Текст книги "Три романа Синди Блэка"

Автор книги: Графит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 35 страниц)

Это предсказание могло и сбыться: некоторые роботы были невероятно похожи на людей. Один такой, выполненный в виде симпатичной девушки, Металл нечаянно толкнул и был обескуражен, услышав в ответ на извинения: «М-20 не получила повреждений».

– Вот так пригласишь на свидание леди, а в самый ответственный момент выяснится, что она кибер, – прокомментировал Саймон. – Импотенция гарантирована.

– Кто о чем, а Саймон о трахе, – махнул рукой Мелкий.

– О вас же забочусь, – не остался в долгу Блик, – у меня-то есть альтернатива…

– Приятно знать, что ты хотя бы лучше робота, спасибо, Саймон, – не выдержал Синди.

– Намного лучше.

– О да, это меняет дело.

Концерт должен был состояться следующим вечером, поэтому группа была предоставлена самой себе. Они бродили по широким улицам, пили пиво, смотрели, как роботы чинят дороги, продают мороженое, делают фотографии и чистят стекла, и отказывались от всех экскурсий, которые пытались предложить им гиды, узнав приезжих.

– Какой смысл узнавать город, бродя по музеям и глядя на памятники, – сказала Пель. – Если я захочу погрузиться в историю, я скачаю ролик в информаторе.

Они изучали Стиллуотер изнутри, проникая в сердце города, скользя по его артериям вместе с другими жителями, как из крови и плоти, так и из пластика и металла. Смотрели на небоскребы, на витрины, на переливающиеся транспаранты. Кибер-город был подчеркнуто далек от природы и всего естественного, ощетиниваясь металлом, подставляя солнцу пластиковые, бетонные, стеклянные бока. Небо щекотали шпили вышек, тут и там в воздухе разворачивались рекламные баннеры. Перед одним таким Мелкий заорал:

– Парни, это же мы!

Это на самом деле были они – афиша «Черной Луны» гордо парила в воздухе, Саймон Блик взирал сверху вниз на предполагаемых почитателей своего таланта. Пока баннер не свернулся, музыканты попросили проходящую мимо девушку сфотографировать их на фоне афиши, а потом Саймон еще благодарил и расписывался на рукаве куртки у «самого очаровательного фотографа этого города». И они весело обсуждали это маленькое событие, проходя мимо автоматов, кибер-музыкантов, продавцов газировки, такси, регулировщиков, в облаке запахов жареных пончиков, машинной смазки и весны, а вокруг дышал, шумел, искрился на солнце Стиллуотер.

С одной стороны, Синди нравилось здесь. Он, неспособный к точным наукам, не мог не восхищаться мастерством инженеров, благодаря которым родился Кибер-город. Но из-за этой же неизлечимой принадлежности к гуманитариям он не мог себе представить, как можно создать такие совершенные машины. Роботы казались ему не то големами, оживленными странной магией, не то представителями иной расы. Их псевдоразумность пугала, и Синди был рад, когда группа сообща решила поужинать в ресторанчике, который мало отличался от подобных заведений в Анатаре. Во всяком случае, еду здесь разносили официанты, а не странные приспособления, похожие на жуков с щупальцами.

Выпили за удачное начало, потом, по традиции, за блестящее будущее. Второй тост говорил Саймон, который умел провозглашать подобные вещи с нужным градусом пафоса и не выглядеть при этом смешным. Синди, которого разморило после нескольких часов прогулки, смотрел на него с улыбкой. Саймон заметил его взгляд и подмигнул.

Разумеется, заказанного не хватило, и Мелкий подпрыгивал на сидении и махал руками, подзывая официантку, пока Металл не отодвинул его аккуратно в сторону и не нажал кнопку выбора блюд. Саймон изучал меню, Синди поставил подбородок на его плечо, не столько выбирая еду, сколько наслаждаясь моментом.

– Синди Саймона воспитал, – хихикнул Мелкий. Его, как всегда, быстро развезло, и теперь взгляд у него был слегка расфокусированным, а волосы, и без того всегда растрепанные, и вовсе встали дыбом. – В меню смотрит, на официанток не смотрит…

– Они киберы, – лениво заметил Саймон, пролистывая меню дальше.

