Текст книги "Скитальцы Северных Пределов. Летопись 1 из эпопеи "Последние герои Средиземья" (СИ)"

Автор книги: george_george

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 37 страниц)

– Грустный? – искренне изумился старый воин.

– Ох, возможно, я не так выразился… Но снаружи сей дворец более походит на… Э-э… Как бы так сказать…

– На склеп! – подсказал Фридерик.

– На карцер! – поправил приятеля Томми.

– Была бы моя воля, – промолвила девушка, – я и дня здесь не задержалась! Слишком много камня… Меня он просто давит!

– Давит? – откликнулся Чача. – А я себя чувствую вполне нормально! Вот только жрать хочется!

– Господа, – Теофил только развел руками. – Не скрою, далеко не всем приходится по вкусу наша столица. Но, должен заметить, план сей твердыни был задуман в давние времена прародителем нашим, светлейшим князем Аскельдом…

– Прародителем? Хм… – удивленно пробормотал Чача. – Я и не знал, что у людей тоже случались «прародители»…

Старый воин, впрочем, не обратив ни малейшего внимания на замечание гнома, продолжал:

– Так случилось, что строительство столицы нашего княжества началось уже после кончины светлейшего, но его потомки воплотили мечты князя в жизнь! Город был задуман, как бесконечный лабиринт малых крепостей…

– Мы это заметили! – вставил Мерик.

– Даже если неприятелю удалось бы взломать городские врата и проникнуть внутрь цитадели, ему пришлось брать штурмом каждый дом, каждое строение! Вы обратили внимание на узкий проход, по которому повозка въехала внутрь дома?

Хоббиты лишь переглянулись и пожали плечами. Что можно было увидеть через узкую щель под козлами?

– Вход в дом прикрывают трое врат. Между первыми и вторыми – узкая камера, на потолке которой расположены отверстия. Стоит неприятелю оказаться под ними, как на его голову полилась бы раскаленная смола…

– Брр… – произнес Мерик. – Это бесчеловечно!

– Вторая камера еще уже, – продолжал Теофил. – Но в ее потолке спрятан потайной люк! Через него поток булыжников вмиг может заполнить камеру, и никакие враги не смогут проникнуть внутрь дома! А через бойницы, и с угловых башен, на неприятеля обрушился бы сплошной шквал стрел – только представьте себе это зрелище!

– Брр… – промолвил, на этот раз, гном. – Ненавижу стрелы!

– Весь этот город – одна, большая ловушка для врага! – закончил свое повествование гордый собой (и княжеством, надо понимать) старый вояка Теофил.

– И как, оправдал ли себя талантливый план прародителя? – невинно поинтересовалась Мена.

– Трудно сказать, – пожав плечами, сознался Теофил. – Насколько мне известно, враги никогда даже не приближались к стенам столицы…

– Стоило же огород городить! – воскликнул Мерик. – Куда нам направляться, и – особенно! – где обеденная зала? И где подвалы?

– Хм… – старый воин только крякнул. – Подвалов в здании нет…

– Как нет? А Странник сказал – есть!

Фридерик толкнул приятеля под бок и прошипел:

– Странник сказал – погреба!

– Какая разница! – воскликнул возмущенный приятель.

– Видите ли, господа, град сей построен на сплошной скале, – промолвил старый воин. – Потому подвалов под домами нет, да и быть не может! Погребами мы, северяне, именуем первый этаж дома. Здесь же расположены конюшни и прочее…

– Только для повозок вы места не предусмотрели, – проворчал Эдмэр. – Так и будет ближайшие дни гнить моя колымага посреди двора!

– На втором этаже дома находятся помещения для прислуги и гостей, – сообщил Теофил, – а на третьем – покои хозяев…

– Отведет ли кто-нибудь меня в мои собственные покои? – воскликнула Мена. – И воды! Я согласна даже на холодную, морскую воду!

– Покорнейше прошу, сударыня, – старый воин лишь слегка поклонился. – Лестница располагается прямо напротив ворот!

