Текст книги "Безмолвный (СИ)"

Автор книги: ivyblossom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

– Да.

Он сглатывает. Что это значит? Нервничает? Ему неуютно? Он по-прежнему смотрит прямо на меня, вот только я не хочу встречаться с Ним взглядом. Только не сейчас. Вилка, макароны. Томатный соус, сыр. Все остывает. Я должен доесть.

– Да, – говорит он. – Мне так казалось.

Тот ты, что жил у меня в голове, знал все. И вот, впервые, единственный чертов раз в жизни, ты настоящий ни хрена не понимаешь. Как так получается? При всем огромном количестве знаний ты умудряешься быть потрясающе невежественным. Земля вращается вокруг солнца, Шерлок. Как этого можно не знать?

А что, по-твоему, должно было со мной после всего этого случиться? После того, как ты наговорил мне весь тот ужас, после того, как я увидел тебя на крыше, после того, как ты…

Хватит. Не могу. Не сейчас. Это ложь. Это все было обманом. Та проклятая крыша. Господи.

– Ты мне лгал, – так и было. – Зачем ты мне солгал?

«Только одиночество и защищает меня», – твои слова. «Я подделка», – твои слова. Черт подери. Все эти слова, вся эта сцена, твое падение, твое окровавленное тело на тротуаре – все подделка. Ты солгал мне. Зачем ты так со мной поступил? Я отправился бы за тобой. Я бы тоже скрывался. И, если нужно, готовил бы ужин хоть на бунзеновской горелке. Чердачки в Хэмпстеде и свалки в Хакни – неважно, я скрывался бы вместе с тобой где угодно. Правда. Но ты оставил меня, ты мне солгал. Зачем?

– Ты сейчас про Бартс?

Ох. Боже, даже сейчас слышать эти слова… Ну, конечно же, я о Бартсе. Смотрю, как двигаются твои глаза – стремительно и четко. Ты оглядываешь меня. Пытаешься меня прочесть. Шерлок, тебе это ни черта не удается. Ни капли. Ну же. Ты же должен наблюдать. Так наблюдай. Не смотри, а наблюдай. Я в ярости, Шерлок. Я зол до ужаса. Ты причинил мне боль.

– Затея была не моя, – барабанишь пальцами по столу. Занервничал, да? Это хорошо. Так и надо. – Я считал, что ты не поверишь, но Майкрофт…

Майкрофт. Я видел его перед твоей смертью, и он мне ничего не сказал. Ну, разумеется, нет. Он извинился. Я тогда счел, что это извинения за то, что он уничтожил тебя. Но, быть может, он просил прощения за все это. За то, что ты мне солжешь, и за то, что я никогда не смогу этого понять.

Господи.

– Подумай, Джон. Если бы ты поверил, что я подделка, если бы стал осуждать меня перед всеми, это гарантировало бы нашу безопасность. Понимаешь? – нет, не понимаю. Правда не понимаю. Он говорит так быстро, что я не успеваю за его мыслью. – Это отделило бы тебя от меня полностью.

Отделило меня от Него? Скорее уж – разбило на части. Я не смог бы в это поверить, не стал бы верить. Я там был. Я знаю, что Он – не подделка. Он наклоняется ко мне ближе, говорит быстро, голос спокойный. Не могу на Него смотреть. Я в ярости. Я в ужасе. Тайны. Он раскрывает мне их. Не желаю знать. И должен узнать. Прошло слишком много времени.

– Ни у кого не возникло бы вопросов касательно моего самоубийства, никто не стал бы думать, был ли ты моим соучастником. Понимаешь? Если бы ты осудил меня, так бы и было. Все, кто знает правду, поверили бы, что план Мориарти сработал, что против меня обернулись все. Даже ты. Что я мертв, что меня похоронили. Все бы решили, что дело завершилось несомненной победой. Никто не стал бы меня разыскивать. Понимаешь?

Да. Понимаю. Ему нужно было, чтобы я от Него отвернулся. Тогда Он был бы вне опасности. Стрельба, выталкивание из-под колес автобуса – все это было не нужно. Все это слишком прямо и просто. Я должен был утратить веру в Него, перестать доверять Ему. Но я не смог. Не вышло.

– Я знал, что ничего не выйдет, – говорит он, откинувшись на спинку стула. – Знал, что не сработает. Даже когда это казалось неизбежным, ты отмел все сомнения.

