Текст книги "Безмолвный (СИ)"

Автор книги: ivyblossom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

– Да.

– Код, которым пользовались те контрабандисты. Я его узнал, – ты знал, что я смогу. Или надеялся на это. Именно поэтому ты их и размещал. Хотел, чтобы я знал, чтобы я присутствовал на тех арестах. Чтобы я работал с тобой вместе, стоял рядом, восхищаясь твоей работой, как раньше. Но тебя самого там не было. Почему? Полагаю, это было бы слишком опасно. Ты ведь наблюдал? Видел меня? Что я должен был делать? Просто наблюдать? Или это было что-то вроде предупреждения? Но если так, к какому выводу я должен был прийти? Что я так и не смог разглядеть, Шерлок?

– М-мм, – краем глаза вижу, как ты косишься на меня. Потом чувствую короткое жжение: ты что-то сдвинул в моем ухе.

– Ай! – клей, наверное, уже схватывается. – Зачем ты это сделал?

– С этого угла был виден металлический блеск, пришлось подвинуть.

– Я про объявления. Почему именно в этой рубрике?

Вздыхаешь, чувствую дуновение на щеке. Это ощущение теперь так приятно знакомо. Будет ли все так же этой ночью? Поднимешься ли ты наверх, прижмешься ли ко мне снова? Это ведь был не один-единственный раз, правда? Если и так, я смогу с этим справиться. Я выдержу. Но хотелось бы, чтобы было иначе. Поднимись ко мне сегодня снова, Шерлок. Если я выживу. Если вернусь домой. Если я вернусь домой, я сниму с тебя всю одежду, запечатлею твою кожу в памяти моих рук и губ.

– На заголовки первой полосы не удалось пробиться.

– Нет, я о другом. Зачем ты это вообще сделал? Разве вовлекать меня во все это было не рискованно? Если я был для тебя… – как бы назвать? Прикрытием? – Если моя вера в то, что ты мертв, была так важна, то зачем были нужны эти объявления?

Не то, чтобы они меня в чем-то убедили. Должен признать, иллюзия была совершенной: даже увидев те послания, я и мысли не допускал, что они от тебя. Это стало бы симптомом того, что я лишаюсь рассудка. Надеяться на подобное было бы слишком. Ты был мертв. Ты пытался свести меня с ума?

– Говоришь совсем как Майкрофт, – неужели?

И все-таки, чей это был план? Твой или его? Это ведь Майкрофт выдал Мориарти достаточно подробностей, чтобы тот смог тебя уничтожить. Это было сделано намеренно? Или по ошибке, которой ты воспользовался? А крыша Бартса – идея Майкрофта? Или твоя? Ты уступил ему, или он тебе?

Это Майкрофт настоял на том, чтобы я не знал правды до самого конца, до того, как приехал сюда и увидел тебя, стоящего на кухне, как будто ты не умирал вовсе? Или ты этого хотел сам? Считал, что к тому моменту я все уже пойму. Пытался подтолкнуть меня к правильной догадке? Майкрофт знал, что я не догадывался ни о чем. Вы из-за этого ссорились? Он хотел, чтобы я сделал предложение Мэри. Чтобы я двигался вперед, строил дальше свою жизнь. Ты подобного не мог хотеть никак, верно? Больше не мог. Может, ты хотел открыть мне правду, а он тебя удерживал? Приятная мысль. Слишком приятная. Это чересчур славно. А слово «славный» к тебе неприменимо, Шерлок, уж это-то я знаю.

– В тех арестах не было практически никакого риска, – качаешь головой. – Моран даже не знал о большинстве из них и до сих пор не знает. Так что опасного в том, чтобы ты их увидел?

Ты ведь ровно тот же аргумент приводил Майкрофту, не так ли. Думаю, я должен тебя поблагодарить. Это же был подарок мне, сделанный без ведома и без позволения на то твоего брата. Чего ты этим пытался добиться? Пробудить меня? В каком-то смысле я действительно спал. Бродил как сомнамбула. Начал верить в собственную ложь. Ты это знал? Может быть, ты смог понять. Я начал ускользать. Ты превращался в персонажа, литературного героя, выдумку. Начал растворяться в моих же словах. Мой сосед, ну, тот, что умер. Хотите, я о нем расскажу? Это забавно. Долго я бы не продержался. Ты это наверняка понял.

