Текст книги "Безмолвный (СИ)"

Автор книги: ivyblossom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Он говорит «правительство», и я понимаю, это значит – Майкрофт. Разумеется. Приказы исходят от Майкрофта. Я не спрашиваю. Знаю, что он не сможет подтвердить. По-хорошему, ему вообще нельзя мне ничего говорить. Он должен послать меня подальше, конфисковать у меня газеты и потребовать хранить молчание. Должен закрыть рубрику объявлений во всех газетах или отследить звонки в редакции, должен найти крота. Но он просто качает головой.

– Скажу тебе начистоту, – говорит он и подносит кружку ко рту, как будто та способна скрыть то, что он собирается произнести. Он явно встревожен. – Если думать, кто это может быть, то мне на ум приходит только один человек.

Я знаю. Знаю, что он имеет в виду. Я гоню эту мысль прочь, но он прав.

Сотворить со мной такое может только один единственный человек. Мне нельзя позволять себе даже задумываться о таком. Это опасно. Даже находить утешение в подобных мыслях – опасно, и я это знаю. Я замер на грани, разрываюсь между счастьем и отчаянием, ликованием и убийственной яростью. Кто может так со мной играть? Кто окажется настолько жесток, что будет напоминать мне обо всем, заставит воображать, что ты где-то рядом, будет дразнить меня, снова звать на места преступлений? Кто может так со мной обойтись?

Ты, Шерлок. Ты бы так и сделал, если бы мог. Я знаю, что ты бы так поступил. Я знаю тебя.

Вот в чем весь ужас и вся прелесть происходящего.

Но тебя нет, и это невозможно. Так кто занял твое место и теперь изматывает меня? Кто высылает мне все эти мастерски сработанные приглашения? Кто заставляет меня смотреть на все со стороны, мучиться неизвестностью и проклинать все? Это танталовы муки, это слишком жестоко. Это пробуждает ту мою часть, которой лучше бы не просыпаться. Но я и не хочу, чтобы она спала. Мне нравится мое пробуждение, вот в чем весь ужас. Это прекрасно, все равно, что вернуться назад во времени. Как будто ты снова жив. Это лучшее, что случалось со мной за долгие годы. И это пытка. Так кого же мне за все благодарить?

Не знаю.

Кто бы это ни был, немедленной благодарности он не получит. Первым делом он получит по зубам. За то, что изводил. За то, что обставил все так, как будто со мной снова говоришь ты. Как будто ты жив. Я вмажу ему по зубам, а потом скажу «спасибо». Только в этом порядке, никак иначе. А затем я спрошу: «Зачем ты творишь со мной все это?»

– Знаю, – отвечаю Грегу. Я знаю. Имитация настолько идеальная, что не поддается воображению. Это издевательство над загнанным в клетку зверем. Слишком просто и слишком жестоко. – Я знаю. Это должен быть его брат, больше ведь некому.

Больше некому. Никто другой не знает тебя настолько, чтобы осмелиться хоть на попытку подобного. Разве что я.

Но Майкрофт не станет так рисковать. Ни за что. Он не играет в игры. В семье Холмсов именно он – старший, во всех смыслах этого слова. Ему не нужно, чтобы я вмешивался, даже самую малость. Господи, да он даже не признает, что сам в этом замешан!

– Или же у Шерлока фанат в МИ-5. Или у меня. Не знаю.

– Ну, тогда это проблемы Майкрофта, – вздыхает Грег.

Только если он об этом узнает.

– Я ему сообщать не собираюсь.

– Сдается мне, он уже в курсе, – Грег откидывается на стуле с кружкой в руке и кивает влево. – За тобой хвост, Джон.

Хвост? Оглядываюсь. Мой сосед. Тот самый, с собакой и весь в черном. Тот, которого я назвал бывшим военным. Может, и не бывший. Он устроился за столиком, уткнулся в лаптоп, притворяется, что занят. На нем наушники. Рядом стоит кружка пива, но он не пьет. Мы далеко от дома. Что бы ему тут делать?

Грег наклоняется ко мне.

– Засек его еще в нашу прошлую встречу, просто не был уверен. Теперь знаю наверняка.

