Текст книги "Лёгкое дыхание (СИ)"

Автор книги: Гайя-А

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

– Бастарды? Наговор? – рыкнул он, – Мне глубоко чихать на дворцовые сплетни. На песенки на рыбных рынках. Но королева Дейенерис, глядя мне в глаза, сказала, что мою дочь именуют «Шлюхой Цареубийцы». Ваша дочь мертва, мне жаль вас, Джейме Ланнистер, но представьте, что все знают вас, как отца шлюхи. И поймете, почему больше всего на свете я сейчас желаю перерезать вам горло и вздернуть вниз головой на Тартском маяке.

Это было слишком больно – слышать от ее отца слово «шлюха» в отношении Бриенны. И он это заслужил. Он, а не Бриенна. Джейме судорожно выдохнул, опуская руки на стол. Затем поднял глаза на пожилого лорда. Что ж, как минимум, Селвин порадуется правде. Если когда-нибудь она будет открыта кем-то более достойным доверия, чем Цареубийца.

– Я не прикасался к леди Бриенне. Она все так же невинна, как и в первый день жизни. За то, чтобы она оставалась таковой, я в свое время отдал правую руку – и об этом теперь не жалею. Тех, кто чернит честь леди Тарт, я считаю своими личными врагами. Я должен вашей дочери свою жизнь и не откажусь выплатить свой долг в любое время, когда это будет необходимо, лорд Селвин.

– Каким образом? – холодно спросил тот.

– Каким она того пожелает.

– Вы убьете тех, кто говорит о ней дурно?

– Да.

– Все королевство? Весь двор? Что ж, ваша сестра действовала схожим образом. А что насчет самой Бриенны, сир? Вы озаботитесь устройством ее семейной жизни? Будете следить за тем, чтобы ее не оскорбили в доме мужа? Защитите ее детей от упреков в сомнительном происхождении?

Теперь Джейме Ланнистер понимал истинную причину застенчивости Бриенны. Ее отец оказался прозорливцем куда более способным, чем даже Тайвин Ланнистер. Селвин Тарт знал, что сказать, чтобы заставить замолчать других. Он, лорд-командующий Ланнистер, мужчина не юных лет, не мог от стыда поднять голову, чувствуя себя мальчиком перед закаленным в боях ветераном.

– Я мог бы жениться на ней, – едва слышно сказал Джейме, ненавидя себя за слабость. Но грохот кулака лорда Селвина о стол заставил его посмотреть в глаза грозному владыке Тарта.

– Не после всего, львенок! – рявкнул Селвин, распахивая потемневшие глаза, – не представлю, что за подвиг придется совершить тебе, Цареубийца, чтобы заслужить подобной чести! Я лучше отправлю свою дочь на дно моря с наковальней на шее.

Джейме усмехнулся и фыркнул, живо представив эту картину.

– Бриенна справится с ситуацией, – объяснил он поспешно свое неуместное веселье лорду Селвину, – выползет на берег с наковальней, Кракеном и парой затонувших кораблей в придачу.

Селвин взглянул на него чуть теплее, а затем тоже расплылся в кривоватой ухмылке согласия. Хмыкнув, лорд Тарт, наконец, склонил голову набок и продолжил рассматривать Джейме в упор.

– Она хороший воин? – спросил он внезапно, – какова она?

– Бриенна побеждает в шести из семи случаев, – ответил Джейме сразу же, чувствуя постыдное щипание в носу, – в седьмом случае отступает для отдыха, потом нападает снова, и снова, и снова. Она тренируется каждый день, до тех пор, пока не падает с ног от усталости. Она никогда не жалуется на неудобства или трудности, или нездоровье. Среди моих лордов после Зимы немало найдется тех, кому она спасла жизнь, а то и не по разу. Она верна своим принципам и идеалам даже тогда, когда они могут стоить ей жизни. Воин, которым большинству из нас никогда не стать.

«Почти не соврал. Так, кое-что утаил. Не рассказывать же, что отвести женщину к мейстеру под силу лишь пятерым, даже когда она истекает кровью, спасать других она любит, исключительно подставляясь сама, а любимое занятие – находить неприятности на свою роскошную задницу, чтобы затем мужественно и стойко их преодолевать».