– А как же рефлексы? Не-не-не, я все вижу!

– Мелкий! – не выдержал Синди.

– Да ладно, ребята, я ж не со зла. Я ж за вас рад, совет да любовь, все такое. Я этого, может, сто лет ждал! Думаешь, легко смотреть, как он, – Мелкий мотнул подбородком в сторону Саймона, – мечется? Я и на тебя-то особо не надеялся, а надо же… Я вот, может, тоже так мечтаю… чтобы до гроба и все такое…

– Мелкий! – у Синди пропали все остальные слова, а во взгляде плескалось отчаяние, которое грозило затопить весь ресторан и часть улицы. На его глазах пьяный друг разрушал все то, что он с таким трудом строил все это время. Он ходил по лезвию бритвы, балансировал между откровенностью и недоговоренностью, подстраивался, учился – и все ради того, чтобы Мелкий уничтожил его труды парой слов.

Есть вещи, о которых нельзя говорить, чтобы они сбывались. Особенно если иметь дело с Саймоном Бликом. Его лицо почти не изменилось, но Синди смотрел на него и понимал, что нужно что-то делать, как-то спасаться – и он был бессилен.

Ему на помощь неожиданно пришел Металл. Он взял со стола пирожок и заткнул этим пирожком рот Мелкому. Клавишник поперхнулся и замолчал. Синди поблагодарил Металла взглядом. Повисла неловкая пауза. Мелкий пытался прожевать пирожок, Металл и Пель смотрели себе в тарелки.

– Может, потанцуем, пока заказа нет, – разбил эту паузу Синди. – Тут вроде неплохая музыка.

– Отличная идея, – согласился Саймон. И, прежде чем все успели перевести дух, поднялся и позвал в центр зала девушку из-за соседнего столика. Синди даже не удивился, узнав в ней сегодняшнего фотографа.

Ему хотелось уронить голову на руки и сделать вид, что его тут нет и не было. Саймон что-то шептал на ухо своей партнерше, та, сначала явно робеющая, потом стала прижиматься к нему все теснее. Иногда она бросала через его плечо осторожные взгляды на Синди и сразу отводила глаза. «Детка, что ты на меня смотришь, – хотелось сказать Синди, – как будто я тут что-то решаю. Ну да, я могу устроить тут сцену ревности, перебить о вас обоих всю посуду, дать повод для заметки в журналах и это ничего, совсем ничего не решит. Ты вообще его не знаешь, ты впервые о «Черной Луне»-то узнала, когда афишу увидела. И вот, он теперь тебя ведет – классно ведет, чего там, – и говорит тебе, что ты офигенная. Ну, или что он там говорит, я так не умею, я слов таких не знаю. Я вообще ничего не знаю и не понимаю, кажется. Одно ясно: ничего не меняется. Вообще ничего. И если он захочет, то затащит тебя в постель, и меня точно спрашивать не будет. И нет смысла причитать – можно терпеть или уходить. Только никто не знает, как быть, если уйти нет сил и терпеть – тоже».

Танец закончился, и Саймон провел девушку к ее столику. Кажется, он даже поцеловал ей руку. За это Синди не мог поручиться, потому что сосредоточился на коктейле и что-то весело и нервно говорил Металлу. Металл улыбался, но взгляд у него был настороженный. Мелкий затих. Пель внезапно под столом быстро пожала руку Синди и отпустила, Синди даже подумал сперва, что ему показалось.

Саймон вернулся за столик. Он улыбался, как ни в чем не бывало, но Синди снова чувствовал между ними тонкую, но прочную преграду. Он мог бы и сорваться, если бы не Металл, все всегда понимающий, добрый, надежный Металл, который взял на себя все, от оплаты за ужин до поддержания разговора. Как всегда, в трудную минуту оказалось, что на него стоит положиться и все будет хорошо. Но все же Синди был рад, когда ужин закончился.

В ночном Стиллуотере преобладали голубой, черный и белый цвета, изредка разбавляемые цветными пятнами реклам. От подсветки рябило в глазах, и Синди подумал, что создатели «города будущего» перестарались, когда украшали его. Впрочем, сейчас его раздражало все, и у Стиллуотера не было шансов понравиться ему. Разумеется, городу до этого не было дела.