Но все же, это было рискованно. Разумеется, как иначе. И Майкрофт это понимал. То, что ты втянул меня, могло полностью уничтожить твое прикрытие. Это поставило меня и Мэри под удар. Превратило нас в мишени.

– Шерлок, он заложил взрывчатку в моем доме, – готовился меня убить, и ты это знаешь. Это было безрассудство. Оно того стоило? Может быть, да. Наверное, стоило – ради спасения моей души.

– Да, конечно, но это была лишь предосторожность с его стороны, – предосторожность? Начинить квартиру взрывчаткой называется предосторожностью? – Он лишь начинал подозревать, что я жив, но все еще не верил, что это в принципе возможно. Это все заслуга Дженнифер, она всегда была куда более подозрительной, чем он. В конце концов, она смогла его убедить возобновить наблюдение за тобой и заложить взрывчатку в качестве нового безотказного варианта. Это вовсе не имело отношения к тому, знал ты что-то или нет. Надо было арестовать ее раньше.

Дженнифер?

– Что за Дженнифер?

– Дженнифер, ну ты же знаешь. Дженнифер Баркли, ты с ней… А, она при встрече назвалась Эмбер.

Эмбер. Милая Эмбер, воспитательница из детского сада. Открытая, добрая, смеющаяся над моими шутками. У меня не возникло ни малейшего подозрения. Но она оказалась бухгалтером. Об ее аресте сообщали в новостях. Это с ее подачи вокруг квартиры Мэри заложили взрывчатку?

– Она сказала, что ты жесток, – она тогда говорила о тебе, ведь так. Она знала, и считала, что я знаю тоже. Считала, что я принимал во всем участие. Но в чем?

– Думаю, так и есть, с ее точки зрения. Она воображала, что влюблена в Мориарти. В какой-то момент он ее соблазнил, посчитав полезной. Она была полностью в его власти. Лично я с ней, разумеется, не встречался, и это возбудило ее подозрения. Да, именно так.

Погодите. Эмбер была…

То есть, Дженнифер. Ее же звали Дженнифер…

Она была твоей подружкой?

Нет. У Мориарти однозначно не могло быть подружки. Настоящей подружки. Он использовал людей в своих целях. Встречался с Молли, чтобы добраться до тебя. И с Эмбер он проделал то же самое? Он с такой легкостью изображал хрупкого и беззащитного, плел все те истории, чтобы заставить людей жалеть его и ненавидеть тебя. Молли он нравился. Он был превосходным лжецом. Притворяясь им, ты вынужден был поддерживать все его линии лжи. Все, включая фальшивую любовную связь. Три года лжи. Три года. Ты наверняка заигрывал с ней, отправлял ей по электронной почте ласковые письма, писал по утрам СМС о том, как скучаешь по ней. И другие слова, уверен, ты ей тоже говорил. Говорил, что хочешь ее. Несомненно. Не лично, конечно. Вот что ты делал? Ты научился искусству заигрывать и соблазнять в процессе всей этой операции? Она считала, что любит тебя. Ты убедил ее, что это взаимно.

Ты наверняка был убедительным. По крайней мере, какое-то время.

Ревновать к этому нелепо. Смехотворно. Это ведь все с начала и до конца было лишь уловкой. Но все равно. Ты три года говорил ей то, чего никогда не говорил мне. Ты ведь знаешь, что я в принципе не ревнив. Я начинаю ревновать только, если дело касается тебя.

Проводишь большим пальцем по моему уху. При желании ты можешь быть очень нежным.

– Он отправил ее следить за тобой, – следить за мной? – Думал, что ей ты раскроешь все тайны, которые у тебя есть. У нее весьма неплохо получается быть очаровательной, не так ли? – верно. Я ничего даже не заподозрил. Мы встретились, она была славной. Быть может, чересчур славной, а это должно было о чем-то говорить. Но я тогда даже не думал подключать дедукцию: тебя уже не было. Мы сходили в кино. Она смеялась моим шуткам. – Он был уверен, что, будь я жив, ты бы это точно знал и рассказал ей. Она отчиталась о встрече. Пришла к выводу, что мы с тобой были любовниками, потому что ты был печален и не стал с ней целоваться.

Господи. Я ведь собирался, хотел ее поцеловать. Но не смог. Все это слишком личное, как она узнала? Конечно, она была не до конца права. Любовниками мы не были. Тогда не были. Но она и не была до конца неправа. Неужели все было написано у меня на лице даже тогда?

