Текст книги "Безмолвный (СИ)"

Автор книги: ivyblossom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

Шерлок, я мог бы поцеловать тебя. Правда, мог бы.

Наклоняешь голову, смотришь на меня. Мне знаком этот взгляд. Он не означает «я все понял». Он означает – «я знаю, что чего-то не понял».

– Лучше? – а, ясно. Пытаешься меня успокоить. Проявляешь заботу. Чуть не упустил этот момент.

Комната изменилась. Время оставило на ней свой след, как и на тебе. Как и на мне, в твоих глазах. Все это – не плод воображения, не сон, не галлюцинация. Это реальность. И эта комната, и ты. Я напряжен от радости, от счастья. Вовсе не от паники, не от подступающей тошноты. Радоваться происходящему – нормально. Абсолютно нормально.

– Да, спасибо, – действительно немного легче.

Надо спуститься вниз. Заправить и твою кровать. А потом, быть может, я смогу лечь рядом и гладить тебя по голове, пока не уверюсь окончательно, что она цела. А ты сможешь рассказать мне о расследовании, об этом Моране, который хочет тебя убить. Зачем тебе столько телефонов? Я успел насчитать шесть. Для чего тебе целых шесть сотовых? Я буду гладить тебя по голове, а ты мне все расскажешь, даже то, что я все равно не смогу понять. Все будет как обычно.

Надо взять белье. Серое. Твой комплект. Ткань, вероятно, дорогая до абсурда, настолько, что я и понятия не имею, что такая ткань вообще может идти на постельное белье.

– Пойду, заправлю твою кровать.

Ты улыбаешься в ответ.

___________________

От переводчиков

* Второй ботинок полетит в стену – отсылка к известному анекдоту.

========== Глава 33: Припасы ==========

Горчица. Корнишоны. Три пакета мороженого горошка. Да, с ужином точно проблема.

– Мне нужно в «Теско», – на самом деле нужно. В холодильнике пусто. Он, скорее всего, есть не захочет, но я-то захочу. Чуть позже. В идеале – сегодня же вечером, в нормальное для ужина время. Ведь нормальная жизнь идет своим чередом. И неважно, сколько там чудес успело стрястись до обеда.

– Нет.

Что? Он сидит за столом. Перед ним – три ноутбука. Три. Зачем столько? Как знать. Сотовых на столе столько, что мне кажется, количество их растет буквально на глазах. Да сколько вообще Ему нужно этих телефонов? К большинству Он даже не прикасается. Они не работают, просто сложены на столе кучей. Кажется, стоит только отвернуться, как их становится еще больше. А пользуется Он, похоже, лишь двумя из них. А, нет. Тремя. Сейчас Он набирает сообщение на сотовом в зеленом корпусе. Этот я еще не видел. На меня Он не смотрит. Он занят.

Да, я видел Его в таком состоянии и раньше. Я знаю, как это бывает. Он так может провести не один день. Часов через двенадцать я вполне могу застать Его спящим за столом, и на щеке у Него останется след от клавиатуры лаптопа. Да, зрелище вполне знакомое, оно мне не в новинку. Изменилось все и ничего. Не правда ли, смешно?

– Шерлок, у нас нет продуктов. Я в курсе, что это тебя не особенно волнует, но…

Он включает телевизор. Звук громкий, даже слишком. Он уменьшает его до чуть слышного бормотания и уставляется в экран. На лице – причудливые синеватые отсветы. Такое я тоже помню. Мы вместе на диване, я и Он, смотрим телевизор. Его нога прижимается к моей. Тогда Он сидел слишком близко, я чувствовал Его тепло. Тогда я тоже Его не целовал. Нет. Точно? Да. Точно нет.

Хватит. Сейчас не время.

– Если пойду прямо сейчас, то как раз все успею и приготовлю ужин в нормальное время, – прогулка не помешает. Глоток воздуха. Время на размышления. Я все еще не до конца понимаю… “Не до конца понимаю” что? Что я в настоящем. Я далеко не в порядке. Мне кажется, я – лунатик. Я все еще жду того самого второго ботинка. И он полетит не в стену, а – я уверен – свалится прямо мне на голову. В этом я точно уверен. О. В буфете нашлись макароны. Уже хоть что-то. Бог знает, сколько они там валялись. Но макароны же не портятся, так? Они же сухие. Пойдет. Макароны с горчицей и горошком. Ну просто супер.