Следуя за Теофилом по неширокой, каменной лестнице, путники поднялись на застекленную галерею второго этажа. Вдоль нее, с равными промежутками, располагались покои для гостей. Пока старый воин, гремя ключами, открывал двери, приятели удивленно озирались по сторонам.

Хоббитам скупердяй Теофил отвел небольшую, полутемную залу – четыре койки, два небольших камина по углам, пара кресел да стол в центре. Еще одна дверь в противоположной стене вела куда-то наружу.

– Однако, прохладно здесь, – пожаловался Фридерик. – Чтоб не сказать – холодно…

– Пока вы будете обедать, господа, я растоплю камины, – ответствовал Теофил.

– А как мы узнаем, что обед подан? – спросил Мерик.

– Вы услышите два удара колокола!

– Колокола? – удивились приятели.

– Так принято у нас, на Севере, – пояснил старый воин. – Один удар колокола означает, что к воротам дома прибыли гости. Два – что всех приглашают трапезничать, три – что хозяин дома призывает всех домочадцев в свои покои, как правило, для беседы. А когда колокола звонят беспрерывно, это значит, что под стенами твердыни объявились враги. Правда, на моем веку такого не случалось.

– Неприятное местечко, – произнес Мерик, как только дверь за Теофилом захлопнулось. – Пар изо рта валит! И почему нет окон, только пара узких бойниц?

– Тебе же объяснили, – напомнил другу Томми, – что изначально каждый дом задумывался, как крепость.

– Это я понял! Но разве нельзя было за столькие-то годы придать жилищам человеческий вид?

– Возможно, северяне более других народов склонны следовать традициям? – предположил Фридерик.

Приятели сбросили торбы на одну из кроватей и, усевшись на другую, принялись осматривать унылое помещение. Альфа улеглась возле одного из каминов, положив голову на лапы и полузакрыв глаза. «Надо будет сообразить ей какую-нибудь подстилку, – подумал Фридерик, – а то простудится еще на холодном полу…» Хоббит снял тяжелый плащ, что неоднократно выручал его холодными ночами, и бросил его на койку. Вслед за тем он освободился от перевязи с мечом, но теплую куртенку снять не решился.

– А это что еще? – спросил Мерик, словно только что заметил вторую дверь. К удивлению приятелей, дверь оказалась не запертой. За ней оказался узкий коридор, что тянулся (надо понимать) вдоль наружной стены дома. С равными промежутками в этой стене располагались неглубокие ниши с узкими бойницами, а напротив них закрытые двери. Хоббиты поглазели в бойницы, но ничего, кроме части замощенной мостовой и серой, каменной стены дома напротив, не разглядели и последовали далее. Заглядывать в двери приятели не решились. Прошло не очень много времени, и друзья вернулись к своей, предусмотрительно оставленной открытой, двери.

– Лучше бы мы еще с месяц провели в Тархан-Соэль, – подвел итог Мерик. Приятели с ним молча согласились.

И в этот момент где-то в глубине дома раздался звон колокола.

– Раз, – невольно отозвался Фридерик.

– Два! – весело воскликнул Мерик.

– Три… – глянув на приятелей, разочарованно провозгласил Томми. – Это не призыв отобедать! А жрать-то хочется, я вам скажу!

Плотно прикрыв дверь в свои холодные покои, друзья устремились к лестнице и вскоре оказались на галерее третьего этажа, недоуменно озираясь – куда же податься дальше? Галерея ничем не отличалась от той, где располагалось их временное жилище, только стены ее украшали портреты в тяжелых, резных рамах.

Фридерик приблизился к ближайшему. На холсте был изображен мужчина в рассвете лет. Лицо его было строгим и суровым. Поверх блестящих доспехов был небрежно наброшен кроваво-красный плащ, а на боку красовался меч. Одной рукой незнакомец опирался на невысокий постамент. Фоном же служило темное, волнующееся море.

