Текст книги "Лёгкое дыхание (СИ)"

Автор книги: Гайя-А

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

– Пошла ты! – Арья при всей своей воинственности плохо ладила с некоторыми эмоциями и редко могла их скрыть. Санса усмехнулась.

Джон, лже-бастард ее отца, так или иначе был ее братом, кузеном или сводным, она не делала разницы. Если Арья стесняется правды, значит, она сама в нее не верит. Санса глянула искоса на младшую сестру. Они обе прошли через испытания, которые любого сломали бы. Но они выкручивались из них, стремясь в противоположных направлениях. Санса училась маневрировать. Арья боролась с течением.

Пока обе держались на плаву. Возможно, оба способа были хороши, в зависимости от того, кто их применял.

– Джон не твой. И не мой, – тихо сказала Санса, устало глядя через свой меховой воротник, – пока жива она, он ее. Они женаты.

– Это фиктивный брак, – пискнула Арья. Санса пожала плечами.

– Сейчас. Сегодня. Вчера, в прошлом, они были вместе. Завтра они встретятся. Может, она бесплодна. Может, это не так. Ты знаешь Джона. Если он посчитает, что должен жить с ней, он будет.

Арья молчала.

– Джон пустит в Винтерфелл любого, ты знаешь и это. Север заселяется. Однажды придет драконья королева, и ты обнаружишь, что в твоей спальне дотракийцы держат своих жеребят, а кровные всадники только и ждут, чтобы поиметь тебя на пути от кровати до уборной. Ты стоишь за нее потому, что думаешь, что это понравится Джону?

– Я ненавижу Ланнистеров!

– А я люблю? Ты смешна, Арья, – Санса надеялась, что ночью ее ждет хороший отдых; дорога действительно утомила ее, – Ланнистеры не претендуют на север. Они ослабли. Не натравливай Джона на тех, кто пригодится ему. Занимайся делами Винтерфелла. Оставь столичные дела мне.

– Да подавись, – выплюнула младшая Старк. Санса кивнула. Очевидно, они почти пришли к соглашению.

– Ты не будешь писать Тириону. Ты не будешь нападать со своими людьми на Ланнистеров. По крайней мере, пока мы не избавимся от Дейенерис.

Арья помолчала, глядя на Сансу исподлобья. Она никогда не отличалась красотой, так ценимой на юге: она не была ни мила, ни очаровательна, у нее был слишком острый взгляд, слишком резкие черты лица, ее движения не несли отточенности придворных танцев. Еще и возраст сказывался: она переросла угловатость девочки-подростка, но не стала девушкой того периода юности, когда красива почти каждая. Санса, глядя на сестру, задумалась, как она нравится Джону. Видит ли он в ней женщину или ему интересна именно Арья-сестренка?

– Бран говорит, я похожа на мать Джона, – вдруг сказала Арья, – на тетю Лианну.

– Отец тоже так говорил.

– А ты не Старк, – продолжила убежденно младшая волчица, – ты совсем не такая. Ты и не Талли. Тебе хорошо было бы оставаться женой Беса. Ты как они. Тебе все это нравится, вот.

– Все еще думаешь, что имя семьи действительно так многое может изменить? – усмехнулась Санса, – должно быть, ты никогда не повзрослеешь, Арья. Не глупи. Возомнила себя великим стратегом? Ты наивна. От этого недостатка советую избавиться как можно скорее. Прощай.

Дул холодный ветер, когда она вышла наружу. Сандор встретил ее у каменных ступеней. Она придерживала плащ, опираясь на его протянутую руку. Он не спрашивал о результатах встречи, она не собиралась с ним это обсуждать.

– Эй, Пёс! – раздался им вслед голос Арьи, – вот чудная парочка! Вы стоите друг друга, знаешь? Только ты безобидная дворняжка по сравнению с этой Лютой Сукой!

Сандор так искренне, счастливо смеялся, запрокинув голову к небу, и так был красив в это мгновение, что Санса застыла, держа его за руку и забываясь на короткое мгновение, в котором были горы вокруг, он, его смех и бесстрашно соединенные в крепком пожатии руки.

– Удачно получилось у твоей сестренки, – сказал Пёс, и глаза его смеялись, – ох и семейка. Живьем жрете друг друга. Зверинец!..

