Текст книги "Три романа Синди Блэка"

Автор книги: Графит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)

– И стукаться локтями с соседями. Нет уж, мне людей и так хватает.

– Тут до Академии час добираться, наверное…

– Там поблизости остановка флаеров.

– Нет уж, спасибо, – пробормотал Лиу, – я такси буду брать. Так что? Переезжаем?

Но до переезда Синди нужно было сделать кое-какие приготовления. Главное – несколько комнат на первом этаже объединить в танцевальный зал, положить там качественное покрытие и поставить аудиоаппаратуру. Для этого он привлек Джона, который и без того ахал и охал, узнав, что Синди заплатил за дом с участком, не торгуясь. Так что Джон командовал ремонтом, а Синди оставалось только выбирать нужные материалы и технику. В остальном на Джона можно было положиться.

Результатом Синди остался доволен. Он давным-давно придумал себе этот зал – еще когда впервые пришел в школу Квентина и захотел такой же в личное пользование. Синди покружился, покричал и похлопал, проверяя акустику, и подпрыгнул от счастья, как мальчишка, которому подарили на день рождения боевого робота.

На стену он повесил картину, подаренную Джонатаном Фоксом. В съемной квартире она смотрелась бы неуместно, зато здесь оказалась в самый раз.

– Это у тебя откуда? – ревниво спросил Лиу, который оторвался от наблюдения за переносом вещей и заглянул в зал.

– Джонатан подарил, – не стал скрывать Синди.

– Ах, Джооооонатан, – протянул Лиу и скрылся. Синди только оставалось надеяться, что альбинос не порежет портрет под покровом ночи в клочки.

Оказалось, что своих вещей у Синди почти что и нет и перевозить, кроме одежды и всяких мелочей, нечего. Часть мебели ему досталась вместе с домом, часть – пришлось покупать. Лиу, недовольный тем, что его не спросили при выборе дома, активно принимал участие в выборе обстановки. Синди почти не вмешивался – вкус у будущего актера был хороший, а свой танцзал Синди уже получил.

Переехав, Синди быстро обзавелся привычкой бродить у моря без определенной цели. Он любил гулять с утра по пляжу вдоль полосы прибоя или наоборот – на закате, глядя, как солнце окрашивает воду в красный и золотой. Любил слушать море – под шорох волн ему лучше думалось. Кроме того, это была единственная возможность отделаться от всех. Лиу бы не побежал километр по пляжу, чтобы позвать его к стационарному комму, а свой Синди ловко научился «забывать» где-нибудь в ванной.

Впрочем, верный менеджер всегда находил его, и не всегда с хорошими новостями.

– Синди, – позвонил однажды Джон, когда Синди спокойно завтракал, – тут такое дело…

– Какое дело? – спросил танцор. Обтекаемые формулировки были не в стиле Джона, Синди был заинтригован.

– Достаточно деликатное… а может, и ерунда, конечно. Скорее всего ерунда…

– Джон, не тяни, – не выдержал Синди. – Кто-то подбросил на порог внебрачного ребенка? Тогда точно ерунда – не мой.

При упоминании детей Джон, вопреки ожиданиям, помрачнел еще больше.

– Видишь ли… уже неделю мне без перерыва звонит женщина, которая утверждает, что она твоя мать.

У Синди моментально пересохло в горле, он хлебнул сока, чтобы скрыть замешательство. В голове мгновенно, как кадры фильма, промелькнули воспоминания: Вейцер, Алисия, уроки танцев, приход гостей, белая рука прижата к скованному спазмом горлу…

Это было совершенно исключено.

– Джон, – Синди хотел говорить уверенно, а вышло жалобно, – мало ли сумасшедших. Почему ты ее не заблокировал – и все?

– Я блокировал. Она звонит каждый раз с других номеров.

– Кто она вообще такая?

– Вроде какая-то актрисулька погорелого театра с Деметры. Истерическая особа. Я подумал… я ведь ничего не знаю о твоей семье. Как будто ты родился в Анатаре сразу взрослым, дальше следы теряются!

– Ты что же, – спросил Синди, – искал обо мне информацию?

– Еще давно, когда хотел к тебе устроиться. Так вот нигде и ничего нет о детстве Синди Блэка, хоть убейся! Ну да я к тебе с этим не лез, хочешь иметь секреты – пожалуйста. А тут эта баба, я и решил тебе сказать… Зря сказал, наверное.