До сих пор хоббиту ни разу не доводилось видеть ничего подобного, хотя слыхать о картинах – забавах для богачей – приходилось. Поэтому он восторженно созерцал удивительную вещицу некоторое время, не сразу обратив внимание на небольшую, прикрепленную под портретом табличку с текстом. Буквы были выписаны чудным манером, но Фридерик легко прочел: «Арассил из Эарнилов, прозванный Справедливым, восьмой князь скедьдов. Сын Арагота. Годы правления: 1902-1951».

– Нам, по-моему, туда! – сообщил Мерик. – Я слышу знакомые голоса… – И приятели двинулись вдоль галереи, сопровождаемые пристальными взглядами незнакомцев с полотен. Альфа уныло плелась сзади.

Надо понимать, что зала, в которую привели хоббитов приглушенные голоса, и называлась обеденной, поскольку всю центральную часть чертога занимал длинный, дубовый стол на резных ножках; вдоль него выстроились кресла с подлокотниками и высокими спинками. Потолочный свод представлял собой невиданное каменное кружево, а пол блистал разноцветной мозаикой. Одна из стен была сплошь увешана диковинным оружием, на ней же Фридерик заприметил огромную картину, на которой было изображено какое-то морское сражение. Две прочие, противоположные стены украшали высокие камины, в которых пылало горячее, яркое пламя, отчего в зале было тепло и уютно. Странник, Эдмэр и гном восседали в креслах подле одного из каминов, покуривали трубки и, похоже, вели меж собой непринужденную беседу, когда заявились приятели. Девушка неторопливо прохаживалась по залу, рассеяно поглядывая по сторонам. Теофил с важной медлительностью расставлял на столе тарелки, стаканы и дивной красы хрустальные кубки. Но не это более всего поразило хоббита: одна из стен залы представляла собой череду широких, с разноцветными витражами, оконных проемов. И хотя небо снаружи было, по-прежнему, затянуто пеленой серых облаков, свет, что падал через витражи в залу, наполнял чертог мягким, радостным сиянием. Это настолько не вязалось с суровым видом прочих помещений дома, что хоббит невольно застыл на пороге с разинутым ртом.

– Прошу прощения, – произнес, между тем, Теофил, обращаясь к хоббитам, – я заходил в вашу комнату, но никого не застал. А потому решил позвонить в колокол.

– Присаживайтесь поближе к огню, – приветствовал Странник приятелей, слегка повернув голову в их сторону. – Я подумал, что приятнее будет коротать время, оставшееся до обеденной трапезы, в тепле и за неспешной беседой…

– Это, действительно, так! – воскликнул Мерик и первым направился к ближайшему камину, протягивая озябшие руки к вожделенному теплу. За ним последовал Томми. Альфа тоже растянулась на полу рядом с горячим очагом. Только Фридерик никак не мог решить, в какую сторону ему податься. Впрочем, заприметив одинокую фигуру мага у одного из окон, хоббит решительно направился в его сторону, продолжая, на ходу, крутить головой, озирая невиданный, великолепный, воистину царский чертог.

– Продолжим, однако, наш ученый диспут! – громко произнес гном.

– Как я уже говорил, – промолвил человек, – законы Севера суровы, но справедливы! К примеру, если враг объявится у ворот столицы, и многочисленные беженцы будут вынуждены скрываться за стенами цитадели, никто не в праве закрыть врата своих домов для этих людей! Дом, в котором я родился и который достался мне в наследство, при случае может вместить от ста до двух сотен беженцев. Они же, на время, станут и защитниками моего очага…

Остановившись рядом с волшебником у окна, Фридерик приподнялся на цыпочки и, выглянув в окно, только ахнул. Дом Араты, оказывается, располагался у самого залива. Мрачные зубцы несокрушимых стен северной твердыни доходили лишь до второго этажа, и весь горизонт, открывшийся хоббиту из окна, представлял собой сплошной лес мачт, на которых реяли флаги и вымпелы.

– Корабли… – восторженно прошептал молодой человек. – Тысячи кораблей!

– Ну, не тысячи… – откликнулся маг, пыхнув трубкой и выпустив тонкое колечко дыма. – И даже не сотни… Но зрелище это – могу с тобой согласиться – действительно впечатляющее! Редко мне доводилось посещать Нордфост зимой, а лицезреть весь северный флот в заливе, скованном льдами – и того реже.