Лжец из меня никакой, не так ли.

Она провела вечер со мной, а потом отправила тебе письмо или СМС, или оставила сообщение на автоответчике Мориарти. Сообщила, что я в тебя влюблен. Что ты подумал тогда, Шерлок? Решил, что это забавно? Удивился? Нас всегда считали парой, всегда так называли, а ты неизменно не обращал на это внимания. И в тот раз тоже не обратил? Понял ли ты, что это значит? Если бы ты знал, что подобное в отношении меня может оказаться правдой, смог бы ты тогда так надолго оставить меня в одиночестве, без малейшего намека на то, что ты жив? Наверное, да. Смог бы, при необходимости.

Цель объявлений была именно в этом? Ты пытался успокоить меня, как только получил такую возможность? Пытался дать мне надежду?

– Кстати, оно и к лучшему, что ты не стал с ней целоваться. У нее в сумочке был пистолет и моток пластикового шнура.

Ну, конечно. Разумеется, у нее все это было с собой. Оказывается, даже самые обычные моменты моей жизни были на волосок от превращения в жестокую сценку из комикса, а я об этом даже не подозревал. Шпионы, взрывчатка, послания в рубрике частных объявлений… Если бы не ты, я бы в это попросту не поверил. Жил бы в блаженном неведении, сделал бы предложение Мэри, а ты просто стал бы моей лучшей повестью.

Ты ведь уже закрепил наушник? Его теперь не разглядеть. Если Моран меня захватит, то не обнаружит его, а ты сможешь сообщить, с какой именно стороны ты вломишься в окно, чтобы меня спасти. Если только я не умудрюсь выковырять наушник ногтем или сломать. Если только Моран не убьет меня тут же.

Микрофон не толще волоса, и я не могу до конца поверить, что он тоже будет работать. Я отправлюсь на эту встречу немым и глухим, и тебе придется сделать все возможное. А «все возможное» в твоем исполнении – всегда больше, чем этого вообще можно ожидать. Я верю тебе, Шерлок. Ты цепляешь микрофон за ухо. Он выступает, но не сильно. Я ведь могу случайно его смахнуть. Уронить на тротуар и даже не обратить на это внимания. Но это не имеет значения: я знаю, что должен сделать. Я выполню свою часть работы, а ты – свою. То, что случится дальше, невозможно назвать судьбой, оно для этого слишком просчитано. Это просто то, что случится дальше.

– Готово, – оглядываешь меня с головы до ног, как будто ищешь точку, куда может ударить пуля. Куда угодно, Шерлок. Куда угодно. Но это нормально. – Поднимись наверх.

– М-мм?

– Нужно проверить звук. Поднимись.

Хорошо. Мне выходить через час, но Майкрофт все еще так и не связался с тобой по поводу «Критериона». Стэмфорд будет там. Понятия не имею, о чем с ним говорить. Что сказать? Тебе будет слышно каждое слово. Сказать ему, что ты жив, нельзя. Пока нельзя. Это все еще наша с тобой тайна.

В левом ухе потрескивает. Ты что-то включил. Поверить не могу, что вся эта аппаратура работает. Захлопываю дверь в спальню. Мне вовсе не хочется спутать твой голос снизу с голосом в наушнике.

– Джон? – раздается так тихо, как будто ты шепчешь мне на ухо. Сажусь на кровать. – Меня слышно?

– Еле-еле, – может, так и надо. – Можно сделать погромче, или это дурная идея?

– А так? – да, лучше. Громче. Как будто ты лежишь рядом, в темноте, и тихо со мной разговариваешь. Если закрыть глаза, то кажется, я вот-вот почувствую твое присутствие. – Лучше?

– Да, гораздо. Хотя не знаю, смогу ли расслышать тебя в шумном пабе.

Раздается пощелкивание.

– А теперь? – о, господи. – Если нужно, я могу сделать еще громче. Сейчас уровень звука около сорока процентов, – теперь вся моя голова заполнена тобой. Громкость не оглушает, но ты там, в моей голове. Ты рядом со мной, как всегда было. Ты полностью со мной, и, странным образом, тебя нет.

– Да. Да, так, наверное, самое оно.

– Хорошо. Включи радио, ладно? И говори вслух. Нужно отрегулировать запись звука, чтобы улавливалось достаточно окружающих шумов.

Включаю радио. В эфире, похоже, передача по заявкам.

