Текст книги "Исцелить разум, обнажить чувства...(СИ)"

Автор книги: Happy demon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 34 страниц)

Тело била крупная дрожь, руки совершенно не слушались, хаотично шаря по мужским плечам и шее, путаясь в непослушных русых волосах, и я уже забыла, что совсем недавно мне было холодно, страшно и одиноко. Близость Спенсера будоражила кровь, разгоняла по венам адреналин вперемешку со жгучим желанием, скручивающим внутренности в тугой узел, и я сама не заметила того, как отчаянно пытаюсь добраться до мелких пуговиц, в тот момент катастрофически мешающих мне получить необходимое. Обломанные ногти царапнули мужскую грудь, оказавшись под тканью смятой от моих прикосновений рубашки, Рид тихо, вполне натурально зарычал, а после разорвал поцелуй, не пытаясь, впрочем, отстраниться. Мягкие губы проложили влажную дорожку вниз по шее, к самой ключице, прихватывая нежную кожу, и я, бездумно запрокинув голову, подставилась под жадные прикосновения, лишь краем сознания отмечая, что на завтра обязательно останутся следы.

Впрочем, на это было абсолютно наплевать.

Пальцы, по-прежнему воюющие с упрямыми пуговицами, дрожали, как у заправского алкоголика, на глаза то и дело падали непослушные, растрепанные волосы, и я готова была застонать от отчаяния, ненавидя чертово промедление. Мы и так потеряли слишком много времени, мы и так непозволительно долго шли на поводу у своей чертовой трусости, и собственная глупость злила, заставляя недовольно фыркать и раздраженно сдувать со лба темные пряди.

– Если эта чертова рубашка сейчас же не расстегнется, я попросту ее порву, – севшим голосом пообещала я, чувствуя, как пульсируют припухшие от поцелуев губы, и лишь закатила глаза, услышав раздавшийся над головой смешок. С шумным вздохом Рид зарылся носом в мои волосы, найдя губами мочку уха, и перед глазами заплясали разноцветные круги, когда бедра свела очередная сладкая судорога. – Плевать, у тебя в дорожной сумке их наверняка еще несколько штук припрятано.

– Вообще-то, это последняя, – хриплый шепот разогнал по коже мурашки, чужие зубы прихватили кожу в чувствительно местечке за ухом, и я поняла, что хваленая выдержка, которой я всегда так гордилась, полетела к чертям.

Мерзкие пуговицы, словно осознав, что могут попросту разлететься во все стороны под моим возрастающим напором, наконец, поддались, расстегнувшись одна за одной, и я, проведя ладонями снизу вверх по мужской груди, резко сдернула ставший ненужным атрибут одежды, отбросив его куда-то в сторону. Пальцы медленно скользили по телу Спенсера, изучая его, запоминая каждый миллиметр, и мне определенно нравилось то, что я ощущала. В одежде долговязый Рид всегда казался невозможно худым, болезненно-хилым, однако на самом деле все эти извечные рубашки, жилетки, костюмы и нелепые свитеры скрывали слишком многое. Не такой накаченный, как Морган, мужчина был подтянутым, жилистым, подушечками пальцев я чувствовала проступающие под кожей мышцы, каменеющие от каждого моего прикосновения, а руки оплетали тугие веревки вен, и это почему-то невероятно заводило, буквально сводя с ума.

Абсолютно потеряв контроль над тем, что делаю, я обняла Рида за пояс, чувствуя, как он по-прежнему выводит немыслимые узоры языком и губами у моего правого уха, погладила впалый живот, мгновенно напрягшийся под моими руками, и, скользнув вниз, зацепилась пальцами за пряжку ремня.

Тут же горячие ладони обхватили мое лицо, заставив поднять голову, и Спенсер вновь завладел моим ртом, выбивая из груди приглушенные стоны, которые, судя по тому, с каким жаром мужчина целовался, ему необыкновенно нравились. Внутри полыхал пожар, голова кружилась, а тело изрядно потряхивало, и я даже не заметила того, как Рид, не разрывая поцелуя, потянул меня куда-то за собой, заставляя передвигаться рваными, неуверенными шагами. Под ноги попался какой-то предмет, кажется, валяющаяся на полу сумка, которую агент раздраженно оттолкнул в сторону, краткое ощущение полета заставило сильнее вцепиться в мужские плечи, а в следующее мгновение я буквально рухнула, по-другому не скажешь, на мягкий матрац.

