Текст книги "Исцелить разум, обнажить чувства...(СИ)"

Автор книги: Happy demon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

– Спасибо, – искренне произнесла я, и Морган, отставив в сторону посуду и подтянув кресло ближе к кровати, вновь устроился в нем, взяв в руки мобильный.

– Я сообщу остальным, что ты пришла в себя, – объяснил он, спешно набирая новое сообщение, после чего на мгновение взглянул на меня поверх экрана. – Ты проспала почти трое суток, мы все дежурили возле тебя по очереди, Рид вообще просидел здесь два дня, Хотчу пришлось выгонять его пинками, чтобы он хоть немного поспал, – в голосе агента проскользнуло нескрываемое лукавство, а улыбка, изогнувшая губы, стала до того ехидной, что я едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Бледные скулы с готовностью полыхнули румянцем, скрыть который так и не удалось. – Не расскажешь, что сделала с нашим скромным мальчиком, что он настолько впечатлен и боится отойти от тебя дальше, чем на метр?

– Сотри с лица эту ухмылку, Морган, и не думай обо всякой ерунде, – посоветовала я другу, упираясь руками о постель и попытавшись самостоятельно устроиться поудобнее. После долгого лежания тело затекло, мышцы неприятно тянуло, а тугая повязка, плотно охватывающая ребра сразу под грудью, не позволяла дышать на полные легкие, однако обезболивающие, которыми меня накачали под завязку, глушили любой дискомфорт, кроме, пожалуй, предательской слабости. Собственное беспомощное состояние угнетало, валяться в койке надоело уже спустя пару минут после пробуждения, и мне вдруг подумалось, что трое суток это слишком много.

– Блейк, дорогуша, мне-то можешь не врать, я достаточно испорченный парень, чтобы отличать синяки от засосов и следов от ногтей, – Дерек почти демонстративно закатил глаза, откинувшись на спинку кресла и выглядя так самодовольно, что у меня тут же возникло невероятное желание его ударить. Смущение, по-прежнему обжигающее скулы, никуда исчезать не торопилось, и от того, что ушлый агент видел меня насквозь, я чувствовала себя почти обнаженной. Не приходилось быть гением, чтобы понимать, на что мужчина недвусмысленно намекает. – А у нашего общего друга этого добра хватает, поверь мне, я рассмотрел, пока вытаскивал его отсюда за шиворот вчера вечером вместе с Хотчем. Уж извини, но парень совсем не спал, выглядел препаршиво, поэтому пришлось отправить его в гостиницу, чтобы хоть немного отдохнул. Впрочем, – Морган пожал плечами и задумчиво опустил подбородок на кулак, опираясь о подлокотник, – думаю, что Эмили уже сообщила ему о том, что ты пришла в себя, так что он скоро будет здесь.

Вместо ехидства последняя фраза была произнесена с необыкновенным теплом, Дерек говорил мягко, почти с отеческой заботой, и чуть прищурившись, я заметила, как друг дернул уголком в едва заметной покровительственной улыбке. Как бы он ни пытался шутить и острить, я прекрасно видела, как сильно Морган беспокоился и обо мне, и о Риде, и от такой неприкрытой заботы на мгновение сжалось сердце. Словно почувствовав мое состояние, агент ФБР поднял голову, поймав мой взгляд, и тряхнул головой, будто сбрасывая наваждение.

– Я действительно рад, что ты в порядке, Блейк, – улыбнулся Дерек. – Ты заставила нас всех поволноваться.

