Текст книги "Исцелить разум, обнажить чувства...(СИ)"

Автор книги: Happy demon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц)

========== Пролог ==========

Этот светлый, просторный кабинет, знакомый ей до малейшего золотистого цветочка на тошнотворно-мирных стенах, она просто ненавидела и искренне мечтала, что однажды тут взорвется граната, и все это место разворотит на щепки. В идеале – вместе с тонкой и гибкой мисс Трейнор, как всегда, одетой в очередной обтягивающий брючный костюм холодного стального цвета.

Она всегда считала, что нечто подобное просто противопоказано носить кому-либо, кроме болезненно-худых моделей, белозубо улыбающихся с широких экранов телевизоров, но крашеная кукольная блондинка, исключительно по недоразумению занимающая место штатного психотерапевта, ломала все стереотипы, а еще чрезвычайно бесила при каждом брошенном на нее взгляде. Особенно, когда смотрела так пронзительно, словно пыталась влезть в самую душу и еще глубже, и улыбалась так ласково-ласково.

Совершенно мерзко.

Она ненавидела эту белобрысую тварь, и даже не считала необходимым скрывать свое отношение, но проницательная гадина словно поставила своей целью довести ее до безумия, и при каждой их встрече разговаривала мягко, как с клинической идиоткой.

Она не раз ловила себя на мысли, что ей нестерпимо хочется приставить к выжженной краской шевелюре пистолет и спустить курок.

– Как твои кошмары, Блейк? – этот вопрос, как и десятки остальных, звучали в кабинете каждый раз, они оставались неизменными, да и ответы на них, в общем-то, тоже не слишком отличались.

– Они в порядке, спасибо, – губы растянула широкая дружелюбная улыбка, а ощущение тошноты подкатило к горлу, от чего старательно создаваемая маска едва не дала трещину. Взгляд, намеренно избегающий блондинки, скользил по ненавистному помещению, руки крепко обхватывали плечи, а пальцы, словно живя отдельной жизнью, невесомо поглаживали чуть смуглую бархатную кожу, украшенную россыпью темных родинок. Растянутая, потерявшая всякий приличный вид майка-алкоголичка не скрывала узких запястий, испещренных множеством тонких свежих шрамов, а тяжелые, заляпанные грязью берцы отбивали рваный ритм по белому ворсистому ковру, оставляя на нем темные безобразные следы.

Мисс Трейнор, судя по тому, как поблескивали ее глаза, была этим фактом совсем не довольна, однако молчала и по-прежнему мягко улыбалась.

– Блейк, я не смогу тебе помочь, если ты этого не захочешь, – приторный голос лился звонкой музыкой, заглушая шум улицы, но звучал подобно набату.

– У меня все в порядке, мне не нужно помогать, но спасибо, что спустя полгода этих бесполезных встреч вы, наконец, соизволили об этом вспомнить, – говорить спокойно и размеренно просто не получалось, яд так и сочился сквозь оскаленные зубы, и будь ее воля, она бы прямо сейчас сорвалась с места, чтобы убежать куда подальше. Ладони почти привычно охлопали бедра в поисках спрятанной в карманах упаковки сигарет. – Давайте начистоту, леди. Я не заинтересована в том, чтобы выслушивать весь этот бред вроде «все, что тебя не убивает, делает тебя сильнее», а вы не заинтересованы в том, чтобы после каждой нашей встречи чистить этот ублюдский белый ковер. Так что давайте закончим этот фарс ко взаимному удовольствию, и больше никогда в жизни не увидимся друг с другом.

– Тебе по-прежнему нужна помощь, – эта силиконовая кукла, кажется, и вовсе не услышала произнесенную фразу, и тишину светлого кабинета разрезал хриплый, лающий смех. Вырвался из старенькой зажигалки голубой огонек, а ввысь взвился дымок зажженной сигареты. – Здесь не курят, Блейк.