Худое, но необыкновенно тяжелое тело придавило меня к постели, выбив из груди остатки воздуха, однако Рид сразу приподнялся на локтях, давая мне возможность сделать столь необходимый вздох. Распахнув глаза, я уставилась прямо перед собой мутным, подернутым дымкой взглядом, и тут же вздрогнула, увидев совсем близко родное лицо. Свет, исходящий от экрана ноутбука, впервые за долгое время позволил рассмотреть знакомые черты, и я буквально задохнулась, заметив взгляд Спенсера, которым тот меня гипнотизировал. Зрачок был расширен, заполняя почти всю радужку, и в потемневших глазах плескалось такое дикое, безумное желание, что на мгновение стало страшно.

Дыша тяжело, с каким-то болезненным надрывом, Спенсер разомкнул пересохшие губы, тут же рефлекторно облизав нижнюю, чуть откинулся назад, словно желая рассмотреть меня внимательней, скользнув жадным взглядом от раскрасневшегося лица к тяжело поднимающейся груди и обратно, а после, наклонив голову, выдохнул в губы:

– Ты не представляешь, как давно я хотел…

Договорить я ему не позволила, заткнув поцелуем посреди фразы и вновь запутавшись пальцами в непослушных волосах, и судя по тому, с каким рвением мужчина ответил, ничего против подобного поворота событий он не имел. Поговорить обо всем можно было и позже, а сейчас я не собиралась тратить больше ни секунды на бесполезные, никому ненужные разговоры.

Горячая кожа соприкасалась с кожей, отчаянно мешающая пижама очень скоро присоединилась к валяющейся на полу рубашке, а тяжелое, хриплое дыхание наполняло маленькую темную комнатку старой гостиницы, набатом отзываясь в сознании и заглушая шумящую в ушах кровь. Воздуха не хватало просто катастрофически, мне казалось, будто я задыхаюсь, однако оторваться от Спенсера было смерти подобно, и я только крепче прижимала к себе мужчину, не желая ни на мгновение терять ощущение его прикосновений. Огонь, полыхающий где-то внизу живота, заглушил мимолетное ощущение дискомфорта, на которое так легко было не обратить внимание, а после разум, отчаянно капитулировав под натиском желания, отключился, сделав напоследок ручкой.

Рваные, резкие движения, выбивающие из груди хриплые стоны, судорогой сводили каждую мышцу, заставляя цепляться в мужские плечи, тяжесть чужого тела дарила странное, иррациональное ощущение свободы, и я не замечала того, как острые ногти оставляют на спине и руках Рида тонкие алые полосы. Это заставляло моего напарника рычать и лишь крепче сжимать меня в объятиях, полыхающие губы время от времени находили мои, давя, требуя, заставляя подчиниться, покрывали хаотичными поцелуями шею и ключицы, оставляя множество расцветающих созвездиями темных пятен, и я, словно в бреду, шептала ему, чтобы он не останавливался, чтобы был рядом со мной, был во мне, позволял чувствовать и растворяться в крышесносящем урагане чувств, который унять не получалось чисто физически.

И я скулила побитым щенком, я кричала, срывая голос и почти теряя сознание, когда Рид заглушал мои крики своими губами, вдавливая в матрац, не позволяя вырваться даже тогда, когда требующее разрядки тело забилось в агонии, слаще которой я, кажется, никогда не испытывала. Острые зубы впились в чужое плечо, наверняка причиняя боль и оставляя глубокие следы, судорожный, сдавленный стон, раздавшийся над головой, вызвал ощущение какого-то мрачного удовлетворения, и на несколько невыносимо долгих, тянущихся, словно патока, минут сбитое, рваное дыхание стало единственным звуком, который разрывал ночной сумрак.