Похвала или нет – не понять. Ты рад этому, Шерлок? Или тебя это бесит? Я так и не смог поверить, что ты подделка. Ведь ты ей не был. Ты не подделка. Ублюдок. Я же тебя знаю.

– Но в итоге все получилось, – Он пожимает плечами. – Разуверься ты во мне, это сыграло бы нам на руку, но идеализация сработала не хуже.

Идеализация?

«Стрэнд». О, господи. «Стрэнд». Мои рассказы, комментарии. Мой голос в твою поддержку. Ты все видел, так ведь? Может, комментарии ты и не смотрел. Будем надеяться, что так.

И книга.

Я все время тебя защищал. И все написанное посвящал памяти моего погибшего лучшего друга, моего соседа по квартире, человека, которого я любил и которому так в этом и не признался. Черт. Ты же все видел. Все мои посвящения. С любовью. Всегда. Черт. Ты же видел, ведь так? Ты понял. Не мог не понять.

Проклятье.

– Ага! – Он вскакивает из-за стола.

Что? Что теперь-то стряслось? Телевизор. Передают новости. И что? Дыши. Дыши. Все в норме. Все в порядке. Встань, положи вилку. Ужин уже остыл, да я и не голоден. Выхожу в гостиную. Снаружи уже темнеет. Свет экрана окрашивает все вокруг в голубоватые оттенки, скрадывает реальные очертания вещей. Вижу твое лицо, окрашенное теми же отблесками. Помню: ты, телевизор, мы рядом.

Усомниться в тебе для меня было немыслимо, Шерлок. Немыслимо.

– Наконец-то, – говорит Он. – Я этого весь день жду. Гляди! – указывает на экран.

Очередной арест. Дом с темными окнами, в углу экрана – ведущая в розовом. Всегда они в розовом. Она сидит в хорошо освещенной студии, но почти весь основной экран занимает дом. Бегущая строка: арест, Скотланд-Ярд. Криминальная сеть. Еще одного поймали?

– Этот арест – тоже твое дело?

Его лицо озаряется радостью, прямо как в Рождественское утро. Прямое включение? Похоже, да. Да, точно. Прямой эфир. Открывается дверь, из нее льется свет. Сначала невозможно разглядеть ровным счетом ничего. А потом я их вижу: два силуэта. Из дома выводят человека. То и дело повсюду мигают вспышки. Журналистов просто море. Камера трясется. Крупный план, и тряска становится еще заметней. Мужчина в костюме отвернулся от камеры, выводит из дома задержанного. На нем наручники. Он не сопротивляется. На нем шляпа.

Охотничья шляпа с двумя козырьками.

По телевизору передают репортаж о задержании. Вокруг дома толпа журналистов и репортеров. А на преступнике – охотничья шляпа. Быть может, даже твоя. Выглядит так же. Шляпа Шерлока Холмса.

Что это? Что за…

– Шерлок…

– Тихо, – просит он, хватает меня за руку, притягивает меня ближе к экрану. Ближе к себе. – Слушай. Он сейчас скажет. Должен сказать. Подожди.

Человек оглядывается, замечает камеру. Сужает глаза.

– Слушай, – говорит Шерлок. – Сейчас, сейчас все будет.

– ТРИ-ТРИ НЕТ ИГРЫ! – задержанный вопит прямо в камеру, вытаращив глаза. Шляпа на голове сидит неровно. Она твоя? Наверное, да. – ТРИ-ТРИ НЕТ ИГРЫ! Все! Все, доволен? – он оборачивается, смотрит на мужчину в костюме. – Я это сказал.

Камера отъезжает, показывает общий план, на экране возникает озадаченный репортер с микрофоном. Ведущая засыпает ее вопросами, а Шерлок выкручивает звук до минимума.

Это что было вообще?

Шерлок довольно усмехается, глядя на экран.

– Превосходно. Идеально.

– Это что за чертовщина?

Поворачивается ко мне и улыбается.

– Мое послание, – послание? Кому? – Идеально понятное, верно?

Шляпа Шерлока Холмса. Три-три нет игры. Выходи, выходи, где бы ты ни был. Да, точно. Я понял: послание для Себастьяна Морана. Ты ведь его нарочно задираешь, так? Бросаешь вызов: найди меня. А ты здесь, в самом очевидном месте. Со мной. С наживкой.

– Этого ареста я весь день ждал, – говорит Он. Берет один из телефонов, смотрит на дисплей, потом кладет обратно. – Яснее выразиться просто невозможно. Теперь он все должен понять.

Понять что?

