Текст книги "Столкновение (СИ)"

Автор книги: KaroT

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 44 страниц)

– Так, хватит! – прикрикнул худощавый мужчина, когда начался шум, перекрываемый звериным урчанием и, как в случае с вампиром, с него вмиг спала показная весёлость. – Мы не боимся, Мартин, просто привыкли действовать поодиночке, и потом Драко, как, собственно говоря, и все остальные дети, находится под носом у директора, а это, я тебе скажу, очень опасно. Не хватало еще, чтобы старик о чем-либо догадался. Но ты прав, нам надо поговорить с детьми и все обсудить, – и, повернувшись к Паркинсонам, спросил: – Натан, когда вы сообщите девочке, что живы? Дафна написала, что Панси находится в крайне подавленном состоянии.

– В Хогсмиде через неделю. Эван, напиши, пожалуйста, дочери, путь она постарается вытащить Панси развеяться, – светловолосый мужчина на это кивнул и нахмурился, поглядывая на прикрывшего глаза Мартина. Было видно, что Эван хочет о чем-то его спросить, но не решается. – Теперь надо что-то решать с вами, – устало произнесла леди Паркинсон и посмотрела на хрупкую женщину и огромного с пшеничными волосами мужчину.

– В принципе, можно провернуть то же самое, что и с вами, – задумчиво пробормотал лорд Гринграсс, взглянув на чету Паркинсонов. – Дамблдор будет думать, что Тёмный Лорд спятил, убивая всех своих приспешников, ну а…

– Ваша обожаемая змейка решит, что кто-то совсем обнаглел, раз прикрывается его личными слугами, – протянул Мартин. – Кстати, как там поживают два шпиона старичка?

– Вчера была показательная казнь, – передёрнув плечами, ответил лорд Гойл и поморщился. – Предположение, что «Лорд спятил», может оказаться верным. Он стал абсолютно неадекватен, особенно после первосентябрьского выпуска «Ежедневного пророка».

– Да, Мартин, хотел спросить, ты ведь был в курсе того, что случилось с Поттером? – Эван подался вперёд, вглядываясь в лукаво ухмыляющееся лицо вампира. – Раз еще летом намекал на то, что мальчишка скоро всем преподнесет сюрприз.

– Скажем так, я его очень-очень хорошо знаю, а вот он… принимает меня за другого человека, – Мартин потянулся и, блаженно прикрыв глаза, промурлыкал: – Гарри великолепен и действительно силён. Даже мне ни разу не удалось его «прочитать», а ведь в наше первое знакомство он еще не принял наследие и вообще был, мягко говоря, не в форме. А насчет откуда? Поспешив на зов сестрёнки, – вампир широко улыбнулся, глядя на леди Паркинсон, – я, прежде всего, решил изучить всех действующих лиц местной заварушки. Навестив одного своего дальнего родственника и пообщавшись с его сыном, узнал, что он был тайно влюблён в Гарри, но подойти стеснялся, вот я и воспользовался, так сказать, шансом: мальчика и всё его семейство тайно вывез из страны, а сам занял его место. Дальше дело техники и моего неподражаемого обаяния.

– Он еще и в Хогвартс умудрился пролезть… просто потрясающе! – проворчал сухонький старичок и хихикнул. – Дамблдор действительно стареет, раз под собственным носом не углядел… хоть и необычного, но все же вампира. Ладно, детки, всё это хорошо, но что будем делать дальше?

***

Гермиона пару секунд растерянно смотрела на второй по счету вспыхнувший пергамент и, в очередной раз проверив чистые листы и перо на наличие чар, но, как и раньше, ничего не обнаружив, недоумённо пожала плечами.

– Что за ерунда происходит?

– Гермиона, ты тут? – без стука ввалившись в комнату старосты Гриффиндора, Рон плюхнулся в кресло и, помахав перед собой рукой, выдохнул: – Ты задохнуться не боишься?

– А ты стучать не пробовал? – недовольно проворчала девушка и, взмахнув волшебной палочкой, избавилась как от сизого дыма, так и от разбросанного вокруг стола пепла. – Придется для особо забывчивых наложить чары на дверь, может, тогда кое-кто поймёт, что, прежде чем войти в чужую комнату, надо стучаться.