В номере дело обстояло не лучше. Слишком тонкие ковры, слишком яркий свет, слишком узкие двери… В итоге Саймон не выдержал:

– Здесь точно Синди Блэк или мне подсунули кибера?!

Синди задрал подбородок.

– А чем тебе плох такой вариант?

– И то верно. Может, у кибера есть кнопка «выключить нытье».

– Ну, так пользуйся случаем, пока ты здесь! – выплюнул Синди. – Закажи последнюю модель и жми на любые кнопки.

– Тебя укусила бешеная муха или это ПМС? Какого хуя я должен это слушать?

– Да ничего ты не должен. Можешь не слушать, а найти себе занятие получше. Ты наверняка не натанцевался. Может, та девица согласится еще на пару-тройку танцев. Приватно.

– Вот оно что, – протянул Саймон и усмехнулся. – Это ты вовремя вспомнил, что я ничего не должен. Однако странно как-то получается, а? Когда ты танцуешь с Квентином – это искусство, а когда я с фотографом – это разврат. Где логика?

– Я хотя бы не хватаю Квентина за задницу, не мурлычу ему ничего в ухо и не облизываю ему руки.

– Не дотянулся?

Синди вспыхнул, однако в пределах досягаемости никакой посуды не было, поэтому он молча развернулся, оставляя поле битвы за Саймоном. Однако победитель не оставил его в покое.

– Если тебе обидно, что за задницу не схватили, то я могу это исправить…

Саймон развернул Синди к себе, и тому захотелось ни о чем не думать, а снова принять правила игры. Саймон был явно настроен игриво, у них могла быть отличная ночь на новом месте, в этом странном городе, льющем в окна отеля бело-голубые льдистые лучи. Можно было бы забыться в его руках, отпустить себя и ничего не бояться.

А потом было бы утро, и Саймон с той же легкостью отправился к кому-то еще. Потому что он никому и ничего не был должен. Разве что Смиту по контракту. А никак не Синди, который возомнил себе, что у него есть исключительные права на общество своего любовника.

– Я не хочу, – сказал Синди и отвел глаза.

Саймон всмотрелся в его лицо и убрал руки.

– Да пожалуйста, – только и сказал он и вышел. Хлопнула дверь. Ночь они провели в разных номерах.

Первые гастроли должны были быть незабываемыми. Что ж, Синди не сомневался, что запомнит этот кошмар надолго. Точнее, он запоминал не то, что следовало бы, зато в памяти отпечатывалось худшее за всю поездку. Он помнил, как в день концерта они с Саймоном не разговаривали, изредка перебрасываясь короткими фразами по делу. Остальные в их обществе молчали, как пришибленные. Над группой словно повисло громадное облако, готовое в любую минуту лопнуть и обрушить на их головы град или молнии. Мелкий смотрел куда-то в сторону, может быть, он чувствовал себя виноватым. Лицо Металла было непроницаемым, но изредка он смотрел на Синди, как удивленный ребенок, как будто не понимал, за что тот наказывает себя и других. Смит пытался вести себя, как ни в чем не бывало, и от этого все только острее чувствовали сковавшее группу напряжение. Одна Пель умудрялась вести себя так, словно ничего не произошло.

Все это Синди помнил. А вот концерт – как отрезало. Было и было. Кажется, все прошло успешно. Во всяком случае, публика их не освистала.

Традиционного отмечания в этот раз не получилось, хотя Смит и пытался его организовать. От его вымученной жизнерадостности у Синди сводило челюсть. Впрочем, остальные тоже чувствовали себя неловко. Саймон, не сказав никому ни слова, ушел в ночь. Синди не сомневался в его способности найти себе компанию. Металл заявил, что собирается выспаться до отлета. Пель осталась в баре их отеля с чашкой чая и какой-то книгой.

