Текст книги "Лёгкое дыхание (СИ)"

Автор книги: Гайя-А

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

– Я бы в жизни не поверил, что у них разные матери, – честно признался Ланнистер, слегка обалдело созерцая почти неразличимых высоких светловолосых островитян, – вот кого надо на трон. Крепкая порода, не спутаешь ни с кем. Прибыли почтить память отца, но я не представляю, что мне с ними…

– Я знаю, у кого точно есть идеи, – пробормотал Бронн; покорившиеся дотракийцы с одной стороны, и косматые одичалые – с другой, буквально пожирали Тартских девушек взглядами.

– …Я имею в виду, раз леди Бриенна законная наследница, она отвечает за бастардов отца, а раз я ее муж, я отвечаю и за нее, и за них.

Ланнистер не выглядел осчастливленным открывавшимися перспективами.

– Ну, есть же плюс, – хмыкнул сир Черноводный, – во-первых, уже сейчас можешь представить, как будут выглядеть твои дети. Во-вторых, я тебе советую познакомить девиц с Тормундом, – лицо Джейме, едва ли не ледяной испариной покрывшееся при упоминании о детях, прояснилось, – может, прекратит томно вздыхать и сморкаться в знамена Старков при виде леди-командующей.

Тартская Орда полным составом двинулась в их сторону. Бронн ретировался, оставив Льва на растерзание новым родственникам – и это еще дело не дошло до беседы Ланнистера с леди Грейджой! Пожалуй, от этого семейства следовало держаться подальше.

Долбанные Ланнистеры. Долбанные Старки. А теперь еще и Тарты.

Все вокруг влюбляются, трахаются и тупеют от весны. Даже волки. Даже драконы.

– Да и хрен на них всех, – Бронн вздохнул.

В его печали виновата была весна. И Арья Старк.

Совершенно безнадежно. Ничего общего с симпатией и влечением к Мирцелле, сраные Семеро, да даже к леди Бриенне в какой-то отрезок времени. Особенно Зимой, когда только о ней можно было с уверенностью сказать, что она еще не заразилась какой-нибудь дрянью во всем этом Зимнем Борделе, который они именовали Братством.

Но скорее Тартская Дева переспала бы с ним, чем Арья Старк.

По крайней мере, рассуждал Бронн Черноводный, некоторых неразделенные чувства приводят к самосовершенствованию. Взять хоть Джейме долбанного Ланнистера. Может быть, он был тем еще самоедствующим засранцем, но за годы рядом с Тартской Девой – ныне совсем не девой, – изменился неузнаваемо.

Бронн не включал собственные изменения в план самосовершенствования, но в целом, конечно…

Вряд ли леди Старк-младшая захочет в качестве личного защитника бывшего наемника с более чем сомнительной репутацией. В лучшем случае, он вернется к нежно ненавидимой теще в поместье Стоквортов, женится на какой-нибудь дамочке с проблемными детьми от предыдущих браков, доживет свой век, подсчитывая скудный доход от тесного земельного надела.

Не самый плохой конец, если рассудить.

И все-таки что-то грызло Бронна изнутри, когда он через пару дней волокся нога за ногу по Красному Замку мимо всех бесконечных знамен и штандартов, подобранных на полях сражений в Речных Землях, а затем в Королевской Гавани.

Войска разъезжались по домам. Не все и не сразу, но один за другим лорды отправлялись в свои земли, заранее вздыхая по тем разрушениям, которые ждали их. Но кто-то, напротив, прибывал в столицу.

Бронн сердечно распрощался с сиром Аддамом и несколькими рыцарями Ланнистеров.

Но гораздо больше его обрадовала фигура юноши, маячившая за их спинами.

– Не может быть! Кого я вижу! Это же старина Подрик! – он бесцеремонно распихал в разные стороны Идрика и Аддама Марбранда, чтобы заключить Подрика Пейна в крепкие объятия. Малец улыбался.

Бронн и забыл, как скучал по долбанному Подрику.

Возможно, его собственных сыновей будет так же дрючить и натаскивать какой-нибудь другой мужлан, если он не доживет. Возможно, это он вспоминает себя, когда его воспитывали старшие. Да и какая разница.

