Текст книги "Безмолвный (СИ)"

Автор книги: ivyblossom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

Что это? Кто-то проник в квартиру? Те же грабители, что недавно убили женщину в ее постели. Они ее убили. Я ведь запер дверь вечером? Да. Точно? Уверен, что запер. Но я не закрыл окно. Кто-то смог влезть? Должно быть. Что-то разбудило меня. Тихо. Прислушайся.

Рядом со мной дышит во сне Мэри. Если бы в квартиру влезли, она бы проснулась. Ее будит даже то, что я лезу в холодильник, так что, если бы кто-то открыл дверь и пробрался внутрь, она бы точно уже не спала. Шорох в гостиной. Почудился или нет? Может, распахнули окно? Что-то не так. Что-то меня разбудило. Может, это убийца? Я же что-то услышал.

Мой пистолет в столе. Он разряжен, но при необходимости я могу зарядить его достаточно быстро. Две секунды от кровати до стола, зарядить и подготовиться – меньше минуты. Угрожать кому-то незаряженным пистолетом бессмысленно. Абсолютно. А после такого Мэри точно прекратит распекать меня за то, что я держу в квартире пистолет. Во всем есть свои плюсы.

Первое – достать оружие. Выйти в гостиную, посмотреть что – или кто – там. Я застрелю этого кого-то, и все закончится славной болтовней с полицией. Как в старые добрые времена.

Почему ты убил засранца? Я буду оживлен. С тех пор, как мы вместе стояли над очередным телом, минула целая вечность.

Видишь ли, Грег, он вломился в квартиру моей девушки. Наставил на меня пистолет. Я решил, что должен ответить ему тем же. Мэри точно не придет в восторг от того, что ее жилище превратили в место преступления, но это же будет не моя вина. Не моя, а того чертового убийцы, так ведь? Это он все устроил. Если я не иду на место преступления, оно само приходит ко мне.

Шерлок бы над таким посмеялся. Немногие могут так – смеяться над местом преступления.

Кровь с ковра можно будет очистить моющим средством.

Что, черт подери, это за шум?

А. Это мой телефон.

Какое разочарование.

В квартире нет чужаков. Это всего лишь мой сотовый звонит. Точнее – вибрирует. Звук точь-в-точь как ножом по металлической сетке. Ну и громкий же он. Так. Успокойся. Это всего лишь звонок. Это мелочь. Отбой, солдат. Отбой.

Какая зараза звонит среди ночи? Твою мать, в твоих интересах, чтобы это было действительно срочно. Который час вообще?

Пол ледяной. Черт. Опять звонит, вибрирует. Ну, по крайней мере, у меня в руках он гудит тихо и не разбудит Мэри. Надеюсь. Теперь – в гостиную. Отвечу на звонок там. Сколько он, кстати, вообще уже звонит? Кто бы это ни был, он, наверное, сбросит звонок, как раз, когда я его приму. И остаток ночи я проведу в догадках, что, черт подери, это вообще значит. Как будто мне бессонницы мало.

Может, смогу немного поработать над рассказом перед тем, как снова лягу. Хоть что-то полезное.

Номер не определен. Может, кто-то ошибся. Какой-то пьяный пытается дозвониться другу из метро. Готов поспорить, он промычит что-то невразумительное и бросит трубку. Это просто смешно. Не надо вообще отвечать.

Черт, сейчас три ночи. Кому я понадобился в такое время? Кто-то умер? Гарри больше нет, не о ком теперь сообщать среди ночи. Воспоминание не из лучших. Да, это был не самый выбивающий из колеи звонок в моей жизни, но все равно, известия застали врасплох. Впрочем, разве кто-то может сказать, что готов услышать новости о смерти близкого человека? Тогда позвонили примерно в то же самое время. Примерно в то же самое. Нам жаль, доктор Ватсон. Все случилось слишком быстро. Быстро – значит, она не мучилась. И это хорошо. Но этот звонок точно не принесет подобных вестей. Просто кто-то ошибся номером. Не тот номер, и все. Звонят не мне. С силой вдавливаю кнопку. Принять. Что?

– Слушаю, – раздраженный голос в три ночи вполне оправдан. Кто бы там ни звонил, дружеского «алло» он не заслуживает. Он прекрасно знает, что разбудил меня. И я очень надеюсь, что мой голос не разбудит Мэри. Она ужасно раздражительная, когда не выспится.