Санса не могла сказать, любит ли она своих братьев и сестру. Пожалуй, она делала все, что полагается тем, кто любит. Она писала им поздравительные письма. Присылала подарки. Желала выздоровления, если кто-то болел.

Но, сколько бы раз она ни пыталась вспомнить, каково это – любить свою семью, ей приходили на ум одни и те же картины: тело Робба после издевательств солдат Фреев, мертвая леди Кейтилин в реке, Рикон на поле между Боллтонами и одичалыми, и – как самое глубокое и шокирующее из воспоминаний – голова ее отца на стене, на которую она обязана была смотреть так долго, как велит малолетний король-изверг.

Все, что она любила, что ей нравилось и было не безразлично, все разрушали, топтали и оскверняли.

Она хотела бы любить свою семью. Только ни любви, ни семьи у нее почти не осталось.

*

Закат над Хайгарденом заливал золотом и багрянцем знаменитые плетистые розы, увивающие высокие башни почти до самых небес.

Все вокруг казалось ненастоящим, до того походило на гобелены, что изображали дам и их рыцарей, вкушающих изысканные яства на берегу пруда в эпоху настоящего рыцарства, добрых королей и нерушимых обетов. Сам замок точно отвечал закону жанра: множество изящных башенок, галерей, переходов, шпилей, огромное количество растительности вокруг и чистые, ровные полянки между каштанами, вязами и дубами.

Если забыть о том, что вскоре все благолепие, окружающее их, будет перекопано траншеями, канавами, растоптано в грязь тысячами пар копыт и уничтожено наверняка осадой, рассуждала Бриенна, глядя с высоты одной из башен вниз, то можно почувствовать себя героиней какой-нибудь баллады. Или одного из тех ужасных куртуазных романов, что так любила Маргери.

Примерно так себя Тартская Дева и чувствовала, неуверенная в том, должна она занимать место рыцаря или прекрасной дамы. К счастью, долго ей не придется играть ни одну из ролей: пора было возвращаться на исходную позицию. Ворон из Гавани от Тириона принес вести о том, что Дейенерис отправляется на Север и планирует остановиться у Перешейка, а значит, король Джон вскоре выдвинется ей навстречу.

Они вторую ночь проводили у Тиреллов, дожидаясь, пока все воины Ланнистеров не получат запасы пайка хотя бы на месяц. Бриенна не собиралась задерживаться.

Она и Джейме не говорили об этом. Он вел себя так, будто нет ничего естественнее, чем Бриенна в цветах Старков в его компании, она же просто боялась сказать, что ей придется уйти. И – как и прежде – на противоположную сторону.

Он знал это и так.

– Женщина, я знаю, о чем ты думаешь, – услышала она ночью за ухом его шепот, когда они, свернувшись вдвоем, лежали и разговаривали, – когда бы ты ни решила ехать, задумайся, стоит ли. Говоря о Старках – я ненавижу Старков, и ты знаешь это… ты веришь Джону?

– Да, – сказала Бриенна в ответ уверенно, – он человек слова.

– Не то что некоторые, правда?

– Ты никогда не лгал мне, милорд.

– Я не хочу узнать, что тебя выдали полоумной драконихе твои любимые Старки, – он прикоснулся губами к ее спине и вдохнул ее запах, – странное понятие верности у них заразно. Слишком не от мира сего. Старки! Честь, долг, что там еще было? Или это у каких-то их родственников? Все они со странностями. И одеваются безвкусно. Мрачная обстановка, унылые лица эпохи Первых Людей, заумные застольные беседы. Не приведи Неведомый, начнешь изъясняться речитативом и цитировать «Семиконечную Звезду» или «Сагу Детей Леса». Серьезно, со Старков берут начало самые нелепые истории. Помнится, однажды одна воинственная девица на службе у Кейтилин Старк желала соблюсти клятву и подрядилась доставить одного преступника в цепях в Королевскую Гавань…

– Джейме.

– Да, Веснушка?

– Заткнись.

Когда она проснулась с утра, Джейме не было рядом. Но была девочка-горничная, серебряный поднос, накрытый вышитой салфеткой (розы, единороги, выпучивший глаза кривой грифон), под которой обнаружился неожиданный подарок и приглашение посетить вечером прием у Оленны Тирелл.