Лорд Селвин смотрел ему в лицо молча. Джейме почувствовал непреодолимое желание отвести глаза.

– Мне говорили, у нее много шрамов после тяжелых ран. На лице, в том числе.

Джейме кивнул.

– Я нашел ей хорошего жениха, – лорд улыбнулся сухо, – который видел ее на Севере. Он вдовец и сильно старше, но он хороший человек. Видимо, его ее уродство не смущает.

В голосе Тарта послышалась горечь, но Джейме кипел. Бриенна заслуживала тысячекратно большего, чем мужа, который будет ее просто терпеть. Он хотел открыть рот и высказать все это, но что он сам мог предложить взамен?

– Моя дочь редкостная упрямица, это так. Я говорил ей, что ничем хорошим не кончится это ее увлечение рыцарством, военным делом. Но она преуспела в том, к чему стремилась. Бриенна, – пожилой лорд вздохнул, – упертая, своевольная, прямолинейная и несгибаемая, что корабельная мачта.

– Это все о ней, – подтвердил Джейме, улыбаясь. Селвин покровительственно глянул на него.

– И вы все же любите ее, стало быть.

Это утверждение заставило Джейме застыть и почти испуганно взглянуть на Селвина Тарта. Тот, кажется, удовлетворился своим визитом и поднялся из-за стола, чтобы попрощаться. Его глаза теперь лучились той едва уловимой нотой веселья, которую хорошо знал Джейме. Иногда на него точно так же смотрела Бриенна. Джейме встал напротив и постарался выполнить как можно более искренний и глубокий поклон.

«Меня отчитали, как мальчишку, и, боги, это было мучительно». На ум пришли мрачные мысли о Мирцелле, и все, что он только мог осознавать из происходящего – так это то, что это был один из дней его глубочайшего бессилия и бесчестья.

И признания, которое он не мог заставить себя ни произнести, ни обдумать.

– Я прошу вас простить мое вторжение, сир Джейме, – церемонно поклонился лорд Селвин, – и помнить обо мне, если вы еще увидите когда-либо мою дочь.

Это звучало почти как угроза. После его ухода Джейме в несколько приемов осушил мех с вином, нашел флягу с другим, похуже, дождался, пока опьянеет достаточно, после чего упал на кровать, кое-как сбросил сапоги и заснул.

*

Все шло замечательно, потерянно рассуждал Тирион Ланнистер, стоя на коленях перед королевой в ее спальне. Все шло так, как надо, если исключить досадный случай смерти Мирцеллы – и почти потерянного союза с Тиреллами.

Безупречные карали недовольных голодом крестьян, безжалостно разгоняя целые поселения, дотракийцы скучали и начинали проявлять недовольство, заранее продуманные небылицы распространялись по рынкам и трактирам: королева позволяет себе совокупляться с лошадьми, драконами, и чрево ее производит монстров каждое полнолуние, королева и Драконий Мясник занимаются черной магией (этот слух был плохо продуман, но бездельники, пересказывающие его друг другу, додумали недостающие фрагменты). И, наконец, королева собирается вывезти все зерно за Узкое Море.

Последний слух, в противовес двум предыдущим, которые все-таки воспринимались как байки, возбудил массовые волнения. Особенно в регионах, где свое хозяйство было развито не слишком сильно. Долина Аррен взбунтовалась неожиданно даже для самого Тириона.

Все шло, как нельзя лучше. Ланнистер-младший забыл лишь об одном деликатном обстоятельстве: он, лорд Десница, будет призван королевой к ответу за беспорядки в первую очередь.

– То есть, вы хотите мне сказать, что ничего не знали о том, что ваш брат жив? – мягко сказала Дейенерис, возвышаясь над ним.

Она умела возвышаться, даже если сидела на полу, раскладывая узоры из цветов. Тирион глубоко вздохнул.

– Моя королева… – он запнулся; звучало, как у Мормонта, – ваше величество…

Ее взгляд по-прежнему был отсутствующим. Тирион отважился.

– Дени, – он взял ее руку, открыл рот, кусая нижнюю губу в нерешительности, – моя семья причинила много бед вам и многим. Но не меньшие пережили мы сами.