– Здравствуйте, Джон.

Ну и ну. Майкрофт Холмс. Прошли годы с тех пор, как мы говорили в последний раз, без шуток, но голос я узнал тут же. Ну, точнее прошло примерно полтора года, если все подсчитать. Всего два слова, и я его тут же узнал. Судя по тону, он не изменился ни на йоту. Все такой же скользкий и высокомерный. По звукам похоже, что он сидит у себя в клубе и потягивает скотч. Как будто позвонил мне в три часа дня, а не, мать его, ночи. Ну и чертовщина. Майкрофт Холмс.

Голос его ни капли не похож на голос брата. Ни капли. Если судить по голосам, то едва ли можно предположить, что они друг друга знали, не говоря уже о том, чтобы догадаться об их родстве. Майкрофт впитал в себя всю напыщенность и высокомерие интонаций. Шерлоку они были несвойственны. Совсем.

– Майкрофт?

Что за чертовщина творится? Какого хрена он мне звонит? Какое ему теперь до меня дело? Он не станет звонить просто так, если ему ничего не нужно. У меня нет ничего. Книга еще даже не вышла. Может быть, он прибрал к рукам экземпляр для рецензентов? Да что там, не «может быть», а точно. Прочел все до последнего слова, или кто-то это сделал за него. Провел пальцем по строчке посвящения – «Для Ш. С любовью», – а ведь он знает, что это значит. Неловко. Возможно, решил устроить мне разнос из-за чего-то. Никаких семейных тайн я не раскрыл, тут он не сможет поспорить. Всего лишь дал литературно обработанную версию истории о «Баскервиле» и воображаемом хаунде. Я даже не упомянул его имени, решив, что именно это он одобрит.

– Рад, что наше знакомство, Джон, произвело на вас столь неизгладимое впечатление, что вы до сих пор узнаете меня по голосу. Крайне польщен.

Скользкий засранец.

– В чем дело?

– О чем вы?

И как ему только удается повернуть разговор так, что именно я чувствую себя грубияном? Господи, Шерлок. Твой чертов братец.

И не говори.

Опа. Шерлок. Господи, твой голос мне не чудился уже… очень давно. Я Его давно не впускал, давно не вел воображаемого диалога, в котором чувствовалось, что я скорее вкладываю собеседнику свои слова, нежели слушаю Его собственные. Но эта реплика сейчас была точно Его. Шерлок. Снова вломился в мое сознание. Черт тебя дери, Майкрофт, это ты его вернул. Хотя, должен признать, слышать Его снова довольно приятно. Я скучал по тебе, Шерлок. Скучал ровно так, как и думал. А ты ни капли не изменился.

Если на то пошло, то ты и не можешь измениться.

– Зачем вы звоните мне в три ночи?

– О, у вас настолько поздний час? Приношу свои извинения. Я сейчас нахожусь в закрытом помещении в… впрочем, подробности вам ни к чему. Достаточно будет информации, что это местоположение засекречено. Я даже и не обратил внимания на время. Как ваши дела, Джон?

Как мои дела?

– Эм…

Понятия не имею, как ответить. Меньше двух минут назад я крепко спал, потом готов был продырявить пробравшегося в квартиру грабителя, а теперь меня спрашивают «как дела». В три часа ночи. Никаких извинений, сплошные вопросы. Бессмысленные, банальные, каверзные. Как у меня дела, значит?

– Спасибо, нормально.

А что я еще должен был ответить? Разве существует единственно верный ответ? Это всего лишь подготовка. Он просто смазывает шестерни. Он что-то затеял. Ему наверняка что-то от меня нужно. Чтобы я что-то для него сделал. Наверняка. Иначе с какой стати ему мне звонить из секретного убежища с бокалом скотча в руке?

Он как злодей из бондианы. Ты – герой, он – злодей. Рядом с ним ты всегда будешь героем.

А может, он просто скучает по брату, а я был к тому ближе всех. Больше ведь не получится просто взять телефон и набрать номер Шерлока. Мне знакомо это чувство. Может, у него день рождения, а до Шерлока больше не достучаться, вот он и звонит мне. Что ж, Майкрофт, с днем рождения в таком случае. Твой брат по-прежнему мертв. Несправедливо, да?

