Текст книги "Три романа Синди Блэка"

Автор книги: Графит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)

Синди попытался себе это представить. Музыка автомобильных сигналов, чайной ложечки, стучащей о край стакана, чьих-то шагов, воды, льющейся в ванну… Это звучало довольно нелепо, и только уважение к собеседнику не позволило Синди скептически фыркнуть.

– Не спеши отказываться от этой идеи, – заметил Квентин. – Если ты сумеешь услышать музыку в обыденности и начнешь знакомиться с ней чаще, то ее звуки тебя уже не оставят.

Это прозвучало совершенно бессмысленно, однако Синди подумал, что в этой «музыке быта» может крыться причина грациозности Квентина – он танцевал под мелодии, которые больше никто не слышал.

– Так было всегда – развивал тем временем свою мысль маэстро. – Поэты сначала воспевали богинь, художники рисовали героев и священные деревья, потом – простых людей и цветочные луга, а потом перешли к нищим и сорнякам. Так почему мы не можем вдохновляться звоном чашек или скрипом пола?

Синди стало скучно. Стихи он не любил и не понимал, в живописи разбирался плохо, со слов приятелей Фредди, и не видел связи между скрипом половиц и древними богинями. Богинь он тоже не знал. Он бросил взгляд на комм и обмер – куда девались два часа времени?! Может, сбились настройки?!

– Квентин, мне пора. Спасибо большое за семинар и за предложение. И за беседу…

– За все, в общем и целом, – улыбнулся Квентин. – Мое предложение пока остается в силе. Подумай. Понимаю, что сейчас тебе кажется, будто любовник и сцена – лучшее, что может у тебя быть. А я вижу, что ты можешь больше.

Синди вежливо улыбнулся, хотя слова маэстро царапнули его по живому. Он столько думал – или, вернее, пытался не думать – о карьерном тупике, в который угодил, что предложение Квентина было огромным искушением. Но он решил.

– Спасибо за то, что вы верите в меня. Я даже подумать об этом не мог.

Синди летел домой, уставившись в окно такси невидящими глазами. Его распирало от желания поделиться с Саймоном своими успехами. Чем он мог похвастаться до этого дня перед лидером группы? Первыми фотосессиями, интервью, отзывами на официальном сайте? Смешно. Тому, чей почтовый ящик был забит сообщениями от поклонниц и чье появление вызывало перешептывания в любом обществе, все это могло показаться забавным. Или даже хуже – если бы Саймон снисходительно одобрил все эти мелкие успехи, Синди ощутил бы себя кем-то вроде щенка, который хорош тем, что научился приносить тапочки. Но теперь… после предложения Квентина Синди почувствовал себя равным своему лидеру. У них были совершенно разные таланты, но в шоу-бизнесе Саймон всегда был впереди. Теперь Синди казалось, что он если не сравнял счет, то хотя бы сократил разрыв.

В квартире было темно и пахло сигаретами. Синди удивился – походило, что Саймон выкурил всю пачку, настолько острым был запах. Сам Саймон, слегка, растрепанный, в халате, появился в дверях гостиной и застыл, опираясь на косяк.

– Нагулялся?

В его голосе Синди почудилась непонятная угроза. В нем было что-то от шума воды возле каменистых порогов, о которые легко разбиться. Но Синди не придал этому значения. Он был слишком счастлив, чтобы с порога разбираться в причинах саймонова дурного настроения, тем более что причины эти могли быть совершенно любыми.

– Можно и так сказать, но вообще-то я с семинара, если ты не забыл.

– Я не забыл. А ты вроде как три часа назад должен был закончить.

– Задержался, – Синди слегка удивился, потому что в их мире пунктуальность не была в большой цене, а планы менялись и перекраивались вдоль и поперек постоянно.

– Я заметил, – Саймон скрылся в гостиной. Синди стянул сапоги и отправился умываться. Желание что-то рассказывать поутихло – когда Саймон был не в духе, разговаривать с ним становилось на порядок труднее обычного. Кроме того, он обладал даром заражать своим настроением окружающих, как хорошим, так и дурным. Если энергетические вампиры тянули из людей эмоции, то Саймон щедро делился с окружающими своими. Однако все же Синди прошел к нему в гостиную, почти уверенный, что обнаружит Саймона возле окна с очередной порцией виски.

