Текст книги "Исцелить разум, обнажить чувства...(СИ)"

Автор книги: Happy demon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

Походить на представительных, важных агентов ФБР, какими были те же Джей-Джей или Хотчнер, я так и не научилась, не успела переодеться после перелета, и сейчас, в старых потертых джинсах и смявшейся рубашке привлекала куда меньше внимания, чем мои коллеги, беспрепятственно затерявшись в толпе. Это было удобно, полицейские не косились на меня с недоверием и не шептались за спиной, только огибали, спеша куда-то по своим делам и совершенно не замечая, и по пути от переговорной до автомата с кофе меня никто даже не одернул, за что я была судьбе исключительно благодарна. Разговаривать с кем-то совершенно не хотелось, кислый привкус, надежно поселившийся во рту, доставлял огромный дискомфорт, и желая избавиться от неприятных ощущений, я надавила пальцем на потертую кнопку, надпись возле которой многозначительно гласила, что спустя каких-то несколько секунд я смогу полакомиться двойным эспрессо.

Темная бурда, полившаяся в стаканчик из застонавшего, как издыхающий зверь, аппарата, быстро убедила меня в том, что доверять всему, что пишут, не стоит, эспрессо даже не пахла, однако была единственным вариантом, и мне пришлось смириться. Ожидая, пока тоненькая струйка горячей жидкости закончит пениться в стаканчике, я устало оперлась лбом о твердую панель, чувствуя, как дешевый пластик приятно холодит разгоряченный лоб, а после, борясь с накатывающей слабостью, закрыла глаза, безвольно свесив руки вниз. Спать действительно хотелось просто неимоверно, сил не было даже на самые простые действия, что уж говорить о расследовании, и мне пришлось нехотя признаться самой себе в том, что идея вчера напиться до помутнения рассудка была не самой удачной. Воспоминания об употребленном алкоголе отдавали тошнотой, безобразная сцена в забитом баре оптимизма мне не добавляла, и я, не сдержавшись, тихо застонала себе под нос, решив, что пора завязывать.

И с выпивкой, и с этим чертовым делом, и с…

– Тебе нужно отдохнуть, – негромкий голос, раздавшийся совсем рядом, заставил вздрогнуть всем телом от неожиданности, и я рванулась в сторону, едва не опрокинув чертов автомат.

Приближения Спенсера я попросту не заметила, и тот факт, что мужчина стоит всего в паре шагов от меня, стал не самым приятным сюрпризом. Сложив руки на груди и подобравшись, будто перед затяжной перепалкой, Рид с высоты своего немаленького роста следил за тем, как я воюю с автоматом. В глазах по-прежнему царила холодная отстраненность, челюсти были крепко сжаты, привлекая внимание к и без того четкой, острой линии, а на высокий лоб вновь падала непослушная прядка, что меня всегда просто безумно привлекало. С огромным трудом подавив в себе желание подняться на носочки и убрать мягкие волосы, я тихо хмыкнула себе под нос, дождалась звукового сигнала, чтобы взять горячий стаканчик, после чего с необыкновенным удовольствием сделала первый глоток, радуясь тому факту, что можно сосредоточить свое внимание на чем-то, помимо агента ФБР.

Горячая горькая жидкость обожгла губы, лавой скользнув в горло, пальцы сжались на плотном картоне чуть крепче, и я, старательно не глядя на Спенсера, неспешным шагом двинулась в обратном направлении к переговорной.

– Надо же, наш великий гений доктор Рид, наконец, соизволил обратить внимание на мою скромную персону, – злая язвительность так и сочилась наружу, и бороться с этим ощущением оказалось не так-то и просто. – Удивительно, и чем же я заслужила столь невероятную честь.