Понятия не имею, когда он родился. Шерлок, скорее всего, намеренно игнорировал дату. Может, в этот день он нарочно нарушал как можно больше законов, просто из вредности. Ха! Возможно, это так и было.

Шерлок, он тоскует по тебе? Представить себе тоскующего Майкрофта… задача не из легких, не говоря уж о том, чтобы допустить мысль, что он будет вести себя соответственно. На похоронах он откровенно скучал. Не остался, уехал сразу же, прижав к уху телефон. Как будто он еле выкроил минутку, чтобы вообще их посетить. Он заботился о брате только до определенного предела. Он предпринимал все возможные меры, но я не знаю, затронула ли его эта история на самом деле. Может, он просто вздохнул с облегчением: дыра в системе безопасности закрыта. Все считали психопатом Шерлока, а я склонен думать, что это скорее применимо к Майкрофту.

– Что вам от меня нужно, Майкрофт?

– Джон, – укоризненный тон. Этикет прежде всего, так что ли? Даже в три ночи.

Ну уж нет. Не позволю выдергивать меня куда-то из моей жизни. Никаких больше просьб. Все. То время ушло безвозвратно. Я справился. Это с Майкрофта началось падение Шерлока. Он его подтолкнул. Если и винить кого-то во всем, то именно его. И я этого не забуду.

– Я всего лишь хотел удостовериться, что с вами все… хорошо.

Хорошо?

Вот черт, Мэри. Она вылезает из кровати. Утром она точно будет не в духе. У нее встреча в восемь, она будет вялой, будет раздражаться. Отвезу ее на работу, приготовлю ей завтрак. Она и так слишком часто не высыпается из-за моей бессонницы, только «помощи» Майкрофта в этом ей и не хватало.

– Я в норме. Теперь можно уже вернуться в кровать?

– Разумеется, – отвечает он. – Приношу свои извинения.

Ну да. Извинения, в искренность которых я не верю. Зачем он звонит? Что, черт подери, происходит?

– Выражаю соболезнования по поводу кончины вашей сестры. Я знаю, как тяжело, – пауза, как будто он собирается с духом, – потерять кого-то столь же близкого. Даже если не особенно с ним ладил.

Понятия не имею, что на это ответить. Он не связывался со мной, когда она умерла. Не приехал на похороны. Он ее не знал, так с какой стати ему это делать? Если честно, то он и меня едва знает. Так зачем ему упоминать об этом сейчас, несколько месяцев спустя? Зачем звонить? Не понимаю.

– Передайте Мэри мои наилучшие пожелания, – говорит он. – Всего доброго, Джон.

И вешает трубку. Все.

Что за черт?

– Джон?

Она замерла в дверях, держится руками за косяк. В глухом свете из окна виден только силуэт. Вьющиеся волосы спутались во сне. Она красивая. И спит на ходу.

– Что случилось?

– Звонили, – отвечаю я. Кладу телефон на диван. Если снова позвонят, я не услышу. Подхожу к ней, обнимаю. Она теплая, недавно из-под одеяла, а у меня заледенели ступни. Целую ее в губы. Она слишком сонная, чтобы ответить в полную силу, но все равно отвечает. Слабо, трогательно и полусонно. Она дрожит.

– Что?

– Ничего важного. Пошли обратно спать, – я беру ее за руку.

– И кто звонил среди ночи?

– Ничего срочного, – отвечаю я. Это не имеет значения. Больше это не часть моей жизни. Майкрофт может делать, что пожелает. Он развязывает и прекращает войны, разбирается с уличным движением, борется с международным шпионажем. Но все это выше меня, и я лучше останусь в блаженном неведении. Это не моя жизнь, и никогда ею не была. Может, он и важен, но не для меня. Больше нет. Веду Мэри обратно в кровать.

– И кто это был? – она зевает, я откидываю одеяло, и она заползает обратно в постель.

– Майкрофт Холмс, – говорю я, накрывая ее. – Засранец. Звонит в три ночи, чтобы спросить, как у меня дела.

– Брат Шерлока? – она укладывается на подушку и закрывает глаза.

– Да.

– Который из правительства.

– Да, тот самый.

– Странно.

– Мне тоже так показалось.

