Текст книги "Перигелий (СИ)"

Автор книги: katsougi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

– Мда, – задумчиво произнёс он, – неувязочка.

Лужица впереди не выглядела болотом. Просто большая грязная лужа после обильных дождей. Дождики-то лили в некоторых провинциях, но Какаши не задумывался, в каких именно, а мог бы догадаться. Вокруг же сухо. И в лесу под копытами не хлюпало, и воздух не пах сыростью. Он скакал-скакал, а впереди грязь. Он и подумал, что может просто пересечь её, а отмыться потом, потому как грязь всегда вверх из-под копыт летит, как бы аккуратно лошадка не бежала. Сперва коняшка сопротивляться пыталась, сказать, что впереди земля неустойчивая, а Какаши настоял. Лошадь – она существо подневольное, к тому же, устала сильно, как бы много ни поглотила волшбы кудесницкой. Она и прыгнула в болотце и уже на пятом шаге завязла. А пока Какаши пытался создать чары, укрепляющие землю, топь животинку вниз потащила. Лошадка заржала испуганно, забилась, рискуя наездника утопить раньше себя, да только напрасно всё. Чем сильнее билась, тем скорее погружалась. Какаши с неё тогда сиганул и, не дожидаясь, пока и его ноги в трясину попадут, при помощи той самой волшбы, которой всю дорогу пользовался, почти истощив свои силы, выскочил на твёрдую землю.

Теперь он смотрел на лошадку, уже из сил выбивающуюся. Больше, наверно, от страха, чем от усталости. Какаши в неё столько влил, что до конца пути точно выдержала бы. А там Цунаде разрешила передышку сделать.

Время играло против. Пешим ходом ни за что до темноты не добраться. Да и верхом Какаши рассчитывал уже к самому вечеру достичь цели. Крестьянских лошадок покупать? Так они рабочие, толстоногие, быстро не могут. Да и до деревни дотопать – тоже время. Где она, ближайшая? Хоть знать бы.

Ничего не оставалось, как испытать, на что годны остатки кудесницких сил. Какаши поднапрягся, заклинание заговорил, сопровождая его пассами. Лошадка билась, когда её чары окутывать начали, только мешая спасителю.

– Да угомонись ты, бедолага, – попросил её Какаши.

Разумеется, лошадка ни слова не поняла. А когда почуяла, что её вверх тянет, а не вниз, словно воспрянула, ещё сильнее задвигалась. Кони – они разумные, дальше в опасность не полезут, сразу назад сдадут или вбок – смотря где путь чище. И лошадка, наместницким гарнизоном выданная, тоже назад метнулась. Какаши и оставалось-то только грязь под копытами кристаллизовать. Как только поднял животинку, сразу на затвердение переключился. Она и выскочила, и помчалась прочь, задрав хвост.

– Эээ, не-ет, – Какаши озадаченно затылок почесал и направил ей вслед лучик волшбы. Лошадка живо угомонилась, встала, низко свесив голову меж копыт, бока ходуном ходили. Вместо каштановой шёрстка угольно-чёрной стала, матовой. Так кони не выглядят. Вороные – они с блеском, а эта земляная. Как есть чудище из морских глубин. Какаши, не долго думая, в грязное седло вскочил, поморщился, мог бы и почиститься прежде, но ответственность гнала его дальше. Он рукой махнул: чего там, как прибудет в Малые Дождевики, так и помоется, и одежду почистит, и лошадку.

Он так и припустил, снова в неё силу вливая через холку. У лошадки будто ноги стальные, бежала и бежала. Сама будто спит, а ноги бегут. Нельзя на последнем рубеже сбавлять. Тут даже неумехи знали, что в финале надо поскорее. Как во всех скачках, когда ближе к финишу все только подстёгивают. Даже дурачки деревенские, и те лошадок подгоняли, наперегонки с односельчанами.

Как впереди деревенька выросла, Какаши сбавил. Заедут, пожуют чуток, попьют – и сразу в путь. Кони же без воды не могут. Падут посреди пути, даже усиленные волшбой. Замертво падут, до последнего вздоха выполняя приказы хозяина.

