Текст книги "Три романа Синди Блэка"

Автор книги: Графит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 35 страниц)

"О нет", – Синди почувствовал, как сердце вдруг забилось быстрее, а по спине пробежали мурашки. – "Это безумие. В прошлый раз это закончилось плохо". Он снова вспомнил перекошенное от ярости лицо отца, бледную мать, свой побег… Эти воспоминания давно уже не мучили его, как и кошмары, которые прекратились еще раньше. А теперь все, что казалось пережитым и отпущенным, возвращалось, Синди сглотнул, чувствуя, что его начинает подташнивать. Однако вслед за этими воспоминаниями появились и другие. "Ваш сын талант, настоящее сокровище!" Пьянящая "Desire". Неповторимое чувство, возникающее, когда на тебя устремлены восхищенные взгляды. Ощущение слияния с музыкой, растворения в ней. А потом – крепкие руки на талии, тяжелое дыхание где-то у самого уха, "ты такой красивый"… "Я буду танцевать для своего парня!" Да, Стив оказался подделкой, ящерицей, недостойной внимания, но то чувство радости и восторга ведь было. Было!

Синди остановился и прислонился лбом к стене дома, пытаясь успокоиться. С легким ужасом он понял, что готов снова рискнуть, сделать, что угодно, но вернуть себе те эмоции, от которых так старательно себя отгородил, когда сбежал из дома.

"Если меня разоблачат, то…" – попытался он все же подумать разумно.

"Ты потеряешь работу", – закончил за него внутренний голос. – "А если не рискнешь и оставишь все, как есть, – себя. Что лучше?"

Проклятый голос был прав. Улетев в Анатар, Синди сбежал не только от родителей, но и от себя и своих желаний. Он вдруг понял, что его танцы украдкой были все равно что заменители пищи – насытиться и выжить можно, но получить удовольствие – никогда. Синди вел себя, как вор, осмеливаясь только в одиночестве заниматься любимым делом. И то в такие моменты приходилось прислушиваться, опасаться, притворяться! Неудивительно, что в последнее время он все чаще чувствовал себя несчастным. Он так старательно предавал себя, что по-другому не могло получиться. А теперь судьба давала ему шанс и было бы идиотизмом не воспользоваться ее подарком. Нельзя устроиться в клуб мужчиной? Значит, устроится женщиной, андрогином, кем угодно, но вернет себе то, чего лишился!

"Тебе уже приходилось примерять каблуки, Синди, и не ври, что тебе не понравилось. Придется освежить в памяти прошлое…"

– Вы в порядке?

Кто-то тронул танцора за плечо. Пожилой мужчина с покрасневшим от мороза носом и добрыми глазами забеспокоился, увидев прижавшегося к стене паренька. И был поражен тем, как горели голубые глаза, когда парень обернулся.

– Все прекрасно, – заверил Синди. – Лучше не бывает.

Назавтра Синди взял отпуск на следующую неделю, которую решил полностью посвятить приготовлениям. Теперь недостаточно было намазать рот помадой и нацепить первые попавшиеся каблуки, чтобы войти в роль. Окружающие должны были принять его за девушку, а для этого требовалась основательная подготовка.

Большую часть отпускных Синди без колебаний потратил на специальные туфли. Танцор прекрасно понимал, что без них шансы получить вожделенную работу превращаются в ничто. Можно быть не слишком хорошо одетым, можно иметь не самую удачную прическу, но без обуви, в которой удобно передвигаться по сцене, бессмысленно совать на эту самую сцену нос. В лучшем случае движения просто будут неловкими, в худшем грозит вывих. Унося домой вожделенную коробку с покупкой, Синди чувствовал необъяснимый трепет и все время норовил заглянуть под крышку, как будто новые черно-голубые туфли были гарантией того, что все получится, как надо. Когда танцор открывал коробку, они тускло поблескивали на свету, словно пытались подмигнуть ему, подбадривая. Придя домой, Синди убедился, что один в квартире и тотчас же натянул их. На ногах они сидели идеально, как будто были созданы специально для него, Синди Блэка, и он не чувствовал никакой неловкости, скрепляя застежкой тонкие ремешки. Новая обувь казалась ему абсолютно естественной, хотя двигаться в ней на первых порах было сложно. Пришлось тренироваться, когда все семейство разбегалось по делам, и уже через пару дней Синди без труда не только ходил, но и танцевал на каблуках, про себя решив, что у него, наверное, способности к ношению такой обуви.