Отходит к окну, отдергивает занавеску, словно желая показать всем, кому это нужно: Шерлок Холмс жив. И он ждет.

Надо взять пистолет.

____________________

От переводчиков

* Темз Хауз – с 1995 года штаб-квартира МИ-5.

** Хакни – административный район и исторический район Лондона в северо-восточной части города, неофициально носящей название Ист-Энд.

** Хэмпстэд – один из самых дорогих районов Лондона.

========== Глава 36: Идиот ==========

Вода чересчур горячая, она обжигает каждый раз, стоит мне опустить в нее руки, чтобы взять очередную вилку. Боль – это отвлечение. Боль – это напоминание, что я не сплю. Что это не сон. Что я не вообразил себе происходящее. Ведь не вообразил? Нет. Не вообразил. С тобой всегда так: ложь, боль, и ты сам, понятия не имеющий, что ты наделал. Что ты со мной сотворил. Посуду надо помыть, и я этим занимаюсь, ведь я всегда так делаю. Это нормально. Так же, как и я, – нормальный человек, нормальный представитель рода человеческого, и моя реакция совершенно нормальна и обычна, ровно такая же, как у всех нормальных людей.

Но ты этого не понимаешь. Ведь тебе неизвестно, что такое «нормально». Ты способен увидеть лишь патологию, лишь слабость. Я для тебя просто фамильярен и глуп, я это знаю. Я знаю это. Тарелка чистая до скрипа. Убираю ее в буфет. Погружаю руки в воду за следующей. Горячо, руки покалывает. Вода, мыльная пена, неизменная нержавеющая сталь. Слишком горячо. Убери руки. Боль – тревожный сигнал: вода слишком обжигает, можно ошпариться. Надо убрать руки. Опасность.

Шерлок, так нельзя. Нельзя творить то, что сотворил ты, и считать, что я не буду зол. Неужели ты думал, что просто впорхнешь обратно в мою жизнь, а я просто должен буду это принять? Принять, как будто это нормально.

Да что с тобой такое?

С вами обоими. Господи. Какой мерзавец может решиться на такое? Только Холмс. Неудивительно, что у вас вообще нет друзей. Вот как вы обращаетесь с теми, кто любит вас. Ложь, притворство и гребаная, залившая весь тротуар кровь. Да что, черт подери, такое с вами обоими?

Что должны были сотворить с тобой в детстве родители, раз ты стал настолько бесчувственным? Идиот я. Просто такова твоя природа. Точно. Ты устроен иначе, устроен аномально. А я клюнул на это и не мог даже мысли допустить, что ты так со мной обойдешься.

Ты снова стоишь и пялишься в окно. Как будто ждешь чего-то. Полностью забыл о моем присутствии. Или же просто избегаешь смотреть в мою сторону. Может, тебе хоть немного совестно? Нет. Разумеется, нет. С тобой такого не бывает. Испытывать угрызения совести – удел слабых, сентиментальных, романтичных. Верно ведь, Шерлок? Конечно же. Удел таких, как я. Вот каким ты меня считаешь. Каким всегда считал.

Ну и пусть. Мне наплевать. Я – человек. Переживать из-за самоубийства лучшего друга – нормально. Понимаешь, да? Нормально. А вот то, что устроил ты, – ненормально. Устроить поддельное самоубийство на глазах у любящего тебя человека, господи. Так не поступают. Прямо передо мной, на моих глазах. Вся эта кровь… Ты ведь даже понятия не имеешь, верно? Даже не представляешь, каково это. Это все было действительно настолько необходимо? Чертово «кино». Специально для меня одного, для того, чтобы причинить мне боль. Жестоко. Жестоко и хладнокровно. Господи.

И ты считал, что я в порядке?

– Идиот.

Что? Кто?

Я? Ну, конечно. Я идиот. Как обычно.

Ты снова уставился в телефон, один из целой дюжины. Знаешь, не всем дано быть такими же умными, как ты.

