Текст книги "Скитальцы Северных Пределов. Летопись 1 из эпопеи "Последние герои Средиземья" (СИ)"

Автор книги: george_george

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 37 страниц)

– А потому! – спокойно продолжил Томми. – Какой смысл этой банде гоняться по горам за каким-то рыжеволосым прохвостом? Заметим при этом, что нас с тобой – а тем более собаки! – они и в глаза не видывали. Но предположим, даже и так – следопыты и средь них есть неплохие, это уж точно – вычислили они нашу семейку… А смыслу-то? Куда ж мы денемся?

– Значит, – уверенно констатировал Фридерик, – они попросту удвоят охрану…

– Или утроят! Чтоб мышь не проскочила! Будут ждать, когда мы в их силки сами попадемся на обратном пути. Я бы так и поступил…

Фридерик вздохнул, соглашаясь в глубине души с приятелем. К тому же Томми как-никак тоже Крол! Ему виднее. Но беспокойство всё же его не покидало.

– А как же лихие люди, что на обозы нападают?

– Брось, Фридерик! Ерунда! Всё это Кролы высосали из пальца, неужели не ясно? Чтоб престиж Старосты поднять и прочее… Эх!

– Ну-ка, бездельники и дармоеды! Подъем! – разнесся над развалинами звонкий голос Мерика. – За мной! Жрать подано!

– Тише ты… – прошипел было Фридерик, но тут же усмехнулся. Чего бояться, если рядом его верные друзья?

Надо отдать должное Мерику. Для стоянки он облюбовал плоский скальный карнизик недалеко от «площади». Меж камней весело горел костерок, из казанка разносился призывный, искушающий аромат.

Место выбрано как нельзя удачно, отметил про себя Фридерик. Со стороны дороги стоянка была сокрыта каменной грядой. В то же время усталым путникам открывался прелестный вид на величественные вершины окружающих гор и покрытые ночной мглой долины Залучья.

– Красотища, правда!? – воскликнул Мерик. – Надо будет как-нибудь урвать времечка, да прогуляться основательно по этим местам. Нравится мне здесь!

– Может быть, не следовало костер разводить… – неуверенно заметил Фридерик, покосившись на танцующие по камням тени.

– Не скули! Нет тут никого. Одни мы одинешеньки на всем белом свете…

– Ох, хотелось бы верить…

– Ужинаем, и на боковую! – скомандовал Томми.

Особо упрашивать хоббитов оттрапезничать не пришлось. Вскоре пустые миски блестели, а над полянкой заструился приятный сизый дымок махры. Курили молча, глядя на звездное небо и думая каждый о своем. Первым не выдержал Мерик.

– Вы, как хотите, – заявил он, позевывая, – а я отправляюсь спать! Можете хоть до утра тут сидеть…

С этими словами хоббит с головой закутался в лёжник. Вслед за ним и Томми, позевывая и потягиваясь, улегся рядом, прижавшись к приятелю – ночью так теплее! И вскоре хоббиты уже беспечно похрапывали.

Фридерик придвинулся было поближе к друзьям, но сон никак не приходил. Видать, напряжение прошедшего дня оказалось сильнее усталости. Поглаживая посапывающую рядом псину (псину ли?), он никак не мог отвести глаз от раскинувшейся у его ног темной долины. Набив отцовскую трубку, молодой хоббит прикурил от тлеющих углей, уселся поудобнее и, закутавшись в мягкое одеяло, попытался расслабился.

Усталость, конечно же, давала о себе знать, хотя и несколько необычным способом. В голове не было ни единой мысли. Между тем прочие чувства не дремали. Более того, казалось, что с наступлением ночи слух молодого человека обострился. Фридерик слышал (а возможно, ему лишь казалось) далекое блеяние овец и коз, а также шум неуемного веселья – наверняка, всё еще гуляет славный Бринбурн! Глаза, привыкшие к окружавшей поляну тьме, улавливали отдельные огоньки, разбросанные по равнине Залучья. В приглушенном свете луны, то появлявшейся среди неспешно плывущих по небу тонких облачков, то исчезающей за ними, хоббит отчетливо видел отблески Муторного озера, и речки Мутную и Игристую. Отсюда, из поднебесья, его тихий закоулок, в котором прошла вся его жизнь, казался таким маленьким, таким беззащитным!