Крепкие пальцы с силой сжались на руке чуть повыше локтя, прерывая мой побег, и я дернулась от неожиданности, едва не вылив чертову пародию на кофе на свою рубашку. С губ сорвалось шипение, похожее на змеиное, взгляд, наполнившийся яростью, скользнул вверх, и мне с трудом удалось не вздрогнуть, когда я вдруг осознала, насколько близко стоит ко мне мужчина. За последние сутки он впервые смотрел прямо в мои глаза, от чего становилось ужасно неуютно, в легкие с первым же вздохом глубоко проник терпкий запах древесного парфюма, мгновенно успокоивший расшатанные нервы и заставивший присмиреть, а пальцы, по-прежнему удерживающие меня на месте, продолжали сжимать до боли.

Мне некстати подумалось, что на нежной коже обязательно останутся синяки.

А еще – что в тщедушном на первый взгляд теле скрывается куда большая сила, чем я могла представить.

– Руку убери, мне неприятно, – голос звучал спокойно, почти отстраненно, и я радовалась тому, что мне еще хватает сил сдерживать плещущийся внутри ураган, который грозился вот-вот прорвать плотину моей выдержки.

– Ты себя в зеркало видела, Блейк? – тон Рида был не менее ледяным, теплое дыхание скользнуло по лицу, взъерошив волосы, и я почувствовала застывший в горле комок. Взгляд, как бы я ни пыталась его контролировать, скользнул к мужским губам, находящимся так близко, а по телу прокатилась буквально обжигающая волна, от которой моментально ослабли колени и задрожали руки. Настойчивые воспоминания вчерашнего вечера никак не хотели выветриваться из головы, как бы я ни старалась это сделать, закрывая глаза, я все еще чувствовала чужое тепло, и врать самой себе абсолютно не получалось – мне хотелось, чтобы Спенсер тогда поцеловал меня, хотелось, чтобы он не струсил в последний момент, чтобы не струсила я…

Черт, какая же идиотская ситуация!

– Ты же на ногах почти не держишься, – словно не заметив того, как я борюсь с собственными демонами, рассматривая его лицо, Рид нависал надо мной, не позволяя ни отодвинуться, ни отойти, цепкая хватка на моей руке все так же не разжималась, и я искренне не понимала того факт, почему продолжаю молча стоять и пялиться на этого человека вместо того, чтобы просто уйти. Вокруг гремел шум участка, полицейские по-прежнему сновали вокруг нас, даже не обращая внимания на досадное недоразумение в виде двух застывших посреди коридора людей, и это было почти смешно, словно сцена из какой-то дурной мелодрамы. – Тебе нужно отдохнуть, ты почти не спала, я же вижу. В таком состоянии ты не можешь работать, не можешь вести расследование, как полагается. Команде нужна помощь, а не помехи, дело и так слишком сложное, – Спенсер умолк на короткое мгновение, будто бы собираясь с мыслями, отвел взгляд, но после вновь посмотрел на меня, от чего сердце болезненно ухнуло в груди. – Мне кажется, тебе следовало остаться в Куантико, все равно ведь брала себе отпуск. Не нужно было выходить на работу.

Каждое слово било наотмашь, словно пощечина, отзывалось холодом где-то между ребер, и я сама не замечала того, как зубы сжимаются все крепче и крепче, грозясь вот-вот раскрошиться. Лицо застыло каменной маской, в ушах зашумела кровь, и перед глазами все на мгновение расплылось, но позволить Спенсеру увидеть собственную слабость я не позволила. Шумно вздохнула, наполнив легкие воздухом до такой степени, что стало больно, а после, с трудом разжав челюсти, выплеснула скопившийся на языке яд:

– Дай-ка угадаю, на это ты и надеялся, когда бросил меня в отеле в Атланте? Что я просплю самолет и никуда не полечу? Благородно, ничего не скажешь.

Все равнодушие и холод испарились с красивого лица, изученного до малейшей черточки, в каре-зеленых глазах полыхнуло пламя, которого раньше мне видеть не доводилось, и которого от всегда спокойного, уравновешенного Рида я совсем не ожидала. Нервно дернув кадыком, мужчина поджал губы, и, кажется, совсем не заметил того, как длинные тонкие пальцы стискивают мою многострадальную руку до такой степени, что побелели костяшки. Пережатая конечность постепенно онемела и начинала неприятно ныть, однако первая же попытка вырваться была обречена на провал – отпускать Спенсер и не думал.