Да, конечно, разумеется, ты это знаешь и так, никогда об этом не забываешь. Начни сравнивать интеллекты всех остальных с твоим – абсолютно все покажут плохой результат. А я в особенности. Никто не может потягаться с тобой умом. Вот в чем моя проблема и моя вина. Если бы я только умел наблюдать – как будто это так просто, словно ничего не замечать – это вопрос свободного выбора. Но я не могу, Шерлок, мне не дано разглядеть то, что видишь ты. Для меня мир вовсе не так прост, как для тебя. Ты ведь испытываешь ко всем лишь презрение, так? К нормальным людям с нормальными эмоциями. Знаешь, а ведь любить – это нормально. Это нормально – любить того, кто дает смысл твоей жизни. Это вовсе не бессмысленные сантименты, в этом нет ничего смехотворного. Это не слабость, не проигрыш, что бы ты там ни думал. Это обычная, свойственная людям способность, я не собираюсь ее стыдиться. Способность найти кому-то место в своей жизни, в своем сердце. Компромиссы. Привязанность. Любовь. И не нужно надо мной глумиться. Ты ведь наблюдал со стороны, как я разваливаюсь на части? Тебе это пришлось по вкусу? Забавно было смотреть на мои страдания? Тогда, стоя у пустой могилы, рыдая как дитя и умоляя бога, чтобы ты оказался жив, – я потешил твое эго? Тебе именно это было нужно?

Что ж, добротой ты не отличался никогда. И я не буду заявлять, что думал, будто это не так. Но я даже представить себе не мог, что ты можешь быть настолько бесчувственным. Только не ко мне. Я был идиотом. Да. Я идиот, раз вообразил, что все иначе. Ты – психопат, а я скорбел о тебе. Оплакивал тебя, с любовью и привязанностью. С такой любовью, равной которой не испытывал ни к кому. Вот кто я теперь – идиот.

Ты хоть представляешь, сколько раз я раскаивался в том, что тебе наговорил? В том, что назвал тебя машиной. В том, что прошелся на твой счет. Я жалел о том, чего так и не сказал, не сделал. Я оставил тебя в тот момент, когда был нужен тебе больше всего. По крайней мере, я так считал. Меня не было рядом с тобой, на той чертовой крыше. Знаешь, сколько раз после я стоял там с тобой, пытаясь удержать, но безуспешно? Я должен был тебя остановить, должен был схватить тебя, обнять, поцеловать и сказать, что люблю, попросить тебя не умирать, подождать. Не умирать без меня. Ведь неважно, что о тебе думают все остальные. Неважно. Я знаю, что ты не подделка. Ведь я знаю тебя, и я тебя люблю. Господи. Оно, это чувство вины, врезалось в меня настолько глубоко. Я ошибся во всем. Ошибся в тебе.

Я воспринял все искренне, а ты оказался просто чертовым лжецом.

– Ну, и что я теперь должен сделать? – ты с размаху швыряешь телефон на стол.

Сначала я слышу этот звук – звон расколовшегося фарфора – и только потом понимаю, что сделал. Тарелка. Я ее уронил. Она была горячая, мокрая, скользкая. Я расколотил ее об пол. Она разлетелась на части. Как и я – уже не склеить. Так и останется осколками. Это твоя вина. Ты во всем виноват. Вся моя жизнь кувырком. Лучше бы мне не встречать тебя вообще.

Последнее – неправда.

Как бы мне хотелось хоть один единственный раз оказаться правым. Чтобы ты был тем, кем, как мне казалось, ты мог быть. В смерти ты был куда приятней.

Смотришь на меня в замешательстве. Что, я тебя прервал? Сбил с драгоценной мысли? Господи, я так по всему этому скучал: по цепочкам твоих рассуждений, долгим часам размышлений вслух, когда ты находил всему объяснения. Я скучал по этому. Скучал по тебе, и очень сильно, а ты просто держался сзади и наблюдал за мной, играл со мной, словно я какая-то марионетка. Для тебя я – всего лишь механизм, что-то вроде машины. Машины по производству эмоций, которая развлекает тебя, подобно домашнему питомцу, верному, любящему, тут же проявляющему любую эмоцию, какую ты только захочешь запустить. Я как тот ретривер, счастлив уже только от того, что его потрепали по голове. Твою мать. Вот сейчас я тебя действительно прерву.

Осколки под ногами хрустят. Плевать. Вдавливаю их в пол. Сжимаю кулаки. Я врежу тебе. Хочу причинить тебе ту же боль, что причинил мне ты. Ты должен почувствовать, каково это. Ты же все знал. Ты знал. Ты видел мои рассказы, видел комментарии под ними. Считалось, что ты меня любил. Я вывел тебя таким, я все выдумал. Тот Шерлок, о котором я писал, никогда бы так со мной не поступил. Я влюбился в собственную фантазию. На самом деле я тебя не знаю. Черт подери! Ты машина. Гребаная бесчеловечная машина.

