Текст книги "Три романа Синди Блэка"

Автор книги: Графит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

Вскоре танцор понял, как ему повезло. Его в мир шоу-бизнеса за шкирку втащил Саймон, у которого к тому времени уже было имя, связи и поклонники. Синди не приходилось цепляться за каждый шанс с остервенением голодного зверя, как это делали молодые малоизвестные артисты. Синди теперь приходилось нередко с ними сталкиваться. Они готовы были идти к цели по головам, соблазнять, драться за место под солнцем, интриговать и скандалить, лишь бы не упустить желанный миг славы и получить возможность пробиться наверх. От их оценивающих взглядов молодых хищников Синди порой становилось не по себе, хотя он встречался в жизни отнюдь не только с невинными агнцами. Впрочем, он не был еще настолько известен, чтобы привлекать внимание этих жаждущих славы актеров, писателей, художников и фотографов. Кроме того, он не появлялся в «Континенте» один, а рядом с Саймоном его присутствие становилось менее заметным.

Впрочем, не всегда. Однажды, когда вокалист удалился для разговора с парнем из студии звукозаписи, к оставшемуся у стойки Синди подошел мужчина в дорогом костюме и заговорил с ним. Он в меру восхитился талантом танцора, сделал несколько комплиментов, после чего постепенно перешел к тому, что способному человеку нет нужды оставаться в группе, где ему отводится роль подтанцовки, заднего плана для остальных, когда можно начать сольную карьеру и стать настоящей звездой. Синди хлопал ресницами, ковырял пол носком туфли, постепенно опустошал свой стакан и сыпал фразами в духе: «Боюсь, Саймону это не понравится» или «Мне стоило бы обсудить это с лидером».

– Хватит постоянно ссылаться на него! – не выдержал через десять минут диалога его собеседник. – Я только и слышу от вас о Саймоне Блике! Неужели вы не можете подумать о чем-то другом?

– Нет, – ответил Синди, глядя на мужчину честными голубыми глазами.

– Нет?..

Синди полюбовался растерянностью, проступившей на холеном лице, и развернул свой ответ.

– Не могу. У меня в голове только ниточка между ушей, и больше одной мысли там не задерживается, разве вы не слышали? Сейчас я думаю о Саймоне Блике. Все-таки он мой любовник. Вы не в курсе? Не читаете заметки?

Когда собеседник покинул Синди, красный и нервно промокающий лоб платком, подошел Саймон.

– Ну, и чего хотел этот хмырь?

– Предлагал отдаться в его ловкие руки, – ответил Синди и допил до дна.

– И что же ты сказал?

– Что я уже нахожусь в ловких надежных руках. Разве это не так, мой лидер?

Это обращение действовало на Саймона волшебным образом, в чем Синди быстро убедился и старался не использовать такое оружие слишком часто, чтобы не уменьшать эффект. Хотя ограничивал себя он с сожалением, потому что некоторые методы утверждения Саймоном своего лидерства очень ему нравились.

Постепенно неприязнь Синди к «Континенту» смягчилась, хотя полюбить этот клуб он так и не сумел. Но стоило признать, что в сверкающей толпе его посетителей на самом деле можно было встретить людей умных и талантливых. Да и хорошая музыка и дорогая выпивка немного примиряли танцора с окружением.

Доводилось ему и участвовать в пресс-конференциях вместе с остальными. Однако на подобных мероприятиях внимание обычно оттягивал на себя Саймон, а Мелкий, который со своим острым языком и внешностью прекрасно вживался в роль шута, помогал выйти из щекотливых положений или ответить на неудобные вопросы, повернув все так, что самим журналистам оставалось только посмеяться вместе с музыкантами. Металл больше молчал, как и в жизни, отвечая редко и всегда по делу. Что же до Синди, то он примерил на себя образ существа красивого, но совершенно пустоголового. Подобная роль, кажущаяся на первый взгляд унизительной, его устроила. Открывать душу прессе он не собирался в любом случае, а под видом очаровательного дурачка танцор мог с невинным видом заявить что-нибудь такое, от чего собеседники покидали его в том же состоянии, как и пытавшийся переманить его к себе конкурент Смита. Фредди, посмотрев запись одной конференции, сказала, что на месте лидера группы запретила бы Синди открывать в эфире рот кроме как затем, чтобы засунуть туда леденец. Синди засмеялся и заверил подругу, что лидера полностью устраивает как его поведение перед камерами, так и отношение к леденцам.