Кровать еще не успела остыть. Мэри медленно вздыхает и засыпает. Я провел не одну ночь, таращась в потолок, когда сна не было ни в одном глазу, но сегодня я, похоже, все-таки смогу уснуть.

========== Глава 17: Заложник ==========

Следует признать, повар из меня неважный. Готовить я могу, что к чему понимаю, но, в целом, то, что я подаю на стол, как бы поточнее выразиться, – иначе, чем «просто съедобно», не назовешь. Можно поставить галочку, не более того. Но завтрак мне вполне удается. Мне нравится завтрак: выбор ограничен, но очевиден. Яйца, бекон, тосты. Кофе. Это легко. Я могу все это приготовить. Завтрак – это замечательно.

Мэри любит яичницу, которую сделать несколько сложней, чем просто отварить яйца, но с каждым разом у меня выходит все лучше.

Фен гудит слишком громко и заглушает радио, но я не возражаю. К этому звуку, как и к развешанным в ванной мокрым лифчикам или забившим сток длинным волосам, со временем привыкаешь. На самом деле, это в каком-то роде приятно. Это напоминает о том, что я живу не один и у человека, с которым я живу, есть свои приоритеты, не совпадающие с моими. Так и должно быть. Для меня мокрая голова не проблема, а для нее это сущее наказание. Она говорит, что если не высушит волосы сразу же после мытья, то они тут же начнут закручиваться и пушиться.

Мне кажется, что ей идут кудряшки, но ей самой это категорически не нравится. Тут ничего не поделаешь.

Этой ночью я спал как убитый. Почти забытое ощущение. Когда-то я спал так каждую ночь. В другой жизни.

Может, мне стоит заняться бегом? Или попросить Майкрофта позванивать мне иногда среди ночи, чтобы каждый раз на мгновение пугаться, что началась ядерная война.

Загадочно. Банальные и бесцельные расспросы от Майкрофта в три ночи. Но он никогда ничего не делает без цели, у него на это не хватает ни времени, ни терпения. Что бы он ни решил сделать, за этим всегда что-то стоит. Что же стояло за этим звонком? Он словно хотел убедиться, что я не сплю. Зачем?

С тех пор, как он звонил мне в последний раз, прошла уже куча времени. А ведь когда-то он делал это постоянно.

Я помню эти бессистемные звонки, все до единого. Вечером, когда я на свидании, или ранним утром, или средь бела дня – и всегда с расспросами о брате. Вечные наводящие вопросы. Я отказывался на них отвечать. Предупреждения, указания. Ему не нравилось, если Шерлок оказывался поблизости от тех мест, завсегдатаем которых когда-то был. Не нравилось, когда Он ввязывался в какие-то правительственные дела. Иногда я получал от него совсем уж дикие вопросы. Например, про химчистку, куда Шерлок сдавал одежду, или когда Тот в последний раз стригся, а однажды Майкрофт уточнил, не было ли случайно на Его туфлях следов пороха. Понятия не имею, с чего он вообще меня расспрашивал, я ведь никогда не отвечал. Это было делом чести. Я предан Шерлоку, а не Майкрофту. Он всегда волновался, что все пойдет не так, и эти упущенные им крохотные детали забьют последний гвоздь в крышку гроба Шерлока. Как будто Тот жил с приставленным к виску пистолетом и никогда не убирал палец со спускового крючка.

Признаюсь, я тоже так считал. Все то время, что провел рядом с Ним. Я полагал, что Шерлок может привести нас обоих к гибели, и я принял это. Все Его решения были безумны и поспешны, но я, как правило, и не хотел, чтобы Он вел себя по-другому. Шерлок не довел меня до смерти. Даже Его собственная смерть – не Его вина.

Это вина Майкрофта. Чем тратить время на просмотр записей с камер видеонаблюдения и пытаться предупредить действия Шерлока, лучше бы как следует следил за своим языком и тем, что с него слетает. Шерлок никогда не совершал ничего из того, чего так опасался Майкрофт. Он не вернулся к наркотикам, а ведь соблазны были. Все созданные Им проблемы в итоге окупались. Его арестовали всего один раз, да и тот, я думаю, можно сбросить со счетов. Бесконечное беспокойство и звонки – все впустую. Именно Майкрофт подтолкнул Шерлока к краю. Это он держал палец на спусковом крючке. И это он его нажал. Именно он.

