала с кем дружить, что носить, что есть и как себя вести. Отец никогда не навязывал ей свое мнение, по сути, он только предлагал готовые решения, а в ее власти было, принимать их или нет. Даже когда он познакомил ее с Кириллом и сказал, что видит в нем для нее хорошую пару, он не настаивал, а только предложил. Она сама захотела встречаться с ним, не потому что так считал нужным отец, а потому что Зайцев ей просто понравился.
Так за чем же она так истово гналась? За тем, что и так было все время у нее в руках? Не только внутренняя свобода, независимость от этических и моральных норм, навязываемых обществом, но и свобода воли, были у нее всегда, но она почему-то не замечала этого. Отец всю жизнь поддерживал ее выбор, и даже когда оспаривал, то почти всегда в конечном итоге уступал. А когда маршал принимал по отношению к ней жесткие решения, то Ася, в свою очередь, почти всегда понимала, что они справедливы и воспринимала их, как единственно верные, почти свои. Ее ограничивали только немногочисленные внутренние барьеры, которые она тоже определила для себя сама.
Только сейчас Ася начала понимать, насколько Анатолий был прав. Она в любой момент могла отменить свадьбу, могла выбрать любую жизнь, любое будущее. Но не сделала этого. Потому что не хотела. Потому что она сама выбрала себе эту жизнь, это будущее и этого мужчину, лучшего из лучших. И потому, что по-своему любила его.
Эта мысль ударила в голову так внезапно, что Асе пришлось схватиться руками за подоконник, чтобы не потерять равновесие. Это была не та любовь, от которой дрожат руки и подкашиваются ноги, не та, которая туманит разум и делает слепым, не страсть, не помешательство, не болезненная зависимость или роковое влечение. Но все же, это была любовь. Она приняла форму глубокой душевной привязанности, спокойного ласкового чувства, истинной близости духовно похожих людей, настолько плавно и мягко сливаясь с Асиной сущностью, что та даже не замечала ее, воспринимая, как часть себя. Эта любовь не лишала ее покоя, не заставляла сердце биться чаще, но давала ощущение уверенности в себе и в завтрашнем дне.
Свобода оказалась не нужна ей без него, она теряла смысл, всю свою притягательность, если Ася не могла разделить ее с ним. Мысль о том, чтобы потерять Кирилла, показалась невозможной. Захотелось срочно, сию же минуту, вернуть внутрь себя этот теплый свет, чтобы не выпустить его уже никогда.
Ася резко развернулась и рванула к выходу. У двери она вдруг остановилась, задумчиво положив руку на дверной косяк.
А что если Анатолий прав и в другом. Что если Кирилл слишком плохо ее знает, чтобы объективно оценивать? Если разочаруется, узнав, на что на самом деле способна его маленькая девочка? Они были знакомы не первый год, но дни и недели, которые они провели вместе за это время, можно было сосчитать по пальцам. Он все время был в разъездах, а она все время была чем-то или кем-то увлечена…
Ася повернулась спиной к двери и прислонилась к ней, тяжело наваливаясь всем телом и закрывая глаза.
Она сама себя переиграла, поставила себе шах и мат.
В этот момент в дверь резко толкнули снаружи, так что Ася чуть не упала, чудом устояв на ногах.
– Ребенок, ты чего, забаррикадировалась что ли? – приоткрывая дверь шире, спросил отец.
– Нет, пап, я просто… – промямлила девушка, не находя, что ответить.
– Вот, держи, – не стал допытываться маршал и протянул ей большой желтый конверт, – Кирилл оставил. Забыл тебе передать, наверное. Мне сказал, что это вроде как свадебный подарок.
– Спасибо, – тихим голосом ответила девушка, забирая конверт.
– Вы что решили-то в итоге? – опуская глаза, почти смущенно проговорил Андрей Антонович, – А то мы с матерью не знаем уж, что и думать.
– Папа, я сейчас не готова об этом говорить, – ответила Ася, не сводя взгляд бумажного пакета в руках.
– Хорошо, я понимаю, – на удивление легко согласился отец и вышел из комнаты.
Ася подошла к столу и положила на него конверт. Он оказался не запечатан. Стараясь не поддаваться волнению, девушка не спеша села и аккуратно достала его содержимое. В пакете лежала увесистая стопка больших цветных фотографий. На снимках был запечатлен среднего размера особняк с окружающей его просторной террасой и белыми колоннами по центральному фасаду. К дому вела каменная дорожка, разрезающая темным полотном потрясающе зеленого цвета газон, украшенный аккуратно подстриженными декоративными кустами. Ася, как завороженная, рассматривала фотографии, медленно перекладывая их из одной стопки в другую. Следом за снимками фасада дома пошли изображения его внутреннего убранства. Вот гостиная, с широкими белыми диванами, наполненная игрой солнечного света, проникающего сквозь многочисленные окна. Вот кухня, с таким количеством утвари и резных шкафчиков, что Ася даже не представляла, как все это можно использовать. Вот ванная комната, с такой огромной ванной, что туда можно было бы поместиться даже втроем. Все было сделано со вкусом, все мелочи, включая светильники, ковры, картины, портьеры сочеталось между собой, создавая единую картину законченного интерьера. Все здесь было исполнено так, как они вместе мечтали, часами в деталях обсуждая свой будущий дом и его обстановку.
