Текст книги "Исцелить разум, обнажить чувства...(СИ)"

Автор книги: Happy demon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)

– Лучше? – судорожно выдохнула я, подозревая, что ослышалась.

Что-то услышав в моем хриплом вопросе, мужчина повернул ко мне голову, чуть нахмурившись при этом, а я, чувствуя подкатывающую к горлу истерику, сделала шаг вперед, широко распахнув глаза. Губы кривились в гримасе, в ушах с каждой секундой звенело все громче, а какой-то вакуум, образовавшийся вокруг головы, не позволял дышать нормально, и я глотала холодный воздух, чувствуя, как отчаянно полыхают легкие. Колени дрожали, с трудом удерживая на ногах, пальцы вцепились в ткань мокрой, измазанной на груди футболки, сжимая ворот, внезапно начавший душить, а крепко сжавшиеся зубы мерзко скрежетнули друг о друга, заставив поморщиться. Не веря в то, что сейчас услышала, я слепо уставилась на Прайса, не видя его из-за расплывающихся перед глазами кругов, и невольно сморгнула, почувствовав, как медленно прокатилась по щеке первая горячая слеза.

– Лучше для кого, Дилан? – голос звучал сипло, скреб по горлу, причиняя боль, однако формирующаяся внутри буря понемногу пробивалась наружу, и я просто не могла ее сдерживать. После всего того, что мне пришлось пережить, после всех тех кошмаров, переживаний и бессонных ночей, после… Да как он смел вообще… – Лучше для шефа Портера, который за один день постарел лет на десять? Или для твоих родителей, которым пришлось перебраться на другой конец страны, потому что в Атланте им все напоминало о тебе? Или для меня?! Защитить меня пытался, чертов ты ублюдок? От правды спасти хотел? Да ты хоть знаешь, что мне пришлось пережить? Да я же с ума сошла, когда узнала о том, что ты умер! Я в психушке лежала, потому что шеф Портер боялся, что я с собой покончу!

Невнятный шепот, превратившийся в громкий крик, эхом отбивался от жестяных стен, гудел внутри большого помещения, от чего звенели стекла залитых солнечным светом окон, а колотящая тело дрожь сбивала с ног и душила, но остановиться я не могла. Чувствуя, как бегут по лицу нескончаемые слезы, я отчаянно вглядывалась в глаза Прайса, теперь повернувшегося ко мне всем корпусом, и впервые видела на его лице такую растерянность. Он не ожидал моей истерики, не думал, что я могу сорваться, а пересохшие губы разомкнулись, но мужчина не произнес ни слова. Впрочем, на это я не обратила никакого внимания, испытывая физическую потребность выплеснуть все то, что копилось внутри годами. Обида, злость, съедающее чувство вины, ненависть, ярость и безграничная тоска, с которыми так и не сумел справиться мой персональный мозгоправ…

Все то, от чего я должна была избавиться еще тогда, по время мучительных сеансов психотерапии, сбило с ног именно сейчас, спустя такое долгое время, и только теперь я начала осознавать, что даже с переездом в Куантико не освободилась от своих кошмаров.

Они нашли меня здесь, на чертовом грязном складе, перед лицом человека, который одним своим неверным решением перечеркнул всю мою жизнь.

– Все это время я винила себя в твоей смерти, я искренне считала, что просто не имею права жить, если рядом не будет тебя, я полгода в своем аду жарилась, как проклятая, попросту не набравшись храбрости, чтобы оборвать все это дерьмо раз и навсегда! – руки безвольно взмыли в воздух, солнечные ключи вызолотили чуть смуглую кожу, и взгляд Дилана зацепился за многочисленные длинные шрамы, испещрившие внутреннюю сторону запястья. Взгляд карих глаз потемнел, кажется, мужчина впервые за все это время обратил внимание на старые увечья, напоминающие мне о самом страшном периоде моей жизни, и показалось, что сильные пальцы всего лишь на мгновение сжались на рукоятке пистолета крепче. Ничего подобного мужчина точно не ожидал, но я была слишком сосредоточена на сковавшей грудь боли, чтобы обращать внимание на его реакцию. – Ненавидишь Андерсона за то, что тот тебя сломал? Так ты же сделал со мной то же самое, Дилан! Ты уничтожил меня, заставил учиться жить заново, заставил каждый божий день искать новые причины для того, чтобы не пустить себе пулю в висок, а теперь смеешь говорить мне, что хотел, как лучше?! Лучше было бы, если бы ты не повел себя, как трус!