Куда хуже дело обстояло с одеждой. Нет, Синди никогда не обладал фигурой атлета, и найти женские вещи его размера было возможно. Не вот странно: без колебаний примеряющий и придирчиво выбирающий туфли на каблуке танцор не мог заставить себя проделать то же самое с одеждой. Обувь была частью его работы, необходимой принадлежностью, чем-то самим собой разумеющимся. А вот женская одежда казалась пока чем-то чуждым, хотя и притягательным, и, чтобы примерить ее, Синди приходилось собираться с духом. Будь у него больше денег, он просто сгреб бы в магазине с полок все, что казалось подходящим по размеру и по стилю, и подобрал бы что-то дома, но денег было в обрез, а значит, примерки было не избежать. Но просить что-то у консультантов, даже под предлогом "подарка для сестры-близняшки", или, тем более, примерять одежду перед ними было решительно невозможно. О том, что эту самую одежду потом придется надевать и показываться в ней перед толпой незнакомых людей, Синди не задумывался, проблема покупки вытеснила из его головы все остальные.

В итоге его спас обычный супермаркет, где можно было не прибегать ни к чьей помощи, а взять любые вещи и спокойно примерить. В суете большого магазина никого не волновало, какую одежду выбирает худой черноволосый парень – даже если и женскую, то что с того? Могла ведь у него сестра очередь в примерочную занять или девушка выбрать все заранее и прислать его за нужными вещами. Что до фасонов и цветов, то с ними у Синди проблем не возникало – он достаточно работал в клубе, чтобы знать все о последних модных тенденциях.

Уже в кабинке примерочной, натянув на себя выбранные брюки и одернув топ, Синди замер, глядя на себя в зеркало. Конечно, сейчас никто бы не принял его за девушку, но все же что-то в отражении парня в черном и голубом впервые заставило Синди почувствовать, что его жизнь должна была вскоре очень сильно измениться, и хотя обратно еще можно было повернуть, танцор знал, что ни за что этого не сделает. От предвкушения изменений в животе сладостно заныло, а сердце стало биться быстрее. Синди прижался носом к зеркалу, глядя в глаза отражению, и опомнился, только когда очередь в примерочную стала громко и недовольно окликать его и интересоваться, сколько можно торчать в кабинке.

– Парень, а у зеркала вертится, как девчонка! – возмущенно заявила полная дама в самом начале очереди, когда Синди быстро переоделся и покинул примерочную.

"Вы и не представляете, насколько правы", – подумал Синди и ушел, улыбаясь своим мыслям, оставив женщину, которая не видела в своих словах ничего смешного, в недоумении.

– Упакуйте все, – решительно заявил он кассиру. Кассир, молодая девушка в веснушках и с веселыми глазами, заинтересованно поглядела на него, укладывая покупки в большой пакет. Наверное, прикидывала, кому он все это подбирал, но вряд ли ее догадки были близки к истине. А может, просто понравился симпатичный парень. Синди улыбнулся ей, расплачиваясь, а уже уходя, подмигнул. У него было необъяснимо хорошее настроение.

В день Икс Синди заперся в ванной надолго, игнорируя стук в дверь и односложно отзываясь на вопросительные вопли, а не утопился ли он там случайно. Дома как раз оказались все, кроме Джу, и танцор решил сначала продемонстрировать свое перевоплощение друзьям, а уже потом попытать счастья в клубе. Правда, изобразить девушку оказалось не так-то просто, как он думал раньше, вот и пришлось провести взаперти столько времени, пытаясь разобраться с одеждой, бельем, макияжем и париком, который Синди купил в последний момент, испугавшись, что по прическе его смогут узнать.

Результат его не восхитил, но и не разочаровал. Правда, получилось слишком ярко, но Синди пришел к выводу, что и должен привлекать внимание публики, а не теряться в толпе. Глубоко вздохнув, он решительно распахнул дверь и с ослепительной улыбкой вышел в гостиную, где его друзья пили чай.