– И о чем мне говорить?

– О чем угодно. Нужен просто звук твоего голоса. Если хочешь, можешь хоть спеть, это совершенно не важно.

Нет уж, петь я тебе не буду, Шерлок. Мне потом будет стыдно, да и тебе, поверь, не понравится.

– Я… эм… Ладно. Я… – понятия не имею, что говорить. Все темы, что всплывают в голове, либо слишком деликатные, либо слишком трудны для обсуждения. К примеру, прошедшая ночь. Я мог бы поговорить о ней. А мог бы – о том, какая это ирония – слышать у себя в голове твой реальный голос после того, как долгое время там звучал лишь воображаемый. – А Майкрофт с тобой еще не связывался? Насчет… ну, ты в курсе. «Критерион».

– Да, еще несколько минут назад. Окна запечатали. И он зарезервировал столик.

Великолепно. Как будто окна можно запечатать от попадания пули.

– Ясно. Тогда я… мне ведь выходить через час, так?

– Да.

– Маршрут, по которому мне туда идти, ты тоже разработал?

– Разумеется.

Знаешь, а ведь это куда сложней, чем кажется. Говорить о чем угодно. Вообще о чем угодно? Мне нужно обсудить так много, но ни одна тема сейчас неуместна.

– Шерлок?

– Да?

– А ты был на своих похоронах? – да, я в курсе, вопрос странный. Так что задаю его с легким смешком. Не потому, что это забавно. Просто потому, что это странно. – Все говорят, что хотели бы побывать, чтобы, ну, знаешь, услышать, что о них скажут. У тебя была уникальная возможность, – тупая идея. Не нужно было вообще поднимать эту тему. – Слышал надгробную речь или проигнорировал ее? – на самом деле я не хочу знать ответ. Ни капли. Но вопрос уже прозвучал.

Слышу твое дыхание.

– Я был там, – ну, разумеется, ты там был. Как иначе. И меня видел, не так ли? Видел, что я не смог сказать ни слова, видел, как я плачу у твоей могилы. – Мне нужно было удостовериться, что гроб не откроют. Но я никогда не горел желанием наблюдать подобное, – ну, конечно. Наркоман без единого друга, чей брат скорее был бы рад поместить его в психиатрическую клинику. Разумеется, ты не мог мечтать поприсутствовать на собственных похоронах. Тебя ведь не волнует, что о тебе думают. Никогда не волновало. По-настоящему. – Я частично слышал речь Лестрейда, но, если честно, не особенно вслушивался. Там был Моран, и я следил за ним, – он явился туда, чтобы приставить пистолет к моей голове? Неужели, что бы ни происходило в моей жизни, я всегда оказывался в перекрестье прицела? – Впрочем, и на похоронах Гарри я тоже был, – что? Ты был… Комнатка была совсем крохотная. Как у тебя вышло… – По-моему, заупокойная служба была весьма достойной. Ты произнес хорошую речь. Мне было жаль узнать, что она умерла, Джон. Я знаю, что для тебя это было нелегко.

Поверить не могу. Ты все это время был рядом. Все то время, что я считал себя одиноким, я им не был. Даже не знаю, плакать тут надо или смеяться.

Знаешь, она ведь умерла в одиночестве. Да, ты, наверное, в курсе. Умерла в больнице. У нее отказала печень, и не осталось желания жить. Я должен был быть рядом. Такие вещи всегда случаются вдруг, их невозможно предугадать. Я знал, что это должно случиться, и она тоже знала. Мы никогда не обсуждали этот вопрос, я не хотел пугать ее. Хотел, чтобы у нее оставалась хоть какая-то надежда. Ей стало лучше, но это обычное дело: кратковременное улучшение перед быстрым концом. Мне позвонили слишком поздно. Среди ночи. И я ничего уже не мог поделать. Она умерла, не приходя в сознание. Она не понимала, что меня нет рядом, и не осознала бы, если бы даже я там был. Она умерла в одиночестве. И я думал, что однажды меня ждет то же самое.

– Мэри была очень добра к тебе.

Да, верно. Она всю службу держала меня за руку. Казалось, если она меня отпустит, я не выдержу, не смогу смириться. Мы с Гарри никогда не ладили, это так, но она была моей семьей. Она – все, что у меня оставалось. И ее похороны напомнили о твоих. Если бы Мэри не держала меня за руку, я не смог бы произнести ни слова.