Она улыбнулась ему, фиалковые глаза заполнились светом южной ночи. Кивнула. Величаво присела рядом – с прямой спиной, изящным разворотом шеи.

– Вы знаете, моя сестра никогда меня не любила. На самом деле, она ненавидела меня. Джейме наоборот. Но мы всегда держались друг за друга, все трое, но не потому, что любили друг друга, – Тирион усмехнулся, глядя в прошлое, – а потому, что никто не любил нас…

– Вы знали, что ваш брат жив?

– Я надеялся бы на это, даже если бы увидел его тело перед собой так близко, как вижу вас. Он все еще мой брат.

Тирион не лгал. Это была одна из тех правд, которые и так являлись очевидными. Он смотрел на Дейенерис безотрывно, размышляя, могла ли она любить своего брата? И если могла, то что это была за любовь – обязательство, долг, желание или привычка? «Львам дракона не понять, – пришел к выводу Тирион, – драконам не понять никого. Слишком сильные. Слишком высоко летают».

– Я хочу верить вам, Тирион. Вы, Ланнистеры, имеете свойство выживать, когда от вас этого никто уже не ждет. Я хотела казнить вас не единожды, – Дейенерис вновь возвышалась над ним, недоступная, недосягаемая, – что мне следует делать? Охотиться на Цареубийцу, чтобы отомстить за отца? Сделать вас приманкой для Цареубийцы?

«Подавлять мятеж на Переправе? Попытаться надавить на Хайгарден? На Орлиное Гнездо? Она одержима местью за отца, которого не знала. Она не безумна, нет. Она слишком молода, самоуверенна и не очень опытна. И скора на расправу».

– Позаботиться о себе, ваше величество, – протянул Тирион, – встретиться с королем Джоном. Пока этого не произойдет, вы не можете быть уверены, что действительно контролируете ситуацию.

– Я встречусь с ним, Десница, – холодно подвела итог Дейенерис, – вскоре. Затем, мы соединим наши силы, найдем шайку Цареубийцы, и тогда, Тирион, я смею вас заверить, ни у кого не останется сомнений в смерти Джейме Ланнистера.

В эту минуту Тирион притворился удрученным. Младший Лев видел неуверенность в ее движениях. Она боится встречаться с Джоном, понял он и отметил эту немаловажную деталь. Джон оттягивает момент встречи тоже, но кто знает, в чем его причины. А Дейенерис боится.

Возможно, этот страх можно будет использовать, чтобы спасти Старшего Льва, когда тот угодит в западню – Тирион надеялся, что Джейме избежит этого. После всего, что было между ними, он не мог злиться на него. Не так много львов осталось, чтобы чураться друг друга.

*

Сандор Клиган навис над столом, внимательно изучая карту Перешейка. Сейчас можно было сказать, что он действительно похож на Пса, возможно, на ищейку, а может, на волкодава. Санса усмехнулась этой мысли и откусила еще один кусок от пирожного, роняя крошки в постель.

Она наблюдала за ним с удовольствием. Линии его мощного тела, неожиданная грация и плавность его движений приводили ее в восторг, хотя Сандор никогда не разрешал ей смотреть на свои тренировки. Он говорил, это заставляет его нервничать и проигрывать. Иногда она подсматривала незаметно для него.

Многие придворные дамы развлекались подобным образом.

Дейенерис содержала целую армию гладиаторов. Санса узнала значение этого слова недавно, и ей показалось занятным изучить историю боев. Галереи вокруг тренировочных дворов – половина из которых раньше была отведена под разнообразные развлечения королевы Серсеи – были ее любимым местом.

– Я встретила сегодня Джораха Мормонта, – сказала Санса, облизывая пальцы и протягивая руку за следующим пирожным, – наверху.

– Опять подглядываешь, – Пёс не обернулся, но она знала даже малейшие признаки его смущения. Он уже успел загореть после Зимы, и по смуглой спине полз румянец.

– Мормонт организует турнир на свадьбе лорда Десницы, – Санса опять замолчала. Клиган, конечно, ужасный грубиян и невежа, но даже наедине с ним ее не удастся заставить говорить с набитым ртом.