Я видел его всего-то несколько раз. Чаще всего – в лифте. Один раз – в «Теско», но тогда мы не пообщались. Правда, теперь я оглядываюсь не так часто, как привык раньше. Он следит за мной? Докладывает обо всех моих действиях? И как долго это продолжается? Я ведь не занят ничем интересным. А в ту пятницу, когда я затаился у забора, он тоже был рядом? Я его не видел. Он наблюдал за мной? Или в тот раз мне удалось от него ускользнуть?

Наушники. На мне жучок? Квартира на прослушке? Он слышал, как мы скандалили? Черт.

– Он сейчас нас прослушивает?

Какого черта? В курсе ли Мэри? Может, все с ее одобрения, она ведь боится, что я слетаю с катушек. Может, его наняла она или издатель, решив, что смерть Мориарти выбьет меня из колеи?

Грег качает головой.

– Нет, не прослушивает. Думаю, это несколько иной хвост, – он на секунду бросает взгляд за спину, потом снова поворачивается ко мне. – Он следит за тобой вот уже какое-то время. Не волнуйся, это всего лишь охрана.

– Охрана?

– Кто-то печется о твоей безопасности.

Майкрофт. Ну конечно же. Нанял кого-то за мной приглядывать? Я ему что, ребенок? Мориарти мертв, а я просто писатель. Просто писатель, чтоб ему! Те дни, когда я был на линии огня, давно в прошлом. Что, всего один раз слегка заехал кому-то по морде рукоятью пистолета, и теперь мне полагается собственный охранник? Черт. Не лезь не в свое дело, Майкрофт. Отстань от меня. Я тебе никто, нечего обо мне печься.

С какой стати мне вообще может понадобиться охрана? Хочет, чтобы я держался подальше от его драгоценных арестов, так пусть не публикует обращенные ко мне шифровки в газетах, чтоб его. Не будь этих объявлений, меня бы и рядом с его тайными операциями не оказалось. Я был бы дома, в постели, со своей девушкой. Как мне и положено.

Выходит, клопы тут ни при чем. Ну, разумеется, ни при чем. Да только идиот поверит в эвакуацию из-за клопов. Что за чертовщина творится? Мэри обо всем знает? Кто вообще дал себе труд тратить на меня столько времени и усилий? Я бесполезен. Со мной покончено. У меня ничего не осталось. Без тебя я ничто. Я могу лишь повторять все то, что когда-то говорил мне ты. Снова и снова. Меняется лишь порядок, и то, как я это делаю – про себя или на бумаге. Я не более, чем говорящий скворец. Повторяю, повторяю и повторяю.

– Я всего лишь чертов писатель.

Грег улыбается, как будто я пошутил.

– Ты никогда не был всего лишь чертовым писателем, вот что.

Какая разница? Какая, вашу мать, разница?

– Что мне делать?

– Ничего, – улыбается он. – Вообще ничего. Живи, как обычно.

Как будто это все обычно.

– А как там Мэри?

О, превосходно. Смена темы. Просто замечательно. Уж лучше бы спросил, как меня подстрелили.

– Отлично, – отвечаю.

Я знаю, что мог просто попросить прощения. Прости, что не брал трубку, когда ты звонила. Прости, что разговорам с тобой предпочел пялиться в газету. Прости, что лгал тебе с самого начала, с первой же встречи. Ты такого ничем не заслуживаешь. Прости, но я, правда, старался изо всех сил. Я бы очень хотел сказать, что исправлюсь. Но этого не будет. Я не исправлюсь, наоборот, стану еще хуже.

– Да, у нее все прекрасно.

========== Глава 27: Нить за нитью ==========

Я не знаю, кто ты и что тебе от меня нужно, но я здесь. Понимаешь? Я здесь. Я следую всем указаниям с максимальной точностью. Теперь я просматриваю рубрику объявлений, как будто они все предназначены лично мне. Расшифровываю послания, как будто в них есть тайный смысл. Для полного комплекта не хватает только шапочки из фольги и жилого фургона. Я весь внимание. Доволен? Я здесь, я настороже, но ничего не происходит.

Правда в офисах вообще мало что происходит, насколько я могу судить. Призрачные деньги покидают одни холеные руки и оказываются в других, складываются друг на друга документы, проходят совещания. Курсируют туда-сюда женщины в мини-юбках. Волосы стянуты в пучок, в руках – папки. Никто на меня не смотрит. Никому нет до меня дела. Звонит телефон, тихо гудит ксерокс. Зачем я здесь? Наверное, я что-то не так понял.