Семейство оправдало его ожидания полностью. Фредди уронила ложку, Тинто поперхнулся сигаретным дымом, а Тим, который как раз подносил ко рту кружку, пролил на себя чай.

– Ну, как я вам? – гордо поинтересовался Синди, приняв картинную позу.

– Ужасно! – вердикт был неутешителен.

Такого Синди не ожидал.

– Не друзья, а сволочи, – буркнул он и сел на пол, чуть не сломав при этом каблук.

– Кушайте на здоровье, – отозвался Тинто, а Тим, стряхнувший с себя чай, не выдержал:

– Синди, зачем тебе это понадобилось?!

– Решил работу сменить, – отмахнулся Синди, закуривая, – надоело с подносами бегать.

Кажется, это был неправильный ответ, потому что Фредди нахмурилась.

– Блэк, признавайся сразу, во что ты вляпался. Ты что, влез в долги? Попал на деньги? Лучше скажи, потому что на панель ты все равно попадешь только через мой труп!

– Идите вы!.. – опешил Синди. – Какая панель?! А что, – добавил он после паузы уже тише, – так похоже на шлюху?

– Да, – домашние были безжалостны.

– Хреново, – резюмировал танцор.

Воцарилось молчание. Тинто курил, глядя в окно, Тим растерянно смотрел на преобразившегося друга, а Фредди кусала губы и барабанила пальцами по полу. Синди сидел, обхватив колени руками, и думал, что зря затеял все это. Дурацкая это была идея – пусть Синди и прекрасно танцевал и знал, как должна вести себя танцовщица, никто в здравом уме не принял бы его за девушку. А ему казалось, что все устроилось просто прекрасно… В носу начало щипать, и Синди досадливо шмыгнул им.

– Тебе правда так надо, чтобы тебя приняли за женщину? – неожиданно спросила Фредди.

– Вопрос жизни и смерти, – честно отозвался Синди.

– Ох, Блэк, если я и поседею, то из-за тебя, – вздохнула Фредди, поднимаясь. – Пошли, наказанье мое. И запомни первое правило: помаду килограммами не накладывают…

Нужен был такой человек, как Фредди, чтобы к Синди вернулось самообладание. Покорно зажмурившись, пока подруга проводила какие-то манипуляции с его лицом, Синди думал, что редкая женщина согласилась бы помочь ему в таком щекотливом деле, не пытаясь при этом сделать ему внушение, перевоспитать или хотя бы разузнать, зачем понадобился этот маскарад. Но Фредди была именно что незаурядной женщиной, ей было достаточно знать, что другу, к которому она относилась с материнской нежностью, нужна помощь. Она мигом взяла инициативу в свои руки, и Синди оставалось послушно замирать, то по стойке «смирно», то подняв руки, пока Фредди поправляла его одежду, а потом закрыть глаза, когда подруга с присущей ей энергией взялась за макияж. При этом она давала тысячу и одно пояснение, как именно стоит краситься, – «запоминай, Блэк, не надейся, что я буду всегда делать за тебя это!» – а также безжалостно перечисляла все ошибки, которые он успел сделать. Синди не был уверен, что в его силах все это запомнить, а уж о том, чтобы повторить то, что Фредди творила с его лицом, и речи не было. «Я никогда не смогу сделать этого сам!» – мысль была достойной редкого паникера, и Синди решил, что надо бы расслабиться и получать удовольствие.

Помня о том, сколько ему пришлось проторчать в ванной, пока он не получил более-менее приличный результат, Синди думал, что Фредди долго его не отпустит, и удивился, когда она велела перестать жмуриться и начинать любоваться. Танцор приоткрыл один глаз, потом другой, увидел свое отражение и потрясенно замер.

Из зеркальной глубины на него смотрела очаровательная блондинка с изумленно распахнутыми глазами и округлившимся от удивления ртом. На щеках появился нежный румянец, губы блестели и казались более полными, длинные темные ресницы обрамляли голубые глаза, под цвет которых Фредди подобрала какие-то тени, делавшие их еще ярче, белокурая прядь выбивалась из прически и падала на шею. Пышными формами блондинка не отличалась, но это ее нисколько не портило, как минимум до пояса – столько можно было разглядеть в зеркале – ее фигура была вполне гармоничной. Если бы Синди встретил такую девушку в толпе, он без сомнения назвал бы ее красавицей.

