Текст книги "Скитальцы Северных Пределов. Летопись 1 из эпопеи "Последние герои Средиземья" (СИ)"

Автор книги: george_george

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 37 страниц)

Как и положено молодому гному, Чача рос, набирался опыта, осваивал древние ремесла… Хотя основной доход его род получал от продажи соли, но древние знания никто не собирался укладывать на дно сундука, словно ненужный хлам. К своим пятидесяти годкам гном (получив порядочное количество затрещин да обзаведясь мозолями на руках) стал прекрасным кузнецом; знал, как и где следует искать и добывать золото, самоцветы, железные руды, митрил. К восьмидесяти годам он освоил – впитал в себя – все знания, какие только могли передать ему предки, и отец его, Махакаин Руиндигарт, во всеуслышание восхвалял своего способного отрока и прочил ему «тепленькое местечко» главы семейства (после собственной кончины, естественно). И даже вел уже переговоры с другими семействами, подыскивая своему любимому сыночку невесту.

И тут Чачу «переклинило».

Дело в том, что где-то к ста годам гномы входят в так называемый «буйный возраст». Не минула эта болезнь и Чачу. Вдруг, припомнив рассказы своих же родственничков о том, какими несметными богатствами обладали его соплеменники (в свое, опять-таки, время), жившие в Мории и Эреборе, молодой гном загорелся неутолимым желанием отправиться в странствования в поисках еще никому неведомых сокровищ.

Так и случилось, что лет, этак, десять назад, сманив с собой несколько десятков молодых гномов, отправился Чача на поиски приключений в Призрачные горы, доселе никем, вроде бы, не обследованные. На прощание любимый батюшка «благословил» ребеночка следующими словами: «Уж лучше бы тебе сдохнуть где-нибудь, чем возвратиться в Копи!» С таким напутствием и отправился Чача в свой поход…

Поход растянулся на годы. Вначале гномы исследовали горы, примыкавшие к так называемой Бельбекской долине (ничего интересного!). Переправившись через безымянную местную речку, они оказались в отрогах Призрачных гор (или Альях-Там – на местном наречии). Но и здесь ничего путного не обнаружили. Закончился «славный поход» у северных хребтов гор, к подножьям которых примыкала обширная, безжизненная долина Хартар, более известная как Мертвая долина. Здесь среди отвесных скал гномы обнаружили многочисленные пещеры, зияющие в склонах вековечных гор.

Ликованию не было предела! Уж кто-кто, а гномы могут с первого взгляда отличить «мелкую» пещерку от настоящей сокровищницы. Величественные своды, глубокие, уходящие в самые недра земли колодцы, узкие переходы к еще более великолепным залам привели (поначалу) гномов в благоговейный трепет.

Но красота горных переходов оказалась обманчивой. Огромнейшее, невиданное доселе подземное царство оказалось лишь сборищем никчемных земных пород, не представлявших для гномов ни малейшего интереса. Когда же наметанный взгляд гномов приметил знакомые следы кирок, молотов и прочего хорошо знакомого инструментария, ликование сменилось безмерном унынием – конечно же, они были далеко не первыми, кто решил попытать счастья в этих забытых самим Аулэ горах.

Поначалу Чаче удавалось как-то поддерживать упавших духом собратьев. Но, чем дальше, тем труднее становилось удерживать «в уздах» своих вчерашних, возроптавших соратников. Гномы стали уходить – кто возвращался в Салихард, рассчитывая, видать, на прощение, кто подался в иные места. Короче говоря, где-то года два назад не в меру упрямого Чачу покинул последний сородич…

Но «упрямец» не собирался сдаваться! Он продолжал в одиночку крошить ненавистные гранитные стены, открывая всё новые залы, проходы, озера, колодцы, постепенно приближаясь к самим недрам земли. Чача вконец одичал, похудел и плохо спал. Во сне ему мерещились несметные сокровища, и он лишь с еще большим остервенением брался за работу.

Однажды (было это не так давно, но гном как-то потерял счет однообразным дням), лежа на холодном полу очередной пещеры, Чача всё никак не мог заснуть. И тут ему почудились какие-то неразборчивые голоса, крики. Гном решил было что от тоскливого одиночества у него уже «мозги поехали» и, поворочавшись малость, таки заснул.