Может, ошибся этажом.

Ну, как минимум, адрес верный. Стою у окна рядом с комнатной пальмой. Внизу тормозит полицейский фургон. Я его теперь узнаю́. Простой фургон без надписей, на него никто и внимания не обратит, если только не видел его раньше и не знает, что скрывается внутри. Его сопровождают четыре полицейских машины без опознавательных знаков. Похоже, в этот раз хотят обойтись без шума. Грег. Может, набрать его? Нет. Если увижу, сможем поговорить и так. А нет – так просто буду ждать. Не нужно создавать ему проблем. Из какого-то кабинета доносится женский смех. Время близится к одиннадцати. Они пьют кофе. У них совершенно обычный день.

Прижатый к спине пистолет кажется непередаваемо огромным, настолько выпирающим, что его тут же заметят, стоит только взглянуть на меня. Поворачиваюсь спиной к окну. Жалюзи сломаны, но, держу пари, этого никто не замечает. Их просто не закрывают – а зачем? Они в пыли. И пальма тоже пыльная.

Звонок. Приехал лифт. Вот-вот раздвинутся двери. Это оно, это точно оно.

Самый прекрасный момент. Ровно за миг до начала. Я готов. Из распахнутых дверей выскочат полицейские, сверкнут выхваченные пистолеты. Кто-то выстрелит, и вокруг засвистят пули. Я пригнусь, уклонюсь. Я готов к чему угодно. Нет воздуха слаще, чем ровно за миг до начала. Да. Я готов. Ну же.

Двери лифта распахиваются. Пауза. Никакой беготни по холлу. Нет. Все гораздо тише и спокойней. Просто появляются трое полицейских в форме, предельно невозмутимые и внимательные. Они вооружены, но это заметно, только если присматриваться. Если искать оружие взглядом. Они не хотят привлекать внимание. Осматриваются. Меня, скорее всего, даже не принимают во внимание. Я – просто некто, стоящий у окна, некто, ожидающий назначенной встречи. Никто. Ни один из троих мне не знаком. Они не ожидают, что я буду здесь. Лифт остается на этаже, двери открыты. Полицейские идут к офису.

Заходят внутрь. Шаги четкие и громкие.

И это все? Ни пальбы, ни переполоха. Не похоже, что они явились сюда за убийцей. Их слишком мало. Рутинный арест. Видимо, не всегда это так уж захватывающе. Я отнюдь не каждый раз бросаюсь на преступника, чтобы его схватить. Чаще я получаю возможность лишь наблюдать со стороны, как защелкиваются наручники, и задержанных усаживают в машину. Да, так обычно и случается. Не взрыв, но всхлип. Иногда этого стука в дверь ждут годами и покорно сдаются. Может, в этот раз будет так же. Скучно. И все же это лучшее, что только может случиться со мной сегодня. Определенно.

Прочти я газету хоть немного позже, все бы пропустил. В этот раз было всего одно послание. И всего за несколько часов до этого. Похоже, это какая-то новая зацепка, и меня еле-еле успели пригласить. Но все-таки успели, и вот я здесь. И даже если все пройдет скучно, я лучше буду здесь, а не где-то еще.

Я слышу, как они переговариваются с секретарем, но слов не разобрать – полицейские говорят слишком тихо. А вот секретаря слышно отлично. Голос громкий, он нервничает. А может, пытается дать сигнал, предупредить кого-то. Дать фору, чтобы тот ушел, сбежал.

– Да, она на месте. У себя, вон там за… Да, вон там, – он напуган.

Интересно, часто ли сюда являются полицейские с расспросами? Вряд ли. Может, он разглядел оружие, как и я. Уставился на кобуру, как и я. Сначала надо сосчитать, сколько в помещении «стволов», и только потом искать пути отхода. Справа от меня – выход на лестничную клетку, если что. Я смогу защититься.

Она на месте. Так он сказал. Она.

Значит, собираются арестовать женщину. Маловероятно, что она убийца, так ведь? Вероятно, сообщница. Или, нарушая все стереотипы, хранит части тел своих жертв в холодильнике. Может, запихивает в мешки и засовывает в морозилку.