– Мда, – только и сказал Синди.

– Так это не может быть правдой? – Джон вздохнул с облегчением. – Ну и отлично, в следующий раз просто подам на нее в суд за преследование – и все.

«Я не хочу. Я не хочу, чтобы прошлое догоняло меня. Синди Блэк родился в Анатаре шестнадцатилетним, когда Фредди принесла мне новый комм. Синди Терренс умер, его не существует. Я не хочу этого, не хочу!»

– Погоди, – сказал Синди чужим голосом. – В следующий раз переведи ее на меня. Еще суда нам сейчас не хватало. Еще разорется на всех углах, что она моя мать, пойдут сплетни… ну нахер. Попробую поговорить, может, увидит меня и поймет, что я не ее сыночек.

– По мне, так суд проще и надежнее, – пожал плечами Джон. – Но как скажешь.

После этого звонка Синди два дня провел, как на иголках, дергаясь от любого сигнала комма.

– Ты чего? – спросил Лиу, когда Синди подпрыгнул из-за пришедшего сообщения.

– Так… показалось… – вздохнул Синди.

– А еще говорят, что прогулки успокаивают, – покачал головой альбинос.

На второй день Синди немного успокоился – никакие призраки прошлого не спешили догонять его. Больше всего Синди хотелось счесть прошлый разговор дурацкой шуткой менеджера, но Джон никогда не был любителем розыгрышей.

«Может, еще обойдется», – думал Синди тоскливо.

Не обошлось, и роковой звонок застал Синди в гостях, когда вечеринка как раз дошла до той стадии, когда можно скидывать гостей в бассейн и танцевать на столе.

– Синди, – сказал Джон с экрана, – тут наша дама. Та самая. Переключить на тебя или ты передумал?

«Я передумал!»

– Переключи, – велел Синди, с которого мгновенно слетело опьянение. – Только через три минуты – тут шумно, я отойду.

Он поймал за шелковый шарф хозяина дома, который сосредоточенно наливал джин в цветочный горшок.

– Пей до дна!

– Арчи, – сказал Синди, – у тебя найдется тихая комната, чтобы я мог спокойно поговорить?

– Для тебя, моя радость, что угодно! – провозгласил Арчи и потащил его на второй этаж. Синди механически улыбнулся ему.

После гула вечеринки тишина гостевой спальни упала на него, как мягкое одеяло. Синди зачем-то снял комм с руки и положил на тумбочку, а сам сел на стул и стал смотреть на экран.

«Это не может быть она. Это какая-нибудь сумасшедшая. Не может…»

Комм завибрировал – Джон был точен и перенаправил вызов через три минуты ровно.

«Это не может быть…»

Изображение долго не могло стабилизироваться – межпланетные переговоры, да еще перенаправленный вызов… Наконец, картинка стала четкой – и Синди понял, что прошлое не пропало никуда.

– Здравствуй, мама, – помертвевшими губами сказал Синди.

– Синди, – ответила Алисия Терренс.

Она не располнела с возрастом – наоборот, немного высохла. Спину она до сих пор держала абсолютно прямой, зато обрезала и покрасила волосы, скрывая первую седину. А вот гордое непреклонное выражение с лица пропало, сменившись усталостью, и сильнее стали заметны носогубные складки. Синди понадобилось несколько секунд, чтобы привести свои детские воспоминания в соответствие с реальностью.

– Мама, как это, – разлепил он губы, чтобы хоть что-то сказать, – какие-то звонки с левых номеров, мой менеджер сказал…

– Он блокировал каждый новый номер, – кивнула Алисия. – Пришлось просить позвонить у знакомых. Потом и номера знакомых кончились, я перепрошила домашний комм…

Меньше всего Синди были нужны технические подробности.

– Я не об этом мама! – воскликнул он. – Что это вообще?! Зачем?! Как тебя отец не прибил за эти звонки?!

– Роберт умер шесть лет назад. Инфаркт.

Синди не любил отца. Слишком живо помнил, как Роберт брезгливо смотрел на него, а потом швырнул в комнату и запер дверь. Никогда не хотел видеть ни его, ни мать. Но теперь, узнав о его смерти, Синди был потрясен мыслью, что никогда теперь не сможет доказать что-то отцу, даже если захочет. Они никогда не помирятся, Синди до последнего мига оставался для отца позором семьи, а отец запомнится Синди красным от гнева. Невозможность ничего изменить подавляла.

