Текст книги "Безмолвный (СИ)"

Автор книги: ivyblossom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

Даже не верится, что я не переступал порог «221б» с самых похорон. Тогда это было чересчур. Слишком больно. Ты был там повсюду. Квартира все еще хранила твой запах, там оставались твои вещи. Теперь будет уже не так. С тех пор там успели пожить чужие люди.

Теперь мне жаль, что я съехал. Нужно было оставаться там как можно дольше.

Да. Я вполне смогу. Соберу вещи и уйду. Именно то, что мне необходимо. Немного своего пространства. Немного времени. План бегства.

Можно ведь и насовсем переселиться. У нее больше нет жильцов. Полагаю, она не откажет. Теперь я вполне смогу платить один. Интересно, это здоровое поведение? Нормально ли вернуться на это место преступления?

Разумеется. Конечно, это нормально. Ведь я так и не смог по-настоящему уйти, как ни пытался. Я стал тем, кто я есть, и от этого не скрыться.

– Понимаю, я прошу слишком много, – говорит она тем самым сочувственным тоном, что так неприятно близок к жалостливому. – Я понимаю, что для тебя это… – не желаю больше ничего слышать.

– Нет, нет, все нормально, миссис Хадсон. Все отлично. Я приеду. Останусь на неделю, если нужно.

– О, чудесно! Спасибо, Джон. Спасибо огромное. Сможешь приехать прямо сегодня?

Сегодня? Сразу? Выйдет ли? Мы с Мэри до сих пор не разговариваем. Скажу, что съеду на неделю. Соберу вещи и уеду. Скажу ей, что ухожу.

– Конечно. Без проблем.

– Во сколько?

Сейчас едва минуло девять. Думаю, к полудню управлюсь.

– В районе полудня пойдет?

Пауза. Она не одна?

– Джон, а пораньше не получится?

Странно. Выходит, она уже сегодня собралась в Бристоль?

– Постараюсь успеть к одиннадцати. Хорошо?

– Отлично! – отвечает она. – Замечательно. До встречи, Джон.

Так. Теперь у меня жесткие сроки.

Эшли снова мне улыбается. Ведь я – тот, кому звонят по утрам, а не тот, кому отправляют непонятные шифровки в газетах. Кофе я так и не допил, но пора бежать. Оставлю ей чаевые побольше. Похоже, я вернусь сюда не скоро.

Может, и вовсе не вернусь.

Солнечно. Будет хороший день. А я на краю пропасти. Что ей сказать?

Не знаю.

Неважно.

Получится ли собраться и уйти до одиннадцати? Вряд ли. Собрать два года не так легко. Если нужно, сделаю все в несколько заходов. Это всего лишь на неделю. На неделю. Собираться всего ничего.

Нет. Не на неделю. Надо было сделать это уже давно. Когда-то я думал, что женюсь на ней. Тогда я был другим человеком. Был в полусне. Так просто было проще. Это не ее вина. Моя. Я пытался быть тем, кем не являюсь.

По крайней мере, соберусь в тишине. Упакую вещи, позвоню Мэри на работу, скажу ей, что ухожу. Сообщать о разрыве по телефону очень некрасиво? Вероятно. Что ж, позже, если она захочет, можно будет встретиться и все обговорить. Может, на следующей неделе. Не знаю, что говорить. Мне нечего больше сказать. Все слова закончились.

На этот раз я в лифте один. Ни собаки, ни человека в черном. Охранник куда-то пропал? Или просто Грег ошибся, и он всего лишь сосед? Невозможно, чтобы я оказался настолько значительным. Объявление об эвакуации все еще тут. Эвакуируют еще три квартиры на двадцать шестом и одну на двадцать пятом этаже. Наша соседка, кошатница. Зачем? Уж точно не из-за клопов. Меня берут в кольцо? Собираются проломить стену в спальне и пустить мне пулю в голову? Не знаю. Зря я позвонил Майкрофту. Теперь уже не выяснить, в чем дело.

Мэри должна быть на работе. Но она дома. Работает радио. Какая-то передача для садоводов. Понятия не имею, зачем ей это, ведь сада у нас нет. Пахнет краской.

Краской.

На Мэри старые джинсы и футболка. Она красит стену. Мою стену. Сорвала с нее все результаты расследования, все статьи. Запихнула в мусорную корзину. Я ее вижу. Она забита. Клочки бумаги, обрывки ниток. Вся моя работа уничтожена, порвана.

Как она могла так поступить со мной? Как?