Невольно Фридерик попытался представить себе карту этого райского уголка (как бы нарисовал ее Старик?). Где-то внизу, прямо под ним, сокрытый утесами Чёртовых сходен, располагался стольный град Бринбурн. Место, где соединяют свои воды две самые полноводные реки Залучья, тоже было не разглядеть за скалами, но Южный тракт вполне угадывается в неярком лунном свете. Ближе к югу видна россыпь разноцветных огоньков, хорошо различимых в прозрачном горном воздухе – наверняка, это Златополье, самый большой поселок в Залучье после, естественно, Бринбурна. Хороший поселок, чистый, ухоженный, расположенный как раз на средине пути к Пересечью. Огней последнего, впрочем, не видно. Но Фридерик без труда определил место, где тот должен находиться: на берегу озера, в устье небольшой горной речушки, берущей начало в отрогах Северного Тайшаля, хорошо различимых на фоне более светлого неба. А вот огоньки Острожья на противоположном берегу Муторного озера видны, и даже очень хорошо!

Фридерик напряг зрение, пытаясь разглядеть огоньки Люберии. Вот они! В том самом месте, где и должны быть! Как раз на половине пути от Бринбурна до Златополья. Где-то рядом должны быть огни Срединок, но возможно, они сокрыты за отрогами Заячьих оврагов. А вот там, в темном провале меж Лисьей и Одинокой горой – его родные Верхние Бруски… Хоббит прищурил глаза, пытаясь различить хоть малейший проблеск света на дне небольшой, уютной долины, но, естественно, ничего так и не смог разглядеть в густой мгле. И неудивительно: сколько-то там подворий? Раз-два и обчелся… Но всё равно на душе стало спокойнее – будто ненадолго побывал в своем родном доме.

Хоббит вздохнул и совсем уж было собрался присоединиться к сладко посапывающим приятелям, когда что-то привлекло его внимание. Какой-то огонек! В том самом месте, где – по его представлениям – должен быть его родной домишко. Еле заметный, вначале, огонек стал разгораться прямо на глазах, став небольшой, но самой яркой звездочкой в темной долине. Он мигал, становясь то ярко-желтым, то, тускнея на глазах, превращаясь в едва заметный тлеющий уголек.

Фридерик вздрогнул и непроизвольно сжал плечо своего спящего друга.

– А… Что?.. Мм… Что такое? – Томми зашевелился и, приподняв голову, стал протирать глаза. – Что случилось, приятель?

– Гляди! – Фридерик указал в сторону разгорающейся звезды.

Надо отдать должное хоббитам: они, конечно же, любят сладко поспать, но просыпаются быстро, легко отбрасывая остатки сна. Томми резко вскочил, не совсем понимая, в какую сторону следует смотреть, но вскоре сообразил, чего от него требует Фридерик.

– А-а… – приглядевшись, Томми похлопал приятеля по плечу. – Ничего особенного! Я и раньше такое видал…

– Видал?

– Ну конечно! Где-то горит дом! Эка невидаль в нашей-то Хоббитании! Ложись да спи спокойно, приятель!

И хоббит вновь завалился на бок.

«Да это же мое подворье», – хотел воскликнуть Фридерик, но вовремя взял себя в руки и промолчал. «Могу же и я ошибаться», – подумал он. В его возбужденном воображении мгновенно промелькнула картина: неумолимые призрачные всадники разоряют его одинокое, беззащитное подворье, жгут домик отца…

Фридерик яростно замотал головой, и видение исчезло. «Надо же, – подумал он, – сам себя готов запугать до смерти!» Усилием воли он заставил себя улечься, прижавшись спиной к мирно посапывающему Томми и обняв верную псину. Долго не мог заснуть, наблюдая за мирно мерцающими в ночи угольями гаснущего костра. Но, наконец, усталость взяла свое, и хоббит провалился в безмятежный сон.

========== Глава 7. Тиминская крепость. ==========

Первая мысль, которая пришла в голову молодому человеку, когда, проснувшись, он открыл глаза, была «где я и что тут делаю?» Сквозь паутину толстых нитей лёжника просвечивало солнце – значит, уже давно рассвело. Было душно, тело покрылось потом.