– Блейк, ты не понимаешь…

– Да пошел ты, Прайс! – рявкнула я, отмахнувшись от мужчины, как от надоедливой мухи. Ярость, захлестнувшая с головой, сводила с ума и заставляла дышать тяжело, с надрывом, а на языке вертелись только сплошные ругательства, и чтобы хоть как-то справиться с собственным безумием, я отчаянно вцепилась пальцами в волосы, словно пытаясь выдернуть их с корнем.

Тишина, повисшая в воздухе, теперь казалась звенящей, уже достаточно высоко поднявшееся солнце начинало нагревать металлические стены склада, от чего температура внутри стремительно повышалась, и я чувствовала, как мне становится необыкновенно жарко. Впрочем, это вполне могло происходить и из-за зашкаливающих эмоций, сердце колотилось, как безумное, а теплая влага на щеках отчаянно раздражала, и я, стремясь избавиться от этого чувства, отчаянно, как маленький ребенок, растирала ее руками, почти стыдясь собственной слабости. Глаза припухли, неприятно ныла рассеченная бровь и пульсировали разбитые во вчерашней драке губы, а в горле подозрительно першило, и от того, что Дилан, не мигая, по-змеиному наблюдает за каждым моим движением, внутри все неприятно сжималось.

Он даже не двигался, держа пистолет в безвольно опущенной руке, не пытался заговорить со мной или напасть, и я совершенно запуталась, не понимая, почему все это вообще происходит. Я не знала, зачем понадобилась бывшему напарнику, не знала, что он планирует делать и зачем тянет время, а разум, начавший получать ответы на вопросы, которые мучали меня столь длительное время, жаждал знать всю правду, без прикрас и недомолвок. Хватит, из-за чертовых тайн уже и так пострадало слишком много людей, поэтому сейчас пришло время выложить все карты на стол.

– Если знал, что натворил, если понимал, что это неправильно, зачем ты вновь заварил все это? – голос совершенно не слушался и ломался, заставляя хрипеть, и я буквально ненавидела себя за то, что не могу совладать с самой собой. До боли закусив внутреннюю сторону щеки, стремясь за болью физической скрыть моральную, я вновь взглянула на Прайса. – Зачем было опять убивать? Неужели, ты или я мало настрадались от Андерсона? Неужели, эти девушки заслуживали того, что ты с ними сделал?

Этот вопрос мучил меня и не позволял расслабиться, и от того, что Дилан, словно совсем не ожидая подобного поворота событий, удивленно моргнул, внутри опять всколыхнулась глухая ярость. Выглядя растерянным, словно потерявшийся ребенок, мужчина поджал губы, зачем-то огляделся по сторонам, будто заново изучая чертов склад, ставший его убежищем, и медленно, до последнего сомневаясь в том, что делает, пожал плечами, кажется, и вовсе не заметив, как этот жест заставил меня заскрежетать зубами. Свободная рука взмыла к волосам, запутавшись в русых прядях, а ответ звучал совсем уж неуверенно, когда бывший напарник произнес:

– Я перебрался сюда, чтобы начать все с чистого листа, хотел забыть о том, что произошло, хотел научиться жить под другим именем, и у меня это даже получилось, – холеное лицо исказила болезненная гримаса, и я так и не сумела понять, скалится мужчина или горько улыбается. – А потом в каком-то баре я увидел по телевизору твое лицо.

Острый, пронизывающий взгляд обжег подобно раскаленному железу, заставив вздрогнуть, и я, не справившись с волнением, отступила на шаг, почувствовав, как засосало под ложечкой. Мрачная тень, всколыхнувшаяся в карих глазах, испугала, судорожно дернувшийся кадык заставил подобраться, словно перед прыжком, и я мысленно уже который раз пожалела, что не взяла с собой пистолет. С ним наверняка было бы спокойнее.