Невинная фраза, произнесенная с необыкновенной искренностью, полоснула по груди, на мгновение сбивая дыхание, и я, чувствуя, как улыбка на лице превращается в натянутую маску, отвернулась к окну, пытаясь справиться с зашкаливающими эмоциями. Светлая комната, наполненная запахом цветов и медикаментов, принялась медленно расплываться и терять очертания, вместо нее перед глазами всплывали очертания огромного склада с танцующей в воздухе пылью. Призрачная какофония голосов и криков захватила сознание, мне казалось, будто я вновь слышу отчаянный спор и собственные громкие, требовательные слова, а грохот выстрелов отбивался от барабанных перепонок, словно поставленный на бесконечный повтор. Раз за разом вздрагивали плечи от воспоминаний о жгучей боли, пронзившей каждую его клеточку, и я, не в силах сдержаться, прикоснулась к животу, сминая мягкую ткань больничной рубашки. Подушечки пальцев нащупали тугую повязку, оплетающую тело, под ложечкой засосало от фантомной боли, медленно разлившейся вокруг раны, и шутка о том, что я получила свой первый боевой огнестрел, сошла на нет сама собой.

Шутить об этом не хотелось, а от мыслей обо всем произошедшем на мгновение стало так тошно, что тут же захотелось провалиться в беспамятство. Там, по крайней мере, не было места для чертовой боли.

– Что произошло? – хрипло спросила я, и мне даже не надо было смотреть на Моргана, чтобы понять, что мужчина перестал улыбаться. Тяжелый вздох, сорвавшийся с губ, надавил на чувствительный слух, под чужим телом заскрипело мягкое кресло, и Дерек, выровнявшись и проведя рукой по затылку, пожал плечами.

– А что произошло… Прайс выстрелил в тебя, Дэйв нажал на курок почти сразу же, а дальше поднялся такой хаос, что разобраться стало почти невозможно, – в голосе мужчины отчетливо зазвенела усталость, и что-то мне подсказывало, что вспоминать обо всем произошедшем ему нравится не больше, чем мне самой. – Ты была серьезно ранена, тебя нужно было сразу везти в больницу, благо, скорую мы вызвали заранее, знали же, куда едем. Операция длилась пять часов, первые сутки тебя держали в реанимации, потом перевели в обычную палату, но оставили на снотворном, сказали, что организм слишком ослаблен, и что тебе нужно отдохнуть. Рид все время рядом околачивался, мы с Эмили тоже сменяли друг друга, пока Хотч с Росси разбирались с последствиями нашего расследования. Джей-Джей срочно вызвали в Куантико, она не смогла оставаться здесь, но ты не думай, они с Пенелопой каждый час звонят, спрашивают, как твое самочувствие. Надо будет и им позвонить, обрадовать.

Мимолетная тень улыбки вспыхнула на губах и тут же исчезла, зубы прихватили внутреннюю сторону щеки, а пальцы, перебирающие уголок теплого покрывала, крепко сжали мягкую ткань. Слова Дерека помогали заполнить пробелы, затянутые туманом, помогали узнать то, что я пропустила, пока валялась без сознания, однако главный вопрос, ответа на который мужчина, словно специально, избегал, так и вертелся на кончике языка. Спрашивать почему-то было страшно, словно я стыдилась собственного интереса, и это было смешно, потому что…

После всего того, что я пережила за последние несколько дней, после того, как чуть на тот свет не отправилась, добровольно подставившись под пулю, подобная трусость казалась почти по-детски забавной. Крепко сжав кулаки, я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, а после, повернув голову и взглянув Моргану прямо в глаза, тихо спросила:

– Что произошло с Прайсом?

Судя по тому, как тут же нахмурился Дерек, отвечать ему на этот вопрос действительно не хотелось, и моя догадка о том, что он сознательно избегал этой темы, подтвердилась почти сразу. Поднявшись на ноги, мужчина сложил руки на груди, пройдясь по просторной палате, крепко поджал губы, словно размышляя о том, стоит ли вообще заводить этот разговор, и тут же, возражая самому себе, покачал головой. Наблюдая за его манипуляциями, я сжала челюсти, опустила голову, слепо уставившись на белоснежную ткань покрывала, и почувствовала, как болезненно засосало под ложечкой. Моргану не нужно было отвечать, по его поведению я и так понимала, что могу услышать, и так хреново сразу же стало на душе, что я едва сдержала тихий вздох, рвущийся с губ. Не то, чтобы я не подозревала о чем-то подобном, еще тогда, когда ехала на встречу с бывшим напарником, знала, что это один из вариантов развития событий, пусть и маловероятный, однако…

– Ты же знаешь Дэйва, он отменный стрелок, – Морган ограничился образной фразой, притянутой за уши, но и этого мне хватило, чтобы подтвердить догадки, сформировавшиеся в голове, а сердце камнем рухнуло куда-то вниз, обдав холодом каждую клеточку тела.