– Где ты пропадал, Под, мелкий хрен? – сердечно поинтересовался Бронн. Подрик бросил на старшего кузена виноватый взгляд.

Идрик важно покачал головой. Бронн подивился тому, как Пейны умудряются быть столь же непохожими друг на друга, как Тарты – одинаковыми.

– Юный кузен обучался искусству управлять хозяйством. Это было познавательно, я надеюсь, братишка?

Бронн мог сказать по гримасе на лице юного Пейна, что он предпочел бы провести все это время в компании Белых Ходоков или буйных драконов.

– А какими судьбами в столице в нелегкие времена?

– Я хотел поздравить миледи с ее назначением, – надулся Подрик, выпячивая грудь и становясь снова собой. Бронн просто вынужден оказался вновь сделать серьезное лицо, но ему это не удалось.

– И с замужеством?

Подрик Пейн был достойным оруженосцем для отважной Тартской Девы. Или уже не-Девы, а леди-командующей, кем бы она нынче ни называлась. Столь же повернутый на доблести, отваге и прочей хрени из книжек, которых Бронн Черноводный никогда не читал.

Что не мешало ему наслаждаться удовольствиями бренной жизни, что, как известно, состоит из тлена и праха, но перед тем, как обратиться тленом, прахом, сединой и горькими сожалениями на склоне лет, приносит немало приятных моментов. Бронн предвкушал прогулку с Подриком по наиболее злачным местам Королевской Гавани, когда юноша внезапно всплеснул руками:

– И вас, милорд. Я вас тоже поздравляю.

– Это с чем еще? – ворчливо поинтересовался Бронн.

Он редко оставался доволен сюрпризами. Подрик уже открыл рот, когда внезапно захлопнул его и радостно поклонился, глядя за спину Бронну. Лорд и леди командующие, сияющие – если не считать некоторой общей обыденной потрепанности – стояли там, под руку, словно сошедшие с парадного портрета. Бронн оценивающе окинул леди Бриенну взглядом. Достаточно шокирующим было ее появление в платье – и, глубокие пекла, голубая парча и дорнийского покроя свободное платье действительно ей шло. Джейме Ланнистер бросал по сторонам ревнивые взгляды, но много чаще просто пялился на свою леди, словно солнце, луна и блядская радуга разом оказались с ним рядом.

– Сир Пейн. Юный Подрик, мы виделись. Сир Марбранд. Сир Фелл, – тот пробормотал что-то о своем лордстве, – сир Черноводный – милорд Черноводный.

– Мы тут посовещались… – начала леди-командующая.

– …и мы решили, – Джейме, ослепительно скалясь, перехватил инициативу.

– Вот так, – громко прошептал Бронн, пихая локтем Подрика, – люди женятся, и, не пройдет и полугода, из рыцарей в сияющих доспехах превращаются в унылых женатиков, говорящих о себе во множественном числе…

– Так вот, мы решили, – глаза Ланнистера нехорошо сверкнули, обещая непременную месть, – поскольку я – мы – не собираемся возвращаться в Западные Земли… в ближайшее время, это точно.

– Не собираемся, – стальные нотки в голосе леди-командующей были замаскированы нежным движением в сторону ее сдающего позиции муженька.

– …Вы оказали бы неоценимую услугу королевству и нам – мне… приняв на себя бремя управления Кастерли-Рок.

– Я? Лорд? Кастерли-Рок?

В жизни Бронна Черноводного редки были моменты, когда он близок был к потере сознания. Это, вне всякого сомнения, был один из них.

Открыв рот и глядя вслед шагающим бодро и в ногу куда-то в ослепительное будущее этим двоим, Бронн Черноводный не мог никак уложить в цельную картину известные ему детали. Бриенна совершенно точно не собиралась возвращаться на Тарт, а безумец Ланнистер только что отказался от своего наследного логова. Куда оба отправятся?

И какого хрена эти идиоты так радуются? Ну правильно, спихнули заботы на его плечи – как всегда.

Кто бы мог сказать, что полчаса спустя Арья Старк назовет его «милорд» и подаст руку для поцелуя (не без подсказки рядом стоящих дам), и он сам будет блядски счастлив, как давно, очень давно не был.

*

«Дорогая моя леди Санса!