Джейме опять подарил ей платье. Она задавалась мыслью, где он успел его достать. Размышляя, повертела в руках наряд. Больше всего это смахивало на гигантский чехол из очень дорогой ткани бордового оттенка. Платье, как объяснила служанка, надевалось на голое тело, что Бриенну уже смутило. Оно было чуть коротко – стоило ей чуть поднять руки, и подол задирался. Но девочка протянула второй сверток.

Проклиная себя последними словами, Бриенна смотрела на себя в зеркало, впервые фокусируясь не на своих шрамах. Пожалуй, это было очень странное платье. У него не было рукавов, талии, оно представляло собой обилие ткани, в которой, как ни странно, она не запуталась. «Огромный мешок, – думала Бриенна, не сразу находя отверстия для рук, – где такое вообще можно найти?». Штаны, которые к нему прилагались, из того же нежного материала, больше смахивали на юбку, собранные у щиколоток. Из отделки была лишь золотая лента по подолу и вдоль ворота и манжет, и Бриенна сомневалась в том, должно ли ей нравиться то, что она видит.

Еще больше смутили ее сандалии, обнажавшие ступни. Но иной обуви на ее ногу все равно найти было негде, а эти подходили практически идеально.

С другой стороны, Джейме знал толк в красоте и нарядах. Может быть, сокрушенно размышляла Бриенна, это – красиво? «Вряд ли это спасет ситуацию, – она сжала зубы и упрямо подняла подбородок, – я – не принцесса, не прекрасная дама, и пора перестать надеяться». Чувствуя себя неуютно, она набрала в грудь воздух, последний раз бросила взгляд в зеркало, и зашагала по коридору в направлении приемного зала.

Вопреки ожиданиям, в этом платье было удобно ходить. Пожалуй, она никогда не носила ничего столь длинного и удобного при этом. Можно было двигать руками, не боясь оторвать рукав, можно было потягиваться, пожалуй, учитывая эти странные штаны, даже ездить верхом. По крайней мере, она не упадет, запнувшись о подол.

Зал был полон разодетой знати. Изящные девушки, ухоженные матроны, много мнящие о себе мужчины и разодетые в пестрые костюмы юноши. Бриенна посмотрела поверх толпы, что всегда удавалось ей легко, выискивая Джейме – его не было, затем нашла Оленну Тирелл.

Хозяйка приема заметила ее тоже. Она неспешно приблизилась, одобрительно окинула Тартскую Деву взглядом.

– Неожиданно, – хмыкнула леди Оленна, кивая, – я не думала, что вы разбираетесь в моде, леди Тарт.

– Благодарю, ваша милость, – Бриенне показалось, голос ей отказывает.

– Пожалуй, некоторые дамы здесь могут быть весьма озадачены, – леди Оленна взяла Бриенну под руку, – пользуйтесь преимуществом, прежде, чем настанет день, когда ваша юность пройдет.

Бриенна сомневалась, что юность красит ее столь уж сильно. Как и в том, что выглядит подобающе. Ей казалось, на нее все смотрят, и так оно и было. И взгляды отличались от привычных. «Бедняжка, так уродлива, неудивительно, что ей пришлось превратиться в мужчину». Сейчас было что-то еще. Правая рука сжалась, неосознанно ища меч, но Верный Клятве был надежно спрятан в ее комнатах, и она чувствовала себя беззащитной.

Мысль о предстоящих светских беседах заставила ее почувствовать резь в желудке.

К тому же, она ненавидела ходить под руку с кем-либо.

– Леди Бривспоинт, леди Роуз, – Оленна Тирелл подвела Бриенну к нескольким дамам, собравшимся в кружок, – леди. Думаю, вы не знакомы с леди Бриенной Тартской, нашей гостьей?

– Леди, – Бриенна чуть поклонилась, но тут же вспомнила, что кланяться ей не следовало. Нужно было присесть. Леди Оленна уже уплыла к следующим гостям. Поддержки рядом не было.

Ну вот, началось. Дамы смотрели на нее откуда-то снизу, но казались огромными.

– Тартская Дева, я права? – сказала, наконец, старшая из них, – я слышала, вы не расстаетесь с мечом.