Он сделал это для нее. Подготовил дом, в котором они будут жить после свадьбы. Сделал, не зная, что его невеста способна предать его в самый последний момент. Не зная, кого на самом деле он собирался взять в жены.
Ася тяжело вздохнула, чувствуя, как мечты ускользают сквозь пальцы, и винить в этом, кроме самой себя, было некого. Она взглянула на последнюю фотографию в стопке и замерла, затаив дыхание. Это была спальня ее мечты. Просторная, светлая, с огромной кроватью украшенной бесчисленным количеством подушек, изящной гардеробной и туалетным столиком, о котором она ему все уши прожужжала. Но все это было лишь обрамлением, фоном для главного украшения комнаты, которое бросилось Асе в глаза и заставило перестать дышать. Прямо над кроватью, во всю стену висела гигантское составное панно с изображением покрытого кристалликами льда нежного розового цветка.
«Он знает! Знает достаточно, чтобы любить!» – улыбаясь фотографии, внутренне ликовала девушка.
Ася вскочила и опрометью бросилась на кухню.
– Папа, мне нужна машина, – с порога выпалила она, – Я поеду к Зайцевым!
– Бери, бери, коли нужна, – ошарашено ответил отец, и крикнул ей вслед, когда она уже была в прихожей, – Ты замуж-то по итогу за него выходишь или как?
– Выхожу, выхожу! – весело выкрикнула в ответ девушка и захлопнула за собой дверь.
Через пятнадцать минут Ася уже стояла под дверью квартиры семьи Зайцевых, нервно постукивая каблуком об пол. Она робко позвонила в звонок, не зная, кто откроет, и что она будет говорить. В голове все перепуталось, эмоции радостным вихрем вытеснили все правильные слова и аргументы.
Дверь открыла помощница по хозяйству Лариса.
– Кирилл дома? – не здороваясь, выпалила девушка и, не дожидаясь ответа, рванула по знакомому маршруту к комнате жениха.
– Дома, – вяло ответила помощница, глядя ей в след и, не спеша вытирая руки об передник.
Ася без стука ворвалась в комнату Кирилла и застала его сидящим на диване с книгой в руках.
– Кира! Я хочу выйти за тебя замуж, – с порога воскликнула она, сияя лучистыми глазами.
Мужчина вздрогнул от неожиданности, но довольно быстро обрел присутствие духа, и неспешно встал ей навстречу.
– Почему ты так решила? – подходя к девушке ближе, спросил Зайцев.
– Я хочу, чтобы рядом был человек, который поймает меня, когда я упаду, – выдохнула Ася.
Кирилл улыбнулся ей и, встряхнув рукой челку, будто выметая из головы все сомнения и страхи, протянул к ней руки. Ася бросилась к нему и крепко обняла, вдыхая, такой знакомый, такой близкий аромат его французского одеколона.
– Кира, ты должен знать. Я очень виновата перед тобой, я… – прижимаясь щекой к его груди, заговорила девушка.
– Не нужно, Айс. Я не хочу, чтобы ты передо мной оправдывалась, – перебил ее Кирилл.
– Но ты не понимаешь, – поднимая на него взгляд, проговорила Ася, – Я совершала дурные поступки. Я знала, что делаю дурно, но все равно продолжала делать. Я хуже, намного хуже, чем ты думаешь.
– Я тоже не святой, – грустно улыбнулся Зайцев, – И моя вина перед тобой не меньше.
– Неужели ты тоже… – будто самой себе, тихо протянула Ася.
Зайцев не дал ей закончить мысль, нежно обхватив ладонями ее лицо и закрывая рот поцелуем.
– Я признаю свои грехи, и прощаю тебя за твои, – почти шепотом проговорил он, вглядываясь в ее лицо.
– Все измениться после свадьбы, я тебе обещаю, – преданно глядя на него, сказала девушка.
– Айс, ты, наверное, единственный человек на земле, который воспринимает свадьбу, как крещение, – улыбнулся Кирилл и покачал головой, – Она не сотрет твоих прошлых ошибок и не сделает тебя лучше, лишь соединяет нас.
– Она не сделает, а ты сделаешь, – упрямо произнесла Ася, – Рядом с тобой я стану лучше. Теперь я это точно знаю.
– Для меня ты всегда была и будешь лучшей, – ласково ответил Кирилл, – Потому что я вижу больше тебя. Так всегда было и всегда будет.
На следующий день Ася поднялась ни свет ни заря. Сна не было ни в одном глазу, а приятное возбуждение, которое обычно бывает у детей накануне праздника, кололо бока и щекотало пятки, заставляя вылезать из постели и скорее бежать навстречу этой прекрасной жизни.