– «Очередная победа отдела поведенческого анализа ФБР. Поджигатель из Солт-Лейк-Сити взят с поличным», – отчаянно кривляясь, процитировал, очевидно, какой-то новостной канал Прайс, закатив глаза, и я, чуть нахмурившись, действительно вспомнила дело, которое мы расследовали около месяца назад. Джей-Джей тогда здорово досталось во время задержания преступника, светить лицом перед камерами, как я это называла, пришлось мне, и я бы и подумать не могла, что то злополучное интервью может привлечь ненужное внимание. Но, если так подумать, убийства в Модето ведь действительно начались почти сразу же после этого… – Помню, я тогда смотрел на тебя и думал, как, черт возьми, все так обернулось. Ты работаешь в ФБР, такая эффектная, уверенная в себе, сосредоточенная, а я подрабатываю охранником в ночном клубе и едва свожу концы с концами, каждый раз на улице оглядываясь по сторонам в страхе, что кто-то может меня узнать. И я вдруг так разозлился, так захотел, чтобы ты оказалась рядом, захотел посмотреть тебе в глаза и спросить, как мы докатились до такого… Мне нужно было надраться, и я требовал у бармена виски снова и снова, и даже не понял, в какой момент рядом оказалась та девчонка. Она так много и громко говорила, что-то спрашивала у меня, но была так похожа на тебя, что я не удержался, – Прайс медленно, словно искренне удивляясь тому, что говорил, покачал головой, тихо хмыкнул каким-то своим мыслям, а после вдруг усмехнулся, широко и открыто, и внутри все буквально похолодело, когда я поняла, что он скажет дальше. – Я не помню, что происходило той ночью, но когда утром я пришел в себя, девчонка была уже мертва. Поначалу я даже испугался, решил, что мне снится один из тех кошмаров, в который я снова и снова оказывался рядом с Андерсоном на том злополучном складе, и я уже решил, что сошел с ума, а потом меня вдруг осенило, – воспаленный взгляд медленно прошелся по моему телу с ног до головы, остановившись на дрожащих от ужаса губах, и я сразу же почувствовала себя так, будто стояла перед мужчиной обнаженной. – Подражатель серийного убийцы рано или поздно привлек бы внимание ФБР, а та старая история обязательно заинтересовала бы тебя, и я знал, что ты приедешь в Модесто, чтобы заняться расследованием. Как видишь, я не ошибся, ты сделала в точности так, как я и планировал. Даже спустя три года, я по-прежнему знаю тебя лучше, чем ты сама.

Все, что говорил Дилан, попросту не укладывалось у меня в голове, виски сверлило тупой, ноющей болью, а во рту мгновенно пересохло, и единственное, что я могла делать, это с ужасом и болью смотреть на монстра, в которого превратился некогда любимый человек. Его печальные, прочувствованные слова о том, как сильно он пытался меня оберегать, стихали едва различимым шепотом, громче крика звучала жестокая правда о настоящих причинах серийных убийств, всколыхнувших весь город, и я чувствовала, как слезы, беззвучно катящиеся по щекам, медленно высыхают, стягивая нежную кожу. Я могла понять и принять многое, я могла оправдать тот поступок трехгодичной давности, сломавший Прайса, и пусть осуждала его побег и ложь, но все равно пыталась найти им логическое объяснение, не желая принимать чудовищную правду, но это признание…

Он осознанно пошел на новое убийство, он прекрасно понимал, что делает, и его поступки были продиктованы абсолютно больным желанием привлечь чужое внимание. Как и Андерсон когда-то, Прайс измывался над своими жертвами и выставлял их на всеобщее обозрение, как и Андерсон, он жаждал признания полиции и ФБР, и делал все возможное, чтобы заинтересовать, в первую очередь, меня. Он заманил сюда отдел поведенческого анализа, он прекрасно знал, что даже если не согласятся мои коллеги, то я настою на расследовании, чтобы понять, что происходит, и такое хладнокровие… Я смогла бы наступить на горло гордости и простить, если бы Дилан позволил ему помочь, если бы просто позвонил однажды и признался в том, что сделал, и мы бы обязательно придумали что-то вместе, я бы наизнанку вывернулась, но помогла бы бывшему напарнику выпутаться из той паутины лжи, в которой он запутался.