– Обычно нет, миледи.

– Должно быть, это ужасно, – немедленно подхватила нить разговора другая, – сражения, кровь, все это оружие. Вы не устаете от этого, леди Тарт?

Это был сложный вопрос, требующий обдумывания, но, как однажды сказал Джейме, никому на самом деле не интересна правда. Пусть они думают, что хотят, если только они вообще думают. И Бриенна ограничилась коротким ответом:

– Нет.

Дамы переглянулись и преувеличенно эмоционально хором высказали восхищение ее храбростью. Фальшь их слов была очевидна даже для Бриенны. Она терпеливо ждала продолжения допроса.

В зале было прохладно, и скользящая ткань платья холодила тело. Бриенна повела плечами. Слишком легкая одежда. Нет тяжести. Ничто так не дарит чувство безопасности, как доспехи.

– Вы были на севере, леди Тарт. Что там носят одичалые? Как вам Север?

Холодно, подумала Бриенна. И опасно. И – вам все равно не понять. Она открыла рот, чтобы хоть что-то произнести, но за спиной услышала знакомый голос с неизменной чуть смешливой интонацией:

– Дамы. Неужели нам стоило обмазаться жиром и облачиться в меха? На Севере мы делали именно так.

Возможно, она обернулась слишком быстро. Джейме Ланнистер сиял еще ярче, чем обычно. Бриенна покраснела. Он направлялся к ней, жадно оглядывая с ног до головы. Это определенно было неприлично. На мгновение Бриенне показалось, что она в зале одна. Джейме даже не ответил на два или три поклона, пока шел к ней.

Между ними состоялся короткий сокровенный обмен обоим очевидными мыслями – одними глазами, без жестов. «Мое платье только чуть-чуть темнее твоей одежды. Они подумают, что ты ухаживаешь за мной» – «А что, если так?» – «Ты невозможен» – «Я великолепен, присоединяйся».

Он улыбался. Он подал ей руку так быстро, что она сама не поняла, как приняла ее. Ткань платья легла на пол вместе с этим движением. Оба проследовали к столам, накрытым, по моде Хайгардена, не в центре зала.

– Милорд, ты смотришь на меня все время, – зашипела Бриенна, немного паникуя.

– Леди Бриенна, – негромко ответил Джейме, – если ты не перестанешь смотреть на меня, я тоже не перестану смотреть на тебя.

…В выделенной ей комнате она сбросила обувь и с выдохом облегчения упала лицом вниз на кровать. Все, кончено. Когда дверь заскрипела и раздались шаги, которые она могла бы узнать из тысячи, она застонала.

– Оставь меня в покое, я хочу отдохнуть, – пробормотала Бриенна, – это было ужасно.

– Почему?

– Платье.

– Тебе не понравилось. – в его голосе она услышала сожаление. Это заставило ее сесть на кровати и взглянуть на него.

– Мне понравилось. Оно удобное, – вынуждена она была признать, – но я в платьях… они не для таких, как я.

Джейме фыркнул, снимая туфли и поднимая ноги на кровать, чтобы опереться о стойку балдахина. Он выглядел настолько грациозно и беззаботно, как только он это умел. Бриенна отвернулась, мрачно думая о том, как выглядит она сама. Волосы, в которые она запускала руки не единожды, точно стояли дыбом.

– Ты выглядела потрясающе, – словно обращаясь к ребенку, сказал Джейме, – ты и сейчас выглядишь. Ох, женщина, – он опустил ноги и сел ближе, – как ты думаешь, почему леди Бривпоинт была злая, как гадюка? На ней вещь такого же покроя смотрелась как трактирная скатерть.

– Я в этом ничего не понимаю, – честно призналась Бриенна. Джейме усмехнулся.

– Встань. Пройдись. Посмотри в зеркало. Давай, женщина. Не трусь.

С ним было проще согласиться, чем дожидаться, пока он все равно добьется своего. С тяжелым вздохом Бриенна поплелась к зеркалу.

– Не стой. Пройдись перед ним, – объяснил Ланнистер, вертя пальцем, – покрутись.