Не хотелось делать ничего, ни шевелиться, ни думать, ни разговаривать, теплое тело опустилось на кровать рядом, притягивая меня поближе к тяжело вздымающейся груди, и я, уютно свернувшись в чужих объятиях, с наслаждением вдыхала терпкий запах древесного парфюма, чувствуя, как ерошит волосы хриплое дыхание.

Кажется, я все-таки задремала, забывшись тревожным сном, больше похожим на беспамятство, однако когда с трудом разлепила глаза вновь, в комнате по-прежнему было темно. Экран забытого ноутбука давно погас, сквозь плотные портьеры не пробивалось ни единого лучика света, а по обнаженным плечам скользнул неприятный холодок, заставивший меня недовольно завозиться в постели. Спенсер, судя по всему, крепко спал, грудь мерно вздымалась и опускалась от глубокого дыхания, а тяжелая рука лежала поперек талии, даря приятное ощущение тепла и заботы, которого мне так отчаянно не хватало все это время. Объятия напарника казались такими правильными и естественными, а все произошедшее настолько закономерным, что о последствиях задумываться совершенно не хотелось, и я бы, наверное, была самым счастливым человеком в мире, если бы можно было действительно забыть обо всем и просто наслаждаться близостью теплого тела, занимающего вторую половину кровати.

Жаль только, что у меня осталось еще одно незавершенное дело, не терпящее отлагательств.

Осторожно, пытаясь не разбудить явно вымотавшегося Рида, я выбралась из его объятий, принимая вертикальное положение, и покинула раскуроченную постель, чувствуя, как тут же стало необыкновенно холодно и одиноко. Стоящие на прикроватной тумбочке часы показывали четыре часа утра, оставшаяся за спиной кровать и разморенный, теплый и сонный Спенсер соблазняли вернуться обратно, пока еще была такая возможность, но уверенность, которой я набралась за последние несколько часов, заставила потянуться к валяющейся на полу одежде.

Вновь облачившись в свою пижаму, я огляделась по сторонам, заметив легкомысленно оставленный на журнальном столике мобильный и, не испытывая ни малейших угрызений совести, взяла его в руки, крепко прижав к груди. Взгляд зацепился за лежащее рядом оружие, спрятанное в кобуру, мимолетное сомнение было подавлено в зародыше, и я, решив, что Риду его пистолет в ближайшие пару часов точно не понадобится, сжала пальцы на холодной рукоятке, почувствовав, как засосало под ложечкой. Гадкая, зубастая змея сомнения свернулась где-то в груди, заставляя сомневаться, призывая просто забить на все, и будь, что будет, и в какой-то момент я уже даже решилась, как вдруг услышала шумный вздох.

По-прежнему не просыпающийся Спенсер чуть нахмурился во сне, пожевав губами, а после, перевернувшись на другую сторону, поглубже зарылся в теплое одеяло и крепко, совсем по-детски обнял подушку. Несколько непослушных кудряшек упали на глаза, задев подрагивающие длинные ресницы, припухшие, зацелованные губы привлекли мое внимание, и я, не сумев справиться с отчаянным желанием, тихо приблизилась к постели, склонившись над спящим мужчиной. Замерла на мгновение, любуясь родным лицом с правильными, тонкими чертами, а после, отчаянно боясь разбудить друга, невесомо коснулась губами острой скулы.

– Я люблю тебя, красавчик, – прошептала едва слышно, не справившись с заполнившей сердце нежностью, и, понимая, что больше медлить нельзя, решительно направилась к деревянной двери, радуясь тому, что старый ковер скрадывает спешные шаги.