Высунув голову из-под теплого одеяла, Фридерик несколько раз вдохнул ртом чистый горный воздух, и лишь затем попытался сесть, потягиваясь и моргая слипшимися ото сна глазами. Первое, что он увидел, был весело потрескивающий костерок.

Отогнав остатки сна, хоббит огляделся вокруг. Ни приятелей, ни собаки видно не было. Пробежав пару кружков вокруг костра (чтобы кровушка побежала по жилам), он обнаружил еще горячий казанок, который его приятели приютили меж камнями. Поплескав на ладони холодной водой из бурдючка, протерев кое-как лицо и тщательно промыв глаза, хоббит присел на ближайший камень и принялся за еду.

Меж тем вернулись его спутники. Вначале Фридерик услышал знакомое сопение, и через мгновение Альфа уже толкалась мордой под локоть, требуя, чтобы ее погладили и уделили хоть малость внимания. Затем послышались голоса приятелей, о чем-то негромко споривших. Хоббит решил, что лучше всего затолкать остатки пищи за обе щеки.

– А-а… Проснулся? – произнес Томми, присаживаясь к костру.

– Мм… – только и смог выдавить Фридерик.

– Ты только погляди, Мерик, каков барсук расселся на лужайке! Щеки растолстенные, глаза на выкате, на голове чёрти-чё… Глянь – дрожит весь, пыхтит! Знать боится, что мы у него жратву отберем… – Томми похлопал приятеля по плечу. – Не бойся, барсучишко, мы уже давно позавтракали!

– Я не боюсь, – промолвил Фридерик, корочкой хлеба выуживая из казанка остатки утренней трапезы.

– Не боишься? Вот и ладненько! В самый раз, значит, паковать торбы и мотать отсюда. Солнце-то да-авно уж взошло, еще пару часиков – и наступит полдень…

– Что ж вы меня раньше не разбудили?

– Так у нас и без тебя дел хватало! Мы с Мериком, как бы это сказать… э-э… исследовали… Нет, обследовали древние руины, возведение которых некоторые, можно сказать, умные люди приписывают неким древним племенам…

– Это Старик сказал. А я за что купил, за то и продал! – буркнул Фридерик.

– Мы тебя и не имели в виду! – ехидно ухмыльнулся Томми.

– Естественно, – парировал Фридерик. – Разве от вас, оболтусов, доброго слова дождешься?

– Это кто тут оболтусы? – возмутился Мерик.

– Это тоже Старик сказал. Про вас, кстати…

– Сам он…

– Ладно-ладно! – примирительно произнес Томми. – Поспорим по дороге, а сейчас давайте-ка собираться! Времени и так немало потеряли… Будем надеяться, погоня нас не настигнет!

– Ты же сказал, что никакой погони не будет!

– Я сказал, что это маловероятно. Но кто их знает…

Хоббиты заторопились. Укладывали поклажу, прилаживали походные мешки, не забыли и про костерок: затушили его всем известным способом.

– И как там ваши обследования? – поинтересовался, между делом, Фридерик.

– А… – Мерик махнул рукой. – Ничего интересного! Вчера вечером всё выглядело куда загадочней и интереснее. Арка сделана, конечно, мастерски и место выбрано что надо! А круглая площадь в конце прохода – просто груда камней, и башня – никакая ни башня…

– То есть?

– Я думаю, это жертвенник какой-то древний…

– Или амбар полуразрушенный, – вставил Томми.

– Или амбар, – согласился Мерик. – Но, похоже, всё же жертвенник с плоским, как стол, камнем посредине!

– И кого же там в жертву приносили?

– Откуда я знаю? – возмутился Мерик. – В общем, я разочарован! Можешь сам взглянуть, если хочешь…

– Не хочу…

– И правильно! Плохими они строителями были, эти местные! Неудивительно, что всё у них поразвалилось!

– Почему ты так решил? – удивился Фридерик.

– Да потому, что они даже раствором не пользовались! А просто сложили одни камни на другие, как попало…

– Может быть, наоборот, они были искусными строителями, раз даже раствором не пользовались? – предположил Фридерик.