– Тогда выставьте меня за дверь, – от такого простого жеста, как пожатие плечами, под кожей проступили четкие очертания острых ключиц, а блеклые узкие губы сжали тонкую самокрутку, кончик которой тускло алел. Взгляд, равнодушно скользнувший по блондинке, что-то усердно записывающей в дорогом еженедельнике, зацепился за плотно закрытую дверь из темного дерева, и короткий всплеск интереса не остался незамеченным.

– Ты по-прежнему садишься так, чтобы видеть всю комнату, никогда не поворачиваешься к двери спиной, – кончик чернильной ручки порхал над белоснежной бумагой, а от вкрадчивого мелодичного голоса психотерапевта хотелось громко взвыть.

– Это называется гипербдительностью, леди, – теплая волна никотина свернулась мягким клубком где-то в груди, щекоча легкие, и на несколько долгих мгновений она даже сумела расслабиться. – В конце концов, кто здесь мозгоправ, вы или я? Или у вас просто недостаточная квалификация?

– Моя квалификация позволяет мне распознать симптомы посттравматического синдрома, – мисс Трейнор не позволила ни голосом, ни взглядом продемонстрировать, как задела ее брошенная равнодушная фраза, лишь тонкие пальчики, украшенные идеальным маникюром, крепче сжались на ручке. – Кошмары и бессонница, постоянное предчувствие опасности, граничащее с паранойей, раздраженность и приступы злобы, проблема концентрации внимания… Ты чувствуешь себя не в своей тарелке, но это нормально. После того, что ты пережила…

– Прошло уже полгода, – резко отброшенная сигарета отлетела аккурат в кадку с высоким зеленым фикусом, а кожаное кресло скрипнуло, когда она подобралась, словно зверь перед прыжком. Спутанные неопрятные волосы упали на узкое лицо, а на скулах заиграли желваки. – Шесть гребаных месяцев, за которые я пытаюсь просто забыть обо всем и жить дальше, но вы заставляете меня ходить на эти чертовы сеансы и вспоминать все заново. Вы думаете, что хорошо знаете меня, но все это дерьмо собачье. Что бы вы там ни записывали в свою книжонку, это все неважно, потому что я в порядке! А если вы и дальше собираетесь настаивать на своем, то мне придется попросту вас пристрелить, потому что мне проще сделать это, чем сидеть здесь и доказывать то, что я и так знаю.

– Ты мне угрожаешь? – психотерапевт выслушала горячую тираду с непроницаемым лицом, и лишь склонила голову набок, поджимая пухлые, напомаженные губы. Даже в таком глупом положении она выглядела почти идеально, и это только бесило еще больше.

– Даю вам совет, точно такой же, как и ваши, – запал исчез так же быстро, как и появился, а виски сдавил обруч мерзкой, ноющей боли. – У них только одно отличие – мои советы работают.

Несколько минут в кабинете царила тишина, прерываемая лишь далеким шумом и приглушенными голосами, раздающимися с коридора, прячущегося за закрытой дверью. Психотерапевт с кукольной внешностью молчала, задумчиво покачивая серебристой туфелькой на стройной ножке, а яркие блики неприятно били в глаза, заставляя прятаться в сомнительной тени. Единственное, чего ей хотелось больше всего на свете, это закончить весь этот глупый фарс, вернуться домой и напиться до потери пульса, позабыв о проблемах, а легкие, только-только согретые дозой никотина, вновь нетерпеливо жгло.

– Хорошо, я оформлю разрешение и подпишу заключение, – внезапно изменившимся тоном произнесла мисс Трейнор. Выпрямилась в своем кресле, отложила еженедельник и взглянула на нее куда серьезней, чем до этого. Пожалуй, желание выдрать кукле ее платиновые волосы впервые немного поутихло. – Бумаги сможешь забрать у секретаря.

– Вы серьезно? – в хриплом голосе скользнуло изумление. – То есть, я могла еще полгода назад просто наорать на вас, и вы бы меня отпустили?!

– Полгода назад я еще не видела всей картины в целом, – совсем не по-докторски буркнула блондинка, резко поднявшись со своего места и направившись к письменному столу.

– Значит, сейчас видите? – узкие ладони опять пробежались по бедрам, а пальцы смяли пустую пачку сигарет.