Дома, где Синди бывал все реже, но все же бывал, жизнь тоже менялась к лучшему. Фредди, принявшая от друга деньги, постепенно стала улучшать квартиру. Заиграли новыми цветами стены, потолки перестали напоминать по цвету пыль, полностью было сменено половое покрытие. В доме появилась новая мебель, в холодильнике больше не переводилась еда, да и перебои с водоснабжением и электричеством прекратились. Впервые за долгое время семейство вздохнуло свободно.

Катастрофа случилась, когда друзья уже привыкли к спокойному течению жизни. В то утро Синди сидел вместе с остальными в студии и просматривал видеозапись концерта, которую планировали официально выпустить в сеть на днях.

Увиденное ему понравилось. Собиравший запись знал свое дело, выбрав из исходного материала самые удачные части. Хороши были все, и танцор вскоре понял, что вряд ли сможет по такому фильму оценить свои ошибки, если таковые и были. Для этого стоило просматривать исходные записи. Поэтому Синди расслабился и наслаждался, получив возможность побыть в роли обычного зрителя. В тот памятный вечер он не мог по достоинству оценить работу других участников группы, и теперь с интересом и восторгом наблюдал за Саймоном, Мелким и Металлом. Из гитариста лесное чудовище вышло на славу – большое, мрачное, но при этом выглядящее на удивление безобидным. Мелкий был похож на зловредного проказливого духа. Что до вокалиста, то Синди разрывался, не зная, на которого из двух Саймонов смотреть: блистающего на экране или вольно раскинувшегося с довольной улыбкой в кресле. Оба варианта нравились ему необычайно.

Только на моменте злосчастного падения с лица певца пропала улыбка. Саймон все-таки проиграл спор: Синди с торжеством ткнул ему под нос несколько статей, где обозреватели чрезвычайно высокопарно рассуждали о том, что именно символизировал провал вокалиста под сцену и его последующее появление оттуда. Упоминали и смерть с возрождением, и падение в пучину порока, и еще какую-то неимоверно пафосную ерунду. Саймон немного успокоился, а когда убедился, что его неудачу никто не собирается обсуждать на всех углах, и вовсе расслабился. Но и теперь, увидев в записи этот неприятный эпизод, он скривился.

Однако через несколько секунд и сам Синди скорчил кислую мину. По неведомым ему причинам в монтаж попало не только падение Саймона, но и реакция танцора на это падение. «Хорош, – наморщил нос Синди, – на ногах еле держусь, глаза выпучены, всего перекосило… Красавец». Синди преувеличивал, но только слепой не заметил бы, что в момент съемки танцор был шокирован.

– Эк тебя, – сочувственно покачал головой Мелкий.

– Извините, был напуган, – проворчал Синди, отвернувшись и поэтому не заметив, как Саймон бросил на него быстрый внимательный взгляд.

– Хорошо получилось, верно? – Смит после просмотра лучился оптимизмом. – Замечания есть? Если да, то срочно говорим – монтажер их учтет, и уже завтра запустим видео в сеть! Сможем не только заработать на скачивании, но и сделать отличную презентацию Синди.

– О да, презентация будет прекрасная. Надо сказать, чтобы убрали нафиг момент, где меня поле отбросило!

– А вот и нет, – внезапно возразил Саймон. – Отличная сцена! Смит, пусть ее мне отдельно зарежут. Буду пересматривать в часы досуга.

Синди на какое-то время потерял дар речи, а когда обрел обратно, то не сразу сформулировал вопрос.

– Ты… тебе… ты правда хочешь видеть это?!

– Ага, – кивнул Саймон, – мне нравится!