Синди поднялся к себе в номер. Разбросал туфли по углам, босиком прошел к окну, постоял немного, бессмысленно глядя на улицу. Городские пейзажи всегда его успокаивали. Будь это Анатар, Синди чувствовал бы себя лучше. Но даже при том, что ему не за что было любить Стиллуотер, Синди приятно было смотреть на мягкое бело-голубое свечение, на искристые стены зданий, на огоньки киберов, которые сверху выглядели роем светляков.

Синди вырвал из задумчивости стук в дверь. В полной уверенности, что это вернулся Саймон и все будет хорошо, танцор метнулся к входу в номер. И обнаружил за дверью Мелкого в нелепой пижаме в желтых утках. Красные волосы стояли дыбом, на щеке остался след шоколада.

– Ты дурак? – спросил клавишник с порога.

– А ты? – ответил Синди встречным вопросом.

– Очень смешно, – фыркнул Мелкий и протиснулся мимо Синди в номер. Он сделал пару кругов по комнате, словно какое-то экзотическое цветастое насекомое, попавшее в замкнутое пространство и ищущее выход.

– Ты по делу или у тебя в номере бегать неудобно? – безразлично поинтересовался Синди, который так и остался стоять в дверях, опираясь на косяк.

Мелкий замер.

– Блядь, – сказал он после паузы, – ты даже говорить стал, как он. Почему вы, два дебила, можете научить друг друга только плохому, а?

– Я не понял, – уточнил Синди, – ты пришел нас сравнивать? Это ты не вовремя. Саймона нет, так что сравнивать не с кем. Вот найдешь его где-нибудь в баре, тогда сравнивай. Привет передавай.

– Идиот.

– А не пошел бы ты! – взбеленился Синди, который только и ждал возможности выплеснуть напряжение. – Приперся на ночь глядя и начал права качать! Иди вон, на Металла наезжай! Или лидера нашего отыщи и к нему цепляйся… если к нему никто еще не прицепился!

– Точно идиот, – сказал Мелкий устало и сел на диван. – Распустил тут сопли в три ручья, как нюня. Ах-ох, Саймон посмотрел не туда. Тебе чего надо? Натуральные розы в постель и кофе в ванну?

– Наоборот.

– Да пофиг. Разошлись по углам… как дети, блин. Не играй в мои игрушки! Чего тебе не хватает, а?

– А ты мирить нас собрался, что ли?

– Да вас пока не пнешь, вы не шелохнетесь! Один – трагический герой в черных одеждах, боится признать, что у него внутри тоже кишки и сердце! Второй выламывается и хочет, чтобы перед ним на цырлах ходили! Саймон с тобой живет, с тобой спит, с тобой работает и с тобой отдыхает! Какого тебе еще надо?!

Мелкий распалялся, брызгал слюной, вертелся, и с каждым словом Синди все крепче сжимал кулаки, пока ногти не впились глубоко в кожу.

– Мелкий, – сказал он, – а давай мы в Джугве другого клавишника возьмем.

– Чего?!

– Да ты не парься, это ж на один раз! В группе ты останешься, да и потом играть будем все вместе, просто на один концерт возьмем кого-нибудь другого. Контракт твой в силе, все честно, это так, на попробовать.

– Ты совсем двинулся, что ли?!

– Не нравится, а? – Синди отошел от двери и пошел на Мелкого, который при его приближении вжался в спинку дивана. – А почему я должен мириться?! При чем тут розы и кофе? Почему на цырлах и что это такое вообще?! Может, тебе и нормально, когда твой любовник при всех лапает кого-то другого, лижет руки кому-то другому, а потом еще с кем-то другим спит. А мне это не нравится, и мне похуй, что Саймон «просто хочет разнообразия».

– Ты что, реально не видишь разницы?!

– Неа. Вот что, Мелкий, иди-ка ты… спать. Хуевый из тебя проповедник. Можешь прочитать мораль Саймону, когда вернется. Он с удовольствием тебя пошлет.

Мелкий поднялся, красный, почти как его прическа, и выскочил из номера, хлопнув дверью. Синди почти пожалел, что сорвался на него. Однако себя ему было куда жальче. Хотелось забраться в постель, но не в холодную гостиничную, а их с Саймоном, прижаться к изученному за полтора года телу, почувствовать, что все плохое позади.