Всего-то сбегать в «Теско», это же ненадолго. Мне станет лучше. Почувствую себя человеком. Более нормальным, чем сейчас. Точно. Для тебя тоже что-нибудь прихвачу. Попкорн. От него ты не откажешься. Поставлю перед тобой миску, и, может, ты съешь его автоматически, не обращая внимания.

А может, и нет.

Ты так исхудал. Интересно, что бы сказала Ирен, увидь она твои скулы сейчас? Ты сделал себе кофе. Кофеином ты злоупотребляешь, а нормальной едой наоборот пренебрегаешь. Я знаю, когда у тебя расследование, ты не ешь, но ведь сейчас мы просто ждем. Разве не так? Мы просто ждем. Ты сейчас как та рыба в садке, разве нет? Тебе надо поесть. Прямо сейчас тебе не нужно думать.

Быстро сбегать в «Теско». Превосходно. Именно то, что нужно.

– Нет, – все еще не смотрит на меня. Нет?

Что? Мне нельзя в «Теско»? Ты не можешь приказывать мне, Шерлок. Нет, только не после всего, что было. Да бога ради! Еще скажи, что мне вообще никуда нельзя. Это потому, что тебе запрещено? Потому что ты слишком занят, а значит, и мне запрещено есть? Так не получится. Ты, видимо, забыл, но я-то нет.

– Шерлок, мне нужно купить продуктов, – пойду, возьму куртку. Да где же она? Я ее снял в какой-то момент. И где бросил? Наверху? А, нет. Вот же она, на…

– Помнишь, что я тебе говорил о Себастьяне Моране?

Себастьян Моран. Да, точно. Тот, кто пытается тебя убить. Это как-то связано с… Не знаю точно. Он подозревает, что ты жив, так? Себастьян Моран. Сообщник Мориарти. Вроде бы так. Хочет тебя убить. Из мести? За организацию всех этих арестов, уничтожение криминальной сети. И, разумеется, за убийство Мориарти. Это ведь ты сделал, верно? Как? Застрелил? Задушил голыми руками? Он сопротивлялся? Пытался дать отпор? Может, ранил тебя? Я должен был быть там. Мы могли уничтожить его вместе. Я мог сделать это за тебя, если бы ты захотел. И уж точно не потерял бы из-за этого покой и сон.

Да, точно. Себастьян Моран. Он тебя ищет. Хочет убить. Я в курсе.

Но при чем тут «Теско»?

– Да, припоминаю.

– И ты помнишь, что «221б» сейчас – укрытие?

Укрытие. Верно. Здесь он тебя не сможет обнаружить. Здесь ты надежно защищен. Я знаю. Это Майкрофт устроил. Команда специалистов, специальные меры по обеспечению безопасности, камеры, датчики движения и так далее, и так далее. Да. «221б» сейчас – тщательно охраняемая зона. Зона, где ты в целости и сохранности полезешь на стену со скуки, зона, где тому типу, Морану, до тебя не добраться. Здесь ты – невидимка, тот, кого не найти, не выследить. Ты заперт, ты как в тюрьме, за решеткой, ты в ловушке, и так будет, пока не поступят дальнейшие указания. И это все – по твоей вине. Да, я в курсе.

Это укрытие для тебя, для того, кого считают покойником. Разве мне тоже нужно укрытие? Охранника ко мне приставляли. За мной тоже охотятся? Разве от меня так сложно при желании избавиться? Да бога ради! Я же все время был на людях. Зачитывал вслух отрывки из книги. Раздавал автографы на встрече с читателями в «Уотерстоунс». Об этом даже в газетах рекламу давали. Прекрати. Не я его цель. Час назад я был на улице. Неужели за этот час снаружи внезапно стало опасней? Для тебя – возможно. Для тебя. Но не для меня.

– Тебе нельзя выходить. Да, это я помню, – Майкрофт запретил. Ха! Ну, а мне никто ничего не запрещал. У меня нет братца, который и есть почти британское правительство. – Но я что-то не припоминаю, чтобы этот запрет касался меня.

Смотрит на меня. Он не закатывает глаза, но видно, что ему так и хочется это сделать. Господи. Опять застыл под этим его взглядом. Не совсем, правда. Да вообще не застыл.

– Джон, он будет следить. Сейчас не самое подходящее время. Я в курсе, что ты получаешь удовольствие, влезая в опасные ситуации, но полностью уверен, что короткая пробежка по магазинам не стоит того, чтобы рисковать жизнью. Ты не согласен?