– Извращенец, – только и выдавил Синди, подавив желание швырнуть в лидера диванной подушкой за издевательства.

Но в целом он признавал, что запись вышла отличная. Злосчастное падение должно было привлечь зрителей. И, разумеется, те, кто еще не видел группу в новом составе, должны были раскошелиться, чтобы своими глазами увидеть, на что же способен новый участник. Поэтому группа и Смит расстались, довольные друг другом.

– Ты еще должен мне желание, – напомнил Синди, выходя из «Галактики».

– Ах да, – кивнул Саймон. – И что, ты готов высказать его прямо сейчас?

Серые глаза весело сверкнули – Блик явно не сомневался в характере этого желания. «Наглец», – подумал Синди с глубоким удовлетворением.

– Нет. Не сейчас. Приеду вечером и выскажу! В подробностях.

Саймон не имел ничего против, и Синди отправился домой в великолепном настроении, которое ничто не смогло омрачить ровно до того момента, как он открыл дверь.

Под ногами плескалась вода. А еще она лилась с недавно покрашенного потолка, который мгновенно утратил свою белизну. Синди ахнул и бросился в гостиную. Там уже суетились Тим, Тинто, Мартин и, по всей видимости, новая жертва добрых чувств Фредди – девушка-подросток, которая больше мешала, чем помогала остальным собирать воду во все подходящие емкости.

– Это что?!

– С-с-с-с… соседи! – выразился Тим культурно. – Хорошо, что ты пришел, бери тряпку скорее!

– Ах ты ж… – остаток фразы был нецензурным и произносился уже на бегу.

– Фредди примерно так же выразилась, – вздохнул Мартин, выкручивая тряпку.

– А сама она где?

– Убивает соседей, – отозвался Тинто. – Сейчас расчленит, в канализацию спустит и вернется.

Гостья вздрогнула и отодвинулась подальше, Синди же, привыкший к юмору Тинто, только кивнул. Можно было не сомневаться, что Фредди выбьет из затопивших их соседей извинения и деньги на ремонт.

Навести какое-то подобие порядка они смогли только к вечеру, уставшие, грязные и злые. Фредди была в бешенстве.

– М-м-м-молодожены! Чем надо думать, чтобы начать набирать воду в ванну и уйти на романтическую прогулку?!

– Тем и надо, – хмыкнул Тинто. А Мартин только вздохнул и спросил:

– А как теперь быть-то?

Это был самый главный вопрос. Семейство с тоской осматривало потемневшие и покоробившиеся потолки, размокшие и местами пошедшие волнами полы, стены в сплошных потеках. Меньше всего пострадала мебель, которую достаточно было вытереть и высушить, но все остальное было в прискорбном состоянии. Ремонта было не избежать.

– Можно делать в одной комнате ремонт, а жить в другой. А потом наоборот, – неуверенно предложил Тим.

Друзья вздохнули. Если к внешнему виду квартиры можно было привыкнуть (хотя Синди, избалованный изысками интерьера дома у Саймона, в этом сомневался), то жить в сырости, от которой спастись было невозможно, было отвратительно, особенно если добавить к этому шум ремонта. К счастью, хотя бы своими руками делать ремонт не было необходимости – при разумной экономии друзья могли позволить себе нанять рабочих.

– Я превращусь здесь в ящерицу, – передернулся Синди.

– Ящерицы любят тепло и сухость, – продемонстрировала эрудицию гостья, которую, оказывается, звали Марица.

– Значит, уже превратился. Чем дольше тут сижу, тем больше люблю сухость! Нет, вы как хотите, а я на время ремонта свалю к Саймону.

Сказал – и сам удивился. Синди отнюдь не был уверен в том, что Саймон примет его с распростертыми объятиями. Одно дело – приехать на ночь, провести пару дней в его доме к взаимному удовольствию, а другое – завалиться с сумками на неопределенный срок. «В конце концов, у меня есть в запасе еще желание», – усмехнулся Синди. – «Вот и выскажу…»

Фредди, Тинто и Тим тоже собрались к знакомым. Синди посмотрел на Мартина и спохватился, что у него-то как раз больше прав, чтобы переехать к другу на время ремонта, чем у танцора. Однако Дурь потупился и пробормотал, что у него есть свой вариант, заставив Синди поглядеть на него с интересом – кажется, за сценическими делами и личными переживаниями Синди что-то пропустил. Был вопрос, что делать с Марицей, однако трудотерапия подействовала на девчонку – помахав весь день тряпкой, она поняла, что ее подростковые проблемы не так страшны, как казались, и собралась домой.