До этого момента я как-то не задумывалась, что все происходящее – правда, я не позволяла себе думать, что весь этот кошмар случился на самом деле, но в тот миг, когда Дерек озвучил простую истину, все словно стало по своим местам. Ненавязчивое воспоминание, показавшееся мне бредом воспаленного сознания, вспыхнуло в голове молнией, погружая в водоворот спутанных картинок из прошлого, а перед глазами без моего на то желания возникла картинка, которую мозг, словно спасая меня, все это время старательно блокировал.

Крышесносящая боль, обжигающая каждую клеточку тела, безумный грохот собственного сердца где-то в ушах, чужие пальцы, изо всех сил зажимающие огнестрельное ранение, а рассеянный взгляд, то вспыхивающий красками, то гаснущий темнотой, отчаянно цепляется за бледное лицо, уставившееся остекленевшими глазами куда-то в потолок. Старый наставник никогда не промахивался, он попадал всегда прямо в цель, и темное алое пятно, расплывающееся под лежащим на земле телом, было прекрасным тому подтверждением.

Смерть была мгновенной, спасать врачам было некого, и я, в общем-то, понимала, почему никто из ФБР и полиции, примчавшихся к злополучному складу, не обращал на Прайса никакого внимания. Даже забавно, человек, убивший четверых несчастных девушек, человек, почти на месяц всколыхнувший Модесто новостями о появившемся серийном убийце, погиб на своей же территории, оставленный без малейшего внимания, и я не могла поверить в то, что все закончилось действительно так. История, длившаяся три года, бесконечный кошмар, не оставляющий меня ни на мгновение, нашли свое логическое завершение, и это было… странно.

Я много раз представляла, как однажды проснусь утром и пойму, что отпустила прошлое, много раз представляла, как смогу вздохнуть спокойно и глубоко, не оглядываясь назад, а на деле оказалось, что никаких других чувств, кроме легкой растерянности, я не испытывала. Уставившись широко распахнутыми глазами на собственные ладони, лежащие поверх одеяла, я чувствовала, как расплывается зрение, и до сил пор не могла понять, как докатилась до подобной жизни. Расследование, об окончании которого я так мечтала, было официально завершено, пятая жертва серийного убийцы была спасена, путь ей и предстоял длительный период реабилитации, а серийный убийца погиб при задержании. История повторялась, странное чувство дежавю давило изнутри, и у меня попросту в голове не укладывалось, что Дилан…

Странно, почему-то новость о его смерти не вызвала никаких чувств, кроме, разве что, сожаления. Мне было жаль бывшего друга, было жаль человека, которого я некогда любила так искренне и так сильно, было жаль, что я так и не сумела помочь ему, хотя и очень сильно этого хотела, но… на этом все. Не было той сумасшедшей боли, не было того отчаяния и нежелания жить, как в прошлый раз, не было истерик и бесконечных потоков слез. Наверное, измученное сознание решило, что однажды смерть Прайса мы уже с трудом, но вынесли, второго такого опыта я бы, наверное, просто не пережила, и все произошедшее воспринималось сейчас, как дурной сон. Человек, убитый Росси во время задержания, был кем-то другим, не тем Диланом, которого я знала и любила, и воспринимать его, как раньше, уже не получалось. Он больше не был тем старым другом, но при этом не был и чужим, и я попросту не знала, как относиться ко всей этой истории.

Наверное, нужно было, наконец, отпустить все, как советовал мне когда-то мой психотерапевт, нужно было научиться жить дальше, как говорил подвыпивший Пейтон тем вечером, в номере гостиницы, и я, не справившись с бурлящими в груди чувствами, порывисто спрятала лицо в ладонях, ощущая, как горят огнем воспалившиеся глаза. Слез не было, истерики тоже не предвиделось, а судорожный, шумный вздох, сорвавшийся с пересохших губ, был единственным проявлением эмоций, которое я позволила себе.