Увидела, что я пришел. Молчит. Даже не смотрит в мою сторону. Просто продолжает красить стену. Злится. По радио вещают что-то про герань.

Вся моя работа. Шерлок. Это все, что у меня оставалось.

Нет.

Не собираюсь из-за этого переживать. Не собираюсь. Смысла нет. Это не сам Шерлок. Всего лишь газеты. Их можно найти. Статьи можно заново распечатать, теперь ведь все есть в сети. Это всего лишь мои мысли. Старая карта да несколько кнопок. Не более. Так Его все равно не отыскать. Ведь Его больше нет.

Я не смогу проделать все заново.

Здесь нет ее вины. Злиться на нее бессмысленно. Она не знает, не понимает. Это не ее вина. Моя. Ведь я ей ничего не говорил. Это я позволил ей считать, что ты был всего лишь моим эксцентричным, повернутым на преступлениях соседом. Не хотел, чтобы она узнала, как много ты для меня значил. И никогда не признавался, что тоже повернут на преступлениях. Я знаю, как это звучит. Знаю, что это не нормально. Нормальные женщины не связываются с мужчинами, которых тянет к психопатам. Я ей ни в чем не сознался. Так что не ее вина, что она ничего не понимает.

А теперь это не имеет никакого значения.

Ключи звякают о крышку стола. Оставлю их здесь. Они больше не мои. Мэри продолжает красить.

Если осмотреться, то становится ясно: собраться особого труда не составит.

Здесь нет ничего моего. Все ее. Мебель, ковер, картинки на стенах. Телевизор. Blu-Ray плеер. Мне выделен лишь шкаф в спальне и ящик комода, где я держу одежду. Еще ноутбук, провода и пистолет. Вот и все. Я даже не подозревал, насколько легкий оставил здесь отпечаток. Как так вышло? Я не дал себе прижиться. Позволил ее вещам окружить себя, проникнуть в свою жизнь и мысли. Жил чьей-то жизнью, не своей. Как так вышло? Почему я это допустил?

Это не ее вина. Она меня совсем не знает. Я оказался куда лучшим актером, чем считал. Здесь я всегда был лишь чем-то преходящим, временным. В ее, да и своей жизни я оказался всего лишь квартирантом.

Она красивая. Даже сейчас, в старых джинсах, со стянутыми в пучок волосами, прикрытыми шарфом, с брызгами краски на лице. Очень красивая. Очень целеустремленная. Очень успешная. Сильная, чуткая. Я мог ей все рассказать. Должен был. Быть может, она даже смогла бы понять.

Не хочет на меня смотреть. Все еще злится. Что ж, пусть. Пусть возненавидит меня на какое-то время. Если это ей поможет, то так будет лучше.

– Мэри, прости меня, – она оглядывается. Молчит. – Я знаю, что тебе пришлось со мной несладко последнее время. Я…

Что «я»? Пытался? Да, верно. Я пытался справиться с прошлым, потому что оно настойчиво проникает в настоящее. Я пытался его скрыть, утаить ото всех, но оно воспротивилось. Я писал о Нем книги. Мои рассказы все знают, но правда, скрытая в них, неизвестна никому. Да, я могу представить Его как персонажа, но ты никогда не поймешь, каким Он был в жизни, как Он изменил меня. Мэри, ты же видела посвящение. Думаешь, это был просто красивый жест? Нет. Ты меня не знаешь, а я не представляю, как тебе объяснить. Но это и неважно. Теперь мы только и можем, что скандалить. Теперь все это не имеет значения.

– Ты заслуживаешь лучшего. Правда, – она складывает руки на груди. Считает, что я говорю как по сценарию. Но разве тут придумаешь что-то новое? – Мне кажется, мы с тобой уже давно зашли в тупик. Разве нет?

Она каменеет. Похоже, таких слов она не ожидала. Она ведь считает меня другим. Думает, я в ней нуждаюсь, ведь я немного застенчив, меня нужно подталкивать, я легко отвлекаюсь. Она считает, что я нуждаюсь в ней больше, чем она во мне. Может, это действительно так. Не знаю. Но с этим точно покончено. Теперь я никуда не выхожу без пистолета. Он прижат к спине, он напоминает, кто я такой на самом деле. Я тот, кто может выстрелить в человека. Тот, кто не впадает в панику в критические моменты. Тот, кто всегда может найти путь к спасению, тот, кто может защитить себя и других. Я не только писатель. Я знаю, что такое поле боя. Это – мой дом.

