Текст книги "Лёгкое дыхание (СИ)"

Автор книги: Гайя-А

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

«Мы должны выжить, – он качнулся в стременах, проверяя последний раз посадку седла, – я должен». Они пережили слишком многое, чтобы просто так пасть от рук каких-то рабов и кочевников из-за Моря.

– Дерьмо гребанного Неведомого! – ругнулся Бронн, хлопая Джейме по плечу, – глянь-ка. Она высылает вперед своих кхалов.

– Командует всем Мормонт. Он знает, что мы на открытой местности не так подвижны и быстры. Для дотракийцев это самая выгодная площадка боя, у них преимущество, – Джейме свистнул Идрику – сигналь! Они будут нас изматывать. Отходите к узким пространствам, ближе к лесу!

Оглянувшись на своих воинов, он сжал пальцы на мече.

«Ты славно потрудишься сегодня, Вдовий Плач».

*

…Иные были воинами. Как бы ни казались они страшны поначалу, через два месяца боев Джейме Ланнистер понял, что их поведение предсказуемо, так или иначе. Их можно было понять. А противник, которого можно понять, всегда уязвим, в той или иной степени.

Это воодушевляло.

Главным оружием, кроме драконьего стекла, валирийской стали и большего опыта выживания у Вольного Народа, был огонь. И сплоченность. Через полгода практически ежедневных боев Джон Сноу устал объяснять всем соратникам в Зимнем Братстве, как важно отринуть принадлежность к народам, кланам или сословиям.

Он сломал свои волчьи зубы о львиное племя.

Ланнистеры никогда не могли переступить через гордость. Падая на колени, они делали это ради выживания, но поднимаясь, не упускали случая отомстить за унижение. Джейме столько раз водил войска, попадая в западни и даже в плен, что для него не составило труда согласиться с доводами Бриенны: Старки лучше знали, как жить на Севере. Но еще лучше это знали одичалые.

Вольный Народ пленил сердце Джейме Ланнистера не сразу. Они были свободны, разумны и сильны. Они не нуждались в господах, чтобы нести за себя ответственность, а понятие «служить» им было неизвестно. И они подвергали осмысленной критике все, что относилось к обитателям мира к югу от Стены. Джейме, как и любой Ланнистер, критику переносил с трудом, даже обоснованную.

Постоянно отирающийся возле Бриенны Тормунд после того, как извинился за попытку похищения, предпринимал попытки ухаживания в среднем трижды за день. И не уставал. Джейме ревновал, злился, планировал страшные кары, но – и вынужден был учиться. Великанья Смерть знал что-то такое о женщинах-воительницах, чего Джейме при всем желании узнать не мог бы.

Хотя несколько раз они были на грани драки. Бронн подзуживал Подрика собрать ставки: кто из претендентов на пространство между ног Тартской Девы убьет другого. Джейме хотел набить морду и Бронну тоже. Бриенна считала, что весь этот фарс – сплошное издевательство, и проводила дни одна, мрачная, злая и недружелюбная.

Но когда прошло какое-то время, Джейме научился терпеть общество Тормунда. Это удавалось не всегда. Тормунд говорил о Бриенне. Много. Часто. Постоянно. Джейме признал Бриенну «своей женщиной» перед Вольным Народом, и было бы странно позволять другим мужчинам говорить о ней, пусть и сколь угодно хорошие вещи.

– Сейчас у меня две жены, – делился Тормунд, – одна умерла. Женщины мной всегда были довольны. Даже одна ваша южная леди как-то приглашала к себе, – в голосе дикаря послышалась гордость, – ей хотелось от меня сыновей, но пришлось отказать: там меня все называли «милорд», и было слишком много дурацких правил.

– Две жены? И они не ссорятся? – не смог удержаться Джейме от вопроса. Тормунд пожал плечами:

– Как меня это касается, ха? Если одна из них побьет другую, я поколочу ту, которая начала первая, но до этого не доходит. Они мирно живут. Всего у нас хватает. Хватало, – он помрачнел.

– Но тебе твоих двух жен не хватает, – Ланнистер сдвинул брови, посмотрел Тормунду прямо в глаза, – иначе зачем тебе было воровать еще женщину?