Рисковать жизнью? Это ведь преувеличение, так?

– Думаешь, твой Моран пристрелит меня по пути в «Теско»? – так не бывает. Не бывает, и все тут. Ну, такого не было. За прошедшие три года такого не случалось. Но, должен признать, происходили вещи и куда более странные. Тебя всегда окружает зона удивительного и необычного. И это ни капли не изменилось.

– Думаю, он попытается. Если будет внимателен. Да, если он уделит этому внимание, то он, несомненно, застрелит тебя по пути в «Теско», – Он берет телефон и кидает его обратно на стол, посмотрев на экран. – А это будет некстати.

Некстати? То, что меня застрелят, некстати? Да уж, соглашусь.

– Кроме того, миссис Хадсон обо всем позаботится.

– Стоп. Миссис Хадсон можно выйти в магазин, а мне – нет? – это уже кажется дискриминацией. Господи, да миссис Хадсон уже за семьдесят, и она – не наша домработница. Это называется «злоупотребить своим положением». Разве нет?

– У каждого из нас своя ниша, Джон, – Он забирается в кресло с ногами, откидывается назад и поправляет упавшие на глаза волосы.

– И какая же в таком случае моя?

Улыбается мне.

– В данный момент? Наживка.

Стоп. Что? Наживка? Я – наживка? Для кого? Для Морана? Ему до меня нет дела, я со всем этим не связан. Должно быть, Он шутит.

Господи, а это еще что?

Дверь. Кто-то пришел. Открывают дверь внизу. До меня вдруг доносится шум улицы. Кто там? Он вскочил, сунул руку в карман. За пистолетом? Нельзя давать Шерлоку в руки оружие, это безответственно. Он же себе случайно вполне может ухо отстрелить, он слишком беззаботно обращается с пистолетом. Стрелять – моя работа.

Нет, не пистолет. Телефон. Еще один. Проверяет телефон. Пальцы порхают по клавишам так быстро, что движения кажутся размытыми. Я затаил дыхание.

Моран. Я его не узнаю, даже столкнувшись. Но его узнает Шерлок. Он исступленно набирает сообщение. Он должен мне сказать. Где мой пистолет? Черт, да где же? Наверху. О чем я только думал? Меня застали врасплох. Я не готов. Забыл, каково это, жить здесь. Каково это, жить с тобой.

Дыши. Слушай. Дверь, уличный шум. Мимо проехала машина. Шорох полиэтилена. Шаги. Стук каблуков. Каблуки? Шерлок убирает телефон обратно и широко улыбается.

– Я же сказал, миссис Хадсон обо всем позаботится.

– Шерлок! – окликает она снизу. Он улыбается мне. Я слышу, как закрылась дверь. Слышу, как стучат по полу толстые каблуки. Это всего лишь миссис Хадсон. Вернулась с покупками. Черт. – Шерлок? Джон! Вы мне не поможете?

========== Глава 34: Существование ==========

– Джон.

Я понимаю, что она имеет в виду. Все ясно по ее тону. Она встревожена, ей меня жаль, она чувствует, что виновата. Она солгала мне, как минимум, один раз. Может, и больше, теперь уже не вспомнить. Мы ведь и раньше с ней общались, ведь так? Но то было другое время. И другая вселенная, та, в которой Шерлок был мертв. Больше мы там не живем.

Ее рука, лежащая на моей, кажется такой хрупкой. Вот только сама она вовсе не такая. Миссис Хадсон – часть плана, она – одна из заговорщиков. Я должен помнить: ее не следует недооценивать.

– Ты в порядке? – в огромных глазах, уставившихся на меня, – неподдельная тревога. Она знала, на что меня отправляет. Знала, что случится, знала, что я увижу. Сидела внизу, сжимала руки и представляла, как все пройдет. Может, ей хотелось зайти и посмотреть, убедиться, что мы поладили. Болезненное любопытство. Ей хотелось посмотреть, как я свалюсь в обморок? Как мы обнимемся? Поцелуемся, наконец? Мы бы все равно этого не сделали. Он бы все равно не захотел. Она всегда считала нас парой, вопреки всем свидетельствам обратного. Всегда считала. Чего она от меня ожидала? Что я его поцелую? Или убью? – Ты, наверное, в ужасном шоке.