Лошадка выглядела жутковато. Во время пути после топи, на объезд которой они час угробили, коняшка подсохла и затвердела. Грива и хвост колтунами встали, шерсть как чешуя слиплась. Как есть чудище.

За чудище их обоих и приняли. Детвора как увидела их на дороге, близ домиков, так по домам и кинулась, вопя на все лады.

– Демон! – расслышал Какаши. – Дракон!

Чудные люди, драконов боятся. Иль не знают, что они думать могут по-человечески? Если тварь зубастая, это ещё не значит, что всех подряд жрать горазда. Хотя из-за сплетен народ напуганный, предпочитал верить во всё подряд. Может, и не до конца. А ну как правда? А вдруг возьмёт – да скушает.

Какаши со своей запыхавшейся лошадкой посреди деревни остановился, снова озадаченно затылок почёсывал.

– И что теперь? – спросил он у своей отважной спутницы.

Лошадка не ответила, только головой мотнула и фыркнула, счастливая только лишь от остановки. Какаши спешился, повёл её в поводу к ближайшему дому. Из окошка смотрел кто-то, а как заметил приближение, сразу шторку задвинул – и молчок.

– Эй, хозяюшка! – Какаши к ним в дверь задолбил.

Никакого ответа. Страху они нагнали знатно.

– Да не тронем мы вас, – заверил он. – Мне бы коня напоить и перекусить чего-нибудь.

Снова молчание. Деревня чудесным образом вымерла. Какаши вздохнул глубоко и задолбился с новой силой:

– Не демоны мы. Можете подойти потрогать, понюхать – да что угодно, только пустите.

Чудные, не знают, что ли, что будь он настоящим демоном, не остановили бы его ни стены, ни вилы с косами.

И тут лошадка фыркнула, голову высоко вскинула и посмотрел назад. Какаши отреагировал, туда же глянул и увидел селян с упомянутыми вилами и косами. Конечно, оружие это сомнительное, особенно против кудесника, но всё-таки оружие. А Какаши устал. И драться ни с кем не хотел. Более того, от наместницы по шее получит, если начнёт народ бить. Он снова затылок тронул, почёсывая его. До дырки, наверно, протёр. Да как ещё можно этот жест задумчивый изобразить.

– Люди добрые, – громко начал он, отойдя наконец от домика, на дорогу ступил, стараясь не наступать на кучки куриного помёта. Весь грязный уже, а всё равно брезговал. – Я усталый путник. Мне бы лошадку…

– Дракон! – один из селян руку вперёд вытянул и красноречиво пальцем указал, на своих оглянулся, ища одобрения. Зароптала толпа, мгновенно с земляком соглашаясь.

– Дракон, дракон… – покатилось в разные стороны.

– Да никакой я… – Какаши смекнул, на лошадку глянул. Она-то приучена людей не бояться. И вилы-косы ей не казались страшными. Она стояла и доверчиво смотрела на них, изредка хвостом помахивая. А хвост колом застыл, разделённый на две половинки. Верхом тряхнёт, а он об её ляжки – хлоп, со звуком неприятным. Да и удовольствия самой лошадке не доставлял. Она, бедняга, стояла и недоумевала, что это мух не получается отгонять?

– Дракон… дракон… – распалялась толпа, угрожающе наступая, выставив вперёд себя вилы да косы.

– Да не дракон это. Гляньте какой мелкий, – Какаши добродушно хлопнул лошадку по боку. Она всем телом вздрогнула, шкура как сама по себе двинулась, как мух сбрасывала.

Снова ропот. Поверили. Это хорошо. Это значило, что поесть и помыться им дадут за умеренную плату, а то и за так, посочувствуют их изморенному виду.

Не тут-то было. Рано Какаши начал ручки потирать. Люд ещё теснее встал и попёр фалангой. По одному, конечно, разбежались бы, а тут, при поддержке односельчан, боясь трусом прослыть, так и двигались. Потом один из них боевой клич издал, по-иному называя лошадку:

– Драконье отродье! Позор бабе, которая с чудищем спуталась!

Слухи налицо. Давно сплетенку-то пустили, будто бы Цунаде с драконом в кровати забавлялась. Да только не подумал никто, как дракон, такой большой, такого человечка маленького, который бы весь целиком ему на язык уместился, развратил?