Турнир за пределами Королевской Гавани, но недалеко от нее; пятый день торжеств – первый день свадьбы, который жених и невеста проводят вместе. Это было идеальное время для покушения. Санса не знала, воспользуется ли Тирион случаем или дождется менее многолюдного собрания. Ей всего лишь нужно было убедить Джона оставаться слепым и глухим к тому, что происходит на юге.

Это оказалось сложнее всего. Пока он в Винтерфелле, занятый своими планами и строительством, стяжающий славу король Джон Добрый, Дейенерис для него слишком далекая реальность. Как и сама Санса.

– Да и хрен на них, на турниры, – пробормотал Пёс. Санса затрясла головой. Распущенные волосы упали ей на обнаженную грудь.

– Мы поедем.

– Девочка, я уже не тот, чтобы сражаться, труха сыплется изо всех дыр, – он поднялся от стола, потянулся, с хрустом разминая плечи и словно нарочно – Санса не сомневалась, так и есть – демонстрируя силу своего крепкого тела. Она улыбнулась, показывая зубы, засмеялась, перекатилась на живот и обняла подушку руками.

– Конечно же, ты будешь. И ты победишь, – она уловила его едва заметную улыбку, – сначала я надеялась, что там будет Лорас Тирелл, и тогда тебе пришлось бы ему проиграть.

– Пошла бы ты! – зарычал Сандор, оборачиваясь. Она не дрогнула, зная его нрав.

– …и ты бы проиграл. Он нам нужен. Возможно, я выйду за него замуж.

– Двоемужница. И обольстительница. Где твои былые наивные песенки, Пташка?

Санса зарылась носом в подушку, молча глядя на него. Наконец, мужчина перестал притворяться, что погружен в изучение карт. Хищный стальной блеск его глаз говорил с леди Старк яснее любых речей. У него всегда был честный взгляд. Он бы проиграл, если бы она потребовала. Честь рыцаря этого не допустит – но он и не рыцарь. Он воин.

А воин может позволить себе проиграть одно сражение, чтобы выиграть войну.

– Ты стала настоящей волчицей, – сказал Сандор. Она слышала его гордость, горечь, восхищение и боль. Но сейчас ей не хотелось задушевного разговора. Она улыбнулась, приподнимаясь и поглаживая себя по шее.

– Так кто я? – рука скользнула к груди.

– Лютая волчица, – выдохнул он.

– А еще? – ниже, по животу, еще ниже, между ног.

– Моя рыжая сука.

– Расскажи мне, – она поднялась, позволяя волосам рассыпаться по плечам, по груди, скользя руками по своему телу и давая возможность ему видеть, – расскажи мне, кто я. И покажи, что ты сделаешь со мной за это.

– О, ты напрашиваешься, девочка.

Санса Старк всегда молилась Деве, когда была младше. Но в последнее время все чаще она чувствует потребность в покровительстве Воина. Тот из его детей, который рядом с ней – ее Пёс – единственное честное зеркало, единственный друг, и она рискнет вступить в сражение, имея только его на своей стороне.

*

Если в природе существовал тот тип мужчин, которых Бронн Черноводный не мог представить себе в качестве ближайшего друга, то Джейме Ланнистер был сам по себе абсолютным эталонным представителем такого типа.

Он был лжив, даже когда не желал быть лживым. Исполняя одно случайно данное обещание, он умудрялся наобещать в сто раз больше, не думая, как расплатится с долгами, но искренне намереваясь расплатиться. Он был неуверенным, неудовлетворенным, постоянно сомневающимся, жестоким мерзавцем, легко ранящим чувства всех, кто подходил к нему слишком близко. После чего, конечно, жалел себя за то, что остался в одиночестве.

И у него была самая прелестная дочь в мире. Была. Бронн закрыл глаза, прислонился к столбу-подпорке тента, вздохнул, отхлебнул из горла фляги и принялся скорбеть.

Он умел выделять время для чувств, чтобы не поддаваться им все часы в сутках, как это делали некоторые невоздержанные личности. Десяти минут хватило, чтобы внутренне оплакать роскошные золотистые косы, зеленые глаза, мелкие неровные зубки и прелестную, отливающую сладким золотом юга, кожу с таким невинным пушком на ней. Следующие десять минут Бронн намеревался посвятить планам мести.