– Да, согласна, – наконец произносит она. Кладет кисть на обрывок газеты. Надеюсь, это не из моих. Не стану об этом думать.

– Звонила миссис Хадсон. Она уезжает в Бристоль, просила присмотреть за квартирой. Поживу пока там, ладно?

Нам больше незачем видеться. Скорее всего, мы и не будем встречаться. Мэри не из тех, кто станет переживать. Только не так. Не на людях. Она притворится, что все это ее ни капли не задело. Я знаю, что так и будет.

– Хорошо, – говорит она.

Моргает. Расплачется? Нет. Не расплачется. Разве что потом, когда я уже уйду. Но не у меня на глазах. Нас больше ничто не связывает. Почему я раньше этого не видел? Все ускользает так медленно, что этого просто не замечаешь. Мы стали друг другу чужими. И это моя вина. Я изменился. Завел слишком много тайн. Она меня не знает. И не знала никогда. Я не позволил.

Мэри была со мной, когда умерла Гарри. Обнимала, гладила по голове, целовала. Сжимала мои руки в своих. Она стала для меня каким-то тихим пристанищем. Разве это объяснишь? Она глядит на меня. Волосы стянуты в пучок. На затылке выбилась, свисает вниз вьющаяся прядь. Когда-то мне нравилось целовать ее туда.

Я ее любил. Но все изменилось. Я ничего не скажу о кольце. Заберу его, верну обратно. Не хочу причинить ей боль.

Мэри отворачивается, подбирает кисть и уставляется в стену.

– Соберу вещи, – говорю я. Надо просто замолчать. Просто уйти. Пора.

========== Глава 29: Пробки ==========

Я задержался. И очень сильно. Ума не приложу, зачем ей нужно, чтобы я пришел к одиннадцати. Надо было спросить. Я вышел позже намеченного, а пробки просто ужасные. Наверное, авария, или еще что-то. Вот и все, что я могу сказать. Извините, миссис Хадсон, я задержался. Пробки просто жуткие. Наверное, где-то рядом случилась авария. Все дороги сюда попросту забиты. Быстрее было бы пешком дойти. Кстати, как ваша сестра? Конечно, час опоздания мало на что повлияет. Если уж я опоздал, то и мастер тоже никак не успеет добраться вовремя.

«221б». Я снова здесь. Снова жду, когда распахнется дверь, волнуюсь. Один на всем свете. Мне это знакомо. Так уже было.

Это место совершенно не меняется. Идут годы, а тут все по-прежнему. Тут все было именно так, и когда мы появились, и когда мы исчезли. Встревоженные и счастливые. Уничтоженные и смирившиеся. Меняемся только мы сами.

Сзади притормаживает белый фургон. Мастер приехал? Скорее всего. Может быть, мое присутствие уже и не понадобится. Но я останусь, если она захочет. А если решит, что в этом нет необходимости, скажу, что хочу въехать обратно. Я останусь здесь в любом случае. Это место – мой дом и, похоже, всегда им было. Фургон сигналит и медленно втискивается на узкое парковочное место рядом. Стекла тонированные, водителя не разглядишь. Логотипа тоже нет. Просто белый фургон. Новехонький. И кто только менял этот котел? Неудивительно, что с ним нелады. Поспорить готов, всю работу делал какой-нибудь молодой парень, не старше восемнадцати, уверенный в том, что все знает и умеет.

Миссис Хадсон открывает дверь. Встревожена. Даже, кажется, нервничает. Почему? Переступает порог, притягивает меня к себе и обнимает.

– Джон, – говорит она. – Ох, Джон. Как же я рада тебя видеть.

Чудно́. Мы с ней виделись не так уж давно. Должно быть, ей одиноко. Квартира пустует. С котлом нелады. А теперь еще добавилось волнение за сестру. Надо сказать, что подумываю остаться. Ее это обрадует. Жилец, которому можно доверять. В стену же стрелял не я. Хотя пистолет, признаю, был именно мой.

– Заходи, – она похлопывает меня по руке.

– Ремонтник приехал? – указываю на фургон.

Она качает головой.

– Нет. Нет, это… – пауза. – Заходи, Джон.

Я подхватываю сумки.

– Извините, что так задержался. Пробки просто жуткие.

– Да, – соглашается она. – Да, я так и подумала.

– Правда? – затаскиваю сумки внутрь, она закрывает дверь.

– Я бы помогла, – произносит она. – Если бы не бедро…

– Не волнуйтесь, я справлюсь, – сначала подниму большую сумку, потом спущусь за остальным. Семнадцать ступенек. Это ерунда. Да и вещей у меня не много.