Дни проходят за днями, а я все еще не могу поверить, что вас нет рядом. В моей душе борются два чувства: желание видеть вас, слышать вас, иногда быть награжденным возможностью целовать вашу руку, и потребность знать, что вы вне опасности в своем северном доме, в Винтерфелле.

Как нуждаюсь я в том, чтобы услышать вас. Память не способна воскресить столь яркие чувства, как те, что охватывают при одном вашем появлении.

Я знаю, в сколь многих грехах повинен перед вами – в свое время как муж, в теперешнее, смею надеяться, как друг. Мне следует быть сдержаннее, следует меньше говорить о себе и своих планах и больше переживать о вас, но как, скажите мне, сердце мое, Санса? Как, если с вами столь просто быть откровенным?

Я умираю от тоски по вашим глазам, вашему лицу, вашей чистоте и искренности.

Я знаю, что нет никого лучше вас в этом грязном мире, и я отдал бы жизнь, чтобы сохранить вас от его зла.

Ваш преданный друг,

Безмерно любящий вас, Т.».

Леди Санса Старк открыла глаза, сжала руку на древке знамени, подняла подбородок и улыбнулась. Чистая печаль, красивая, достойная быть воспетой в песнях, была нужна сейчас.

– Смотрите, это же она. У нее Лев на знамени!

Слова были дороги. Взгляды. Мнения. Она собирала их, как жемчужины, как бусины, оброненные когда-то матерью с немногочисленных украшений.

– Будьте благословенны, миледи!

Санса шагала вперед легко. Шаг за шагом, опустив глаза долу и помня о выражении лица, подмечая ритм своих медленных движений, величавую красоту жестов. Немного, совсем немного искреннего чувства, позаимствованного у леди Грейджой, увиденного той ночью на пути из крипты.

Прежде ей удавалось заимствовать лишь слова. Но со временем ей стало ясно видно, что слова не казались весомыми тем, кто их слышал.

Слова – ветер.

– Мы скорбим с вами, миледи!

– Наши молитвы за вас, ваша милость, леди Санса…

Она подняла в якобы неловком, неожиданном жесте руку к лицу, вытерла несуществующую слезу с уголка глаза, со щеки, приоткрыла губы, заставив их дрожать перед тем, как выдохнуть —

Аша, воющая, как морская корова под гарпунами с китобойного судна, раздирающая ногтями на себе одежду, не помнящая, не знающая своего имени, своего положения, без слез страдающая в кромешном мраке —

– Бедная голубка, как она мучается. А ведь он был Бес.

– Любовь не знает преград. Куда смотрит король? А вдруг она упадет без чувств?

– Ее милость заслуживает сопровождения…

Джон позволил ей сделать это. Джон разрешил ей Тропу Скорби. Санса не сомневалась, что он сделал это из опасения нарушить отношения с Ланнистером, лордом-командующим. Это было нужно ему сейчас меньше всего.

Это уже было что-то. Раз он не приговорил ее к смерти сразу, вряд ли ей это грозит впоследствии. Но теперь нужно быть особенно осторожной. Санса достигла подножия алтаря Воина – Тирион, вне всякого сомнения, был бы признателен за то, что она почтила его таким гореванием – и помедлила, прежде чем опуститься на колени перед ним.

Траурное платье красиво легло складками вокруг ее ног.

К подножию алтаря уже было не подобраться – новые и новые знамена ложились с каждым днем мятежа к нему. Санса равнодушно узрела гербы Кракехоллов, Ридов, Феррингов, еще какие-то, полузнакомые, из Речных Земель – и медлительно, стараясь запомнить этот момент, опустила знамя Ланнистеров поверх них, старательно расправляя тяжелую ткань.

Мертвый золотой лев скалился с алого знамени.

*

«Дорогой брат! Все время забываю отправить тебе что-нибудь не по делу, и набросал небольшую поэму. Вообще, я планировал посвятить ее твоему браку, вести о котором прилетели в Королевскую Гавань, но так и не дошли руки. Может, твоя рука дойдет? Мои коротковаты.