– Нет, – медленно, словно через силу проговорил мужчина, и тихий, привычный голос, который я так любила, был похож на рычание. – Просто мне показалось, что тебя есть, кому проводить.

Проскользнувший в произнесенном упрек был слишком явным, чтобы его не заметить, а непонятно откуда взявшаяся горечь вонзилась в грудь, выбивая весь скопившийся воздух. Широко распахнув глаза, я смотрела на Рида, все еще не веря в то, что это происходит на самом деле, а в ушах раз за разом набатом звучала фраза, словно бы неосознанно сорвавшаяся с губ моего друга. Он видел, что вчера в баре я пересеклась с Пейтоном, он наверняка заметил, что я ушла оттуда вместе с ним, и если он действительно ночевал в соседнем номере, как сказала мне администратор того отеля…

Горло перехватило спазмом, а от невыносимой смеси разочарования и недоверия, плещущейся сейчас в направленном на меня взгляде, в груди что-то оборвалось. Пальцы, удерживающие остывающий кофе, сдавили маленький одноразовый стаканчик, и я лишь краем сознания почувствовала, как бежит по руке горячая жидкость, неприятно скатываясь по запястью и затекая куда-то под рукав. Несколько капель упали на чистый пол, оставляя темные следы, в нашу сторону неодобрительно покосилась молоденькая патрульная, разговаривающая по телефону в паре шагов, однако мысли других заботили меня мало.

Перехватив острый, как лезвие клинка, взгляд человека, ставшего мне больше, чем просто другом, я открыла рот, чтобы сказать хоть что-то, оправдаться или возразить, но поняла, что просто не могу подобрать правильных слов. Можно было сказать, что он все неправильно понял, можно было сказать, что я сожалею или попросту послать Рида к чертям, не желая продолжать этот бессмысленный разговор, но с губ срывался только жалкий хрип, и с этим ничего поделать не удавалось.

Разочарование и обида, испытанные вчера, по-прежнему обжигали подобно каленому железу, я раз за разом прокручивала в памяти момент минутной слабости, когда поддалась своим желаниям и почти ответила Спенсеру, бывшему так близко, и никак не могла понять, где же совершила ошибку.

Когда приняла желаемое за действительное и допустила лишь одну мысль о том, что все это может быть правдой? Или когда решила, что смогу забыться, как делала это раньше? Или в тот самый злополучный момент, когда вообще решила согласиться на предложение Росси пару лет назад?

Кто знает, оставь я тогда все, как есть, возможно, удалось бы избежать всей это глупейшей, невыносимой ситуации, которая медленно убивала меня изнутри.

– Знаешь, Спенсер… – хриплым, дрожащим голосом начала я, все еще неуверенная в том, что делаю, однако закончить мне не позволили.

Грохот резко распахнувшейся двери привлек внимание, заставив вздрогнуть и оглянуться через плечо, а все посторонние мысли буквально вылетели из головы, когда я увидела на пороге, залитом солнечным светом, хмурого, как туча, Хотчнера. Тяжело дышащий, какой-то весь растрепанный, потерявший всю свою холеность мужчина выглядел так, что краше в гроб кладут, за его спиной маячил такой же серьезный Росси, как раз в этот момент отнявший мобильный телефон от уха.

– Дэвис, Рид, очень хорошо, что вы здесь, – заметивший нас Аарон шумно выдохнул, невольно обведя взглядом помещение, а услышав за спиной поспешный перестук каблуков, я заметила приблизившуюся к нам взволнованную Прентисс, точно так же сжимавшую в руках мобильный. Стало понятно, кому звонил только что мой наставник.

– Что–то случилось? – хмуро спросил Рид, как и я, отвлекшись от происходящего между нами разговора и полностью сосредоточившись на коллегах, а я, понимая, что сейчас действительно не время, выбросила в стоящую рядом урну смятый стаканчик, пытаясь вытереть кофейные потоки на ладони собственной рубашкой.