Я настолько зол, настолько вне себя от ярости, что почти ничего не чувствую. Руки онемели, трясутся. Крепкий удар, и ты отшатываешься назад, прижав ладонь к лицу. Отлично, это только начало. Проблеск вины. Нет. Нет, ты этого заслуживаешь. Заслуживаешь. Я врежу тебе. Повалю на пол и изобью до крови, до потери сознания. Нет. Стоп. Не могу. Что я творю?

Всего лишь секундное колебание, и вот ты уже прижал меня к стене. Меня трясет, я вдруг ослаб. Ты стискиваешь руками мои запястья, уперся коленом мне в ногу. Лицо обдает твоим горячим дыханием. Мы дышим. Оба дышим. Шерлок, я тебя любил. Проклятье. Я безумно хотел, чтобы ты вернулся. Легкие горят огнем. Я рассыпался на осколки.

– Джон? – мягкий голос, на удивление спокойный.

Хотел бы я сказать то же самое про свой. Хотел бы. В груди что-то вскипает. Это боль. Это задушенная паника. Все это теперь вырвалось, охватывает меня. По лицу текут слезы. О, господи.

Как ты не понимаешь? Ты ошибся. Ошибся так сильно, и все, что творится, – сплошная ошибка. Вот, мы здесь, дома, как будто не было ничего. Словно я не распался на части, словно сердце мое не бьется с такой силой и частотой, что вот-вот разорвется. Заправлять кровати, убирать покупки, ужинать вдвоем, словно мы – те два старых друга, которые никогда не расставались. Как будто ты не умирал, как будто я тебя не оплакал. Я не в порядке, Шерлок. Я не в порядке. И, возможно, не буду никогда.

– Я… – на этом все. Голос сорвался. Как и я сам. Теперь смогу лишь всхлипывать, а все слова будут вырываться задушено и хрипло. Ты расхохочешься. Высмеешь меня, посмотришь на меня с презрением. Эмоции. Жаль, что их нельзя отключить. Лучше бы у меня их вообще не было. Будь я психопатом, мне не пришлось бы испытывать подобное. Это унизительно. – Я не был в порядке, – захлебываясь, выдаю я, и на этом от меня не остается ничего. Больше не получается ничего сказать.

Я не был в порядке, Шерлок. Нет. Ты уничтожил меня. Я тосковал по тебе слишком сильно. Колени подкашиваются. Ты прижал меня к стене, но я падаю. Сползаю, обрушиваюсь вниз. Сил не осталось ни капли. Грудь разрывается от горя. Отпусти руки. Мне нужно прикрыть лицо. Господи, пожалуйста, пусть все это прекратится. Прости, что ударил тебя. Прости. Но ты умер. А я смотрел на это. Не смог спасти. И не могу без тебя жить.

Ты даешь мне сползти по стене, но рук не выпускаешь. Осторожность. Вполне оправдано. Я же только что тебе врезал. В глазах слезы, ты весь размыт. На щеке у тебя след удара, но крови нет. Значит, ничего не сломано, надеюсь. Все цело. Кроме меня.

Сижу на корточках, ты цепляешься за меня, сжимаешь запястья. Нога прижата к моей. Так уже было однажды. Ты тогда сидел слишком близко. Мы смотрели телевизор. Для чего, зачем ты так поступил? Я не могу понять тебя, Шерлок. Не понимаю. Не знаю, зачем ты делаешь то или другое. Зачем ты мне лжешь? Боль повсюду. Не могу нормально вдохнуть. Задыхаюсь. Всхлипываю. Лицо мокрое от слез. Унизительно.

– Понимаю, – произносишь ты. Голос все такой же мягкий, но от этого больно. Я думал, что не услышу его больше никогда. – Похоже, я… – замолкаешь, прочищаешь горло. Ты так близко, что кожи касается дыхание твоих слов. – Похоже, я недооценил силу удара.

Удара? Господи, силу какого удара? Удара твоего тела об асфальт? Черт. Удара, которым стала твоя смерть? Удара, которым для меня стало твое самоубийство, твоя кровь на тротуаре, твои похороны? Удара от того, что тебя больше нет в моей жизни? Разве ты не знал? Не понял, что это разорвет меня на клочки, разобьет? Не понял, что я так и не смогу с этим справится, не смогу нормально жить дальше?