Вместо этого на экране стационарного комма он увидел… себя. И Квентина. Камера слегка дрожала, наверное, ее владелец не был профессиональным оператором, но прилежно сняла и застывшую, слегка нервную улыбку Синди, и то, как он послушно откидывался и прогибался в руках партнера, и лицо Квентина, остававшееся спокойным, пока они скользили по натертым полам.

Этого стоило ожидать – подобные записи с семинаров не были редкостью, любой желающий мог найти в сети нужные материалы. Какое-то время борцы за авторские права пытались бороться с этим, но потом махнули рукой. Тот же Квентин заявлял, что человек, который сумеет, просмотрев одно видео плохого качества, научиться тому, что он дает, прекрасно мог бы сделать это самостоятельно, а тогда и деньги платить не за что.

Синди смотрел и смотрел, не в силах оторваться от экрана, и с медленно подступающим восторгом понимал, что у них на самом деле получалось хорошо! Он был уверен в себе, выступающем соло, но не мог поверить до конца, что мог составить достойную пару Квентину Вульфу! Ему все казалось, что Квентин, говоря о таланте, имел в виду его потенциал – не мог же он воспринимать его как равного! – а получалось, что именно с равным маэстро и разговаривал. Они вдвоем делали… нет, не шоу. Шоу было каким-то пустым, плоским, неподходящим словом. Слова «искусство» Синди после танцев в клубе и на фоне на концертах стеснялся.

Они делали красиво, вот как это можно было бы назвать. Да и вообще, стоило ли подыскивать названия произошедшему чуду?

Синди на экране цеплялся согнутой ногой за ногу Квентина, когда у Синди в квартире над ухом сказали:

– Все любуешься?

Засмотревшись, танцор не заметил, как к нему подошел Саймон. Синди поднял на него искрящиеся от счастья глаза.

– Он звал меня с собой, представляешь? На Гайю, там его школа.

– Вот как, – руки у Саймона подрагивали, как у алкоголика, хотя спиртным от него не пахло. – И вы, значит, два часа вдвоем твой переезд обсуждали?!

У него как-то странно перекосился угол рта, и, глядя на эту недоусмешку, Синди удивленно округлил глаза. Что-то было не так в этой нервозности, в потемневшем взгляде, что-то, не похожее на обычное плохое настроение…

В другой ситуации Синди сообразил бы быстрее, но сейчас, после переполненного переживаниями дня, ему потребовалось время, чтобы понять. Все оказалось так просто, что Синди готов был расхохотаться, потому что Саймон, уверенный красавец, герой-любовник, избалованный вниманием поклонников, ревновал его и, даже если и пытался скрыть это, выходило плохо. Это было приятно, неожиданно и очень смешно, потому что Синди-то знал, что ничего, кроме танцев, у них с Квентином не было и быть не могло, и Саймон не имел к этому никакого отношения! Синди даже не успел ничего ответить – губы разъехались в торжествующей улыбке.

Он настолько не ожидал удара, что пощечина на миг оглушила его, а заодно и выбила из него все счастье. Синди отскочил, держась за щеку. Ему было не столько больно, сколько обидно.

– Блик, ты охуел?!

Саймон оставил вопрос без внимания, шагнул следом и прижал Синди спиной к стене, так что было не дернуться. Синди впервые стало страшно, а потом на смену страху пришла злость, оживляющая и не позволяющая сжаться в комок или пытаться сбежать.

Никаких обязательств – разве это не было их взаимной негласной договоренностью? И уж никак не Синди первым подал пример неверности. То, что на самом деле ничего не было, уже не играло никакой роли.

– Может, ты еще решать будешь, с кем мне общаться и сколько? Не пошел бы ты!

– Буду, – неожиданно ответил Саймон и поцеловал его.