Она протопала туда, обратно, и далеко не с первого раза до нее, наконец, дошло. Бриенна прижала ладони к лицу. Видимо, дело было в ткани: достаточно легкая, но плотная, струящаяся, она облегала ее тело до последней черточки при малейшем движении. Торчащие от холода соски точно были видны – Бриенна представила, что должны были подумать о ней дамы. Стоило ей чуть ускорить шаг, и ткань вырисовывала даже пространство между ног. А ведь Тартская Дева славилась быстрой походкой.

Бриенна свирепо уставилась на Джейме. Он улыбался во весь рот.

– Это шутка такая? Очень зря, – дрожащим от гнева голосом сказала Бриенна, – выставить меня как посмешище…

Улыбка исчезла с лица Джейме мгновенно, он выглядел как будто испуганным.

– О чем ты?

– Ты знаешь, – ей хотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым. Джейме подошел к ней быстрее и почти силой вернул ее к зеркалу.

– Глупая женщина, – он обхватил Бриенну за плечи и зазвучал у самого уха, – ты ничего не понимаешь. С твоими ногами, дивным телом, упругой, высокой грудью и невозможными бедрами… ты их всех уделала одним своим появлением.

Бриенна едва дышала. Из-за его слов ли, или из-за низкого рокота его голоса, а может быть, из-за его рук, держащих ее в крепком захвате. Или из-за того, что левая поползла вниз, по ее бедру, сминая и задирая ткань.

– Джейме?

Он смотрел на нее из зеркала с незнакомой ухмылкой. Бриенна впервые видела себя рядом с ним, вместе, его руки на своем теле. Она была выше, но очертания ее нагого тела под платьем не оставляли никаких сомнений в ее принадлежности к женскому полу, и определенно, Джейме давал понять, что ему нравилось то, что он видел. Бриенна осознала, что именно это он демонстрировал сегодня всем в замке.

– Джейме, если ты мне друг, не надо, – выдохнула она, когда его губы коснулись ее плеча. Он с улыбкой отстранился, для того, чтобы потереться о него щекой и затуманенным взором уставиться в ее огромные глаза в отражении.

– Почему? – мягко спросил он, – потому что ты не хочешь? Или потому что ты упрямо отказываешься видеть, что я желаю тебя одну?

Джейме встал между ней и зеркалом, притянул к себе ее лицо – блеснули зеленым пожаром прищуренные глаза – и Бриенна замерла, понимая, что чувство озноба в ее сердце, которое распространяет волны по телу, он может почувствовать тоже.

Звуки музыки из сада доносились снизу, но она слышала только дыхание Джейме, затаившиеся вдохи и выдохи, складывающиеся в неповторимую мелодию вместе с ее собственными. Они приближались друг к другу медленно. И Джейме улыбнулся перед тем, как их губы соприкоснулись.

Это был ее первый поцелуй. Тот-самый-мужчина целовал ее. Размыкая губы и соприкасаясь ими едва-едва с ее, он осторожно привлекал женщину ближе, обнимая крепче. Бриенна боялась открывать глаза, но когда открыла – не смогла перестать смотреть на Джейме. Он был прекрасен. То, как он прижал языком ее верхнюю губу, обхватив ее затылок нетерпеливыми сильными пальцами, заставило ее колени ослабнуть. Это длилось, длилось – постепенно ускоряющиеся движения губ, языка, его дыхание со вкусом каких-то сладостей и вина, прикосновения, твердость его широкой груди и сумрак в комнате. Она тонула. Она летела.

Она сдавалась. Шаг за шагом отступала с выбранной позиции. Найти, где найти опору, в чем, в ком, если есть Джейме – и она скользнула взглядом по их отражению в зеркале, испустила удивленный вздох. Это было красиво.

Я люблю, я люблю, люблю тебя, кричала она в каждом все более смелом прикосновении своих губ к его, и откуда-то рождалась отвага продолжать. Бриенна обхватила его за шею, Джейме, едва оторвавшись от поцелуя, глядя ей в глаза, прошептал:

– Почему мы не сделали этого на целую вечность раньше, Бриенна?

Она отстраненно подумала, стоя перед Джейме и глядя на его губы, по которым он провел языком, что его пальцы побывали внутри ее тела еще раньше. Все внутри горело и сжималось в предвкушении. Пришлось собрать все свои силы, чтобы ответить ему в их дружеской непринужденной манере, хотя задыхающийся голос ее выдавал:

– Стоило мне надеть платье, и ты сразу превратился в придворного соблазнителя, сир Джейме.