– «Кое-кто», это кто? – делая вид, что не понял намёка, протянул Рон и, склонив голову, принялся заинтересованно разглядывать склонившуюся над пергаментом подругу. – Думаешь, у тебя получится? Даже МакГонагалл не понимает, что происходит, а я вот согласен с Флитвиком…

– Ты о чём?

– Да вот об этом, – Уизли ткнул пальцем в пока еще целёхонький пергамент и, почесав макушку, спросил: – Ты вообще, чем полдня занималась?

– Искала кое-что в библиотеке и ещё… в отличие от некоторых, делала домашнюю работу. Между прочим, у меня завтра не только зелья и ЗОТС, но и древние руны, – глубоко вздохнув, Гермиона отложила пергамент, опасаясь, что после слов «… и появился дракон», он снова вспыхнет. Может, какой-то шутник наложил чары? Пусть только попадётся мне… Девушка подняла голову и взглянула на Рона. – Так что там профессор МакГонагалл не понимает?

Уизли закатил глаза и медленно, словно разговаривал с маленьким ребёнком, произнёс:

– Сегодня после случившегося на завтраке кое-кто рванул в библиотеку, а остальные принялись писать домой письма, но пергаменты вспыхивали. Наш декан предположила, что это работа какого-то шутника, и объявила, что когда он ей попадётся, то до конца года будет драить котлы и перебирать архив. Ну, а Флитвик сказал, что, скорее всего, это чары замка, ведь до недавнего времени о драконе и прочем никто не знал, следовательно, магия Хогвартса не разрешает об этом распространяться. Наш декан с ним вроде как согласилась, и они… то есть МакГонагалл, Спраут и Флитвик скрылись в неизвестном направлении, вот, – поигрывая бровями, закончил Рон.

– Это не лишено смысла, – после нескольких секунд тишины, задумчиво произнесла Гермиона и покачала головой: за размышлениями о недавних событиях и полным погружением в написание эссе она практически выпала из реальности. А ведь если подумать, то ни один свиток с выполненным домашним заданием не сгорел, следовательно, если бы она пораскинула мозгами, пришла бы к тому же выводу, что и профессор чар. Девушка вздохнула и принялась собирать сумку к завтрашнему дню. Когда необходимые свитки, перья и книги заняли своё законное место, Гермиона защёлкнула замок и подняла голову. – Как у вас дела? – спросила она, обратив внимание на смятое письмо в руках друга.

– Отец пока не пришел в себя, тетушка Мюриэль с её закидонами уже поперёк горла… как только мама её терпит? Билл обитает в съёмной квартире… ну а Джордж и Фред из своего магазина носа не кажут, – враз помрачнев, ответил Рон и, посмотрев на сложенный пергамент, засунул его в карман брюк.

– Я так понимаю, Нору восстанавливать не будете?

– Нет. Магии в камне и в дереве очень мало, так что сейчас от дома, вероятно, остался только пепел… Знаешь, вот когда начинаешь жалеть, что не живешь в родовом гнезде, – Рон грустно улыбнулся, – был бы шанс его восстановить, а так… – он махнул рукой и, взлохматив волосы, тяжело вздохнул. – Когда мы только узнали, что нападение благополучно состоялось и теперь жить в Норе не сможем, мама решила расконсервировать дом её родителей. Там до своей гибели жили Фабиан и Гедеон, он был их наследством, ну, а если не получится, поживём пока у тётушки Мюриэль или, в крайнем случае, снимем квартиру, а потом будем думать, что дальше.

– Ну, так это же хорошо… я имею в виду дом… – начала было Гермиона, но, увидев хмурое лицо друга, запнулась, – разве нет?

– Как сказать, было бы хорошо, если бы он был цел, а так… Мама в день гибели её братьев была у них вместе с Чарли и едва успела аппарировать, когда Пожиратели снесли защиту. Ну а… – Рон пожал плечами, – в общем, кое-какие вещи удалось спасти, а дом просто закрыли, тогда не было возможности его восстановить… сейчас её тоже нет, но и выбора-то не осталось.