– Синди, – сказала Алисия, потому что он молчал, – я так тобой горжусь…

Мать нашла единственные слова, которые привели сына в чувство. Синди взвился со стула, как укушенный.

– Гордишься, мама?! Легко гордиться, когда сын знаменит, успешен и богат! А когда ему пятнадцать, он в твоих туфлях и молотит в дверь, чтобы его выпустили – не пробовала гордиться?! А когда он шляется по Анатару без денег и еды – не пробовала? Зато когда он возвращается из гастрольного тура, можно и погордиться и даже простить, что он трансвестит!

Синди сделал несколько кругов по комнате, выдохся и снова упал на стул, злой, взъерошенный, красный от злости. Алисия смотрела на него, и губы у нее дрожали.

– Когда мы увидели, что ты исчез, – тихо заговорила она, – мы пошли в полицию. Те перевернули город. Тебя видели на улице, но никто не знал, куда ты мог пойти. Потом… потом нашли в реке твою сумку. Обыскали всю реку, осмотрели берега, куда тебя могло выбросить, но тела не нашли. Я не верила, что ты умер. Я надеялась…

Она сделала паузу, сглотнула и продолжила.

– Потом кто-то вспомнил, что вроде бы видел тебя в районе вокзала. Опросили весь персонал, и одна из проводниц узнала твое фото. Так выяснилось, что ты сбежал в Анатар. В полицию Анатара послали твое описание и фото… но ничего не произошло. Я ждала каждый день. Мы не знали, жив ли ты, не попал ли к каким-нибудь негодяям или в больницу… Но я верила, что ты сумеешь подняться. И вот… убедилась.

Синди молчал и кусал губы. Он не задумывался, что происходило в Вейцере после его исчезновения, и не предполагал, что его родители поставят на уши весь город. Он просто вычеркнул Вейцер из памяти – никогда не думал вернуться к семье, никогда не узнавал, как они жили без него. И вот, прошлое, от которого он так долго бегал, вернулось.

– Мама, – услышал он вдруг детский голос, – я пошла гулять!

– Иди, Энжи, – торопливо кивнула кому-то Алисия.

– Мама? – вкрадчиво поинтересовался Синди.

– Да, я должна сказать тебе, – Алисия поправила волосы нервным незнакомым жестом, наверное, появившимся после стрижки. – У тебя есть сестра. Мы узнали, что Энжи родится, через две недели после твоего… ухода.

– Энжи, – тупо повторил Синди.

– Да. Анжелина.

Этого Синди уже не выдержал – уронил лицо в ладони и глухо застонал. Столько новостей сразу не укладывалось у него в голове. Получается, когда он плясал в баре, у него уже была маленькая сестра. И когда он целовался с Саймоном, и танцевал на концертах, и учился у Квентина, и играл Зло, она была, родная сестра, девочка, о которой всегда мечтала мать, а он ничего, совсем ничего о ней не знал!

Он потер лоб и виски и поднял голову. Алисия смотрела на него и молчала.

– Мама, – тихо и яростно спросил Синди, – зачем ты позвонила? Сейчас – зачем? Денег нет? На что вы там вообще живете?!

«Если она скажет, что ей пришлось ради дочери пойти шить или готовить, я повторю судьбу отца прямо здесь».

– Деньги есть, – сказала мать, напомнив прошлую Алисию Терренс, и у Синди отлегло от сердца. – Я продала фирму Роберта, положила деньги в банк, и мы живем на проценты.

– Тогда что?!

– Я просто хотела увидеть тебя, – опустила голову Алисия, – ты же мой сын. Не думай, я не буду просить тебя о деньгах или чтобы ты приехал, раз тебе так противно, просто я хотела убедиться, что у тебя все хорошо. Что ты живой. Сама увидеть…

Голос у нее дрогнул, и Синди отстраненно подумал, что актриса всегда останется актрисой.

– Мам, ну что ты. Вот я, живой, целый, говорят, еще и талантливый, – Синди чувствовал предательскую резь в глазах и из последних сил держал лицо. – Значит, так. Мне нужно все это как-то… осознать. Хотя бы то, что у меня сестра есть! Она знает обо мне?