На то, чтобы попасть обратно в свой номер, у меня ушло всего пару минут, коридор по-прежнему был пустынен, что, в общем-то, неудивительно в четыре часа утра, и оказавшись, наконец, в полнейшем одиночестве, я не сдержала тяжелого вздоха, обжегшего губы. Все тело приятно ломило, колени все еще немного подрагивали, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить себя собраться. Голова сейчас мне нужна была трезвой и холодной, чтобы избавиться от лишних мыслей и сладких воспоминаний, пришлось даже умыться ледяной водой, мгновенно защипавшей разгоряченную кожу, а бурлящие внутри эмоции, наконец, немного устаканились, позволяя соображать здраво. Бросив мимолетный взгляд в зеркало на свою слегка помятую физиономию и растрепанную шевелюру, я усмехнулась краешком губ, медленно покачала головой, а после, взглянув на похищенный у Спенсера телефон, с тяжелым вздохом разблокировала его, попросту смахнув в сторону заставку.

Почему-то о таком способе защиты своих личных данных, как самый обыкновенный пароль, Рид, не смотря на все его ученые степени, даже не задумывался, и я бы никогда не подумала, что когда-то это может сыграть мне на руку.

Знакомый номер телефона набрать было необыкновенно сложно, каждая цифра давалась с огромным трудом, а на то, чтобы заставить себя нажать на зеленую кнопку, мне и вовсе понадобилось несколько минут, и я кляла себя последними словами за проявленную трусость. Господи, Блейк, ты ввязалась в драку с серийным убийцей, ты не побоялась спорить с Росси и Хотчнером, ты ворвалась в комнату к своему напарнику и попросту его соблазнила, а теперь боишься простого телефонного разговора?

Или того, что последует за ним?

Трубку сняли почти сразу же, словно ждали звонка, и все тело буквально заледенело, когда из динамика послышался знакомый, насмешливый голос:

– Надо же, детка, я и не надеялся, что ты мне позвонишь.

– И поэтому спер мой мобильный? – холодно отозвалась я, запретив себе проявлять какие-либо эмоции. На это Дилан и надеялся, он провоцировал и задевал за живое, желая увидеть реакцию, желая насладиться чужими страданиями, и позволять ублюдку одержать над собой верх я не собиралась. – Ты знаешь, что тебя объявили в розыск? Вся полиция города стоит на ушах, рано или поздно, но тебя найдут, где бы ты ни скрывался, и на этот раз тебе не удастся всех обмануть. Только не теперь.

– И что же ты собираешься делать, детка? – судя по тому, каким расслабленным, спокойным тоном говорил Прайс, моя прочувствованная речь его совсем не встревожила, он по-прежнему был уверен в себе, и за то равнодушие я, пожалуй, готова была его ненавидеть. – Сдашь меня своим дружкам? Скажешь, что у меня твой телефон, и что по нему можно отследить мое местоположение? Кстати говоря, не подскажешь, кто такой этот Спенсер, с номера которого ты звонишь? Неужто, один из тех агентов, которых я видел вчера с тобой в баре? Судя по тому, что ты звонишь в такую рань, ночь у вас была достаточно продуктивной. Что скажешь, тебе понравилось?

– Катись к чертям, Прайс, – зарычала я, чувствуя, как руки невольно сжимаются в кулаки. Наверное, будь сейчас Дилан где-то рядом, я бы с огромным удовольствием съездила ему по морде, невозможность хоть как-то задеть ублюдка злила невероятно, а еще я буквально ненавидела себя за то, что не могу сдержать эмоций. Нельзя было показывать Прайсу свою слабость, нельзя было показывать ему, как сильно меня задевают его слова, бьющие точно в цель, и мне понадобилось несколько невыносимо долгих секунд, чтобы выровнять сбитое дыхание.

– Не стоит хамить мне, – в бесплотном голосе прозвучала отчетливая угроза, по позвоночнику прокатилась холодная волна, и я была совершенно не готова к тому, что тон нашего разговора внезапно изменится. Теперь Дилан не ерничал и не язвил, он говорил холодно, зло, и почему-то возражать ему мне мгновенно перехотелось. – Ты знаешь, что это только между нами, мы должны разрешить нашу небольшую проблему раз и навсегда, поэтому никакой полиции и ФБР не будет. Только ты и я, в том месте, которое я тебе назову. А чтобы у тебя не возникло глупой идеи обмануть меня…