На такой поцелуй сложно было бы отвечать, даже если бы Синди захотел. Саймон нередко был резок, а иногда и груб – в меру, – но никогда он не целовался так напористо, не оставляя пути к отступлению. Это был поцелуй собственника, отчаянно подтверждающего свои права, жадный, невозможный, до распухших губ. Синди вцепился в плечи Саймона в попытке оттолкнуть – тщетно, он никогда не мог победить в подобных схватках. Его протестующее мычание и вовсе ничего не значило. И все же в душе у Синди медленно, но верно разгорался огонек самодовольства. До сих пор только он в их паре не мог держать себя в руках. И эта жгучая ревность Саймона была для Синди подтверждением того, что он не безразличен.

– Ты рехнулся! – попытался он все-таки возразить, но Саймон снова заткнул ему рот.

– Ничего не было… – и опять поцелуй не дал ему возможности говорить. Казалось, что Саймон не может выразить словами все клокотавшие в нем эмоции, и выражал их так, не давая Синди возражать.

Синди помедлил и обнял Саймона за шею. Получалось, что судьба у него – постоянно сдаваться, отступать, подчиняться. Пожалуй, он мог бы еще сопротивляться просто из принципа, скандалить, бороться… Но зачем? Человек рядом с ним был так невыносимо близко, что Синди чувствовал его сбившееся дыхание и сердцебиение. Ему казалось, что он может почувствовать ярость Саймона всем телом, кожей; что Саймон способен размазать его по стене, как джем по тосту. Синди был причиной этого гнева, этой вспышки… и неуверенности, спрятанной глубоко, но теперь, когда они были так близко, словно спаянные в одно существо, Синди откуда-то знал, что она существует.

Впрочем, понятно, откуда. Эта неуверенность была двойником его собственной. Так же как ярость – близнецом его ярости, заставившей его швырнуть однажды злополучный стакан.

Почему-то они никогда не могли дойти до спальни в такие моменты, и пришлось опять обходиться диваном. Синди ударился спиной и охнул, а Саймон уже сдирал с него одежду с неистовством человека, который защищает свое последнее; трещала ткань, отлетали замки. Синди схватил ртом воздух и увидел лицо любовника над собой.

– Ты мой, – смуглые пальцы сжали его запястья, не давая пошевелиться.

– Придурок бешеный, – прошипел Синди, дрыгнув ногами. Брюки, точнее то, что от них осталось, свалились на пол.

– Мой, – Саймон был непреклонен, и ноги Синди тоже оказались обездвижены.

– Твой, – Синди не стал отрицать очевидного.

Куда деваться, если мысли всегда приводят к одному и тому же? Если можно отказаться от карьерного взлета, чтобы в итоге оказаться прижатым к дивану и не способным сопротивляться? Если запоминаешь все до мелочей – голос, запах, прикосновения, и вздрагиваешь от одного воспоминания, настолько все впечатывается в твою память? Зачем врать, если сейчас любая ложь между ними будет заметна, нелепа и постыдна?

– Да, – Синди закрыл глаза, чтобы не видеть во взгляде Саймона торжествующего огонька. Он все равно мог бы видеть его лицо даже с закрытыми глазами. Всегда.

Он проснулся, потому что его беспощадно толкали, срывали одеяло, в котором Синди пытался спрятаться, а потом начали щекотать, что со стороны Саймона было нечестным ходом и изощренной пыткой. Синди со стоном открыл глаза и обнаружил, что Саймон уже полностью одет и идеально причесан.

– Вставай, – велел он, отшвырнув одеяло подальше.

– Пожар, наводнение или нашествие гигантских муравьев? – зевнул Синди.

– Вставай, – повторил Саймон и скрылся.

Спорить с ним в такие минуты было совершенно бесполезно, поэтому Синди свесил ноги с кровати, стек на пол и, нога за ногу, утащился в душ, где постарался сделать из себя приличного члена общества, насколько это было вообще возможно.

Когда он вышел из ванной, с мокрыми волосами и еще сонный, в лицо ему прилетели штаны.

– Одевайся!

– Блик, ты ничего не хочешь объяснить? – недовольно поинтересовался Синди, который штаны не поймал.

– Нет.

Возразить на это было нечего.