Когда-нибудь Ланнистер, если прекратит предаваться самобичеванию и пьянству, разыщет тех, кто сделал это с Мирцеллой. Тогда Бронн возьмется за нож. И поседеют те, кто услышит рассказы о том, что он сделает с ними, а те, кто и так был седой, облысеет.

На мгновение Бронн задумался, что случится с уже лысыми, потом встряхнулся. Из-за проливного дождя его все время клонило в сон. Вероятно, также было виновато вино, потребляемое им в значительных количествах, и местный крестьянский эль – смертоносное пойло.

Делать нечего. Бронн направился к Джейме.

Ланнистер, как и все последние дни, сидел молча, глядя в никуда, отрешенный, потерянный, совершенно на себя не похожий. Бронн сел напротив.

– Дождь, – сказал Джейме негромко. Бронн пожал плечами.

– Ага, – согласился он.

Я твой друг, хотел кричать Бронн. Я все равно твой друг. Не знаю, как получилось так, но я твой друг. Пусть ты трахал свою сестру, пусть ты вел себя, как козел, но – и тут он снова поднял глаза на Джейме, уверенный, что никогда не сможет объяснить, даже сам себе, что забыл рядом с этим страдающим, сломленным человеком.

– Ты же не собираешься отравиться, повеситься или что-то в этом роде? – ляпнул он, кривя усмешку, чтобы скрыть беспокойство. Джейме медленно покачал головой.

– Нет.

– Хорошо. Ты мне еще прилично должен, не забывай.

Джейме медленно кивнул, по-прежнему глядя куда-то в сторону.

– Да что с тобой, блядь, такое, а? – не выдержал Бронн, – ну поехали, найдем каких-нибудь потаскух, нажремся в сопли, набьем морды каким-нибудь деревенским охламонам…

Джейме печально усмехнулся в ответ.

– Дождь, – сказал он снова, помолчал, потом прикусил губы, – и я все проебал.

«Ему бы прореветься, – подумал Бронн, абсолютно точно не готовый к такого рода помощи, как утирание слез лорду-командующему, – отоспаться. Только хрен когда мы это увидим, похоже». Он знал, что имеет в виду Джейме, когда говорит это. Просто в одно прекрасное мгновение до Льва, кажется, дошло, что он не становится моложе, а накопленные долги приходится отдавать немедленно, и с процентами. Жизнь – жестокий ростовщик.

Не желая заражаться меланхолией, Бронн ушел, оставив Джейме одного.

Под тентом собрались Ривергейты, отец и сыновья, Хоулы, Кракехоллы, Марбранды и остальные. Настроение у большинства было не многим лучше, чем у лорда Ланнистера.

– Мы выгребли последнее, – доложил Марбранд, – весь хлеб, всю скотину. Сколько еще нам ждать?

– Мы не можем атаковать Гавань. Мы вряд ли осилим даже дойти дотуда, – кажется, это был один из Хоулов.

– Нужно заслать кого-то к Переправе. У нас скоро не останется разведчиков. Если Безупречные там, она может перебросить их сюда очень быстро.

– Им все равно надо есть и спать, – Бронн сплюнул, скептически хмурясь, – по дороге все разорено.

– Кто-нибудь рискнет предложить Лорду Ланнистеру отступить?

Ответом была тишина. Джейме не хотел даже слышать о том, чтобы разделиться, даже для пополнения припасов. Бронн уже говорил с ним об этом. Сражение редко длилось больше суток, но до этих суток армии нужно было дожить, а до места столкновения – добраться. Если прежде маленькие отряды легче могли скрыться от глаз наблюдателей, теперь это не имело большого значения. В едва пережившем Зиму Вестеросе спрятаться могла любая армия, если только вставала не на дороге: люди переселялись с одного места на другое, те, что оставались на земле, были заняты только вспашкой и севом.

Тирион выбрал хорошее время, чтобы затеять заговор, подумал Бронн. Не рассчитал только, что солдатам нужна еда.

– А может, разместимся в Хайгардене? – вяло предложил Бронн. Высокородные рыцари посмотрели на него с тем самым выражением, которое он ненавидел.