– Случилось, – не стал отрицать глава ОПА, и тон его голоса мне совсем не понравился. По спине пробежались мурашки, а темноволосый мужчина, на мгновение оглянувшись на Дэйва, с тихим вздохом повернулся к нам. – Только что нашли еще одно тело…

========== Глава 23 ==========

Дорога к месту происшествия заняла около десяти минут, и не успел громадный неповоротливый Тахо притормозить на углу оживленной улочки, освещаемой истерично мигающими маячками, как я тут же, не дожидаясь команды начальства, дернула на себя ручку двери. В нос моментально ударил резкий, приторно-тошнотворный запах отходов, пробравшийся в легкие и свернувшийся на самом их дне, сорвавшийся ветер раздул широкую рубашку, оголяя узкую полоску живота, а по глазам ударила яркая вспышка фотокамеры, заставившая спешно прикрыться рукой.

– А журналистов кто позвал? – явно недовольно спросил Росси, заглушивший двигатель и оглядевшийся по сторонам, из припарковавшейся рядом машины показались Эмили и Хотч, а переведя взгляд влево, я без труда заметила серый фургон с кричащей надписью и толкущуюся у него стайку людей с камерами и оборудованием.

Охочие до чужого горя стервятники уже были тут, как тут, распаляя толпу, собравшуюся за желтой оградительной лентой, в нескольких шагах от нас надрывал глотку один из патрульных, пытающийся призвать всех к порядку, и оставалось только удивиться тому, что никого из присутствующих совершенно не смущает антураж вокруг. Узенький переулок с множеством мусорных баков, который обычно все старались обходить стороной, сегодня был самым людным местом в этом районе города, люди из кожи вон лезли, чтобы рассмотреть, что же скрывает темное полотно, лежащее на мокром асфальте, а царящие в воздухе миазмы, буквально выедающие глаза, и вовсе были последним, на что присутствующие обращали внимание.

Равномерный гул голосов буквально сводил с ума и душил, и увидев, как двое молодых парней лет по шестнадцать вытащили свои телефоны и начали снимать видео, я и вовсе едва сдержалась, чтобы не огреть каждого из них чисто профилактическим подзатыльником.

– Отогнать бы их отсюда, чтобы не мешали, – сорвалось с губ хриплое шипение, рядом со мной поравнялся не менее недовольный наставник, и в его голосе уверенности было куда больше:

– Лейтенант, расширьте площадь места происшествия и уберите людей, – когда старый итальянец хотел быть убедительным, он это умел, поэтому я совсем не удивилась тому факту, что спустя всего лишь минуту после отданного приказа полицейские, прибывшие на место, засуетились, оттесняя возмущающихся прохожих подальше и перетягивая желтую ленту.

– Сомневаюсь, что это поможет, – мимо, едва ощутимо задев плечом и обдав пряным запахом парфюма, проскользнул сосредоточенный Рид, походя убирая лезущие в лицо волосы, и я, сопроводив спину напарника тяжелым, ничего не выражающим взглядом, поспешила за ним, заметив, что и остальные члены команды не стали задерживаться у машин.

По мере приближения к накрытому темным полотном телу, запах лишь усиливался, буквально душил спазмом и выбивал из глаз слезы, и в какой-то момент мне даже пришлось прижать к лицу спешно вытащенный из кармана платок. Вонь гниющих отходов и мочи смешивалась с металлическим смрадом, застоявшимся в воздухе, где-то над головой натужно гудела вентиляция, от чего с ржавого короба то и дело капала грязная вода, а о природе темной лужи, в которую меня угораздило вляпаться, мне не хотелось даже думать. Место было просто отвратным, однако в сознании внезапно вспыхнула горькая мысль, что для нашего субъекта оно подходило идеально – если бы милейшая старушка, сейчас дающая показания обретающейся тут же Джей-Джей, не спустила с поводка мохнатую болонку, помчавшуюся по запаху, очередную жертву нашего психопата мы могли не обнаружить еще долго.