Мне хочется промолчать. И так хочется сознаться. Вот только разве это хоть чем-то поможет? Нет. Она не сможет дать мне ни малейшего облегчения. Сейчас ничего не выйдет.

– Я в норме.

Она могла бы мне все рассказать. Это, вероятно, помогло бы. Она могла бы сообщить мне все это потихоньку, в тайне ото всех, как только она обо всем узнала. Можно подумать, это бы удалось. Майкрофт понял бы, что она проболталась, так или иначе. Либо прочел бы это по моему лицу, заснятому одной из его камер наблюдения. Либо каким-то образом почувствовал бы это даже сквозь стены квартиры Мэри. Но она могла попытаться меня предупредить, могла дать хоть какую-то подсказку, чтобы я догадался. Ведь это не так уж и много. Она могла бы дать мне справиться с этим открытием наедине с собой, сохранить хоть какое-то подобие собственного достоинства. Могла бы дать мне время привести мысли в порядок до того, как я столкнусь с Ним нос к носу. Я бы смог разыграть изумление. И когда Он спросил бы: «Ты не догадался?», я мог бы ответить: «Да, конечно. Я догадался. Шифры в объявлениях, серия арестов. Конечно, за всем этим стоял ты. Я знал, что это ты. Я ждал твоего появления».

– В норме, – говорю ей. – Да, я в порядке.

– Ничего подобного, – она оглядывается. Даже не сомневайтесь, миссис Хадсон, он вас слышит. Да, Он, кажется, весь поглощен работой, возится с экранами и какой-то радиоаппаратурой, но не допускайте ни на секунду, что он вас не слышит. Да, разумеется, Он нас слушает. Не может иначе, уж так Он устроен. Это вовсе не преднамеренно, он просто такой, какой есть. И какие бы тайны ни были открыты на кухне, Он их услышит из гостиной и систематизирует. Вы же знаете. Посмотрите на Него, он красив. Не изменился, если не считать худобу и слишком отросшие волосы. Согнулся над телефоном в той самой, своей, манере. Я видел эту осанку столько раз – в других людях. Студенты в кафе, уставившийся на меня мужчина на углу… Это же был ты, ведь так? Все это время. Господи, Шерлок. Это был ты. – Ты пережил сильнейший шок. Ты, наверняка, еще не отошел от потрясения, бедняга.

Понятия не имею, что на это ответить. Руки все еще слегка трясутся, но с этим я могу справиться. Могу убрать молоко и хлеб, фасоль и томатный соус, пачку чипсов и пиво (спасибо, миссис Хадсон). Я вполне могу справиться. Я знаю, что делать с продуктами и куда их класть. Знаю, как не вляпаться в лежащие в холодильнике жуткие результаты экспериментов. Правда сейчас там нет ни одного. Холодильник пуст. Но я все еще могу различить призрачные очертания пакета с пальцами. И, очень нечетко, можно разглядеть голову. Все это было давно. Однажды в отделение для овощей Он положил кусок бедра, и тот лежал там, на тарелке, похожий на древесный обрубок. Я помню все уголки, по которым ты раскладывал свою дикую коллекцию, помню запах хлорки – я отмывал ей холодильник изнутри. Я это помню.

– Знаешь, я ведь его увидела только сегодня утром, – она говорит шепотом, как будто громкость голоса что-то изменит. – До этого все указания исходили от его брата.

До этого? До сегодняшнего утра? Когда же она узнала?

– Сперва, как ты понимаешь, я ему не поверила. Решила, что он или помешался, или в нем говорит чувство вины. Как-то так. Ведь это же никак не могло быть правдой. Ты же все видел своими глазами! Видел беднягу Шерлока, видел, как он упал с…

Ох, нет. Нет, не надо. Не могу это слышать. Даже сейчас, зная, что Он выжил, не могу.

– Нет. Не надо, миссис Хадсон. Пожалуйста.

Она умолкает. Кладет руку мне на спину. Это должно успокоить, и это срабатывает. Она настоящая, Он настоящий, и я по-настоящему здесь. Прошлое осталось в прошлом. И почти все, что было, – ложь. Ложь настолько гигантская, что правда теперь с огромным трудом укладывается в голове.