Синди был почти одет, когда Саймон повесил ему на плечи какой-то рюкзак, а потом окинул критическим взглядом и стянул с его запястья комм.

– Это не понадобится.

Синди уже начал подозревать, что Саймон решил вывезти его из города и без помех расчленить, настолько тот выглядел одержимым непонятной идеей. Однако следующим движением Саймон выключил и свой комм и бросил его на столик, а потом схватил Синди за шиворот и потащил из квартиры.

– Мы что, сбегаем?

– Какой ты догадливый, – отозвался Саймон и в лифте выбрал спуск до гаража.

– Ты собираешься вести без комма?! – не поверил своим глазам Синди. – А если узнают?

– Тогда меня посадят, а ты будешь носить мне передачи. С каких пор ты стал таким занудой?

– С тех пор, как с тобой связался, – проворчал Синди, но послушно занял свое место сзади. Дурацкий рюкзак все время съезжал набок из-за неотрегулированных лямок, а Синди даже не знал, что там. Зная Саймона, догадок лучше было не строить.

Было бы ложью утверждать, что Саймон без комма водил байк так же бесшабашно, как Саймон со всеми документами. Все было прилично. Однако «прилично» Саймона и «прилично» всех остальных весьма различались, и вскоре Синди, как всегда, захотелось задрать руки, запрокинуть голову, кричать и улюлюкать прямо в небо. Небо было чистым, каким-то невероятно свежим, и Синди казалось, что эта свежесть ливнем обрушивается прямо из-под редких облаков и пронизывает его сверху донизу, до костей. Саймон резко развернул байк, Синди, уже немного привыкший к его манере езды, не вскрикнул, но крепче ухватился за него. Он знал, что Саймону нравится восхищать еще и этим – умением справляться со скоростью, со своим механическим зверем, безошибочно вливаться в поток других машин и лавировать в нем. Нравится, когда Синди прижимается к его спине, как будто это дает ему хоть какие-то гарантии безопасности. В их совместных поездках Синди за час получал дневную дозу адреналина. Ему это тоже нравилось.

Они затормозили у одного из бизнес-центров, чья крыша терялась где-то в небесах и подпирала облака. Саймон соскочил на тротуар и, не давая Синди опомниться, потащил его за собой. Они вторглись в толпу клерков – ухоженных, в строгих костюмах, постоянно ведущих разговоры с невидимыми, но наверняка столь же деловыми и сосредоточенными на работе собеседниками. Посверкивали экраны коммов, тут и там над запястьями работников появлялись какие-то графики или схемы. Среди этих людей, каждый из которых щедро жертвовал свое время работе, начальству и выполнению правил, Саймон в своей кожаной куртке и Синди в пестрых тряпках и с рюкзаком выглядели двумя галками, случайно залетевшими на выставку достижений птицефабрик.

Синди дернул Саймона за рукав.

– Ты уверен, что нам сюда? – тихо поинтересовался он.

– Абсолютно, – подмигнул Саймон, подталкивая Синди в лифт.

Они ехали до самого верхнего этажа, лифт постепенно пустел, выплевывая одну порцию людей за другой, и, наконец, они остались вдвоем. Синди совсем не контролировал ситуацию и отдался на волю Саймона, решив, что тот должен знать, что делает. Однако, когда Саймон, небрежно оглянувшись по сторонам, полез на лестницу под потолок и, цепляясь одной рукой за поручень, второй стал вскрывать люк, Синди прошипел:

– А если охрана засечет?!

– А ты ори громче, – посоветовал Саймон, который разбирался с замком с ловкостью, напоминающей о его интернатском детстве. Люк поддался, и его крышка съехала в сторону. – Забирайся.

Синди не заставил себя дважды просить. Если им и было суждено попасться, то лучше бы это было после рассказа Саймона, что он задумал. Умирать от любопытства Синди не хотелось – это была бы слишком жестокая медленная смерть.

Он поднялся по лестнице и шагнул прямо в весеннее небо. Люк вел на крышу, и Синди слегка покачнулся под порывом ветра с океана. Он отцепил надоевший рюкзак и осторожно, чтобы не наступить на сероватые, как рыбья чешуя, солнечные батареи, пошел к краю, где уже стоял Саймон.