Громкий, отчаянный женский крик, исполненный боли, ударил по ушам, заставив вздрогнуть, из мигом ослабевших пальцев чуть не выпал удерживаемый у уха смартфон, а мир буквально перевернулся, когда я с необыкновенной ясностью поняла, что игры действительно кончились. Судорожные всхлипы, звучащие в динамике, пугали до дрожи и отбивали всякое желание спорить с чертовым ублюдком, мгновенно пересохшие губы разомкнулись, но из груди не вырвалось ни звука. Стоя посреди маленькой комнатки и широко распахнутыми глазами уставившись прямо перед собой, я пыталась бороться с внезапно накатившей слабостью, и молилась только о том, чтобы Дилан не понял, как сильно, на самом деле, напугал меня.

– Слышала? – участливо поинтересовался он, зашуршав чем-то в трубке. – Это была юная мисс Корнуэлл, и если ты не хочешь, чтобы в следующий раз я, к примеру, сломал ей руку, то тебе лучше побыть хорошей и послушной девочкой, детка. Я отправлю на этот номер адрес, и ты приедешь через час, одна и без оружия. И не приведи господь, я только подумаю о том, что ты можешь попытаться меня обмануть. Жизнь этой испуганной пташки сейчас напрямую зависит от тебя, поэтому задумайся, стоит ли глупо рисковать.

Пренебрежение, звучащее в каждом слове, било наотмашь, словно пощечина, искреннее презрение, с которым обращался ко мне человек, которого раньше я любила, вымораживало остатки тех теплых чувств, которые еще тлели где-то на дне глупого, наивного сердца, а страх медленно уходил, уступая место глухой, животной ярости. Челюсти сжались до зубовного скрежета, на скулах заиграли желваки, а из прокушенной губы по подбородку стекла капля крови, но я на это не обратила абсолютно никакого внимания. Подобралась, словно перед прыжком, со свистом втянула в себя воздух, после чего необыкновенно тихо, но от этого не менее зловеще произнесла, чеканя каждое слово:

– А теперь ты послушаешь меня, чертов ты психопат, – прорычала я, не думая о том, что мои слова могут спровоцировать Прайса. – Если к моему приезду с головы этой девушки упадет хотя бы один волос, клянусь, я вскрою тебе горло. Ты хотел встретиться – мы с тобой встретимся, и поверь, предстоящее свидание тебе абсолютно не понравится. Ты пытался избавиться от привязанности, хотел посмотреть, как я справлюсь одна, так вот тебе ответ – ты даже не представляешь, в кого превратил меня своей тупой, трусливой выходкой. Хотел сделать из меня поехавшую стерву? Поздравляю, сладкий, у тебя получилось, но теперь не жалуйся. И сбрасывай свой чертов адрес, не заставляй меня ждать.

Несколько мгновений Дилан молчал, переваривая все услышанное, а мои нервы натянулись подобно струнам, и мысленно я буквально вопила от ужаса, боясь, что могла перегнуть палку, но ни единой мышцы не дрогнуло на превратившемся в холодную маску лице. Застыв каменным изваянием и даже дышать перестав, я отчаянно ожидала реакции на свою прочувствованную тираду, и была готова едва ли не расплакаться от облегчения, когда спустя пару мгновений мужчина на том конце телефона фыркнул в ответ.

– Это будет забавнее, чем я думал. С нетерпением жду нашей встречи, детка.

– Много болтаешь, – едко отозвалась я, а после, не дожидаясь прощания, нажала на кнопку отбоя.

С тела тут же схлынуло все напряжение, телефон, все-таки выскользнувший из ослабевших рук, упал на кровать, подпрыгнув на мягком матрасе, и я, не справившись с накатившими эмоциями, запустила пальцы в волосы, сжимая их у самых корней и отчаянно кусая губы, которые кровоточили, уже не переставая. Сердце больно билось о клетку ребер, к горлу подкатывала тошнота, а малодушная мысль о том, что стоит наплевать и, все-таки, сообщить все команде, вспыхнула в сознании и тут же испарилась без следа. Прайс ясно дал понять, что у него уже есть новая жертва, он ясно дал понять, что убьет ее, если заметит копов или ФБР, и я осознавала, что в этот раз действительно придется действовать в одиночку.