– Я думал, что ты собираешься жениться на ней.

Да. Она не знала, что я обдумывал этот вопрос, а ты знал. Ты ведь видел, как я покупаю кольцо. Видел, как я шел домой с ним в кармане. Знал, что оно предназначено ей. Понимал, что это значит. Я купил кольцо за три дня до того, как ты заставил обнародовать смерть Мориарти и сообщить о восстановлении твоего доброго имени. Совпадение или нет? Ты не поддаешься чувствам, и с моей стороны смешно предполагать, что такое с тобой могло произойти. Шерлок, если бы я на ней женился, то похоронил бы тебя окончательно. Ты должен это понять. И в день твоего внезапного возвращения я отвернулся бы и ушел прочь. Мне пришлось бы уйти, понимаешь. Не было бы другого выхода. Такие решения назад не берут.

Но в итоге я выбрал тебя. Выбрал, невзирая на то, что ты был мертв.

– Да. Я тоже так думал какое-то время. Но все меняется.

Через час я уйду. Я буду на месте раньше положенного, но это к лучшему. Не хочу, чтобы Майк сел не за тот столик. Пора со всем этим покончить.

========== Глава 50: Периметр ==========

Весь мир следовало бы закодировать в двух цветах. Те его части, что находятся под неусыпным наблюдением Майкрофта Холмса и МИ-5, зону безопасности, где никому ничто не угрожает, – одним, а все, что снаружи, где что угодно может пойти не так, – другим. Я приближаюсь к границе, и я это знаю. Ты мне то и дело это повторяешь.

– Здесь – прямо, Джон, – твой голос в моем ухе звучит так тихо. Как будто ты совсем рядом, прижался ко мне, нашептываешь. Я почти чувствую, как скользят вдоль моих ребер твои пальцы. Если закрыть глаза, то можно представить, что все еще ночь. – Ты уже рядом. На углу поверни налево и окажешься вне периметра.

Вниз по улице стоят и смотрят в мою сторону трое мужчин. Смотрят на меня. Зачем? Кто-то из них – Моран? Нет. Нет, они смотрят не на меня, а просто в эту сторону. Просто скучают, ждут чего-то. Не меня. Я тут ни при чем. Пистолет за поясом становится все теплее. Кто берет пистолет на встречу со старым другом? Я беру. Никогда не знаешь, когда он вдруг может понадобиться. Все хорошо. Вдох-выдох. Я все еще в защищенной зоне. Все еще в безопасности.

Ты сказал, пистолет не нужен. Я буду под защитой, под наблюдением. Там будут сотрудники МИ-5 в гражданском. У них тоже будут пистолеты за поясом и, возможно, получше моего. Но все равно. Никогда не знаешь. Лучше мне быть наготове.

За спиной – звонкое пощелкивание: стук женских каблуков по асфальту. Обычный, повседневный звук, но что-то не так. Она приближается ко мне, целеустремленно и быстро. Топот туфель на жесткой подошве по тротуару слишком стремительный, слишком уверенный. Ведь ему не впервой использовать женщин, Шерлок. Он использовал Эмбер.

Если бы я тогда поцеловал ее, поднялся в ту ночь к ней в квартиру, она бы убила меня? Пластиковый шнур на запястьях, пистолет у виска. Быть может, так все и закончилось бы. Таким мог быть мой конец. А я бы даже не понял, почему, во что я оказался втянут. Тогда у меня не было сомнений в том, что ты мертв. Боль была острейшей. Досадно было бы умереть вот так, не узнав правды.

Нет, она не стала бы меня убивать. Я ничего не знал. Не смог бы подтвердить ни одного из ее подозрений, если они у нее были. Твой обман был безупречен, незыблем. Я был в безопасности. Я не стал с ней целоваться. Я думал о тебе.

Каблуки. Она прямо позади. Шерлок, ты ее видишь? Не молчи. Она из людей Морана? Часть его сети? Я смогу выхватить пистолет правой рукой и приставить к ее голове, прежде чем она меня вырубит. Мышцы помнят, как это делается. Это легко. Проще простого. Это у меня в крови. Я готов. Слышу, как она приближается. Задевает меня плечом…

О. Она не из «них».