Синди понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что блондинка в зеркале – это он. Открытие заставило его удивленно заморгать, отчего вид получился на редкость глупый, и это как раз заставило Синди поверить, что он видит на самом деле себя. Он по-птичьи склонил голову набок и коснулся отражения пальцем. «Заляпаешь!» – раздалось сзади раздраженное замечание, но Синди пропустил его мимо ушей. Впервые он осознал, что может быть красивым. Нет, Синди всегда знал, что не урод, что может кому-то понравиться, да и на фотографиях он выходил неплохо, но вот о себе как о красивом человеке он не думал никогда и даже не представлял, что нужно сделать, чтобы почувствовать себя таким. Оказалось, что нужно было стать девушкой-блондинкой, чтобы думать о себе лучше. Синди радостно улыбнулся и стал еще лучше. Фредди с гордостью художника смотрела на дело своих рук.

– Красотка, а? – подмигнула она Синди. – Парик у тебя дурацкий, конечно, но сойдет на первое время, а…

Договорить ей Синди не дал, бросившись к подруге на шею.

– Тихо ты! – прикрикнула Фредди, удерживая его за плечи. – Макияж размажешь и прическу растреплешь! Зря я, что ли, делала конфетку из этого белокурого убожества?

– Не зря! – Синди смотрел на нее с обожанием. – Ты просто классно все это сделала!

– Да я вообще гений, – скромно согласилась Фредди. – Ну что, ты куда-то собираешься или просто решил покрасоваться?

Синди охнул, вспомнив, что до клуба еще надо добежать, а ведь надо было успеть до того момента, когда начнут подтягиваться первые посетители.

– Уже бегу! – крикнул он на ходу, выскочил в прихожую и стал быстро натягивать куртку.

– Учти, если ты не появишься до утра, я ставлю этот город на уши, – предупредила Фредди. – В таком виде тебя могут уволочь!

– Не волнуйся, я появлюсь. Не могу же я допустить, чтобы ты переворошила весь Анатар, – засмеялся Синди и выбежал за дверь, помахал подруге и постучал каблуками вниз по лестнице – лифт опять не работал.

Хотя зима в этом году выдалась теплой, Синди в своих туфлях успел замерзнуть, пока добежал от дома до клуба, и снова порадовался, что выбрал не юбку, в которой продрог бы сильнее, а брюки. Но даже спеша на собеседование, он успевал ловить на себе заинтересованные взгляды прохожих и радовался, понимая, что выглядит привлекательно. Если бы у него было время, он непременно попробовал пофлиртовать с кем-то – даже не ради результата, а чтобы убедиться, что его новые чары работают, но времени не было.

Клуб привычно принял его в теплые объятия. Синди поспешно стянул куртку, и чтобы согреться поскорее, и чтобы никто не мог узнать его одежду. Охраннику он заявил, что пришел на собеседование, в последний момент вспомнив, что изображает девушку и должен менять окончания у глаголов.

В клубе было пусто и тихо, зал должен был наполниться только часа через два, и тогда тут хватило бы и танцев, и разговоров, и смеха, и разных выходок, которые нет-нет да и выкидывали особо разгорячившиеся посетители. Их боевому настрою немало способствовал Мэтт, который умел так предлагать шедевры своего ремесла, что некоторые гуляки оставляли у него все содержимое своих карт. А пока клуб пустовал, Мэтт готовился к работе и натирал до блеска стаканы. Он всегда говорил, что ни один автомат не натрет посуду так, как это умеет делать он, потому что тупая машина ни за что не сравнится с мастером своего дела.

Синди подошел к стойке.

– Я слышала, что вам нужна танцовщица, – сказал он негромко. Когда Синди готовился, он пытался менять голос, но получалось так себе, кроме того он опасался, что рано или поздно забудет это сделать и будет раскрыт. Поэтому он решил остановиться на том, что будет говорить негромко и с проникновенными интонациями. А теперь он и вовсе думал, что никто не будет прислушиваться, заглядевшись на его потрясающую внешность. – Я могу поговорить с хозяином?