С этого все началось, с нашей чертовой, неправильной, слишком сильной привязанности друг к другу, и только мы двое могли разобраться со всем этим дерьмом, которое вылилось на нас в итоге. Из-за меня Дилан стал таким, из-за меня он начал убивать, и ответственность целиком и полностью лежала на мне. Я должна была все исправить, должна была остановить бывшего напарника, чего бы мне это ни стоило, и запрещала себе сомневаться в принятом решении.

Лежащий на постели телефон подал тихий сигнал о входящем сообщении, взгляд скользнул по вспыхнувшему экрану, и где-то внутри всколыхнулось чувство мрачного удовлетворения при виде высветившегося адреса. Мысль о том, что в своих догадках во время расследования я оказалась не так уж далеко от истины, приятно согрела, заставив усмехнуться, взгляд скользнул к часам, стоящим на прикроватной тумбочке, и я осознала, что если хочу успеть вовремя, нужно поторопиться. Мне еще предстояло незамеченной пройти мимо патрульных, стоящих у главного входа в гостиницу, и что-то мне подсказывало, что это будет не так-то просто. Впрочем, разбираться с проблемами стоило по мере их поступления, поэтому я предпочитала не думать о том, что что-то может пойти не так.

С тяжелым вздохом выровнялась, направившись к своей сумке, а после, спохватившись, вернулась к телефону и недрогнувшей рукой удалила последнее входящее сообщение и запись об исходящем звонке…

========== Глава 27 ==========

Робкое солнце только-только лениво выползло из-за крыш медленно просыпающегося Модесто, на пустынных улочках которого в такую рань не наблюдалось вечно спешащих куда-то прохожих, а неповоротливый черный внедорожник, хищно рыча двигателем, уже выехал за черту города, на всех парах мчась по широкому шоссе. Руки, лежащие на руле, крепко сжимались на теплой коже, яростно гремящая музыка, бьющая по ушам, не позволяла расслабиться, а потянувшись рукой к подстаканнику, я сделала несколько жадных глотков из жестяной банки. Холодный энергетик, купленный в ближайшем круглосуточном магазинчике, помогал бороться со сном и не давал упрямо слипающимся глазам сомкнуться, а после третьей выпитой подряд порции тело начало немного потряхивать, но на болезненную реакцию организма я не обратила, ровным счетом, никакого внимания.

В конце концов, перетерпеть тахикардию было предпочтительней, чем уснуть прямо за рулем и врезаться в дерево.

Какое-то внутреннее чутье мне подсказывало, что мистер Росси за подобное отношение к здоровью меня по голове совсем не погладит, но, если судить справедливо, старый итальянец в данный момент был слишком далеко, а когда мы встретимся в следующий раз…

Скажем так, после встречи с Диланом Прайсом, превратившимся в серийного убийцу, ярость наставника наверняка покажется мне детским лепетом. Разумеется, в том случае, если все пройдет успешно.

На то, чтобы выбраться из гостиницы незамеченной, мне понадобилось потратить львиную долю отведенного бывшим любовником времени, и если на этажах и в холле мне не повстречалось никого, кроме отчаянно сопящего за стойкой администратора, внаглую спящего на рабочем месте, то двое поразительно бодрых полицейских, пьющих кофе с пончиками на капоте патрульной машины, припаркованной у главного входа, стали достаточно неприятным сюрпризом. Обойти их незамеченной возможности не было никакой, и пусть я не знала, какой приказ отдал вечером Хотч, мне совсем не хотелось привлекать к себе лишнее внимание. У копов обязательно возникли бы вопросы о том, почему я покидаю гостиницу в половине пятого утра без вещей, совсем непохожая на обычного постояльца, исключать возможность того, что они видели меня вчера с остальными агентами ФБР, тоже было нельзя, а мне совсем не хотелось в тот момент давать ответы, которых я еще не смогла придумать.