Сейчас тяжело дышащая, дрожащая всем телом собачонка с удобством устроилась в таких же дрожащих старушечьих руках, зорко оглядываясь по сторонам маленькими глазками-бусинками, и, судя по всему, была жутко горда проделанной работой.

Эта мысль вызвала у меня мимолетную усмешку, однако она тут же испарилась, стоило мне поравняться с остальными членами команды.

– Ее звали Кассандра Гэйб, – возникший, словно из ниоткуда Морган протянул подошедшему Хотчнеру маленькую женскую сумочку, а после, поддернув вверх джинсы, запросто опустился на корточки, резким движением откинув зашелестевшую ткань.

При виде открывшейся взгляду картины меня вполне ощутимо затошнило, и только выработанная с годами выдержка помогла удержать внутри те несколько порций кофе, которые я залила в себя на протяжении этого дня. Не то, чтобы я не ожидала чего-то подобного, ведь еще до того, как сесть в машину, прекрасно понимала, что может ждать нас на вызове, припоминая старое дело и вдоволь насмотревшись на разбросанные по столу фотографии, однако в реальности все оказалось намного хуже, и я сама не осознала того, как крепко сжались кулаки. Обломанные ногти впились в нежную кожу, причиняя боль, зубы до крови прихватили нижнюю губу, а из груди вырвался вздох, и я, признаться честно, была рада тому, что половину лица надежно скрывает белоснежный платок.

Впрочем, из стоящих рядом людей на меня все равно никто не обратил внимание.

Узнать в изломанном, окровавленном, выброшенном, как мусор, теле некогда живого человека было просто невозможно, постепенно темнеющий взгляд скользил по бледной коже, покрытой застывшей багряной коркой и темными пятнами, а в горле с каждым мгновением увеличивался горький комок, который невозможно было проглотить. Короткое, явно брендовое коктейльное платье превратилось в рваные, кое-где подпаленные лохмотья, оголяя испещренные ссадинами и гематомами бедра, на правой ноге отсутствовала серебристая туфелька на высокой шпильке, а длинные каштановые волосы, больше напоминающие гнездо и превратившиеся в неопрятный комок из-за застывшей на них крови, прикрывали плечи и лицо. Девушка лежала на спине, неестественно вывернув голову, на левой лопатке я заметила какую-то затейливую татуировку в виде плотного переплетения множества тонких линий, однако на фоне множества повреждений рисунок совсем терялся и не мог отвлечь взгляд от круглых точечных ожогов, порезов, налившихся кровью синяков и других увечий.

Сколько бы Кассандра Гэйб ни провела времени со своим мучителем, она явно страдала, и от предательской мысли о том, что со смертью к ней пришел покой, избавиться оказалось не так уж и просто.

– Он злится, – голос Прентисс, раздавшийся словно откуда-то издалека, звучал глухо, и мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы сообразить, что происходит вокруг. Вернулся шум улицы, звуки вновь усилились, будто я вытащила из ушей затычки, а взгляд, скользящий по телу нашей четвертой жертвы, с трудом, но удалось перевести на Эмили.

Полностью повторив движение Моргана и присев возле мертвой девушки, агент чуть нахмурилась, рассматривая видимые нам повреждения.

– Над ней он измывался сильнее, чем над предыдущими жертвами, – объяснила подруга свое умозаключение, оглянувшись на Хотчнера, когда тот склонился над ней, пытаясь увидеть то же самое, что подметил ее внимательный взгляд. – Порезов больше, а шея, кажется, сломана.

– С каждым убийством субъект теряет контроль, – мой старый наставник, прохаживаясь по узкому переулку, выглядел исключительно недовольно, то и дело шипел, поглядывая на подошвы очередных дизайнерских туфель, однако это совершенно не мешало ему оценивать ситуацию с точки зрения профессионала, и составлять портрет Росси уже, по-видимому, начал, пусть и единолично. – Он все больше и больше отступает от сценария действий Андерсона, тот не ломал своим жертвам шеи и не избивал их настолько сильно. К тому же, – мужчина остановился, разведя руки, словно демонстрировал команде весь колорит вонючего закоулка, – мусорные баки? Как-то это выбивается из общей картины.