Вещи Синди собрал быстро, благо, их было до сих пор немного, и вскоре уже звонил в дверь Саймону. Тот ждал его, и открыл дверь быстро. Вид сумок в руках Синди его озадачил.

– Это что? Декорации к желанию? Да ты затейник.

– Вообще-то нас затопили соседи, – признался Синди, затаскивая сумки в прихожую. – Можно, я пока поживу у тебя?

У этих слов был еле уловимый неприятный, откуда-то знакомый привкус. Синди вдруг подумал, что у Саймона нет никаких причин, чтобы не отказать ему. У лидера группы была своя жизнь, развлечения, любовницы и любовники, и постоянное пребывание в квартире Синди Блэка могло в его привычки не вписываться.

– Живи, – пожал плечами Саймон. – Ты все равно тут ночуешь чаще, чем дома.

Синди по-птичьи склонил голову набок, а потом выпустил ремень сумки, который оставил на пальцах неприятный красный след, и шагнул к любовнику. Саймон опирался на косяк проема в зал, тонкий халат, который так нравился Синди, распахнулся на груди, слегка влажные после душа волосы рассыпались, резко выделяясь на загорелой коже.

– Вот теперь я готов высказать свое желание, – улыбнулся Синди, теребя в пальцах кончик пояса.

– Начинай, – улыбка Саймона была очень красноречива.

Синди быстро привык к возвращениям после репетиций и прогулок не домой, а в квартиру Саймона, тем более что Блик был прав – Синди и без того часто проводил у него вечера и ночи. Однако, если раньше эти визиты происходили при условии, что Саймон находился в хорошем расположении духа, то теперь обоим следовало привыкнуть к изменениям настроения своего партнера, а также привычкам и пристрастиям вне постели.

Нередко их утро начиналось со скандала.

– Блэк, выметайся немедленно! – великолепно поставленным голосом орал Саймон.

– Три минуты – не время! – отзывался Синди, после чего все-таки покидал ванную, куда тут же стремился растрепанный хозяин. На его несчастье, Синди всегда вставал раньше и очень тщательно приводил себя в порядок, успевая за это время разозлить Саймона. Однако в тот момент, когда Синди все-таки освобождал помещение, Блику было не до разборок, а после ругаться обоим казалось глупым занятием. Тем более что сам Саймон выходил из ванной как раз к накрытому к завтраку столу.

Во взглядах на некоторые вещи они совпадали совершенно. Например, на порядок в доме, а точнее, его отсутствие. Синди, в которого Фредди так и не смогла вбить привычку раскладывать все по местам, легко смирился с тем хаосом, который царил у Саймона, хотя тот умудрялся переплюнуть все семейство вместе взятое. В итоге Синди уже не удивлялся груде одежды посреди комнаты, батарее чашек на столе у комма, а порой и носку, свисавшему с лампы. У Саймона была привычка стремительно раздеваться, разбрасывая вещи в разные стороны, и у Синди было достаточно возможностей в этом убедиться.

Со временем выяснилось, что Саймону Блику не чужда некоторая деликатность. Например, он никогда не приводил своих случайных любовниц или любовников домой, когда там был Синди. Изредка танцор обнаруживал чужой волос на подушке или простыне, иногда чувствовал запах чужих духов или находил следы помады на одежде Саймона. Синди молчал, соблюдая их негласную договоренность. Как бы то ни было, он должен был быть благодарен Саймону уже за то, что его не просили освободить помещение, когда хозяину квартиры хотелось разнообразия. Что не отменяло немедленной смены белья на постели и отправления испачканной одежды в химчистку, чтобы избавиться от следов саймоновых похождений, портивших Синди настроение.