Правда ли это, что ты сделал это на глазах у всех, в том числе и Мормонта? Беднягу хватит удар, не иначе. Нельзя всерьез быть таким нудным, когда ведешь нормальный образ жизни. Все задаюсь вопросом, когда он ложился с женщиной последний раз (не терпится похвастаться тебе, что я – сегодня утром, примерно полтора часа назад).

Джейме, на самом деле, ты заставляешь надеяться, что исцелить возможно даже самые безнадежные случаи. Конечно, всегда остается вера в чудо и волшебство, но твой случай был безнадежен полностью, абсолютно. Я и леди Грейджой (надеюсь, к тому моменту леди Ланнистер) устроим фейерверк в честь леди командующей.

Полагаю, мы встретимся в ближайшие дни. Я действительно очень, очень, очень скучал по тебе все это время.

Я подумал тут. Не то что я боюсь не сказать это лично, поверь мне, теперь я закален в словесных баталиях куда крепче прежнего, но. Просто, чтобы прояснить. Насчет Тиши. Ты прощен. Не хочу вдаваться в тонкие детали. Вероятно, с годами мы постигаем элементарную, доступную мудрость жизни, простую и оттого бесценную: мы все дети своих родителей, но все же мы – не они.

В твоем особом случае, ты – не наша сестра, к тому же. Поздравляю с разрубленным двойным узлом! За первую часть следует благодарить меня (я не раскаиваюсь, и оставим этот вопрос до следующих поколений зловредных Ланнистеров), за вторую – сира Джораха.

Ради любви мы делаем самые прекрасные и ужасные вещи, не так ли?

Мы носим в сердцах списки преступлений тех, кого любим, чтобы прощать их снова и снова, потому что это дает особый вкус нашей любви. Высеки в камне эпитафию мне с одной из этих цитат.

Вот это – поэзия, Большой Брат, а не та похабень, которую ты насочинял Зимой и теперь прославляешься анонимно в каждой таверне. Мы еще споём. Привет моей Большой Невестке. Люблю, жду, всегда твой Т.».

Джейме вытер глаза, отложил письмо, посмотрел перед собой, улыбаясь дрожащими губами, рассмеялся, когда руки Бриенны обвили его сзади, и она склонилась к нему, шмыгая носом и разве что не всхлипывая.

– Ну, женщина, что это с тобой.

– Он был хорошим человеком.

– Моим братом. Хорошим человеком был твой отец.

Ее объятия если не спасали от сердечной боли, то всяко помогали ее пережить.

Они в последние дни виделись урывками. Не считая удручающей толпы ее родственников-бастардов – не замечать которых было невозможно – вокруг было всегда слишком много людей. Внезапно, не на поле битвы, не Зимой, но в обстановке двора и мирной жизни, ему стало снова неловко быть с Бриенной наедине. Неловко даже в спальне.

Неловкость была обоюдной. Странно, но, оказавшись вместе в настоящей постели впервые с Риверрана – если захваченный замок и чужой альков можно было назвать «постелью», они предпочитали в ней именно спать.

Чтобы воспылать желанием близости среди дня где-нибудь в неожиданном месте вроде коридора – западное крыло вообще было проклятым некими особыми эманациями неутолимого сексуального голода, – третья ниша особенно опасна! – и страдать до тех пор, пока не представится сомнительная возможность уединиться в каком-нибудь укромном уголке или, еще хуже, в чьих-нибудь покоях, разогнав слуг.

Джейме не помнил, как это происходило с Серсеей, но знал точно, что не так.

Во всяком случае, никто его с сестрой ни разу не поймал – исключая Брандона Старка. С Бриенной их раз шесть за первую неделю застукал самый неповоротливый и невнимательный из наблюдателей, мейстер Тарли, поставив своеобразный рекорд, и дважды – жена мейстера Тарли.

Сэм краснел и убегал, а с Джилли Джейме оба раза вынужден был поздороваться. Она, кстати, не смутилась ничуть. Дочь Вольного Народа.

А в большой, удобной кровати они спали. И ничего больше. Ну, еще раз они всерьез поссорились в этой самой кровати, и Джейме скорее бы отдал вторую руку, чем признался кому-либо, в чем причина.