Но на следующий день всё повторилось: он слышал отдаленные голоса. Потом к ним добавились другие звуки, которые казались странно знакомыми, но некоторое время гном не мог сообразить, что же это ему напоминает. А когда, наконец, сообразил, его прошиб холодный пот. Из земных глубин раздавался нарастающий барабанный бой.

Уж кому-кому, а народу Дарина прекрасно известно, что это может означать! Нервы гнома (которые и так были на пределе) не выдержали, и Чача, собрав впопыхах свои пожитки, рванул из зловещих пещер куда глаза глядят.

Прошло никак не меньше двух месяцев с того злосчастного дня… Претерпев невиданные доселе лишения, гном, двигаясь исключительно на восток, достиг, наконец-то, Малого Северного Тракта. И тут, вдобавок ко всем несчастьям, на него посыпался град стрел, выпущенных суровыми хранителями северных торговых путей…

– Ах, и скажите, где справедливость? – горестно закончил Чача свою повесть. – Ну почему, скажите мне, всем хочется превратить безобидного, несчастного гнома в некое подобие ёжика?

Фридерик, если и мог, не ответил бы на этот риторический вопрос потому что почти уже спал. Мерик давно похрапывал, обняв Альфу.

– Ты бы на себя со стороны глянул, страшилище… – негромко заметил Томми и, зевнув, повернулся ко всем спиной. Лишь Мена казалась единственным бодрствующим существом в компании.

– Не пойму я что-то, – проворчала она, – с чего это тебя, гном, на север потянуло…

– Всё просто, несравненная, всё просто! – тут же откликнулся Чача. – Я ведь как рассуждал? Назад в Салихард, значит, путь мне заказан. Уж мне ли не знать своего почтеннейшего родителя! Норов у него – ого-го, тот еще характерец! Много лет пройдет, пока папуля мой успокоится да поостынет… В одиночку же по горам бродить – неправильно, мало ли что случиться может. Взять, к примеру, опять-таки, зверь какой-нибудь… Вот! И понял я, что иного выхода, как податься в северные края, у меня нет!

– Кому ты нужен там?… – заворочавшись, промолвил Томми совсем уж сонным голосом.

– А почему нет? – удивленно воскликнул Чача. – Я же на все руки мастер! Я и кузнец, и каменщик, не говоря обо всем прочем! Устроюсь, поработаю пару годков… Работать мне – не привыкать! Деньжат поднакоплю да вернусь в Салихард!

– От папеньки откупиться, значит… – вставила Мена.

– При чем тут папенька!? – гном лишь махнул рукой. – Деньги мне нужны, чтоб сманить молодежь в невиданный поход! Ах, есть у меня мечта…

– А то, как же…

– Решил я отправиться к великой горе Мунблат, вот как! От всех это, конечно, секрет! Но с вами я честно, как на духу…

– Что же ты там не видывал?

– А-а… Уж где-где, а в тех местах я маху не дам! Вот что я скажу!

– Да замолчите вы когда-нибудь? – промямлил Мерик, откидывая одеяло. – Житья нет от вашей трепотни! Уж уснул, кажись, уже и сон первый увидел…

– Верно, – согласилась Мена. – Давайте спать! Завтра решим, что с этим гномом делать…

– А чего решать? Чего решать-то!? – взвыл Чача. И это восклицание было последним, что еще связывало Фридерика с ушедшим днем. Свернувшись калачиком, хоббит провалился в глубокий, безмятежный сон…

Какое-то легкое движение разбудило Фридерика на рассвете. Он разлепил глаза, высунул голову из-под одеяла и огляделся. Вокруг царил глубокий полумрак. Лишь серела узкая щель – вход в их укрытие, да слегка мерцали затухающие, превратившиеся в холмики седой пыли, остатки отлежника в очаге. От очага, по-прежнему, исходило тепло, но воздух в пещерке стал заметно прохладнее.