– Убьём драконьего отпрыска, чтоб остальным не повадно было! – призыв к атаке.

– Эй… – вот тут Какаши растерялся. Если кинутся, отбиваться стопудово придётся, а тут и покалечить недолго. – Эй, сельчане! Да присмотритесь вы повнимательнее! Это ж конь обычный!

– Конь, сбратавшийся с драконом – тварь неразумная. Всех пожрёт, – уверенно заявил заводила, рукой махнул широким жестом.

– Да не дракон он. Просто грязный весь – вот, смотрите… – Какаши хотел по боку провести, расчистить клочок шерсти, хоть для этого пришлось бы лишние силы потратить, да не успел. Крестьяне заголосили пуще прежнего, в небо начали тыкать с воплями «дракон!», уже не такими отважными. Трусоват простой люд. Коли противник сильный и страшный – все врассыпную.

Они и ринулись врассыпную, кто куда. Кто до дома, кто за стог сена. Кто под навес за ящики, мотыги да лопаты. Все попрятались. Тут и Какаши голову поднял. Неторопливо, словно вразумляя крестьян: не тронет, мол, дракон. Запоздало понял, что как раз доказывает их выводы о смешенной крови.

Какаши ожидал чёрного дракона, потому как привык видеть его в Нижних Злыднях, хотя он ночку всего перекантовался и по своим делам полетел. Вместо чёрного он увидел коричневого дракона, тёмного, как старая бронза, только блеск не металлический. Шкура не то пластинами какими покрыта вместо чешуи, не то доспехи мудрёные. Глаза зелёные-зелёные, а на морде усы. Какаши дождался, пока он приземлится. Напуганная лошадка на дыбы стала подниматься да хрипеть от страха. А попрятавшиеся крестьяне, все, кто вообще в избу не убежал, любопытствовать начали, из своих убежищ выглядывать да пальцами тыкать.

– Драконов отпрыск-то, – молвил один из них, самый голосистый, – вон как папку своего встречает.

Дракон приземлился, оглядел всех грозным взглядом. Все смельчаки тут же снова попрятались. Видать, чудно ему стало, кто тут драконов отпрыск. Он быстро избавился от любопытства, навис над Какаши и произнёс:

– Какими судьбами, кудесник из Нижних Злыдней? Далеко забрёл.

– Кудесник? – тут же подхватил кто-то невидимый.

А за ним остальные:

– Откуда кудесник?

– Кудеснику и конь особенный нужен.

– Поди, свёл благородную кобылицу с драконом, чтоб остальных устрашать.

Дракон не обратил на болтовню внимания, но бдительности не потерял. Как только на них с косами да вилами пойдут, он первый развернётся и отпугнёт. Да хоть рёвом.

Коняшка так и рвалась, пришлось усмирять её чарами. Какаши и так истощил свой запас, а тут, право дело, на ерунду всякую тратиться приходится. Только когда лошадка успокоилась, Какаши заговорил:

– К Драконату я, с докладом и просьбой. Неспокойно на кордонах стало, наместница Цунаде собрала войско и остановилась на границе со страной Песков.

– Уж не войной ли она решила пойти?

– Да нет, что ты! Как можно? Никаких сведений нет, с чего бы в бой кидаться? А пока сквозь слухи правда прорвётся, много бед можно натворить. И она хочет разузнать, так сказать, из первоисточника. Выяснить хочет, что происходит в мире, если птицы больше не надёжные почтовики.

– Пропадают? – догадался дракон.

– Пропадают, господин мой. Птицы же. Бестолковые. Недавно вот одна и в Малых Дождевиках пропала. А на её месте невероятные слухи родились. До сих пор разгребаемся – никак уладить не получается. А тут опасность из-за границ.

– Наместник Гаара не станет затевать войну, – заверил дракон.

– Это, мой господин, мы и сами знаем, – подтвердил Какаши. – Только из соседних государств от лазутчиков наших тревожные вести идут. Да и Гаара никак не откликается. Встал гарнизоном на своей земле, прямо напротив нас, и на глаза не показывается.