Но все равно, думать о Его падении неприятно. Тогда умерла какая-то Его часть, та, которую я оплакал. Мое горе словно заставило Его умереть, сделало произошедшее правдой. Вот только все несколько иначе, ведь так? Это был лишь трюк. Игра, уловка. Все было подстроено. И все же я пока не готов пережить это заново. Только не сейчас, только не так. Не когда у меня в руках говяжий фарш и пачка масла. Открой холодильник. Он наполовину пуст. Молоко, пиво, салат. Сыр. Просто… дыши. Вдох. Выдох. На заднем плане раздается какое-то слабое гудение. Как будто помехи. Может, это телевизор? А где Шерлок? Чем он занят? Ничем. Он ничего не делает. Уставился в телефон, готов вот-вот вскочить с кресла. Должно быть, это звенят мои натянутые нервы. Ему тоже слышно?

Разумеется, нет.

Господи.

Она вздыхает.

– Я хотела рассказать тебе, – шепчет она. – Но он сказал, что тогда вас обоих убьют, – Шерлок лихорадочно набирает СМС. Кому он пишет? Это работа. Он работает. Повсюду разложены телефоны. Их так много. Зачем?

– Конечно, я такого не хотела. Думала, что встреча пройдет замечательно! Он дома, вы оба вернулись. Все, как раньше. Разве не замечательно? Он ведь все утро о тебе говорил. Джон то, Джон сё. Он так ужасно скучал по тебе. Он ведь сказал об этом? Уверена, что да. Должен был сказать. Уж как ему не терпелось тебя увидеть. Он был сам не свой, хотел, чтобы ты сюда приехал к восьми. Представляешь? К восьми, чтобы нянчиться с моим котлом! Такой байкой тебя сюда к восьми не зазовешь, я ему сразу это сказала, а он так на меня посмотрел. Такой нетерпеливый, и так ужасно хотел тебя увидеть. Просто помешался, абсолютно спятил. О, кстати, я купила новую занавеску для душа. Старую пришлось выбросить, на ней плесень завелась. А уж в каком состоянии те жильцы оставили ванну, ты не поверишь. Я ее почти все утро оттирала. Да, еще мыло купила. Оно было со скидкой, надеюсь, подойдет. Что-то еще нужно? Бритвенные лезвия, или…

– Все хорошо, – меня просто атаковали кучей слов. Я даже не представлял, насколько все было тихо. Я едва сказал пару фраз, Шерлок тоже немногим больше, что, по некотором размышлении, немного странно. Мы с ним не говорим. Мы просто существуем.

Существование – это хорошо. Гораздо лучше того состояния, в каком ты был еще вчера. И этим утром. Буду привыкать постепенно. Вот ты сидишь за ноутбуком, печатаешь так быстро, что мелькающие пальцы кажутся размытыми. Ты здесь. Это именно твой силуэт в свете, льющемся из окон. Никакой ошибки. Это ты.

– У нас все хорошо, я думаю. Так, Шерлок?

Поднимаешь голову. Да, это действительно ты.

– Бритвенные лезвия?

– В ванной, – ты киваешь в ту сторону, как будто я забыл, где она находится. Шерлок, я не забыл. Я ничего не забыл. Ты улыбаешься. Не знаю, что означает эта улыбка. Она адресована миссис Хадсон и должна ее успокоить? Или ты улыбаешься мне? Не знаю.

– Все хорошо, – я полностью собрался? Кажется, да. Не считая продуктов. Все остальное собрал. Не хотел оставлять и следа своего присутствия в квартире Мэри. Мне хотелось исчезнуть. Хотелось, чтобы она задавалась вопросом, а был ли я вообще? Жестоко? Я этого не хотел. Скорее уж, это способ попросить прощения.

Господи. В какой-то момент нужно будет ей это сказать. Знаешь, а ведь Шерлок жив. Он вернулся. Интересно, что она ответит? Наверное, увидит в этом маркетинговый потенциал. Захочет, чтобы он приходил на чтения отрывков или на телешоу со мной вместе, чтобы лучше продавалась книга. Быть может, следующая. Или же она рассмеется. Или скажет: О, как чу́дно, рада за вас. Да. Действительно, чу́дно. Она не разозлится, не будет на меня кричать, не заявит, что я свихнулся, пусть я и могу представить, как она все это делает. Но это будет слишком личным разговором. Она так не поступит. Только не сейчас. Подумает, но не выскажет. Рада за вас. Да, так она и скажет.