Саймона не было. Оставалась только кровать в номере, холодная, как льющийся в окно голубой свет.

Если Синди и таил надежду, что утром все пройдет само собой, ей не суждено было сбыться. Саймон вернулся, уже не такой мрачный, однако с Синди он держался отстраненно. Со стороны это могло выглядеть даже симпатией или дружелюбием, но они оба прекрасно ощущали возникшую между ними преграду.

Мелкий выглядел смущенным, что для него не было свойственно. Должно быть, он понял, что полез не в свое дело. Синди был этому рад. Он не держал зла на Мелкого. В конце концов, Мелкий просто пытался сохранить их общий стабильный мирок прежним. Не его вина, что это было ему не под силу.

При этом слова Мелкого все-таки упали на благодатную почву. Синди задумался. То, что Саймон, несмотря на все свои похождения, засыпал в итоге рядом с ним – случайность, равнодушие или нечто большее? Ему хотелось верить в последний вариант. Хотелось прекратить эту глупую ссору, но стоило посмотреть на холодного, подчеркнуто вежливого, старательно улыбающегося Саймона, и Синди не мог даже заставить себя подойти и взять его за руку. При этом он чувствовал, что чем дальше, тем меньше шансов у него остается все исправить, как будто возможности утекали вместе со временем в никуда. Синди не мог заставить себя сделать первый шаг и вместо этого убеждал себя, что занят важными делами. Впрочем, если бы кто-то его спросил, он не смог бы назвать ни одного по-настоящему важного дела.

Джугва совсем не походила на Стиллуотер. Было в ней что-то дикое, как будто первопоселенцы смогли привезти и оставить здесь еще дух старой Терры. Жаркая, обволакивающая приезжих влажным зноем, запахом благовоний, приправ и табака, оглушающая птичьим криком и гортанными голосами, она показалась Синди перенесенной в настоящее из древних времен и так и оставшейся неизменной.

На их концерт здесь пришли люди с шипами, вживленными в кожу, с цветными узорами по телу, со шрамами, с телами, нашпигованными металлом и пластиком. На фоне фанатов Синди с голографическими крыльями выглядел ангелом, спускающимся в ад. Бледность и следы усталости только усиливали сходство.

Синди не стал бы терпеть, если и во второй раз группа разбрелась бы по углам. Однако на сей раз ему не дали сделать решительного шага. Саймон, смыв грим, тряхнул волосами и заявил.

– Идем развлекаться. Это, мать вашу, Джугва, когда еще будет такой шанс?

Синди слышал и раньше, что Джугва – пристанище для любителей удовольствий, которые в других городах были по большей части запрещены. Здесь курились трубки и кальяны в темных кафе, и ни один служитель закона не мог этому помешать. Здесь пили смеси, о которых в Анатаре в лучшем случае слышали, потому что за пределами Джугвы компонентов для них было найти невозможно. Здесь открывались с наступлением темноты веселые кварталы. В Джугву стекались ценители острых ощущений; повернутые на эзотерике и поиске нирваны; пресытившиеся стандартными красотами и официальными увеселениями путешественники и недавние подростки, доказывающие миру свою самостоятельность.

Кафе, куда завалилась всем составом «Черная Луна» (без Смита, разумеется, и ускользнуть из-под его бдительного ока было не так-то просто), мало отличалась от подобных заведений по соседству – маленькая, душная, с закрытыми ставнями, сквозь которые не пробивался свет. Парень за стойкой страдал нервным тиком – у него дергалась щека. Его пальцы, длинные и тонкие, порхали над выставленными в витрине образцами табака, трав и порошков, что-то трогали, поглаживали, отпускали. Он напоминал механизм, в котором что-то разладилось и который из-за этого не мог остановиться.

Металл заказал себе какое-то курево. Пель и Мелкий взяли кальян на двоих. Саймон с видом человека, прекрасно разбирающегося в наркотиках, взял пару таблеток странного вида. Синди покосился на него. Он подозревал, что интерес Саймона к подобным веществам уже не в первый раз переходил в область практики, но не находил этому подтверждений. До этого дня.