Долбанная заморская мода. Долбанная сука служанка, и долбанное безумие, под влиянием которого женщина сбрила свою чудесную густую поросль между ног. И ладно бы, она сделала это ради эксперимента, но нет, кто-то, какая-то тварь умудрилась вбить в голову Бриенны, что так и следует поступать, потому что – о предполагаемых причинах Джейме уже не мог дослушать, потому что вышел из себя.

Он помнил точно, что наговорил в тот вечер немало ужасных вещей, но тем лучше было, потому что после они мирились – опять же не в кровати, но отчего-то в шкафу с одеждой, оторвав дверцу и разорив все вокруг.

Кровать так и оставалась территорией непокоренной. Может, проблема была именно в размерах.

– Женщина, здесь же поместится еще целая армия, – пожаловался он вечером, созерцая над собой торжественного золотого льва на алом пологе, – как минимум, Бронн, Подрик и еще парочка одичалых.

– М-м. Одного достаточно, – пробурчала она, закрывая голову подушкой.

– Дай-ка угадаю, кого именно…

– Джейме, закрой глаза, сделай глубокий вдох и спи, наконец.

Закрыть глаза было хорошей идеей. Ничто так верно не убивало желание, как Ланнистерский лев, взирающий на него сверху с отцовским покровительственным выражением. Но, стоило сомкнуть веки, и картины, представляемые его собственным внутренним зрением, становились почти осязаемы.

Сдержаться, попробовав эту женщину? Да ни за что на свете.

– Нет, серьезно. Если парочка соседей в постели заставят тебя лечь ко мне ближе, я готов предложить список кандатур.

Но Бриенна уже храпела.

Джейме хотел ее все время. Стоило им расстаться с утра – слегка повздорив на какую-нибудь отвлеченную тему – и, едва закрыв за собой дверь, он говорил себе: «О, вот и оно», и оно начиналось вновь.

Желание иметь ее, брать ее до тех пор, пока колени не начнут подгибаться, целовать ее, ласкать, обнимать, облизывать ее, Семеро, Утонувший, Владыка и остальные – и он едва дожидался удобного момента, который никогда не наставал. И приходилось пользоваться неудобными.

Им больше не нужно было ничье разрешение и одобрение, а все-таки каждый вечер Джейме испытывал тщательно скрываемую даже от самого себя внутреннюю дрожь, открывая дверь, за которой Бриенна уже почти наверняка спала. Кажется, она отсыпалась за предыдущие месяцы, если не годы, потому что спала женщина много, да и днем зевала.

И, помимо этого, Джейме тревожило кое-что. Кое-что, что изменилось между ними. Телесная близость приводила обоих в восторг. Он не сомневался в удовольствии Бриенны. Но что-то все же стояло между ними. Что-то, что заставляло ее отстраняться, отдаляться, отворачиваться. Он не мог понять, что.

До «Спора о Драконе».

Джейме помнил, что, поднимаясь по каменным ступеням с Бриенной вечером того дня, улыбался, как дурак, не уставая сжимать ее руку, теплую и большую. К тому мгновению, когда они оказались перед своей дверью, он уже имел план предполагаемых действий.

Если все пройдет, как задумано, на этот раз мы все же будем любить друг друга в кровати.

Когда с его броней – Семеро проклянут изобретателя парадного обмундирования – было покончено, Джейме принялся вместе с ней за шнуровку, не упуская возможности оставить поцелуй на ее виске, шее или плече.

– Что сказал тебе наш король Сноу?

– Что уважает клятву отца не ставить бастардов впереди законных детей, – Бриенна подняла глаза, ухмыльнулась с оттенком между горечью и удовлетворением, – но сам такой клятвы не давал, а в его правление бастардов больше не будет.

– Интересная затея, – признал Джейме, размышляя над превратностями судьбы, – но логичная, если припомнить, что одна треть знати истребила другую треть, а оставшиеся отправились за Стену. И мало кто вернулся. Определенно, кем-то их нужно будет возместить. Так что же, в мире на семнадцать Тартов больше, м?

– На тридцать восемь. Старшие женаты. У многих дети.

– Спасите нас гребанные Старые и Новые боги! – он хохотнул, роняя неловкими пальцами левой руки шнур от ее экипировки, – целая династия.

Он не мог выдавить из себя вопроса о том, что, собственно, Бриенна собирается делать дальше. Глупо было спрашивать, еще глупее – в связи с ее отстраненностью последние дни – опасаться, что она предпочтет ему свой чудесный Сапфировый Остров.