А, вот и мыло, про которое говорила миссис Хадсон. Я вряд ли взял его с собой, так что это очень кстати. Нужно отнести в ванную, развернуть и положить в мыльницу. Шерлок, наверное, уже положил там свое мыло. К нему я и пальцем не притронусь. Он никогда не запрещал, но я просто этого не делаю. То есть не делал. Никогда.

Я проверил шкаф. Там висят Его вещи, даже еще не распакованные после химчистки. И ни одна из них мне не знакома. Когда Он умер, вся Его одежда осталась здесь. Миссис Хадсон наверняка все выбросила. Хранить не было никакого смысла, мне эти вещи были ни к чему. Тогда я и близко к ним подойти не мог. Он ведь умер. Нет. Он не умирал. Точно. Теперь в шкафу висит новая одежда. Похожая, но другая. И она по-прежнему дороже, чем я могу в принципе вообразить. Такая же, но другая. Таким ты и должен быть. Изменившимся. Вернувшимся из мертвых.

Нет. Ты всего лишь скрывался. И то, как я понимаю, не до конца. Я ведь видел тебя. Как минимум, время от времени. Где же ты был все это время? Неужели ты всегда был так близко от меня? Сам не знаю, какие это рождает во мне чувства. Утешение, ярость, непонимание – не знаю. Ты был рядом, ты был так близко.

Что она еще принесла? Зубная паста. Средство для посуды. Мне и в голову не пришло бы, что все это нужно. Сообразил бы только потом, уставившись в полную посуды раковину или застыв в ванной с зубной щеткой в руке. И чувствовал бы себя кретином. Замечательно, что она об этом подумала. Да, замечательно.

– Спасибо вам за все.

Улыбается, разводит руки в стороны. Собирается обнять. Это точно хорошая мысль? Утешение. В ее объятиях меня начинает отпускать. Я что, готов заплакать? Нет, не буду. Это же просто смешно. Все в порядке. Бога ради, соберись. Это же просто покупки, и все. Не более. Просто покупки, просто зубная паста и мыло. От нее пахнет лавандой и розами, пахнет пудрой. Обнимает меня крепче.

– Знаешь, если что, у меня есть травяные сборы, – она замолкает, гладит меня по спине. – Если нужно будет немного успокоиться, имей в виду.

Травяные сборы. Да, конечно. Неплохая мысль. Сборы и пара бутылок пива. Быть может, вечером все это пригодится. Интересно, есть ли у нас что покрепче. Когда-то Шерлок прятал в квартире бутылку скотча, но, скорее всего, она не пережила нашествия тех ужасных жильцов.

Ведь они же были, те ужасные жильцы?

Она похлопывает меня по плечу, заглядывает в лицо. Понятия не имею, что именно она хочет там увидеть и увидела ли это. Гладит меня по щеке.

– Джон, милый. Если что, ты только скажи.

========== Глава 35: Три-три нет игры ==========

Удивительно, что ты вообще решил поесть. Разве ты сейчас не ведешь расследование? Все эти аресты, да еще и Моран… Во время расследования ты вообще не ел, ты морил себя голодом чуть ли не до обморока, пусть никогда этого и не показывал. А по завершении очередного дела всегда был поздний ужин, помнишь? Пищеварение тормозит работу мозга, так ты говорил. Нельзя допустить этого на расследовании. Тем более, на интересном расследовании. Том, которое не ниже «восьмерки».

А уж это дело точно не ниже «восьмерки». Если что и тянет на «десятку», то это точно оно.

Может, сейчас и не страшно, что ты немного притормозишь свой мозг. Похоже, ты и так уже все вычислил, ты знаешь, кто ведет на тебя охоту. Дело распутано. Ждет, чтобы я о нем написал в своем обычном, слишком романтизированном стиле, как ты бы это назвал. Я бы начал прямо сейчас, но начало истории мне неизвестно.

Хотя, нет. Известно. Самое начало. Я же был там. Но мне не хочется об этом писать. Слишком много крови. Правда не твоей. Не твоей. И как я должен был это понять? Никак. Все это – трюк, подготовленный для меня одного.

Если больше тебе нечего вычислять, что тогда? Все? Конец? Предстоящее ожидание, наверное, не требует отказа от пищи. А ведь мы заняты именно этим. Мы ждем. Ждем, когда зазвонит один из тех телефонов на столе, когда со всех этих ноутбуков посыплются звуки уведомлений, когда по телевизору что-то объявят, или в бормотании радио проскользнет что-то нужное. Мы просто ждем, когда полетит второй ботинок. Ждем Морана. И что он будет делать? Попросту зайдет сюда, как миссис Хадсон? Эй, Шерлок. Здоро́во. Восстал из мертвых, значит? Что ж, дай-ка я разберусь с этим твоим везением. Тогда-то мы и рванемся в бой.