«Подождите, вот придет в себя Ланнистер, он скажет то же самое». Бронн хотел было изречь нечто, подобающее случаю, когда внезапно заметил издалека знакомую фигуру, тяжело шагающую по дороге.

А узнав одинокого путника, упрямо идущего вперед под проливным дождем, не мог не расплыться в улыбке.

– Гляньте-ка, кто к нам пожаловал, – кивнул он, и мужчины обернулись. Пооткрывали рты все.

– Чтоб я сдох! – высказался сир Аддам.

========== Тактическое подчинение ==========

Бриенна в очередной раз проклинала свое женское сердце.

Всю дорогу до Хайгардена она пыталась убедить себя в целесообразности своего визита к лорду Ланнистеру. Получалось скверно. Кто не озадачивался вопросами осмысленности, так это Тормунд и компания – тридцать одичалых, увязавшихся за ней, по ее мнению, исключительно с целью отравить ей жизнь.

Тормунд вообще был умелым преследователем. Он топал за ней на расстоянии пяти шагов, куда бы она ни направилась. Она не уставала напоминать себе, что он может в любую минуту украсть ее. Одичалый клялся, что не сделает этого, но Бриенна не верила.

– Ты так часто говоришь об этом, что я начинаю задумываться, – распевал Тормунд, – может, ты просто хочешь, чтобы тебя действительно украли? Чтобы нашелся сильный мужик, который покажет тебе, что такое жаркий трах, а? Что бы ты скулила, когда мой здоровый…

Со следующим шагом он полетел вниз через ее подставленную ногу. Распластавшись по земле, он глянул на Бриенну с непередаваемым восторгом, который не сильно уменьшился от ее слов.

– Последний, кто говорил со мной подобным образом, ползал передо мной на коленях, харкая кровью и собирая в траве свои зубы сломанной рукой. Какой частью тела пожертвуешь ты?

– Любой, которая не устроит тебя, моя леди. Но дай сначала проявить их в деле, – ухмылялся Тормунд.

– Начну с языка.

– Как пожелаешь, красавица, – он облизнулся, окидывая ее нехорошим взглядом, и Бриенна подавила желание пнуть его хорошенько. Он мог бы воспринять это как намек.

Вечером, сидя у костра, она не могла отделаться от воспоминаний, которые отзывались в теле жаждой прикосновений и возбуждением. «Я совершенно и полностью сошла с ума, – с трудом вздыхала Бриенна, – что можно сделать, ну что, чтобы не думать постоянно об этом?».

«Убить Тормунда», тут же пришел ответ, и Тартская Дева тихо зарычала.

Дорога до Хайгардена была унылой, но зато она научилась некоторым интересным трюкам у одичалых: маскировке лагеря, ложным тропам. Они все были охотники и неплохо ориентировались в лесу. Но жизнь на севере за Стеной совершенно не давала им опыта жизни на юге. Вольный Народ с трудом признавал границы частной собственности, если они не выглядели как крепостные стены.

Начались проливные дожди. Первый день они переждали, но затем стало ясно, что погода переменилась надолго: небо закрылось тучами до горизонта, ветра не было совсем. Следующие четыре дня Бриенна мокла, мерзла и проклинала тот день, когда впервые увидела Джейме Ланнистера.

«Ну и куда меня опять несет из-за него?!».

*

Тирион был мучительно трезв уже неделю.

Две ипостаси: главный заговорщик – и лорд Десница, вступили в неминуемый конфликт. Переправа уступала позиции. Фреи были упрямым народом, но Безупречные превосходили их в этом, даже при учете недостающего пайка.

Недалек был тот день, когда угроза Дейенерис могла сбыться, и Львов в Вестеросе стало бы еще на одного меньше.

Его последней надеждой оставался король Джон. Но ни одной весточки с Севера не поступало, Санса начинала нервничать, и Тирион опасался, что раскрытие их заговора – вопрос ближайшего времени. Он решил ускорить подготовку к своей свадьбе с Ашей (которая отчалила на Железные Острова и пылко пообещала в качестве предсвадебной подготовки воздерживаться от вина и иных плотских удовольствий не менее двух недель до даты свадебной церемонии). Ланнистер-младший был поражен такой беспримерной силой воли, проявляемой ради будущего супруга.