Рыжий закраснелся. Джейме разозлился еще сильнее, заметив, что одичалый и краснеет как Бриенна, резко и ярко.

– Слушай, если ты будешь идти по дороге, и на обочине увидишь, не знаю, мешок с сокровищами – хотя у вас на юге сокровища разные тоже… – в общем, если ты увидишь что-то дорогое, даже бесценное, и такое прекрасное, и покажется, что оно никому не нужное… ничьё…

Бриенна не чья-то, хотел крикнуть Джейме. Она своя собственная. И вот это вдруг и стало главной болью.

– Я имею в виду, никогда не знаешь, что ищешь, пока не найдешь, – выдохнул Тормунд, наконец, довольный формулировкой, – и иногда оказывается, что кто-то успел это самое найти до тебя.

«Эти сокровища мои. Эта женщина моя. Я нашел ее. Я не отдам ее никому». Это глупо, когда мир вот-вот падет под натиском Ночи и мрака, но Джейме с того вечера усаживал Бриенну всегда справа от себя, когда они ели, как леди-жену. Это смешно, он ведь не мальчик, а это не игра в «кастеляне и крестьяне». А затем с легкой руки сира Аддама Бриенна превращается из «Красотки» в «нашу леди» для всего Ланнистерского общества за Стеной, и начинает казаться, что играют они все.

Примерно тогда же Джона Сноу начинают величать королем Севера, причем и южане тоже. Зима проходит в зализывании ран, получении новых и разговорах.

Настал день, когда с юга пришли новости о Серсее, вступившей в схватку с королевой драконов. Джейме даже не сразу отреагировал на имя сестры. Она, весь Юг, интриги королевского двора, все это было слишком далеко, в другой жизни. Джейме смотрел назад, словно на жизнь, прожитую кем-то другим. Другой мужчина был лордом, рыцарем, любовником Львицы, сыном Тайвина Ланнистера. В настоящем был воин Джейме; он сражался, пел у костра, спал под мехами, обнимая единственную женщину, которая была ему нужна. С прошлым попрощались все.

И в последнюю схватку с Иными, сплоченное Зимнее Братство стояло насмерть.

– Не поздно повернуть назад, женщина, – сказал Джейме, обращаясь к Бриенне. Она фыркнула, оскалившись самым отвратительным образом.

Я люблю эту злобную гримасу на ее изуродованном лице. Веснушки на сломанном носу. Глаза, в которых утонут Семь Королевств, и останется еще место для семисот семидесяти семи королевств, с королями, рыцарями и крестьянами. Если бы было возможно отговорить ее, остановить, спасти, но – и это тоже было ее частью, которую так любил Джейме, знаменитое упрямство.

По очереди здоровались и прощались те, что давно не виделись. Воины занимали последние минуты перед боем всем, чтобы только не поддаться страху, не ослабнуть.

– Ланнистер.

– Клиган, – они пожали друг другу руки. Пёс раскрасил лицо на манер восточных теннов. В глубине души Джейме всегда знал, что он склонен привлекать излишнее внимание к своей и без того запоминающейся внешности.

Джейме заметил на том ворохе меха и кожи, что был обернут вокруг Клигана, крошечную деталь. Платок с вышивкой. Лишь отметил эту деталь, не вдумываясь, не желая знать, при каких обстоятельствах Пёс получил такой подарок и от кого – это было неважно.

Но кто-то ждал его назад. Кому-то он был нужен живым.

– Как оно, Клиган? – спросил Джейме шутливо. Пёс осклабился и провел ребром ладони по горлу:

– Да как-то херовато.

Они были готовы. Они готовились каждый день, каждую минуту. Остались лучшие из лучших. Сосредоточенные, прекрасные, гордые лица. Лица идущих на смерть. Шрамы, переломы, швы, раны, синяки. Клинки, копья, стрелы, кожа. Пар, вырывающийся изо ртов. Последние из лошадей, которых еще не съели, которые не умерли от голода и холода. Лай собак со стоянки Вольного Народа.

Воины Зимнего Братства, люди без прошлого, стояли против смерти, не надеясь на будущее.