Я слышу их шаги. Все остальные звуки исчезли. Ни разговоров, ни гудения ксерокса. Звонит телефон, но никто не снимает трубку. Он звонит и звонит, а я слышу, как по полу стучат черные форменные ботинки. Теперь можно подойти ближе. Можно заглянуть внутрь.

Офис открытой планировки. Он застыл во времени. Все замерли, провожают взглядом идущих по залу троих полицейских. На лицах – испуг, граничащий с гневом. Такого не бывает. Это не нормально. Полиция и места преступлений точно не входят в ежедневную рутину. Бизнес-леди арестовывают прямо в офисе во вторник с утра – невозможно.

Трое в форме вопиюще выбиваются из общей картины офиса. Они направляются к окнам на противоположном конце, там за столом сидит женщина. Она видит, как они приближаются. Знает, что это пришли за ней. Ей некуда бежать. Она застыла и смотрит на них. Она знала? Она ожидала, что это случится? Планировала хоть что-то? Вряд ли. Видно, что ее застали врасплох. Она растеряна.

Двое подходят к ее рабочему месту, третий стоит снаружи ячейки, следит за каждым ее движением. Третья линия обороны против абсолютно безобидной на вид женщины. В чем же ее преступление? И какое отношение это имеет ко мне?

Ей что-то тихо говорят. Она переводит взгляд с одного полицейского на другого. Кивает, берет сумочку. Этого ей не запрещают. Выходит, не такая уж она опасная, раз ей это разрешили. Она встает, на ней защелкивают наручники. Потом берут под руки, как будто она может сбежать. Не сбежит. Мне это видно даже отсюда. Она попалась и теперь ничего не может поделать.

Третий полицейский забирает ее ноутбук, убирает его в прозрачный пакет для улик и сует под мышку.

Да что она натворила? Чем вообще занимается эта контора? Не знаю. Надо было выяснить, но времени оставалось в обрез. Но что бы это ни было, это точно не нечто кошмарное. Не то, что требует конвоя и наручников.

Все закончилось очень быстро. Не как в прошлый раз. Тогда полиция проникла в дом поздно ночью, тихо и тайно, не выбивая дверей и не переполошив всю округу. Сейчас одиннадцать утра, и они пытаются избежать скандала. Они просто уйдут отсюда, максимально спокойно, и никому ничего не объяснят. Ее ведут под руки двое полицейских. Третий, с лаптопом под мышкой, замыкает процессию. То ли защищая ее от нас, то ли нас от нее. Зачем? Она не сопротивляется. Не пытается вырваться. Выполняет указания. Весь офис молчит. Все в шоке. Телефон звонит и умолкает. Все уставились на нее.

Ее проведут мимо меня. Я стою здесь, у двери, с телефоном в руке, как будто так и надо. Может быть, я клиент. Или новый сотрудник. Собирался зайти, но замешкался. Я ошеломлен и растерян. Это логично. Мне можно смотреть. Я просто посетитель. Ничего необычного. Я не знаю, что стряслось. Я здесь просто случайно. Потом будут пересуды, что-то просочится в газеты. Обязательно появятся журналисты, и все будут им говорить «подумать только» и «она всегда была такая тихоня», или «в ней явно было что-то подозрительное, но я никак не мог понять, что именно». А потом все уставятся в телевизор, чтобы узнать, что же она натворила. Я, наверное, тоже уставлюсь.

Ей за тридцать. И она хорошенькая.

Стоп. Погодите. Я ее знаю. Кто это?

Эмбер.

Эмбер, воспитатель в детском саду. Я ходил с ней на свидание. Мы смотрели паршивый фильм, и она плакала. Она была мила, я ее даже поцеловал. Все это было вскоре после смерти Шерлока. Что она здесь делает. Она кажется иной, кажется более агрессивной. Правда, сейчас она в наручниках, может, в этом дело. Теперь я даже представить не могу застенчивую улыбку на ее лице. Совершенно иной человек.

Кому-то было нужно, чтобы я увидел ее арест.

Я забыл, как притворяться случайным свидетелем.

– Эмбер?

И чего ради я ее окликаю? Ее же наверняка по-другому зовут, наверняка. Я был ей не нужен. Ей заплатили, чтобы она пошла со мной на свидание. Чтобы она флиртовала со мной. Господи.

Увидела меня. Сужает глаза. Она меня узнала. Она в ярости. Настолько, что кажется, вот-вот вырвется.