Дракон задумался, а Какаши закончил мысль в надежде, что не придётся ему до Драконата мчаться. Лошадку в речке помоет – и в какую-нибудь деревню завернёт на целые сутки. В этой точно не позволят остаться. Тут крестьяне недоверчивые, они скорее коня зарежут, а Какаши прочь вытолкают.

– Еду я, стал быть, – Какаши затылок снова почесал. Скоро точно мозоль там натрёт такими темпами, – участия Драконата просить. Чтобы все вместе большие силы собрались и положили конец слухам и опасениям. Нам бы лидера вашего, чтоб главные поговорить могли. Когда просто солдаты собираются – оно всё равно не то. Тут дипломатия нужна. А у нас даже послов никаких нет. От песчаников ждали, да не дождались пока.

Всё сказал. Теперь дело за драконом. Что он передаст просьбу Драконату, Какаши ничуть не сомневался. Только имя его спросит, чтоб наверняка. Чтоб, если непредвиденное что, было на кого пальцем показать. Ведь драконы не только в Драконате заседали. Были и такие, как Орочимару. Хотя, судя по всему, он единственный сам по себе. Какаши тут же решил убедиться:

– Можно ли имя твоё услышать, мой господин? И убедиться, что ты драконатовский.

– Моё имя Какузу, – без колебаний ответил дракон. – Я половину своей жизни принадлежу Драконату. И сколько помню себя, никогда такой накалённой атмосферы не было. Хорошо, кудесник из Нижних Злыдней, я передам твой доклад-просьбу, а ты ступай своей дорогой, в Малые Дождевики всё равно только к ночи прибудешь.

Сказал, взмыл в небо и даже не оглянулся. Какаши как стоял на месте, вверх голову подняв, так и застыл, не веря. Неразговорчивый народ – драконы. Оно и понятно. Кому хочется на разговоры с людьми время тратить. Однако, потратить всё же придётся.

В конечном итоге, Какаши сделал вывод, что был несправедлив в своих суждениях. Скорее всего, дракон, дабы не терять времени, помчался прямиком к Драконату. Ни к чему они, любезности эти пустые. Сначала – дело.

А потом крестьяне повылазили. Осмелели, едва громадина улетела. Какаши наивно полагал, что хоть теперь-то они прислушаются, доказательства получив, что безвредные драконы. А они снова с вилами. Осмелели настолько, что аж бегом помчались, кто кого опередит и первым гостя подозрительного ткнёт до дырки.

Пришлось верхом вскакивать да мчаться прочь во все лопатки. Лошадка несчастная чуть не человеческим голосом плакала, тормозить пыталась, а Какаши не позволял. Снова вместо нормального корма потчевал её своей волшбой. И только тогда остановился, когда деревни и видно не стало.

– Вот это да, – он назад оглянулся, потом спешился. – Ну хоть речушку найдём, попоить тебя надобно.

А потом и травки пощипать можно, только недолго, ибо надо ещё успеть найти место для ночлега, с хорошей конюшней и кормёжкой, помимо травы да сена. Заслужила лошадка, не подвела. Как Какаши обратно приедет, попросит для неё недельного выгула, чтоб силёнок поднакопила. А то и выкупит, сам на ней ездить будет. Обычная кобыла, не такая горячая, как иные жеребцы, а фору любому из них даст.

Сакура прибыла уже затемно. Сходу дала разгон местным управителям, тыкая в их носы метрикой наместника Цунаде. Уж что-что, а эти-то опознавательные знаки они помнили. Им положено помнить все гербы и отметки знатных родов или высокопоставленных чиновников. Сакура и помимо Цунаде не являлась мелкой сошкой. Для неё индивидуально такой знак сделали, только пока не слишком широкого масштаба, потому и неузнаваем среди обычных служак. Цунаде ей и выдала свой для ускорения процесса. Сакура без перерыва скакала до ближайшей заставы, там дала отдых коню и сама прикорнула на несколько часиков. В такие вот неспокойные времена приходилось жалеть, что у человека нет крыльев. Волшбой, конечно, можно летать, только нерентабельно. Силы иссякают быстро, ибо тело человеческое – не пушинка, так просто его надолго в воздухе не удержишь. А чтобы в достаточной мере восполнить резерв, время нужно не меньше суток, а то и двух. По-хорошему – неделя, не меньше.