– Вот доберемся до настоящей крепости, посмотрим!.. – мечтательно произнес Мерик.

– В жисть не доберемся, коль не будем шевелить ногами, – заметил Томми.

И хоббиты двинулись в путь. Миновали «груду камней» с полуразрушенным сооружением невыясненного назначения посредине и ступили на древнюю дорогу, выложенную каменными плитами, на которых отпечатались глубокие колеи от телег.

Впереди, попахивая трубочкой, шествовал Томми, следующим плелся Фридерик, понуро глядя себе под ноги и поминутно вздыхая. Завершал процессию Мерик, жестикулируя руками и рассуждая вслух о глубоких рвах, неприступных стенах и уходящих в самое поднебесье башнях. Он постоянно норовил наступить на пятки Фридерику, потому вскоре молодой хоббит пропустил приятеля вперед. Альфа же бегала кругами, заглядывая в глаза то одному, то другому путнику, явно не понимая, в каком направлении следует двигаться.

Оказавшись за спинами приятелей, Фридерик почувствовал себя увереннее. Немного, правда, раздражала неприкрытая спина, но он решил, что Альфа не даст его в обиду в случае чего. Или, по крайней мере, заблаговременно предупредит об опасности.

Денек, между тем, выдался прелестным. Так часто бывает в разгар короткой северной осени.

Солнышко ласково согревало плечи. Прохладный воздух был неподвижен. Камни древней дороги приятно холодили ступни босых ног. Небо над головой было чистым и свежим, легкие перистые облачка лишь добавляли глубины синеве. Впрочем, было кое-что и непривычное. Очень скоро Фридерик понял, что именно. Тишина! Удивительная тишина окружала одиноких странников. Ни щебета птиц, ни жужжания насекомых, ни шелеста листьев… Только изредка осыпающиеся ручейки каменьев нарушали идиллию полнейшего одиночества.

Ландшафт, надо сказать, тоже был необычным. Хоббиты, понятное дело, привыкли к видам лугов, холмов, рек и перелесков родного закоулка. Величественные горы лишь обступали небольшую долину, и Фридерик, глядя на них со стороны, невольно представлял себе отвесные скалы, узкие каньоны, гранитные склоны, лишенные всякой растительности, а тропа, по которой им предстояло пройти до самой крепости, представлялась узкой, извилистой и крайне опасной. Действительность же оказалась полной противоположностью. Справа, сколько хватало глаз, простиралось плоская, однообразная равнина, покрытая пожелтевшей низкорослой травой. Лишь вдали, на севере, виднелись невысокие гранитные хребтики, напоминавшие, почему-то, застывшие в камне кости древних исполинских чудовищ. Унылую картину лишь слегка разбавляли отдельные, покрытые лишайником камни, рощицы уже знакомых хоббитам колючих деревец да редкие, сплошь сухие и покореженные стволы горного дуба. Впереди, у самого горизонта, недвижно нависали над плоскогорьем снежные вершины величественных гор, казавшиеся от этого еще более далекими.

Слева от дороги горное плато ограничивалось кромкой отвесной пропасти. Древняя дорога то проходила у самого ее края, то уходила вглубь нагорья. Хоббит, поначалу, не мог отвести глаз от чудной картины сказочной, покрытой легкой дымкой долины. Сейчас, при свете дня, она казалась еще прекрасней, чем ночью. Легко угадывались знакомые места: реки, холмы, леса. Замедлив шаг, он подумал, что, если давешнее ночное пожарище не было наваждением, то где-то там, меж знакомых оврагов должен клубиться характерный сизый дымок над пепелищем. Но дыма видно не было…

Увлекшись созерцанием мирной долины, Фридерик с размаху налетел на острый камень. Резкая боль заставила его даже вскрикнуть.

– Смотри под ноги, растёпа, а не по сторонам! – услышал он окрик Томми. – Свалишься – костей не соберешь…

Фридерик покорно кивнул и стал внимательней приглядывать за дорогой.

Неторопливый ритм путешествия навевал дремоту, и чтобы хоть как-то отвлечься, хоббит стал вспоминать старую песню, которую очень любил отец:

«Уже не виден отчий дом,

и хоть камин пылает в нем,

мы всё ж торопимся уйти,

и может, встретим на пути

невиданные никогда

селенья, горы, города.