Почему-то Джейме чувствовал, что Тарт для Бриенны столь же далекое прошлое, как для него – Утёс и Западные Земли.

– Я не вернусь, – подтверила Бриенна его мысли, вдруг повернувшись к нему и хмуро глядя поверх его головы вдаль.

– Кто-то из твоих братьев станет лордом? – он постарался сделать свой голос мягким. Она кивнула.

– Сестры смогут выйти замуж, – помолчав, добавила женщина, – они почти все достаточно привлекательны. Титул сделает их завидными невестами точно.

Теперь в ее голосе Джейме мог слышать горечь, вне сомнения.

– Женщина, – прошептал он ей в ухо, чувствуя под пальцами сладкую дрожь ее тела, – послушай меня, что я скажу. Я знаю, ты не поверишь, если я скажу, что ты красива.

– Зачем тогда говоришь? – Бриенна опустила голову.

– Потому что слишком долго об этом молчал. Если подумать, сколько часов жизни я провел, глядя на то, как ты спишь, можно добраться от Стены до Миерина и обратно, – Джейме видел, как ей нравится то, что она слышит, даже если она и не позволяет себе открыто показать это, – я пересчитал все твои веснушки на всех доступных мне тогда частях тела. А некоторые перецеловал, пока ты крепко спала.

– Когда – тогда? – требовательно спросила Бриенна, вздергивая подбородок.

– Зимой.

– С самого начала ты подсматривал за мной?!

– А ты не знала? – он усмехнулся, не уставая поражаться ее наивной доверчивости, – ты хоть представляешь, как давно я…

Вдох.

– Люблю тебя, – сказал Джейме, поспешно закрывая ладонью рот Бриенны, – я люблю тебя давно. Я буду повторять тебе это до тех пор, пока ты не прекратишь со мной спорить. Я люблю тебя, и я горжусь тем, что из всех мерзавцев с руками по локоть в крови ты выбрала меня. Я влюбился в тебя, знаешь, когда? На лодке. У меня еще были две руки, и обе в цепях, – поймав ее неверящий взгляд, он кивнул несколько раз, – совершенно точно любил тебя к тому моменту, когда увидел в банях Харренхолла.

– Джейме, ты не должен…

– …Я что? Не должен что? Я хочу рассказать, – он коротко чмокнул ее в лоб, наслаждаясь ее смущением и тем, как она выкручивалась из его рук, пытаясь избежать его взгляда, – любил тебя в голубом в Гавани. В доспехах любил. Прощаясь с тобой и Подриком, любил. В Риверране. И даже, и даже особенно, сильнее, чем всегда, когда леди Бессердечная…

Бринна затрясла головой, отказываясь слушать. В ее глазах стояли слезы, Джейме поспешил поцеловать ее, чувствуя, кроме щемящей нежности, возрастающее желание обладать ею.

– А потом, когда я увидел тебя, в гостинице, почти у Стены, после всего… завидовал Зимой одичалым страшно. Знал бы раньше, что так можно, украл бы тебя тогда, на реке. У них это правильно. Просто. Быстро. Захотел, бери. Делай детей. Защищай. Люби. А я идиот. Но я твой идиот, Бриенна… ау! Женщина, у меня не так много рук осталось!

Он убрал ладонь, смеясь: она чуть укусила его за указательный палец. Сразу после этого подула на место укуса и поцеловала.

– Только мне тебя так можно называть.

– И я еще больше люблю тебя за это, – Джейме любовался ее румянцем, – за то, что ты всегда на моей стороне. Оставайся там. Это то, чего я больше всего хочу.

Он убрал ладонь от ее лица, ловя легкий намек на поцелуй своими пальцами.

– Ну, почти больше всего, – голос его дрогнул невольно, но нужно было набраться смелости, – еще я хотел просить тебя подарить мне такую же прекрасную, отважную и преданную дочь, как ты. Против сыновей я тоже ничего не имею, – поспешил Джейме добавить с усмешкой, пытаясь спрятать свое волнение.

Бриенна молчала.