– Как, перед нами – весь военный флот северного княжества? – изумился Фридерик, широко раскрыв глаза.

– Перед нами – да! И в соседних бухтах. Здесь пережидают зимнюю стужу торговые корабли северян; в основном, это каравеллы и шебеки. А также боевые корабли – галеры, каракки, корветы, шлюпы и дракары…

– Как? – еще более удивился хоббит. – Так много кораблей?

– Что значит «много»?

– Ах, сударь, – промолвил молодой человек. – Я-то всегда считал, что в мире существуют лишь речные лодки, как у нас в Залучье, и огромные, морские корабли!

– Ах, ты об этом… – Палландо усмехнулся краешком губ. – Корабли настолько же разнообразны, насколько и людские племена, населяющие Средиземье! Каждый тип корабля имеет свое название, хотя какой-либо общепринятой классификации суден не существует. Оттого одни и те же корабли у разных народов называются по-разному! Впрочем, не следует отвлекаться по мелочам! Как по мне, современные корабли – самое изящное и величественное творение человеческих рук!

– Тоже мне – человеческое творение! – вдруг воскликнул Чача, и Фридерик понял, что к их негромкому разговору у окна уже давно прислушиваются все присутствующие в зале. – Всем известно, что знания о кораблестроении и мореплавании пришли к людям от древних эльфов!

Палландо неспешно повернулся к собеседникам, скрестив руки на груди, зажав трубку в зубах и полуприсев на подоконнике.

– Ты, уважаемый гном, наверное, имеешь в виду нуменорцев? – спросил он.

– Нуменорцев, конечно же! А от них знания о кораблестроении расползлись по всему миру! Люди всегда беззастенчиво пользовались изобретениями других народов! Только нам, гномам, до всего приходилось доходить своим умом!

– Это не совсем соответствует истине, – заметил Странник.

– Чего это – не соответствует? – возмутился гном. – Вы, люди, до сих пор строите корабли по образу и подобию кораблей перворожденных! А их ссудили этими знаниями валары – это всем известно!

Хоббиты только недоуменно переводили взгляды с волшебника на гнома. Мена, казалось, внимательно разглядывала холст с изображением морского сражения. Теофил, не торопясь, раскладывал по столу ложки, ножи, вилки и салфетки.

– Поверь, Чача, – спокойно произнес Палландо, – о том, как выглядели корабли эльдаров, сейчас мало кто помнит. Их описания не сохранились даже в древних летописях! В большинстве своем, нынешние жители свободных земель представляют себе эльфийские корабли, как легкие и небольшие ладьи, на которых путешествовал знаменитый Кирдан Корабел, когда немногочисленный флот его еще оставался в Серебристых Гаванях…

– Мне недосуг заглядывать в древние летописи, – проворчал гном. – Но не хочешь ли ты, Палландо, сказать, что нынешние корабли не имеют ничего общего с кораблями древности?

– Отчего же! – воскликнул маг. – Достаточно взять современную шебеку! Она – почти точная копия древних суден Белерианда! Правда, она заметно меньше их по размерам; и придется – для большего сходства – лишить ее весел!

– Если уж мы об этом заговорили, – раздался из глубины залы голос девушки, – то нельзя ли рассказать о кораблях поподробнее, и без всяких там пререканий?

– Пререкается, в основном, гном… – заметил маг.

– Я уже давно молчу, – проворчал Чача. – Можешь продолжать, волшебник, свою лекцию!

– Вот и прекрасно! – откликнулся тот. – Итак, на чем я остановился? Ах да… Мало кто представляет себе ныне, как выглядел флот эльдаров! Удивительно, но, в основном, он состоял из двух типов судов, названия которых – если их перевести на современный язык – звучали бы, как «триремы» и «дромоны». И те, и другие суда были весельными, хотя и оснащены парусами…

– Весельными? – изумились хоббиты. – Как у нас, на реках?