Фридерик встал и, стараясь не наступить на сладко дремлющих приятелей и развалившегося, похрапывающего гнома, тихонько пробрался к выходу. Снаружи сеял косой, мелкий снежок. За ночь у входа в пещеру ветром намело сугроб чуть ли не в рост хоббита, но кто-то уже здесь прошел. Причем, совсем недавно…

Мена стояла невдалеке от приютившей несчастных путников расщелины, широко расставив ноги и умываясь снегом. Ее распущенные золотистые волосы трепал ветерок. Фридерик, не долго думая, последовал примеру девушки. Снег был сухим и колючим. Смыв, таким образом, остатки сонливости, хоббит решил, что, как требует того учтивость, не помешает и поздороваться.

– Доброе утро, госпожа Мена! – Девушка повернула голову, будто только теперь заметила его присутствие. Глаза ее были красными, взгляд – уставшим.

– Ох, – невольно воскликнул хоббит, – у вас такой вид, вроде и не спали вовсе, уж извините меня…

– А ты наблюдательный, Фридо, – усмехнувшись уголками губ, ответила девушка. – Впрочем, если бы я и захотела уснуть, врядли мне это удалось. Этот гном так ужасно храпел!

В голосе девушки хоббит услышал нотки упрека. Не сразу, но всё же Фридерик понял, что могла сказать, но не сказала Мена. Конечно же, нельзя быть столь доверчивыми, как хоббиты, и столь беспечными. Откуда знать, кем, на самом деле, является их случайный встречный, с которым усталые путники расположились на ночь в одной пещерке? Выдумать можно что угодно! С тем же успехом гном мог оказаться обычным местным пройдохой и лиходеем, что грабит одиноких простофиль, к которым удалось втереться в доверие. Девушка поступила осмотрительно, хоть это стоило ей бессонной ночи…

– Может быть, – предложил смущенный Фридерик, – имеет смысл дежурить по очереди, по ночам-то?

– Возможно, нам давно следовало поступать таким образом, – согласилась Мена. – В этих местах лишняя осторожность – не помеха! Впрочем, пора отправляться дальше. Буди своих приятелей – следует посовещаться, что нам делать с этой… Чачей.

– А что со мной делать-то? – раздался из расщелины голос гнома. В следующее мгновение и сам Чача предстал перед собеседниками, разгребая остатки сугроба и почесывая пузо, которое прикрывала спутавшаяся бородища.

– Нечего здесь решать! – объявил он. – Коль вы идете на север, я с вами – никуда вы от меня не денетесь…

– Это мы еще посмотрим, – возразила девушка.

– И смотреть нечего! – взревел гном. – Не возьмете в компанию – по следам пойду! На снегу нынче следы видать за милю, а ходоки мы, гномы, завидные…

– Пристрелю! – угрожающе промолвила Мена, и глаза ее превратились в узкие щелочки.

– А я, сударыня, смерти не боюсь, знаешь ли… – подбоченясь промолвил гном. – После смерти мы, гномы, уходим к детям Илуватара! И сопровождает нас в этом, последнем пути, сам валар Аулэ… К тому же, я и так уж распрощался со своей неудавшейся жизнью! Жаль лишь, что детей у меня нет…

Гном горестно покачал головой:

– Нет, стрелами своими ты меня не запугаешь, госпожа…

– Ой, ли? – раздался из-за сугроба насмешливый голос Мерика. – Ты же сам, поди, намедни рассказывал нам, как драпал от стрел обозных людишек!

– Я не от стрел драпал! – нахохлившись, возразил Чача.

– А от чего?

– Я драпал – и это верно – от тучи стрел… – угрюмо ответил гном.

– М-да… – произнесла, подумав некоторое время, Мена. – Разница существенная! Похоже, выхода у нас нет…

Впереди, по-прежнему, шла Мена.

Следом, утопая в снежных заносах, проклиная всё на свете, пробирался Фридерик. Альфа уныло семенила рядом, зачастую наступая на пятки «хозяину», или путаясь под ногами…

Приятели, как и раньше, брели неторопливо где-то сзади; время от времени до слуха молодого хоббита доносились их голоса.

Гном (надо полагать) замыкал процессию. Еще утром Чача взгромоздил на свою спину огромный мешок, который звенел и бренчал, пояснив, что в этой торбе де «всё его богатство». Тяжеленный топор, к всеобщему удивлению, гном водрузил себе на плечи поверх плаща и походного мешка, заметив, при этом, что «так легче передвигаться по горам – топорище не бьет по заднице». Данным объяснением хоббиты остались удовлетворены, Мена же – нет.