Джейме был один из них. Справа стояла Тартская Дева. Слева Бронн Черноводный. Сзади был Аддам. Где-то за правым плечом – Подрик Пейн, несколько теннов, трое или четверо копьеносиц…

В четверти мили от них стояли Иные. Было мгновение, когда каждый готов был прогнуться, уйти, показать спину, дрогнуть. И конечно, был Джон. Джон, видевший свою собственную смерть. Джон Сноу, поднявший меч и закричавший, срывая голос в морозном воздухе:

– Ночь собирается! И начинается мой дозор! Он не окончится…

– До самой моей смерти! – грохнули ряды.

– Поцелуй на прощание, – повернулся Джейме к Бриенне с улыбкой.

Светлый взгляд, наполненный небом вечного лета, обратился к нему. Ее рука скользнула по его левому запястью. Связь была крепка, как никогда прежде. Бриенна подняла к своим губам его руку, коснулась поцелуем сначала рукояти Вдовьего Плача, потом поднялась к его пальцам, стертым, в мозолях и порезах, разбитым костяшкам. Джейме внутренне благодарил всех богов за то, что не успел еще надеть перчатку.

– Благодарю, миледи.

Ее чистый взор сказал все, что она не посмела произнести вслух.

И раздался звук рога. Три сигнала к атаке.

*

Бриенна не сразу подняла глаза, когда над ней нависла чья-то фигура. В нише, где она уселась полировать свой меч, было достаточно уютно, а вокруг царил полумрак. Лишь в конце коридора горел один факел – оттуда можно было пройти к тренировочным дворам.

– А я тебе везде искал, красавица.

Она не отреагировала, и Тормунд, скрестив ноги, сел на пол рядом с ней. Она видела край его бороды. Одичалый отказывался ее укорачивать, но иногда стал заплетать и расчесывать, и одежда на нем теперь была лучше, чем прежде.

– Стоит твой мужчина того, чтобы так убиваться? – мягко спросил одичалый. Бриенна не отреагировала. Она слишком устала от разговоров. Она слишком устала быть бесполезной. И устала смотреть на то, как Джейме Ланнистер раз за разом слабеет под натиском бесчисленных войск Дейенерис.

– Я не понимаю вас, южан, – продолжил Тормунд без обычной ухмылки в интонациях, – в чем разница, драконы у тебя нарисованы на щитах или волки? Да хоть дырка в заднице, лишь бы щит покрепче был, как по мне.

Он сделал паузу, давая возможность Бриенне высказаться, но она молчала, не глядя на него.

– Вот подумай, моих людей здесь с полторы тысячи. Мы бы их порубили за раз, только зайди они в лес. Только кто нас туда отправит.

Она молчала.

– Я говорил Джону, что эта беловолосая ему не пара. Она мне нравилась сначала. Но…

– Оставь меня, пожалуйста.

– Ты его до дыр протрешь, – его рука легла на Верный Клятве, и Бриенна дернулась в сторону, уводя меч из-под его прикосновений.

Тормунд сел на корточки рядом с ней. Она чувствовала на себе его пристальный, внимательный взгляд. Он покачал головой, приподнялся было, чтобы уходить, и в эту минуту она удержала его за рукав и притянула к себе.

Это было чистое отчаяние. Непослушными пальцами, по-прежнему не глядя на мужчину, она расстегнула два верхних крючка на кожаном жилете, вытянула рубашку из штанов. Звук его дыхания приблизился, слышно стало, как он сглатывает. Большая рука оказалась на ее плече, на груди, Бриенна заставила себя усилием воли не податься в сторону от него. В четыре руки снимать одежду было удобнее. Его грудь вздымалась перед ее носом, когда он опустил ладонь в ворот ее рубашки, коснулся ее груди кончиками пальцев. Его ремень плохо поддавался: пряжка была слишком тяжелая.

– Если я… я буду с тобой этой ночью… – она по-прежнему не поднимала глаз, – ты… ты не…

Он понял по-своему.

– Я не осужу тебя. Я понимаю.

Его руки были так сильны, когда он приподнял ее, чтобы легче было снять штаны. Бриенна закрыла глаза. На мгновение ей захотелось никогда не знать Джейме Ланнистера. Тогда она могла бы по-настоящему быть в этом моменте и наслаждаться им, она знала. Чувствовать удовольствие от крепких, мощных рук, шарящих по ее телу, сжимающих ее бедра. Радоваться прикосновению его жаркого рта к коже.