Но Прайс вновь принял неправильное решение, принял его за нас двоих, и я была бессильна в сложившихся обстоятельствах.

– Ты болен, Дилан, – покачала я головой, чувствуя себя почему-то бесконечно уставшей, и глубоко вздохнула, увидев, как мужчина тут же переменился в лице, оскалив крепкие зубы. – И тебе нужна профильная помощь, больше так продолжаться не может…

– Только не надо думать… – начал было мой визави, втянув сквозь плотно сжатые челюсти воздух, однако тут же умолк на полуслове.

Невнятный шум, раздавшийся откуда-то с улицы, привлек внимание Прайса, заставив его резко вскинуть голову и насторожено оглядеться, в карих глазах мелькнула животная опаска, а широкие плечи расправились, словно мужчина готовился к борьбе, но я даже не пошелохнулась, когда настороженный взгляд всего лишь на мгновение скользнул к моему лицу. Хладнокровная маска, скрывающая болезненное чувство разочарования, не позволяла демонстрировать слабость, руки, безвольно опущенные вдоль тела, больше не дрожали, и я не испытала ни капли удивления, когда где-то совсем рядом сначала завизжали шины, потом хлопнула дверца машины, а после тяжелую металлическую дверь едва не сорвало с петель от мощного толчка.

– ФБР! Дилан Прайс, вы арестованы!

– Бросьте пистолет!

События завертелись, словно в калейдоскопе, невероятный шум живо наполнил большое помещение, болью отозвавшись в неготовых к подобному повороту ушах, а я, на мгновение крепко зажмурилась, бросив короткий взгляд через плечо. Первым, кто попался мне на глаза, был хмурый, как грозовая туча, Росси, как и остальные, одетый в бронежилет поверх привычной рубашки. Крепко сжимая в руках оружие, мужчина с профессиональным интересом огляделся по сторонам, подмечая детали, всего лишь на мгновение обратил внимание на меня, одним взглядом пообещав жестокую расправу за все мои выходки, а после уставился на Прайса с легким прищуром, словно невзначай, дернув лежащим вдоль ствола пальцем, который явно порывался опуститься на спусковую скобу. Эмили и Хотчнер, такие же серьезные и сосредоточенные, замерли по обе стороны от старого наставника, готовые в любой момент выстрелить, а из-за спины главы ОПА показалась высокая фигура Рида.

То, что мужчина взбешен, можно было понять сразу, крепко сжатые челюсти не оставляли ни малейших сомнений в том, что гений с самого утра пребывает в паскуднейшем настроении, и я очень надеялась, что не только мой побег стал тому причиной. Поджав четко очерченные губы, Спенсер в несколько широких шагов оказался рядом со мной, обдав знакомым запахом и вызвав волну горячей дрожи, прокатившейся вдоль позвоночника, близость тела, еще сегодня ночью вдавливающего меня в мягкую постель, наполнила сознание совсем не теми мыслями, которые были уместны в сложившейся ситуации, а на мою скромную персону был брошен лишь один короткий взгляд, но господи, что это был за взгляд! Огонь, полыхающий внутри сузившихся зрачков, не обещал ничего хорошего, смесь тревоги и злости схлестнулась на полотне потемневшей радужки, и что-то мне подсказывало, что будь сейчас у Рида возможность, он бы с удовольствием выговорил мне все, что думал о моих умственных способностях и умении работать в команде, однако пока выяснение отношений пришлось отложить.

И я была этому необыкновенно рада.

– Ты мне солгала… – раздался за спиной не голос, змеиное шипение, и я, позабыв обо всем остальном, резко оглянулась, чувствуя, как засосало под ложечкой.