– Трирема получила свое название за то, – слегка повысив голос, продолжал маг, – что весла на ней располагались в три ряда, и за каждым из весел сидел один гребец. Судно это достигало в длину до ста пятидесяти футов и имело, как правило, один или два «прямых» паруса. Одновременно на борту триремы могли разместиться около пятисот воинов; воины, кстати сказать, и являлись гребцами. Известно, что эльфы были неутомимы, но и они не могли грести более восьми часов кряду. Но, сменяя друг друга, эльдары могли покрывать огромные расстояния достаточно быстро! «Прямые» паруса, впрочем, имели серьезный недостаток: ими можно было пользоваться только при попутном ветре. Во всех прочих случаях они лишь тормозили движение судна.

– Надо полагать, что валары не отказывали в помощи своим любимцам, – вновь проворчал гном.

– Действительно, – согласился Палландо, – эльфам Валинора всегда сопутствовала удача и попутный ветер… Впрочем, не будем отвлекаться! Дромоны были прямой противоположностью триремам. Эти корабли были приблизительно раза в полтора больше, имели лишь один ряд весел, и «косые» паруса…

– Что значит – «косые»? – воскликнул Мерик.

– И что значит «прямые» паруса? – уточнил Томми.

Маг подошел к столу и, взяв ближайшую салфетку, поднял ее перед собой, держа пальцами за края.

– Вот так выглядит «прямой» парус, – сообщил он и, на всякий случай, дунул. – А вот так, – маг сложил салфетку пополам по диагонали, – выглядит «косой» парус…

– Не пойму я что-то, – с сомнением произнес гном, – в чем разница-то?

– Чего тут не понять? – откликнулась Мена. – С косым парусом можно плыть и против ветра!

– Совершенно верно, – согласился Палландо. – Не знаю, девушка, откуда у тебя столь глубокие познания…

Мена лишь фыркнула и пожала плечиками, продолжая разглядывать картину на стене залы.

– Не будем отвлекаться! – дружно воскликнули хоббиты.

– Действительно, – вновь согласился маг. – Дроморы были медлительными, неповоротливыми кораблями, но благодаря своим размерам они могли принять на борт до тысячи воинов! Именно эти суда – триремы и дромоны – доставили к берегам древнего Белерианда сотни тысяч эльфов – воинов, принявших участие в известной всем Войне Гнева…

– Когда был повержен извечный враг валаров Моргот, – на всякий случай добавил Фридерик, скосив глаза на приятелей.

– Ага! – откликнулся гном. – И тогда же величайшие города гномов Ногрод и Белегост – на всеобщем языке! – канули в вечность! У нас, гномов, память до-олгая, знаете ли…

– Морскими владыками – среди людей! – испокон веков именовали нуменорцев, – продолжал, между тем, Палландо. – Истинно, что свои первые корабли эти, могущественнейшие из людского рода, строили наподобие эльфийских трирем и дромонов. И тому было простое объяснение: как и эльдарам, людям, что поселились в благословенном краю, имя которому Эленна, всегда сопутствовала удача. Ибо Силы Стихий никогда не оставляли людей без своего внимания. Однако с годами былая дружба меж нуменорцами и эльдарами была предана забвению, и эльфийские корабли более не появлялись в гаванях Западного царства. Валары также отвернулись от людей…

– Всё это и так известно! – воскликнул Чача, поглядывая на стол, на котором медленно стали появляться вожделенные блюда с яствами. Над многими блюдами кружился пар, и зала постепенно наполнялась сладкими ароматами. – Нельзя ли покороче?

– Я могу и вовсе прекратить повествование, если вам не интересно, – промолвил маг, пожав плечами.

– Интересно! – воскликнули хоббиты.

– Мне тоже хочется услышать твой рассказ до конца! – решительно заявила Мена. – Кто еще в наши-то дни может припомнить те, давние времена!

– Палландо умеет завораживать слушателей, – негромко промолвил Странник, улыбаясь. – Даже я не откажусь послушать эту повесть, хотя мне и доводилось слыхать ее раньше, и не раз!