– Знает, – впервые улыбнулась Алисия. – Знает, что у нее есть старший братик и когда-нибудь она его увидит.

– Чтоб я сдох, – пробормотал Синди. – Так, мама. Ты перестаешь терроризировать моего менеджера и соседей. Номер я сохраню. Никому ничего не противно, все прекрасно, но мне нужно привыкнуть. Понимаешь?

– Понимаю, – печально вздохнула мать. – Понимаю, что родной дом тебе…

– Мама, не начинай! – рявкнул Синди. – Я дом этот девять лет не видел и еще столько же не видел бы! Ради сестры… В общем, мы друг друга поняли.

– Поняли, – мать снова улыбнулась, и Синди подумал, что без нелюбимого мужа, но рядом с любимой дочерью ее характер мог и измениться к лучшему. – Хороших выступлений, сынок.

В этот же вечер Синди ушел в первый попавшийся бар и напился, по-черному, страшно, до помутившегося сознания и качающейся земли. Разговор с нашедшей его матерью сам по себе был достаточным потрясением, но известие о сестре добило Синди. Он подсчитал – ей должно было быть лет восемь. Уже разумный человек. И он все эти годы даже не подозревал о ней!

Он не помнил, как добрался домой и кто вел его до двери – а кто-то вести должен был, потому что сам Синди не дошел бы.

– Блэк, да ты пьян в сосиску! – ахнул Лиу, открывший дверь.

– Я поговорил с матерью, – сообщил Синди.

– Я тоже говорю с матерью, но я же после этого не надираюсь! Иди проспись!

– А у меня есть сестра, – продолжил оглашать список открытий вечера Синди. – А я не знал. Прикинь? Энжи. Ан-же-ли-на. Моя мамочка вечно давала детям дурацкие имена. Спасибо еще, что не Джордж. И не Боб. Хотя Боб – вряд ли… Но Джордж!

Синди взмахнул ногой, со ступни слетела туфля и улетела в гостиную.

– Так, – голос Лиу стал приторно-ласковым, словно он говорил с ребенком или больным. – Давай-ка пойдем спать. Нет, не в спальню, на второй ты не дойдешь, а вот сюда, до диванчика…

Синди послушно переставлял ноги, ковыляя на одном каблуке, пока Лиу подталкивал его в спину «до диванчика». Упав на диван, он прикрыл глаза. Казалось, что все вокруг вращается – и где-то вращались его мать, сестра, мертвый отец, все-все, кого он оставил в прошлом…

Лиу набросил на него плед.

– Посиди со мной, – попросил Синди.

– И насидимся, и належимся, когда ты выспишься и от тебя не будет так нести алкоголем. Спи давай.

Синди хотел сказать, что потом ему будет уже не нужно, но не успел – заснул.

Он проснулся с такой головной болью, что не хотелось говорить, двигаться и дышать. Особенно после того как в голове по одной всплыли вчерашние новости, со знанием которых Синди теперь надо было как-то жить. Однако провести всю оставшуюся жизнь на диване было невозможно, поэтому Синди кое-как поднялся и потащился в ванную, напоминая самому себе робота с несмазанными шарнирами.

После душа он был в состоянии передвигаться, различать предметы и издавать звуки, но не более. Лиу, у которого был выходной, на кухне разогревал себе пиццу, и от одного запаха Синди замутило так, что его спасло от посещения уборной лишь то, что содержимое желудка он где-то оставил накануне.

– Явился, – констатировал Лиу. – Пиво в холодильнике. Постарайся очнуться до прихода уборщицы.

– Лучше воды, – просипел Синди, стремясь поскорее удалиться от источника запаха.

– Пожалуйста, – пожал плечами Лиу и плеснул воды из графина в стакан. – Слушай, а что ты вчера говорил про мать и сестру?

– Да так, – отмахнулся Синди и жадно проглотил воду, – семейные проблемы. Разберусь.

– Если бы я так надирался после каждой ссоры с семьей, у меня бы давно села печень, – заметил Лиу.

«Да что ты знаешь?!» – хотел сказать Синди, но не сказал, потому что говорить было еще трудно. Вместо этого он пошел собираться на прогулку. Двигаться по-прежнему не хотелось, но по опыту прошлых раз Синди знал, что это поможет.

Когда он натягивал штаны, позвонил Джон.