– Тридцать девятый Тарт будет излишеством, как тебе кажется? Пусть лучше Ланнистер. Или сразу двое – близнецы, например…

Она фыркнула. Все еще тишина.

– Близнецы были бы выгоднее, кстати. Восполнили бы явный недостаток Ланнистеров в Вестеросе. В общем, миру нужен еще хотя бы один. Когда-нибудь.

Тишина. «Упрямая дура».

– «Когда-нибудь» – это, я надеюсь, скоро, женщина, да?

Ну же, скажи, ну давай, скажи это, я хочу слышать, я должен знать, а не предполагать, не только лишь надеяться, но знать точно от тебя…

– Наверное, да, – наконец, произнесла Бриенна, глядя в пол и краснея, как прежде.

Джейме неспешно поцеловал обе ее мозолистые ладони. Облегчение, окатившее его, сложно было с чем-то сравнить. Возможно, таковы были бы теплые воды у побережья Тарта.

– Откуда ты узнал? – прошептала женщина, неторопливо начиная развязывать шнурки на его рубашке. Джейме стоял, не двигаясь, наслаждаясь ее прикосновениями и тем, как она чуть склоняет перед ним голову, проходя перед его лицом.

Как я узнал? Мейстер Тарли подсказал. Ты, как Дрогон, спишь все время, что не ешь и не хнычешь втихомолку, как раненная медведица, глаза постоянно на мокром месте, и еще это странное, восхитительное, волшебное новое движение во время тренировок, когда ты всегда сначала убираешь из-под удара живот, отклячивая при этом свой потрясающий зад.

– Ты похорошела. Весьма симпатично начала округляться. И сияешь, как никогда прежде.

Не было никакого сомнения теперь. В прекрасных голубых глазах – семь небес, десять морей чистоты, любви и невинности – светилось счастье большее, чем его прежняя жизнь могла вместить.

Он смешался, опустил голову, невольно проводя рукой по ее животу. От этого движения она отстранилась. Джейме прикусил губу. Короткий сполох ужаса, воспоминание – Серсея, легкость, с которой она избавлялась от нежеланных беременностей, о количестве которых он мог только догадываться, как и о количестве ее любовников.

– Ты же… ты же не станешь… ты же хочешь его? Не то, чтобы я был таким уж завидным производителем. Многие бы побрезговали. Я могу это понять.

Он перехватил ее руку у своего лица рефлекторно, совершенно безотчетно уходя от вероятного удара. Джейме замолчал, сглатывая, в дюймах от ее гневно сверкающих глаз и суровой морщинки на лбу. Как же он любил эту морщинку.

– Ты идиот? – он горячо закивал в ответ на это. Бриенна опустила плечи, преувеличенно тяжело вздохнула, закатывая глаза. Минуту они точно так и стояли, глядя друг на друга.

Из гневной леди-командующей за эту минуту Бриенна вновь превратилась в смущенную девушку, покраснела, опустила лицо, руки вытянула вдоль бедер, сжимаясь неосознанно и становясь сразу меньше и слабее.

– Я думала, это ты не хочешь, – почти шепотом призналась она, краснея и улыбаясь несмело, – ведь ты… ты – такой, а я… и я думала, ты скажешь, не надо, и я… я даже готова была, если бы пришлось, но – Джейме, – внезапно ее руки оказались на его груди, левая продолжила путь по его телу, неспешно рисуя легкими штрихами по его животу, еще ниже.

«Не молчи», умоляли ее бесконечно несчастные глаза.

– Ох, женщина, иногда ты бываешь такая дура! – в сердцах воскликнул Джейме и был вознагражден нежным многообещающим взглядом, – в тебе столько гордости. Столько упрямства. И красоты. В твоих глазах. В твоих охренительно длинных ногах.

– Я люблю тебя, – она оказалась ближе, учащенное дыхание обожгло его лицо, пряди светлых волос упали ей на шею.

– Я хочу каждый день начинать между этих охрененных ног. И не вздумай больше безжалостно уничтожать свою пушистую кустистость. Мне нравится твой запах. Мне нравится твой вкус… – притяжение становилось невыносимым, его можно было резать ножом и раздавать страдающим половым бессилием вместо орехов теннов.

– Я хочу… мне нравится… тоже, – едва слышный шепот, застенчивая улыбка, вдох, выдох, все чаще, все быстрее.