– Если я буду с тобой этой ночью, ты со своими людьми выйдешь со мной на поле против драконов? – на одном дыхании выговорила Бриенна.

Тормунд отскочил от нее, как ошпаренный. Глаза его были распахнуты широко, он утер рот, сжал руки в кулаки, словно не в силах вымолвить и слова.

-Значит, так южане делают всегда? – прорычал он низко, скривившись, – как с сестрой Джона было – так всегда?

Он встал на ноги, отвернулся, отдышался, затем вдруг опустился снова на колени рядом с ней, протянул руки к ней – и стал осторожно застегивать крючки обратно. Густые брови были сведены к переносице, глаза смотрели строго, но с сочувствием.

– Послушай меня. Посмотри на меня, – он взял ее лицо в ладони, но это был жест скорее семейный, – никогда так не делай. Что бы ни было раньше. Как бы к тебе ни относились. Чего бы ни требовали. Если Джон только приоткроет ворота на пядь, я и мои люди, мы все, конечно же, пойдем за тех, кто был нашими Зимними Братьями.

Он обнял ее, прижал к груди, гладил по волосам.

– Ты очень дорога моему сердцу, Бриенна, – ее имя звучало в его устах непривычно, он произносил его с ударением на каждом слоге, – и ты моя Зимняя Сестра. Я тому хрен по корень обглодаю, кто тебя обидит. Так живет Вольный Народ. Ты тоже его часть для нас. Поняла?

Она закивала. Собственное падение еще никогда не казалось ей настолько глубоким.

– Молоденькая еще ты совсем, – вздохнул Тормунд, поцокал языком, поднял ее на ноги, – поганый у вас народец, Бриенна. Да и ты не лучших видала. Так вот не думай, что все люди таковы.

«Что я делала только что. Что я готова была сделать. Еще одно мертвое „никогда“, которое я нарушила. Правда такова, что есть люди – и есть чувства, ради которых в какую-то секунду мы готовы на всё, на любую глупость и низость», подумала Бриенна. Она не сразу сообразил, что Тормунд ведет ее на кухни. Там он сел напротив, разлил вина по деревянным кружкам, потом сложил руки на столе и внимательно посмотрел на нее.

– А теперь, Тартская Дева, рассказывай с самого начала свою историю.

*

Все битвы похожи для него друг на друга, и все различны. Джейме любит себя в бою. По-настоящему, не напоказ. Любит свой страх, свою ярость, любит злость и хитрость, любит чувствовать собственную силу, и даже любит иногда чувствовать натиск противника – если знает, что может противостоять ему и победить.

Дотракийцы, как и ожидалось, напирали без построения, соблюдать очередность кхалы не могли: стоило им оказаться верхом, они забывали о дисциплине.

Это спасло немало Ланнистерских солдат. Схватка не продлилась дольше получаса.

– Это странно, – тяжело дыша, нашел лорда-командующего сир Аддам, – может, Мормонт сегодня пошлет еще кого-то?

– Хочет измотать нас дотракийцами, – заметил Джейме.

Не прошло двадцати минут, как налетела следующая волна. Снова дотракийцы.

– Берегите лошадей! – кричали со всех сторон, – встречайте их в лесу! Рассредоточиться!

Так продолжалось еще несколько часов. Джейме потерял счет времени. Он упорно снова и снова вставал в строй, но последнюю атаку пропустил – их действительно измотали. Затем напор прекратился, и воины едва нашли в себе силы вернуться в лагерь на ночлег. С ног валились все. Удивительно, но здесь, весной, без снега, лютого мороза и безмолвных белых теней Иных, сражаться столько часов подряд было невозможно.

«Как же мы пережили Зиму и победили ее?», раз за разом удивлялся лорд-командующий Ланнистер. Судя по лицам многих, эта же мысль приходила и к ним.

– Мы потеряли сто тридцать одного, – сообщил с каменным лицом Хоупсворд, неприязненно сплевывая в сторону Винтерфелла, – если завтра повторится такая же картина, потеряем вдвое больше.