Размышляя о том, о сем (а чем еще заниматься?), Фридерик не смог не отметить про себя, что отношение его друзей к Мене (после «разборки» с гномом) заметно изменилось. Томми стал обращаться к ней с заметным уважением, Мерик же вовсе прекратил цепляться к девушке, «переключившись» на гнома. Вот и сейчас, похоже, за пеленой косого, подгоняемого северным ветром снегопада, хоббит слышал звонкий голос своего приятеля и басистое ворчание Чачи…

Мена, впрочем, тоже была не прочь временами поболтать. Уж слишком, видать, однообразной и скучной была дорога.

– О чем думаешь? – слегка повернув головку, спросила она хоббита, преодолев очередной, небольшой, каменистый подъемчик.

– Я? – автоматически отозвался Фридерик, понимая всю глупость своего вопроса. – Да так, в основном, ни о чем…

– То есть, надо понимать, твои мозги совсем замерзли? – уточнила девушка. – Думать, как говорится, нечем…

– Н-нет… Конечно же, думаю! – возмутился хоббит. – Если честно, то подумалось, отчего-то, что в это самое время, когда мы бредем невесть куда по этому снежному полю, у нас в Уделе – настоящий праздник! Все веселятся…

– Веселятся?..

– Конечно! В эти деньки в Залучье выпадает первый неглубокий снег, а озера покрываются настоящим льдом, по которому уже можно и кататься. Это всегда весело, а для ребятни – настоящий праздник!

– Ха, праздник… – Мена недоверчиво поморщилась. – Как по мне, нет ничего хуже зимы…

– А еще подумалось мне, – продолжал Фридерик, – что нынче уж достают хоббиты из сундуков прошлогодние понучи…

– Что достают-то?

– Понучи! Так у нас называют зимнюю обувку из козьих шкур… Это… Ну, в общем, похоже на ваши, госпожа, сапожки!

– Тоже мне, сапожки… – хмыкнула девушка. – Ну, знаешь!

– Всё ж лучше, чем месить этот снег босыми ногами…

– Мерзнешь?

– Да уж… – Фридерик вздохнул. – Впрочем, под снегом-то ногам теплее, чем было до того. Истинно говорю!

Некоторое время путники брели молча.

– А еще я вспоминаю, – сказал хоббит, – как представлял себе это путешествие раньше, когда жил себе поживал в родительском доме… Вам это интересно, госпожа?

– Интересно… – бросив на Фридо быстрый взгляд, промолвила девушка.

– Что уж греха таить, – продолжил Фридерик, – это у меня, пожалуй, наследственное… Батюшка мой – хоть я его и не помню вовсе – был, говорят, изрядным мечтателем! Всё хотел в дальние странствования отправиться, да так его мечтам-то и не суждено было сбыться…

– Мне это знакомо, – невесело заметила Мена.

– Поверьте, госпожа, – устало сказал хоббит, – ничем, ну, почти ничем не напоминает мне это путешествие то, каким оно мнилось мне долгими зимними вечерами, когда я тихо и беззаботно жил в Уделе, почитывал Алую Книгу и тоже мечтал о дальних странах…

– Верю…

Хоббит остановился, несколько раз согнулся и разогнулся, чтоб размять занемевшую спину. Походный мешок, почему-то, казался неимоверно тяжелым…

– Госпожа Мена! – окликнул он скрывшуюся за снежной завесой девушку.

– Здесь я… – отозвалась та. – В чем дело?

– Подождите… Есть один вопрос, который меня сна лишает последнее время…

Девушка остановилась, Фридерик различил за белой пеленой снега ее неясный силуэт.

– Ну?..

– Уж извините меня… – Хоббит остановился рядом с девушкой. – Что вас так напугало, когда мы были еще в Тиминской крепости? Что заставило искать спасения в этих северных далях? Погодите, не возражайте! Мне это, действительно, важно!

Мена, прищурив глаза, посмотрела на хоббита. Потом хмыкнула и неопределенно махнула рукой.