– Сейчас я уверена в том, что если не позволю тебе вернуться на работу, ты окончательно сойдешь с ума и убьешь себя.

Натужно загудел принтер, выплевывая распечатанные документы, несколько печатей хлопнули по листам бумаги, а взгляд блондинки, скользнувший по тяжелой пациентке, вновь вернулся к экрану. Блондинка чувствовала себя ущемленной, ей пришлось потратить полгода на то, чтобы разобраться в мыслях этой девчонки и попытаться ей помочь, но ее упрямство загнало все старания в тупик. Мисс Трейнор не могла спасти ее, как бы ни хотела, и все, что оставалось, это позволить ей просто жить дальше.

Кто знает, возможно, привычная рутина позволит ей выкарабкаться из бездны.

Хотя бы так, ведь выздороветь она уже точно не сможет.

– Тебе действительно нужна помощь, Блейк, – выдохнула психотерапевт, расписываясь в собственной беспомощности, а ответом ей стал скрип закрывающейся двери.

– Сама справлюсь…

========== Глава 1 ==========

– Сколько их там?

– Десять заложников, из них четверо детей.

– Официантка ранена, он отказывается отпускать ее.

– Скорая уже на месте, ждем вашего сигнала.

– Снайперы уже готовы?

– У них нет траектории, ждут…

Громкие вопли раздавались на всю улицу, истошно орали сирены, а от мигания ало-синих всполохов рябило в глазах. Куча любопытствующих зевак толклись за оградительной желтой лентой, несколько полицейских машин сгрудились посреди улицы, полностью перекрыв дорогу и начисто застопорив движение, а изо всех сторон слышались пронзительные клаксоны недовольных водителей. То и дело народу прибавлялось, всем было интересно посмотреть, что происходит, а десять минут назад прибыл еще и фургон с журналистами, и теперь юркий паренек в черном строгом костюме с микрофоном наперевес шатался между постепенно сатанеющими полицейскими, таская за собой унылого оператора, во взгляде которого словно скопилась вся скорбь этого мира.

На мой нестандартный взгляд мужик был похож на несчастного бассет-хаунда, и эта мысль вызвала усмешку, искривившую тонкие губы.

Вытирая задницей пыль, щедро припорошившую капот старенького, на ладан дышащего Мустанга, я лениво наблюдала за всем происходящим, чувствуя невероятную потребность в крепком кофе и вредной сигарете. Второе получить было легко, пальцы привычно вытащили квадратную упаковку из кармана джинс, а вот первое, к сожалению, было не так достижимо. Завтрак, состоящий из кофе и тоста, был мною пропущен, бессонная ночь давала о себе знать мерзкой усталостью и острой болью, сверлящей виски. Солнце немилосердно жгло макушку, черный металл автомобиля постепенно нагревался, от чего сидеть с каждой минутой было все более неудобно, однако двигаться было попросту лень, и единственное, что я время от времени делала, это оттягивала старенькую майку, спереди на которой темнело маленькое пятнышко, оставленное упавшим пеплом.

Спутанные волосы изрядно мешали, заставляя постоянно их приподнимать и убирать с потеющей шеи, и я досадливо морщилась, жалея, что не додумалась захватить с собой резинку или заколку.

Мимо пронеслись двое полицейских, что-то невнятно орущих в шумящие помехами рации, и я проводила их равнодушным взглядом, выдохнув облачко терпкого дыма, который приятно согревал изнутри. В машине с распахнутыми окнами приглушенно играла музыка, тяжелый металл, который ритмичной пульсацией заставлял автомобиль вибрировать, громкие вопли действовали на нервы, и чтобы избавиться от этого ощущения, я сделала очередную затяжку, крепко сжимая губами сигарету.

Взгляд, гуляющий по округе, натолкнулся на небольшую уютную закусочную, которая утром привлекла внимание общественности.