Он знает это. Уверен, что знает. И ему придется жить с этим бременем. Я ничего не могу с этим поделать. И случайный звонок в три ночи ничего не изменит.

Так почему он набрал мой номер? И почему в три ночи? Я не верю в байку о том, что он не заметил, который час. Он замечает все. Он же Холмс.

Пора включить тостер. Кофе уже готов. Она скоро выйдет из ванной. Отвезу ее на работу, на обратном пути, наверное, заскочу в магазин, а потом вернусь к рукопи…

Стоп. Что это? Я что-то услышал. Диктор на радио так и сказала. Клянусь. Стоп. Я слышал имя. Имя, которое не всплывало уже вечность.

Мориарти.

Кто это говорит? Что в эфире? Новости? Мориарти. Я верно расслышал? Женский голос. Мориарти. Может, я ослышался, и она назвала другое имя? Проклятый фен. Она могла рассказывать о другом человеке с такой же фамилией. Она не настолько уж редкая. Как знать. Может, есть писатель Мориарти? Или футболист? Не знаю. Увеличиваю громкость. Клянусь, я это слышал. Слышал что-то. Что? О чем она рассказывает?

– … полиция обнаружила его тело сегодня утром. Криминальный гений был хорошо известен полиции со времени его ареста и внезапного оправдания три года назад. И к другим новостям…

Криминальный гений? Двух таких быть не могло. Быть не может.

Джеймс Мориарти. Полиция обнаружила тело. Где газета? Я принес ее утром, там должно быть хоть что-то. На первой странице ничего. Может….

Господи, газетная бумага такая тонкая, слишком легко рвется. Пусто. Политика, политика, что-то про Сербию, вопросы монархии, ограбления в Сохо, перестрелка в Клэптоне, и…

Вот оно. Джеймс Мориарти. Криминальный гений. Обнаружен мертвым. Мертвым. С ним расправились. Наконец-то. Кто его убил? Об этом ни слова. Никаких подробностей. Это точно?

Фотографии нет. Ну, разумеется, фото мертвецов в газетах не печатают. Но мне бы хотелось получить подтверждение. По крайней мере, того, что это тот же человек, которого я помню. Это должен быть он. Джеймс Мориарти. Что еще тут пишут? Фиктивный судебный процесс. Да, это точно он. Присяжным поступали угрозы, им угрожали жизнью их супругов и детей. Что ж. Это все объясняет. Мы знали, что за этим что-то должно было стоять. Знали, кто он такой. Знали, на что он способен.

И вот еще. Имя Шерлока. О нем тоже упомянули. Мориарти обвинил покойного частного детектива Шерлока Холмса в том, что тот нанял его для совершения преступлений, но не было обнаружено никаких убедительных доказательств, подтверждающих данное обвинение.

Господи. Наконец-то.

Кто-то тщательно перерыл все это нагромождение фальшивых статей и ДВД, на которые купилась Китти Райли. Кто-то увидел то, чем они были на самом деле, – подделка, не заслуживающая доверия. Подлог. А я ведь все это время всем им твердил то же самое. Да, это еще не однозначное подтверждение невиновности Шерлока. Но это уже хоть что-то. Никаких убедительных доказательств, подтверждающих данное обвинение. Значит, его имя смогли очистить?

Никаких убедительных доказательств.

В это ведь никогда окончательно не поверят, так? Не будет ни суда, ни публичных извинений. Мориарти мертв. Мертв ли? Это правда? Шерлок был невиновен. Вот в чем правда.

Ну, если быть до конца точным, то не совсем. И мне бы не хотелось, чтобы в наших делах копались так уж старательно. Пистолет я приобрел и хранил не совсем законно. И на нем есть несколько смертей и ранений. Вполне заслуженных, но могут возникнуть вопросы. Да, он не был абсолютно невиновным с точки зрения закона, но в этом конкретном преступлении он невиновен точно. Он не был мошенником. Не был криминальным гением. Не был, я знаю, что это так. Он мог бы им стать при желании, но не стал. Не был. Я его знал. Не было никаких ловких трюков. Был только он и невероятная химия его мозга.