– Ты как? – осторожно спросил Морган, словно боясь какой-то неосторожной фразой задеть меня, неприкрытая тревога, проскользнувшая в знакомом голосе, заставила грустно дернуть уголком губ, и медленно опустив руки обратно на постель, я откинулась спиной на большую подушку, чувствуя, как тут же заныло под повязкой.

– Удивительно, но все в порядке, – ответила я, ничуть при этом не покривив душой. – Я рада, что все закончилось. Дилан… знаешь, я думаю, он и сам устал от этого всего, устал прятаться и мучиться из-за кошмаров. Мне кажется, где-то в глубине души он знал, что все получится именно так.

– Думаешь, он специально выстрелил, понимая, чем это может для него закончиться? – склонившись над кроватью и опираясь ладонями о крепкие металлические стойки, агент ФБР чуть нахмурился, глядя на меня с недоверием, и я, поймав его взгляд, только легко пожала плечами.

– Он был полицейским, Дерек. Он знал протокол, – я вновь посмотрела в залитое солнечным светом окно, из которого в палату проникал легкий, прохладный ветер, ерошащий занавески, чуть прищурилась, спасаясь от световых лучей, и едва заметно качнула головой. – Может, это действительно было к лучшему. Он причинил другим достаточно боли. И достаточно натерпелся сам.

В помещении повисла неловкая тишина, прерываемая лишь далеким шумом. Больница жила своей жизнью, пациенты и сотрудники громко разговаривали, кто-то из них возмущался, в соседней палате вещал новости маленький телевизор, брат-близнец которого висел на стене в уголке моего пристанища, а где-то отчаянно надрывался стационарный телефон, снимать трубку с которого никто не торопился. Явно задумавшийся над моими словами Морган покусывал губу, слепо уставившись в пространство перед собой, в кармане его брюк то и дело вибрировал от входных сообщений мобильный, который мужчина не торопился проверять, а я наслаждалась мимолетным ощущением полнейшего спокойствия, снизошедшего на вымотанное сознание. Впервые не нужно было о чем-то беспокоиться, что-то делать и куда-то бежать, можно было просто откинуться на подушки и отдыхать, наслаждаясь моментом, и только плотная повязка, давящая на ребра при каждом вздохе, напоминала обо всем произошедшем. Мне некстати подумалось, что теперь вместо отпуска, с которого я сорвалась на расследование, начальство наверняка отправит меня на заслуженный больничный сразу по возвращению в Куантико, и я уже предвидела громкий, затяжной спор, которым мы с Росси наверняка займем весь перелет домой.

Вопреки ожиданиям, даже схлопотав ранение, чувствовала я себя куда лучше, чем пару дней назад, на сердце было удивительно легко, и я намеревалась до последнего отстаивать свои рабочие будни, прекрасно понимая, что дома просто сойду с ума от ничегонеделанья.

Невнятный шум, раздавшийся в коридоре спустя несколько минут, привлек наше с Дереком внимание, заставив отвлечься от пространственной беседы ни о чем, по губам мужчины с готовностью расплылась довольная улыбка, и заметив мои вопросительно приподнятые брови, он демонстративно взглянул на наручные часы.

– Двенадцать минут с того момента, как Хотч получил мое сообщение о том, что ты пришла в себя. Как-то они не спешили, тебе так не кажется?

Ответить я попросту не успела, потому что спустя секунду дверь палаты едва не сорвало с петель, и помещение тут же заполнилось невообразимым шумом, мгновенно надавившим на чувствительный слух. Чужие голоса, смех и недовольное фырканье перекрыли возмущения встрепенувшейся в коридоре медсестры, требующей вести себя потише, взгляд зацепился за несколько знакомых фигур, моментально заполнивших собой кажущуюся достаточно просторной комнату, а в следующее мгновение с губ сорвался сдавленный писк, когда темный вихрь, распространяющий вокруг себя приятный цветочный запах, буквально рухнул на меня, так сильно сжав в объятиях, что захрустели ребра.