Соблазнительно приоткрытая дверь черного входа на тот момент показалась мне лучшим решением, холодный ветер растрепал спутанные волосы, стоило только оказаться на улице и втянуть на полные легкие свежий, чуть сладковатый воздух, наполненный утренней прохладой, а блестящий темными боками Тахо, так кстати припаркованный вчера Эмили в переулке, гостеприимно подмигнул фарами, среагировав на команду брелока. Радуясь тому, что всем агентам выдавали дубликаты ключей от автомобиля, я устроилась в прохладном салоне, вдыхая приятный запах кожи и ненавязчивого освежителя, глубоко вздохнула, мысленно убеждая себя в том, что еще не поздно отступить, и тут же, не желая совершать ошибку, решительно завела двигатель, искренне надеясь, что на его ровный рокот не сбегутся все шныряющие вокруг патрульные.

Для того, чтобы с ними не пересечься, объезжать гостиницу пришлось с другой стороны, сделав приличный круг, мимо, шелестя огромными щетками, проехала машина, моющая асфальт, а выехав, наконец, на широкую центральную дорогу и постепенно набирая скорость, я воспроизвела в голове маршрут, изученный утром в мобильном приложении.

По адресу, который Прайс мне отправил, находилось несколько складов, сдающихся в аренду предприятиям и частным лицам, судя по съемке со спутника, строения располагались достаточно далеко друг от друга, и я, в общем-то, прекрасно понимала, почему обученный Тейлором убийца выбрал именно это место. Удерживать там своих жертв было сподручно, никто бы и не услышал ни криков, ни плача, и, наверное, самой сложной частью в этих похищениях было доставить несчастных девушек к месту, где их бы никто не кинулся искать. Впрочем, имея в распоряжении большой внедорожник, можно было не беспокоиться и о таких мелочах, и единственное, что мне было любопытно, это лишь то, арендовал ли отдельный склад Прайс на свое имя или решил настолько открыто не подставляться. В любой другой момент, наверное, я могла попросить Пенелопу найти нужную информацию, и все необходимое женщина предоставила бы мне за пару минут, однако сейчас справляться приходилось своими силами, и это доставляло определенный дискомфорт. Наверное, за прошедшее время я слишком сильно привыкла работать в команде, привыкла, что работу можно разделить на нескольких специалистов, тех, кто был хорош в своем деле, как та же Гарсия или Спенсер, знающий совершенно обо всем, и подобные мысли вызывали у меня улыбку.

Я сознательно отвлекала себя от тяжелых размышлений о будущем, беззвучно шевелила губами, подпевая какой-то старой рок-балладе, выстукивала пальцами по рулю четкий ритм и невольно прикусывала нижнюю губу, взявшуюся темной корочкой. Действие обезболивающего, которым щедро накачал меня врач, постепенно ослабевало, возвращалась неприятная, тянущая боль в избитом теле, покрытом многочисленными ушибами, а еще с непривычки немного тянуло между бедрами, и я старательно отгоняла от себя глупую мысль, что длительное воздержание крайне нежелательно для здоровья. При воспоминаниях прошедшей ночи щеки полыхали огнем, я чувствовала себя школьницей, впервые поцеловавшейся на вечеринке с понравившимся ей капитаном футбольной команды, и новые, щемящие внутри чувства, не дающие покоя, бурлили в груди горячим гейзером.

Тело все еще помнило жадные прикосновения, мне казалось, что волосы по-прежнему пахнут знакомым терпким парфюмом, и я, удерживая руль одной рукой, неосознанно накручивала длинную темную прядь на палец, чувствуя, как горячая дрожь прокатывается по телу, сводит поясницу и расплывается жаром где-то внизу живота. Соблазнительная возможность вернуться в мягкую постель, прижаться к теплому, разморенному сном телу, которую я так бездарно упустила этим утром, не давала покоя, и я, глубоко вздохнув и поерзав на сидении, мысленно пообещала себе, что как только это расследование закончится, я просто-напросто схвачу Рида за один из его многочисленных галстуков и утащу к себе в квартиру на несколько дней. От тут же нарисованной сознанием картинки, где гений был крепко прикован наручниками к моей кровати, пришлось отмахиваться с невероятным усердием.