Проходит мимо, даже не взглянув. Торопится, куда-то опаздывает. На встречу, на свидание или забрать детей из школы – кто знает. Она не имеет никакого отношения ко мне. Или Морану. Я – лишь препятствие на пути, человек, которого нужно обойти. Ну, разумеется. Я все еще внутри периметра. Ты же не предупреждал меня. Она понятия не имеет, что мы идем по полю боя. Пока я еще в безопасности.

Вдох. Выдох. Обычный день, еще один в череде таких же.

Думаю, это – здоровая подозрительность. Она сохранит мне жизнь. Моя подозрительность и ты, следящий за мной через объективы камер наблюдения.

До «Критериона» путь неблизкий, не так ли.

Ты не произносишь ни слова, но я все равно тебя слышу. Ты просто дышишь в микрофон, щелкаешь переключателями, двигаешь что-то по столу. Телефоны, наверное. Слышу, как ты быстро стучишь по клавиатуре. Ты наблюдаешь за мной, я это знаю. Камеры наблюдения. Ты следишь за каждым моим шагом. Я знаю, ты просматриваешь все на три улицы вперед, чтобы понять, с чем я могу столкнуться на пути. Словно ты – приглядывающий за мной с высоты ангел-хранитель.

– Что здесь смешного? – не могу удержаться, это нервное. Облегчение. Представил тебя ангелом, и это меня рассмешило. – С этой улыбкой ты смахиваешь на чокнутого, Джон.

Ты не говоришь в полный голос, как если бы мы с тобой были сейчас в одной комнате. Наш диалог – из тех, что можно вести лишь в голове. В этом мы оба поднаторели, не так ли. Чем дальше мы друг от друга, тем тише говорим, тем нежнее становимся. Это уж точно лишено всякой логики.

Тогда, после твоей смерти, увидев тебя на улице, я ведь кричал. Разве нет? Мне приходилось кричать, ты был далеко. Я узнавал тебя тут же, просто по осанке. Это же был ты тогда, ведь так. Ну, разумеется, ты. Никто не может быть точно таким, как ты, мне следовало это понять. Я уверен, что кричал тогда. Чувствую, что именно так и было. Вернись ко мне, Шерлок. Вернись. Вернись! А может, и нет. Быть может, мой крик звучал лишь в моей голове. А вот ангелам как раз нет нужды кричать. Они пролетают мимо, шепчут на ухо. Налево, направо, остановись здесь. Стой. Иди. Здесь прямо, вперед, Джон. Классический ангел, обнаженный, прикрытый тканью разве что в стратегически важных местах, крылатый, окутанный светом, шепчет мне на ухо милые глупости и бренчит на арфе. Ха!

– В чем дело, Джон? Что смешного?

– Ничего, – шептать в микрофон я вполне могу, практически не шевеля губами. Правда, это вряд ли важно сейчас. Я все еще в безопасной зоне. Моран пока слеп. Ты – единственный, кто может видеть меня через объективы камер. Ну, или еще кто-то, кого ты привлек к защите моей безопасности. Уверен, моя тщательно отслеживаемая прогулка находится в сфере национальных интересов.

– Хорошо. Здесь сверни налево. Не торопись.

Кружной путь, разумеется. Даже нет нужды уточнять. Ведешь меня максимально безопасным маршрутом. Твоя воображаемая рука в моей. Мой ангел-хранитель ведет меня по невидимому лабиринту. Я последую за тобой. Уверен, наградить тебя нимбом никому и в голову не придет. Разве что мне. Временами. Иногда ты заслуживаешь его вопреки себе самому, Шерлок.

– Еще пара улиц, и ты выйдешь за границу периметра. Готов? – да. Я готов. – Джон, не нужно ухмыляться так, словно у тебя не все в порядке с головой. Это выглядит подозрительно.

Люди иногда улыбаются своим мыслям, Шерлок. Так бывает. Бывает, когда они счастливы.

Телефон. Мне звонят.

– Один момент.

– Что такое?

– Звонят, – номер не определен. Это может оказаться кто угодно.

– Черт подери.

Подношу телефон к другому уху, у меня совершенно нет желания так быстро потерять микрофон.

– Алло?

– Доктор Ватсон, – о, господи. Что ему нужно?

– Добрый день, – нужно обратиться к нему по имени, чтобы ты понял, с кем я говорю. Тебе нужно знать, кто это. Хотя, если подумать, ты, наверное, и так уже в курсе. Но все равно, на всякий случай. – Чем могу быть полезен сегодня, Майкрофт?