Мэтт молчал несколько секунд, глядя на него, и Синди внезапно испугался, что бармен сейчас хлопнет его по плечу и скажет: «Синди, хватит дурака валять, лучше давай-ка отнеси эти стаканы на полку да не заляпай!» Это был вызов его актерскому таланту и мастерству Фредди. Однако Мэтт ничего такого не сделал, а сказал:

– Хозяин сейчас здесь, подождите немного. Да, танцовщица нам нужна.

Синди перевел дух, кивнул и присел на высокий стул у стойки, давая ногам отдохнуть перед предстоящим испытанием. Облегчение от того, что место не успел никто занять, чего танцор опасался, и от того, что Мэтт его не узнал, хлынуло на него волной, и даже пришлось схватиться за стойку, чтобы удержать равновесие.

– Мы с вами раньше не встречались? – окликнул его бармен.

Синди промолчал, таинственно улыбаясь. Он не знал, что ответить, а кроме того боялся быть все-таки узнанным по голосу.

– Может, вы у нас раньше были? – Мэтт сам пришел к нему на выручку.

Такой вариант был вполне безопасным, и Синди кивнул, все еще храня молчание. Бармен решил, что девушка не желает общаться, и какое-то время тишину нарушал лишь скрип полотенца о стаканы да недовольное хмыканье Мэтта, когда он обнаруживал какое-нибудь новое пятно.

Конец этому положило появление хозяина. Эндрю стремительным шагом пересекал зал, и Синди вдруг испугался, что тот уйдет, так и не поговорив с ним. Он поспешно спрыгнул со стула, зацепился каблуком за перекладину и едва не свалил стул на пол, еле успев подхватить его в последний момент. Эндрю обернулся на грохот.

– К тебе барышня, – весело сказал Мэтт, – хочет на место Ани.

Синди поспешно закивал и поспешил подойти к хозяину. Эндрю окинул его внимательным взглядом, в котором хоть и не было угрозы, но было что-то неприятное и оценивающее, от чего Синди хотелось сжаться, но он наоборот заставил себя развернуть плечи и поднять выше подбородок.

– Чисто внешне вы мне подходите, – наконец, проронил Эндрю, – но этого мало. Нужно проверить, можете вы красиво двигаться или… – он кинул выразительный взгляд на злосчастный стул.

– А вы испытайте, – сказал Синди, глядя прямо в лицо собеседника. Весь его страх пропал. Никто не узнал его, все видели перед собой привлекательную девушку, а вызов его таланту танцора горячил кровь.

– Прошу на сцену – хозяин сделал широкий жест в сторону возвышения, и Синди поспешил туда. Странно: как только дело дошло до сцены, как вся его неуклюжесть пропала.

– А откуда вы узнали о вакансии? – спросил Эндрю ему в спину.

Об этом Синди не подумал.

– От Яся, – назвал он имя из памятного ему разговора. За спиной раздалось удивленное хмыканье, но Синди уже было не до того: он стоял на сцене, и из колонок полилось начало одного из последних хитов этой зимы.

«Танцуй, детка, эта ночь твоя. Сегодня никто не может удержать тебя, сегодня никто не может ничего тебе запретить, танцуй, живи, люби, детка, потому что вся эта ночь твоя. Тебе выбирать, кем быть, тебе выбирать, с кем быть, так забери эту ночь себе до остатка и позволь ей увлечь тебя».

Под эту песню Синди никогда не репетировал, но это было не так уж важно. С тех пор как он научился слушать музыку и по-своему понимать ее, импровизация перестала быть для него проблемой. Танцор не задумывался над тем, как и что он делает, а доверял своей интуиции. Сейчас он чувствовал, что все идет хорошо, музыка вела его, и ни пристально смотрящий Эндрю, ни разинувший рот Мэтт не могли этому помешать. Синди почти физически ощущал, как мелодия идет сквозь его тело, заставляя двигаться именно так. Когда песня закончилась, танцор замер, вскинув голову и закрыв глаза. Оказывается, он уже успел забыть, что значит танцевать для кого-то еще. Он многое успел позабыть…

– Очень неплохо, – разрезал тишину голос хозяина клуба. Синди немного слышал о характере Эндрю и знал, что если тот говорит "неплохо", то это значит "очень хорошо". Обрадованный, он поклонился и поспешил вниз, и тут запас удачи, который у него был, подошел к концу. Синди запнулся, спускаясь со сцены, пролетел немного головой вперед и упал на колени, больно ударившись ими об пол.