– Почему? В смысле, дело не только в деньгах, ведь так?

– И в них тоже, но главное, у нас нет артефакта, чтобы очистить дом от остаточной тёмной магии, а если использовать чары, это…

– … малоэффективно, – закончила Гермиона. – А если спросить у Гарри?

– Артефакт должен быть родовым. Создать его, конечно, можно, но… нужен отец, – Рон снова пожал плечами, и на несколько минут в комнате воцарилась тишина. Уставившись в пространство отсутствующим взглядом, Гермиона медленно водила пальцами по столешнице и о чём-то усиленно размышляла, а Рон просто развернулся и, прижавшись щекой к спинке кресла, смотрел в окно. Что-что, а место проживания беспокоило его в последнюю очередь. Главное, что занимало все мысли в последние дни, отец, Гарри и молчание Дамблдора. Не к добру было это затишье. – Как думаешь, почему директор ничего не предпринимает? В газетах его смешали с грязью, а в ответ, тишина… – в который раз за прошедшую неделю спросил Рон. Он потёрся щекой о шершавую ткань кресла, тяжело вздохнул и повернулся к Гермионе. – Мне кажется, напали на Нору если не люди Дамблдора, то по его приказу… Ему точно не понравилось высказывание мамы и её уход из ордена и отец… все эти намёки Блэка… кстати! – резко выпрямившись, Рон подпрыгнул, – теперь, когда Хогвартс…

– … отвергнул директора, портреты могут многое порассказать, – девушка рассеянно улыбнулась, но тут же нахмурилась. – Я не понимаю… – как-то жалобно произнесла она, спустя несколько секунд, бездумно разворачивая и сворачивая пергамент, – зачем он это делает? Зачем его люди изображают Пожирателей, нам настоящих мало? Зачем коверкает жизнь Гарри? Зелья, чары, похищение… Чего хочет этим добиться? Что вообще происходит? – в сердцах отбросив от себя ни в чём не повинный свиток, Гермиона прерывисто вздохнула и уткнулась лбом в сложенные на столе руки. Поездка в Хогвартс-экспрессе стала своего рода новой вехой в её жизни, с этого момента начали рушиться все идеалы. Начиная с первого сентября, Гермиона только и делала, что думала-думала-думала и наблюдала, разбавляя размышления о Дамблдоре и войне выполнением домашних заданий; тревога за Гарри вылилась в отвратительный сон и плохой аппетит. Конечно, она улыбалась и иногда перекидывалась несколькими ничего незначащими фразами с сокурсницами, но напряжение всё равно оставалось, теперь еще Финниган… – Рон, надо МакГонагалл рассказать о Симусе, вряд ли Гарри это сделал. И вообще «людей директора» может быть сколько угодно, его будут защищать и не только на словах. Он опасен и что-то замышляет!

– Гермиона, успокойся, – Рон встал и, подойдя к девушке, положил ей руку на плечо. – Всё будет хорошо, вот увидишь.

– Да как ты не понимаешь? – вскинув голову, Гермиона повернулась и взглянула на друга покрасневшими глазами. – Он слишком влиятелен, и если всё, что, – девушка обвела рукой стол, на котором лежало несколько новых газет, – о нём пишут и говорят, правда, ты представляешь, насколько он силён, сколько у него влиятельных сторонников, не говоря уж о государственных постах, которые занимает?

– Думаю, Дамблдор не долго будет их занимать, – разделяя тревогу подруги, но стараясь особо её не показывать, Рон успокаивающе похлопал Гермиону по плечу, – против него, а значит, на нашей стороне, тоже немало влиятельных людей. Вон даже Министр перестал бегать перед ним на задних лапках, а Боунс… она, между прочим, не последний человек в Министерстве, так что успокойся. Гарри вернётся, и сегодня же вечером пойдём к МакГонагалл, расспросим Блэка, расскажем обо всём, что случилось в эти дни, о Финнигане… надо бы и его прихватить, морду сначала начистить, а потом… – едва слышно пробурчал Рон, но, услышав фырканье, изобразил «святую невинность» и, широко распахнув глаза, посмотрел на подругу.