– Господи, Блейк, я просто не знаю, хочется мне тебя убить или обнять! – выдохнула куда-то мне в шею Прентисс, от горячего дыхания, взъерошившего волосы, по коже пробежались мурашки, и я, рефлекторно поежившись от щекотки, неловко погладила женщину по спине. Дрожь, прокатившаяся по выпирающим лопаткам, подсказала, что лицо подруга прячет у меня в волосах не только из-за того, что расчувствовалась, а ощутив теплую каплю, впитавшуюся в мягкую ткань больничной одежды, я только крепче прижала Эмили к себе, игнорируя тот факт, что воздуха не хватает катастрофически.

– Если ты продолжишь меня так обнимать, то два желания у тебя вполне получится соединить в одно, – сострила я, втянув в себя запах женского парфюма, и Прентисс, тихо фыркнув, все-таки отстранилась, позволяя рассмотреть свое лицо. Чуть покрасневшие глаза были единственным свидетельством проявленной женщиной слабости, темные круги, угадывающиеся под профессионально нанесенным макияжем, подсказали, что подруга, в отличии от меня, отдохнуть не успела, однако улыбалась она так широко и искренне, что не обращать внимания на остальное было легко. Взгляды пересеклись между собой, немой вопрос не стал для меня сюрпризом, и я беззвучно, одними губами произнесла, – все хорошо.

– Ну, хватит, не задерживай очередь, – возмущенно вклинился в наш разговор явно горящий нетерпением Росси в очередном дорогущем стильном костюме за пару сотен долларов. Без особого уважения потеснив тут же закатившую глаза Эмили, старый итальянец окинул меня пристальным взглядом, словно готовясь поставить свой собственный диагноз, после чего, заметив мою кривоватую ухмылку, хмыкнул себе под нос и широко раскинул руки. – Авторитетно заявляю, что ты самая проблемная студентка из всех, что у меня были.

Очередные крепкие объятия вновь выбили из легких воздух, с таким трудом туда попавший, пространственные рассуждения Дэйва, продолжающего чехвостить меня за излишнюю любовь к самодеятельности и обещающего всерьез заняться моим воспитанием, раз уж он упустил этот момент во время моей учебы в Академии, отошли на второй план, а я, пользуясь тем, что старый наставник нуждался только в благодарных слушателях, а не собеседниках, заглянула мужчине через плечо, заметив остальных членов команды. Скромно стоящий в уголке Хотч наблюдал за радостной встречей со сдержанной улыбкой, явно не собираясь следовать примеру остальных и бросаться мне на шею, однако смотрел на меня почти с отеческой теплотой, и это было, пожалуй, самым искренним проявлением теплого расположения. Покосившись на довольную Эмили, приблизившуюся к нему и почти привычно устроившуюся совсем рядом с теплым боком, мужчина поколебался пару мгновений, решил, наверное, что в палате все свои, а после осторожно, почти невесомо положил ладонь на спину женщины чуть повыше поясницы.

Перехватил мой хитрый взгляд, неловко дернув уголками губ, и я, не желая больше смущать главу ОПА, за которого была искренне рада, перевела взгляд ему за спину, тут же почувствовав, как собственные щеки полыхнули алым.

Взъерошенный, какой-то абсолютно растерянный Рид, неловко переминающийся с ноги на ногу у самых дверей, выглядел так, будто только что проснулся, и я почему-то подумала, что, скорее всего, гения действительно выдернули из кровати, где он отсыпался за последние пару дней. Белоснежная рубашка, кажется, та самая, с которой я старательно воевала в нашу первую совместную ночь, была примята, галстук, болтающийся на шее, был завязан откровенно криво, а растрепанные волосы пребывали в таком хаосе, что болезненно захотелось пройтись по ним расческой, однако на все это мужчина не обращал, ровным счетом, никакого внимания, во все глаза уставившись на меня и крепко поджимая четко очерченные губы, вкус которых я прекрасно помнила до сих пор.