На Дилана была больно смотреть, он как-то странно посерел лицом и сгорбился, словно старик, а по телу то и дело пробегала волна отчетливой дрожи, не заметить которую я просто не могла. Он явно не ожидал того, что на склад явится ФБР, не мог до конца осознать, что только что произошло, а зубы вновь обнажились в безумном оскале, пугающем до истерики. Потухший, абсолютно нечитаемый взгляд затравленного, больного зверя обратился ко мне, приморозив к месту, и мне стоило слишком больших усилий не отшатнуться назад, под надежное укрытие команды. Левое плечо как-то странно дернулось, однако пистолет был все еще опущен, и я до последнего надеялась, что мужчина не станет рисковать.

– Ты обещала, детка… – в тихой фразе зазвучала искренняя, почти детская обида, и я, поджав губы, только покачала головой.

– Я обещала приехать одна и без оружия, Дилан, обещала никому не сообщать о нашей встрече, и я сделала это, – голос дрогнул, говорить спокойно и уверенно было не так-то просто, но я была уверена, что на этот раз приняла правильное решение.

– Тогда почему здесь сейчас собрался почти весь отдел поведенческого анализа в полном составе? – искренне ненавидящий взгляд Прайса скользнул по сторонам, изучая каждого из агентов ФБР, и я буквально воочию видела, как быстро-быстро крутятся в голове мужчины шестеренки. Он понимал, что так просто ему не уйти, он понимал, что все идет не по плану, и отчаянно пытался понять, что же делать дальше. Четверо вооруженных агентов, направивших на него пистолеты и готовых в любую минуту выстрелить, совершенно в его размышлениях не помогали, и о медленно охватывающей Дилана панике говорили изрядно подрагивающие запястья.

– Мы отследили сигнал GPS из служебной машины, – ответил моему бывшему напарнику Хотчнер, чуть сузив глаза, а оглянувшись через плечо на своего непосредственного начальника, я заметила, как тот, покосившись на меня, коротко кивнул, заставив улыбнуться краешком губ.

План был слабеньким, многое в нем было оставлено на волю случая, однако я, наученная горьким опытом и прекрасно понимающая, чем может обернуться мое самоуправство, не собиралась рисковать понапрасну. Однажды из-за моей беспечности мы обожглись, за ту ошибку мне и не только пришлось заплатить огромную цену, и урок я усвоила прекрасно. Ситуация была слишком опасной, чтобы полагаться только на свои силы, и раз уж Прайс настойчиво рекомендовал не сообщать о нашем скором свидании команде, я согласна была промолчать. Но вот о том, что я ни коим другим образом не сообщу о своих передвижениях, речи не шло, о маячке, которым был оснащен каждый служебный Тахо, я прекрасно знала, как помнила и о том, что если не снять дополнительную блокировку на ключе, на телефон руководителя группы поступит звонок. А уж Хотч за время нашей с ним совместной работы прекрасно успел изучить мои привычки, и сейчас мне просто до безумия было интересно, как быстро мужчина спросонья понял, что я опять собираюсь влезть в очередную авантюру.

– Положите пистолет и поднимите руки вверх, Прайс, – уверенный голос Эмили отвлек меня от ненужных мыслей, напомнив о том, что происходит вокруг, и я, вновь повернувшись к бывшему напарнику, успела заметить, как он коротко дернул головой, вскинув подбородок. Огонь, полыхнувший в карих глазах, не понравился мне от слова совсем, а от тихих слов, показавшихся бредом воспаленного сознания, внутри все буквально перевернулось:

– Нет уж, этого не будет.

Оружие взмыло в воздух со скоростью выпущенной стрелы, атмосфера на складе, и так не балующая, накалилась до предела, а со всех сторон по ушам ударили щелчки снятых с предохранителей пистолетов, и я едва сдержала испуганный вскрик, увидев, как окончательно обезумевший Дилан, прекрасно понимающий, чем рискует, поднял мой табельный Глок, направив его в нашу сторону. Волна ужаса, прокатившаяся по телу, подстегнула оголившиеся инстинкты, мысли в голове пронеслись испуганным пчелиным роем, а от плохого предчувствия сознание заполошно замигало, словно готовясь в любой момент попросту отключиться.