Сложнее всего было, когда на Саймона находила мрачность. Предугадать эти приступы было невозможно, а находиться в этот момент на одной территории с ним – зачастую невыносимо. Он замыкался в своем молчании, пил, смотрел на город с высоты и много курил. После пары попыток что-то исправить и будучи посланным подальше по совершенно конкретному маршруту Синди сдался и понял, что Мелкий был прав: проще было оставить Саймона в покое, пока он не перебесится, – если можно применить это слово к человеку, который сидит неподвижно и молчит. Другое дело, что Саймон даже молчать умудрялся громко – его подавленное состояние отравляло атмосферу. В такие моменты Синди предпочитал уйти в другую комнату, а то и лечь спать раньше. Поначалу, правда, ему не удавалось заснуть – казалось, что недовольство заполняло всю квартиру и клубилось под потолком, и Синди лежал без сна, пока Саймон не оставлял свой наблюдательный пост, не проходил в спальню и тяжело опускался на кровать. Потом Синди привык. Да и на следующий день, как правило, все возвращалось на круги своя, Блик был, как всегда, уверен в себе, бодр, жизнерадостен и галантен. Как ни ломал голову его любовник, он не мог понять, что вызывало эту мрачность и как с этим можно бороться.

В целом же Синди сам поражался, как быстро он смирился с переездом. Еще недавно он и подумать не мог, что сможет куда-то перебраться из квартиры Фредди, но уже через неделю при слове «дом» он представлял не просторное, заставленное самыми разными вещами непонятного происхождения жилище своего семейства, а небольшую квартиру Саймона. Он привык просыпаться в постели не один, к самой постели – вместо своего гамака, к оборудованной по последнему слову техники ванной, заставленной всевозможными склянками (по количеству всевозможных средств для ухода хозяин мог поспорить с трансом), к виду на город и даже к вешалке в прихожей, о которую Синди постоянно спотыкался. Он возмущенно верещал, что проклятая вешалка его невзлюбила, а Саймон смеялся. Он вообще часто смеялся над Синди, но в насмешке не было злой иронии, которая нередко слышалась в его словах, обращенных к посторонним, поэтому Синди не обижался. Он привык к совместным завтракам и возвращениям домой, к перетягиванию одеяла, к спорам из-за последней чистой чашки и к чувству защищенности, возникающему, когда Саймон небрежно притягивал его ближе.

Синди не успел заметить, в какой же момент лидер группы стал так непозволительно близок ему. Иногда он спохватывался, вспоминая, что обещал себе держать дистанцию. Но все сомнения растворялись и пропадали, стоило Саймону оказаться рядом. И все же Синди никогда не мог сказать уверенно, что понимает этого человека. Синди не рискнул бы догадываться, о чем думает Саймон, ни когда тот с улыбкой собирался на репетицию, ни когда молча пил у окна. Пожалуй, лучше всего танцор понимал любовника в постели.

Мелкий давно пилил лидера, требуя от него пригласить в «Черную Луну» барабанщика, взамен ушедшего из группы еще до прихода Синди участника.

– Я, конечно, человек-оркестр, – говорил он, – но раз уж я за синтезатором могу заменить все, давайте еще и от гитары с вокалом откажемся?!

– Ты еще пританцовывай за ним, тогда и Синди заменишь, – отзывался Саймон.

Однако постоянное капанье на мозги всем окружающим возымело свое действие, и, однажды, войдя вместе с Саймоном в студию, Синди обнаружил там, помимо Мелкого и Металла, их менеджера и ангелоподобное создание возле появившейся в углу ударной установки. У создания были белокурые кудряшки до плеч, наивные голубые глаза и ноги от ушей.

– Добрый вечер! – Смит лучился энтузиазмом. – Это Пель, возможно, наш новый участник группы.

– Привет, – голос у соискательницы оказался неожиданно глубокий и низкий для ее кукольно-карамельного вида. – Рада познакомиться.