Сакура измучила коня и сама измучилась, зад уже квадратный стал от непрерывного давления на него всем упомянутым человеческим весом. Тут любой взвоет, не только тот, кто привык большинство времени на своих ногах проводить. Сакура готовилась принять пост государственный, а не военный, где по долгу требуется много сидеть в седле.

Едва она разобралась с правами, чиновнички местные перед ней заискивать начали, потому как положение наместника стократ выше их собственного.

– Ну? – Сакура грозно повела глазами по сторонам, уперев руки в бока, – где вы пленника держите? Давайте мне его сюда!

– Пленник… ты понимаешь, госпожа, – главный замялся, пальчиком бумажку ковырять начал, что перед ним на столе лежала, а Сакура нависала над ним грозовой тучей, – они, как это сказать, подозрительные были…

– Какие ещё подозрительные? Послы подозрительные? – она стала выглядеть ещё грознее. Сакура умела создавать нужный антураж, потому её и уважали кудесники, намного старше неё самой, принимали в свой круг и даже порой приглашали на вечеринки товарищеские, только она обычно отказывалась, ибо с такой разницей в возрасте у них вряд ли совпадают интересы. А если на вечеринке о работе да волшбе говорить, то какая же это вечеринка?

– Вели они себя больно нагло, – как будто оправдался чиновничек, – грудь колесом и угрозы явные.

– Да ни в жисть не поверю, чтобы послы из Песков станут гонор свой показывать при исполнении. Послы обязаны укреплять отношения, а не накликивать недовольство на свои головы. Подать мне сейчас пленников!

– Да-да, госпожа, конечно, как велите, – засуетился чиновничек. Мигом с места соскочил, как будто из тюрьмы выпустили – так расслабленно он выдохнул. И первым же за дверью исчез, а Сакура осталась тут одна, не считая неловко чувствующего себя помощника главного управителя. Он нервно покашливал и ёрзал на стуле. Сакура могла бы и на него рявкнуть, но он того не заслужил. Её дело – спрашивать с главного. А уж он потом с ответственных за ошибку взыщет.

Она отодвинулась назад. Выискивая кресло поудобнее, сразу таковое обнаружила. Видимо, для важных персон, которые, точно как она, являлись по не менее важным делам. Она села, но нервничать не переставала. Мало того, что боятся её незаслуженно, так как не своей метрикой она грозила, а наместницкой, она ещё и была голодна, рисковала подпортить репутацию неуместным урчанием живота. Она уже хотела что-нибудь у дёрганого помощника спросить, хоть какую-нибудь плюшку, не обязательно свежеиспечённую, как главный громко затопал по коридору. Она узнала цокот его кованых сапожек. Даже не сапог. Такие модницы обычно надевают. Маленький, заострённый к кончику сапожок в разных вилюшках и каблучки металлические, как подковки. А у этого ещё и мысочки были обиты, начищенные до идеального блеска. Только что мысок чуточку покруглее был и размер побольше, потому как мужицкая нога – не нога вовсе, а лапища. Сакура невольно украдкой со своей сравнила. Да если этот чиновничек её сапожок на свою ногу натянет, то это уже босоножки будут не только с открытым мыском, но и пяткой.

Он вернулся, но обратно на своё место за большим, заваленным бумагами столом не сел, остановился перед нею и начал раскланиваться:

– Всё готово, госпожа, скоро их сюда приведут.

– А чего не сразу?

– Так их энто… почистить надо. Темница-то – не хоромы царские.

– Что? – она на ноги взвилась, мигом позабыв об усталости. – Вы их в темнице держали?

– В подвальной, госпожа, – он руки принялся заламывать, вину чувствовал и поделать ничего не мог. Тут лучше сразу правду всю выложить. – Кто мог знать, что это персоны важные, коли вели себя, как хулиганы с улицы?

– Хулиганы? – она сперва не поверила, а потом опешила. Никогда не слышала, чтоб послы вели себя подобным образом. – То есть как?

– А вот так, госпожа. Сперва они вломились во врата и принялись права качать, а потом попытались у торговки фрукты отобрать, пару испоганили, остальное разбросали, кричали что-то вроде «дорогу важным людям!».