За большими панорамными окнами виднелись ярко-желтые стены и красные круглые столики, за которыми сидели ранние посетители заведения, где-то за стойкой мелькала вихрастая темная макушка официанта, а еще играла ненавязчивая веселая музыка, которая долетала на улицу и изрядно раздражала, если быть откровенной, но мое внимание привлекло совсем не это. Глаза, немного затуманенные серым дымом, неотрывно следили за молодым парнем, почти подростком, который загнанным зверем метался по небольшому помещению и что-то кричал, – губы двигались невероятно быстро, он размахивал руками, словно ветряная мельница, и явно психовал.

В таком состоянии парнишка мог наделать ошибок, глупых ошибок, а этого не хотелось никому.

И больше всех – высокому, уверенному в себе детективу двенадцатого участка полиции Атланты Томасу Пейтону, который прибыл на место происшествия вместе с несколькими патрулями, чтобы арестовать преступника, ранним воскресным утром захватившего заложников в маленькой закусочной на одной из самых оживленных улочек. Он не выдвигал требований и не хотел общаться с полицией, выстрелил в официантку при попытке техников установить переговорное устройство, и даже слышать ничего не хотел о том, чтобы позволить врачам забрать несчастную девушку.

Сейчас парамедики толклись у своей машины, точно так же сверкающей мигалками, и готовы были сорваться с места по первому зову. Жаль только, что орущий на всех подряд детектив не торопился начинать штурм, прекрасно помня о том, что пуль в пистолете преступника все еще четырнадцать, а заложников десять, и хотя бы нескольких, но он пристрелить успеет. А их жизнями полицейские рисковать не хотели, и не только из жалости.

Лишний геморрой никому не был нужен, и это было понятно.

– Позвоните ему еще раз, – послышался громкий приказ, и я с любопытством покосилась влево, где у одной из машин был разбит своеобразный полевой штаб. Точнее, живым воплощением штаба был тот самый детектив Пейтон, и вокруг него, как планеты у солнца, толклись остальные копы. – Если он не ответит или не сформирует свои требования, будем начинать штурм.

– Но, сэр, у него же…

– Рискнем сейчас или дождемся, пока он всех перестреляет?! Готовность десять минут, и предупредите снайперов. Как только будет возможность, пусть стреляют.

Горячая тирада вызвала у меня очередную кривоватую усмешку, и я, спрыгнув с капота, выбросила в сторону докуренную сигарету, потянувшись всем телом. Ноющие мышцы отозвались приятной болью, разогнавшей ленивую усталость, и я с силой потерла ладонями лицо, сбрасывая остатки сонливости. Обошла машину по переднему бамперу, перегнулась через открытое окно, вытащив из зажигания ключи и поморщившись, когда музыка оборвалась на пронзительной ноте, а после, спрятав руки в карманы, решительным шагом направилась к узкому переулку между двумя зданиями, находящимися неподалеку возле закусочной. На очередного любопытствующего зеваку никто не обратил никакого внимания, взмыленные патрульные, пытающиеся отогнать народ, даже не посмотрели в мою сторону, и улицу я пересекла без проблем, спрятавшись в тень двухэтажных зданий. Одуряющая жара на несколько мгновений отступила, слабый ветерок бросил в глаза взметнувшиеся волной волосы, но я не обратила на это никакого внимания, заправив непослушные пряди за уши и двинувшись по грязному, захламленному переулку к углу здания. Какофония звуков, превратившихся в фоновый шум, уже не давила на виски так сильно, позволив сосредоточиться на более важных делах, и мне понадобилось всего пару мгновений, чтобы обогнуть маленький неброский магазинчик и увидеть знакомое здание, окрашенное такой же веселенькой желтой краской, как и с лицевой стороны.

Три больших мусорных бака стояли прямо под коробом вентиляции, который надсадно гудел, донося резкие запахи кухни. Немного в стороне виднелось маленькое квадратное окошко, которое и было моей целью, и на несколько коротких секунд я замерла под ним, скептически рассматривая белую оконную рамку и размышляя над тем, не сильно ли отожрала за последние пару лет нижнюю часть юного тела. Застрять задницей в окошке в то время, когда полиция будет штурмовать закусочную, было бы очень неприятно, а становиться местной легендой мне совсем не хотелось.