Синди кивнул, бросил взгляд на Саймона и понял, что дело плохо. Казалось, что Блик готов сделать стойку, словно обученная охотничья собака. Разве что слюна не текла. «Надеюсь, у него хватит верхнего мозга, чтобы оценить ее реальные способности, а не только грудь и задницу». Сам Синди испытал жгучее и не слишком достойное желание, чтобы Пель не знала, с какого конца браться за барабанные палочки. Одно дело, когда любовник тянет руки к кому-то постороннему, а другое – к человеку, с которым придется общаться долго и часто, с которым придется – о нет, нет, нет – работать. До сих пор Синди был единственным из «Черной Луны», с кем Саймон спал, и танцору вовсе не хотелось менять это положение.

Пель тем временем села за установку и в ее руках, как по волшебству, появились палочки – Синди так и не понял, откуда и когда она их достала, – и музыкантша стала демонстрировать свое искусство. Она начала не слишком громко и не слишком быстро, но постепенно темп увеличивался, и Синди понял, что Мелкий был чертовски прав, когда требовал взять в команду барабанщика. Ритмичная музыка наполняла его изнутри, танцор поймал себя на том, что притоптывает ногой в такт, и он был готов поклясться, что у Металла руки чесались взять гитару. Пель была хороша, и было бы глупо отрицать это или пытаться придираться. Синди не мог не оценить ее способностей… и не мог не признавать, что его это огорчает.

Саймон зааплодировал первым.

– Браво! Ты великолепна, – ничего, что я сразу на «ты»? Все же нам вместе работать, – интонации певца были настолько развратными, что так и хотелось спросить, что он включает в понятие «работа».

Металл просто кивнул. Мелкий гордо выпятил грудь.

– Вот! Может, наконец, вы оцените по достоинству мой блистательный ум! Если бы не я, вы бы и не додумались пригласить барабанщика. Столько времени раскачивались!

– Если бы раскачивались меньше, мы бы могли пригласить кого-то другого, – парировал Саймон.

Вопрос был решен, и Синди был рад, потому что его избавили от необходимости голосовать. Ему показалось, что Мелкий смотрел на него с сочувствием, но клавишник уже через секунду горячо говорил Смиту о необходимости скорее все подписать и приступать к репетициям.

Саймон наклонился к Пель.

– Добро пожаловать! Твой контракт еще не подписан, но плевать на формальности! Уверен, мы сработаемся. Но если будут какие-то вопросы – обращайся. Впрочем, я мог бы сразу тебе все объяснить… Что ты делаешь сегодня вечером?

– Думаю, мы с моей девушкой отметим успех в ресторане, – отозвалась Пель, – она очень переживает за мою карьеру.

Синди посмотрел на вытянувшееся лицо Саймона и заржал, бессовестно, громко и радостно. Только с его странной везучестью могло оказаться, что единственная девушка в команде – лесбиянка, и даже неотразимому Блику нечего здесь ловить. Недовольство, появившееся при первом взгляде на Пель, исчезло, и Синди подумал, что жизнь прекрасна!

– Что смешного? – удивилась барабанщица.

– Да так, – отмахнулся Синди. – Не волнуйся, гомофобам сюда вход закрыт.

Достаточно было только взглянуть на транса в его брюках в обтяжку, с накрашенными губами и ногтями, на каблуках, чтобы поверить в правдивость его слов.

Смит оттеснил Саймона от Пель и стал объяснять ей условия контракта. Выбитый из колеи певец не сопротивлялся. Потом на его лице появилась кривая ухмылка, он подошел к синтезатору Мелкого и стал наигрывать «Черные дыры» – песню, в которой депрессивность зашкаливала так, что ее с трудом переносил даже привыкший к совершенно разной музыке Синди.