– А-а… Сейчас уж, думаю, можно и рассказать… Тем более, каждый раз, когда я про это размышляю, лишь прихожу к выводу, что всё-то мне привиделось. Не могло такого произойти в действительности! Но тогда я прилично перепугалась… Было это вечером, накануне того дня, когда ты с приятелями свалились нам на головы. Вечер выдался, как мне запомнилось, туманным. Уж почти смеркалось, когда я подогнала коз к самым воротам крепости. И тут что-то привлекло мое внимание на востоке. Вижу – меж сплошных облаков зияет чистая полоса звездного неба, и луна, красноватая такая, почти касается самых горных вершин… – Хоббит невольно вздрогнул. – Поверь, никогда подобного не видывала! И вот на этом удивительном фоне я различила тени воинов, скачущих на могучих черных скакунах. Совсем невдалеке от меня… На меня они внимания не обратили, но когда отряд уж начал скрываться из виду, один из всадников неожиданно повернул коня и направился в мою сторону… Странно, я хотела где-то спрятаться, но не могла и шагу ступить. Так и продолжала стоять на месте, как дура, с открытым ртом. Меж тем всадник остановился, не доскакав до меня приблизительно с десяток ярдов. Конь его встал на дыбы, и до меня донесся его голос – мерзкий такой, слова он произносил с непонятным акцентом – «Уходи отсюда! Здесь тебе не место! Возвращайся к своим…» Потом конь резко развернулся, заржал, и всадник скрылся… Небо же вновь заволокли тучи… Тогда я и решила, что это – дурной знак, и следует мне поскорее покинуть крепость…

– Отряд? Вы сказали – отряд? – спросил Фридерик, и голос его дрогнул. – Сколько же было всадников?

– Девять, – не задумываясь, ответила Мена. – Я это хорошо запомнила, потому что девять – счастливое число у людей…

– А как выглядел тот всадник, что приблизился к вам? – совсем упавшим голосом спросил хоббит. – Его лицо вы разглядели?

– Ничего я не разглядела, – вздохнув, промолвила девушка. – Он был весь закован в тяжелые латы, а лицо было скрыто забралом… Но самое поразительное – я прекрасно запомнила – что сквозь его силуэт просвечивали звезды! Он был каким-то призрачным, не настоящим! И эти странные слова… Ах, довольно об этом! Всё это сдается нынче лишь злым наваждением, не более! Кстати, у меня тоже есть к тебе вопросик, который мешает мне спокойно спать по ночам!

Фридерик нахмурился, отведя взгляд в сторону. Сквозь падающий косой снег проглядывались фигуры приятелей, неспешно нагоняющих их с Меной. Где-то недалеко слышалось бренчание походного мешка гнома и его сопение.

– Что это за словечко такое каверзное, которое вы с приятелями частенько произносите? – спросила девушка. – Ранее я такого не слыхивала…

– Какое? – удивился Фридерик.

– «Чёрт»! Ругательство, что ли?

Хоббит рассмеялся:

– Никакое это не ругательство, быстрее присказка! А еще вернее сказать – из детской сказки! Есть там такой негодник, который детишек непослушных ворует, относит к себе в горную пещеру да там съедает. Зовут его Чёрным троллем, а сокращенно – чёртом! Так и говорят: будешь себя плохо вести, чёрт тебя заберет… Хотите, госпожа, расскажу сказку-то?

– М-м… Нет, пожалуй, – разочарованно ответила Мена. – Как-нибудь в другой раз…

Остаток дня путники брели молча. Фридерику же было, о чем подумать.

«Девушка тоже видела моих зловещих преследователей! А ведь до недавнего времени казалось, что призрачные всадники привиделись лишь мне одному… Нет, стоп! Альфа тоже их видела и даже, кажется, что-то о них знала! Как плохо, что я так и не нашел случая, чтобы поговорить с собакой»! Но последнее время его ни на минуту не оставляли одного, рядом постоянно кто-то крутился… Впрочем, Фридерику и так казалось, что разгадка совсем рядом, буквально руку протяни…

Вечером, сидя у догорающего костерка (приятели уж зарылись в одеяла и посапывали), хоббит извлек из мешка тщательно упакованную «Алую Книгу Западных Пределов».