Зовут на отдых вечера,

но нам с друзьями в путь пора!»

Фридерик приободрился. Оказывается, под знакомые слова песни шагать было куда легче и веселей. И он негромко стал напевать в такт шагам:

«Поляна, сад, усадьба, дом

безмолвно ускользнут за холм.

Нам только б на часок прилечь,

и снова в путь, до новых встреч!

Быть может, на пути нас ждет

подземный путь, волшебный взлет,

и если мимо мы пройдем,

то завтра снова их найдем,

и облетим весь мир земной

вослед за солнцем и луной!»

Молодой хоббит заметил, что Мерик замедлил шаги и стал прислушиваться к песне. Поэтому запел громче:

«Весь мир уснул, но путь не ждет –

зовет дорога нас вперед!

Но знаем мы, что ждет нас дом,

вернемся и камин зажжем.

Туман и мрак, и мгла, и ночь

пусть навсегда уходят прочь!

Светло, и ужин на столе –

заслуженный уют в тепле…»

Песня закончилась.

– Ух-ты! – восторженно воскликнул Мерик. – Я и не слыхал такой песни! Сам придумал?

– Нет, – сознался Фридерик. – Это очень древняя песня.

– Научишь меня?

– Конечно, – радостно согласился Фридерик. – На первом же привале…

Уже на третий день путешествия сложился определенный ритм движения.

Вставали затемно. Быстро завтракали, не разводя костра, и отправлялись в путь еще в предрассветных сумерках – светлая часть суток становилась всё короче. Шли часа три, потом делали недолгий привальчик, чтобы подкрепиться. Потом топали до самого полудня. Далее следовал добротный, часовой привал. Разжигали костерок, Мерик варил привычный походный супец, состоявший из небольшого количества особым образом замаринованной баранинки и картошечки, сдобренной фасолью и зеленым лучком со специями. Помидорчики с огурчиками быстро закончились, но ржаной хлеб, присыпанный крупной солью, был, по-прежнему, мягким и душистым. Завершала обеденную трапезу «полная» трубка душистой острожской махры.

Следующий короткий «перекус» устраивали часа через три, а затем шли до самых сумерек, заранее присматривая возможные места для ночевки.

Местность, тем временем, изменилась. Невысокие скалы закрывали обзор, и узкая тропа частенько терялась меж ними. Нередко приходилось преодолевать пренеприятные, каменистые осыпи. Раз или два путникам даже казалось, что они сбились с пути, заблукав в лабиринте скальных уступов. Но Томми каждый раз находил выход из положения: он взбирался как можно выше на окружавшие скалы и вскоре отыскивал их «путеводную звезду» – древнюю, выложенную растрескавшимися каменными плитами дорогу. Так и двигались – несколько миль по дороге, несколько миль – меж гранитных утесов.

Несколько раз на пути им попадались брошенные кострища. Фридерика они чрезмерно тревожили; однако Томми успокоил хоббита, уверенно заявив, что это, по всей вероятности, лишь следы Кроловых обозов.

Первым, как и повелось с самого начала, шествовал Томми. Оно и понятно: он был прирожденным следопытом, поскольку родился и большую часть жизни провел в лесах Восточного удела. Хорошо знал деревья, травы, повадки лесных животных и птиц. И хотя ничего подобного на пустынном плоскогорье не наблюдалось, природное чутье не покидало хоббита, и он уверенно отыскивал кратчайший путь среди однообразных, серых скал.

Следующим плелся Фридерик. К своему удивлению, он обнаружил, что оказался куда менее выносливым в походе, чем его приятели. Уже через пару часов пути он начинал заметно приотставать, а ко времени очередной ночевки и вовсе выбивался из сил. Особенно тяжело давались ему переходы по скальным участкам. Возможно, поэтому Томми предложил делать привалы почаще, останавливаясь почти каждый час «на перекурчик». Правда, Фридерик заподозрил, что приятель тоже устает (слишком тяжело и шумно тот дышал), и потому отнюдь не прочь лишний разок присесть да передохнуть.