– Пистолет! – гаркнул где-то совсем рядом голос Рида, напряжение, исходящее от членов моей команды, буквально подстегнуло бурлящие внутри эмоции, и я, абсолютно не контролируя свое тело и мало что соображая, качнулась вперед.

– Нет, стойте!

Под подошвами тяжелых ботинок заскрипел песок и валяющийся на полу мусор, шальной солнечный луч ударил по глазам, заставив на мгновение зажмуриться, а при виде темного дула, смотрящего прямо мне в лицо, захотелось моментально уклониться и уйти с линии огня, но страх неизвестности был куда сильнее инстинкта самосохранения. От одной лишь мысли, что у кого-то сейчас дернется палец, и начнется перестрелка, к горлу поднималась тошнота. Широко расставив руки в стороны и повернувшись боком так, чтобы видеть каждый пистолет, я теперь находилась на линии огня, представляла собой отличную мишень как для членов команды, так и для подобравшегося, как зверь, бывшего напарника, и молилась всем известным мне богам, чтобы ни у кого из них не сдали нервы.

– Блейк, с дороги! – рявкнул явно обозленный Росси, всем своим видом выражая готовность выстрелить при первой же возможности, но я вместо того, чтобы послушаться, упрямо мотнула головой, уставившись на итальянца с вызовом.

– Нет, никто сегодня не будет стрелять! – отчаянно дрожащим голосом отозвалась я, чувствуя, как подкатывает к горлу комок. Как бы я ни злилась на Прайса, как бы ни ненавидела его за то, что он сделал, но допустить, чтобы его пристрелили при задержании, просто не могла. Как бы там ни было, когда-то он был моим другом, был тем, кого я любила, и пусть в этот момент в меня целился из пистолета совершенно чужой человек, его судьба была мне не безразлична. – Мы арестуем его и передадим полиции, только так.

– Дэвис, сейчас не время…

– Нет! – перебила я Хотча, даже не желая слушать, а после оглянулась на Прайса. По-прежнему удерживая меня под прицелом, мужчина жадно ловил каждое слово, следя за агентами ФБР из-под опущенных ресниц, палец, лежащий на спусковой скобе, подрагивал, и я с тоской понимала, что бывший напарник сейчас находится в таком состоянии, что не может себя контролировать. Он был напуган, обозлен и подавлен, чувствовал себя обманутым и преданным и как никогда напоминал забитого, больного пса, готового наброситься на любого, кто протянет ему руку. И видеть такого Дилана было невероятно больно. – Прошу тебя, опусти пистолет, пожалуйста. Все кончено, Дилан, ты должен остановиться. Я здесь, я помогу тебе, клянусь, но ты должен убрать оружие. Прошу…

Неприкрытая мольба, сквозящая в каждом слове, если и удивила Прайса, то виду он не подал, продолжая сверлить меня все тем же горящим взглядом, от которого внутри все болезненно сжималось. Он молчал, не говоря ни слова, он не обращал внимания на агентов, стоящих по другую сторону баррикад, и противостояние взглядов, изматывающее тело и душу, сводило с ума, но сдаться и отступить сейчас я себе не позволила. Дилану требовалась помощь, а не пуля, и я уверена, что остальные члены моей команды это прекрасно понимали, только сам мужчина, судя по тому, как отчаянно цеплялся за рукоятку пистолета, был иного мнения. Он не хотел помощи ни тогда, три года назад, ни сейчас, он предпочитал сбежать и спрятаться, забиться в самую темную нору, а раз у него не было возможности это сделать…

Он явно хотел решить проблему радикально.

– Блейк, в сторону! – выйдя из себя, гаркнул Рид, сделав шаг вперед, и я, едва не зарычав в ответ, взглянула на гения с плохо скрываемым бешенством, злясь за то, что он не понимает.

– Нет, Спенсер, это не должно заканчиваться вот так!