Куда мне теперь их класть? Вторая спальня мне не нужна. Сосед не только не нужен, – вообще не хочу, чтобы он был. Не уверен, что готов занять спальню Шерлока. Не знаю. Все будет по-другому. Но так и надо. Ведь теперь все действительно по-другому.

Она улыбается. Печальная улыбка, выражение сочувствия, граничащего с жалостью. Как будто она знает и понимает: мне нелегко сюда возвращаться. Но может, все гораздо проще. Может, она поняла, что я ушел от Мэри? Ну конечно, поняла. Вот он я, со всеми вещами. На мне зимняя куртка, а ведь сейчас середина весны. Она могла догадаться. Любой бы догадался. Даже таксист смог. «Что, – спросил он, – вышвырнула, да?» Я не стал его поправлять, просто пожал плечами, а он бросил на меня тот же сочувственный, жалостливый взгляд в зеркало заднего вида. А ведь он меня даже не знает. «И жить с ними невозможно», – начал он и умолк, ожидая, что я закончу фразу сам. Я закончил: «И прибить нельзя». Он рассмеялся в ответ. Я смеяться не стал.

Миссис Хадсон снова меня обнимает. Я, должно быть, выгляжу ужасно с ее точки зрения. Но на самом деле я в норме. Я в порядке. Со мной все действительно хорошо. Или будет хорошо. Сейчас мне действительно лучше какое-то время побыть одному. Нужно со многим разобраться. Завтра надо съездить на кладбище. Я ведь так и не побывал там снова. Я должен прийти, рассказать тебе о первой ночевке тут. О своей новой жизни. Обо всех ошибках, которые я совершил. Быть может, снова появится послание в газете. Будет, чего ждать. Возможно, стоит позвонить Элле.

– Давай, поднимайся, – говорит она. – Через пару минут принесу поесть.

Она нервничает. Сжимает руки. Что такое?

– А вы не спешите?

Я задержался. Может, задерживаю ее. Она опоздает из-за пробок.

– Хмм?

– Бристоль. Вы разве не хотели уехать с утра? С ланчем я сам разберусь, не волнуйтесь.

Скорее всего, она забила холодильник, так что я и сам все приготовлю. А даже если и нет, то просто заскочу в «Теско» по-быстрому. Без проблем.

– А, – отвечает она. – Эм… нет. Нет еще. Попозже, – снова улыбка. Взгляд слегка остекленелый. Наверное, в последние недели ей стало совсем одиноко. Сжимает мне руку. – Давай, поднимайся.

Подниматься по этим ступенькам кажется таким естественным, как будто я не уезжал вовсе. А ведь я прожил здесь всего-то плюс-минус восемнадцать месяцев. Но этот срок изменил меня куда больше, чем что-либо еще. Я стал именно тем, кто должен подниматься по этой лестнице. Тем, кто должен открывать эту дверь.

Поразительно, но тут почти ничего не изменилось. Она не оштукатурила стену, что странно. Только подклеила обои вокруг пулевых отверстий. Они по-прежнему на месте. Попытка стереть желтую краску удалась, но лишь отчасти. Мебель стоит на своих местах. На стене все тот же буйволиный череп, и на нем по-прежнему висят наушники. Просто теперь здесь чище. Нет стопок книг и бумаг, в углу не стоит гарпун. На каминной полке нет черепа. И ножа тоже нет. К стене не прислонена доска для «Клюэдо». Всех этих бытовых деталей нет, и от этого квартира кажется поразительно пустой. Голой. Безжизненной. Сразу ясно, что тебя здесь нет. Бардак был естественной частью твоей жизни тут. Пока поставлю вещи вот сюда. Что делать с ними, решу потом. Сначала надо перестроиться. Перевести дух.

Кухонный стол теперь ничем не выделяется. Пустой, чистый. За ним может разместиться целая семья. До чего нелепо.

Стоп. Что это?

Пистолет по-прежнему при мне. Тут кто-то есть.

Миссис Хадсон нервничала. Она знала. Знала, что тут кто-то есть. Кто-то ждет меня. Ловушка? Я попал в заложники со всеми своими вещами? Мэри теперь не помеха. Меня никто не хватится. Конечно, агент попытается меня разыскать. Через несколько недель, не раньше. К тому времени меня уже могут успеть убить и закопать. Но я не сдамся без боя.