Джейме проклял про себя все племя Старков. Медлительное и осторожное. И безоговорочно преданное своим присягам и клятвам, даже когда становится очевидно, что ничего хорошего это не принесет никому. Старший Лев таким не был. Он хорошо запомнил и применял поговорку отца: «Война – это обман». И до сих пор ему удавалось выигрывать и выживать. Он соврал Дейенерис о численности своих армий – это было не внове. Но также он соврал о количестве поддержки Джону: Хайгарден все еще не нарушал свой объявленный нейтралитет.

Вечером взгляд Джейме обращался к стенам Винтерфелла все чаще. Но ворота не открылись, а на стенах – как ему показалось, что-то мелькало, – нельзя было никого разглядеть. «Джон Сноу, ну не будь идиотом, – ругался Джейме, – пара тысяч твоих людей, и у нас будет шанс!». Ему не хотелось думать о том, насколько шанс был мал. Они все еще не столкнулись с Безупречными.

Бледный паренек-оруженосец, который принес прибывшее письмо, смотрел на своего лорда с надеждой. Джейме, развернув и прочитав послание, сжал зубы и выдохнул. Сир Аддам, Кракехоллы, Хоупсворды – все они смотрели на него внимательно, и все напряглись, когда он скомкал единственной рукой лист бумаги. Затем произнес бесцветно:

– Лорас не придет.

*

– Это от Арьи. Долина не поможет, – Джон вздохнул, оперся о стол в своем кабинете, побарабанил пальцами по поверхности, – следовало отправить тебя. В тот раз удалось.

– От Лианны получили известия? – спросила Санса.

– Сто человек. Послезавтра. Я знаю, что этого мало. Но достаточно, если мы останемся в стенах крепости и не примем участия в битве.

Они не смотрели друг на друга, но думали об одном и том же. Джон принял единственное верное – с его информированностью – решение, заняв нейтральную позицию. Санса задумалась, не следовало ли рассказать ему обо всем плетущемся заговоре против Дейенерис, но отказалась от этой мысли. Он был слишком благороден для того, чтобы поддержать идею.

– Львы сражались за нас Зимой, – нарушила молчание Санса, – а она нет.

Внезапно Джон вскинул голову, глаза его горели, словно уголья.

– Если тебя не затруднит, я бы просил тебе удалиться, – не своим голосом произнес он.

Санса не стала медлить. Она присела в поклоне и вышла, оставив своего брата одного.

В коридоре она на мгновение прислонилась к стене. От противоположной отделилась тень, Санса взмахнула рукой, и Сандор подхватил ее под грудью, понимая без слов ее состояние. Санса не спала почти трое суток. Она готова была бы пить маковый отвар, чтобы по-настоящему забыться. Но ей требовалось сохранять ясный ум – насколько он мог быть таковым после нескольких дней без сна и в переживаниях.

На Джона давить было уже опасно. Тирион не мог помочь ничем, кроме слов. Хайгарден не отвечал на ее послания, а Риверран был окончательно разорен. Она видела карту Вестероса со вспыхивающими и гаснущими огоньками на ней каждый раз, когда закрывала глаза.

В один из этих раз она все-таки заснула, провалившись в темноту без снов.

Разбудил Сансу звук тревоги. Клигана не было рядом. Она даже не взглянула в зеркало, не остановилась, чтобы умыться, бегом направляясь наверх. На стены Винтерфелла.

Рассвет только-только разорвал кромешную тьму ночи, но бой уже кипел, и гораздо ближе, чем накануне. Санса сглотнула, не в силах заспанными и все еще болящими глазами рассмотреть в деталях происходящее.

Ланнистеры разделились на две группы: большая часть теснила Безупречных к тракту, где располагался их лагерь, меньшая добивала дотракийцев почти у ворот Винтерфелла. Одновременно, дотракийцы прибывали окольными путями, вылетая группами и поодиночке едва ли не из всех подряд кустов и рощиц в некоторое отдалении. Там Санса разглядела еще группу воинов со львами на знаменах – самую небольшую.