– Вау, – только и сказал он, когда подошел ближе.

«Вау» было слишком вульгарным словом для того, что он чувствовал, но у Синди был бедный словарный запас.

Океан плескался где-то под его ступнями – казалось, что можно было прыгнуть с края крыши и упасть прямо в синюю сверкающую под солнцем воду. Конечно, на самом деле это было не так, от кромки прибоя бизнес-центр отделяла широкая полоса дороги, пляж и набережная, но с крыши они выглядели одной узенькой трехцветной полосой. Ветер задирал челку Синди, обжигал его щеки, заставлял моргать и смахивать слезы. Синди дышал весной и не мог надышаться, вместе с морским запахом он впитывал концентрированное, ничем не разбавленное счастье. Стоять на краю было немного страшно, но даже бульдозер вряд ли бы сдвинул его сейчас с места.

Когда он очнулся, Саймон уже успел найти сухой участок крыши и вытащить наружу содержимое рюкзака. Там оказался плед, пара яблок, с которых Саймон старательно счищал наклейки «Обработано», несколько криво слепленных бутербродов и бутылка с молоком.

– Я же за рулем, – пояснил Саймон ее происхождение в ответ на изумленный взгляд Синди.

Синди опустился на подстилку между коленей Саймона и прислонился спиной к его груди. Говорить не хотелось, хотелось дышать этим ветром, океаном, весной и солнцем. Над крышей едва заметно дрожал прозрачный воздух, иногда по какой-нибудь из батарей проходила цветовая рябь, чтобы через секунду снова смениться спокойным серым цветом. Саймон молча обнял его за талию. Синди был благодарен за это.

Из люка показалась голова человека и скрылась обратно. Синди подавился яблоком.

– Это что, охранник был?

– Угу.

– А разве здесь можно находиться?

– Ага, избранным.

Синди ответил на это таким скептическим взглядом, что Саймон соизволил пояснить:

– Металл когда-то работал тут в охране, так что нас троих здесь знают.

– Значит, ты мог просто взять ключи от люка?

– А ты как думаешь?

Синди задумался. Представил, как Саймон подходит к охраннику, объясняет ситуацию, берет ключ, потом чинно поднимается наверх, открывает заевший замок, пока Синди зевает в кулак…

– Можно было. Но нельзя.

– Ну и все.

Они съели кривобокие бутерброды (Саймон явно очень старался, но его кулинарные таланты стремились не то что к нулю – к минус единице), сгрызли яблоки и распили бутылку еще холодного молока. Вид с Саймона с белыми пятнами у губ вызывал непристойные ассоциации, и Синди поспешил стереть эти следы пальцем. Саймон догадался о причинах его торопливости и ухмыльнулся.

Солнце поднялось выше, и сидеть на крыше становилось жарко. Они упаковали плед обратно в рюкзак и вернулись тем же путем. Саймон аккуратно задвинул за собой крышку люка. Они спустились на первый этаж, и, выходя из здания, Синди задрал голову и посмотрел на крышу. Даже не верилось, что еще недавно он стоял там и ветер пробирался ему под куртку и трепал волосы. Синди снова почувствовал укол беспричинного счастья.

– Эй, ты что застрял? – окликнул его Саймон. Нужно было еще добраться до дома без коммов.

Дома Синди понял, почему Саймон настоял на том, чтобы не брать коммы с собой.

– Четырнадцать вызовов, – констатировал Саймон, просматривая историю звонков. – А у тебя?

– Двадцать один.

– О, Смит, оказывается, больше надеется на твою ответственность. Я бы на твоем месте подумал над своим поведением.

– Может, наоборот?

– Неа. Если такой зануда на тебя полагается, это точно повод для размышлений! Придется ему позвонить. Если меня снесет звуковой волной, развей мой прах с небоскреба.

Смит ждал участников группы с видом человека, заготовившего мешок ягодных леденцов и желающего осчастливить этими леденцами окружающих, пусть даже насильно. Синди с опаской посмотрел на его улыбку маньяка-альтруиста и спокойно выдохнул, когда узнал, что им предстоят всего лишь гастроли.