А пока этого не случится, надо ждать.

Надо взять пистолет. Пусть будет при мне. Пули я тоже не забыл. Я готов.

Ты ешь. Поднимаешь вилку, отправляешь пищу в рот. Завораживающее зрелище. Жуешь, смотришь на скопище телефонов, потом на меня. Приподнимаешь бровь. А. Я уставился, да?

Ну, а чего ты ожидал? Чего ты ожидал от меня, Шерлок? Черт подери.

Так. Ешь. Я вполне могу есть. Желудок скрутило, но сейчас пора ужинать. И я поужинаю. Вместе с тобой. Здесь. В «221б». Поужинаю, как нормальные люди.

Когда-нибудь потом, если ты останешься здесь, если не умрешь снова, или если очередное важное дело не привлечет твое внимание и не потребует от тебя солгать мне и бросить корчиться в агонии, словно я – какое-то болезненно-верное домашнее животное, если ты останешься рядом, будешь жить со мной вместе, тогда, возможно, ты снова превратишь кухню в лабораторию. На самом деле, я никогда не имел ничего против. Микроскоп, пробирки и пипетки, колбы с кислотами и щелочами и тот устойчивый запах химикатов – все это не вызывало у меня возражений.

Там, где ты был все это время, ты тоже устроил лабораторию на кухне? Ведь ты же не был мертв. Никакого чудесного воскрешения – ты всего лишь скрывался. От меня. И не только. От меня. От Мориарти. Ото всех. Где ты скрывался?

Теперь ты смотришь на меня, подняв обе брови. Ждешь. Ожидаешь вопросов, так что ли? Что ж. Хорошо. Ладно.

– Так, – гарантированно нормальное начало беседы. Накрутить макароны на вилку – хоть раз в жизни ты съел больше моего – сделать глубокий вдох. Это всего лишь беседа. Просто вопросы. У меня их столько накопилось.

– Где ты был все это время? – и почему ты мне солгал?

Улыбаешься. Именно этого ты и ждал. Желудок пульсирует тревожным сигналом. Опасности нет. Тут нет опасности. Все просто. Это разговор. Беседа. С этим я могу справиться.

Почему я жду твоего ответа со страхом? Неужели я оказался настолько туп, что все это время не мог разглядеть тебя у себя под носом? Ты всегда говорил, что я идиот.

Пожимаешь плечами.

– Здесь, – здесь? На Бейкер-стрит? Серьезно? Ты указываешь на окно, как будто это что-то может прояснить. – Я практически не выезжал из Лондона.

Здесь тебя не было, тебя не было в этой квартире. Миссис Хадсон сказала, что увидела тебя только сегодня утром. Так что тут тебя не было. Это ведь совсем не то же самое, что просто взять и вернуться к себе домой. Куда сложнее. Даже если бы мне хватило мужества открыть дверь в эту квартиру раньше, я бы тут тебя не обнаружил. Ты бы не ждал здесь моего появления. Господи. Подумать только. Мне потребовалось три года, чтобы вернуться сюда, и почему-то теперь кажется, что твое отсутствие – моя вина.

– Я нигде не задерживался подолгу. Гостиницы, арендуемые комнаты, заброшенные заводы. Даже несколько раз ночевал на заднем сиденье фургона. Был в Темз Хауз.* Господи, ненавижу это место. Чрезмерное количество охраны, слишком много любопытных глаз. Иногда жил в крохотных жалких хибарах, большей частью которых владеет МИ-5. Я побывал повсюду, от самых мрачных уголков Хакни** до залитых солнцем крохотных чердаков в Хэмпстеде. *** Можно сказать, что я был бродягой. Бездомным.

Значит, никаких лабораторий на кухне. И никаких новых соседей по квартире. Никого другого, никакого нового начала. Так ведь? Смотришь на меня, ждешь. Вопрос первый – ответ дан. Ждешь вопроса второго.

– Над чем ты… – как правильно закончить? «Трудился?» «Работал?» Кажется, ответ на этот вопрос мне уже известен. Мориарти. Моран. Ты выслеживал всех членов этой паутины. Это я знаю. Я же читал газеты. И смотрел новости. Десятки преступников арестованы. Их всех разыскал ты. Я в курсе. Этот вопрос задавать не нужно.