Джон был на смотровой башне, когда Санса, наконец, нашла его. За его спиной Тормунд держал за локти Бриенну Тарт. Она что-то быстро говорила, лицо ее выражало крайнее страдание. Джон в ее сторону не смотрел. Заметив леди Старк, Бриенна замолчала, опустив голову.

– Оставим это, – резко бросил Джон, также увидев сестру.

– Что случилось, леди Бриенна? – Санса подошла к воительнице, минуя своего короля.

– Санса, – предостерегающе зазвучал Джон. Она резко обернулась. Волосы она распустила вечером и с утра не успела заплести или хотя бы собрать их. Ветер трепал их, оборачивая вокруг шеи и бросая в лицо.

– Открой ворота, Джон. Видят Старые и Новые Боги, у меня больше причин ненавидеть Ланнистеров, чем у всех собравшихся. Но сейчас нам нужно…

– Спустись к себе.

– Открой ворота!

– Я сказал, твое место не здесь! – повысил голос король Севера, рявкнув на нее коротким волчьим рыком. На мгновение Сансе показалось, что ее собственный отец, Эддард Старк, восстал из мертвых, так был Джон на него похож.

Как пояснил ей Тормунд, когда Джон отошел дальше от собравшихся, леди Бриенна пришла умолять короля Джона о том же, а когда он отказал, просила отдать ее драконьей королеве в обмен на прекращение боя. Санса опустила плечи, невольно сочувствуя леди-рыцарю.

Ее заинтересованность в сохраняющем силу доме Ланнистеров была основана на прагматичном подходе. Тартская Дева имела личные мотивы.

Ланнистеры едва держали Безупречных с востока, дотракийцы разбегались, тем не менее, с западной стороны. Но маленькая группа была разбита, и леди Старк обернулась, когда Бриенна издала неясное горестное восклицание. Только что она рвалась из рук Тормунда, который сжимал зубы, не улыбаясь, но мрачно глазея на происходящее. Одичалый вздохнул, придерживая ее за плечи, как будто разом помертвевшую.

Санса поняла. На землю упало личное знамя Джейме Ланнистера. Она прикусила губу, отвернулась, пряча горькие злые слезы. Леди писала Тириону каждый день. Как она сообщит ему о смерти брата? Или еще хуже, о пленении? «Лучше бы ему быть мертвым, – подумала она, – чем попасть в руки Дейенерис живым». Дрожь пробежала по ее телу. Рамси. Она помнила слишком хорошо, что такое каждодневная пытка.

Стены Винтерфелла были в этот час многолюдны. Постепенно, один за другим, северные лорды, вожди Вольного Народа, все переводили взоры на Джона. Санса ничем не выдала своего волнения. Сложив руки перед собой, она ждала. На ладонях от ногтей появились кровоточащие лунки. Она закрыла глаза.

Джон, рискни. Поодиночке нам не выжить, она расправится с нами в наших норах. И рано или поздно очередь дойдет до тебя.

Внезапный звук рога с дозорных башен заставил Сансу и остальных наблюдателей встревожиться. С востока, огибая становище Ланнистеров, к месту сражения с Безупречными летели, выбивая пыль и заставляя землю содрогаться, сотни, уже тысячи всадников. Лорды переглядывались, пытаясь рассмотреть знамена, но это едва было возможно. Один из всадников отделился от основного потока. Маленькая фигурка гарцевала там, где только что пали последние знамена Ланнистеров, а вокруг копыт лошади вился лютоволк.

– Это Арья! – Санса схватила Джона за руку, – но как же отказ Долины? Кто с ней?

– Это не рыцари Долины, – Джон закрыл глаза и выдохнул, затем счастливая улыбка осветила его лицо.

– Сколько их? Кто это? Джон!

– Отец! – услышала Санса голос Бриенны, потрясенно созерцающей происходящее. Джон повернулся к тем, кто ждал в стенах, внизу.

– К оружию! Готовиться! Открывайте ворота!

========== Вольны выживать ==========

«Милая моя Санса! Каждое мое утро начинается с ожидания твоего письма, каждый вечер заканчивается с тем, что я выучиваю его наизусть…». Тирион сгреб со стола все, что там лежало – насколько хватило длины его рук, запустил пальцы в волосы и зарычал. Искаженный звук львиного рева.