– Уууу, – оценил он состояние Синди. – Это сколько же ты влил себя, друг любезный? Как прошло?

– Ты не задавай сейчас никаких вопросов, – попросил Синди. – А то я убить могу. В состоянии аффекта.

– Понял. Собственно звоню сказать, что съемка у Коркорони на сегодня отменена.

– Первая хорошая новость за два дня, – мрачно сказал Синди.

Комм он оставил дома, плюнув на всех, и шагал по песку часа два, пока в голове не прояснилось, а тело перестало вести то в одну, то в другую сторону. Морской воздух освежил его, ветер встрепал волосы. Его даже не беспокоили мысли о семье – наверное, сознание поставило какой-то блок, чтобы сберечь остатки разума. Думалось о чепухе – о чайках и раковинах, о шезлонгах, о том, что можно было бы поставить за домом сетку для волейбола…

Когда Синди вернулся домой, похожий на человека, Лиу встретил его новостью.

– На стационар звонил некий Джон, сказал, что ты поймешь, – скорчил он гримаску. – Просил перезвонить на этот номер.

– С каких пор Джон – «некий»? – удивился Синди. – Ну ладно.

– Что у тебя еще случилось? – спросил он, дав команду комму вызвать последнего звонившего, и опешил, увидев на экране Джонатана Фокса.

– Привет, – улыбнулся художник.

– Джонатан! – ахнул Синди. – А я уже думал, что мой менеджер решил играть в шпионов! Ты где? На Гайе?

– Даже в Парнасе, вот и звоню. Хотел тебя увидеть, но… – как всегда деликатный Джонатан замялся, – кажется, ты болен.

– Для тебя я здоров, – решительно заявил Синди. – Адрес прежний?

– Нет, там все-таки студия, а я хотел пригласить тебя домой.

Это было новостью, Синди думал, что Джонатан в своей студии живет постоянно.

– Я сейчас в кафе «Этна», – продолжал Джонатан, – если ты подъедешь, я тебя отвезу. Это за городом.

– Я буду, – пообещал Синди.

Джонатан почти не изменился. Немного похудел, чуть-чуть отросли волосы, да обветрилось лицо.

– Леса Гоморры? – с улыбкой спросил Синди.

– Горы Содома, – покачал головой Джонатан. – Интересные планетки, конечно…

Они мчались в автомобиле Джонатана куда-то к западу от Парнаса. К удивлению Синди, автомобиль этот оказался гладким черным зверем, спортивным и скоростным. По мнению Синди, художнику подошло бы что-то более устойчивое и консервативное.

Машина вильнула за холм, и Синди ахнул, когда увидел открывшееся зрелище, а потом открыл окно, жалея, что не может высунуться по пояс.

Под ними расстилались поля травы с фиолетовыми цветами. Ветер гнал по ним серо-лиловые волны. Салон немедленно наполнился горьковатым запахом, хотелось запечатать его в бутылку и иногда нюхать.

– Лаванда, – сказал Джонатан. – Подлетаем.

– Это прекрасно, – улыбнулся очарованный Синди. – Повезло тебе жить у такой красоты.

– Если захочешь, можно будет прогуляться попозже. Здесь хорошо гулять.

– Не сомневаюсь…

Машина остановилась у особняка, рядом с которым дом Синди казался хибаркой. Скорее это был небольшой дворец, два крыла которого были окружены парком. Когда Синди выпрыгнул из автомобиля, под ногами захрустел гравий дорожки. Крыльцо с колоннами перед входом. Мрамор лестницы. Громадные сверкающие чистотой окна. Тяжелые двери с кольцами вместо обычных ручек.

– Что это? – выдавил Синди. – Музей?

– Это мой дом, – улыбнулся Джонатан, – заходи, я все расскажу.

Синди поднялся по ступенькам и зашел в дом. Обстановка внутри соответствовала виду снаружи, правда мебель почему-то была в чехлах.

– Совсем забыл предупредить, что приеду, – досадливо поморщился Джонатан. – Не убрали…

– Когда же ты приехал?

– Сегодня. Давай пройдем на балкон, там можно посидеть и нет чехлов.

Синди было все равно – балкон так балкон. Джонатан провел его мимо антикварной мебели, подлинных картин старых мастеров и пианино, которое хозяину должно было обойтись примерно в стоимость танцзала Синди, на балкон, где и правда стоял столик, пара кресел, и пахло лавандой. Джонатан ушел куда-то, а Синди остался проветривать свою бедную голову, которой и так досталось в последние дни.