– А ты? Ты что? – Синди сообразил, что остался в одиночестве, и продавец (бармен? Официант? Как называть сотрудника такого заведения?) обращается к нему.

– Я не знаю, – сказал он честно. С того времени, как его угостил запрещенным стимулятором один знакомый Фредди, он не пробовал наркотики.

– Возьми это, – парень придвинул к нему крошечное блюдце с сероватым порошком. Порошок искрился в неверном освещении ламп, и это было красиво.

– И что с этим делать? – опасливо спросил Синди. Ему казалось, что порошок – это куда менее безопасно, чем сигареты или даже таблетки.

– Растворять. Пить. Потом смотреть, слушать.

– И что будет? – Синди глядел на продавца, и ему казалось, что у него тоже сейчас начнет дергаться глаз. – У меня не вырастет второй головы? Или будут бегать по стенам розовые медузы?

– Нет. Не бегать. Видеть будешь. Слышать. Хорошо, ясно.

Синди пожал плечами и решился. Глупо было отставать от других, да и интересно стало, хотя и немного страшно – в Анатаре за хранение такого порошка он мог загреметь в тюрьму. Он взял блюдце и отошел в сторону. Мелкий и Пель курили кальян, подолгу затягиваясь и прикрывая глаза после каждой затяжки. Металл раскуривал сигарету. Саймон сидел, запрокинув голову и отрешившись от внешнего мира. Синди сел в угол на подушку, размешал порошок в стакане с водой и сделал глоток. Получившийся напиток не имел ни вкуса, ни запаха. Ничего не происходило, и Синди понял, что его разыграли. Это было обидно, хотя вместе с обидой Синди почувствовал и облегчение – он на самом деле немного трусил, когда принимал порошок.

Саймон поднялся на ноги и пошел к выходу. Синди понял, что на него местные вещества тоже не подействовали. «Фигня, а не кафе», – с презрением подумал он. – «И что все слюни на эту Джугву пускают? Сами себе придумали сказку. А потом, конечно, неудобно сказать, что ничего такого в ней нет». Синди тоже встал и пошел за Саймоном. Здесь ему нечего было делать, зато выпал такой удачный момент, чтобы поговорить.

Спину певца в толпе он углядел сразу, и поспешил за ним, но почему-то не мог его догнать, как ни бежал. Саймон шел неспешно, и еще успевал с кем-то переброситься парой слов, посмеяться, даже остановиться и поговорить, а то и быстро поцеловать какую-нибудь девушку, а Синди все отставал от него, хотя уже бежал. Сердце колотилось все быстрее, дыхание сбивалось. Синди подумал, что все дело в каблуках и пошел босиком, но и это не помогло. Иногда Саймон останавливался и оборачивался, словно проверял, идет ли Синди за ним. Тогда Синди еще больше спешил и почти успевал коснуться его руки, но в последний момент Саймон снова оказывался впереди, в толпе, и люди разговаривали с ним, смеялись и проходили мимо. Они мешали Синди, оттирали его прочь, девушки ставили ему подножки, юноши отталкивали плечами. Синди взмок. Он рванулся вперед и почти успел схватить Саймона за рукав, но ткань выскользнула из его пальцев, а сам певец оказался в нескольких метрах, и тогда Синди все понял. Он запрокинул голову и посмотрел в высокое безоблачное небо, а небо посмотрело на него. Оно тоже все понимало, и Синди зажмурился, чтобы никто не делил с ним его знания.

Когда он открыл глаза, над ним был белый гостиничный потолок и лицо Саймона. Тот провел рукой по лицу.

– Очнулся. Тошнит? Голова кружится?

– Нет, – просипел Синди.

Саймон вздохнул и промокнул лоб платком. В потолке открылась щель, и в нее было видно небо, и Синди вспомнил.

– Ничего не выйдет, – твердо сказал он. – Я видел.

– Ты о чем?

– Не даешь себя поймать, да? Это ты можешь ловить, притягивать, отталкивать, но себя не даешь поймать.

У Саймона дернулся угол рта.

– Блэк, запомни, что наркота на основе семиполосника для тебя под запретом. Тебя несет.

– Ничего не выйдет, – повторил Синди. – Ну, у нас. Обидно.