Он погряз в переписке со всем Вестеросом.

Два дня никаких новостей от Сансы Старк. Три дня без писем от армии Ланнистеров, зато дюжина противоречивых посланий от Дейенерис и два – от Мормонта: в первом он сообщал, что намерен срочно вернуться в столицу, во втором сообщал, что туда должна вернуться королева. Оба письма не были датированы и прибыли в один день.

– Как можно кого-нибудь свергнуть с такими правителями и сообщниками? – пробормотал Ланнистер себе под нос.

Единственный, кто был точен в постановке дат (а также никому не интересных координат), так это Аша Грейджой. Но она ничего интересного или полезного не писала, кроме того, что давала ему забавные прозвища и придумывала милые комплименты. «Полулюбимому Полумужу», например, – это письмо (с требованием денег на новые паруса для «Морской Суки») Тирион сохранил для потомков, если они когда-нибудь появятся.

Тирион перечитал последнее письмо Джейме. Брат писал его накануне встречи с королевой у Винтерфелла, и с тех пор вестей от него не приходило. Оно было похоже на Джейме, это письмо: длинное, написанное частями, начинающееся так, словно они оборвали важный разговор на минуту, а затем продолжили его с последнего слова. Тирион несколько раз откладывал его, не в силах дочитать: это было тяжело, и он не мог сказать, почему.

«Дорогой брат! Хорошо, что наш отец этого не увидел. Мы стоим на проклятущем Севере у проклятущего Винтерфелла. Нужно ли мне описывать все, что я вижу? Сколько лет прошло с того нашего визита? Джон хорошо следит за состоянием оборонных сооружений, но в остальном это все еще самое унылое место из всех на земле». Тирион улыбнулся, пробегая глазами строго вычерченные таблицы расположения частей. Ага, вот оно: «Марбранд-старший считает, в лучшем случае мы отбросим их к Перешейку. Это если с Добрым Джоном». Дальше шли зачеркнутые строчки, и, наконец, твердый нажим возобновлялся: «Если что, то самое, приключится (слова после „если“ были зачеркнуты), у меня будет просьба. Не надо крипты. Зимой мы не хоронили мертвых, и я (снова было зачеркнуто, скорее даже закрашено). Вдовий Плач отдай ей».

Пожалуй, дела шли не так радужно, как планировалось, раз уж даже Джейме задумался о своих похоронах. Тирион сморгнул и выдохнул, когда дошел до последних строк. «Знай, что я действительно сделал всё, что мог. Люблю, помню, прощаю. Твой Д.».

Письмо Лораса Тирелла выглядело так, словно его кто-то наполовину прожевал и переварил, но на полпути передумал и отхаркнул. Лорасу, по мнению Тириона, следовало обратиться к мейстеру, а лучше к какому-нибудь жрецу-мозгоправу. Сумбурное, лишенное всякой логики послание сообщало, что леди Оленна болеет особо коварной простудой, а потому ее внук считает нужным – дальше шли неразборчивые каракули – оставаться в Просторе с армией. Каким образом армия могла спасти престарелую Розу от простуды, не сообщалось.

Знать, еще не решившая, чью сторону в мятеже принять, попряталась по замкам. Напуганные возможными голодными временами, дворяне только усугубляли ситуацию, закрывшись от своих крестьян за каменными стенами. Близнецы были разграблены. Переправа стала приютом сразу нескольких полуразбойничьих банд, меняющих знамена так же часто, как и предводителей. Талли появились в Королевской Гавани, как побитые собаки, перепуганные и умоляющие королеву о снисхождении, отрекающиеся от всякого родства с кем бы то ни было со стороны повстанцев.

«Рыбки без хребта, – подумал Тирион, позволяя семейству из Риверрана занять место при дворе в ожидании возвращения Дейенерис, – но юркие. И мне это не нравится». Кто откровенно наслаждался происходящим, так это Мартеллы. Они заполонили собой двор. Мода Дорна захлестнула Красный Замок, а после – и всех дворян в Королевских землях, кто еще мог себе позволить о моде думать.