– Что это такое? – поинтересовалась Мена, заглядывая через плечо хоббита. – Никак рукопись какая-то, что ли?

– Да так… – проворчал тот, стараясь повернуться к девушке спиной. – Хочу кое-что освежить в памяти.

– А-а… Ну-ну!

– А нам, гномам, рукописи ни к чему! – заявил Чача, позевывая. – Мы своих преданий не забываем, так что и освежать память нам незачем!

С этими словами гном с кряхтением повернулся на другой бок и вскоре стал похрапывать.

Меж тем, Фридерик в неярком свете тлеющих угольев принялся листать пожелтевшие страницы старой повести. Очень скоро он натолкнулся на упоминания о «черных всадниках», преследовавших Фродо Торбинса, когда тот пробирался к Раздолу – легендарному эльфийскому Имладрису. «Запавшие их глазницы светились острыми, беспощадными взглядами, на сединах – серебряные шлемы, в руках – стальные мечи». Нет, пока что-то не очень похоже…

Хоббит продолжал неторопливо перелистывать рукопись и кое-что припомнил. «Альфа же как-то их, его преследователей, прозвала… Как же? Насулы? Нагулы?.. Назгулы!!!» Фридерик даже хлопнул себя по лбу! Конечно же, назгулы! Это слово и тогда показалось странно знакомым, а теперь и подавно! Он стал перелистывать страницы быстрее и вскоре нашел то, что искал.

«…Назгулы, они появились опять. В этот раз – как Черные всадники. Им удалось переправиться через реку…» И далее: «…сражение с Девяткой назгулов устрашит и самого отважного… Все они в прошлом – великие воины, а их Предводитель – чародей и король – наводил ужас на своих врагов, даже когда еще не был призраком…» Призраком – вот оно! И еще, чуть погодя: «…девятеро черных кольценосцев опять начали свою призрачную жизнь…» Вот те на! Очень многое сходилось – нынешних преследователей (в том, что его преследуют, Фридерик был почему-то уверен) также было девять. Они явно были призраками – Фридерик припомнил не только пренеприятную встречу с всадниками невдалеке от собственного дома, но и странные, необъяснимые сны, преследовавшие его последние годы… Кстати, о той, единственной встрече с призраками: тогда ему показалось, что звезды отражаются в черных доспехах воинов! Но, возможно, ему только показалось? Сейчас, услышав рассказ Мены, хоббит не был в этом уверен… Может быть, небосвод – действительно – просвечивал сквозь тела призраков? Признаться, он не помнил, просто не мог восстановить в своей памяти детали той мрачной встречи. Но многое совпадало с рассказом девушки – звездная ночь, низкая, красноватая луна…

Впрочем, были и существенные различия с тем, как это описывалось в Алой Книге… У «тех всадников» лишь тела были призрачны. А вот лошади, оружие и плащи были самыми, что ни есть, настоящими. В его же (Фридо) случае, похоже, и доспехи, и мечи, и скакуны также были нереальны… Во снах, к тому же, присутствовала загадочная черная башня, ажурный и кажущийся хрупким мост, грозное ущелье, занесенное снегом… К чему эти сны? Как они связаны с реальностью?

Фридерик вздохнул и отложил Алую Книгу в сторону. Тем более что угли и вовсе погасли, а добавлять дровишек в костер, либо зажигать лучину, не хотелось. Отлежника и так уж почти не оставалось…

«Итак – назгулы… – подумал хоббит. – Но если верить той же рукописи, главарь Черных всадников, увенчанный короной, пал в битве у стен Минас-Тирита от руки ристанийской княжны. Остальные восемь сгинули со своим Властелином, когда было уничтожено Кольцо Всевластья… Кем же (или чем) тогда являются нынешние преследователи? Что им нужно? Кому они служат? Что означают их странные слова – «мы нашли тебя, ты – наш»? И ни слова о таинственной Книге, что покоится на самом дне моей котомки… Кстати, в тревожных снах Книга, почему-то, не присутствует также! Что это может означать?..»