Последним шагал Мерик. Казалось, что дневные переходы вовсе не отнимали у него сил, хотя и был он среди приятелей самым низкорослым и щупленьким. Именно Мерик на одной из стоянок, пока друзья отдыхали, разыскал длинную палку и вооружил этим посохом Фридерика. Тот начал было сопротивляться, но Мерик с гнусненькой ухмылочкой сообщил, что, либо его разлюбезный друг будет помогать себе посохом сам, либо Мерик будет этим самым посохом его подгонять. Фридерик посопротивлялся (для приличия), но, в конце концов, согласился. И действительно, с посохом в руках идти стало намного легче. Скоро подобной палкой вооружился и Томми. Мерик же презрительно сообщил, что ему-де «костыли не нужны». Потом подумал и добавил: пока…

Альфа, как оказалось, также не блистала выносливость. Видать, ее короткие, кривые лапы не были предназначены для долгих переходов и, особенно, для скалолазания. Первое время она постоянно плелась в хвосте колонны, натужно сопя и высунув длинный язык. На стоянках же сразу заваливалась набок, представляя на всеобщее обозрение свой лысоватый живот. Тяжело дышала, отчего бока ее ритмично вздымались, и жадно лакала воду из сложенных чашечкой рук Фридерика.

Но псина оказалась не в меру сообразительной и вскоре научилась не задерживать движение путников. Она «забегала» вперед, не теряя приятелей из виду, и устраивалась на ближайших камнях, отдыхая и наблюдая, как усталые путники бредут мимо ее «лежки». Когда же процессия уходила от нее ярдов на пятьдесят-шестьдесят или скрывалась за очередным каменистым массивом, собака срывалась с места и с диким сопением (пару раз – чуть не опрокинув хоббитов) неслась вперед, к очередному «наблюдательному пункту».

Фридерик краем глаза наблюдал за псиной. После того памятного вечера, когда Альфа неожиданно с ним заговорила, его частенько подмывало пообщаться со странным животным. Но приятели постоянно крутились рядом, а хоббиту почему-то совсем не хотелось делиться с ними своими секретами. К тому же – рассудил молодой человек – она может и не захотеть разговаривать в присутствии друзей.

Надо сказать, размышления о странной природе собаки более всего занимали свободное (а его было вдосталь!) время Фридерика. Надо также заметить, что после их единственной, сумбурной и не слишком продолжительной беседы, хоббит невольно перестал воспринимать Альфу как животное. Но что, или кто скрывается в собачьем теле? Может быть, Альфа – заколдованная принцесса? Но, как ни старался, молодой хоббит не мог припомнить, чтобы в любимой Алой Книге или возле уютного камина во время долгих зимних вечеров когда-либо упоминалось о том, чтобы кто-нибудь кого-нибудь «заколдовывал» или во что-либо превратил. Хотя, для чего еще тогда нужны волшебники? Наверняка, подобное им по силам. А Старик, кстати сказать, оказался таки волшебником!

Ясно, что Альфа знала Старика – она даже сообщила хоббиту его имя. Причем – следует обратить особое внимание! – сообщила в первую очередь! Не исключено, что говорящая псина была уверена, что имя Саари должно быть знакомо хоббиту, но тут она ошиблась.

Старик – он этого и не скрывал – много путешествовал по Средиземью. Значит ли это, что прежде, чем «прибиться» ко двору Фридерика, Альфа также повидала свет? Если так, то сведения, которыми она обладает, могут оказаться ценными для дальнейшего путешествия! Возможно, псинка уже бродила в тех краях, по которым, петляя, брели усталые путники. Возможно, она знает кратчайший путь к Тиминской крепости? А что еще она может знать? Как попала в Залучье? Сколько ей лет? Чем готова поделиться с хозяином?

Фридерик невесело усмехнулся про себя. «Хозяин! Какого мы о себе, однако, мнения!» И тут же заметил, что продолжает, по привычке, называть Альфу собакой, хотя его отношение к животному и изменилось. «Я ее побаиваюсь, – признался себе Фридерик. – Потому, что не могу понять ее природу. А как отнеслись бы к этому его приятели?»