Рядом с тем, что он увидел, его собственное состояние казалось очень скромным, если не выразиться грубее. Синди очень сомневался, что Джонатан сумел заработать на подобный дворец продажей картин.

Он уже начал подозревать, что Джонатан зачем-то привел его в чужой дом, скоро ворвется полиция и заберет их, когда художник пришел с подносом.

– Повезло – на кухне нашелся сыр, фрукты и вино. Я не останусь в твоих глазах хозяином-невежей. Тебе налить?

– Лучше воды, – отказался Синди, чей организм еще напоминал о вчерашнем разгуле.

Джонатан налил ему воды, а себе – вина. Синди отпил немного, подошел к перилам балкона, посмотрел вниз. Внизу оказалась клумба с астрами и небольшой фонтан.

– Ты хотел что-то рассказать, – напомнил он.

– Да тут и рассказывать нечего, просто ты так удивился, – улыбнулся Джонатан. – Это один из домов моего отца.

– О, – ответил Синди, сознание которого с трудом принимало это «один из домов».

– Да, он владелец сети отелей по всему миру. Здесь, на Гайе, у него тоже есть несколько, два из них в Парнасе – «Ариана» и «Селена».

Синди представлял, что значат только две гостиницы в Парнасе, тем более уровня «Селены», мимо которой он до сих пор проходил с опаской мальчика их бедного района. Словосочетание «один из домов» приобретало смысл.

– Сам отец не любит Гайю, поэтому здесь почти не живет, а мне тут нравится. Заодно присматриваюсь к гостиничному бизнесу, раз уж рано или поздно мне придется им заняться.

– Я думал, ты художник.

– Я и есть художник. Но империи не спускают на ветер, так что буду сочетать бизнес и любовь. Но вообще-то я не хотел говорить не об этом… Ты не мог бы сесть? Твоя спина на фоне неба очень живописна, но я хотел бы видеть лицо.

Синди оторвался от созерцания лавандовых полей за оградой парка и сел в полосатое кресло. Отщипнул кусочек сыра и бросил вопросительный взгляд на Джонатана.

– Помнишь, – задал тот неожиданный вопрос, – как ты спросил, почему на картине крылья сложены?

– Да, – кивнул Синди. – А ты ответил, что мне лучше знать.

– И как? Раскрылись?

– Раскрылись, – снова кивнул танцор.

– Я так и думал. Знаешь, я смотрел записи с твоих выступлений. Я понял, что крылья ты раскрыл, и рад за тебя, хотя это и усложняет мне задачу…

– Какую задачу? – тихо спросил Синди, которому почему-то стало очень неловко.

– Я прилетел только сегодня и сразу помчался искать тебя. Чтобы сделать все, пока решился и не передумал. Я предлагаю тебе разделить со мной все, что у меня есть. Быть со мной. Если захочешь, то в официальном браке. Подожди, не перебивай меня. Дай сказать. Каждому художнику нужна муза. Я встретил тебя, когда был в творческом кризисе. Я думал, что уже ничего не смогу написать, когда Квентин предложил сходить в твой класс. Ты тогда был такой сердитый, заставил меня танцевать и велел думать о музыке, а я все время косился на тебя.

Синди слушал молча, вертя в пальцах бокал и затаив дыхание. Посмотреть на Джонатана он не решался.

– Потом ты согласился мне позировать, и я был вне себя от радости. Я работал бы сутками, если бы ты мог столько стоять и было бы освещение. Я ложился спать и думал, как настанет утро и ты придешь. Я сразу решил, что подарю картину тебе. Я хотел тогда тебе признаться, но не решился, глупец. Засомневался, не пытаюсь ли я принять восхищение красотой за влюбленность, да и нужно ли это тебе… И улетел на Гоморру. Один. Мой кризис прошел, я писал леса и горы, писал людей… и то и дело вспоминал тебя. Я нашел твои записи в сети и радовался, что не взялся писать тебя в динамике – не хватило бы таланта. Время шло, а я все не мог успокоиться. И тогда я решил, что вернусь на Гайю и скажу все тебе, а там будь что будет. Я люблю тебя, Синди. Я хочу, чтобы ты был со мной.