Кто это? Наемники Мориарти? Решили отомстить единственным возможным путем? Я возьму их на мушку. Прицелюсь и выстрелю, они не успеют наброситься. Здесь нет никакого охранника. Я справлюсь сам. Не двигайся. Замри. Просто жди. Слушай. Тут кто-то есть. Кто-то ходит. Спальня Шерлока. Прихожая. Шаги по полу. Быстрые. Здесь кто-то есть. Как минимум, один человек. Может, больше. Он идет сюда. Вон он. Силуэт. Тень. Я его вижу. Это…

Шерлок.

Нет.

Стоп. Что?

Шерлок. Не могу…

Дыши.

Его лицо. Это его лицо.

Пистолет. Выхвати писто…

Нет.

Невозможно.

Пути отхода. Можно убежать. Сбежать вниз по лестнице. Миссис Хадсон. Она знает. Не может не знать.

Это не…

Этого же просто нет. Нет?

Шерлок.

Кажется, я лишусь сознания. Колени превратились в воду. Что творится? Что я…

Шерлок. Господи. Ты мертв. Ты был мертв три года. Шерлок, я тебя похоронил. Я похоронил тебя. Голова, кровь. Шерлок. Ты прыгнул.

Ты прыгнул. О, Господи.

Он улыбается. Слабая улыбка. Я ее помню. Могу вспомнить сотни раз, когда Он так улыбался. Раньше. Когда Он был жив.

– Вот и ты, Джон, – тот самый голос. Долгие годы он звучал у меня в голове. Только там. Говорил со мной. Называл идиотом, повторял всякое. Нашептывал то, что я хотел услышать, и то, что я слышать не желал. Это Он. Он. Шерлок. Господи. – Я уже было решил, что ты передумал. Ждал тебя еще час назад.

Стоит в кухне, как ни в чем не бывало. На Нем узкая рубашка. Темно-синяя. Никогда ее не видел. Брюки отутюжены, как всегда. Всегда? Как раньше. Когда Он был жив. Кожаные туфли. Он берет и ставит в раковину чайник. Наливает в него воду.

Он здесь.

Шерлок.

Что за чертовщина творится?

Шерлок. Он жи…

Нет. Невозможно.

Он включает чайник. Снова улыбается мне.

– Джон?

Не могу. Задыхаюсь. Не хватает…

Воздуха нет. Здесь нет воздуха.

Подходит ко мне. Назад, назад. Не могу. Жар, холод – по телу вверх и вниз. Бей или беги. Все вместе. Ну же, дыши. Слезы в глазах. Что? Шерлок. Разве это возможно?

Что творится?

Вашу мать.

О, Господи.

Шерлок.

Паника. Не сдвинуться с места. Я заторможен, я застыл. Язык пересох и распух. Вот Он, стоит прямо передо мной. Это Его глаза. Оглядывает меня с ног до головы, оценивает. Не могу вздохнуть. Не мо…

Его рука. Обхватывает мое запястье. Он теплый. Живой. Снова смотрит прямо на меня. Встревожен. Озадачен. Шерлок. Господи. Шерлок.

– Ты удивлен, – говорит Он.

Это так называется? Удивление? Смотрю на то, как двигаются его губы. Вижу зубы, мелькнувший язык. Он жив.

– Шок, – заключает Он. Сжимает мое запястье. Слегка. Не считает пульс, просто обхватил запястье пальцами. Теплый. Живой. – Одеяло не нужно?

Он совершенно искренне растерян. Невозможно.

– Дыши глубже, Джон, – отпускает руку, хватает за плечо. Пытается удержать. Меня трясет.

Шерлок.

Господи. Ты был мертв. Мертв, Шерлок.

Он притягивает меня к себе. Я как будто превратился в желе, Он удерживает меня на ногах. Мыло. Капелька кофе. И тот самый, неясный, сложный, неопределимый, запах, которому не подберешь названия. Его кожа. Шерлок. О, Господи.

Под моими руками Его рубашка, ремень. Прислоняюсь к Нему. Он обхватил меня руками за спину. Обнимает.

Шерлок никогда не обнимал меня сам. Ни разу. Но теперь обнял.

Ты ведь не мертвец, так?

Как тебе это удалось?

Где ты был?

Говорить не выходит. Не получается. Просто…

– Ты в норме? – спрашивает Он. Я слышу Его голос, чувствую его. Он ведь прижал меня к груди. Он дышит. Шерлок. Господи. Похлопывает меня по спине.