– Ты, – бросает она. Сколько в ее голосе ненависти. Почему? Я тут ни при чем. Совершенно. – Ты жесток, – она произносит это так громко, что слышно всем. Полицейские смотрят на меня, но абсолютно без интереса. – Оба вы жестоки.

Что?

В этот миг я могу задать ей этот вопрос. Она так близко, что до нее можно дотронуться. Я даже не представлял, что на ее лице может появиться такое выражение. Она казалась такой милой. Она волонтер, она любит животных. Она застенчива. Что ж, может, все и не так. Я потерял дар речи. Что все это значит? Мориарти нанял ее, чтобы шпионить за мной?

Время упущено. Ее заводят в лифт, двери закрываются. Они уезжают.

Эмбер. Интересно, как ее по-настоящему зовут.

Господи. Шерлок погиб. Мы его похоронили, а Мориарти все еще нужно было за мной следить. Зачем? Почему я его заинтересовал? Во мне нет ничего любопытного. Нет. И тогда тоже не было. Я оплакивал Шерлока, я был растерян. Потерян. И, похоже, потерян до сих пор. Что ему было от меня нужно? Подтверждение? Должно быть, он ее подослал. Ему нужно было, чтобы она отчитывалась перед ним обо мне. Зачем? Для чего ему это? Я никогда не представлял для него интереса. Ему был нужен только Шерлок. Шерлок вызывал его любопытство. А я был лишь средством для достижения цели. Я это знаю. Зачем ему было тратить на меня время?

Он что, не поверил? Он не видел смерти Шерлока собственными глазами, в отличие от меня. Не видел, и хотел насладиться ей, воспользовавшись моим горем. Так, что ли? Мало ему было фотографий в газетах? Он хотел увидеть Его окровавленное лицо и проломленный череп? Но эту честь припасли только для меня. Закрытый показ для меня одного. Вот спасибо, Шерлок. Мало ему было похорон? Уверен, шпионы Мориарти побывали и на них.

Может, так и было. Он подослал ко мне Эмбер, приказал ей быть милой, доброй, обаятельной. Ведь я, конечно же, на это клюну. А потом выболтаю ей все свои тайны. Быть может, запла́чу и расскажу о смерти Шерлока, о том, как он выглядел, о том, что он мне сказал. Наверное, так и было. Мориарти бы точно был счастлив все это услышать. Услышать о том, что, когда я до Него добрался, пульса не было, но рука была все еще теплой. О том, что Он был уже мертв, и я хотел умереть тоже.

Он этого добивался? Ублюдок. Проклятый ублюдок.

Я ничего ей не рассказал. Я никому ничего не рассказывал, ведь это не их дело. Я поцеловал ее и ушел. Оставил ее у дверей ее квартиры. Так что в итоге я победил. Победил. Хрен тебе, Мориарти!

Может, мы стояли вовсе не у ее дверей? Пойди я с ней, думая, что мы сейчас выпьем по бокалу и ляжем в постель, на меня, возможно, опять навесили бы взрывчатку? Может, в тот раз я, сам того не подозревая, избежал смерти?

Кому нужно, чтобы я узнал правду об Эмбер? Зачем кому-то из кожи вон лезть, лишь бы показать мне, сколько в моей жизни фальши? Что дальше? Мэри? С нее тоже сдернут занавес? Кто может быть настолько жесток? Всё. Я должен это выяснить. Должен.

Надо убираться отсюда.

В лифте пахнет лимонами и хлоркой. Эмбер сейчас, наверное, усадили в машину, захлопнули дверь. Наручники пришлось сильно затянуть, у нее очень тонкие запястья. Может быть, уже приехали журналисты. Не хочу засветиться на экране. Мне и так проблем с Мэри хватает. Она со мной больше не разговаривает. И, если узнает, что я влез во что-то подобное, точно прибьет.

Кто позвал меня сюда?

Наверху странички с объявлениями указан телефон. Я позвоню. Спрошу, кто заказывал публикацию. Буду упрашивать. Объясню, что кто-то пытается разрушить всю мою жизнь. Пытается заставить поверить в невозможное. Они решат, что у меня сдвиг на теории заговора. Что я псих.

Снаружи пока нет журналистов. Никто еще не знает. А там, наверху, никто не представляет, что делать. Точно. Что делать, когда арестовывают коллегу? Это же нигде не прописано. Будут шептаться между собой, звонить друзьям и близким. Работа на сегодня замрет.