Впрочем, времени на размышления у меня не было, до начала штурма оставалось всего несколько минут, а в том, что этот самый штурм будет, я совсем не сомневалась, – с той стороны здания слышались громкие окрики и грязные ругательства, детектив Пейтон орал во всю мощь луженой глотки, и я сделала из этого вывод, что переговоры вновь сорвались.

Для того, чтобы передвинуть под окно один из мусорных баков, мне понадобилось немного времени, для того, чтобы на него забраться, – тоже, и спустя каких-то пару минут я уже внимательно осматривала окошко, выискивая задвижку. Та оказалась хлипенькой, почти бесполезной, и мне невольно подумалось, что никто и не предполагал, что однажды кому-то придет в голову лезть в уборную таким образом. Тонкое лезвие вытащенного из кармана ножа легко продвинулось между деревянными дощечками, без труда поддело крепление, и мне осталось только вовремя перехватить распахнувшуюся створку, чтобы не создавать лишний шум.

Из здания не доносилось ни звука, как бы я ни прислушивалась, или это шум улицы глушил абсолютно все, но как бы там ни было, а медлить не стоило, поэтому я, опираясь на оконную раму, приноровилась, перенесла вес на обе ноги, а после, резко оттолкнувшись от мусорного бака, прыгнула, одновременно с этим подавшись вперед. Тяжелые ботинки грохнули по металлической крышке, заставив поморщиться, узкая рама болезненно надавила на живот, и с губ сорвалось приглушенное ругательство, которое сдержать я не сумела. Упавшие на глаза волосы изрядно мешали рассмотреть помещение, в которое я так старательно пыталась пролезть, бедра вплотную прошли сквозь оконный проем, и только хорошо выработанная реакция не позволила мне в следующее мгновение кулем свалиться на грязный пол.

В уборной воняло так, что слезились глаза, кран подтекал, треснувшее зеркало равнодушно показывало мне мою собственную перекошенную физиономию, а на то, что творилось в одной из двух кабинок, я старалась даже не смотреть, чтобы меня не вырвало от отвращения. Дверь, ведущая в закусочную, была прикрыта довольно плотно, я предположила, что устроенного мною шума никто не слышал из-за неплохой звукоизоляции. Это определенно было мне на руку, я искренне надеялась на то, что преступник, захватив заложников, не додумался проверить другие помещения, а это значило, что у меня есть хотя бы небольшой шанс.

Если же нет…

Эффекта неожиданности никто не отменял, и при хорошем раскладе у меня было от тридцати до шестидесяти секунд перед тем, как этот обдолбанный торчок откроет огонь. По мне или по заложникам, неважно, меня не устроит ни один вариант. С оговорками, разумеется, но смерть на полу закусочной, где подают самый мерзкий в мире кофе, меня совсем не прельщала.

Стараясь идти как можно бесшумней, я приблизилась к двери и, поборов отвращение, прижалась к ней, старательно прислушиваясь к тому, что происходит снаружи. Оттуда доносился невнятный шум, всхлипы какой-то женщины и тихий лепет ребенка, которого пытались успокоить родители. Преступник что-то приглушенно говорил, но ни слова разобрать мне так и не удалось, и горячность, которую он испытывал, мне совсем не нравилась.

Если этот псих сорвется, он точно кого-то убьет, а это никому не нужно.

– Заткните ее, наконец! – вдруг раздался взбешенный мужской рев, и я вздрогнула, услышав шаги и грохот. Что-то со звоном разбилось, кто-то громко вскрикнул, и женский плач, кажется, лишь усилился.

– Она ранена, ей нужна помощь врачей, – кто-то из мужчин попытался убедить преступника, и я лишь тихо хмыкнула, покачав головой. Этот парень точно псих, и ему абсолютно наплевать на то, умрет ли кто-то сегодня.

– Вернись на место!

Что-то вновь безумно загрохотало и разбилось, послышались шаги, словно кто-то перебегал с места на место, а после прозвучал звук гулкого удара. Закричала какая-то женщина, заплакал маленький ребенок, испугавшись шума, и я поняла, что больше медлить нельзя.