Небо снова лезло в глаза, и Синди опустил веки, скрываясь в темноте.

После Джугвы с ее оранжереями на крышах и колодцами на улицах, Хара казалась оплотом цивилизации. Выросший на песке город жил в постоянном ожидании бури – и при первом ее приближении накрывался колпаком. Аэробусу с «Черной Луной» повезло – погода была ясной, путь был открыт. Синди представил во время посадки, как посреди дня здесь темнеет небо и тучи красного песка поднимаются в воздух, чтобы обрушиться на город, а тот выставляет перед собой щиты. Синди усмехнулся: ему тоже не помешал бы колпак, которым можно было укрыться от тревог, но такого счастья ему не полагалось, приходилось встречать неурядицы с открытым лицом. А так хорошо было бы забраться в свой кокон, окуклиться, оставив только запас пищи, воды и воздушный фильтр, и спать, слушать сквозь сон, как шуршит песок об оболочку…

Смит отчитал его, как младенца, после случая в Джугве. Впрочем, тогда досталось всем: Саймона, потому что подбил (и плевать, что доказать это было невозможно), Мелкому и Металлу – потому что не остановили, а Синди – потому что попался. Смит попытался отчитать и Пель, но та при первых же воплях поднялась с дивана и отправилась восвояси, бросив через плечо:

– Когда будешь способен на диалог, поговорим.

Синди сам не знал, что из его видений было галлюциногенным бредом, а что правдой. Он не мог поручиться, что Саймон на самом деле дотащил его до номера и что ждал, пока Синди не очнется. Он далеко не был уверен, что на самом деле что-то Саймону сказал, однако склонялся к мысли, что разговор все же был реальным, потому что потом Саймон сорвался с цепи. Отповедь Смита он выслушал без привычного скептицизма и только махнул рукой.

– Подумаешь! Я хочу веселиться.

Он на самом деле веселился, начав с выезда в порт. Улыбка не сходила с его лица. Он флиртовал с прохожими и оказывал знаки внимания обслуге. Он не выпускал из рук стакана со спиртным. Он приглашал на танец девушек в зале ожидания, в волосах которых жутковато поблескивали металлические рожки. Он что-то прятал в кармане брюк, и впору было предположить, что Саймон не ушел тогда из кафе с пустыми руками. Он веселился.

Синди это веселье напоминало агонию.

В конце концов, Саймона утихомирили Смит и Металл, первый – пообещав покрывать все убытки, в том числе и из-за скандалов в прессе, из кармана певца, а второй – что-то долго и тихо ему втолковывая. В конце разговора Саймон вспылил, но быстро утих и впал в уже всем знакомое мрачное состояние. В порт Хары он спустился с дежурной улыбкой на губах и с холодным взглядом, но хотя бы не буянил, не пытался ущипнуть менеджера зала и повздорить с охраной. Даже Мелкий не осмеливался сейчас ему ничего сказать.

Он шел, как всегда с прямой спиной, с красными песчинками в волосах и в складках одежды, стремительный. Синди следовал за ним, глядя, как развеваются от быстрой ходьбы полы фиолетового плаща, и понимал: вот оно. Катастрофа, к которой он готовился столько времени, произошла, чуда не случилось, все имеет свой конец. Он столько раз представлял себе, как это будет, что, когда беда случилась на самом деле, Синди не мог до конца в нее поверить. Он сказал себе, что всегда знал, что этим кончится. Лучше от этого не становилось, но Синди все-таки испытывал странное, сродни мазохизму, облегчение – теперь хотя бы не нужно было гадать, когда все оборвется.

В Харе «Черная Луна» была популярнее, чем в Джугве, там и тут мелькали вспышки камер, и Синди старательно держал лицо. Он помнил, что любая его эмоция могла быть замечена, заснята, рассмотрена под лупой и обсуждена, а то и осуждена, и поэтому улыбался всем. Раньше он ненавидел такие улыбки у Саймона, а теперь и сам понимал, что в них – спасение. Он справлялся неплохо (или ему казалось, что неплохо), но, придя в гостиничный номер, обнаружил, что не может расслабить затвердевшие в приветливом оскале лицевые мышцы, словно их свело судорогой.