– Андерсон всегда оставлял тела в парке, усаживал возле дерева, будто пытался выставить дело рук своих напоказ, – хрипло произнесла я, с трудом сумев проглотить горький комок. Коротко взглянула на оглянувшегося на меня Хотча, после чего вновь перевела взгляд на тело. Тошнота, подкатывающая к горлу, никуда не делась, бороться с ней было по-прежнему трудно, а отняв от лица платок и спрятав руки в карманы джинсовых брюк, я попыталась игнорировать тот факт, что пальцы так и норовят сжаться в кулак. – Подражатель выбирал разные места, но всегда открытые, как и Андерсон, он хотел похвастаться своей работой. Почему же сейчас решил просто выбросить тело на помойку, будто хотел спрятать? Здесь бы ее могли не найти очень долго, это сбило бы систему, не внушало бы людям такого ужаса от упоминаниях о серийном убийце.

– Нужно понять, что до такой степени выбило его из равновесия, что он решил изменить своим привычкам, – констатировал глава ОПА, приняв вертикальное положение, после чего, бросив последний взгляд на погибшую, оглянулся через плечо. – Дэйв, Морган, нужно опросить людей, узнать, может быть, кто-то видел хоть что-то. Район здесь в ночное время суток достаточно оживленный, кто-то из полицейских говорил, что тут любят ошиваться дилеры и проститутки, так что, может быть, кто-то из них заметил, как тело привезли в этот переулок.

– Займемся, – кивнул Дерек, не собираясь спорить, и дернул подбородком в сторону банкомата, расположенного на противоположной стороне улочки. – Нужно позвонить Пенелопе, может, она сможет вытянуть из банкомата записи, вдруг наш субъект настолько изменил своим привычкам, что попался в объектив.

Подобная удача была сомнительна, однако спорить с коллегой я не собиралась, подавив ироничный смешок где-то внутри.

Остальные члены команды разбрелись по переулку, опрашивая людей и полицейских, Хотчнер, заприметив машину подъехавшего к месту происшествия капитана полицейского участка, пошел ему навстречу, а я, старательно игнорируя тот факт, что мы вновь остались со Спенсером вдвоем, присела возле тела, куда больше заинтересованная расследованием, чем выяснением отношений. Сцену у кофейного автомата мы явно помнили оба, судя по тому, как все еще хмуро выглядел Рид, с силой сжимающий челюсти, однако лично я ненужные мысли пыталась задвинуть в самый дальний ящик.

Позиция друга была мне понятна, а выслушивать претензии я совсем не собиралась, чувствуя, как на клетку ребер изнутри давит ноющая боль.

Взгляд, скользящий по покрытой кровью коже, цеплялся за многочисленные раны и ссадины, глубокие тонкие порезы вызывали подкатывающую к горлу тошноту, и я старательно пыталась мыслить рационально, отрешившись от реальности. Не представлять Кассандру Гэйб все еще живой было сложно, смириться с тем, что придется работать с телом, оказалось не так-то просто, а рука, затянутая в тонкую латексную перчатку, отчетливо дрожала, когда я невесомо коснулась края изорванного платья, немного его приподняв и рассматривая одну из нанесенных нашим субъектом ран. Группа, прибывшая сюда раньше нас, уже успела все сфотографировать и описать, я не боялась повредить улики, и так отчаянно выискивала хоть что-то, что позволило бы нам продвинуться в расследовании. Чуть нахмурилась, присмотревшись повнимательней к повреждениям, а после неуверенно прикусила губу, чувствуя, что что-то совершенно точно не так.

Какая-то деталь не позволяла расслабиться, крутилась у самого края сознания, не позволяя поймать ускользающую мысль за хвост, и я готова была себя живьем съесть за то, что не вижу очевидного.