– Итак, удача отвернулась от нуменорцев, – продолжал маг как ни в чем не бывало. – Ветры более не сопутствовали храбрым мореходам, а бесчисленные шторма и бури всё чаще заканчивались трагической гибелью суден и людей… И тогда на свет появились галеры – удивительные суда, что дошли, слегка видоизмененные, и до наших дней. По существу, галеры объединили в себе достоинства трирем и дромонов: у них были косые паруса, что позволяли судам лавировать против ветра, и весла в один ряд, что позволяли двигаться в безветренную погоду. Однако за каждым веслом сидели по три-четыре человека, что делало эти корабли достаточно быстроходными. Экипажи галер достигали четырехсот человек! И еще столько же воинов могли взять на борт эти самые грозные в истории мореплавания суда! Труд гребцов на галерах был воистину чудовищным, и немногие соглашались стать добровольными заложниками весел. Но со временем, став великой морской империей и захватывая в плен всё больше и больше рабов, нуменорцы разрешили эту задачу…

– Рабов? – воскликнул изумленный Мерик. – Я не ослышался? – Приятели его дружно поддержали.

– Именно – рабов… – хмуро промолвил Странник. – Но вернемся к повествованию!

– Приблизительно в те же времена нуменорцами были созданы самые огромные корабли, что когда-либо бороздили воды океанов, – продолжал Палландо. – Назывались они галеасами. Это были многопалубные корабли, длиной более трехсот футов, способные перевозить до полутора тысяч воинов, или более трех сотен всадников с лошадьми. Будучи крайне тихоходными, лишь однажды они появились у берегов Средиземья: когда армада Ар-Фаразона Златого решила оспорить у Саурона владычество над землями простых смертных… Следует заметить, впрочем, что все корабли тех эпох строились с таким расчетом, чтобы одним видом своим нагнать побольше страха на соперника, лишить его воли и мужества! И надо сказать, что со своей ролью галеры и галеасы достойно справлялись! Именно благодаря им никто – даже Саурон! – и не пытались оспорить владычество над морями у нуменорцев.

Палландо ненадолго приумолк, раскуривая затухшую трубку. Все безропотно молчали, дожидаясь продолжения, лишь гном, со всё возрастающим недовольством, поглядывал на стол.

– Отсутствие должного соперника на море, впрочем, сыграло с нуменорцами злую шутку, – продолжил вскоре маг. – Корабли Морских Владык продолжали гибнуть, но не в битвах, а в штормах и бурях… И тогда выяснилось, что основным недостатком могучих, устрашающего вида кораблей, является малая – не более четырех футов – осадка корпуса и, как не странно – весла… Малая осадка делала древние корабли, если так можно выразиться, универсальными: ведь они могли заходить достаточно далеко вверх по течению рек. Но! Она же оказывалась губительной, если корабль попадал в бурю: судно легко переворачивалось, корпус разламывался, и весь экипаж вместе с воинами шел ко дну… Наличие весел приводило к необходимости держать на борту слишком большую команду; а команде, как известно, требуется пища, пресная вода и прочее. Отсюда и вывод: корабли типа «галеаса» были достаточно ограничены в свободе плавания, а количество товара, которым можно было загрузить трюмы, было весьма незначительным. Потери же от гибели корабля были воистину невосполнимыми! Поэтому-то, возможно, на свет появился совершенно новый тип морского судна, известный и поныне, как «галион». Это судно, кстати говоря, имело мало общего с древними эльфийскими кораблями. Здесь, на севере, оно зовется караккой!

Палландо сделал небольшую паузу и, убедившись, что никто из слушателей не собирается его прерывать, продолжил:

– Осадка галиона была вчетверо большей, чем у галер, и приблизительно такой же – высота борта. Это делало корабль куда менее уязвимым от капризов погоды. Корабль не имел весел, а следовательно, и экипаж судна сократился в несколько раз! Галеоны имели три мачты и несли как прямые, так и косые паруса, что делало их куда подвижнее и более управляемыми, чем их предшественники. Поначалу галионы, по привычке, строились достаточно больших размеров; но вскоре их длина уменьшилась до ста пятидесяти футов – максимум. И в таком виде эти корабли дошли до наших времен, являясь главной, ударной силой любого флота!