Саймон вскинул вверх кулак.

– Йо-хо, не прошло и трех лет!

Смит, сменивший улыбку на более подходящую человеку, который носит с собой домашние обеды в контейнере и надевает свитера в снежинках, развернул на фоне стены карту с проложенным маршрутом. Синди жадно следил за точкой, которая ползла по карте и оставляла за собой красную линию. Почему-то он боялся, что маршрут пройдет через Вейцер. Но нет. Анатар – Стиллуотер – Джугва– Хара – Анатар.

Пель от волнения стала грызть ногти, Саймон взъерошил волосы и даже Металл присвистнул.

– Смит, как?! – Мелкий задал вопрос за всех. Каждый понимал, что подобные гастроли – это уже новый уровень. Одно дело – давать концерты в Анатаре, и другое – посетить пять городов, раскиданных по планете.

– Пришлось потрудиться, – скромно ответил Смит. Он не умел и не любил хвалить себя, хотя прекрасно умел делать рекламу другим.

– Качать его! – скомандовал Саймон. В зале тут же образовалась куча мала, в которой путались чьи-то руки и ноги, восторженно визжала Пель, а где-то в центре хохотал и отбрыкивался Смит:

– Пустите, черти!

Потом, когда этот человеческий клубок рассыпался, пили кофе и обсуждали великое будущее. Обсуждать будущее любили все, особенно с подачи Саймона, однако теперь оно обретало все более реальные черты. Гастроли по планете, по городам, два из которых – мегаполисы.

– Мегаполисы, понимаете? Мегаудача и мегауспех, – горячился Саймон.

– А когда полетим на другую планету, какой успех будет? – засмеялась Пель. От волнений она всегда становилась красивее, ее можно было фотографировать как фею для детской книжки.

– Гига, – серьезно сказал Саймон и отобрал у Металла сигареты. – Фу, ну и дрянь ты куришь.

– Если дрянь, мог бы оставить их у меня, – заметил владелец пачки.

– Не будь таким мелочным. Скоро ты будешь в Джугве, а там лучшее курево в галактике.

– Саймон, если ты накуришься… – начал Смит.

– Я создам отличную рекламу?

– Ты создашь отличные неприятности.

– Ладно, ладно, я молчу, сегодня ты наш премудрый джинн, исполняющий желания. Я это ценю.

Синди засмеялся. Он ни разу не был нигде, кроме родного города и Анатара, и теперь открывающиеся перспективы пьянили его без алкоголя. В воображении он уже видел красные пески Хары, небоскребы Стиллуотера и знаменитые оранжереи Джугвы. О чем-то он слышал у Фредди, что-то сумели вбить ему в голову в школе, но в целом познания танцора в географии были очень размытыми, и он был готов ехать не в какой-то мегаполис (столько-то миллионов жителей, такие-то достопримечательности, посмотрите налево…). Он собирался в сказку.

Расходились воодушевленные, в зрачках Мелкого отражались леса Джугвы, Металл щурился, как громадный кот, Пель походила на воздушный шарик, которому только веревочка не позволяет взмыть в небо. Она даже подпрыгивала слегка и каждый раз в недоумении хлопала ресницами, приземляясь обратно. Саймон сиял так, что хотелось надеть темные очки. А Синди словно наблюдал за собой со стороны – ему не до конца верилось, что все это происходит с ним.

Дома, после бешеной гонки по городу, Саймон не сразу успокоился. Его деятельность, бессмысленная, но кипучая, охватывала всю квартиру, и дом спасло только то, что Саймон пожелал расслабиться.

– Вот если бы кто-то сделал мне массаж, – произнес он, задумчиво уставившись куда-то в потолок.

Синди прыснул. Это было так похоже на Саймона. Ничего не просить – выманить, намекнуть, взять силой, выменять… Не просить и не извиняться никогда.