«Интересно, – подумал хоббит, отдыхая после очередного подъема на скальную гряду, – захочет ли, вообще, Альфа со мной общаться? Может быть, она уже сказала всё, что считала нужным, и теперь не видит смысла в дальнейших разговорчиках? По крайней мере, ведет себя она именно так! Ни малейшего намека на желание продолжить беседу…» Вот и сейчас, проносясь, в очередной раз, мимо прислонившегося к валуну хоббита, она даже не взглянула в его сторону. Кажется, Мерик интересует псину куда больше. Похоже, Альфа вознамерилась застать друга врасплох и таки свалить его с ног! Что это – обычные собачьи «развлекушки» или сознательно выбранная тактика?

Фридерик вздохнул и вернулся к своим вялым рассуждениям.

Похоже, Альфа не возражала (в свое время) против того, что она «не совсем собака», и даже готова была объяснить, кто она такая, но «позже»… Когда наступит это «позже»?

Она первой заметила призрачных всадников… Почему друзья их не видели? Были заняты «выпивончиком» и «перекурчиком»?

Почему так настойчиво Альфа советовала хоббиту покинуть родные места? Забота о нем, свои собственные мотивы или… задание Старика – как можно скорее отправить Фридерика с Книгой в поход подальше от насиженных мест? О нет, это уже полнейший абсурд!

Но «вопросы-загадочки» оставались! «Найду ли я на них ответ?» – вздохнув, подумал Фридерик, пытаясь заставить себя хоть какое-то время ни о чем не думать.

Но, не пройдя и ста шагов, хоббит вновь погрузился в хоровод невеселых размышлений. Особенно способствовало этому то обстоятельство, что брели приятели большую часть времени молча.

Томми и Фридерик молчали сознательно: каждый хоббит знает, что разговоры при ритмичной, долгой ходьбе сбивают дыхание, и ты быстрее устаешь. К тому же сказывалась давняя хоббитская привычка – двигаться как можно тише и незаметнее.

Мерик же поначалу балагурил, приставая то к одному, то к другому приятелю, требуя, чтобы его хотя бы выслушали. Первым на него нашипел Фридерик: мол, следует вести себя потише, мало ли чего… Но Мерик не угомонился. Вскоре терпение иссякло у Томми, и тот обругал приятеля последними словами. Мерик надулся, как индюк, но приставать к приятелям прекратил.

Впрочем, привалов это не касалось. Стоило друзьям ненадолго остановиться, как Мерик тут же начинал о чем-либо разглагольствовать.

– Никогда и никто не скажет про нас, что мы «правильные хоббиты!» – заявил он на очередном привальчике.

Фридерик только покосился на приятеля. Томми же, повинуясь, возможно, годами отработанной привычке, устало спросил:

– Это почему же?

– Мы всё делаем неправильно! – весело откликнулся Мерик. – Судите сами: разве видано, чтобы хоббиты путешествовали днем?

Томми фыркнул.

– Щас, попрусь я ночью по этим скалам! Дурень ты, Мерик! Ночью путешествовали лишь в древние времена, к тому же не от хорошей жизни! В изначальном Средиземье, где раньше жили наши предки, по другому и нельзя было: каждый встречный готов был хоббита унизить, обидеть и вообще…

– Сам ты дурень! – перебил Мерик. – Лиходеи были и будут! Дело совсем не в этом…

– Ой, а в чем же?

– На самом деле, всё на-амного проще! Вам, дорогие друзья мои, известно, надеюсь, что ночи всегда прохладнее жаркого дня. Следовательно, когда путешествуешь ночью – не так потеешь! И, следовательно, не привлекаешь своим запахом всех стервятников в округе!..

Фридерик громко расхохотался и промолвил:

– Ну, приятель, и уделал ты Томми! Поделом ему! Не следует относиться ко всему серьезно…

«Уделанный» Томми, хоть и улыбался (кисло), но, похоже, не разделял мнения Фридерика. Впрочем, на друга он не обиделся. И Томми, и Фридерика никогда не обижали бесхитростные издевательства Мерика. Они к ним давно привыкли. Обидно бывало лишь, если не удавалось найти достойного ответа и поставить зарвавшегося приятеля на место.

– Ты, милый друг, – ответил Томми через некоторое время, – что днем, что ночью пахнешь одинаково! И к нашей ситуации это не имеет никакого отношения. Поскольку здесь, в этих горах, что днем холодно, что ночью!