Лицо раскраснелось, в прохладном, в общем-то, салоне вдруг стало необыкновенно жарко, и я только сильнее вдавила в пол педаль газа, надеясь, что быстрая, агрессивная езда выветрит из головы ненужные сейчас бредни.

Темные очертания складов показались на горизонте спустя пару минут, привлекая мое внимание, двигатель зарычал усерднее, разрывая утреннюю тишину, и я, растеряв все свое хорошее настроение, почувствовала, как под ложечкой засосало. От мысли о том, зачем вообще еду на эту чертову встречу, ладони мгновенно стали влажными, пальцы обеих рук опустились на руль, сжимая до боли, и мне пришлось очень сильно постараться, чтобы заставить себя надавить на поворотник. Машина свернула с шоссе на грунтовую дорогу, во все стороны из-под колес брызнули комья земли и пыли, а солнце, все это время слепящее в зеркало заднего вида, теперь с любопытством заглядывало в боковое окно, заставив сощуриться. Взгляд скользил по возвышающимся по обе стороны дороги строениям, губы беззвучно шевелились, отсчитывая номера, а сердце испуганно ударилось о грудную клетку, когда по левую сторону от меня показался нужный, с огромной цифрой «7» на серой стене.

Нога резко опустилась на педаль тормоза, от чего пронзительно завизжали шины, сильный рывок дернул ремень безопасности, а громоздкий Тахо замер на подъездной дорожке, ловя зеркалами солнечные лучи. Чуть склонив голову, я сквозь лобовое стекло осмотрела металлическое строение высотой в два этажа, быстро огляделась по сторонам, заметив, что рядом нет ни единой живой души, ни машины, после чего на мгновение крепко зажмурилась, собираясь с силами. Успокоить сбившееся дыхание оказалось не так-то просто, прокатившаяся по телу дрожь отозвалась предательской слабостью в конечностях, и я, не желая чувствовать себя уязвленной, решительно отстегнула ремень безопасности и широко распахнула дверцу машины.

Ноги, обутые в тяжелые ботинки, опустились в дорожную пыль, яркое солнце ослепило, заставив прикрыться ладошкой, а в одной футболке стало холодно, поэтому пришлось вытащить из Тахо джинсовую куртку, которую я спешно набросила на плечи. Взгляд зацепился за пистолет, лежащий на соседнем сидении, мимолетная мысль о том, чтобы рискнуть, вспыхнула в сознании и тут же испарилась, а тело охватило глухое раздражение, и чтобы хоть как-то дать волю эмоциям, я с силой захлопнула тяжелую дверь, отрезая любые пути к отступлению. Я была на чужой территории и знала пока еще слишком мало, поэтому играть приходилось по чужим правилам, как бы тошно от этого ни было.

– Ничего, ты еще за это заплатишь, ублюдок, – прошипела я, обращаясь к самой себе, а после, решительно расправив плечи, широким шагом отправилась к двустворчатым воротам, боясь, что если начну медлить, могу передумать. Тишина, окружающая меня со всех сторон, давила на виски и заставляла инстинкты напрягаться натянутыми струнами, в этом пустынном месте было чертовски не по себе, а странное ощущение, будто за мной наблюдают, почему-то не торопилось покидать сердце.

Двигаясь медленно, будто через силу, я то и дело незаметно скользила цепким взглядом по округе, боясь, чтобы наблюдающий за мной человек не заметил сковавшего меня напряжения, тяжелое дыхание, срывающееся с пересохших губ, казалось просто оглушительным, а кончики пальцев чуть подрагивали, то и дело рефлекторно пытаясь сжаться на призрачной рукоятке пистолета, который пришлось оставить. Двустворчатые ворота становились все ближе и ближе, давящее чувство изучающего взгляда, щекочущего затылок, никуда не исчезало, и мне невероятно хотелось закрыться, забиться в какое-то укромное местечко, где меня бы никто не нашел.