Зарываюсь лицом в волосы, вдыхаю запах. Шампунь. Слабая нотка сигаретного дыма. Снова начал курить, да? Все это время я думал, что…

Те объявления. Они все от Него. От Шерлока. Господи. Боже мой, Шерлок. Что ты со мной сотворил?

– Я скучал по тебе, – произносит Он. Все еще удерживает меня на ногах, гладит по спине. Обнимает. Ну же, подними руки. Обними Его. Обними. Он жив. Сердце колотится слишком быстро. Я в ужасе. Я растерялся. Мне необходимо дышать. Необходимо обнять Его в ответ.

Все, что я слышу, – звук своего дыхания. Шерлок.

– Чайник вскипел, – говорит Он. Но не двигается с места.

========== Глава 30: Даже самое невероятное… ==========

Вот он ты, стоишь рядом, удерживаешь меня, иначе я рухну на пол. Как будто так и надо. Как будто это все не сон, не чудо. Ведь это так? Ты здесь. Не где-нибудь, а именно здесь, в том самом месте, которого я так долго избегал. И сколько ты тут уже живешь? Сколько, Шерлок?

В чайнике булькает вода, шипит пар. Сейчас ты отойдешь на шаг и исчезнешь, ведь так? Не исчезай. Останься еще чуть-чуть.

Сердце колотится слишком быстро. Нужно дышать. Не выходит. Крепкое объятие просто дает почувствовать Его по-настоящему. Он реален. Он не исчезает, не рассыпается на части. Острые лопатки чувствуются даже под тканью пиджака. И весь Он – сплошные кости под тканью дорогого костюма. Я успел забыть запах его кожи, особенный и неповторимый, тот запах, который я не могу описать. Но вот я снова его чувствую. Я узнаю его, где бы я ни был. Это именно ты, Шерлок. Ты, и никто иной.

– Значит, ты не знал, – говорит Он. Это не вопрос. Конечно, я не знал. Откуда? – Ты не смог догадаться.

Он отстраняется, делает шаг назад. Ткань пиджака выскальзывает из моих пальцев. Не могу удержаться на ногах, колени подкашиваются. Не отпускай меня, Шерлок. Берет меня за плечи, смотрит. Дыши. Нужно дышать. Меня трясет. Я чуть не теряю сознание. Оценивающий взгляд. Говорить ничего не придется: все, что нужно, Он прочтет на моем лице сам.

Разумеется, я не знал. Я не мог, не смел строить догадки. Иначе я потерял бы рассудок.

– Да, думаю, так и есть, – Он улыбается. Неловко и криво. Я мог бы сказать, что это извиняющаяся улыбка, но я так не думаю. Печальная? Не знаю. Утратил навык разбирать выражения Его лица. – Я надеялся… – вздыхает, оглядывается назад. – Ладно. Давай, садись. Я налью тебе чаю. Хорошо?

Чай. Вода только что вскипела. Виден пар. С тех пор, как Шерлок вновь возник в этом мире, время стало не в счет. Три года. Три минуты. Время теперь – бессмыслица. Бледное, залитое кровью лицо. Кривая улыбка. Все слилось в единое целое. Что реально? Ничто. Все. Теперь мне не отличить.

Он ведет меня на кухню. Ноги как чужие, приходится дирижировать каждым движением, каждым мускулом. Каждый шаг сейчас – достижение. Шерлок не выражает недовольства.

Это просто шок. Боевой стресс. Я слишком отупел, слишком ослаб, слишком заторможен. Не могу отвести от Него взгляд. Он усаживает меня на стул. У меня трясутся руки. Нужно вдохнуть. Всего один глубокий вдох. Я опьянею от кислорода. Вдох. Выдох. Невозможно, но Он тут. Он жив.

Его движения – музыка. Да что это вообще значит? Плавные. Он проходит по кухне, достает из холодильника и ставит на стол молоко. Он непостижим. Не могу разобраться. Как может Он быть тут? Как может открывать буфет, доставать чашки. Как может двигать руками? Они ведь не пришиты, не скреплены. И он не призрак. Не монстр, сшитый из останков, не существо из морга. Как?

Исхудал, одежда болтается. Как в день нашего знакомства. Тощий как жердь, истощенный. Где Он был все это время? Он ничего не ел.

Он сильно оброс, растрепанные волосы торчат во все стороны. Обычно ты всегда не выдерживаешь и идешь стричься, не давая им превратиться в ореол буйных завитков. Будь все как обычно, я бы уже начал тебя поддразнивать. У висков видны посеревшие волоски. На Нем сказался возраст. Как и на мне. Как на живом человеке. Как это возможно? Ты жив. Дышать. Нужно дышать.