Может, это дело рук Лестрейда. Я слышал, ему пришлось туго, он еле удержался на своем месте в полиции. Возможно, он решил очистить имя Шерлока и посвятил этому все свободное время? Мог бы связаться со мной. Я бы помог.

Никаких убедительных доказательств. Это значит – сейчас его не за что было бы арестовывать. Салли осталась бы единственной, относящейся к нему с подозрением, как и всегда. Она не смогла бы ничего доказать. Хотя, может быть, его все-таки прекратили бы пускать на места преступлений. Что для него было бы равносильно признанию виновным. Но все-таки, это хоть что-то. Мы смогли бы с этим разобраться. Мы нашли бы способ вновь завоевать их доверие. И очень скоро снова бы оказались по ту сторону желтой ленты. Они все-таки нуждаются в тебе. И всегда будут.

Вероятно, вся эта история стала бы достоянием гласности куда скорее, если бы за дело взялся ты, Шерлок. Это был бы вопрос нескольких дней, уверен.

Что-то подгорело. Тосты? Яичница?

Черт.

Впрочем, можно выкрутиться. Заберу себе подгоревшую часть. Не так уж все ужасно. Извини, Мэри.

Фен умолкает. Наливаю ей чашку кофе, выкладываю завтрак на тарелку и ставлю все на стол. Немного неловко вышло, но, в конце концов, кулинарными талантами я не славился никогда.

– Что-то подгорело? – спрашивает она, стряхивая соринки с пиджака.

– Слегка, – отвечаю я. – Это я сам съем.

Она сидит за столом, потягивает кофе. У нее назначена встреча через час, и мы рискуем опоздать. У нее утомленный вид.

– Глянь, – кладу газету на стол, показываю статью. Я должен рассказать ей. Хочу рассказать. Вот только не знаю, что хочу услышать в ответ.

Я рассказал ей почти обо всем. Она прочла все мои рассказы, она знает о моем прошлом. Знает про блог, про расследования, про то, как я перестал встречаться с девушками, потому что поддерживать серьезные отношения, работая с Шерлоком, невозможно. Она знает про Мориарти, про организованные им убийства и подлоги. Про его одержимость Шерлоком. Я объяснял ей, почему верю в невиновность Шерлока, и очень подробно, но я знаю, что она так и не поняла. Знаю, что где-то в глубине души она мне не верит.

Она никогда так не говорила. И я не знаю, почему так уверен в этом, в том, что она мне не верит. Не могу перечислить точные признаки. Я просто знаю. Я прожил бок о бок с Шерлоком достаточно, чтобы подмечать такие вещи, подмечать что-то в ее поведении, когда мы об этом говорим. Я просто знаю и все.

Тут нет ее вины. Мориарти провернул все тщательно, а Майкрофт дал ему все для этого необходимое. Его байка была продуманной, убедительной. Я сам видел его ДВД-записи. Он, верно, потратил долгие месяцы на подготовку к уничтожению Шерлока. Все те месяцы в тюрьме планировал это. Многие месяцы подтасовывал и подгонял доказательства. Не знай я Шерлока так хорошо, я бы тоже купился.

Он с тем же успехом мог сфабриковать дело, где его нанимателем, злобным гением, был бы я, и Мэри бы точно так же поверила и в это. При наличии нужной информации и необходимых средств, он мог подставить кого угодно. Миссис Тернер. Ту женщину из банка. Да хоть саму Мэри. Она мне не верит, но я не принимаю это на свой счет. Она не знала Его. А я знал. Я знаю правду. Майкрофт знает правду. Знает Лестрейд. И миссис Хадсон. Этого достаточно. Мэри не пытается меня переубедить, не говорит, что не верит. Это было бы слишком. Последовала бы ссора и разрыв. Я это понимаю, понимает и она. Но ее неверие просто висит в воздухе, прямо над этим столом. Мы просто никогда не касаемся этой темы.

Это не имеет значения.

Одной рукой показываю на статью, в другой – чашка кофе. Я должен сказать. Это важно. Это не выльется в ссору. Не о чем больше спорить.

– Мориарти убит. В газете его называют криминальным гением.

Вот видишь, Мэри? Я был прав. А ты – нет. Видишь? Я хочу, чтобы ты это поняла. Хочу прочесть это на твоем лице.