На мгновение крепко зажмурилась, пытаясь заставить уставший, перегруженный мозг работать на привычных оборотах, мысленно отмахнулась от ехидного голоса совести, шепчущего, что Спенсер был прав, и что в таком состоянии я только мешаю расследованию, а затем, поборов мерзкое ощущение жжения под веками, резко распахнула глаза, уставившись на лежащее передо мной тело так, словно видела его впервые. Чуть подалась вперед, склонив голову набок, от чего защекотали скулу несколько выбившихся из хвоста прядей, а после вдруг удивленно выдохнула, понимая, что именно не давало мне покоя все это время.

– Эти порезы, – пробормотала я едва слышно, ни к кому конкретно не обращаясь и даже не пытаясь делиться своей догадкой раньше, чем коронер подтвердит внезапно возникшую у меня версию. Неловко пошевелилась, чувствуя, как от неудобной позы затекла нога, и легко, не касаясь бледной кожи, провела над изувеченной рукой погибшей девушки пальцами, обрисовывая те следы, которые привлекли мое внимание. – Они отличаются от тех, что были обнаружены на жертвах Андерсона, угол не тот, будто…

– Нанесены левшой, – негромкий голос, раздавшийся совсем рядом, заставил вздрогнуть, и я резко вскинула голову, почти без малейшего удивления увидев перед собой сосредоточенное лицо Рида. Опустившись на корточки с противоположной стороны от тела, мужчина с таким же профессиональным интересом осматривал ранения, а почувствовав мой взгляд, направленный в его сторону, мимолетно взглянул на меня, вовсе не удивленный заключением, к которому мы пришли одновременно.

Кажется, даже крупная ссора не могла разбить устоявшийся тандем «Дэвис-Рид», даже не желая этого, мы по-прежнему действовали сообща, вместе, как единый организм, и эта мысль внезапно получила теплый отклик где-то внутри, от чего разлилась по всему телу приятная, горячая волна. Глядя в знакомые, каре-зеленые глаза, находящиеся напротив моих собственных, я невольно задумалась, как вся эта ситуация вообще зашла настолько далеко, однако эта мысль как вспыхнула в голове, так тут же и исчезла, стоило Спенсеру вновь опустить взгляд вниз.

Тепло, усмиряющее нервную дрожь и придающее сил, испарилось без остатка, и я едва удержалась от того, чтобы не обхватить себя руками, будто в попытке удержать ускользающее ощущение безопасности.

В сознании эхом отдалась брошенная мужчиной фраза, и я, тут же позабыв о собственных переживаниях, внимательней уставилась на ранения, привлекшие мое внимание.

Теперь, когда Рид это сказал, я ясно видела то, что меня так смущало, и только поразилась тому, как не увидела этого раньше. Вполне возможно, любой другой не обратил бы на это внимания, пропустил бы или не счел столь важным, однако для человека, который почти целых три года вместо настольной литературы просматривал одни и те же фотографии обезображенных трупов, на первый взгляд, таких похожих на этот, отличия, все же, были. Вычленить их на фоне обезображенной ссадинами и гематомами кожи было почти невозможно, глубокие порезы, оставленные, скорее всего, перочинным ножом, казались вполне обычными, в том смысле, в котором ножевые ранения вообще могут быть обычными.

Но разница действительно была, разница в угле наклона, меняющегося в зависимости от того, с какой силой были нанесены, и я, сжав руку в кулак, занесла ее над телом, имитируя удар ножом. Нахмурилась, прикинув результат, а после повторила тот же жест, только левой рукой. На этот раз все сошлось, и в груди всколыхнулось ощущение какого-то мрачного удовлетворения.

– Значит, левша, – выдохнула я, словно подводя итог, после чего, понимая, что это была единственная стоящая внимания деталь, с тихим кряхтением поднялась на ноги, разминая затекшую спину. Откуда-то со стороны оживленной улочки послышался рокот мотора и скрип тормозов, в поле зрения попался характерный темный фургон, из которого выбрался хмурый мужчина в темном плотном костюме, держащий в руках серебристый чемоданчик. – Коронер приехал.