Шерлок, ты и был моей жизнью. Средоточием моего существования. Ты был всем тем хорошим, что только у меня было в мире. Самым важным. Так чего ты ожидал? Что я пожму плечами и продолжу жить, как ни в чем не бывало? Погорюю пару дней, а потом найду кого-то другого, с кем можно посмеяться на месте преступления, с кем можно читать газеты, засиживаться за завтраком и смеяться над всякой чушью, что идет по телевизору? Я любил тебя, Шерлок. И люблю. Так просто ничего бы не вышло. Других, таких как ты, нет. Заменить тебя не получится.

Отпускаешь мои руки, отпускаешь меня. Я задыхаюсь. Как и ты. Ты сейчас так близко, ты оперся о стену. Я думал, что больше не увижу тебя никогда. Но вот я здесь, с тобой. Сорвался. Прислоняюсь к твоему плечу, чувствую твое дыхание. Это адреналин. Твое сердце колотится так же быстро, как мое. Я тебя ударил. Мне жаль. Я был в ярости, мне было больно. Недооценил силу удара? Шерлок, оставшиеся шрамы так глубоки, что этого просто не объяснить. Не знаю, сможешь ли ты хоть когда-нибудь понять, как много ты для меня значишь. Я просто не смогу сказать. Не смогу, слов не хватит.

Утыкаешься лбом мне в плечо.

Будь ты проклят. Мерзавец. Хитроумный, перестаравшийся мерзавец.

Все всегда оказывается сложнее, чем на первый взгляд, ведь так? Всегда. Ты сделал то, что должен был, тебе пришлось умереть. Умереть, иначе он убил бы тебя, верно? И меня тоже. Мы оба были бы мертвы, и кто знает, скольких еще он бы убил. Невыносимое положение. Тебе пришлось умереть, чтобы одержать над ним верх. А мне пришлось страдать, чтобы ты был в безопасности. Чтобы потом увидеть тебя снова. Я уплатил цену своим страданием, уплатил цену за раскрытие дела. За уничтожение Мориарти и его паутины. Убийцы и похитители, снайперы, киллеры, шпионы и предатели – зло во всех его разновидностях. Отборнейшие негодяи. В итоге ты выиграл. Убил его, а на всех остальных нарисовал мишени. Десятки арестов. Ты выиграл. Рассчитал возможные риски и сделал свой выбор, раскрыл дело. А я ничего не знал, ни о чем не догадывался. Все это время я был частью твоего замысла. Ты наблюдал за мной и считал, что я в порядке.

Идиот.

Попроси ты меня пойти на это, прожить три года без тебя, притвориться, что считаю тебя мертвым, оплакать тебя и продолжить жить дальше – все ради победы над Мориарти, разве я не сделал бы этого? Я бы хотел помочь тебе. Если бы тебе было нужно от меня именно это, я бы сделал все возможное.

Но потерпел бы неудачу. Бросился бы на поиски, нашел бы тебя. Я ведь не могу без тебя жить. Я это знаю, я ведь пытался. Ты был прав. Раскрой ты мне всю правду, сейчас мы оба были бы уже давно мертвы. А удержать от поисков и попыток присоединиться к тебе меня могла лишь твоя смерть. Ты был прав, и это нестерпимо. Нестерпимо.

– Где-то тут у меня была бутылка скотча, – глухо произносишь ты. Ты не злишься. Так, значит, ты понимаешь? Возможно. Совсем чуть-чуть. Все так сложно, мне нужно сказать хоть что-то, что угодно, но не выходит. Грудь переполняет паника, горло перехватило рыданиями. Мне жаль. В голове стучит. Мне жаль.

_______________

К этой главе в блоге автора обнаружилась иллюстрация

http://25.media.tumblr.com/tumblr_m5mnopjAeq1r2s6dko1_1280.jpg

Автор – http://thebritishteapot.tumblr.com

========== Глава 37: В сторону ==========

Телефоны. Повсюду эти чертовы телефоны. Зачем? Разве кому-то нужно больше одного? Да кому нужно целых двенадцать?

Тебе. Видимо, тебе. Зачем?

– Шерлок.

Оглядываешься на меня. Хорошо. Мне нравится видеть твое лицо. Вот я здесь, сижу, внимательно разглядываю тебя, а ты на это смотришь. Я здесь, с тобой. Не кто-то, а именно я. Ты ведь все еще мой, так? Всегда был моим. Надеюсь, что так и было. Считаю, что так и было.

Чем ты занят? Вот уже какое-то время ты не произносишь ни слова. Ты работаешь, вот и все. Ты же всегда в работе. Если нет – мне придется отнимать у тебя иглы и сигареты. Ну, или собственный пистолет.