Спенсеру не было нужды говорить, я и так знала, что вертится у него сейчас на языке, я видела друга насквозь, понимая, как сильно он злится и как сильно возмущен моим поведением, и с тоской констатировала, что с момента нашей встречи на том чертовом складе это состояние лишь усугубилось. Обозленный агент ФБР, требующий от меня уйти с линии огня, казался безобидным котенком по сравнению с тем яростным мужчиной, который сейчас стоял в противоположном конце палаты, и я едва сдержала нервный смешок, так и рвущийся с губ. В отличии от Прентисс, Рид уже, судя по всему, определился с тем, что ему хочется сделать со мной больше, и теперь, наверное, перебирал в голове все известные ему варианты убийства, о чем красноречиво свидетельствовали сузившиеся глаза и тяжелое дыхание, сотрясающее грудную клетку. Серое от усталости, какое-то осунувшееся лицо казалось высеченным из камня, гений не произнес ни слова и даже не пытался вмешаться в радостную сцену воссоединения команды, и мне пришлось признать, что самый сложный бой еще впереди.

– И что вы можете сказать в свое оправдание, юная мисс? – громкий голос Росси, заставивший меня вздрогнуть, отвлек от размышлений о непростой судьбе, и я перевела взгляд на отстранившегося наставника, с видом грозного отца нависшего надо мной и сложившего руки на груди. Чуть прищуренный взгляд дал понять, что выкручиваться бесполезно, и я, нагло пользуясь своим положением, состроила самое страдальческое выражение лица, на которое была способна.

– Что я все рассчитала поминутно, – как бы ни старалась, скрыть гордость, проскользнувшую в голосе, мне так и не удалось. – Сообщение о том, что двигатель работает, поступило агенту Хотчнеру спустя две минуты после того, как я завела машину, у меня как раз было время добраться до склада, пока вы поняли бы, что происходит, и отследили бы маячок. Пришлось будить Пенелопу? – я вопросительно покосилась на тут же фыркнувшего Моргана, закатившего глаза в ответ.

– И она была очень рада, когда ее подняли в пять утра с требованием включать компьютеры, пока агенту Дэвис на выезде не открутили голову, – ответил мужчина, вызвав усмешку у присутствующих. – Пока она работала с данными GPS, мы взломали твой номер в гостинице, нашли телефон, который ты утащила у Рида, и восстановили информацию о последних вызовах. А дальше уже не было времени раскачиваться, нужно было ехать за тобой, пока ты не начудила еще больше.

– Честно говоря, я думала, вы появитесь немного раньше, – призналась я, невольно поежившись и вспомнив томительное, убивающее изнутри чувство ожидания, с которым то и дело косилась в пыльное окно, оставшись один на один с Прайсом на том складе. Я знала, что команда догадается, я знала, что они прибудут так быстро, как только смогут, что дождутся, пока последняя жертва серийного убийцы окажется в безопасности, и отчаянно кусала внутреннюю сторону щеки, не понимая, почему же все еще не слышу спасительного шороха шин. – Почему вы задержались?

– Перехватили по дороге Сару Корнуэлл, мчащуюся на твоей машине по шоссе, – ответил мне Хотч, а оглянувшись на главу ОПА, я заметила, как тот вновь улыбнулся краешком губ, покачав головой, словно до сих пор не мог понять, откуда я вообще свалилась на его голову. Впрочем, что меня утешало, никакого недовольства мое непосредственное начальство по этому поводу вовсе не испытывало. – Девушка едва не врезалась в нас, была в таком состоянии, что ее пришлось вытаскивать из Тихо и успокаивать, однако смогла сообщить, что ты велела ей убираться, и что осталась на складе с похитившим ее человеком. Морган и Джей-Джей поехали с ней в больницу, а мы поспешили к тебе. С ней все в порядке, – поспешил заверить меня мужчина, заметив, как я открыла было рот. – Ей оказали помощь, с ней уже поработал психолог, и он говорит, что мисс Корнуэлл будет в порядке. Она, кстати, спрашивала о твоем самочувствии и просила поблагодарить за свое спасение.