Ему хотелось остаться одному, и он, пообещав Смиту вернуться вовремя, натянул очки, спрятал волосы под повязку и отправился гулять по Харе.

Все здесь было припорошено красной пылью, от которой не спасали никакие щиты и усилия уборщиков. Ветер гнал маленькие багровые облачка по мостовым. Словно в попытке противопоставить что-то природе в Харе строили белые, серые и черные дома, однако рано или поздно они все равно приобретали красноватый оттенок.

У местных жителей давно уже отпала необходимость всегда быть готовыми к эвакуации или спасению в убежищах, но память прежних поколений давала о себе знать – у большинства прохожих были серьезные, даже суровые лица, крепко сжатые челюсти, сведенные на переносице брови.

Синди не имел какой-то определенной цели прогулки, экскурсии его не интересовали, так что он шатался по улицам. Людей на улицах было немного – стоял разгар рабочего дня. В Анатаре днем на улицах можно было встретить кого угодно – отпускников, уличных артистов, богатых бездельников, курьеров, да мало ли народа! Здесь же только по главным магистралям неслись автомобили, и на центральных улицах попадались группки пешеходов. Переулки пустовали.

Синди поднялся на смотровую площадку и оказался там единственным туристом. У его ног лежала Хара – монохромные кубики зданий, покрытые пылью, как сыпью. Пустыня была болезнью города, и рано или поздно ей заражались все.

На руке запиликал комм, и Синди принял вызов. С развернувшегося экрана на него смотрел Тим.

– Привет! – улыбнулся он.

– Привет, рад тебя видеть, – искренне ответил Синди. Тим был кусочком другого, спокойного мира, который не могли поколебать никакие катастрофы. Любимый или одинокий, успешный или потерпевший поражение Синди всегда мог прийти к Тиму, или Фредди, или Тинто, так же как и они могли всегда обратиться к нему.

Они поболтали немного о пустяках. Тим снова влюбился, и Синди закусывал губу, улыбаясь, – когда Тим говорил о своей очередной пассии, у него делался совершенно блаженный и вместе с тем идиотский вид. Синди в свою очередь рассказал о гастролях: о киберах Стиллуотера, о Харе, об улицах Джугвы. Он немного переиначил историю с наркотиками, превратив ее в забавное приключение.

– Влетело мне тогда будь здоров, – смеялся он, – но зачем лететь в Джугву, если ничего не пробовать?

– У тебя сейчас все нормально? – спросил Тим.

– Ну да. Видишь же, что я уже не обкуренный.

– Я не об этом…

– А о чем? – Синди нахмурился. Легкость, которая возникла в их разговоре, вдруг пропала, а Тим мялся и все пытался подобрать нужные слова.

– Ну… пишут всякое в новостях про вас. Чуть ли не что вы разошлись, и ты уходишь из группы. Что Блик твой «в активном поиске» и все такое…

– Он не мой, – раздраженно отозвался Синди.

– Так это правда?

– Тим, ты бы меньше новостей читал! Если верить во всю хуйню, которую там пишут, можно с резьбы съехать! Их послушать, так Блик «в активном поиске» всю жизнь, начиная с пеленок. И из группы я никуда не собираюсь, пусть мечтают.

– Аааа… Ну… если ты все же решишься, ты же знаешь, что мы тебя ждем.

– Знаю, знаю, – проворчал Синди. – Как вы вообще? Как остальные?

– Фредди жалуется на сердце, – неохотно сказал Тим.

– Фредди? Жалуется?! Так к врачу надо немедленно, если она и вдруг жалуется!

– Так была уже. Говорит, что пока время не потеряно и операция не нужна, прописали какие-то лекарства…

– Бля, а почему я-то об этом не знаю?! Почему все молчали, как пришибленные? Я бы не спросил, ты бы молчал!

– Ну… мы не хотели тебя беспокоить. У тебя гастроли, проблемы свои…

– Какие, в задницу, мои проблемы? А это не мои проблемы?! Ох, Тимми, везет тебе, что я не в Анатаре! Что нужно? Лекарства, деньги, врачи?