Выхватила из кармана упаковку сигарет, вытащив спрятанную там тонкую самокрутку, щелкнула зажигалкой, дернув носом, когда ввысь взвился резкий дымок, и быстро сделала пару коротких затяжек, раскуривая тлеющий табак. Терпкий запах стал сильнее, сердце болезненно бухнуло где-то в горле, и я, решительно дернув дверь на себя, буквально вывалилась из уборной, едва не перецепившись о высокий порог.

– Вот же хрень! – сорвалось с губ короткое ругательство, а цепкий взгляд молниеносно пробежался по закусочной, подмечая каждую деталь.

На меня одновременно уставилось одиннадцать пар испуганных глаз, и на мгновение я даже смешалась, рассматривая заложников, находящихся в помещении. Трое мужчин, четверо детей и еще трое женщин, одна из которой была той самой официанткой, которую преступник подстрелил. Она лежала на полу между двух столиков, судорожно прижимая руки к окровавленному боку, возле нее сидело двое женщин, зажимающих рану некогда белыми полотенцами, а совсем рядом с ними, то и дело облизывая разбитую губу, полулежал молодой мужчина, переводящий взгляд то на меня, то на преступника.

Взъерошенный, явно чувствующий себя не в своей тарелке парень действительно был совсем еще юнцом, ему вряд ли стукнуло двадцать лет, и рассыпь угрей на бледном вытянутом лице вместе с загнанным взглядом воспаленных глаз недвусмысленно намекали на то, что у пацаненка явно проблемы как с самооценкой, так и с умением держать себя в руках. Короткая футболка демонстрировала усыпанные точечными следами от уколов руки, пистолет в длинных пальцах ходил ходуном, и я на какое-то мгновение всерьез испугалась того, что этот доморощенный торчок вполне может выстрелить, причем, абсолютно случайно.

С таким тремором только людей на мушке держать.

И о чем тут говорил детектив Пейтон, какие требования! Этот пацан хорошо, если собственное имя внятно назвать может, ему только переговоры в таком состоянии вести. Он явно был под кайфом, и это дело значительно усложняло. Особенно, если вспомнить о перепуганных, заплаканных детях, которые сейчас жались к стойке раздачи, размазывая соленую влагу по пухлым личикам. Всем им было от пяти до десяти, и этот день грозился превратиться в их худший кошмар.

– Ты кто такая? – истеричный голос от волнения сел, прозвучав как-то совершенно неприятно, и я вздрогнула от неожиданности, резко переведя взгляд на преступника, который сейчас перевел дрожащий пистолет на меня. Затравленный взгляд стал испуганным, и я почувствовала удовлетворение.

Ну, вот, пресловутый эффект неожиданности в действии.

– Воу, парень, полегче! – пробормотала я, выдохнув терпкий дым, который до этого удерживала во рту. Тлеющая самокрутка становилась все меньше и меньше, почти обжигая пальцы, однако я старательно не обращала на это внимания, глядя прямо в глаза наставившему на меня пушку наркоше. Знакомый запах травки наполнил помещение, и я видела, как парень невольно дернул носом, на мгновение жадно скользнув взглядом по косяку, который я держала в руках. – Ты чего это здесь… Это че, реальный пистолет? В самом деле?!

– Ты… откуда здесь взялась? – мое появление явно выбило этого чудика из колеи, и он старательно пытался не показывать этого ни мне, ни присутствующим. Бросив взгляд немного левее, я заметила в окне перекошенную рожу детектива Пейтона, и почему-то меня вдруг разобрал такой смех, что я даже не знаю, как удалось сдержаться и не захохотать в такой напряженной ситуации. – Как ты сюда попала?!

– Пацан, чего ты орешь, релаксни! – я сделала маленький шажок вперед, по-прежнему слегка покачиваясь, и оружие наркомана, кажется, задрожало еще сильнее, от чего мне показалось будто он вот-вот выстрелит. Впрочем, волновало меня сейчас совершенно другое, и встревоженный взгляд вновь скользнул по заложникам, напряженно наблюдающим за всем происходящим. – На толчке я сидела, ясно тебе? Решила расслабиться с утреца, затянуться косячком. Кстати, отличная вещь, будешь? – я протянула руку с самокруткой вперед.