– Тебе бы только кулаками махать, – слабо улыбнувшись, Гермиона покачала головой, – и я рада, что ты перестал цепляться к слизеринцам.

– А это здесь причём? – с искренним удивлением спросил Рон и сел в кресло.

– При том. Ещё на шестом курсе, если бы Гарри вздумалось куда-то отправиться вместе с Малфоем, ты бы устроил настоящий скандал, – Гермиона слегка прищурилась, глядя на недоумённо-моргавшего друга. – Хотя нет, на пятом, на шестом, в отличие от наших сокурсников, ты был поразительно сдержан, что очень радовало.

– Они не лезли ко мне, я не трогал их. Всё просто, – Рон пожал плечами. А что ещё можно было сказать? Прошлый год действительно был странным: слизеринцы ходили группами, первыми никого не цепляли и отвечали только тогда, когда их задевали. А если учесть, что ни Гарри, ни он сам не принимали участие в игре «достань мелких пожирателей смерти», то ему и не перепадало от змеиного факультета, ну, разве что иногда, так сказать, за компанию, когда оказывался рядом со «счастливчиками». – Мне кажется, в прошлом году их останавливал Малфой, а сейчас он и весь седьмой курс держится в стороне…

– … опекая только младших, – кивнув, закончила Гермиона.

Около часа друзья делились наблюдениями и соображениями по поводу поведения не только студентов змеиного факультета, но и остальных. Договорились и дальше присматривать за Лерье, поговорить о ней с Луной и, возможно, познакомиться поближе.

Анализируя происходящее вокруг, и припоминая «разговоры по секрету» между сокурсниками с начала учебного года, они пришли к окончательному выводу, который хоть немного, но успокоил: статьи здорово подорвали авторитет великого светлого мага столетия. И теперь, что бы ни случилось в будущем, Дамблдору уже не очистить своё имя, не стать снова кумиром детей или тем, кого боялись враги и уважали союзники, к тому же последних стало на порядок меньше. Для друзей стало очевидным, что произошедшее с Гарри стало катализатором или своего рода последней каплей, переполнявшей чашу терпения магов Британии. А после одного разговора, когда намёки и завуалированные высказывания в статьях Скитер нашли свое реальное подтверждение, это заставило на многие вещи смотреть иначе.

– Слава Мерлину, эту «волну» уже не остановить, – тихий голос Патил прервал перешептывания старшекурсников, собравшихся в этот вечер перед камином в гриффиндорской гостиной.

– Да… главное, чтобы не было хуже, – Гермиона отложила газету в сторону и взглянула на сокурсницу: всегда живое лицо Парвати сейчас напоминало застывшую маску. – Но я сомневаюсь, что всё в газете, истина. Мне кажется, в этот раз Скитер преувеличила… эти её намёки…

– Хуже вконец обезумевших «великих» магов, – Патил скривилась от отвращения, – дерущихся за власть, как две собаки за кость, быть не может! Но это вполне достойная «награда» деградирующему обществу, – Парвати обвела взглядом удивлённо-шокированные лица, чуть дольше задержалась на Томасе и тряхнула сжатой в руке газетой. – Эти намёки имеют под собой основания. Вот только доказать будет сложно.

– Думаю, здесь не место и не время обсуждать подобное, – произнесла Гермиона, быстро справившись с шоком, ибо такого жесткого тона ни разу не слышала у всегда весёлой девушки, но, столкнувшись со спокойным взглядом Парвати, вздохнула и взмахнула волшебной палочкой, установив чары секретности.

– Время и место не имеют значения, во всяком случае, для меня, – Патил кивнула в знак благодарности и отложила в сторону газету. – Мои родители ненавидели Англию, но вынуждены были переехать, когда нам с сестрой было по шесть месяцев. Что-то тянуло их сюда, особенно папу, но он сопротивлялся этой тяге, пока я не заболела. Индия славится своими целителями, пройдя кучу обследований, родители узнали, что на них наложены какие-то странные чары, они им несколько лет сопротивлялись, и именно поэтому «откат» ударил по старшему ребёнку. – Парвати на несколько секунд замолчала и, отвернувшись к камину, прикусила губу. – Спустя полгода к отцу кое-кто наведался, меня вылечили, а в английском министерстве магии, в отделе, куда большинству магов путь заказан, появился еще один должник «великого светлого» мага. Только вот незадача: через год отец погиб, и его долг перешел ко мне, но ещё больший прокол случился три дня назад, – девушка повернулась и ядовито ухмыльнулась, – в день совершеннолетия я приняла наследие, оно-то и разрушило все когда-либо злонамеренно наложенные чары.