Синди уже знал, что будет дальше. Если предугадывать моменты плохого настроения Саймона он до сих пор не научился, то распознавать их в зародыше умел уже виртуозно. Разумеется, причины он снова не понимал, потому что недоступность одной, пусть даже и красивой девушки, для него не выглядела достаточным поводом для ненависти к миру. Но, когда Блик доиграл мотив и, набросив плащ, вышел, не попрощавшись, Синди ни капли не удивился. Он так и видел, как Саймон идет к себе, наливает виски и садится к окну. И от предвкушения прихода домой, где к его возвращению негатив уже должен был пригибать к земле, Синди стало так тоскливо, что он твердо решил переночевать где-то еще. А пока стоило сварить кофе и налить всем по бокалу – нужно было поздравить Пель, которая не виновата была в том, что лидер группы – чудак на букву «м» с периодическими перепадами настроения.

Они засиделись до темноты. Пель, несмотря на свою внешность примерной девочки, оказалась той еще хулиганкой, не чурающейся крепкого слова, со своеобразным чувством юмора, опытом игры в двух третьеразрядных группах и запасом наглости и смелости, позволившим молодой провинциалке вырваться в Анатар. Уже здесь она познакомилась с женщиной, которая стала ее «большой и светлой», как говорила сама Пель.

– Надеюсь, я не слишком задела Саймона? – спросила она. – Он как-то быстро ушел…

– Не переживай, у него бывает, – успокоил ее Синди. – К этому привыкаешь.

Он врал. У него так и не вышло привыкнуть до конца, все еще тянуло сделать что-нибудь. Но было бы куда проще, если бы знать, что именно. Традиционные рецепты хорошего настроения Саймону не подходили, а нетрадиционных Синди не знал.

В конце концов все разошлись. Первым ушел Металл, у которого внезапно наметилось какое-то свидание. Дальше попрощались Смит и Пель. Синди унес в раковину кружку из-под кофе и стал раскладывать диван.

– Ты что, остаешься тут, что ли? – спросил Мелкий, который почти оделся, только не мог справиться с заевшей застежкой от куртки. Он дергал ее и сердился, красные волосы падали на лоб, и Мелкий нервно сдувал их в сторону.

– Ага, – кивнул Синди. – Надо купить сюда постельное белье, что ли… Я к этому дивану прилипну за ночь нахрен.

– А пошли ко мне, – вдруг предложил Мелкий.

Синди не заставил себя упрашивать. За время, прошедшее с его прибытия в Анатар, он совершенно отвык ночевать в одиночку. Даже если он засыпал один в квартире Фредди, то знал, что посреди ночи кто-нибудь заявится. В студии же, где никого и ждать не стоило до самого утра, ему было неуютно. Он быстро оделся, Мелкий справился, наконец, с непослушной застежкой, и они вышли наружу.

На улице задувал холодный противный ветер, и Мелкий надел пушистые наушники. Синди видел их впервые и прыснул. Приятель кинул на него мрачный взгляд.

– Не ржи, холодно же. Река близко.

– Молчу-молчу! – кивнул Синди. – К тебе далеко ехать?

– Не ехать, а идти. Пять минут пешком.

Они и в самом деле добрались быстро, но успели застудить уши и пальцы, ввалились в квартиру Мелкого, пряча руки в карманах и ежась – ветер пробрал обоих до костей. Только растерев кисти и чувствуя, как к пальцам возвращается чувствительность, Синди огляделся.

Обитель Мелкого выглядела так, словно принадлежала не участнику популярной рок-группы, а подростку в расцвет пубертата. Прощаться с детством еще жалко, вступить во взрослую жизнь уже хочется. Буйство красок, расплескавшееся в небольшой комнате, неподготовленного человека повергало в шок – и Синди уже не удивлялся нервозности Мелкого. Сам он на второй день в подобном окружении живо бы сошел с ума. Плакаты кислотных оттенков на стенах заставляли дергаться глаз, особенно в сочетании с диваном в крупную клетку. На диване обнаружилась пара мягких игрушек не первой молодости. Тут и там стояли кружки жизнерадостных оттенков и пустые или полупустые стаканы. На столике валялся пакет чипсов. Во всем этом великолепии отличный синтезатор в углу выглядел инородным телом.

– Оу, – только и сказал Синди, растерянно оглядываясь.

– Нравится? – довольно улыбнулся Мелкий. – Проходи, не стой.