Впрочем, Синди ничего не имел против массажа. Он сам получал удовольствие от прикосновений, ему нравилось чувствовать, как Саймон расслабляется под его руками. В этом могло не быть секса, но всегда было что-то интимное, домашнее, только для двоих. Спину Саймона он уже мог бы нарисовать по памяти, если бы только умел, – загорелая кожа, крепкие мышцы, родинки треугольником. «Этого поганца явно собирали на конвейере, подбирая детали высшего класса», – говорил иногда Мелкий. Правда, он обычно прибавлял: «Но вот высококачественных мозгов к окончанию сборки уже не осталось».

Саймон проворчал что-то в подушку, Синди наклонился:

– Чего?

– Ничего. Я сейчас растекусь, будешь собирать – делай это нежно.

– Нет, я возьму грязную тряпку.

– Вредитель.

– Диверсант. Прислан врагами вывести тебя из строя. Полтора года – а какой результат!

Саймон внезапно подскочил, так что Синди чуть не свалился на пол.

– Какие полтора года?!

– Ты мне чуть зубы не выбил!

– Подумаешь, не выбил же. Что за полтора года?

– Нашего знакомства, – Синди ощупывал челюсть. – Бля, кажется, клык шатается.

– А ты не шатай, – Саймон снова упал лицом в подушку и оттуда пробормотал, – Ужас.

– Почему? – Синди уже был не рад, что завел этот разговор. Он слишком расслабился. С Саймоном лучше было не вспоминать о времени, словно они жили вне его, в какой-то своей системе координат. Каждый их день вместе был одновременно и подтверждением того, что они способны жить вместе, и еще одним шагом по дороге, ведущей в бездну.

– Потому что я так скоро стану совсем старым, – неожиданно признался Саймон.

Синди фыркнул.

– Чушь какая. Блик, ты и в шестьдесят будешь сверкать улыбкой и хватать юных девиц за задницы.

– Ты думаешь?

– Уверен.

– Звучит неплохо. А ты что будешь делать?

– А я открою свою школу, – заявил Синди. – Буду гонять учеников до дрожи в коленях, а они будут называть меня за глаза старым пидорасом. Ну, и обожать, конечно.

– Как ты все расписал, – засмеялся Саймон и перевернулся на спину. – Но насчет старого пидораса они будут правы, а?

– Вряд ли я к тому времени сменю ориентацию, так что да. Особенно если насчет тебя я все-таки не ошибся.

– Только не говори, что и юбки выше колена ты тоже будешь носить.

– Эй, ты считаешь, я на это способен?! Нет, ты на меня смотри!

– Ммм…

– Ну и все. Это будут юбки ниже колена, разумеется.

Они помолчали, наслаждаясь теплом вечера, неспешно перетекающего в ночь. Синди опустил голову на плечо Саймона, тот лежал с закрытыми глазами. Синди уже начал дремать, когда Саймон вдруг сказал:

– Почему ты никогда для меня не танцевал?

Синди, вырванный из сна, удивленно пожал плечами. До сих пор он не задумывался об этом. На самом деле, он никогда не танцевал для Саймона. На сцене, на репетициях – сколько угодно. В клубах, где Саймон мог бы за ним наблюдать, – тоже. Но специально – нет, никогда.

– Не знаю. Как-то не приходилось к случаю.

– Мм.

– А что? Ты хотел бы?

– Ну, вообще-то да.

Синди резко сел.

– Пошли.

Они прошли в гостиную, не зажигая света, словно воры. Синди открыл панорамное окно, постоял немного, освещаемый огнями города и светом лун. Он не тянул время специально – танцор лихорадочно соображал, как лучше ему поступить.

Было совершенно ясно, что обычным танцем под музыку «Черной Луны» тут не отделаться. Равно как не подходил и стриптиз – Саймон ждал от него не прелюдии к сексу. Это должен был быть подарок. Не то, что показывают всем, не штамповка, пусть и высокого качества. Что-то, что могло подойти только Саймону. Тот уже занял место на диване, раскинув руки по его спинке и забросив ногу на ногу. Глядя на него, Синди понял, что нужно делать.

Он выбрал диск с инструментальной музыкой и включил ее очень тихо – в кои-то веки музыка должна была стать только фоном, не более. Синди собирался подстраиваться под Саймона, под его дыхание и сердцебиение, и это и было той мелодией, под которую нужно было танцевать. И когда он понял это, он словно воочию увидел стену, прозрачную, но твердую, отделяющую Саймона от других. И от него, Синди, тоже.