– Чертов Майкрофт. Не разговаривай с ним, Джон, – теперь со мной общаются два голоса: ты и твой брат. Стерео. Как-то слишком много Холмсов.

– То, на что вы собираетесь пойти, опасно, – прямо, без экивоков. Что ж, полагаю, это можно считать благословением.

– Я в курсе.

– Я осведомлен о том, что у вас комплекс героя, доктор Ватсон. Я знаю, что вы и раньше готовы были пожертвовать жизнью ради моего брата, – знает? Ну, разумеется. Мне нет нужды задаваться вопросом, что он знает, а что нет – ему известно все. Уверен, вся информация хранится у него в офисе, в обширной картотеке, дополненной видео и фотоматериалами. Вся моя жизнь в одном досье, вплоть до размера кольца, купленного Мэри. – Но сейчас вам нет необходимости так поступать.

Нет?

– Что он там несет? Пытается отговорить тебя? Считает, я нечестен с тобой. Нечестен! Как будто он знает хоть что-то о…

– Знаете, вы ведь можете отказаться, – Майкрофт само спокойствие, а ты – буря негодования.

– … чертовой честности. Серьезно. Идея принадлежит тебе, а не мне, и, кстати, она очень хорошая. Так что пусть он…

– Машина для вас наготове, она прибудет через две минуты, вам стоит только сказать.

– … сидит себе спокойно на своей обрюзгшей заднице и помогает мне прижать Морана к ногтю, прежде чем тот уничтожит еще больше граждан его благословенной проклятой империи, бога ради! – кажется, вы друг другу уже поперек горла встали. Три года по одну сторону баррикад – слишком долгий срок.

– Водитель вывезет вас за пределы периметра, подальше от этой… – пауза. От чего, Майкрофт? От чего? – … Этой неприятной ситуации. Я могу устроить вам новое жилье, в хорошем месте. Гораздо лучше Бейкер-стрит. И если вы больше не захотите с ним видеться, вас никто не будет заставлять.

Это не предложение, Майкрофт Холмс. Это угроза. Он наверняка знает, что без тебя жить счастливо я не смогу. Он мне угрожает?

– Нет. Все в полном порядке, благодарю за беспокойство. Я закончу это дело, – правда в том, что я предпочту остаться с тобой. Я уже знаю, каков он, мир без тебя. И мне этот мир не нравится.

Возможно, он снова меня испытывает. Это в его духе. Время от времени он проверяет мою решимость, искушая безопасными, но совершенно неприемлемыми альтернативами. Человека судят по решениям, принятым в критические моменты, разве не так? Он хладнокровнее тебя, хладнокровнее любого из нас.

Он считает, что ты не был честен со мной? Полагаю, так и есть. Годы планирования и зависящей от меня операции, а ты и словом мне не обмолвился. Беспокоиться о моем благополучии сейчас, в этом деле, – благородно до ужаса, Майкрофт. Но ведь вопрос совершенно в другом. Добровольное самопожертвование куда надежней вынужденного. Я это понимаю. Я делаю это по собственной воле, пойми. Я вызвался сам. Я могу покончить со всем этим, и я это сделаю.

– «Критерион» обезопасили?

– Разумеется, – уверен, это для него простая задача. Что на самом деле стоит за этими словами? За окнами притаилась целая армия и держит под прицелом входную дверь? Весь персонал заменили на агентов МИ-5, и у каждого под униформой спрятан пистолет? Со всех ламп свисают микрофоны? Ты что-то упоминал о запечатанных окнах. Чем их запечатали? – Ресторан обезопасили полностью, – обезопасили. Да, конечно. Полная безопасность.

– Значит, со мной ничего не случится, – на самом деле, я в это не верю. Не верю по-настоящему. Что-то обязательно случится. Ты обеспокоен, а ведь такое с тобой не случается почти никогда. Мои шансы, вероятно, даже меньше чем пятьдесят на пятьдесят. Интересно, во сколько процентов ты оценил вероятность того, что я выживу. Сорок? Тридцать? Двадцать пять? Сколько бы их там ни было, все равно этого достаточно, чтобы попытаться. Лучше просто этого не знать.

– Если вы доберетесь до «Критериона», то да – с вами все будет в порядке. А если после вы так же сможете успешно дойти из ресторана обратно, то это будет исключительным везением. Именно исключительным.

– Понимаю.