– Спенсер? – среагировал на услышанное Прайс, будто очнувшись от оцепенения, и тон, которым было произнесено имя Рида, мне совершенно не понравился. Втянув сквозь зубы воздух, я едва заметно качнулась в сторону гения, не сводя пристального взгляда с бывшего напарника, и не могла не заметить, с каким интересом тот смотрит на члена моей команды. С интересом и, пожалуй, с нескрываемой злостью, причин которой я не сумела осознать вовремя. – Значит, это моя замена, детка?

– Дилан, даже не думай… – начала было я, предчувствуя беду, и мысленно чертыхнулась, когда губы Прайса изогнулись в злой, безумной усмешке, исказившей приятные черты. – Опусти пистолет, сейчас же.

– Твои вкусы слишком уж изменились с возрастом, – словно не заметив того, как я подобралась, бывший напарник громко фыркнул, перехватив нечитаемый взгляд Рида, крепче сжавшего рукоятку своего оружия. – Ты меня разочаровала, детка.

– Прайс, бросьте пистолет, немедленно! – отдал еще один приказ Хотчнер, кажется, точно так же, как и я, предчувствуя беду, но мир вокруг сузился в этот момент только до трех человек, нервы которых были напряжены подобно натянутым струнам, готовым вот-вот лопнуть. Двое мужчин, целящихся друг в друга из Глоков, и я между ними, на пересечении траекторий выстрелов, отчаянно пытающаяся отвернуть беду.

Отчаянный, какой-то словно извиняющийся взгляд Прайса пересекся с моим, буквально обжигая, внутри истошно взвыли инстинкты, когда я с поразительной ясностью осознала, что мужчина принял решение, а чей-то невидимый кулак словно с силой ударил в солнечное сплетение, стоило только бывшему напарнику прошептать:

– Прости детка, но он тебя у меня не заберет.

Палец дернулся на спусковой скобе, с губ сорвался громкий, испуганный вскрик, и прежде, чем я осознала, что творю, тело уже дернулось навстречу молниеносной пуле, рванувшей из темного дула подобно изголодавшемуся хищнику. Два выстрела прогремело на складе с отрывом буквально в секунду друг от друга, странный толчок, пришедшийся куда-то в живот, заставил рефлекторно отступить на шаг, а в голове словно взорвался целый гейзер ярких огней, мгновенно смазавших зрение. Мир вокруг поплыл, словно акварельные краски, размытые водой, усиливающиеся ощущение жжения во всем теле заставило неосознанно нахмуриться, а чужой голос, кажется, зовущий меня по имени, прозвучал так глухо и бессвязно, что я не сумела различить говорившего.

Впрочем, тут же поднявшийся в голове шум быстро убедил меня в том, что проблема, наверное, во мне, а не в говорившем.

Боль, разливающаяся по всему телу, заставила медленно опустить постепенно темнеющий взгляд вниз, при виде крови, расплывающейся по белоснежной футболке, в ушах поднялся звон, и я до последнего не могла понять, что же только что произошло. Дернула рукой, словно попытавшись рефлекторным движением зажать непонятно откуда взявшуюся рану, и такое простое усилие отобрало остатки выдержки, благодаря которой я все еще держалась на ногах. Перед глазами потемнело, сознание, окончательно вымотанное событиями последних нескольких дней, продемонстрировало полнейшее нежелание сотрудничать, и я, не в силах бороться с нахлынувшей слабостью, принялась оседать.

Судя по всему, в последний момент перед тем, как тело рухнуло на грязный пол, кто-то успел меня подхватить…

========== Глава 28 ==========

Приходить в себя оказалось достаточно сложно, и дело было совсем не в том, что мне не хотелось, наконец, выбраться из холодной, липкой темноты. Сознание, за последнее несколько дней пребывающее на грани, возвращаться решительно отказывалось, пользуясь редкой возможностью передохнуть, измотанное без сна и отдыха тело казалось буквально неподъемным, и даже дышать получалось с огромным трудом. Каждый хриплый вздох отбирал множество сил, благодатный туман, заполнивший разум, не торопился исчезать, а какой-то внутренний голос невинным шепотом предлагал забить на все и расслабиться, позволив другим решать все проблемы, которые казались сейчас абсолютно неважными.