«Нет, – подумал Тирион, ожесточенно втыкая перочинный нож в стол, – Львов не так просто заставить отступить». Он сжал кулаки и направился к тому, кто неожиданно оказал ему поддержку, что могла спасти Джону и Джейме жизни.

А заодно стоить жизни самому Тириону.

– Ну как, мейстер Тарли? – осведомился он, едва переступив порог лаборатории, – есть ли успехи в нашем деле?

– Милорд Десница… – Сэмвелл Тарли был очарователен в своей неловкой застенчивости, – вообще, изменить поведение животных возможно, но драконы отличаются от нас. Организм их устроен принципиально иным образом. Например, их кровеносная система…

– Прошу вас, мейстер. Не утруждайте себя деталями. Мне важен результат.

Сэм сглотнул и протянул Тириону крохотную склянку. Тирион взял ее с осторожностью, пожал плечами.

– Рискую показаться назойливым тупицей, но: что это?

– Это, милорд, должно сработать как аттрактант. Я провел серию опытов с мочой драконов, она весьма концентрированная, но можно выделить…

– Что? Моча дракона? – Тирион воззрился на застенчивого толстяка с искренним весельем и удивлением, – как вы получили ее, позволите спросить?

– Вам лучше не знать, милорд, – снова сглотнул Сэм, в его круглых глазах мелькнул отблеск пережитого. Десница развел руками:

– Продолжайте.

– Это вещество у вас в руках – видоизмененная моча дракона, имитирующая запах особи, готовой к спариванию.

Ланнистер поднял ампулу к глазам. Хотел встряхнуть, откупорить, но мейстер Тарли почти бросился на него, раскинув руки:

– Нет-нет! Ни в коем случае!

Тирион замер.

– Если вы случайно разольете или хотя бы капнете, то станете для дракона, – Сэм густо покраснел, огромные глаза были полны настоящего ужаса, – объектом… эээ… полового интереса.

Судя по всему, мейстер Тарли уже подвергался настойчивому ухаживанию со стороны рептилий. Тирион с трудом подавил рвущийся из груди хохот.

– И вы проводили опыты, мейстер?

– На дорнийских варанах, – развел руками Сэм, – они, как считается, также способны менять пол на период размножения. Но на всех других рептилий оно действует одинаково. На два месяца они могут становиться неуправляемыми, агрессивными, и заняты исключительно… эээ… спариванием и размножением.

– То есть, как поведет себя дракон, неизвестно, – пробормотал Тирион, возвращая ампулу Сэму, – как в теории должно подействовать это зелье – быстро?

Сэм охотно объяснил. Покидая своего ученого протеже, Тирион Ланнистер был абсолютно уверен, что последнее, что он желал бы знать, если бы у него был выбор, так это подробности интимной жизни драконов.

Дейенерис рано или поздно обязательно прибегнет к помощи своих чешуйчатых детей. Тирион не сомневался в этом, пусть даже она клялась никогда не отправлять их в бой после смерти Визериона. Письма Мормонта только убедили его лишний раз в намерениях королевы Таргариен. И это значило, что Вестеросу опять гореть. Младший Лев почти готов был отравить их – но они были… драконы.

Он не мог. Он не хотел. Если существовала вероятность избежать их смерти, Ланнистер хотел испробовать ее. И, вдобавок, мелькнула любопытная мысль: сможет ли мейстер Тарли придумать что-то вроде подобного приворотного зелья, но для человека. Тирион затряс головой, сбрасывая наваждение.

Ну бред же.

«Дорогая моя леди Санса! Надеюсь, вы простите мне мою вольность в обращении к вам. Исключительно письма от вас не дают отчаяться в нашей более чем серьезной ситуации. Я не получил от вас очередного письма и весьма переживаю. Нет никаких новостей от моего брата Джейме. Ее величество сообщила, что планирует призвать резерв из столицы, но сегодня изменила свое решение. Что у вас происходит, миледи? Надеюсь на скорейший ответ».

*

«Хоть бы Аддам догадался отвести наших на края», – надеялся Джейме, отрезанный со своими тремя десятками отчаянных парней от основной группы. С тяжелым вооружением и со своей броней, они порядком устали, как и лошади, а дотракийцы все еще были полны сил, несмотря на непривычную для себя скачку по лесу.