– Я тебя напугал, – буднично говорит Он. Разочарован. Ведь так, да? Мне следовало все вычислить. Я же знаю Его методы, я должен был ими воспользоваться. Все просчитать. Вычислить.

Как я должен был это понять? По шифровкам в объявлениях? Шерлок, этого слишком мало. Этого слишком мало для совершенно безрассудного скачка веры. Из мертвых воскресают лишь создатели религий. И то, случается это раньше, чем через три года.

Но я же видел Его.

Боже мой.

Я видел Его неоднократно. Я не принимал за тебя кого-то похожего, так? Ну, разумеется. Это все время был ты. Все три года ты маячил на границе моего зрения. Вводил в искушение поддаться безумию и поверить, что я видел именно тебя. Поверить, что невозможно случайному прохожему настолько походить на тебя, иметь твою осанку, твою походку. Поверить, что это ты, забыв о том, что я видел. Но у тебя не было пульса. У тебя был проломлен череп. Я это видел. Видел, как ты спрыгнул.

Даже самое невероятное… Ты посчитал, что я должен буду все тщательно обдумать. И приду к невозможному выводу. Шерлок жив. Ты всегда ожидал от меня слишком многого.

Зачем? Не понимаю. Зачем тебе все это было нужно?

До меня не сразу доходит, что передо мной поставили чай. Смотрю на костяшки Его пальцев – они так близко. Он берет меня за руки, смыкает мои ладони на кружке. Горячо. Облокачивается о столешницу, смотрит на меня.

– Я… – неужели это мой голос? Да, мой. Получилось заговорить. Язык кажется распухшим и неповоротливым. – Я видел…

Я видел, как ты спрыгнул. Видел, как ты упал. Видел тебя мертвым. Видел на улицах, в пальто с поднятым воротником. Видел в книжных магазинах. Видел, как ты идешь по парку. Видел, как ты стоишь на том конце улицы и смотришь на меня. Я видел тебя.

Улыбается. Кривая улыбка. Он выглядит утомленным.

– Да.

Я должен был прийти к верным выводам, так? Но я не мог, Шерлок. Разве я мог это сделать? Невозможно было даже и мысли об этом допустить. Мэри бы тут же ушла, отправила бы меня в психушку. И сейчас бы я сидел в комнате с мягкими стенами. Это перебор.

– Я не понимаю.

– Это видно, – от улыбки в уголках глаз сбираются морщинки. – Я не умер.

Решил начать с очевидного, да? Это должно меня задеть?

– Ага, до меня уже почти дошло.

– Злишься?

– Скорее, я все еще в шоке.

Да. Да, я в шоке, и время замерло, а ты стоишь здесь, на кухне, смотришь на меня, а я не в силах и кружку с чаем взять без посторонней помощи. Руки трясутся, голова плывет. Мне жарко, мне холодно. Я падаю. Нет. Падает весь мир, а я застыл на месте и смотрю, как он уходит из-под ног.

Шерлок. Черт подери. Что же ты наделал?

– Майкрофт с меня чуть голову не снял за те объявления. Сказал, что я извожу тебя, но он ошибся. Я не собирался тебя изводить. Я, скорее, надеялся, что… впрочем, неважно.

«Скорее надеялся» на что? Что я догадаюсь? Предположу, что ты жив, что те послания от тебя? Что тебе меня не хватает? Это было очередное позерство? Повод для гордости? Или ты хотел подать знак, что мы снова встретимся? Черт. Разве я мог позволить себе в это поверить? Разве я мог? После того, что ты сделал, того, что сказал, того, на что заставил смотреть.

Ты сказал «прощай». Сказал, что это – твоя «записка». Сказал, что ты «подделка». А потом прыгнул. Ты прыгнул. А я смотрел на это. Я видел.

– Но я видел… видел…

Он смотрит на меня. Мне знаком этот взгляд. Он будет просто ждать. Внимательно смотреть и ждать. Даст мне договорить. Что ты видел, Джон? Что ты на самом деле видел, наблюдал? Подумай. Вспомни. Снова твой голос в голове. Он больше не нужен. Ведь ты же здесь.