Было что-то слегка порочное в том, что его новую свадьбу помогала организовать его бывшая жена. Это Красный Замок, это двор. Тирион вздохнул.

– Миледи, я намерен соблюсти все традиции, унаследованные от давних предков, – заявил он, созерцая Сансу Старк, составляющую схему посадки гостей за столами.

Санса подняла на него сияющий взгляд. Тирион мог только удивляться, как в ней сочетались такие черты, как крайний прагматизм и сентиментальность.

– Все, милорд?

– Абсолютно. Провожание, конечно, – он послал ей ухмылку, от которой Пёс в углу комнаты зарычал, – помнится, я был так стремителен в свою первую брачную ночь, что мы были лишены этого дивного удовольствия.

– Утренний визит? – Санса перелистнула две страницы из фолианта, добытого в библиотеке Ланнистеров.

– Обязательно. И я настаиваю на плаче невесты. Плач невесты – это ее жалобы на жениха, – пояснил Тирион, – в наших обычаях это было принято. Насколько могу помнить, моя сестра просто-таки рыдала, – он и Санса разделили на двоих понимающую улыбку, – знатные леди ведут невесту в септу или на брачный пир и плачут вместе с ней. Или, – он обошел Сансу со спины, игнорируя утробное ворчание ее бессменного защитника, – поскольку я не уверен, что моя будущая жена будет достаточно убедительна в своих жалобах, есть еще «песня девицы». Крики с брачного ложа. Девушки должны кричать, разве нет?

Ему нравилось, как Санса смущается неподобающей темы разговора. Ему нравилось смущать людей, и он надеялся преуспеть с Дейенерис однажды.

– Моя тетя Дженна прославилась своей «песней девицы». Говорят, она ни разу не повторилась. Уверен, леди Грейджой сможет доставить немало радостных минут тем, кто окажется рядом с нашими покоями…

– Это трогательно, – серьезно сказала Санса, задумчиво глядя в книгу, – с годами начинаешь ценить традиции. В них есть определенная красота и мудрость.

Тирион усмехнулся. Традиция выдавать замуж недозревших девиц не казалась ему мудрой, и казалось, Санса должна быть первой, кто восстанет против нее. Он хорошо помнил ее взгляд, когда они остались вдвоем после свадьбы, связанные друг с другом против своей воли. Иногда Тирион задумывался, не лучше ли было для нее остаться его женой.

Он, по крайней мере, не издевался над своими женщинами.

Тирион собирался навестить своих осведомителей и побывать в монетном дворе, когда, запыхавшись, к нему прибежал его сквайр с письмом. Лорд Десница напрягся, увидев на нем печать Винтерфелла. Быстро развернув его, он пробежал содержание глазами. Затем сглотнул.

Письмо было от Арьи Старк.

Официальным назвать его было никак нельзя, но печать говорила сама за себя. «Мы, король Джон Старк…». Арья не была сильна в придворном этикете, но очевидно, имела чутье на интриги. Ее неопрятный почерк с большими промежутками между строк сообщал Тириону, что:

«Джон Старк намерен оказать помощь своей названной жене Дейенерис Таргариен в борьбе с изменническим восстанием Джейме Ланнистера. Вместе с тем, исходя из всеобщего желания сохранения мира и безопасности, король Джон планирует проведение предварительных переговоров с упомянутым изменником Джейме Ланнистером без присутствия Десницы ее величества, Тириона Ланнистера».

Когда он ворвался в покои леди Старк-старшей, она сидела перед зеркалом. Пса не было видно. Она молча взяла письмо из его рук, прочитала, шевеля губами, отложила в сторону.

– Я ожидала, – спокойно сказала Санса, оглянулась на него, – вы беспокоитесь, милорд?

Он подошел к ней сзади. Удобнее всего было устроить руки ей на талию, что он и сделал, оказываясь достаточно близко, чтобы чувствовать запах лаванды от ее волос.

– Я беспокоился бы меньше, милая Санса, если бы Джорах Мормонт точил свой меч несколько чаще. Возможно, мне следует предпочесть костер.

– Не стоит, Тирион, – она развернулась к нему, – Джон не нападает без переговоров. В чем Дейенерис обвиняет вашего брата? В убийстве короля-безумца? Это смешно.