– Я соблазнитель? – мальчишеская улыбка снова заиграла на его лице, – ты права. В пекло платье. Снимай.

Они целовались снова.

Стена рушилась, ночь падала, мешалась с днем, снег сверкал жаркими огнями костров, весенние ливни обернулись грозами, разрывающими небо раскатами грома и проблесками молний. Я умру с тобой, клялась тысячу раз за секунду Бриенна, я умру за тебя, я люблю тебя.

– Что за слезы в этих прекрасных глазах? – услышала она, перед тем, как Джейме поцеловал ее веки, бережно, обходя лаской едва ощутимых прикосновений губ ее лицо – щеки, шрамы, лоб, веснушки на носу…

Шум у дверей комнаты не заставил его остановиться. Только на третий стук он рыкнул достаточно недоброжелательно:

– Миледи занята!

– Леди Тирелл просит вас, милорд, – почтительно донеслось из-за двери. Бриенна с трудом выдохнула, сглатывая. Его даже искали всегда рядом с ней. Джейме закатил глаза, опустил голову, усмехаясь.

– Буду через минуту, – и снова посмотрел на Бриенну, легко коснулся губами ее губ, прошептал, – жди. Это может быть долго. Я приду.

Стоило двери за ним закрыться, Бриенна сползла на пол, словно растаяв. Закрыв глаза, она смеялась, тихо, едва слышно, и стирала слезы счастья с лица. Трогала свои губы руками, не в силах поверить, что это было на самом деле. Прижимала ладони к горящим щекам. Проживала все снова и снова.

Не думала ни о чем. Был Джейме, его запах, его глаза, поцелуи, губы, короткая борода, мягко щекочущая ее опухшие губы, влажная ласка его рта, крепкое тело воина под ее руками – он был весь мир, и весь мир в эту минуту был он и только.

Она надеялась, что доживет до его возвращения, не сойдя с ума.

========== Бесстрашие любви ==========

«Моя дорогая леди Санса! Уверен, вы добрались в здравии и безопасности до вашей вотчины после визита в Долину». Тирион скомкал лист бумаги. Нет, не подойдет. «Леди Санса! Заклинаю Старыми и Новыми Богами, не покидайте Винтерфелл, не ешьте ничего, что прежде не попробуют мейстер и дегустатор…». Тоже нельзя.

Лорд Десница поймал себя на том, что смотрит в зеркало, не сразу понимая, кого в нем видит. Все кричало о том, что ему надо бежать. Как можно дальше от драконьей королевы. Не один раз она вспыхивала гневом в его присутствии, называла его исключительно «Ланнистер» и один раз высказалась на тему того, что было бы неплохо взять его в заложники и заманить таким образом его брата в Королевскую Гавань.

Тирион спал с кинжалом в руке и топориком под подушкой. Одержимость Дейенерис Цареубийцей приобрела характер самого что ни на есть безумия.

Последний раз она пригласила Тириона на набережную, где в два ряда стояли Безупречные, и у него нехорошо засосало под ложечкой. Если это был конец, он хотел бы знать заранее. Но в конце пирса обнаружилась клетка с облезлым львом.

Без передней правой лапы. Тирион медленно выдохнул.

– Будет ли справедлив поединок двух львов, когда я наконец получу вашего брата в свои руки?

– Определенно, вы уже продумали идею наказания, – мертвым голосом произнес Тирион, – но как вы хотите получить моего брата в свои руки живым? Мирцеллы больше нет. Его ничто не держит здесь.

– Здесь нет. И даже лорд Тарт покинул свой остров. Шлюха Цареубийцы служит сестре моего мужа, леди Арье, – спокойно ответила Дейенерис, – и я как раз направляюсь на север.

Тирион сглотнул еще раз.

– Мы не построим будущее без возмездия за прошлое, – продолжила со своими отработанными интонациями пророка королева, вышагивая рядом с ним, – как бы вы смотрели на королеву, которая оставит в живых убийцу своего отца? Ваша сестра не оказала значимого сопротивления. Ее смерть была подобающей благородной женщине.