В конце улицы – небольшое кафе. Там и укроюсь. Интересно, мой сосед рядом? Его не видно, но он наверняка поблизости. Он же охранник, он наверняка поехал на арест следом за мной. Наверняка. Или же в этот раз я сбросил его с хвоста. Плохо. Можно было бы не притворяться, что я не в курсе, а спросить у него напрямую. Он должен знать. Кто гоняет меня по Лондону на все эти аресты? Что натворила Эмбер? Почему она считает меня жестоким? И с кем, по ее мнению, я работаю в паре? Кто платит тебе, Эмбер?

Кто это может быть?

Объявления. Мне помогут. Уверен, что не откажут. Кто-то же их публикует. Я выясню, кто.

– Кофе, – прошу я у девушки за стойкой. Она кивает. – С молоком, без сахара.

Кто знает, что добавили в сахар, так, Шерлок?

Набираю номер. Я просто спрошу. Может, это закрытая информация? Может, нужно какое-то удостоверение, нужна конкретная причина? Откажут, свяжусь с Грегом. Он поможет. Точно поможет.

Отвечает автосекретарь. Нажимаю цифру для связи с отделом объявлений. Мне нужно поговорить с живым человеком. Гудок, еще гудок. Женский голос.

– Мне нужно узнать, кто заказал объявление в сегодняшнем номере, – как можно официальнее говорю я. Сердце колотится чересчур быстро. Говорю, какое именно объявление меня интересует. Похоже, она готова мне все сообщить. Надо было позвонить уже давно. Почему я этого не сделал? Вероятно, это Майкрофт. Больше некому. Наказывает меня за то, что я не предотвратил смерть брата. Это не моя вина, Майкрофт. Твоя. Не перекладывай ее на меня.

– Имени нет, – говорит она. – Но есть телефон, – диктует номер.

– Спасибо.

Номер. Теперь я узнаю. Позвоню и все выясню.

Нужно помнить – это не Он. Это невозможно. Он мертв. Я не услышу Его голос, набрав номер. Его голоса больше нет. Лучше бы Грег об этом не заикался, теперь это не так легко выбросить из головы. Отключаюсь и набираю номер, пока не забыл его. Это не Он. Это невозможно. Забираю кофе. Задерживаю дыхание. Пауза. Сообщение.

Проклятье.

Номер отключен.

Отключен. Номер не обслуживается. Конечно. Разумеется. Мог бы и догадаться.

Что ж, это было бы слишком просто.

Черт. Я вам не какая-то марионетка. Нет. Не выйдет больше дергать за ниточки и вынуждать меня бегать. Это несправедливо. Кто творит со мной все это? Только один человек способен на такое. Только один может это сделать. Тот, кто настолько холоден, что спокойно вырывает мне сердце раз за разом. Отлично. Наберу его. И спрошу.

Горячий кофе обжигает язык.

– Джон, – откликается мой собеседник. Спокоен, как всегда. Разумеется. Как будто ждал моего звонка. Сидел и дожидался. Может, так и есть. Может, прямо сейчас смотрит на мое замешательство и смеется. Оглядываюсь в поисках камеры наблюдения. – Чем могу помочь?

– Это ведь ты, так? Связываешься со мной через объявления в газетах, посылаешь на все эти аресты. Это ведь ты творишь, ублюдок, – я зол. Сам не знал, что настолько, пока не услышал этот голос. Надо успокоиться. Ненавижу, когда мной манипулируют. А этот человек разрывает всю мою жизнь нить за нитью. Это несправедливо. Это неправильно. Я теперь частное лицо. Я больше не сосед Шерлока. Я больше не друг Шерлока. Я просто никто. – Это точно ты. Зачем ты это делаешь? Что натворила Эмбер? Шпионила за мной? Зачем тебе нужно, чтобы я об этом узнал? Это Мориарти следил за мной, чтобы развлечься? Или ты? Это ты нанял ее шпионить за мной?

– Спокойнее, Джон, – слышится в ответ. – Где вы?

Ему ли не знать. Он же сам меня сюда отправил.