– Даже если она будет обвинять его в том, что он мочился в штаны в три года, у нее все еще есть Безупречные, чтобы воевать за это. Видите ли, милая Санса, королей можно ненавидеть, осуждать и обсуждать, но люди не выносят, когда их убивают.

– Я попробую решить это осложнение с Джоном. Возможно, мне придется покинуть дворец на время, – задумчиво сказала Санса и протянула руку Тириону для поцелуя, – прикроете мое отсутствие, милорд?

– Для меня его ничто не сделает менее горьким, миледи. Санса! – позвал он ее от порога, глаза их встретились, – мы на волоске. Сделайте все возможное.

Она встретила его взгляд смело и решительно, затем отвернулась, и он видел ее непроницаемую улыбку в зеркале на столике перед ней.

– Не беспокойтесь, милорд, – снова услышал он ее тихий голос.

Вечером Десница наблюдал за королевой, которую намеревался свергнуть. Дейенерис играла с драконами. Тирион склонил голову, любуясь ее грациозными движениями. «Вот она, – думал он, против воли улыбаясь, – королева всего мира. Освободительница, победительница и прочее, прочее. Может быть, если бы у нее не было столько честолюбия и амбиций, а главное – иллюзий, она стала бы прекрасной королевой. Если бы у нее были дети».

Дейенерис звала своими детьми драконов, и они отвечали ей взаимностью, но конечно, Тирион не назвал бы близость королевы и ящеров семейными отношениями. Ее короткое замужество за кхалом Дрого, по слухам, любившего ее беззаветно со всей силой своего дикого сердца, не могло научить ее тому, что собой представляет семья. Даже самая несчастная, нездоровая, воспитывающая предрассудки и поощряющая разврат, семья лучше, чем одиночество, рассудил младший Лев.

Когда-то он бежал от своего львиного прайда. Настал день, когда он хотел бы в него вернуться. Семья, из любви или из ненависти, давала силы. Тирион вновь посмотрел на Дейенерис.

Бесплодная, беззаботная, бездомная королева. Даже у Серсеи было больше шансов, подумал он.

Следующим же утром Тирион получил несколько сообщений. Хайгарден сообщал, что раскрывает свои двери для Ланнистеров и Старков, не делая различия между ними; король Джон и Арья Старк объявляли Долину Аррен территорией переговоров; в Близнецах бесчинствовали дотракийцы. Ну и, как завершающий штрих, Аша Грейджой сообщала, что будет счастлива выходить замуж, соблюдая все традиции Ланнистеров, но также просит жениха почтить Утонувшего Бога.

Тирион подозревал, что ритуальное утопление после всех остальных его проблем будет актом милосердия.

*

Джейме перечитывал свой ответ леди Оленне на ее приглашение в Хайгарден и вспоминал своих детей.

Он так и не узнал, был ли Джоффри на самом деле его сыном. Первенец Серсеи, умерший в младенчестве, точно принадлежал Роберту. Джейме по прошествии многих лет хотелось бы верить, что и Джоффри был Ланнистером только наполовину. Он невесело усмехнулся.

«…поскольку союз между нашими домами посредством брака невозможен, мы, Дом Тирелл, предлагаем…».

Томмен и Мирцелла были другими. Иногда он думал, как счастлив был бы хотя бы подержать их на руках, просто побыть рядом, но он почти не видел своих детей до того момента, пока им не исполнялось три. «Они только мои», страстно рычала Серсея, сверкая глазами. Она сама решала, сколько львят ей нужно. Она решала, как их будут звать, что они будут любить, чему их будут учить. Джейме с трудом мог вспомнить, что тогда он сам думал о границах ее чувства собственности.

«Теперь мы одни, ты и я, против всего мира, – шептала Серсея незадолго до их расставания, – мне нужен ребенок, Джейме. Мне нужен еще ребенок». Он так и не узнал, был ли этот ребенок его, принадлежал ли он Эурону Грейджою или кому угодно еще. Возможно, она не знала сама. Просто, в одно утро Квибирн не пустил его в покои королевы, куда ее брат и так заходил с опаской и неохотой, и сообщил, что Серсея решила прервать беременность.