– Бля!.. – воскликнул он, забыв, разумеется, понизить голос. Мэтт и Эндрю, уже готовые было прийти ему на помощь, замерли, и Синди понял, что дела плохи. Он поднял голову и попытался улыбнуться в надежде, что все еще можно было исправить. На глаза ему упали черные пряди, и Синди к своему ужасу понял, что его челка, которая весь танец держалась под париком, как приклеенная, при падении выбилась наружу. Это был провал.

– Та-ак, – протянул Эндрю, – кажется, наша девочка совсем не девочка. Что скажешь, Мэтт?

Синди покраснел так, что щекам стало горячо. Он поднялся с коленей, выпрямился и, понимая, что терять уже нечего, стянул с головы дурацкий парик.

– Да это же Синди! – с изумлением воскликнул бармен. – Блэк, ты чего, мозгой поехал?

– Ты его знаешь? – быстро спросил Эндрю.

– А то! Это же официант наш, неделю назад в отпуск ушел. Синди, какого хера?..

– Синди, значит, – задумчиво сказал хозяин. В его интонациях Синди почудилось что-то зловещее. – Не слишком подходящее имя для сцены. И зачем же ты это сделал?

Отступать было некуда. Танцор гордо вскинул голову, но эффект от этого жеста был подпорчен жарким румянцем и слегка дрожащими руками.

– Я это сделал, потому что хотел эту работу. Всегда. Еще когда тут была Ани, я знал, что могу лучше. Когда она ушла, я понял, что это мой шанс. Вы сами видели, как я могу. Вы бы не взяли парня, и я оделся так. Никто не узнает. То, что было сейчас, не повторится. Вы не найдете лучше, – Синди понимал, что говорит бессвязно и отрывисто, но не мог остановиться. Эндрю смотрел на него, и Синди не мог ничего прочитать в его непроницаемом взгляде. Он уже чувствовал, что на глаза наворачиваются слезы, когда хозяин спокойно сказал:

– На работу выйдешь послезавтра. Платить буду пока меньше, чем Ани, потому что у нее был опыт. Не опаздывать. Узнаю, что загулял или запил – вышибу. Ну, и никто не должен знать правду – это ясно? Мне не нужны слухи о том, что у меня в клубе танцует трансвестит. Все понятно?

Синди бешено закивал, не веря своим ушам. Его берут? Берут несмотря ни на что?!

– Ах да, – Эндрю уже собрался уходить, но остановился. – Имя Синди тут не годится. Тебя будут звать… – он немного помедлил, – Мэрилин.

"Никому не говорить" для Синди означало "никому не говорить, кроме домашних". Поэтому, вернувшись домой, все еще ошеломленный успехом танцор потребовал выпить и, прихлебывая из стакана какую-то настойку, рассказал друзьям о собеседовании. Он говорил и перед глазами снова вставали картины вечера: вежливый Мэтт протирает бокалы, Эндрю изучает "соискательницу" холодным взглядом, вожделенная сцена, которая наконец-то оказалась так близко, падение, изумленный бармен, Эндрю соглашается принять его на работу… Прокручивая в памяти недавние события, Синди постепенно приходил в себя. Немало этому способствовал и алкоголь, и к концу рассказа у Синди уже горели щеки и сверкали глаза, а все прошлые страхи казались нелепыми и смешными. Подумаешь, узнали! Главное, как он танцует, верно? А остальное – только его дело, во что он там переодевается и что видит, когда принимает душ. Дело в таланте, а не в… форме разъемов. Синди даже подумал, что можно было бы и заявиться на собеседование в своем натуральном виде, но решил, что и так все получилось просто замечательно.

Домашние восприняли его рассказ по-разному.

– Ты умеешь танцевать? – удивилась Фредди.