– Если под «кое-кем» имелся в виду профессор Дамблдор, то твоя семья должна быть благодарна ему за помощь, – хмуро глядя на сокурсницу, произнёс Томас.

– О, гляди-ка, у защитника голос прорезался, – Парвати наклонила голову, разглядывая Дина как нечто экзотическое и редкое. – Благодарность, Томас, надо заслужить. А когда для достижения каких-то своих целей некто накладывает чары, а потом, изображая благодетеля, частично их снимает, положен Азкабан.

– Азкабан? Что же вы будете делать без профессора Дамблдора, неблагодарное вы племя? Он и его люди, единственные, кто сдерживает Того-Кого-Нельзя-Называть. Министерство и прочие дармоеды только путаются под ногами и строят козни, – прошипел Дин, подаваясь вперёд. Обведя замерших сокурсников гневным взглядом, Томас резко поднялся и прежде чем уйти, выплюнул: – Предатели!

– Плюс один, – произнесла Парвати так тихо, что её услышала только сидевшая рядом Гермиона. Девушка озадаченно нахмурилась, пытаясь понять, что имелось в виду.

– Что это было? – откашлявшись, выдавила из себя Лаванда, когда Томас скрылся из виду.

– Демонстрация отсутствия мозгов и собственного мнения, – отозвалась Патил и, усмехнувшись, приподняла бровь, глядя на вытянутые физиономии братцев Криви. – Кто еще желает высказаться по поводу единственного и неповторимого, всеми любимого и непогрешимого профессора Дамблдора? Прошу, не стесняйтесь, расставим все точки над «и» и перестанем друг перед другом изображать неизвестно что.

Тревожно хмурясь, Гермиона смотрела на огонь и не принимала участия в развернувшейся дискуссии, но когда в гостиной остались Рон, Парвати и она сама, девушка собралась с мыслями и начала расспрашивать Патил, дабы прояснить для себя некоторые детали. Разговор затянулся до глубокой ночи, и если бы не необходимость вставать на занятия, ребята, наверное, так бы и встретили рассвет, сидя в креслах.

– Пошли-ка на обед, а то я из-за всего этого зверски хочу есть! – выныривая из размышлений и «выдёргивая» из тяжелых дум подругу, Рон встал с кресла и с чувством потянулся. Гермиона, всё еще пребывая в мире воспоминаний, рассеянно кивнула, поднялась и молча пошла к двери. – О, и надо подсмотреть тренировку змей, – буркнул Уизли, выходя из комнаты и направляясь к выходу из гриффиндорской гостиной.

***

– Как ты умудряешься отлично летать, если из аппарации выйти нормально не можешь? И, кстати, когда научился-то? – отпуская руку шипящего проклятья Поттера, насмешливо поинтересовался Малфой.

– Спасибо за комплимент, – поднявшись с колена и отряхнув джинсы, проворчал Гарри. – В прошлом году. Мой наставник говорил, что подсознательно я сопротивляюсь перемещению, боясь снова оказаться не там, где нужно, поэтому теряю концентрацию и падаю.

– Из-за произошедшего на турнире? – стараясь казаться незаинтересованным в ответе, спросил Драко и оглянулся по сторонам: поляна, где они оказались, с трёх сторон была окружена деревьями. – Это и есть подземный ход? – раздвинув ветви низкорослого кустарника, растущего у подножья большущего валуна, он заглянул в темноту узкого лаза.

– Да, но пойдём по лесу, так гораздо ближе … если, конечно, ты не хочешь опоздать на тренировку, – Гарри одёрнул свитер, пригладил растрепавшиеся волосы, поправил на плече сумку с прихваченными книгами, чудо-кошельком и махнул рукой, призывая Драко идти следом. – И, да, скорей всего, из-за случившегося на турнире, – добавил он.