Синди сделал несколько легких шагов навстречу. Да, стена была прямо перед ним, глупая преграда, кажущаяся неприступной. Она была холодной и обжигала одновременно. Синди коснулся ее ладонью – и отдернул руку, изогнулся, отступил, чтобы зайти с другой стороны. Где-то заднем плане плакала скрипка, и Синди двигался в одном ритме с ней, но не подчинялся ей, как это было раньше. Он не хотел растворяться в музыке теперь. У него была другая цель.

Стена не пускала его – гладкий, надутый, твердый, блестящий пузырь, и Синди заходил то справа, то слева, искал слабые места, инстинктивно чувствуя, когда бросаться в атаку, а когда отступать. Он ненавидел ее настолько же сильно, насколько любил Саймона – и при этом она была Саймоном создана. В любой другой момент это казалось бы Синди странным, но не теперь, когда он нащупывал бреши, чтобы пробиться внутрь. Он даже не мог сказать, было ли это красиво. Наверное, да. Хотя бы впечатляюще, потому что он видел, как расширились глаза Саймона от удивления. Он тоже чувствовал что-то подобное, его дыхание участилось, ноздри красиво очерченного носа раздувались. А Синди все кружил рядом, все нащупывал слабину в его обороне, так старательно выстроенной за… сколько лет? Такая защита не могла появиться за пару недель, нужны были годы, а Синди старательно ломал ее теперь.

Скрипка вскрикнула, и Синди ринулся вперед. Он готов был поклясться, что слышал звон, а прозрачные осколки взрезали его ладони. Ему даже показалось, что на руках должна остаться кровь, но не время было проверять это.

Саймон двинулся ему навстречу, подхватил, прижал к себе. Теперь Синди не мог его видеть, но сейчас ему это было уже не так нужно. Где-то за его спиной таяли осколки сферы, твердой, но как оказалось, не вечной, а Саймон прижимался щекой к его волосам. Синди слушал его дыхание. В темной квартире затихала скрипка.

«Черная Луна» летела на гастроли первым классом, и для Синди полет уже был частью приключения. Он прибыл в Анатар в раздолбанном флаере, а теперь поднимался на борт серебристого корабля, салон которого сверкал чистотой, а вместо скрипучего голоса робота-информатора слышалось нежное сопрано. Ненавязчивая музыка, прохладные напитки, бегущая по бортовому экрану цветная вязь узора (для лучшего расслабления и успокоения нервов) – все это было совсем не похоже на рейс «Вейцер – Анатар», и Синди был рад уже этому. Он шел к своему креслу, как император древности к завоеванному трону. Он пробивался вперед, он работал, ловил удачу – и вот, теперь он мог позволить себе хотя бы это: место у иллюминатора, стакан сока и захватывающее времяпровождение впереди.

Ему не доводилось летать так далеко, и в полете Синди прикипел к иллюминатору, взглядом выхватывая в прорехах облаков островки зелени, массивы городов, поблескивающие батареями на крышах, гладь полей. Когда они пролетали над заливом, он пришел в такой восторг, что Саймон, которого Синди дергал за рукав, приглашая присоединиться к просмотру, закатил глаза:

– Иногда мне кажется, что тебе десять лет.

– Педофил, – показал язык Синди. Мелкий и Металл, игравшие с Саймоном в тройные шашки, ухмыльнулись, Смит, который до этого был погружен в чтение, покраснел.

Стиллуотер удивил Синди. Он не знал тогда, откуда взялось прозвище – «Кибер-город». Его девизом было: «Зачем использовать людей, когда можно использовать роботов?» Как следствие, машины и механизмы были повсюду. В Анатаре тоже были свои автоматы, автомобили с автопилотами, информаторы, но все это не шло ни в какое сравнение с техникой Стиллуотера.

– Здесь людей меньше, чем киберов, – проворчал Мелкий. – Не удивлюсь, если эти жестянки с электронными мозгами придут на наш концерт.