– Вы еще упоминали шлюпы и дракары! – воскликнул зачарованный Фридерик. – Расскажите, хоть в двух словах, и о них!

– К сожалению, молодой человек, я не такой уж великий знаток кораблестроения, – промолвил Палландо. – Как по мне, шлюпы, каравеллы и барки – лишь уменьшенные копии галеонов! Друг от друга эти корабли отличаются лишь соотношением прямых и косых парусов – не более! Иное дело шебеки: только они сохранили лишь косые паруса, так характерные для легких эльфийских ладей. Ну и, конечно же, дракары…

– Обедать подано, господа, – чопорно провозгласил в этот момент Теофил.

– Ну, наконец-то! – воскликнул гном. – Признаюсь, Палландо, твое повествование оказалось крайне интересным и весьма поучительным, и я с удовольствием продолжу слушать тебя за столом!

– Как же, с удовольствием… Ему бы только до стола добраться, – негромко прошипел Мерик и осведомился: – А вино усталым путникам полагается?

– Лично я вина не употребляю, – сообщил Странник. – Но для гостей мои погреба всегда открыты.

– Вот это – по-нашему! – воскликнул приятель, устремившись к столу.

========== Глава 22. Тревожная весна в Нордфосте (продолжение). ==========

Обеденная трапеза состояла из следующих блюд: холодной говядины с маринованным лучком; баранины, тушеной с грибами; картошечки, поджаренной в сале; красной рыбки в винном соусе; жирной селедочки в масле, а также не очень свежего, но душистого черного хлебца («Овощей, извините-с, нет» – скорбно сообщил Теофил). Из погреба, надо понимать, старый вояка притащил непочатую бутыль красного вина и усердно, отмеривая по капелькам, разливал «сокровище» по высоким бокалам.

– А где же знаменитые «дары моря», которыми так славится север? – поинтересовался Чача.

– Конечно же, ты имеешь в виду крабов, омаров, лангустов, креветок, устриц и прочую дребедень? – осведомился Странник.

– Дребедень? – удивленно переспросил Палландо. – Помнится, я с большим удовольствием отпробовал мидий в свое время…

– А я даже не представляю себе, как выглядят устрицы, – созналась девушка. – Хотя и говорят, что это самый изысканный морской деликатес!

– Для устриц нынче не сезон, – сообщил Странник. – Что же касается всего остального… Мм… Как я уже говорил, большей частью мне приходится проводить время в горах, а потому от морских деликатесов я давно отвык и не держу их в доме. Но, если есть желание отведать нечто экзотическое, можно прогуляться в северные кварталы города. Там, напротив княжеского дворца, расположена торговая площадь, на которой летом камню негде упасть от купеческих обозов. Там же, помимо лавок местных торговцев, располагаются многочисленные таверны, кабаки и трактиры, в которых вам подадут любое блюдо, какое вы только пожелаете. Впрочем, отправляться в те места без местного сопровожатого я бы не советовал… И вообще – даже с провожатым – не советовал бы!

– Почему? – спросил Чача, облизывая баранью ножку.

– Выпейте, лучше, вина, – промолвил человек. – Это прекрасное, сухой вино с юга Арнора…

– Как, из самого Арнора? Мм… – промычал гном, беззастенчиво выхватывая с блюда самый увесистый кусок говядины. Теофил лишь сокрушенно покачал головой.

Некоторое время путники прилежно поглощали долгожданное, обильное угощение. За столом слышалось лишь чавканье, хруст костей да звон бокалов. А также отдельные реплики: налейте еще вина, уважаемый; передайте, будьте так добры, мне вон то блюдо; жаль, что нет соуса…

– Вино-то кисловатое… – прошептал Мерик в самое ухо Фридерику. – У нас, в Уделе, вина куда слаже и приятнее!

Фридерик только кивнул, но промолчал.