Синди скинул куртку и ботинки и прошел в комнату. Сам хозяин скрылся за дверью справа и оттуда донесся шум воды. Пытаясь как-то свыкнуться с пестротой вокруг, Синди сосредоточил внимание на синтезаторе. Прекрасный инструмент смотрелся здесь, как компьютер последнего поколения в детском саду. Однако, в отличие от компьютера, который бы в таких обстоятельствах постигла печальная участь, синтезатор наверняка не стоял без дела. Повинуясь внезапному порыву, Синди подошел к нему и опустил пальцы на клавиши. Сразу вспомнилось: залитый закатным солнцем класс, инструмент, куда более дешевый и простой, и сам он, еще маленький мальчик, старательно повторяющий упражнения. Он уже успел забыть это. А вот память тела оказалась лучше – синтезатор отозвался немного замедленной, но все же знакомой мелодией без фальши.

– Эй, есть ли что-то, чего ты не умеешь? – раздалось за спиной.

Синди обернулся, сообразив, что Мелкий может быть недоволен таким самоуправством – музыканты относились к своим инструментам не так, как к обычным вещам. Но клавишник, кажется, не сердился.

– Дофига всего, – отозвался Синди, отвечая на вопрос. – Например, разводить костер…

– О да, крайне необходимое умение в условиях города, – заметил Мелкий. – Выпьешь?

– Давай.

Мелкий извлек из глубин шкафа бутылку коньяка и плеснул понемногу в два простых стакана – бокалов у него не было.

– Я и не знал, что ты учился играть.

– Учился немного, – ответил Синди, взяв стакан. – Еще до того, как перебрался в Анатар.

– Серьезно? Я думал, ты здесь и родился.

Танцор покачал головой.

– Нет, просто я здесь уже давно. И хорошо прижился, когда встретился с Саймоном…

Синди отпил немного и почувствовал, как по телу начинает растекаться тепло. После прогулки по холоду коньяк был очень кстати.

– Кстати, а как вы познакомились? – полюбопытствовал Мелкий. Саймон не говорил.

– Он пришел за своим другом, а застал меня. Вот и все знакомство.

– В его духе, – фыркнул Мелкий.

Синди кивнул и выпил еще. Он подумал, что и Саймон в эту минуту скорее всего тоже пьет. Сидит у окна, наливает себе виски из стоящей рядом бутылки, пьет и…

– И глядит на город, – закончил Мелкий. И добавил, когда Синди удивленно уставился на него, – Не смотри так, у тебя все на лице написано, когда ты о нем думаешь.

– Тоже мне, чтец по лицам, – фыркнул немного обескураженный Синди. – Ну да, думаю. Он мне все же не чужой, если кто не заметил!

– Да ты что, никогда бы не подумал! – Мелкий явно издевался. – Ты ж сегодня хотел его расчленить лопатой, разве нет?

– Какой догадливый. Его часто хочется расчленить лопатой. В те моменты, когда он идиот и не кажется лучшим человеком на земле.

– Ты что, влюбился? – танцор понял, что его приятеля снова начинает развозить.

– Вот еще! – гордо хмыкнул Синди.

– Ну, мне заметно. Мало ли я саймоновых пассий видел… У тебя все симптомы!

– Очень приятно, – Синди обиделся на «пассию», – и вообще, какая разница, если ему все равно?

– С чего ты взял?

– С того! – Синди начал горячиться и с удивлением понял, что и сам успел принять лишнего – на голодный-то желудок. – Как будто ты не знаешь, что ему плевать, какое тело лежит под боком, лишь бы лежало.

– Ага, именно поэтому он каждый раз отвозит домой одно конкретное тело с куриными мозгами. Я думал, ты умнее!

Синди открыл рот и снова закрыл, потому что возразить на это было нечего.

– И все равно, – добавил он после паузы, – ему пофиг. Ну вот, я не пришел сегодня – и ему без разницы, сомневаюсь, что он вообще что-то заметил.

– Когда он в таком состоянии, то заметит, что что-то изменилось, только если ты на него упадешь из-под потолка. Творческая личность, епт. Давай поспорим!