Он будет ждать, даст мне собрать воедино все детали. Ты же хочешь, чтобы я это сказал, так? Жестоко. Эмбер так и сказала: жестокий. Оба вы жестоки. Она знала о тебе? Говорила о тебе, или ком-то другом? Думала, мы с тобой работаем в паре, что ли? Нужно сглотнуть, но во рту пересохло. Чай поможет. Выпью чаю. Он горячий, вкус сейчас кажется чуждым. Отпей глоток. Вдохни. Скажи. Что я видел? Что я на самом деле видел?

– Ты прыгнул. С крыши, – пока что все верно. Это я видел. Ты был на крыше, ты спрыгнул. Это правда. Так и было.

– Да, – Он ждет. Он не собирается мне помогать. Я должен сказать все сам. Рассказать, что я видел. Только факты. Ничего не додумывая. Что я видел? Элла никогда об этом не спрашивала. Вопрос циничен. Он причиняет боль. Господи, Шерлок.

Открываю и тут же закрываю рот. Боюсь сорваться и закричать. Все оказалось не так. Не так. Как это возможно?

– Ты был… – нужны только факты. Что я видел? – Там была кровь.

– Да, – улыбается он. – Не моя, разумеется. Шесть пинт третьей положительной. Даже не моя группа.

Как будто я могу и должен отличать группу на вид. Кровь пропитала волосы. Кровь была на тротуаре. Он сам был весь в крови. В чужой крови.

Господи.

А череп? Я видел, что он разбит? Вспомни. Попытайся. Видел. Уверен, что видел. Я даже слышал… Или мне это только показалось? Я слышал, как Его голова разбилась об асфальт, слышал, как ломались кости. Лицо было в крови. Глаза открыты и неподвижны. Он был бледен. Я не желал вспоминать об этом – слишком больно. Я не хотел запомнить тебя таким.

Я так и не смог к тебе прикоснуться, не смог осмотреть раны и переломы. Тогда ты тоже слегка оброс, густые кудри торчали во все стороны. Я еще помню, что шутил на эту тему, поддразнивал тебя за несколько дней до прыжка. Говорил, что ты так зарос, что впору повязывать ленты, грозился, что так и сделаю. А потом пропитанные кровью волосы облепили твою голову. Это я видел. Точно видел.

– Подойди.

Он подходит. Становится рядом, наклоняется. Понял, что мне нужно. Прикасаюсь к Его голове, к длинным, густым завиткам волос, запускаю в них пальцы, ощупываю череп. Ищу доказательства. Я знаю точно, каким местом ты бы ударился об асфальт, Шерлок. Вот здесь, справа, над ухом. Именно оттуда текла…

Я думал, что именно оттуда течет кровь.

Он смотрит на меня. Приоткрывает рот. Хочет что-то сказать. Но так и не говорит. Просто молча смотрит.

Теменная кость, височная… нет. Следов перелома нет. Он точно не разбивал череп о тротуар. Как такое возможно? Он прыгнул. И он целехонек. Он теплый. Не хочу отпускать Его. Ты слишком оброс, Шерлок. Придется закалывать волосы. Я перевяжу их лентой. Тебе пойдет.

Сплошная каша в голове.

Шея тоже теплая. Я нашел пульс. Слишком быстро колотится не только мое сердце, но и его тоже. Почему? Он взвинчен. Так же, как и я. Это правильно. Он должен быть взвинчен. Прошло три года.

Господи. Боже мой, Шерлок. Что ты со мной сотворил?

Что произошло тогда? Что? Я упал. На меня кто-то налетел. Потом я поднялся. Там была толпа, я проталкивался сквозь нее. Он был…

Не могу. Не могу. Слишком больно. Но все это оказалось ложью. Я хотел прикоснуться к Нему, остаться с Ним. Я обхватил запястье. Пульса не было. Меня оттащили. Он был мертв.

– Мне не дали…

– Они действовали, как им было приказано.

Приказано? Ну, конечно. Разумеется. Это была постановка. И я в ней тоже участвовал. Он прогнал меня, потом я вернулся. Он сказал мне, где нужно стоять. Сказал не сводить с него глаз. Я так и сделал. Почему Он так поступил? Я видел падение. Самого удара о землю я не видел. И сам я тогда тоже упал. Все, что было – превосходная ложь, идеальная подделка.

– Тебе было нужно, чтобы я считал тебя мертвым.

Рука была теплой, но пульса не было. Я пытался удержать это тепло как можно дольше. Это все, что от Него оставалось. Нет. Это не так. Вот Он, здесь. Он по-прежнему теплый, и сердце у Него бьется.

– Да, это было необходимо, – лица касается Его дыхание. Голос отдается в ладони, прижатой к Его груди.