– Почему ты ушел из команды? – спустя пару минут ходьбы поняв, что продолжения не дождётся, спросил Малфой, переведя разговор в иное русло. Вообще ему много чего хотелось узнать, но в данный момент он просто старался отвлечься от собственных мыслей и переживаний, хотя подобный вопрос интересовал отнюдь не в последнюю очередь. – И, я не расслышал, что ты там пробормотал, когда мы выходили из библиотеки?

– «Я наследник и хозяин этого дома разрешаю моему гостю помнить всё, что произошло или стало известно в этой комнате», – с важным видом продекламировал Гарри. – Без этих волшебных слов ты бы ничего не помнил, и знаешь… – останавливаясь и придвинувшись к нему вплотную, выдохнул Поттер,– я едва поборол в себе желание сделать с тобой что-нибудь такое… этакое…

Не успел Драко хоть как-то отреагировать на возмутительное заявление, от которого почему-то бросило в жар, Гарри резко толкнул его к дереву и прижался губами к приоткрытому рту. Слегка приложившись затылком о ствол, Драко застонал (правда, отнюдь не от боли), упёрся руками в плечи Поттера и, вопреки желанию притянуть обнаглевшего любовника ближе, закинуть ногу ему на бедро, прижаться сильнее к гибкому телу, оттолкнул его от себя, разрывая дурманящий поцелуй.

– Всё же зря не сделал, – чуть задыхаясь, пробурчал Гарри и, развернувшись, как ни в чем, ни бывало продолжил путь. Он спиной чувствовал обжигающий взгляд серых глаз, слышал возмущенное сопение и едва сдерживался, чтобы не рассмеяться: всё-таки ошеломлённый, растерянный и сбитый с толку Малфой его до безобразия веселил. Но подобный поступок был чреват серьёзными последствиями, а Гарри хотелось ещё пожить, желательно, долго и счастливо. – А что касается квиддича… у меня сейчас куча дополнительных занятий, причем приходится некоторые предметы изучать заново, так что мне сейчас не до игры.

– И какие же? – Драко остановился, едва они вышли из Запретного леса, и прищурился, вглядываясь вдаль.

– Например, древние руны, да и латинский язык надо выучить, – Гарри тяжело вздохнул, вспомнив, что его ждёт в ближайшие часы. – Кажется, мы всё же опоздали, – пробормотал он, сощурив глаза и глядя на мелькавшие над квиддичным полем фигурки игроков.

– Не думаю, – тихо произнёс Драко и сделал несколько шагов вперёд, но, остановившись, медленно повернулся. – Да, спасибо за книги… и, Поттер, несмотря на столь приятное во всех отношениях совместное времяпрепровождение, впредь вне постели не смей ко мне прикасаться. Никаких объятий и прочих нежностей я не потерплю, ясно тебе? – жестко закончил он, прекрасно зная, как подобный тон действует на любовников.

– Хм… мне всегда казалось, что вне спальни кровать выглядит как-то странно, но если таковы твои условия… – Гарри ухмыльнулся и взмахнул волшебной палочкой: рядом с Малфоем появилась узкая тахта. – Ложе подано, – отвешивая шутливый поклон, произнёс он, – хотите присесть или желаете прилечь, дабы я имел удовольствие с вами попрощаться должным образом?

Прошипев под нос ругательства, Драко одарил холодным взглядом чуть ли не похрюкивающего от еле сдерживаемого смеха Поттера и, развернувшись, чеканным шагом устремился прочь. Он должен был догадаться: то, что действует на других, не действует на его нынешнего партнёра, и неизвестно, что тот еще выкинет. Только представив посреди школьного коридора трансфигурированную кровать, Драко застонал.

«Мордред! Надо держаться от этого сумасшедшего эльфа подальше», – от мелькнувшей мысли Малфой скривился, ибо совершенно этого не хотел. Ведь помимо всего остального Поттер являлся просто кладезем информации, вернее, эта его библиотека. Любой бы на месте Драко многое отдал, чтобы хоть глазком взглянуть на сокровища, собранные в ней, а все эти редкие зелья и мази… наверняка в замке еще и лаборатория имеется.