Фридерик очередной раз вздохнул и стал залазить под одеяло, готовясь отойти ко сну. «Ах, – подумал он, – с какой бы радостью я отнесся ко всему этому так же, как Мена – посчитал бы всё это лишь глупым, дурацким наваждением! Если бы не было снов… Интересно, снилось ли что-либо подобное девушке? Надо будет, как-нибудь, аккуратно ее порасспросить…»

Очень хотелось с кем-либо посоветоваться, поделиться своими мыслями и сомнениями. Но с кем? Не с Чачей же?

Фридерик улегся поудобнее – насколько это, вообще, было возможно на голых, острых камнях приютившей их расщелинки – накрылся с головой лёжником и, прижав к груди любимую Алую Книгу (не паковать же ее в потемках!), почувствовал, что засыпает. «Эх, – подумал он напоследок, – разберусь ли я когда-нибудь во всей этой катавасии?..»

Прошло уж недели две, как путники покинули окрестности Тиминской крепости.

Ничего особенного не происходило. Никак не переменился и ритм их неторопливого движения. Ветер не утихал, но снегопад почти прекратился. Лишь отдельные снежинки лениво скользили в морозном воздухе. Правда, в предыдущие дни зима и так постаралась наславу – нередко хоббиты проваливались в снежные заносы по пояс. Хуже всех приходилось, естественно, Альфе, умудрившейся пару раз провалиться в занесенные снегом трещины с головой.

Облаков на небе поубавилось, и порой путники могли полюбоваться видом лоскутков голубого неба меж хлопьями тумана («Мы слишком высоко в горах, – пояснила девушка, – тяжелые облака сюда не подымаются»). Но солнца видно не было…

Ближе к полудню Мена, по-прежнему возглавлявшая небольшой отряд, остановилась и, не дожидаясь отставших спутников, устало заявила:

– Есть три новости… Одна хорошая, вторая – плохая, третья – еще хуже! – Девушка тяжело дышала и, казалось, заметно нервничала. – С чего изволите начать?

Озадаченные таким вступлением, Фридерик и подоспевший гном лишь переглянулись.

– Ну-у?..

– Мм… – почесав бороду, промолвил Чача. – Мне кажется, что всегда следует начинать с плохих новостей…

– В данном случае, это не проблема, поверьте, – девушка невесело усмехнулась. – Однако, я всё же начну с хорошей… Впереди начинается подъем! А значит, дорога идет к перевалу…

– Вот это – хорошая новость! – воскликнул Мерик, приближаясь к прочим спутникам. Вслед за ним, тяжело опираясь на посох, плелся Томми.

– Не совсем… – Мена нахмурилась. – По моим расчетам мы уже должны были быть на перевале, а оказывается, что прошли лишь часть пути… По времени, – заметила девушка, – не по расстоянию! А значит, движемся мы непозволительно медленно…

– Ха! – воскликнул Мерик. – Хорошо еще, что мы передвигаемся вообще! – И посмотрел на свои синие, в кровоподтеках, ноги.

– Верно, – согласилась Мена. – Так было до сих пор… Теперь нам следует принять решение… Ответственное решение! Сейчас еще есть возможность повернуть назад, но через пару дней ее уже не будет…

Девушка хмуро оглядела путников – всех по очереди. Никто не промолвил и слова.

– Ну, что ж… Похоже, мы все утвердились в своей решимости – во чтобы-то ни стало преодолеть этот чёртов перевал! Прекрасно! – она вздохнула, кажется, с облегчением (так показалось Фридерику). – Только теперь – хочешь, не хочешь – придется двигаться быстрее! Мне кажется, следует идти и по ночам…

– Это почему же? – в один голос воскликнули хоббиты. – А как же заслуженный отдых?

– Далее следуют открытые места, и нам негде будет укрыться от снега и ветра, – терпеливо пояснила Мена. – Если остановимся на долгое время, можем замерзнуть! Улегся спать, хлоп – и не проснулся… Не знаю, как вас, но меня такая перспектива не радует!

Хоббиты недоверчиво переглянулись и насупились. Как всем известно, зрение у хоббитов завидное, и передвигаться в ночную пору им не привыкать. Но в данном случае приятелям стало, мягко говоря, не по себе. Одно дело, когда путешествуешь по знакомым местам, и совсем другое дело – незнакомые, неизведанные горы.