Синди сжал ножку бокала. Он так и смотрел на лавандовые поля, не в силах повернуть голову.

Когда-то он сказал, что принцев не существует. Судьба посмеялась, и теперь рядом с Синди сидел настоящий принц, молодой, красивый и богатый, и предлагал Синди руку, сердце и полкоролевства. Кстати…

– А как же империя? – спросил он. – Разве ты не должен оставить ей наследника?

– У меня есть племянник, – пожал плечами Джонатан. – Сын сестры. Так что династии с этой стороны ничего не грозит.

Синди закусил губу. Джонатан, Джонатан… Добрый, честный, талантливый. Неимоверно деликатный. Любящий. Синди не сомневался, что, если он согласится на это предложение, то его будут носить на руках, а сам он не будет знать ни в чем нужды. Жить в доме с колоннами на крыльце. Гулять в лавандовых полях, падать в фиолетовые волны. И знать, что рядом человек, для которого он – муза, источник вдохновения, любимый…

– Я, конечно, не рок-певец Саймон Блик, – сказал Джонатан. – И я знаю, что у тебя есть этот мальчик, Лиу, но все равно предлагаю. Видишь, до чего я дошел – уже готов отбивать тебя у другого, а ведь думал, что никогда до этого не опущусь…

Он зря сказал о Саймоне и Лиу. Если Синди сам не был уверен, чего хочет от него Лиу, то Джонатан предлагал Синди свое сердце без обмана. А такой подарок нельзя было принимать, если не чувствуешь того же желания в ответ. Если не искрит воздух, стоит только остаться наедине, если не хочется целовать, если не хочется просыпаться с этим человеком, смотреть на него, слушать его, любить, даже если он рассержен, или печален, или пьян. Если сердце ничуть не вздрагивает, стоит встретиться взглядами, если не хочется делить пополам не то что империю – одну постель.

С Джонатаном не хотелось.

Синди поднял, наконец, глаза и встретился с Джонатаном взглядом.

– Подожди, не спеши отвечать, – сказал поспешно наследник империи, что-то прочитав в голубых глазах Синди. – Не торопись. Подумай, прежде чем отказывать. Я подожду. Если хочешь, можно сейчас пройти в поля…

– Я лучше домой, – покачал головой Синди. – Извини.

– Давай я тебя отвезу.

– Я возьму такси. Правда, так будет лучше.

– Я вызову его тебе, – вздохнул Джонатан.

Синди не сразу поехал домой. Он выбрал маршрут до Парнаса и еще долго гулял, бездумно смотря на артистов, которыми как всегда полнились улицы. Однако его стали слишком часто узнавать, поэтому Синди, не готовый к общению ни с кем, зашел в кафе и выбрал столик в самом дальнем углу.

Мысли были невеселые. Синди думал о Джонатане с его любовью, честностью, открытостью – но не мог ничего найти в душе, кроме сочувствия и приязни. Он не мог влюбиться. И согласиться быть с ним из холодного расчета и жалости тоже не мог.

– Блик, что же ты со мной сделал, – прошептал Синди, – Зачем ты показал мне, как это бывает? Может, жил бы тогда и был бы счастлив, а то до сих пор вырвать из памяти не могу…

Он вернулся домой, когда уже стемнело, и отпустил такси примерно за километр от дома, чтобы прогуляться по ночной прохладе. К его удивлению, в окнах горел свет, а у дома была припаркована машина.

«Еще гостей мне не хватало», – вздохнул Синди. Но гостей не было.

Когда он вошел, то увидел, что в прихожей стоит полностью одетый Лиу, а рядом с Лиу стоит чемодан, который альбинос старательно застегивал.

– Это что? – спросил Синди.

Лиу, занятый чемоданом и не слышавший, как хлопнула дверь, вздрогнул и выпрямился.

– Надо же. Я думал, тебя до утра не будет.

– Собрался куда-то?

– Да. Я от тебя вообще ухожу, – подбоченился Лиу.

– Почему? – ровно спросил Синди.

– Да потому что с тобой невозможно жить, Блэк! Не-воз-мож-но! Ты помешан на своих танцах! Если ты со мной, значит, ты спишь! Ты заваливаешься домой пьяным, ты пропадаешь на вечеринках, где вертишься перед всеми этими парнями в своей юбке, а потом говоришь, что это для дела! На меня тебе вообще плевать. А у меня выпускной недалеко. Я актером быть хочу, а не сидеть дома и варить тебе обед. Я тебе кто? Домохозяйка?