Проводив Малфоя весёлым взглядом, Гарри покачал головой и взмахнул волшебной палочкой: тахта вновь превратилась в сломанную ветку. Потянувшись и подставив лицо скупым солнечным лучам, Гарри зажмурился и вдохнул пьянящий аромат осеннего леса. Щебетание птиц, шелест ветра в кронах деревьев, запах упавшей листвы всегда успокаивали его, приводили мысли в порядок, но сейчас что-то тревожило, что-то выбивалось из общего фона… Поттер напрягся, резко обернулся и, прищурившись, начал вглядываться в полумрак Запретного леса. Вдруг словно какое-то огромное животное выдохнуло и повеяло холодом. Внутри Гарри всё заледенело, тяжелый запах крови ударил в ноздри, в груди начало зарождаться звериное урчание…

– Гарри! – он резко повернулся на крик и увидел спешащего со стороны озера Люпина.

………………………..

* Батильда Бэгшот – автор учебника «История магии», соседка семьи Дамблдоров в Годриковой Лощине, двоюродная бабушка Гриндевальда, является одной из самых старых волшебниц, живущих в Англии.

========== Глава 28 ==========

Глава отбечена. Бета: НеЗмеяна.

Замерев на месте и едва сдерживая желание перекинуться в волка, чтобы устремиться к источнику неприятного для человека, но столь желанного для любого хищника запаха, Поттер наблюдал за стремительно приближавшимся Ремусом, задавался вопросом, кто кого в лесу съел, и вспоминал разговор с предками. Но если состоявшаяся беседа на многое пролила свет, то странное состояние «недоанимага или недооборотня», в котором он оказался, так и осталось непонятным: ни одного похожего случая в истории зафиксировано не было, а значит…

«Придётся разбираться самому», – он запрокинул голову и уставился на диск луны, едва различимый на пока ещё светлом небосклоне.

– Мордред, запах такой, словно убили дракона, – передёргивая плечами, пробурчал Гарри: обострившееся обоняние отнюдь не радовало. – Интересно, а… – услышав треск ветки, юноша резко опустил голову и прищурился: в десятках футах от него появился Филч и, не глядя по сторонам, устремился к Хогвартсу. – Что может делать сквиб в волшебном лесу? – озадаченно хмуря лоб, пробормотал Поттер. Вопрос о чувствительности слуха отпал сам собой.

– Особенно, если учесть, что он его боится, – добавил Ремус, останавливаясь рядом.

– В смысле? – внимательно наблюдая за удалявшимся завхозом, отстранённо спросил Гарри. Что-то, определённо, было не так, но что именно, он понять не мог. Тревога слегка отступила, но, скорее всего, из-за появления Люпина, а не потому, что угроза, откуда бы она ни исходила, исчезла. Животные инстинкты новой сущности, слава Мерлину, контролируемой, вовсю вопили об опасности.

– Мы были на шестом курсе и однажды, возвращаясь с прогулки по лесу, стали свидетелями, как Слизнорт оглушил Филча, а потом, когда привёл его в сознание, они разговорились, – проводив объект разговора пристальным взглядом, тихо произнёс Ремус и повернулся к Гарри. – Ещё в бытность учеником Хогвартса, с ним что-то в лесу случилось, из-за чего он и стал сквибом. Очень было похоже, что Аргус ничего не помнил о тех событиях, хотя подсознательно страх перед Волшебным лесом присутствовал, но, видимо, какие-то действия Горация невольно пробудили скрытые воспоминания, и у Филча началась истерика, ну а тот c перепуга не придумал ничего лучше оглушения. Джеймс с Сириусом загорелись идеей всё разузнать, но через пару дней кое-что произошло… – Ремус запнулся и провёл рукой по волосам, – и это несколько охладило их пыл, а потом просто об этом забыли.

Кое-что – это, похоже, дурацкая выходка крёстного. Гарри покачал головой, со свистом втянул влажный воздух с примесью чего-то горько-пряного и прищурился: загадка под названием: «Филч и Запретный лес», а также источник недавней тревоги отошли на задний план. – Ты как? – задыхаясь, прошептал юноша. Воздух вокруг был словно пропитан флюидами счастья, взгляд сияющих светло-карих глаз экс-оборотня, казалось, проникал в самую душу, наполняя её теплом.