Сакура задумалась, пальцами за подбородок взялась и уточнила:

– А метрику вы их проверяли?

– Как не проверяли? Конечно, проверили, – заверил он. – Непонятная она – вот и кинули в застенок. Да они ещё и сопротивляться начали, грозить, что, мол, войной пойдут. Война – она-то страсть какая. Кому ж её хочется-то?

– Так чего тогда сразу в застенок? Тут сглаживать надо, а не усугублять. Если на посла напасть, он и информацию своему начальству предоставит соответствующую.

Они не успели ещё дальше нырнуть в обвинения и оправдания, не дошли до щекотливых подробностей, как в коридоре снова шаги послышались. На этот раз несколько человек.

– Ну вы хоть бы повременили с затенком-то, – упрекнула напоследок Сакура, полная негодования и досады.

Она ожидала увидеть посла Гаары, а узрела совершенно незнакомых людей. Выглядели они так себе. Благо, одежда не начала рваться от долгого пребывания под замком, да ещё в помещении столь сомнительном. Только всё равно от них несвежестью веяло. Охранники как явились с мордой кирпичами, так и стояли, вытянувшись по струночке, а главный поморщился от пробирающего запаха. Только быстро себя в руки взял и вернулся-таки за свой стол, перед лицом бумажкой помахал.

Сакура с полным недоверием таращилась на пленников, а они, понурив головы, на неё. Все видели, кто тут шика важнее. Наконец она оторвала от них взгляд и спросила у главного:

– Кто это?

– Послы, госпожа.

– Чьи? – она снова не поверила.

– Так это ж… песковые.

– Но Гаара не мог послать абы кого! На встречи государственного значения он самых близких кидает. А близкие – это его брат или сестра. Сестра пропала, остается брат. Я не вижу среди них господина Канкуро.

Не то чтобы она хорошо его знала. Лично-то они вообще ни разу не общались, только пересеклись разик, но черты лица, в точности переданные даже на холсте и знакомые всем видным чиновникам всех государств, никак не соответствовали тому, что она видела сейчас.

– Вы кто? – она повернулась к ним, встала, прошлась и застыла напротив, руки в бока. Не поморщилась даже, хотя аромат от долго немытых тел уже успел охватить всю комнату.

Главный из них, видимо, так называемый посол, руками развёл, готов был ниц пасть и выбивать прощение лбом по полу. Сакура не хотела доводить до такого. Всё это представление – напрасная трата времени, а где-то тут томится настоящий посол песчаного наместника.

– Так, метрику давай, – она протянула руку и тотчас же её получила из дрожащих пальцев.

Она внимательно рассмотрела каждый знак, каждую вилюшку, каждого вмонтированного в общую схему зверя. Лев сбивал с толку. Львы были на гербах только у высоких родов. Остальные щеголяли лишь львоподобными леопардами. Если хвост задран кверху, то это лев. Если вниз, но зверь с той же гривой, то это всё равно леопард. Ей стали понятны сомнения чиновника. Как завидел льва, так и насторожился. Но метрики такой он в жизни не видел. Её никто не видел. Только чиновник, видать, раскусил негодяев, посягнувших на имена господ. Сакура мгновенно простила ему всякое самовольство по отношению к этим шулерам и распорядилась вслух:

– Так, ведите их обратно, – и тут же объяснила. – Нет такого герба. Мошенники это. А за подделку государственных знаков полагается суровое наказание. Живо подготовить их к транспортировке в столицу!

– Пощади! Бес попутал! – главный из мерзавцев ухнул-таки на пол. За ним остальные посыпались. Пока они лбами пол подпирали, Сакура вовсе их из головы выкинула и вернулась к чиновнику, уже порядком смягчившись:

– Работу ты свою выполнил. Теперь ответь, где другие послы? Те, что с метрикой?

– Послы? – он задумался и выдал с неохотой. – Да, были тут ещё. Только никак не пойму, поддельные или нет. Больно метрика искусно выточенная.

– Подать их мне сюда! – рявкнула Сакура. – А этих – прочь!

Пленников живо увели, чиновник кинулся выполнять приказ. Испугался наместницкой кудесницы. Сакура глазами так и сверкала, картинно хмурилась и разминала кулаки – так оно быстрее получится.