Кстати, где он?

А, точно. Вон он, на столе. Не трогать – заряжено. Это может плохо кончиться. Я слегка пьян. Самую малость. Ладно, признаю́. Я пьян. И что с того?

– Шерлок.

Повторяюсь. В тот раз ты на меня посмотрел. И все еще смотришь. Твои руки замерли над клавиатурой, ты ждешь.

Ты печатал без остановки на одном из лаптопов вот уже кучу времени. Жаловался на Морана, на то, что вынужден сидеть взаперти, на своего брата. Слушать, как ты говоришь, приятно, это успокаивает. Я никогда тебе в этом не признавался. Да и зачем? Такого между нами не было никогда. Не мог же я просто взять и заявить: «Шерлок, я готов слушать тебя часами». Не мог. Но так и было. Мне нравилось тебя слушать. А тебе нравилось со мной говорить, ведь так? Мне кажется, что да.

Ты способен говорить часами, а я не против. И как долго это продолжалось? Сколько я уже здесь сижу? И сколько успел выпить?

Черт.

Не буду об этом думать. Какая разница? Никакой. Это все равно неважно. Неважно, чем я занят. Я просто должен сидеть здесь, мне нельзя выходить на улицу. Должен быть тут. Мыть посуду. Заправлять кровати. Убирать все по местам. Смотреть, как ты работаешь. Слушать. И все. Вот для чего я здесь нужен. Вот он ты, здесь. Поверить не могу. Твои руки: пальцы длинные, идеально ровные овальной формы ногти. Как и всегда. Прекрасные руки, прекрасные пальцы. А я и забыл. Не представлял их ни разу. Господи. Черт, Шерлок. И что мне теперь со всем этим делать?

Не знаю.

– Что, Джон? – голос кажется немного… каким? Раздраженным? Он сердит? Почему? Я сбил Его с мысли? Говорю слишком громко? Сам не знаю, говорю я шепотом или кричу. Он ведь пытается работать. Важное дело, расследование. Моран. Люди Мориарти. Киллеры и убийцы всех мастей. Преступники. Моран хочет убить Его. Это мне известно. Шерлок занят. Он думает. Печатает. Что ж…

Может, Он не раздражен, а изумлен. Или устал. Или Ему больно, я ведь Ему врезал. Господи, и почему я только так поступил? Почему то, что любят, всегда пытаются уничтожить? Ярость. Боль. Не знаю. И это меня пугает.

Голову ведет. Самую малость. Напиток, против ожиданий, оказался куда крепче.

Сейчас я даже представить себе не могу, что мог желать избить Его. Как будто это все произошло в другой жизни. А вот поцеловал бы с удовольствием. Да. С гораздо бо́льшим удовольствием.

Что значит этот Его взгляд? Он смотрит на меня, на лице выражение… Чего? Не знаю. Не могу понять. Больше не выйдет просто приписать Ему придуманное мной чувство. Теперь Он – живой человек. Он снова дышит. Теперь у Него есть свои собственные побуждения. Он здесь не для того, чтобы развлечь меня или мучить, не для утехи моего похотливого воображения. Нет. На Нем слишком много одежды, Он слишком далеко от меня. Будь все это игрой воображения, Он сидел бы рядом или склонялся ко мне. Я чувствовал бы на лице Его дыхание, гладил бы Его бедра, или перебирал волосы, или обнимал за шею, притягивая к себе. Вот как бы все было. Но этого нет. О чем Он задумался? Что-то есть в выражении лица, в звуках голоса… Что-то…

Почему я окликнул Его? А, да. Точно. Телефоны. Целая дюжина, а то и больше. Сбился со счета, не знаю точно. Столько телефонов. Зачем?

– Зачем столько телефонов? – я ведь все четко произнес? Язык не заплетается? Давно я уже так не напивался. Помахиваю бокалом. Плохая идея, того и гляди пролью. О, и пролил ведь. На колено. Черт. Похоже, мне уже хватит. Колено теперь мокрое, на джинсах темное пятно. Надо будет постирать. Устроить стирку. И свои и Его вещи – постирать все сразу. Как было раньше.

Наверное, займусь этим завтра. Все равно, кажется, больше нечем заняться. Действительно, больше я ничего сделать не смогу.