Тирион до сих пор видел в кошмарах эту «благородную смерть» и уже подозревал, что Джейме ожидает нечто похлеще.

– Мой муж не откажет мне, – уверенно продолжила Дейенерис, – я отправляюсь к нему.

Тирион остановился и внимательно посмотрел на Дейенерис.

На ней должен был пресечься род драконов. Окончиться история безумия. Как бы Тирион не любил Мирцеллу – с самого детства это чувство было взаимным, – он не мог не думать, оплакивая ее, что смерть спасла ее же саму от вероятных горестей, ждущих в будущем. Живой пример перед глазами не оставлял сомнений. Отдаленные последствия инцеста, поколения за поколениями обожествление власти родили ее – красивую, очаровательную, бесстрашную Дейенерис Таргариен, принесшую столько блага одним народам – и не меньше бед другим.

И весы качнулись в сторону безумия. Десница мог только надеяться, что Джон Старк не станет рядом со своей властной полубожественной супругой бастардом Сноу, не прогнется, сохранит рассудок ясным. Но если нет, все надежды Тириона были устремлены на леди Старк-старшую. Если только драконью королеву внезапно не замкнет на ее персоне так же, как на Джейме.

«Милая Санса! Сердечная привязанность, которую я питаю к вам, заставляет меня тревожиться больше за вашу безопасность, нежели за собственную. Однажды, много лет назад, вы были чересчур честны со мной, а я – недостаточно напорист с вами, и годы спустя я могу только сожалеть об упущенных возможностях подарить вам счастье, которое, смею надеяться, вы все же обрели либо обретете.

Для меня нет большей заботы сегодня, чем опасность, угрожающая вам и моему брату Джейме. Королева Таргариен отправилась в Винтерфелл. Скорее всего, продвижение ее будет замедлено в Речных Землях. Не мешкая ни минуты, готовьте замок к долговременной серьезной осаде. Убедитесь в лояльности вашего ближайшего окружения. Лианна Мормонт достойна всяческого доверия, но не стоит забывать, что ее кузен Драконий Мясник Джорах. Родственные узы могут рваться и восстанавливаться.

Пять тысяч Безупречных и восемь тысяч дотракийцев сопровождают королеву. Ни я, ни кто-либо другой не может знать, будет ли у нее другая поддержка на суше. Самые различные сведения поступают из Эссоса. Будьте наготове. Я буду искать любой возможности оказать помощь и послать весть. За сим остаюсь ваш, навеки преданный вам, Т.».

Было ли ребячеством поцеловать письмо на прощание? Он усмехался, глядя вслед ворону. Мужчины Ланнистеры славились своей склонностью к романтическим жестам и безответной платонической любви.

Улыбка Тириона померкла, когда он подумал о Джейме.

*

Письма от Тириона Бронн Черноводный всегда хранил отдельно от прочих. С Ланнистерами никогда не знаешь, что может пригодиться и когда. Но когда вороны стали прилетать по три раза на день, пришлось задуматься.

Бронн знал Беса достаточно, чтобы понять, что младший Ланнистер в отчаянии. Отчаяние выражалось во все более длинных письмах, бурной деятельности и огромных тратах.

В свое время Маленький Лев предложил ему заниматься деликатными делами, такими, что требовали бы исключительной ловкости, умения скрываться, втираться в доверие. И в этом обманули, вздыхал Бронн.

Ибо перемещение и снабжение восьмитысячной армии никак нельзя было назвать таким маленьким делом.

Пополнив запасы в Хайгардене, львы отбывали к Перешейку. Бронн считал это мероприятием сомнительным, особенно в свете продолжавшихся беспорядков. Со слов Тириона, беспорядки усиливались и уже охватывали Штормовой Предел и Речные Земли, хотя пока их и подавляли достаточно быстро. А мятежи всегда значили голод для армии и раздолье для мародеров. Бронн побывал по обе стороны. Этой весной он предпочел бы мародерствовать, конечно.

Если бы не Джейме Ланнистер, его братец Тирион и их сомнительные планы по захвату мира и установлению справедливости с перевесом на львиную сторону. Гори они огнем, эти высокородные лорды!

Еще один ворон жалобно каркнул, пикируя сразу под навес. Бронн покачал головой.