Самолет олимпийской сборной в Мюнхен должен был вылетать в два часа дня, а рейс Кирилла на два часа раньше. Ася собиралась отправиться в аэропорт вместе с женихом, чтобы проводить его и после этого уже приступить к своим обязанностям секретаря сборной.
Все было готово. Собранный заботливыми мамиными руками голубой чемоданчик стоял в углу у двери, готовый к путешествию. На дверце шкафа висел форменный костюм администрации сборной.
«Сдалась все-таки», – подумала Ася, проводя рукой по жесткому рукаву и живо представляя себе мамино недовольное лицо, когда она гладила для нее этот костюм.
Незаконченным оставалось только одно дело. И девушка не хотела уезжать, не завершив его.
Ася села за стол и, положив перед собой чистый лист бумаги, принялась писать:
Дорогой Анатолий Андреевич!
Не буду скрывать, что Ваше предложение меня заинтересовало и заставило о многом задуматься. Я признательна вам за внимание и участие, которые вы ко мне проявили. Несмотря на это, я вынуждена отказать вам. Надеюсь, вы найдете в себе силы не осудить меня за это решение, как не осудили за все ошибки, которые стали вам известны. Я поступаю так исключительно ради себя. Понимая все возможности и блестящие перспективы, которые я теряю, отказываясь от союза с вами, я делаю выбор в пользу человека, рядом с которым я смогу стать лучше.
А.
Закончив писать, Ася пересчитала письмо и, утвердительно кивнув самой себе, вложила его в конверт. Получилось немного официально и многословно, но, в конце концов, это был ее первый опыт ставить точку в отношениях, а не делать это чужими руками или сбегать без оглядки. Для первого раз неплохо.
Написав сверху его имя, она позвонила вниз и попросила водителя подняться.
– Отвезите в Министерство, передайте через охрану личному секретарю товарища Громыко, – передавая конверт, давала она наставления сонному Диме, – Анатолию, не Андрею. Не перепутайте!
– Не перепутаю, Ася Андреевна, – проговорил парень, борясь с желанием зевнуть.
– Хотя… – задумчиво протянула девушка, не выпуская из рук конверт, за который уже схватился водитель, – Это все не то… Лишние пустые слова. Подождите тут, я сейчас.
Она побежала обратно в комнату, а водитель уже уютно пристроился к дверному косяку, прикрывая глаза и надеясь воспользоваться этой паузой, чтобы еще немного подремать. Но ему не удалось даже лишний раз зевнуть, как Ася уже вернулась, протягивая ему запечатанный конверт.
– Вот, этого достаточно. Он все поймет, – говоря больше сама с собой, чем с Димой, произнесла девушка.
Через час письмо уже лежало на столе Анатолия Громыко. Ему не нужно было вскрывать его, чтобы знать, что в нем. Он видел ее мысли сквозь тонкую бумагу, чувствовал ее намерения в косом наклоне аккуратного подчерка, которым было выведено его имя на конверте.
Ничем не выдавая своего волнения, кроме напряженно изогнутой брови, Анатолий не спеша разрезал пакет канцелярским ножом и дотронулся тонкими длинными пальцами до выпавшей из конверта карточки из тисненого картона. Это было приглашение на свадьбу. На ее свадьбу.
====== Глава 30 ======
Бери мои желания, взрывай свои мосты.
Тебе мое сознание, за то, что мы на «ты».
Спасай от нежных лилий шипы свои
Касаясь их губами, – живи, живи!
Animal ДжаZ & МакSим «Живи».
В тот день в аэропорту было не протолкнуться. До вылета очередного олимпийского чартера на Мюнхен оставалось еще более трех часов и спортсмены еще даже не начали прибывать, но у входа в здание аэровокзала уже дежурили неравнодушные болельщики, желающие поприветствовать своих кумиров перед важными соревнованиями. В сторонке, сверкая красными галстуками и пестрыми букетами летних цветов, торжественную линейку репетировали московские пионеры.
Наблюдая из окна автомобиля за нетерпеливо переминающимися с ноги на ногу любителями спорта и раскрасневшимися от волнения лицами детей, Ася почувствовала всю масштабность предстоящего события. Это был не просто турнир, это был большой спортивный праздник, затрагивающий сердце каждого человека, и она тоже была к нему причастна.
– Это и твой праздник, – будто прочитав ее мысли, произнес Кирилл и сжал ее руку на своем колене.
Машина подъехала к служебному входу с торца здания, предназначенному для чиновников и правительственных делегаций. В пустом холле охранник проверил у них документы и пропустил сквозь стеклянные двери в просторный зал ожидания. Здесь все было сделано для того, чтобы важные персоны могли провести время перед полетом с привычным им комфортом – мягкие кожаные диваны и кресла, свежая пресса на вычищенных до блеска журнальных столиках, услужливые официанты, прохладный кондиционированный воздух.
Поджав под себя ноги, Ася удобно устроилась на диване рядом с Кириллом, который уже заказал для них кофе и горячие рогалики. Зайцев прилетел всего на пару дней, поэтому багажа у него не было, а дипломатический паспорт сводил к минимуму всю бюрократическую процедуру прохождения границы. Торопиться им было некуда.