– Ну что ж, мы, гномы, и не к такому привычные… – рассудительно согласился Чача, меж тем. – Но какая же новость еще хуже? Похоже, хужее уж некуда…

– Не знаю, как это объяснить, – начала девушка и замолчала.

– Объясни уж, как можешь, – устало промолвил Томми.

– Сдается мне, что последние дни кто-то движется вслед за нами в сторону северного перевала, – негромко промолвила Мена, покусывая нижнюю губу. – Я почти уверена…

– Не понял! – фыркнув, произнес Мерик. – Пусть себе движется, да хоть и так!

– Сколько их? – настороженно поинтересовался Фридерик.

– Не могу сказать…

– Зверь? Человек? – серьезно спросил Томми, подозрительно оглядывая окрестные скалы.

– Не знаю… Очень хорошо скрывается…

– Не беда! – прогремел голос гнома. Он решительно выхватил из-за плеч свою секиру и покрутил ею над головой. – Нам, гномам, что человек, что зверь – ничего не страшно!

– Э-э! – Мерик опасливо посторонился. – Ты, того, полегше…

– Может быть, я и ошибаюсь… – закончила девушка. – Но уж лучше нам быть настороже!

С этими словами она первой двинулась в путь.

– Эх, похоже, другого пути у нас нет… – прокряхтел гном и, двинувшись вслед за девушкой, воскликнул:

– Ты только не подведи нас, госпожа! Оч-чень прошу! Оч-чень надеюсь!

Следующим двинулся с места Фридерик. Душа его наполнилась оч-чень неприятными предчувствиями…

Как известно, в старину хоббиты предпочитали путешествовать по ночам. Завидное зрение, умение двигаться почти бесшумно, а при случае и быстро прятаться, ни раз выручало маленьких странников в те далекие, тревожные годы. Однако те времена канули в лета – нынче уж нет такой необходимости скрываться от нежелательных глаз. Но былой сноровки хоббиты не утратили. Потому, ночные переходы давались Фридерику и его приятелям не так уж и тяжело, хотя Мерик не переставал ныть по этому поводу.

Девушке, казалось, двигаться по ночам было, также, не привыкать. А вот Чача всех изрядно удивил: гном оказался не в меру подслеповат («в пещерах нам, гномам, зрение ни к чему, мы и с закрытыми глазами отыщем, что нужно» – пояснил он), частенько поскальзывался и проваливался в неглубокие расщелины, ругаясь и проклиная весь белый свет.

Впрочем, сопение гнома, его незлобные проклятия да скрип снега под ногами были, пожалуй, единственными звуками, которые издавали усталые путники. Долгая ночь не располагала к разговорам, но и не позволяла разбредаться – потому все двигались одной гурьбой, наступая, подчас, друг другу на пятки. К тому же, недавнее предупреждение Мены заставляло таки быть настороже. При каждом постороннем звуке хоббиты вздрагивали и хватались за мечи, подозрительно озирая окрестности. Но каждый раз тревога оказывалась ложной – если кто-то и двигался на север невдалеке от путников, то ничем не давал о себе знать. И постепенно приятели успокоились…

Ночи оказались не такими уж и темными – неяркий лунный свет просеивался сквозь тонкую пелену облаков, снегопад же и вовсе прекратился. Этого казалось вполне достаточно, чтобы различать белую поверхность занесенной снегом дороги, предательские трещины и силуэты ближайших скал. Остановок же в ночное время путешественники почти не делали, предпочитая отдыхать днем.

Так прошло пару дней. Дорога, петляя, заметно подымалась всё выше и выше в горы. Несколько раз на пути попадались неглубокие ущелья, и каждый раз путники вынуждены были искать обход. Однажды и вовсе пришлось повернуть назад, пройдя не меньше мили, чтобы найти другой путь. Всё это подталкивало Фридерика к неприятным размышлениям о том, что девушка, возможно, уж давно потеряла древний тракт, и они движутся на север наугад. Однако Мена уверенно продолжала возглавлять небольшой отряд, ни разу ни усомнившись (вслух, по крайней мере) в правильности выбранного пути. Потому о своих подозрениях хоббит предпочел не распространяться.

В очередной ночной переход, уж после полуночи, дорогу путешественникам преградило глубокое – насколько можно об этом судить в потемках – ущелье.