– А то! – широко улыбнулся Синди. – Я же этот… ну… лауреат!

– Соревнований школьного двора? – съязвила Джу.

– Вот еще! – обида Синди не имела границ. – К-конкурсов, конечно! Медалей штук пять. Или шесть… не помню. Кубок помню, медали не помню…

Джу поглядела недоверчиво, зато Фредди и не подумала сомневаться в друге.

– Блэк, да ты полон сюрпризов! А что, можешь сейчас что-нибудь тут изобразить?

– Не вопрос!

Сказать это было проще, чем сделать – настойка оказалась коварной, и при попытке подняться Синди чуть не переломал ноги, все еще обутые в туфли. Фредди засмеялась и усадила его обратно.

– Не кипишись, потом покажешь… Ты сегодня уже напоказывался.

– И что, ты правда будешь выступать под именем Мерилин? – спросил Тинто.

– Придется, – пожал плечами Синди, – куда я денусь?

Фредди прыснула в кулак.

– У твоего работодателя извращенный вкус, если ему нравится!

– Но-но, – строго сказал танцор по имени Мерилин, – он смог оценить меня, а это главное! Из меня вышла м-милая девушка…

Тим не выдержал:

– Но ты же будешь так одеваться только для сцены, да?

– Хрен знает, – пожал плечами Синди. – Но пока будем считать это сценическим образоо…уаааааа. м…

– Иди спать, – сказала Фредди на этот чудовищный зевок. – Ты сейчас свалишься прямо тут.

Уже засыпая, он услышал, как кто-то их друзей сказал:

– Ну вот, теперь у нас есть собственная звезда танцпола…

Синди улыбнулся и хотел сказать, что еще всем покажет, но не успел, провалившись в сон.

Следующий день оказался на редкость обыденным по сравнению с предыдущим. Синди даже испытал разочарование: где резкие перемены? Где новые ощущения? Утро вышло самым обыкновенным: спор, кто первым идет умываться, чашка чая, ворчание Тинто, ругань Фредди, которая опять не могла найти свои вещи… Потом пришлось тащиться в магазин за продуктами, и никто не бросал к ногам Синди цветы, не восхищался, не предлагал сбежать на край света или хотя бы до ближайшего кафе. Даже погода выдалась мерзкая: мелкий снег колол щеки, забирался под воротник куртки и норовил попасть в глаза. Сырой ветер заставлял ежиться и двигаться быстрее, чтобы избавиться от противного ощущения и скорее отогреться. Нет, мир решительно не желал давать поблажек Синди Блэку и позволять ему сразу же заблистать в новой роли. Но все-таки что-то изменилось. Синди удивлялся людям: это же надо, идет рядом с ними красотка Мэрилин, а они и не замечают! Вот же он, совсем близко проходит – и ничего, хотя сам-то танцор прекрасно знает, в чем секрет. Синди это забавляло, он чувствовал себя надевшим маску, словно на празднике в детстве. Вот только на смену маскам зверей и героев комиксов пришла маска простого паренька из бедного района, под которой скрывалась танцовщица клуба, ждущая своего часа, чтобы показать истинное лицо. Впрочем, вскоре эти рассуждения были вытеснены горячим желанием попасть домой, потому что метель разыгралась не на шутку и стало совсем холодно.

Немного оттаяв после чашки горячего чая, Синди решил, что, пока есть время, стоит потренироваться делать макияж, раз уж Фредди предупредила, что не собирается больше этим заниматься, а слово она всегда держала. Пришлось Синди вооружиться косметичкой и снова уединиться в ванной, чтобы рисовать себе лицо. Конечно, так ловко, как у Фредди, у него не получалось: помада размазывалась, карандаши выворачивались из рук, щеточка для туши так и норовила ткнуть в глаз… Но к своему удивлению, он помнил большую часть наставлений подруги, и вскоре в зеркале стал замечать знакомые ему со вчерашнего вечера черты. На его лице медленно, но верно проступало лицо танцовщицы, которая увидела свет только вчера, хотя – Синди был в этом уверен – появилась намного раньше, просто не было возможности выпустить ее на свободу. Синди чувствовал себя то ли художником с тенями и пудрой вместо красок и спонжем вместо кисти, то ли скульптором, который может вылепить из податливой глины любой облик, явившийся ему в фантазиях. Синди подумал и пририсовал себе родинку на щеке, потом еще одну. Так вышло даже симпатичнее. И снова в зеркале отражался не скромный официант, а шикарная танцовщица, которая только и ждала своего дебюта в клубе.