– Как ты смог…

«Смог» что? Смог… делать то, что ты делал? Как ты смог всем этим заниматься и ни разу не обнаружить себя?

Ты ждешь. Смотришь на меня. Не заканчиваешь мои фразы. Лучше бы наоборот.

– Не было ведь ни слухов, ни пересудов, ничего. Тебя никто не видел. Как ты смог раскрыть все эти дела, справиться со всей этой работой, и при этом… – и при этом не показаться мне на глаза. Вот в чем вопрос. Не показаться на глаза никому. Как у тебя получилось скрываться так долго? Знал ли обо всем Грег? Нет, не думаю. Он бы мне рассказал. Рассказал бы все.

Кивок. Ты понял.

– Все мое существование было под контролем, Джон. Очень похоже на то, что сейчас, – закатываешь глаза, смотришь на стены. Недовольство вызывает не «221б», не мы с миссис Хадсон. Нет. Майкрофт и его охрана. Укрытие. – Этим занималась МИ-5 и военные управления, о которых я прежде даже не слышал. Но по большей части я скрывался у всех на виду. Этого никто никогда не ожидает.

Что ж, да. Похоже, так и есть. Я не ожидал. И, похоже, не ожидал и Мориарти. Ты выиграл, Шерлок. Одержал над ним верх. Убил его. Как? Его застрелил ты? Или кто-то другой? Должен был именно ты, хочется верить, что тебе позволили. Для тебя это мог бы сделать я. А после повел бы тебя ужинать. Как это у нас бывало обычно.

Прятаться у всех на виду. Это значит, и у меня на виду тоже, ведь так?

– А я… – боже, что ответ «нет», что ответ «да» услышать будет одинаково унизительно. Положение безвыходное. – Я ведь тебя видел? Мне казалось, что да. Столько раз казалось.

Улыбаешься. Значит – да. Я тебя действительно видел. А ты видел меня. Смотришь мне в глаза, не отводя взгляд.

– Майкрофт это не одобрял. Считал опасным. Считал, что тебе это не нужно. Говорил, что ты решишь, что у тебя галлюцинации или что ты теряешь рассудок.

Так и было. Я действительно так думал.

– Но если кто-то твердо верит в чью-то смерть, то он не сможет узнать этого кого-то сразу же, с первого взгляда. Решит, что глаза его обманывают. Люди никогда не наблюдают, Джон. Видят, но не наблюдают.

Эти слова звучат эхом. Тот ты, что жил в моей голове, твердил их мне все время. Ты знал, что я тоже не смогу наблюдать, так? Проверял, смогу ли? В таком случае, я не прошел твою проверку. Не прошел. Ты именно поэтому продолжал скрываться от меня? Если бы я смог тебя узнать, ты забрал бы меня с собой?

– Проверял меня?

– Нет, – ты уставился в тарелку. – Нет, ничего подобного, – снова берешь вилку. Вопрос остался без ответа. Хотя, нет. Ответ дан. Ты ответил, не вдаваясь в подробности. Я помню эту твою манеру. При желании ты можешь ответить на прямо поставленный вопрос. Но только на него, не на то, что за ним на самом деле стоит. Ты всегда отвечаешь лишь на тот вопрос, что лежит на поверхности, это ведь проще всего. Ты не станешь успокаивать и утешать, такого от тебя не дождешься.

– Тогда зачем? Зачем ты показывался мне на глаза? – не проверка, не издевательство. Цели лишить меня рассудка тоже не было. Так что тебе от меня было нужно? Зачем? Зачем, Шерлок?

Жуешь, смотришь на меня, кладешь вилку на тарелку. Глаза у тебя слишком светлые. Они должны казаться странными, должны отталкивать, но нет. Только не меня. Сквозь них просвечивает твой великолепный ум. Гениальный, жестокий мерзавец, вот ты кто.

– Хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

Я был не в порядке. Далеко не в порядке. Разве ты не заметил? Разве не смог прочесть это по моему лицу?

– И что? Я был в порядке? – господи, пусть лучше промолчит. С удовольствием забрал бы свои слова назад, но не выйдет. Они уже прозвучали, повисли между нами. Я могу сделать что угодно – прочистить горло, закашляться, отпить воды, только слова забрать назад не выйдет.