На сердце после этих слов стало очень тепло, губы невольно растянулись в широкой улыбке, и я, смущенно кашлянув и не зная, куда себя деть, поспешно отвела взгляд, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Подобные новости было слышать очень приятно, я была искренне рада тому, что сумела помочь бедняжке, и пусть понимала, что пройдет немало времени, пока она научится жить без кошмаров и вечного страха, однако была уверена, что с ней все будет в порядке. Сара Корнуэлл была сильной, она боролась все то время, пока находилась в том чертовом подвале, и я необыкновенно гордилась проделанной работой. Ради таких моментов можно было и головой рискнуть, и под пулю подставиться, и я понимала, что о сделанном совершенно не жалею.

Будь у меня шанс все переиграть, я бы поступила точно так же.

Явно радующиеся тому, что все закончилось, коллеги болтали обо всем и сразу, рассказывали последние новости и делились тем, что я пропустила, пока валялась без сознания, гордый до невозможности Морган сообщил, что шеф полиции Модесто лично принес свои извинения и благодарность всей команде за закрытие дела, а Хотчнер обрадовал меня вестью о том, что в город так же прибыл Эндрю Портер, который, как и обещал, появился на пороге участка на следующее утро после моего звонка. Узнавший о последних новостях мужчина наотрез отказывался уезжать, пока я не приду в себя, успел переговорить с главой ОПА, а еще лично подтвердил личность застреленного при задержании преступника.

Я прекрасно знала шефа, прекрасно знала, как он винит себя за все произошедшее и пытается понять, как смог совершить столь чудовищную ошибку, и знала, что он, как и я, пытается все исправить по мере своих сил. Он хотел убедиться, что больше не допустит повторения подобной ситуации, он хотел убедиться, что в этот раз все сделает правильно, и я не могла его в этом винить. Портеру нужно было обдумать слишком многое, как и мне, и на это требовалось время.

Что-то мне подсказывало, что справится со всем этим старый друг нескоро.

Единственным, кто по-прежнему не произнес ни слова с момента появления в палате, оставался Спенсер, и чем больше времени проходило, тем больше я понимала, что буря эмоций, клокочущая сейчас где-то внутри долговязого тела, утихать не спешит. Сложив руки на груди и прислонившись к стене спиной, мужчина буквально сверлил меня испытывающим взглядом, мало обращая внимания на то, что говорят остальные члены команды, и я, то и дело бросая на агента настороженные взгляды, начинала чувствовать себя все более и более неуютно. Поерзала в кровати, пытаясь устроиться поудобнее, поправила внезапно начавшую мешать мне подушку под спиной, и нервно сжимала в руках одеяло, то ли желая укрыться им с головой, чтобы спрятаться, то ли отбросить его, чтобы не мешало быстро убегать в случае необходимости. Хитро усмехающийся Морган, наверняка заметивший мою нервозность, время от времени косился на мрачного Рида, который не обращал на него внимания, ухмылка становилась все шире и шире, и я понимала, что теперь мне придется выслушать целую подборку насмешек и острот, из которых Дерек уже наверняка у себя в голове составил огромный список.

Радовало только то, что терпеть придется не мне одной, однако при взгляде на Спенсера слишком сильно обольщаться по этому поводу я не спешила.

Пронзительный телефонный звонок, разорвавший наполненную солнечным светом атмосферу палаты, заставил облегченно перевести дыхание, вытащивший из кармана заливающийся мобильный Хотч, бросив взгляд на экран, коротко произнес:

– Это Джей-Джей, она просила позвонить ей, когда мы приедем сюда, я совсем забыл, – а после, извинившись, вышел из комнаты.

Проницательная Эмили, покосившись сначала на хмурого Спенсера, потом на меня, переглянулась с явно довольным Морганом, внезапно подмигнула мне, заставив возмущенно приоткрыть рот, и тут же развила бурную деятельность, не позволив никому и слова вставить:

– Мы, наверное, пойдем уже. Это хорошо, что ты пришла в себя, Блейк, твой лечащий врач сказал, что ты быстро идешь на поправку, так что думаю, очень скоро тебя выпишут и мы сможем отправляться в Куантико. Домой хочется просто невероятно, чертова гостиница уже приелась.