«Господи Боже, – подумал Синди Блэк, который всю сознательную жизнь считал себя атеистом, – я знаю, что я много грешил. Но почему ты решил, что я должен расплатиться за все сразу?!»

– Я мешаю тебе строить карьеру? – уточнил он.

– Нет, тебе просто на нее плевать. Между прочим, мог бы и помочь. Сам ведь знаешь, что все держится на блате. Сам ты пробился, а меня даже на пробы не позовешь никогда. А я ведь просил!

Синди вздохнул. Лиу перевел дыхание.

– Но я бы это как-то пережил. Нет времени – ладно. Не помогаешь – ладно. Но я не потерплю, чтобы ты мне еще и изменял.

– Чего?! – вытаращил глаза Синди. – С кем это? С танцами? С режиссерами? С Джоном?!

– Именно с Джоном! Который Джонатан Фокс! Ах-ах, я для тебя здоров, приеду, жди! Сначала он пишет тебя обнаженным, потом он манит пальцем, и ты срываешься к нему!

Лиу кипел, а Синди смотрел на него и видел себя пятилетней давности. Такого же ревнивого, не желающего постоянно оставаться в тени, обиженного на все… Впервые после разрыва Синди испытал искреннее сочувствие к Саймону Блику.

– Ну, и что ты молчишь? Тебе даже ответить нечего?

– Да не было ничего, – ответил Синди. – Мы просто разговаривали.

– И что же он тебе сказал? – Лиу склонил голову набок и изобразил иронию в голосе.

– Предлагал руку, сердце и состояние.

– Все с тобой ясно, Блэк, – альбинос устало вздохнул. – Я надеялся, что ты хоть ради любви изменишь что-то. Ради отношений… А ты…

– Какой, бля, любви, Лиу? – начал раздражаться Синди. – Ты захотел осчастливить меня собой, а когда получилось, выяснил, что я пью и работаю. Что у меня тоже бывают проблемы в семье, что на меня ничего не падает с воздуха, и я должен тратить время на работу, вот ведь сволочь, а?! Или ты думал, что я буду сидеть и ждать, пока ты сделаешь карьеру, изредка отвлекаясь на меня?!

– Ты сам себя так и вел, – тихо сказал Лиу. – Что теперь говорить… Я пошел. Я устал.

– Куда ты? – спросил Синди. – К родителям?

– Да, к родителям! – Лиу вздернул подбородок. – Если ты не можешь наладить отношения с семьей, это не значит, что у остальных все так же плохо.

Он прижал чемодан коленом и застегнул до конца.

– Я могу написать Паулю Мартену в «Голден Эппл», – предложил Синди. – Он может пригласить тебя на пробы. А дальше все зависит от тебя.

– Больно надо, – передернул плечами Лиу.

– Мне это ничего не стоит, а тебе может помочь, – пожал плечами Синди.

– Ну, напиши. Тебе это правда ничего не стоит.

Синди заметил промелькнувший огонек азарта в глазах Лиу и понял – этот не остановится.

Лиу покатил чемодан к выходу. В дверях он обернулся.

– Ты неплохой парень, Блэк. Но я не знаю, кто с тобой может ужиться. Наверное, такой же чокнутый придурок. А я еще не совсем свихнулся.

– Пока, Лиу, – сказал Синди и альбинос ушел.

Синди не мог даже выпить, поэтому он просто упал на кровать в спальне, которую еще недавно делил с любовником. Все смешалось в его мыслях – мать, сестра по имени Энжи, Джонатан, Саймон, Лиу… При мысли о Лиу приходила боль пополам с облегчением, словно отходил наркоз после удаленного больного зуба.

– Ты чувствовал то же самое, Саймон? – спросил он в пустоту спальни. – Извини.

Он смог заснуть, но в снах тоже была какая-то мешанина: мать выдавала его сестру за Лиу, а Фредди собиралась замуж за Джонатана. «Я не связываюсь с дерьмом, а Джонатан принц и не обидит меня», – говорила она. Синди проворочался всю ночь, ему было жарко и душно, несмотря на распахнутое окно, он метался по постели, просыпался, потом снова засыпал и опять проваливался в бред.