– Бедолага! В такую сырость моду взяли письма писать!

Когда он развернул его, то плечи его опустились. Он поднял глаза на крепостные стены Хайгардена. Развернувшись в сторону стоянки одичалых чуть поодаль, он гаркнул:

– Тормунд! Живо сюда! Хопер, Бруст, ко мне, трубите подъем, тревога!

«Живо» для Тормунда длилось почти пятнадцать минут. Рыжий здоровяк был медлителен везде, кроме битвы. Он добрался до Бронна, когда лагерь уже сворачивали.

– Чего тебе?

– Поднимай своих людей. Вы выезжаете с леди Бриенной на Север.

– А что так? Только осели же! – не понял одичалый.

– Никаких оседаний. Королева Дейенерис требует выдачи для казни леди Бриенны Тарт, где бы она ни находилась. Вот, слушай, «замеченной в Хайгардене». Она и ее Драконий Мясник направляются в Винтерфелл. Сраный Свет, будем надеяться, Переправа задержит ее. Если кто и может защитить от Дейенерис, так только король Джон. Все-таки леди Тарт спасала его сестер…

– Джон никого не казнит только потому, что так на бумажке накалякано, – убежденно возразил Тормунд. Бронн мог только удивляться наивности простофили.

– Есть другие лорды, друг мой, и все хотят выслужиться перед королевой.

Тормунд скривился. Он не любил тонкостей южной политики. Все, что тоньше топорной рукоятки, казалось ему чересчур сложным для понимания. Бронн потратил почти целый день за Стеной, объясняя принцип наследования власти – дискуссия развилась из рассказа о Безумном Короле. Дикарь искренне недоумевал, почему «хотя бы один хороший человек не прирезал подонка во сне». Было довольно забавно наблюдать лица Джейме Ланнистера и его леди, когда они услышали эту эмоциональную речь.

Бронн вздохнул. Кажется, Ланнистер невезуч, потому что «его леди» снова отправляется к Старкам.

В лагере началась суета. Лорас Тирелл требовал немедленно отвести войска либо запереться в крепости и «не отсвечивать»: официально Тиреллы не отрекались от своей присяги Таргариенам. Один за другим спешно начали отбывать отряды. Звучный голос сира Марбранда раздавался в темноте, почти перекрывая топот копыт и звон стали. Бронн нервничал. Одичалые преспокойно проверяли оружие, будто готовые вступить в схватку с армией любого размера.

Предрассветный сумрак все еще дымился кострами, отбывали последние из Ланнистерских солдат, кто не оставался в Хайгардене. Бронн оставался. Лорд-командующий тоже.

– Поторапливайтесь! Закрыть западные ворота! Мост!

Бронн побрел к главным воротам, когда из них вылетели паренек-конюх с взнузданной лошадью, и еще двое. В полураздетом, стремительном, в одной нижней рубашке поверх спадающих штанов, юноше Бронн с трудом признал Джейме Ланнистера. Сомнения вызывала и степень надежности крепления доспехов леди Бриенны, которую лорд-командующий вел за собой, держа за руку, и подсадил в седло. Боком. По-дамски.

Насколько мог помнить сир Черноводный, за такие фокусы Бриенна Тарт имела обыкновение ломать пальцы и пинать между ног. Но не в этот раз.

– Ну дела, – покачал Бронн головой.

Тартская Дева склонилась, Джейме подтянулся, держась за гриву…

– О! Ну и дела! – Бронн расплывался в улыбке.

Паренек-конюх стоял и пялился на долгий и страстный поцелуй с открытым ртом. Наконец, парочка оторвалась друг от друга, прощальный взгляд, никому не слышные слова – Бронн не сомневался, нечто Ланнистерское, – и леди рванула прочь.

Джейме смотрел ей вслед, прижимая к губам руку.

Если бы менестрели пели об этом поцелуе, они сделали бы голоса достаточно грустными, чтобы дать почувствовать слушателям, какая беда ожидает влюбленных в конце. Возможно, дамы прослезились бы, а их галантные ухажеры свели бы брови и выпятили подбородки. Бронн Черноводный опустил голову, на мгновение окунаясь в разлитую в воздухе вместе с утренним туманом печаль.