– Погоди, я сейчас расскажу тебе про твою задницу и гру —

– Заткнись, Джейме Ланнистер, и немедленно сделай со мной это, – ее голос стал еще ниже, прохладная рука оказалась на его члене, Джейме издал тихий стон, но не сдался:

– Соски как маленькие ягодки малины, и когда холодно, они —

Она расправилась с последними завязками, и предметы одежды, сапоги, оружие, ремни – все полетело в разные стороны.

Наконец-то мы занимаемся любовью не в кустах, канавах, пещерах или походных койках, но в кровати, как нормальные люди, подумал Джейме перед тем, как перестать думать вообще.

========== Вместо эпилога. Ни о чем не жалея ==========

Едва ли в целом свете что-либо было столь же утомительным для Джона Сноу, как выслушивание историй и баек. Этим его еще Тормунд достал. На этот раз это оказались новости от сира Идрика Пейна, который восседал на ступенях у Железного Трона. Вместе с новоявленным лордом Черноводным – который еще не успел переодеться в парчу и бархат, но сиял так, словно его должны были вот-вот короновать. Воины жадно делились последними сплетнями.

Зимнее Братство, подумал Джон, тем и прославилось. Историями. У каждого из тысяч была своя.

– …и что ты думаешь, сир – прости, милорд? Возвращается, значит, Диафер, а дома его Дикая Леди – и с полсотни ее родственничков в саду окопалось! – Идрик вскинул руки к небу в своем типично пейновском жесте. Бронн с жадным любопытством вслушивался.

– Кто у них, кстати, второй родился?

– Дочь. Так из полсотни одичалых тоже детей десятка полтора. Говорит, все проклял. И слуги испортились. Тоже стали у костров сидеть, кланяться забывают, вежество всякое растеряли.

– А родня ее откуда? Не может быть! А отец ее, стало быть…

Как успел запомнить Джон, сир Черноводный – ныне лорд, – обладал исключительной памятью и любопытством. Он знал все и про всех. Неудивительно, что запутанная генеалогия Вольного Народа и их родственные отношения для него также недолго оставались тайной. Что приятно удивило Джона – Бронну доверял Призрак, совершенно спокойно восседавший с ним рядом и даже позволяющий иногда к себе прикасаться. Это он заметил еще Зимой. Джон обычно доверял тем, кому доверял Призрак. Волки никогда не ошибались.

Джон был удивлен появлением Арьи. Его сестра не выносила Королевскую Гавань и Красный Замок, и особенно – Железный Трон.

– Твое величество, – буркнула она, кивая ему, – сир. Милорд.

Джон задумался, насколько часто Санса подавала руку для поцелуя при встрече с вассалами других домов, наблюдая Бронна Черноводного, деликатно, в танцевальном движении притягивающего Арью к себе ближе, вслед за ее рукой к своим губам. Может быть, на дюйм, но дистанция между ними была меньше, чем следовало.

– Лорд-командующий сообщил, куда направляется, если не в Западные Земли? – Арья обратилась к брату. Джон пожал плечами.

– Леди-командующая что-то говорила о важном деле, что ожидает его за Стеной.

Он отметил, что Бронн Черноводный не удивился.

– Леди Арья, вы уделите мне время? – Джон отозвал сестру в сторону.

Обычно вокруг него в последнее время было слишком много людей. Арья его как будто бы избегала.

– Где Клиган? – спросил он сразу, как только вокруг не осталось лишних ушей. Арья нахмурилась.

– Ошивается в Серой Башне. Там, где Санса. Почему она там? Ты думаешь, она сбежит?

– Там ее никто не достанет, – уверенно сказал Джон. Арья презрительно фыркнула.

– Я люблю тебя, Джон, но не будь наивен.

– Стража там. И сир Клиган.

– Он не рыцарь. Он просто Пёс.

Джон опустил голову, борясь с желанием верить Сандору Клигану – и странным предчувствием, что даже десяти замков и башен недостаточно будет, если вдруг Пёс решит вытащить свою возлюбленную леди Старк из-под стражи. Но вовсе не потому, что Санса собиралась поднять мятеж или могла вести за собой войска. Конечно же, нет.