– Ты знаешь. Я рядом с Башней 42.* Только что посмотрел, как арестовали женщину. Она заявила, что я жесток, – и не только. Она сказала, что мы оба жестоки. Кто второй? Как будто я с кем-то сговорился, как будто мне есть с кем сговариваться. У меня больше нет ни одного союзника. Есть лишь охранник да контракт на книгу. Я всего лишь писатель, чтоб вас всех. – Она заявила, что мы оба жестоки. О ком она?

Долгая тишина. Очень долгая, и я начинаю думать, что нас разъединило.

– Майкрофт?

– Расскажите, – медленно произносит он. Очень медленно. Не нужно было ему звонить. Это не он. Кто-то еще. Я только что сам выдал тайну. Что я наделал? – Расскажите мне про эти объявления.

________________________

От переводчиков

* Башня 42 (Tower 42) – второй по высоте небоскреб в Сити, высота 183 метра.

[http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/5/55/Tower42.jpg/359px-Tower42.jpg]

========== Глава 28: Дурные вести ==========

Я здесь уже постоянный клиент? Похоже на то. В последние дни я все чаще сбегаю из квартиры в поисках тишины и покоя, в поисках места, не пропитанного здравым смыслом, места, где я могу спокойно воображать, что все преступления, о которых сообщают в газетах, как-то связаны с Шерлоком и со мной. Разве многого прошу?

Кажется, ее зовут Эшли, или еще как-то. Она приносит мне кофе, даже не спрашивая. С молоком, без сахара. Она помнит. Улыбается мне. Не будь Мэри, я бы зашел дальше улыбки в ответ.

Она просто ведет себя мило, она же официант. Ей за это платят. За то, что она ведет себя мило. Флиртует. Она дает почувствовать себя особенным и получает за это чаевые. Это вовсе не значит, что она кто-то вроде наемника. Просто таков порядок вещей. И все равно, она симпатичная. Правда, слишком для меня молода. Похоже, все слишком молоды. Я вошел в тот самый возраст.

– Вот, пожалуйста, – говорит она. – Все, как вы любите, – улыбается. Зубы самую малость неровные, но это придает ей особый шарм. – Как сегодня? Есть что-нибудь хорошее в новостях?

Улыбаюсь в ответ, как обычный постоянный клиент: по-дружески и открыто. Она не считает меня психом. Пока не считает. Я не сказал, что я читаю объявления в поисках приглашения на тайные аресты. И не скажу. Ведь мне здесь нравится, сюда хочется возвращаться.

– Нет, ничего хорошего, – отвечаю ей. – Сплошь дурные вести.

Ведь так принято отвечать? В «Дейли Мейл» опять ничего хорошего, да? Мир просто с ума сошел, а всё эти ужасные подростки и иммигранты, да еще американцы опять влезли в войну и нас за собой тянут. Вечно что-то случается, а мы всегда ни при чем. И не говорите, новости просто ужас.

Она не знает, что я листаю газету с тем же нетерпением, с каким ребенок ожидает Рождество или собственный день рождения. Такое ведь не укладывается в рамки. Так что у нее не промелькнет и догадки об этом.

Она кивает мне с выражением усталости от ужасов, творящихся в мире, как будто она о них на самом деле что-то знает. Вот только она слишком молода, чтобы на самом деле переживать из-за новостей. Возможно, официантов просто учат «надевать» на лицо подобное выражение, чтобы общаться с клиентами вроде меня.

На этом наш ежеутренний «танец» завершен, она идет к следующему столику. Еще один постоянный клиент. Очки в черной оправе с толстыми стеклами, борода как будто из середины семидесятых, на крышке ноутбука светится белое яблоко. Он всегда заказывает кофе с заковыристым названием и тремя разными добавками. Он безобиден. Флиртует с ней, но это естественно. Они оба молоды.

Об аресте в Башне 42 в газетах не пишут. И об Эмбер тоже. Пусто.

Это погоня за призраками. Я даже ее фамилию не помню, так как же мне узнать, за что ее арестовали? А имя «Эмбер» – ненастоящее. Даже сослуживцы не знали, как ее по-настоящему зовут. Она появилась из ниоткуда, а потом просто исчезла. Как будто ничего не было. Как будто ее вообще никогда не существовало.

Вашу мать.

В объявлениях тоже ничего. Режим радиомолчания. Проклятье. Нельзя было даже заикаться об этом Майкрофту. Похоже, я сам срубил сук, на котором сидел. Того, кто сливал мне информацию, кто бы он ни был, заставили прекратить. Это я все прекратил. О чем я только думал? Ну, конечно же, это не мог быть Майкрофт. Это был кто-то, готовый рисковать сверх меры. Кто-то вроде тебя, Шерлок.