– Серьезно? – она берет газету, читает, прищурившись. Ей нужны очки, но она против. Еще рано, говорит она. Не раньше, чем мне стукнет сорок. – Надо же, – она откладывает газету. – Превосходные новости, да к тому же прямо перед выходом твоей книги. Идеальный момент!

Я и забыл про это.

Но дело-то в другом. Вовсе не в выходе моей книги. Да, она работает в моем издательстве, в отделе маркетинга, так что неудивительно, что именно эта мысль первой пришла ей в голову. Это естественно. Она заботится обо мне. Хочет, чтобы я получил признание. Это моя первая книга. Но дело совсем не в этом. Не в том, как будет продаваться книга. Дело во мне. В человеческой жизни и в том, как человека запомнят после его смерти. Вот что для меня важно.

– Но… Мэри, взгляни. Посмотри. Тут пишут, что нет никаких убедительных доказательств против Шерлока, понимаешь? – беру газету и зачитываю вслух. Сейчас еще рано, зрение у нее неважное. Может, она не разглядела. – Мориарти обвинил покойного частного детектива Шерлока Холмса в том, что тот нанял его для совершения преступлений, но не было обнаружено никаких убедительных доказательств, подтверждающих данное обвинение. Он невиновен. Его имя очищено, верно?

– Ну, полагаю, почти так и есть, – она пожимает плечами. – Джон, это замечательно!

Тянется через стол и целует меня в щеку. Выражает поддержку. Она ведь понимает, да? Для меня это важно. Замечательно? Думаю, да. Замечательно и ужасно одновременно.

Все считали, что у меня что-то вроде стокгольмского синдрома. Заложник Холмса. Но я им не был. Я его друг. Я любил его. Она все еще продумывает детали рекламной кампании. Это ясно. Она просто не может увидеть эту новость в ином для себя свете.

Не уверен, что и в самом деле хочу, чтобы она меня поняла. Ведь для этого нужно будет, чтобы она узнала о моем отношении к Шерлоку, а это мне бы вовсе не хотелось с ней обсуждать. Я не говорил об этом с психологом, не собираюсь говорить и с ней. Это только мое дело, и оно в прошлом, так что оно не имеет значения.

Можно сказать, что Мориарти создал своего Шерлока, а я создаю своего. И я не уверен, каким именно я пытаюсь его сделать.

Я зол. Зол на Мориарти, но и на Мэри тоже. Сам не знаю, зачем я вообще завел об этом разговор. Она меня всего лишь поддерживала, не более. Понятия не имею, что хочу услышать от нее в ответ. Ей нечего мне сказать, и это меня тоже злит. Я хотел бы, чтобы она нашла хоть какие-то слова. Это несправедливо.

– Нужно добавить пару слов об этом к информации о выходе книги. То есть, я хочу сказать, покупатели же должны знать правду, так? Пресса будет в восторге. Дадим несколько врезок на обложке, добавим цитат в рекламные постеры. Поговорю с дизайнером прямо с утра, – она улыбается. Поддержка, забота о будущем, забота обо мне. Я не должен на это злиться. Не должен. – Надеюсь, об этом еще напишут. Эта заметка какая-то бледноватая, мне бы хотелось больше положительных нот.

Она его не знала. Он был моим другом, не ее. Прошло уже почти три года. Она не знала меня тогдашнего. Он для нее – вымышленный персонаж, кто-то, о ком я сочиняю рассказы. Она никогда не сможет понять.

Провожу пальцами по его имени и по строчке под ним: никаких убедительных доказательств. Не могу поднять на нее взгляд. Пока не могу. Делаю глубокий вдох.

– Но это чудесная новость, Джон! Я так за тебя рада. Ты должен чувствовать себя отмщенным!

Не знаю, что сказать. Я зол. Мне больно, сам толком не понимаю, почему. Это же не игра, которую я стремился выиграть.

– Ага, – выдаю я. А что я от нее ожидал? Она все говорит правильно. Все прекрасно. Это хорошие новости. Но он мертв, и для него это уже неважно.

Да и будь он жив, это не играло бы для него роли. Ему всегда было наплевать, что о нем думают другие.

Шерлок. Мориарти мертв. Не знаю, почему, но такое чувство, что это как-то отменит все, что ты тогда натворил. Верни все обратно. Вернись домой, ко мне. Все было ложью. Ошибкой. Теперь все закончилось. Можно начать все заново. Как будто ничего этого не было никогда.