– Владелец велел передавать приветы и уже спрашивал, кто оплатит вторую сломанную дверь, – подхватил Росси, лукаво мне подмигнув, и я едва не застонала от бессилия, не веря, что друзья могут меня так подставить. – Кстати, Директор просил передать, что компенсация будет вычтена из твоего жалования.

– Но это же вы ее взломали! – возмущенно взвыла я, совершенно обалдев от такого нахальства, однако слушать меня уже никто не стал. Пожелав побыстрее выздоравливать и велев не скучать, коллеги вместе потянулись к выходу, толкаясь, как дети, и явно желая побыстрее покинуть палату, идущий последним Морган оглянулся в дверях, ехидно мне подмигнув, а после, хлопнув по плечу Рида, подпирающего стенку, закатил глаза:

– Хоть бы цветы какие любимой девушке принес. Всему-то тебя учить нужно, парень.

Судя по тому, с каким выражением лица повернулся к Дереку Спенсер, шутнику очень повезло, что в вопросе весовых категорий у него имеется значительное преимущество. Впрочем, обольщаться на этот счет Морган не спешил, хохотнул каким-то своим мыслям, и буквально выскользнул за порог, не желая попасть под горячую руку. Дверь с громким хлопком закрылась за его спиной, ладонь Рида, наконец, отлепившегося от стены, опустилась на дверную ручку, крепко ее сжав, а я, понаблюдав за тем, как по спине под тонкой тканью рубашки перекатываются мышцы, гулко сглотнула, едва подавив желание сползти под кровать и спрятаться там.

Атмосфера в палате мгновенно загустела, хоть топор вешай, установившаяся тишина казалась звенящей, а далекий шум больницы отошел на задний план, и ничего, кроме грохота собственной крови в ушах я не слышала. Сидящее где-то глубоко внутри упрямство ехидно фыркало, что не впервые мы остаемся со Спенсером наедине, и что это же мой милый, безобидный друг, и что он джентльмен, и что он ничего мне не сделает, и вообще, я поступила правильно, однако заполошно мигающий алым инстинкт самосохранения буквально вопил, что на этот раз, похоже, Рида я достала конкретно. Видеть всегда спокойного и рассудительного мужчину в таком настроении мне еще не приходилось, даже когда мы были в ссоре, он не пугал меня настолько сильно, и я, не желая и дальше запугивать себя давящим молчанием, заговорила первой, слыша, как отчаянно дрожит собственный голос:

– Прежде, чем ты начнешь орать и возмущаться, в свою защиту должна сказать, что я все продумала, и что я специально не отключила оповещение, и я знала, что звонок разбудит Хотча. Видишь, я подстраховалась, я не действовала в одиночку, как вы меня всегда учили. Сару Корнуэлл нужно было спасать любой ценой, и я предприняла все, чтобы сделать это с минимальными потерями.

Медленно, все так же не говоря ни слова, Спенсер повернулся ко мне, выровнявшись на всю высоту своего немаленького роста, и я едва не взвыла, увидев абсолютно непроницаемую маску на знакомом лице. Мужчина по-прежнему смотрел на меня пристальным, сверлящим взглядом, под которым я чувствовала себя мухой, попавшей в липкую паутину, крепко поджатые губы то и дело заставляли коситься на них, а чертов галстук, повязанный исключительно небрежно, буквально провоцировал. Несколько русых прядей упали на высокий лоб, зацепившись за темные ресницы, на скулах заиграли желваки, а стоило Риду сделать скользящий шаг вперед, как инстинкты внутри, до этого не видящие причин для паники, натянулись оголенными проводами, чуя неминуемую беду. Двигаясь мягко и бесшумно, словно готовящийся к броску хищник, гений постепенно приближался к постели, и на то, чтобы не начать позорно удирать, я тратила львиную долю усилий.