Жаль только, что чертово чувство ответственности заставило взять задницу в руки, глубоко вздохнуть и, наконец, вынырнуть из темноты сладкого забвения.

Какой-то ненавязчивый окружающий шум, похожий на гомон множества голосов, звучал приглушенно, словно где-то за стеной, тихое гудение кондиционера убаюкивало, разгоняя по помещению свежий воздух, а мерзкий, монотонный писк изрядно действовал на нервы, заставив едва заметно нахмуриться. Яркий теплый свет падал на лицо, щекоча кожу, хриплое дыхание, срывающееся с пересохших губ, отдавалось где-то внутри странным свистом, но, что примечательно, никакой боли я не чувствовала. Воспоминания последних нескольких мгновений, проведенных в сознании, возвращались постепенно, недвусмысленно подсказывая, что после выстрела в живот я просто обязана чувствовать себя куда хреновей, и итог, исходивший из собственных наблюдений, был вполне очевиден, – в чертову больницу, от которой отбивалась руками и ногами, я все-таки попала.

На то, чтобы открыть глаза, мне понадобилось немало времени, кажущиеся неподъемными веки распахивались тяжело и почти со скрипом, а шаловливые солнечные лучи, бьющие в большое окно, моментально ослепили, заставив рефлекторно дернуть головой в отчаянной попытке укрыться. К горлу от резкого движения тут же подкатила тошнота, шумный вздох заскреб по пересохшему языку, а где-то в груди неприятно заныло. Взгляд пробежался по слепяще-белым стенам и потолку, зацепился за какую-то нелепую картину в светлой рамке, а после упал на знакомую фигуру, сразу же привлекшую внимание.

Судя по улыбке и быстро бегающим по экрану телефона глазам, Дерек Морган переписывался с одной из своих многочисленных подружек, время от времени выстукивая пальцами очередное сообщение. Удобно устроившись в мягком кресле и повернувшись ко мне в пол оборота, мужчина выглядел весьма довольным жизнью, покачивал головой в такт музыке, играющей у него в одном наушнике, и совсем не обращал внимания на то, что происходило вокруг, однако стоило мне в какой-то момент неловко пошевелиться, как удивленный взгляд агента тут же обратился в мою сторону.

Секунда – и без того широкая улыбка стала еще шире, телефон был сразу забыт и отброшен в сторону, а Морган, порывистым движением поднявшись на ноги, в два шага оказался рядом со мной.

– Приветствую на этом свете, красотка, – тепло проворковал он, одной рукой опираясь на краешек кровати и склонившись надо мной, словно желал убедиться, что я действительно пришла в сознание. – Как себя чувствуешь?

– Как будто схлопотала в живот пулю калибра девять миллиметров, – ухмыльнулась я в ответ краешком губ, и тут же невольно закашлялась, когда вышедший из легких воздух пронесся по пересохшему горлу. Веселый смех Дерека раздался над головой, и мужчина, хмыкнув себе под нос, потянулся к стоящему на прикроватной тумбочке кувшину с водой, наполнив большой бокал и помогая мне приподняться. Крепкая рука скользнула под шею, придерживая за затылок, и я благодарно кивнула, припав губами к прохладному стеклу.

Живительная влага скользнула в желудок и смягчила сухую кожу, убирая першение, оставила приятный привкус на языке, и я сделала несколько жадных глотков, с трудом заставляя себя не спешить, чтобы не захлебнуться. Негромкий звон, давящий на виски, понемногу стихал, сознание медленно, но верно прояснялось, и даже дышать становилось легче, чему я была необыкновенно рада. Полностью осушив стакан, я на мгновение крепко зажмурилась, привыкая к новым ощущениям и чувствуя, как постепенно холодная вода оседает тяжестью на дне пустого желудка, после чего подняла глаза на стоящего рядом друга, коротко ему кивнув.