Но так ведь не бывает, верно ведь?

Мэри отодвигает тарелку с завтраком и допивает кофе. Хоть его я не испортил.

– Как думаешь, тебе звонили из-за этого?

– М-мм?

– Сегодня ночью. Это звонил его брат, так?

А. Да, точно. Майкрофт поэтому мне звонил? Может, она и права.

Наверняка поэтому. Он так с чувством вины борется? Пытаясь очистить имя Шерлока? Может, так оно и есть. Репутация всегда его заботила. И уж к репутации Шерлока он точно не был равнодушен. Он позвонил мне, но не признался в том, что сделал, – убил Мориарти. Может, он лично спустил курок, или вонзил нож, или держал его под водой, пока тот не прекратил дергаться… Как именно умер Мориарти, в статье не сказано. Он закончил дело, начатое Шерлоком. Один-единственный раз решил запачкать руки. И теперь все кончено. Может, он хотел в этом признаться мне. Просто не смог.

– Милый, кажется, у тебя телефон звонит.

Что? Телефон. Я его оставил в гостиной. Снова гудение. Точно, звонит.

– Ответь. Мне пора выбегать. Я возьму машину, хорошо?

Хорошо. Да. Замечательно. У меня нет желания везти ее на работу. Я хочу побыть один.

Семнадцать пропущенных вызовов. Все знакомые позвонили этим утром. Они прочли статью. И теперь они все знают наверняка то, что я знал все это время. Ты был невиновен, Шерлок. Ты не был подделкой. Ты не был прохвостом. Ты был моим другом.

Возвращайся. Вернись.

========== Глава 18: Волшебник ==========

Даже отсюда, с такого расстояния, я почти четко вижу медные цифры на двери. Обычная дверь, ничем не отличается от других таких же на Бейкер-стрит: черная, поблескивающая, в бетонном фасаде. Круглое оконце сверху не просто для красоты: через него проникает бледный свет уличных фонарей, так что, явившись домой в два ночи, можно не включать свет, чтобы разбудить этим домовладелицу, и все равно увидеть первую из ведущих наверх семнадцати ступенек.

Такая же, как и прежде. Все равно, что вернуться в прошлое.

Но это не так. Абсолютно не так. По ту сторону этой двери все, должно быть, изменилось. Вещей Шерлока больше нет, ни единой. В микроволновке больше не хранятся органы, в шкафу больше не разложены по порядку носки. На каминной полке, разумеется, нет черепа. Больше не звучит скрипка. Теперь там другие жильцы, которым миссис Хадсон сдала квартиру. Может быть, она привязана к ним так же, как когда-то к нам с Шерлоком.

Последнее вряд ли. Шерлок, а вместе с ним и я, всегда занимали в ее сердце особое место. Он был для нее особенным, и никого из жильцов она бы точно так не любила. Новые, должно быть, для нее лишь наши бледные подобия. С ними, определенно, должно быть легче. Они не такие деструктивные. И куда более опрятные. Не такие, как мы. Не такие, какими были мы. Других таких нет.

Теперь все по-другому. Я знаю, что так и должно быть, пусть с улицы этого и не видно. Теперь там другие лица, в квартире – другие жизни. Может быть, появилась новая мебель, ведь за прошедшие три года что-то наверняка пришло в негодность. И запах будет совсем иной.

Она заново оштукатурила стену. Нет больше рисунка, нет ободранных обоев. Все это, все эти ошибки, итоги приступов скуки Шерлока, можно заделать, заклеить. Можно притвориться, что ничего не было. А даже если остались свидетельства, их можно скрыть, спрятать, убрать. Никто не спросит, никто даже не заметит. Квартиры выдают так мало из того, чему были свидетелями. Они хранят свои тайны.

Не знаю, как буду объясняться с Мэри вечером. Я не сказал, что меня пригласила миссис Хадсон. Мы пообщались днем, но я об этом не упоминал. Я накинул куртку, открыл дверь, и все еще не сказал, куда иду. Сам не знаю, почему. Просто не хотел, чтобы она знала. Не знаю, как объяснить, но ей и так принадлежит бо́льшая часть моей жизни. Я не хочу отдавать ей еще и это. Не хочу.