Очень скоро он почувствовал, что согрелся и насытился. Сняв тяжелую куртенку и повесив ее на высокую спинку кресла, слегка откинувшись, хоббит неторопливо достал трубку, набил ее табачком, и неспешно принялся раскуривать. В странном (по-хоббитским понятиям) зале было светло, тепло и уютно, и молодой человек невольно расслабился: еще немного, и дремать бы начал. «Как же не хочется возвращаться в унылую, холодную, полутемную комнату этажом ниже», – подумал он, лениво выпуская колечко дыма.

– Хм! – вдруг громко произнес Чача, и Фридерик тут же пришел в себя. – Как так получается, уважаемый хозяин сего славного чертога, что весь дом кажется неприступной, суровой крепостью, а собственные твои покои блистают изяществом и полны света?

– Действительно, мы тоже обратили на это внимание! – воскликнули хоббиты.

– Дома в городе неоднократно перестраивались, – пояснил Странник. – Эти окна в наружных стенах велел пробить мой дед. По его же распоряжению снесли и наружную, боевую галерею на третьем этаже…

– Палландо! – воскликнул Фридерик, – вы недосказали историю про северные корабли! Кажется, мы остановились на дакарах!

– Дракарах, молодой человек! – поправил хоббита маг. Он тоже откинулся на спинку кресла и извлек на свет свою замысловатую трубку. – Впрочем, думаю, что по части «этих кораблей» следует обращаться с вопросами непосредственно к Страннику!

Все, присутствующие в зале, как по команде, повернулись к человеку.

– Ко мне? – удивился «хозяин славного чертога». – Я тоже не знаток кораблей! Редко мне доводилось путешествовать морями… Впрочем, я понимаю, куда клонит наш друг Палландо! Действительно, на протяжении многих лет дракары нордов являлись для нас, северян, сущим наказанием! Мы прозвали их «драконами».

– Так это – корабли северных варваров? – воскликнула Мена.

– Здесь следует сделать небольшой отступление, – промолвил маг, прерывая девушку и Стража. – Долгое время у северных изгнанников, которых – надо понимать, по привычке – многие и поныне именуют «отступниками», не было своего флота. Оно и понятно! Где здесь, на севере, раздобыть так необходимый для постройки кораблей лес?

– Я не знаток лесов, знаете ли, – кашлянув, произнес гном, – но мне это с самого начала было непонятно!

– Мне тоже, – добавила девушка. – Мы прошли – пешком! – добрую половину северного княжества и ничего, кроме хилых деревец, не видели.

– Н-да! – хлопнув себя по коленям, воскликнул Странник и рассмеялся. – Заведи вы такой разговор в присутствие князя, вас бы скоро упрятали в глубокие подвалы под дворцом светлейшего, обвинив в шпионаже!

– Ага! – прошипел Мерик. – А кое-кто утверждал, что подвалов под домами нет! Где этот обманщик?

«Действительно, где же Теофил? – почему-то подумал Фридерик, – Что-то я его давно не вижу… Ах, да! Он же обещал прогреть наши покои…»

– Всё не так просто… – внезапно посерьезнев, промолвил Арата. – Когда четыре тысячи полуживых мужчин и несколько десятков женщин – остатки могучего воинства, которых возглавлял наш первый правитель Аскельд – достигли берегов сурового северного моря и основали на его берегах столицу «княжества в изгнании», у нас не было ничего. Прошло около пятидесяти лет, и наша колония сократилась до шестисот человек… Старые, закаленные в боях воины умирали от холода и болезней, а молодые воины ценились на вес золота! Такая колония не имела никаких шансов на выживание!

– Хм… – промолвил Чача, нахмурив брови. – Это – очень болезненная тема и для нас, гномов… Как же вы с ней справились?

– После кончины Аскельда князем стал его младший сын Керфанир. Именно он позволил своим подданным – мужчинам – добывать себе жен, как и где им заблагорассудится, не взирая на древние законы! Понятно, что первыми пленницами – и наложницами! – стали женщины из северных пределов Хордии…