Рид, по-прежнему сидящий на корточках у тела, на мои слова не обратил никакого внимания, то ли продолжал игнорировать, то ли действительно всерьез увлекся изучением места обнаружения тела, и я решила просто махнуть на гения рукой.

Разговаривающие друг с другом Прентисс и Хотчнер привлекли мое внимание, глава ОПА что-то с интересом рассматривал в маленькой женской сумочке, обнаруженной возле трупа, и я, справедливо рассудив, что ни на какие личные темы эти двое сейчас явно не говорят, и я их ни от чего важного не оторву, подошла ближе, сложив руки на груди и прислушиваясь к тому, как скрежещет под подошвами ботинок битое стекло. С каждым мгновением узкий, смердящий переулок хотелось покинуть все больше и больше.

– Обратили внимание на ее платье? – полюбопытствовала я, обращаясь, преимущественно, к Эмили, которая тут же повернулась в мою сторону, вопросительно вскинув брови. Вместо ответа я указала рукой через плечо, совсем не желая оглядываться и вновь смотреть на истерзанное тело, которое и так наверняка будет преследовать меня в кошмарах. – Девушка явно была либо на вечеринке, либо на свидании, уж слишком яркий наряд. Сомневаюсь, что в таком пойдешь мусор выносить.

– Думаешь, субъект подкараулил ее в баре? – подруга нахмурилась, задумчиво прикусив губу, и мы тут же оглянулись на Хотча, подавшего голос:

– И я, кажется, даже знаю, в каком, – прекратив, наконец, рыться в личных вещах погибшей, глава ОПА вытащил на свет смятый клочок бумаги, который при ближайшем рассмотрении оказался салфеткой с каким-то темным рисунком. Развернув ее, мужчина негромко прочел, – «Маленькая Ирландия».

Услышанное заставило нас с Прентисс переглянуться с одинаковыми мрачными гримасами, а с моих искусанных губ сорвался шумный вздох, когда я медленно покачала головой. Такое совпадение было попросту невозможным, происходящее казалось издевкой судьбы, не меньше, и в какой-то момент до того захотелось громко, истерически рассмеяться, что я только удивилась тому, как мне удалось удержаться. Мозги буквально закипали, отчетливое желание покурить перекрыло все остальные, и я, вновь забив на данное себе самой обещание, вытащила из заднего кармана упаковку сигарет и зажигалку.

– Саманта Рентон, третья жертва, была частой посетительницей этого бара, – объяснила Эмили Аарону, уставившемуся на нас в ожидании, и я согласно кивнула, бесполезно щелкая маленьким колесиком. – Мы видели фото в ее профиле.

– Он же подражатель, мать его, – сипло пробормотала я, зажимая губами тонкую сигарету. Вспыхнувший после очередного щелчка зажигалки огонек мигнул перед глазами, заставив прищуриться, горький дым с первым же глубоким вдохом проник в легкие, согревая горло, и я, откинувшись спиной на холодную кирпичную стену, выдохнула скопившийся дым, наблюдая за тем, как он поднимается к необыкновенно синему небу. – Андерсон искал своих жертв в баре, этот ублюдок решил не изобретать что-то новое, а пойти по проверенному пути, – я с ядовитой усмешкой покачала головой, а после бросила насмешливый взгляд на стоящую рядом Прентисс. – Кажется, ты была не так уж и неправа, когда предлагала брать нашего субъекта на живца. Пойти, что ли, платье покороче купить?

– Прекрати ерничать, Блейк, – прервал ироническую тираду явно недовольный Хотчнер, одним лишь движением приподнятой брови отбивая у меня всякое желание язвить, и я, пожав плечами, покорно заткнулась, полностью сосредоточившись на своей сигарете. Мимо, позвякивая чемоданчиком, прошел деловитый коронер, сопровождаемый оглянувшейся на нас Джей-Джей, уступивший им место Спенсер поднялся на ноги, отойдя, чтобы не мешать, а с противоположной стороны улицы к нам приблизился Морган, отнявший от уха мобильный и спрятавший его в карман.