– Я… – Люпин сглотнул, из головы тут же улетучились все мысли. Прошло немало времени с того момента, как он вылетел из комнаты в подвале, натолкнулся на ворчащего домовика, прочитал письмо и устремился в Хогвартс. Следующие часы слились в один бесконечный кошмар, который начался с ударной дозы успокоительного зелья, продолжился экспрессивной речью Снейпа, из неё мало что было понятно, кроме одного: с Гарри – единственным дорогим ему человеком – всё хорошо, и закончился вполне мирной, даже плодотворной беседой. И вот он смотрит на того, кому обязан новой жизнью, смотрит и не знает, как выразить чувства, которые буквально раздирали на части. Люпин глубоко вдохнул, почти с радостью ощущая боль в груди, шагнул ближе, сгрёб в охапку ахнувшего от неожиданности Гарри и, уткнувшись носом ему в волосы, выдохнул: – Спасибо.

Несколько минут они так и стояли, тесно прижавшись друг к другу, не в силах разорвать необходимые им в данный момент объятья и нарушить уютную тишину.

– Был у Снейпа? – отстраняясь и демонстративно потянув носом терпкий, горьковатый запах, исходивший от волос и одежды Ремуса, хрипло произнёс Гарри.

– Да… прочитал письмо и…

– Не надо,– Гарри покачал головой, видя, как помрачнело лицо Люпина, – со мной всё нормально… даже замечательно. Не каждый может похвастаться двумя анимагическими формами, правда, второй зверь очень странный, – произнеся последние слова, Гарри взял под руку Ремуса, и они медленно побрели по дорожке к озеру.

***

День уже клонился к закату, а расположившиеся на берегу Чёрного озера маги всё говорили и говорили. Гарри рассказывал о состоявшейся беседе с предками, Ремус делился последними известиями в стане Министерства и неутешительным состоянием Артура Уизли. Вообще новостей оказалось много, и, качая головой, Поттер спрашивал: если это произошло всего за пару дней, то, что же будет через неделю или месяц. Ремус в ответ лишь хмыкнул и сообщил о намечающихся планах на эти выходные.

Пару раз Гарри превращался в волка, чего, к слову, не мог сделать в замке, и несколько минут находился в «шкуре зверя», анализируя, запоминая любые нюансы нового состояния, ну а Ремус помогал советом. На предложение: «Вспомнить основы анимагии, дабы на примере показать как надо…» – стиснул зубы так, что заломило скулы, и отрицательно мотнул головой. Но, быстро справившись со страхом, пообещал подумать, справедливо рассудив: если не он, то кто поможет мальчику привыкнуть пусть и к контролируемой, но всё же опасной сущности.

Наблюдая за шатавшимся тёмно-серым зверем, в данный момент напоминавшим скорее новорожденного щенка, а не матерого хищника, каким тот выглядел, Ремус уловил себя на мысли, что хочет подойти к «малышу», схватить за загривок, чтобы предотвратить четвёртое по счету падение. Научить управлять своим телом и быстро бегать, одним махом преодолевать упавшие стволы и небольшие кустарники. Разбираться в запахах, выслеживать… Последняя мысль ужаснула и стала полнейшей неожиданностью. Ремус всю сознательную жизнь отрицал внутреннего зверя, ненавидел его, на корню давя животные инстинкты по отношению к тому же Гарри, считая себя недостойным находиться рядом с ребёнком друзей и вот… Запрокинув голову, Ремус замер, забыв обо всём на свете, кроме ночного светила, показавшегося из-за туч. Сердце ухнуло куда-то вниз, горло перехватило, в ушах зашумело. Не было сил зажмуриться, напряженные мышцы дрожали, словно натянутая струна.

Шло время, и до полностью отключившегося от действительности Люпина, ибо жизнь научила не сопротивляться трансформации, потому как будет только хуже – стали долетать какие-то слова. Тупая боль в области желудка и последовавший удар по лицу не только свалил его на землю, но и помог выйти из ступора.