– Вот как будто нельзя было сразу расписать, кто у вас тут под замком! – бросила она вдогонку, но вряд ли сообщение достигло адресата. Только помощник её слышал, а как взгляд перехватил, съёжился весь, чуть не трясся.

Сакура к нему развернулась, сразу уточнить решила:

– А тех, других, тоже в подвале держите? Послов? С наместницкой метрикой?

– Ну как можно? – подскочил он, – с гербом-то, со львом-то?

– А этих со львами в застенок кинули, – напомнила она.

– Так знаки необычные. Отродясь таких не видал. А те, другие, больно на настоящие похожи. Мы даже сверяли по записям – тютелька в тютельку.

– Раз всё сходится, почему заперли? Или не говорили они, что послы?

Кстати, а что они вообще говорили?

– Что они говорили? – подумала и тут же спросила Сакура.

– Ну… это ж…

– Хватит мяться! Что, вот прям так и скрыли, куда едут?

– Нет, госпожа, – помощник чиновника начал раскланиваться. – Говорили, что, мол, послы. Что к наместнице нашенской движутся.

– Документы у них в порядке?

– Да вроде как. Потому и не в застенке. Чревато, если господа-то важные.

– А чего не пропустили тогда?

– Так это ж… Госпожа наша Цунаде в отъезде. Неча делать там, без наместницы-то…

– Ой надое-е-ел, – протянула Сакура и плюхнулась в своё кресло. – Долго они там?

– Те господа в светлице дожидаются. А она подале будет, чем застенок-то.

Сакура подивилась, какие мудрые потоки мыслей у всех мелких чиновничков. Прямо-таки завёрнутые в несколько раз и трижды по-иному трактованные. Отсюда и выплывает вся эта путанка да проволочки.

– У вас тут поесть найдётся? А то больше суток в дороге, во рту ни крошки не было, – наконец созналась Сакура

– Обедать изволите? Я счас распоряжусь. Сию минуту, госпожа…

– Не надо мне никакого обеда. Мне бы что-нибудь, что можно на ходу съесть.

– Да как можно такой уважаемой даме на ходу-то кушать?

– Ой, и зачем я только спросила… – она отвернулась от него и расслабилась в кресле.

Только тогда помощник бегом выметнулся из комнаты. Пошёл, надо полагать, за угощением для видного гостя. Впрочем, Сакура не была против.

Цунаде встала ещё до рассвета. Да и легла она уже за полночь. Казалось бы, дел всего ничего, раз они просто стоят лагерем, а она находила всем, в том числе и себе. Она распорядилась разузнать, что на самом деле случилось со скотом, который, якобы, режут чужеземные захватчики. Наевшись сплетнями и их последствиями вдоволь, она уже ничему не верила. И, как оказалось, преступление армии Гаары не было таким страшным. Более того, оно вообще преступлением не являлось. Один из крестьян распустил свиней без присмотра, голов десять, они и разбрелись. А зверям что? Им и граница не преграда. Они знай себе идут, посматривая в землю – вдруг что вкусненькое попадётся. Крестьянину ущерб возместили в тот же день. Говорили, всадники выискивали, такие все собранные, аккуратные, видно, что из благородных. Скакали из деревни в деревню да спрашивали, у кого свиньи разбежались. А тут пострадавший с претензиями, что не всех собрал. Ему даже помогли остальных в кучу сбить, хотя они и сопротивлялись сильно, визжали и упирались, пока всадники их волоком за конями тащили. А за того хряка, коего зарезать пришлось да подать на обед наместнику Гааре, деньги заплатили. Не обманули, по той цене, по какой на рынке продают. И все остались довольны, хотя крестьянин сокрушался много, что хряк больно хорош, на племя хотел его пустить.

К утру, как раз к тому времени, как Цунаде встать соизволила, вернулись гонцы-разведчики, по обеим сторонам границы пущенные. Со стороны песков всё спокойно. Гарнизон тамошний как стоял, так и стоит, ничего не делает, зато другая весть никому не понравилась.

Цунаде вместе с остальными советниками подтянулась к докладчикам, от изнеможения едва на ногах стоящим, и переспросила:

– Сколько, говоришь?