Вот только на свете нет больше таких, как ты.

Телефон. СМС? Нет. Вызов. Мне кто-то звонит. Мэри? Нет, не она. Она мне больше вообще не звонит.

Это ведь не ты, так?

Господи. Разумеется, нет. С какой стати мне так начинает казаться? Это не ты. Такое невозможно.

А. Миссис Хадсон. Что случилось?

– Алло? – не нужно повышать голос, тут же люди вокруг. Нет ничего хуже придурка, который орет в телефон на все кафе.

– Джон, дорогой, это я, миссис Хадсон. Ты не занят? Не отвлекаю?

– Доброе утро, миссис Хадсон. Все нормально. Как вы?

– О, все замечательно. Ну… Если честно, у меня небольшие, – пауза, – небольшие трудности. Тут… – какой-то приглушенный звук. Что происходит?

– Что случилось? – до нее добрались? Кто-то приставил ей пистолет к виску? Такое уже было однажды, так давно. Это вполне вероятно. Вполне. Все из-за меня. Не нужно было звонить Майкрофту. Она в беде. – С вами все в порядке?

– О, у меня все хорошо, Джон. Правда. Это все котел, – а, точно. Отопительный котел. Не знаю, успокоило меня это или разочаровало. Успокоило. Да, точно. Успокоило.

– Вам ведь все поменяли, разве нет?

– Да, конечно, – отвечает она. – Приехали и поставили новый. Но он… как-то не очень хорошо работает, в отличие от старого, так что мастер сказал, что еще заглянет на неделе. Вот только после тех, последних жильцов, я никому так и не сдала квартиру. А моя сестра сильно упала и ушиблась. Помнишь, я рассказывала про нее? Она живет в Бристоле. Бедняжка просила приехать к ней, немного помочь, пока она не встанет на ноги. И теперь я просто в растерянности. Ума не приложу, что делать.

Помню ли я, что у миссис Хадсон сестра в Бристоле? Кажется, она о ней не рассказывала. Неловко. Неужели я настолько невнимателен?

– Могу я чем-то помочь? – ведь ей это нужно. Нужна помощь. Милая пожилая леди. Конечно, ей нужно помочь. Своих детей у нее нет. А у меня нет семьи. Я один на свете. К кому же ей еще обратиться?

Что ей конкретно нужно? Подбросить до Бристоля? Мэри вполне может сесть за руль. Может, так даже и лучше. Несколько часов в машине. Я, Мэри и кто-то третий. Тогда мы точно друг на друга не сорвемся. Может, так будет лучше. Или хуже. Порвать отношения в машине – не самая блестящая идея. Деться-то оттуда некуда.

Или она хочет, чтобы я посмотрел, что с котлом? Понятия не имею, с чего она решила, что от меня здесь будет толк. Я не то, что не устанавливал их, я даже опыта в их починке не имею. Так что же ей нужно?

– А тебе не… – начинает она и на мгновение запинается, – тебе не трудно будет пожить в квартире несколько дней? Только в этот раз. Я даже не знаю толком, когда приедет мастер, он точно не сказал. Может, завтра, а может, и в пятницу. Не знаю. Я бы оставила постельное белье, купила продуктов… Если ты, конечно, сможешь.

А. Нужно, чтобы я вернулся. Жил неделю в «221б», ждал ремонтника. Конечно.

Она уже давно не пыталась заманить меня обратно. Сдалась еще пару лет назад, впустила новых жильцов. И сейчас это вовсе не повторная попытка. У нее просто трудности, ей нужна помощь. Только и всего. Я тот, кто может ей помочь, друг. Понимаю.

Неделя в квартире «221б». Можно будет читать газету в тишине. В два ночи уходить из дома с пистолетом, чтобы увидеть очередной арест. Никаких разглагольствований о сроках и обвинений в одержимости новостями. Можно будет завесить заметками о преступлениях хоть всю стену. Смотреть всякую чушь по телевизору. И, наверное, можно будет по-настоящему проститься с тобой. Увидеть твою квартиру без тебя – разве это не развязка? Раньше я бы с этим не смог справиться. Возможно, получится теперь.