– Не двигайся! – почти взвизгнул преступник, заставив меня поморщиться от громкого звука. Пистолет, опустившийся было вниз, вновь поспешил взметнуться вверх.

– Да поняла я, спокойно, парень, еще застрелишь кого-то, – я демонстративно подняла руки вверх, покачиваясь на ставших слабыми ногах. Тонкие запястья чуть подрагивали, спутанные волосы опять упали на лицо, заставляя то и дело недовольно моргать, однако убрать непослушные пряди я не могла, чтобы не спровоцировать парня раньше времени.

– Иди сюда, быстро, – пацан дернул пистолетом в сторону, указывая мне на место возле остальных женщин, а после быстро утер капли пота, выступившие над верхней губой. Дернул подбородком, будто пытаясь сбросить наваждение, судорожно сглотнул, а после опять зло уставился на меня. – Двигайся, давай!

– Иду-иду, – покладисто кивнула я, направившись к указанному месту. Опять споткнулась, зацепившись о собственную ногу, едва не свалила стул и украдкой усмехнулась, услышав тихое ругательство одного из заложников-мужчин. Кажется, мое появление заставило их понадеяться, что им помогут, хоть на короткое мгновение, однако сейчас все они видели перед собой лишь бесполезную, обкуренную девчонку, которая и на ногах-то еле держалась. – Мой тебе совет, парень, ты бы выбросил эту штуковину, еще убьешь кого-то. Оно тебе надо?!

– Закрой свой рот!

Тихо щелкнул взведенный курок, пацан сделал шаг вперед, поддавшись охватившей его ярости, и я заметила, что он отодвинулся на порядочное расстояние от детей, возле которых стоял, закрывая мне обзор. Осознанно или нет, он по-прежнему держался подальше от окон, я даже не сомневалась в том, что снайперы по-прежнему не могут надежно прицелиться, однако мне это и не нужно было. Главное, это подобраться на достаточное расстояние, а потом…

– Не нервничай так, иначе сойдешь с ума раньше времени, – посоветовала я парню, продолжая медленно продвигаться к указанному месту и совсем не реагируя на дрожащее дуло пистолета, следующего за мной. На каждом втором шаге меня изрядно вело, бедрами я успела собрать все столешницы, а шум устроила такой, что заглушила и плач, и шум, доносящийся с улицы. Все внимание присутствующих было сосредоточено на мне, даже полицейские за окном словно притихли, жадно наблюдая за всем происходящим, и такой повышенный интерес изрядно нервировал. – Мой тебе совет, бросил бы ты всю эту хрень и пыхнул, как следует, глядишь, легче стало бы. Есть у меня один знакомый, отличную дурь толкает… Если хочешь, могу подкинуть телефончик, он… Твою мать!

Самокрутка, обжегшая пальцы, упала на пол, заставив рефлекторно податься за ней, преступник нервно дернулся от неожиданности, проследив за мной и позабыв о своем пистолете, а я, продолжая ругаться сквозь зубы, резко присела, протянув руку, но совсем не косяк был моей целью. Широкая штанина легко задралась, прохладная рукоятка спрятанного Глока удобно легла в ладонь, сразу же переставшую дрожать, а последующее движение был прекрасно выверенным и отточенным до полнейшего автоматизма.

Грохнул выстрел, эхом прокатившийся по тут же отозвавшейся болью черепушке, послышался испуганный женский вскрик и мужской мат, а поверх всего этого прозвучал болезненный стон и гулкий удар упавшего на грязный пол тела. Рука дернулась от слабой отдачи, резкий запах пороха привычно наполнил легкие, и я медленно поднялась на ноги, по-прежнему не сводя дуло с корчащегося от боли преступника. Судорожно зажимая раненое плечо, он качался по полу от боли, а по впалым щекам катились крупные слезы.

– Сука! – буквально провизжал он, хныча, как маленький ребенок, и я лишь зло усмехнулась, совсем не чувствуя жалости.