– О, да повесь ты трубку. Этому ублюдку просто нравится совать везде свой длинный нос.

– Вы должны полностью осознавать происходящее, Джон. Как только вы покинете пределы периметра, я не смогу гарантировать вашу безопасность, – он хотел, чтобы я сделал предложение Мэри. Хотел, чтобы я двигался дальше. Почему? То ли желает добра мне, то ли хочет причинить боль тебе – непонятно. Быть может, все вместе. Или вообще что-то третье. – Взвесьте еще раз все риски. Пока что у вас еще есть время передумать. Оно того стоит?

Не нужно мне ничего обдумывать. Я провел за обдумываниями три года.

Повисает пауза. Вы оба молчите. Я слышу, как вы дышите. Вы ждете моего ответа. Наблюдаете за мной, так ведь. Вы оба. Он, вероятно, следит за мной, уставившись на огромный экран. Сидит в безопасном бункере или у себя в обитом бархатом кабинете, держит в руках чашку чая, на лице – скука. А где ты, Шерлок, я знаю. Ты дома, там, где я тебя оставил. Сидишь за столом, что-то набираешь на клавиатуре. Точно такой, каким я тебя рисовал всегда. Рядом стоит чашка с чаем, уже остывшим, ведь ты про него совершенно забыл. Ты, Шерлок, ты и твой блестящий разум. Ты и твое глубоко спрятанное сердце, твои губы на моих губах, твое ровное дыхание на моей коже, твои острые неуправляемые локти – да. Да, Майкрофт, все это стоит риска. Ради этого стоит рисковать. В конечном счете, то, что тебе действительно нужно, всегда стоит риска. Шерлок это всегда знал. Мир ведь куда лучше, когда Он жив, разве нет? И я предпочел бы, чтобы так и осталось. Я покончу с этим делом. Я знаю, на что должен пойти.

– Да. Да, стоит, – все так просто. Больше тут ничего не скажешь. Конечно, Он стоит риска. Моя прежняя жизнь стоит риска. Я хочу ее вернуть. – А теперь, если не возражаете, мне нужно идти. Я договорился со Стэмфордом о встрече в четыре.

Мне слышно твое дыхание. Слышно, Шерлок. Знаешь ли ты, о чем он меня спросил? Ты ведь его не слышишь, не можешь знать наверняка. Но, вероятно, ты догадываешься. Ты же знаешь своего брата. Ты знаешь, о чем он мог меня спросить.

– Благодарю вас, Джон, – я что, только что какое-то испытание прошел? – Ваша храбрость не имеет себе равных. Если что-то пойдет не так, как запланировано, вас навсегда запомнят как пример безграничной преданности, – вот уж подбодрил. Спасибо тебе, Майкрофт. Какое облегчение, узнать, что ты уже делаешь наброски для моего некролога. Да ты просто до краев переполнен уверенностью. – Если честно, то я даже представить не могу, чем он такое заслужил.

Три года по одну сторону баррикад для вас явно чересчур. Когда закончится вся эта история, нам нужно будет взять несколько расследований подальше от пределов досягаемости Британского правительства. Раскрыть парочку небольших фамильных тайн на юге Франции, к примеру.

– Что ж, не смею вам больше препятствовать. Удачи, доктор Ватсон.

– Спасибо, – возможно, он даже не услышал мой ответ. Повесил трубку.

– Отключился?

– Да, – сую телефон обратно в карман.

– Пытался тебя отговорить?

– Да, – не буду упоминать о предложении совсем выйти из игры. Смысла нет. – Я отказался, – я могу мысленно представить тебя сейчас. Ты сидишь за ноутбуком, на коленях у тебя дюжина телефонов, и я вижу, как ты улыбаешься на этих словах. Улыбаешься мне на экране.

– Хорошо, – перестук клавиш. – Как только перейдешь через улицу на углу, ведущую на север, окажешься за пределами периметра. Не думаю, что он тебя немедленно обнаружит. Оставшихся у него снайперов по пальцам пересчитать можно, и все они сейчас рассредоточены по городу. Все записи одновременно они отследить не могут. Им потребуется время. Так что просто иди вперед и постарайся не слишком дергаться. Не каждый прохожий или проезжающая машина находятся там по твою душу. Иди, как будто ничего не подозреваешь, как будто это обычный день. Договорились? Я буду отслеживать любое движение и предупрежу тебя, если что. А теперь иди. Здесь – через переход и на север.