– Да почитай все, – ответил один из них, самый молоденький, а от того самый смелый. Истоки смелости его понятны – не умудрён ещё опытом. А те, кто постарше, не любили плохих вестей приносить. Если есть на кого скинуть сию миссию, они скидывали.

– Несколько армий полных, – продолжал юнец, – самая маленькая из которых – человек тысяча. Судя по всему, госпожа, соседние-то страны, что послабже, струсили и подались к границам.

– Все сразу? – Цунаде хмурилась. – Неспроста тут всё.

– Разумеется, неспроста, – подхватил старший из советников. Он больше не советник, а советчик, что всегда правление всеми силами поддерживал. Хьюга Хиаши, у которого в воспитании ещё очень перспективный парнишка, проявляющий чудеса чародейства. Он тоже с армией поехал и где-то тут, в палатках для простых вояк перебивается. Сейчас все хорошие кудесники востребованы. Кого не призвали, сами пошли.

– Что думаешь, Хиаши? – напрямик к нему обратилась градоправительница. – Неужто сговорились за нашей спиной?

– Думаю, они сговариваться начали уже тогда, когда посла своего не прислали, – предположил Хиаши. – Что-то вероятно, отпугнуло их трусливые душонки. Неужто в сплетни о драконах поверили?

– И выходит, что, времени зря не теряя, – она хмурила и хмурила брови, – сразу же по соседям тревогу пустили? Не разузнав даже толком. Ну что за люди!

– Страх их понятен, – справедливо рассудил Хиаши. Дискуссия превращалась в диалог. Посланники, шатаясь от усталости, ждали своей очереди, боясь попросить о послаблении. – Они государства маленькие. Им важно первыми удар нанести, если что начнётся. А если в оборону уйдут, их и сомнут разом.

– А как же быть с договорами? Мир-то все заключали в своё время, – оппонировала Цунаде. – На бумаге их печати-то. Как же обязанность послать группу, разузнать в чём дело?

– Так это я понимаю, госпожа, ты понимаешь и каждый, кто здесь присутствует, а они от страха сразу за помощью ринулись друг к другу. Им, небольшим государствам, проще между собой объединиться, чем возле наших врат околачиваться.

– Тогда не будем торопиться с выводами. Может быть, они встали гарнизонами только для того, чтобы готовыми быть, – подытожила Цунаде и обратилась к вестникам. – Эй, что там ещё у них творится?

На этот раз слово взял один из тех, кто постарше. Помялся чуток и заговорил:

– Так они это, усиленно отряды к бою готовят. Как бы и правда не напали раньше времени.

– Что, так сразу и нападут?

– Как только сговорятся и время назначат, – подтвердил курьер.

Докладу стоило верить. Если опытные солдаты говорят, что всё похоже на разворачивание военных действий, то так оно и было на самом деле. У них глаз намётан. И лучше перестраховаться, чем потом жалеть о промедлении. Какой бы маленькой армия ни была, она способна смять всю первую полосу обороны, если противник не подготовлен.

– А что если нашего посла к ним командировать? – Цунаде тут же принялась искать иные пути.

– А ну как возьмут в плен или даже убьют? – не одобрил Хиаши, снова завладевая её вниманием. – Что тогда? Войной на них? А как же договора?

– Так они же первый шаг сделают.

– Всё равно это неправильно. Прежде всего, надо выслушать, а потом делать выводы.

– И без тебя знаю, – выговорила она. – Я совета спрашиваю, как лучше поступить.

– Совета? – Хиаши задумался, а потом не вполне уверенно предложил. – А что если наши послы будут с расстояния вещать? Спросят, что там у них назревает, потребуют объяснений. Ну и сами объяснят, какие тут у нас дела творятся.

– Это всё слухи виноваты, – Цунаде сердито застучала пальцем по столу. – Я знаю. И каждый, кто разум имеет, тоже это знает. Я даже не удивлюсь, что они все из-за драконов так всполошились. Ежели я с драконом в постели развращаюсь, а какой-то гигантский дракон всех цветов простой люд пожирает, да ещё каждого вестника перехватывают, а я, негодяйка, народ угнетаю рабством, не это ли повод для тревоги?