Пока Синди прихорашивался, вернулся Тим. В полумраке прихожей он не сразу узнал друга, уже успев позабыть об его необычном амплуа, и поздоровался, как с чужим – незнакомые люди в этой квартире давно никого не удивляли. Синди засмеялся и только тогда был узнан.

– Нет, ты что, не узнал? По правде не узнал? – смеялся Синди, хвостом ходя за другом по квартире и не желая оставить беднягу в покое.

– Да не узнал я, не узнал! – отбивался Тим. – Темно же, я думал, Фредди кого-то опять притащила. Чего ты пристал?!

Синди заливисто расхохотался, но не отцепился от несчастного парня.

– А что, я тебе понравился, а? Ведь понравился? Ты бы пригласил такую девушку в кино, ммммм?

– Девушку – пригласил бы!

– А чем я тебе не девушка? – веселился танцор. – Тимми, ну позови меня в кино, ну сделай приятное!

– Да ну тебя нафиг! – Тим попытался спастись бегством, но тщетно, – Ты же не девушка!

– А чем не девушка, все при мне! – Синди кокетливо похлопал ресницами.

– Эй… ты что, правда пошел бы так гулять?

Озорной взгляд был ему ответом.

– А что такое? Ты не взял бы с собой такую милую спутницу? Фи-и-и-и…

Тим молча замер, глядя на друга в упор, и под этим суровым взглядом Синди почувствовал, как веселье понемногу оставляет его. Он сглотнул, внезапно ощутив себя ребенком, которого строгая мать застала за рисованием на стенах. Вроде бы и ничего дурного не сделал, но ожидание наказания заставляет сжиматься и торопливо мотать головой: "Это не я! Я не нарочно!"

– Ты понимаешь, что это ненормально? – спросил, наконец, Тим.

– Ненормально?.. – эхом откликнулся Синди.

– Да. Ты же парень. Все это… неправильно, понимаешь. Не, я все понимаю, тебе нравятся парни, это ясно, но так – зачем? Зачем эти шмотки и краски? Ты же не девчонка. Ты родился парнем, так будь им…

Синди вздохнул и сел на пол. Очень хотелось курить, но сигареты закончились, и он забыл купить их с утра.

– Ты хочешь, чтобы я был нормальным?

– Да причем здесь я? – Тим тоже сел. – Понимаешь, это ведь не ты. Природа создала тебя другим…

Тим все говорил и говорил что-то о неестественности, о том, что можно заиграться, что Синди могут однажды забить в подворотне, о какой-то морали и общественном мнении. Все это укладывалось в его исполнении в стройную логичную схему, Синди не мог найти какую-то лазейку, чтобы возразить, крикнуть: "Это все неправда!" – махнуть рукой, наконец… В конце концов, слова Тима стали сливаться в сплошной неразборчивый шум, у Синди зазвенело в ушах, а друг все говорил, и смотрел на него с тревогой, и явно беспокоился… Синди понял, что больше не выдержит.

– Замолчи, а? – сказал он невыразительно, но что-то в его интонациях все-таки заставило Тима заткнуться. – Давай уже договоримся, что я вот такая неправильная странная хрень. Я ношу женские тряпки, хожу на каблуках, работаю танцовщицей в клубе и – прикинь, да? – вовсе не желаю всю жизнь бегать с подносом или работать на автомойке или какая у нас там еще работа "приличная"? И плевал я, что это кому-то не нравится и какая-то старая клуша скажет, что я веду себя "не так". Я из дома из-за этого сбежал, неужели думаешь, что мне будет не пофиг на слова всяких грымз? А если ты… если тебе так важно, в какую обертку я завернут, то, пожалуйста, не общайся, можешь не смотреть в мою сторону, если противно! Надеюсь только, не будешь хотя бы в память о нашей дружбе плеваться вслед!