Улыбается. Зачем? Почему? Не знаю. Считает, что я забавный. Я правда веду себя смешно? Значит, Он не раздражен. Нет. Проявляет терпение. Потому что я разрыдался. Господи. Я ударил Его, разрыдался, а Он схватил меня, прижал к стене. Я всхлипывал, как маленький ребенок. Шерлок, ты меня уничтожил. Вот что произошло.

Нужно глотнуть еще.

Эй, Шерлок. Привет. Господи.

Ты жив. Подумать только. Ты прижал меня к стене, дышал мне в шею. Меня тогда трясло, я разрыдался. Не вини меня в этом, не выйдет. Это ведь не моя вина. Все это просто через край. Чересчур для кого угодно. Ты ведь понимаешь, что любой на моем месте просто ушел бы. Врезал тебе и ушел. Не нужно со мной это обсуждать, хорошо? Просто не будем об этом вспоминать. Все уже закончилось. Я вымотан полностью. Словно бежал милю за милей, тащил вверх по лестнице тебя, мертвым грузом болтающегося в моих руках. Я знаю, на что похожи те ощущения, и сейчас испытываю то же самое. Глазам больно, голова раскалывается. Кажется, я так и засну тут, глядя на тебя. Вполне вероятно.

– Я выдаю себя за других.

Что? Выдаешь себя за других? Все считают тебя мертвым, так? И потому ты притворяешься кем-то другим? Да еще и не одним? Но при чем здесь…

– Сообщали далеко не обо всех арестах, – заявляешь ты, как будто это прозрачно и очевидно. Вероятно, так и есть. О таком я даже не задумывался. Почему? С другой стороны, тайные аресты на стену не прикрепишь.

– Были и другие аресты, те, о которых журналисты так и не узнали. Тайные. Не осталось даже отчетов. Почти незаконные, да, но это – проблемы Майкрофта, – встряхиваешь рукой, как будто отмахиваясь от него. – Так что сейчас Моран даже не подозревает, что некоторых членов паутины больше нет, – постукиваешь пальцем по одному из телефонов. – А это полезно.

Стоп. Погоди. Я сам…

Значит, ты выдаешь себя за целую дюжину других людей. Мужчин и женщин. Ведь в этой организации есть и женщины. Эмбер же была. Точно. За мужчин, а возможно, и женщин. Притворяешься, что ты – это они. Это все их телефоны.

Ты забрал их сотовые. А когда Морану, Себастьяну Морану, что-то от них нужно, он пишет им сообщения. Так? Именно поэтому ты в курсе его планов, и был в курсе даже тогда, когда он считал тебя мертвым. Ты знаешь, где он. Знаешь, что ему нужно, что он собирается делать. И отвечаешь ему от их имени. Верно?

Ха.

Очень изобретательно.

– Это здорово, – язык заплетается. Даже мне теперь это слышно. Черт. Ну же, Ватсон, соберись. – Да, точно. Так и есть. Очень умно.

Господи, это просто смешно. Очень умно. Да кто вообще произносит эти слова без иронии?

Он улыбается. Мне знакома эта улыбка. Знакома, Шерлок. Она значит, что тебе приятно. Я не видел ее долгие годы. Даже когда ты был жив, она появлялась не так часто. Похоже, ты выработал иммунитет к моим похвалам. Самую малость. Думаю, так и было. Но только не сейчас. Идея замечательная, я так тебе и сказал. Наверняка придумал все именно ты. И ты рад. Совсем как раньше: я хвалю тебя, а ты становишься похож на тянущегося за лаской кота, которого потрепали по голове. Мне этого не хватало.

– Он не знает, что сфера его влияния сузилась, – поднимаешь сотовый, проводишь пальцами по экрану, кладешь обратно. – Можно сказать, что он сейчас все равно, что летит по приборам, действует вслепую. Возможно, он даже чересчур слеп, – встаешь, смотришь на меня.

Привет, Шерлок.

Все в норме?

Не отворачивайся. Мне нужно видеть твои глаза.

Но ты отворачиваешься. Конечно же. Я ведь не могу тобой управлять. Превратить происходящее в сценарий, который мне больше по душе, не выйдет.

Отходит к окну, отдергивает в сторону шторы. Стоит и смотрит наружу, в ночь. Мой пистолет на столе. Шерлок, что, если кто-то прямо в тебя сейчас целится? Неужели ты думаешь, что стекло тебя спасет? Я не могу снова потерять тебя. В сторону от окна, пожалуйста. В сторону. Подойди ко мне. Я тебя защищу. Я ведь всегда защищаю. Мне необходимо защищать тебя, ты же знаешь.