– Рот закрой, болезненный, – посоветовала ему и, стянув с соседнего столика белое вафельное полотенце, обхватила им рукоятку пистолета преступника, поднимая его с земли. По-прежнему ноющий преступник, кажется, даже не заметил этого, продолжая покрывать меня матом, и это все так же вызывало лишь усмешку. – И радуйся, что я не стреляла в голову. Плечо заживет, сможешь даже похвастаться в тюрьме перед будущими сокамерниками. Скажешь, что тебя подстрелила обкуренная девчонка, вывалившаяся из толчка мерзкой закусочной.

Дальше мне зубоскалить не позволили, так как дверь, едва не слетев с петель, распахнулась, а в помещение ввалилась толпа размахивающих оружием полицейских, которых возглавлял детектив Пейтон собственной персоной. Одетый в бронежилет, сияющий, как новенький пятак, и такой же злой, как сто чертей, он пронесся по закусочной вихрем, пару раз для острастки махнул пистолетом, раздавая приказы налево и направо, а после во всем этом хаосе вдруг выцепил меня, и тут же застыл, будто громом пораженный.

О, если бы взгляды могли убивать, я бы наверняка уже распылилась на мириады частиц, но таких умений за Пейтоном не водилось, и я подарила ему самый жизнерадостный оскал, на который была способна.

– Дэвис! – раненым зверем взревел детектив, широким шагом направляясь прямо ко мне. Патрульные, вертящиеся вместе с парамедиками возле заложников и один за другим выводящие их на улицу, убирались с пути мужчины со скоростью света, но я спешить их примеру не собиралась, чувствуя себя вполне уверенно. Приподняла майку, спрятав пистолет за пояс, затоптала ногой самокрутку, по-прежнему тлеющую на грязной плитке, и сложила руки на груди, с любопытством наблюдая за приблизившимся ко мне детективом. – Какого хрена ты вообще здесь забыла?!

– Мне показалось, что вам понадобилась помощь, – я пожала плечами, держась вполне уверенно. В голове все еще немного шумело, но на это легко было не обращать внимания, и с гораздо большим интересом я наблюдала за тем, как полицейские выводят заложников и поднимают с пола преступника. Ярость пузырящегося от злости Пейтона меня заботила мало, а все мысли опять вернулись к кружечке крепкого кофе, о котором я мечтала с самого утра. – Но если у тебя был какой-то гениальный план по спасению заложников в одиночку, то прости, что я его нарушила, я не хотела, правда. Хочешь, я прямо сейчас сбегаю к репортерам и расскажу им, как ты самостоятельно спас человек пятьдесят заложников от безумца со взрывчаткой? Могу так же ввернуть пару фраз о размере твоего члена и бездонных голубых глазах.

Нависший надо мной детектив пошел пятнами, не сразу сообразив, что ответить на злой выпад, а прокурсировавший мимо нас патрульный оглянулся на меня с дружелюбным оскалом.

– Рад, что ты вернулась, Блейк!

– А уж я-то как рада, Родни, – хмыкнула я в ответ, и резко щелкнула пальцами перед лицом Пейтона, пожалев, что от этого его глазки в кучку не съехались. – Эй, спящая принцесса, долго зависать будешь?

– Ну, погоди, узнает шеф о том, что ты в мое дело влезла! – прорычал он сквозь плотно сцепленные зубы, пожевал губами, явно не зная, что сказать, а после, сплюнув на пол, все тем же широким шагом направился к выходу, рявкнув напоследок на замешкавшегося молоденького полицейского.

– Беги, жалуйся мамочке, мудила, – неуважительно фыркнула я, проследив за тем, как детектив вылетел на улицу, попутно набирая чей-то номер на своем телефоне. Обвела взглядом разгромленную закусочную, задержавшись на пятнах крови, покрывающих светлый пол, на мгновение задержала дыхание, чувствуя, как внутри все буквально перевернулось, а после решительно потопала к выходу, приложив ладонь козырьком ко лбу, когда солнечные лучи ударили по глазам, норовя ослепить.