– Слабый, оч-чень слабый контраргументец! – воодушевленный первым, несомненным успехом, воскликнул Мерик, наставительно подняв указательный палец. – Но и эт-та еще не всё! Вы, судари милостивые, умудрились отправиться в опасное путешествие, даже не прихватив с собой примитивнейшего оружия!

Томми опять фыркнул; но, видать, опасаясь очередного подвоха, решил промолчать.

– У меня есть примитивнейшее оружие! – заявил Фридерик и покосился на лежащий у ног посох.

– Ах! – сокрушенно покачал головой Мерик. – И что ты будешь делать с этой хворостинкой, если встретишь на пути парочку вооруженных до зубов головорезов?

– То же, что и ты! – ответил Фридерик. – Ноги в руки – и наутек!

– Верно, – поддержал друга Томми. – Мне, к примеру, бестолку, что палкой махать, что мечом…

– Да и где нынче меч-то взять!

– Возможно-возможно, – согласился Мерик, по-прежнему качая головой. – Однако отметим и эту-с недоработочку в нашем плане…

Теперь фыркнул Фридерик:

– Надо же, словечко-то какое каверзное выдумал – «недоработочка», видишь ли…

– Но и это не самое страшное, друзья! – радостно заявил Мерик.

– Ну, что еще?

– Должен сообщить, что обеденного супа более не будет!

– Это почему еще? – в один голос воскликнули Томми и Фридерик. Даже Альфа, похоже, заинтересовалась, подняв голову.

– Водички-с больше нет!

– Что?

– А то! Следует отметить и это упущеньице-с…

– Шуточки? – неуверенно произнес Фридерик.

– Отнюдь, – смиренно пояснил Мерик. – Воды в бурдюках почти не осталось! Возможно, мы слишком привыкли к тому, что, путешествуя по милому нашему сердцу Залучью, всегда можем пополнить запасы воды из ближайшего ручейка… А тут – голые скалы, ни одного родничка-с! И надо заметить, Альфа тоже постаралась: выхлебала половину наших запасов! Так что, и с водой вышла промашечка-с…

– Но ведь горные реки откуда-то берет свои воды! Возможно, мы еще встретим по дороге какие-нибудь ручьи…

– Возможно, но очень маловероятно…

– Ну, и чёрт с ней, с водой, – махнул рукой Томми. – И всухомятку продержимся! Пути до Тиминской крепости – всего ничего…

– А в отношении оружия Мерик, вообще-то, прав, – негромко промолвил Фридерик, с опаской поглядывая на подступающие к самой дороге скалы.

Шел седьмой день, как приятели покинули родные места.

На девятый день славного похода местность вновь изменилась.

Лабиринт скал, похоже, закончился, и чахлая растительность давно осталась позади. Перед приятелями простирался в меру крутой откос, испещренный множеством каменистых осыпей. Верх гранитного массива терялся в серых, тяжелых облаках.

Погода, кстати, тоже заметно изменилась. Теплое солнышко еще вчера растворилось в хлопьях тумана, который спускался по неприветливым горным склонам, подгоняемый слабым ветерком. Временами начинал накапывать холодный дождичек, и скалы покрылись влажным налетом. Морозный воздух окутал озябших путников, заставляя их поплотнее закутаться в свои куртенки. Даже Альфа жалась к ногам приятелей, спасаясь от пробирающей до костей сырости.

– Ты уверен, Томми, что мы не сбились с пути? – в который раз спросил Фридерик. Друзья преодолели к тому времени часть, казалось, бесконечного, изнурительного подъема и передыхали на небольшой, относительно ровной каменистой площадке. Томми оглянулся, критически оглядел проделанный путь, и промолвил:

– Нет, не думаю, что мы сбились с пути…

Фридерик также поглядел назад, отметив про себя, что Мерик и Альфа в самом низу откоса играются – бегают друг за другом, пытаясь, возможно, согреться.

– Сдается мне, – промолвил он, – что по этому откосу подвода, полная поклажи, врядли пройдет… И следов обоза, кстати, тут не видно.

– Следов обоза, приятель, уже давно не видно!