Текст книги "Мы сделаны из звёзд"

Автор книги: Дилан Лост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

– А тебе интересно, как прошел мой День благодарения?

– Конечно.

– Ну, мы в основном молчали. Мама не большой фанат всех исторических праздников, так что весь день жаловалась, а вечером уже со всеми ругалась. Мэй проплакал всю ночь, а спустя три части «Историй игрушек» наконец-то заснул. Как-то так.

Ли запила свою невеселую усмешку пивом, а я промолчал, отвернувшись в сторону.

– Что такое? – Ли мигом почувствовала перемену моего настроения.

– Почему ты такая? – спросил я.

– Какая?

– Постоянно притворяешься, что тебе не больно. Ты же тоже страдаешь, Ли, я вижу. Но ты не подпускаешь меня, как бы я ни старался. Ты мне не доверяешь?

Ли неловко опустила глаза, стуча пальцами по горлышку бутылки.

– Не в доверии дело, Кайли. – тихо пробормотала она.

– Тогда в чем?

– В том, что я вот такая. Не хочу перетягивать на себя одеяло, заставляя тебя думать, что мои проблемы могут быть хуже твоих.

Я опешил, удивленно вздернув брови.

– Ли, мы дружим десять лет. Для нас уже давно не существует термина «перетягивания одеяла». Есть просто ты и я. На одной ступени лестницы.

– Это тебе так кажется, – грустно хмыкнула она.

– Что именно?

– Что мы на одной ступени. – Ли подняла глаза на серое небо. – Я, на самом деле, как пенсионерка с остеохондрозом, едва преодолеваю начало пролета, а ты уже стоишь где-то там, на тринадцатом этаже, и подбадриваешь меня, крича что я увижу голого Брэдли Купера, если потороплюсь.

– А по-моему, – запротестовал я, – это я плетусь рядом с тобой. После очередных беспробудных попоек пытаюсь преодолеть хотя бы ступеньку, а ты подталкиваешь меня в спину, жалуясь, что я отрастил себе пивное брюхо.

Ли рассмеялась. Она повернулась ко мне всем телом, каким-то родительским движением пригладила светлые волосы у меня на лбу и улыбнулась.

– Ты сумасшедший.

– Спасибо, что напомнила, – закатил глаза я, сдерживая улыбку.

– И зануда.

– Ты близка к тому, чтобы кубарем слететь с лестницы. – я грозно наставил на нее указательный палец.

– Но я рада, что ты у меня есть, Кайли. – она щелкнула меня по лбу. – Так много людей приходят в мою жизнь, а потом сразу же уходят. Но ты всегда есть. И одного твоего присутствия мне достаточно, честно.

В порыве чувств я за плечо притянул ее к себе. Подруга издала удивленный звук и ненадолго застыла, но потом рассмеялась, устроилась поудобнее у меня на груди и прикрыла глаза.

Тогда я понял, что Дейзи была права. Ли рядом безвозмездно, не требуя ничего взамен.

Мы сидели так какое-то время, игнорируя все. Очки плавились на переносице, мир больше не горел, лишь веял легким запахом дыма, мысли выбирались из моей головы и щелком лопались в воздухе, как мыльные пузыри. Я любил такие моменты. Когда есть я и Ли, и ничто не сходит с ума, и реальность, в которой я живу не так уж сильно меня убивает.

Примечания к главе:

(*) Чезаре и Лукреция Борджиа – брат и сестра, дети папы римского Александра VI, которые были любовниками.

Глава 19.

В четвертом классе вместе со мной учился мальчик, болеющий раком. Ну или, по крайней мере, я думал, что он болел раком. На самом деле, он был просто тощим бледным и побритым налысо из-за вшей. Но для моего детского мозга это было явным признаком смертельной болезни. Его звали Эдмунд, он был слегка туповат и скован в обществе. Лилиан в том возрасте запудрила мне мозги своими лекциями о карме и о том, что добрые дела превозносят человека на небесах, поэтому мне прямо до зуда в одном месте хотелось скрасить его последние деньки.

Я сводил его на прогулку в парк, купил мороженное, мы даже сходили на пятую часть «Гарри Поттера», которую тогда крутили в кинотеатре.

На мое заявление: «Чувак, ты умираешь», он ответил:

– Правда? Теперь ясно, почему мама собирает все мои вещи в коробки.

Моя благотворительная акция продолжалась пару недель, пока Эдмунд не перестал появляться в школе. Решив, что он уже умер, я гордился собой за то, что бы с ним все то время. Но в итоге у нас с Лилиан назрел разговор. Она усадила меня перед собой и объяснила, что Эдмунд всего лишь переехал с родителями в Австралию. Что на моем языке означало: «ты потратил сорок пять баксов на НЕ смертельно больного парня со вшами».

Но знаете, сидя в компьютерном классе после уроков, трата карманных денег на вшивого парня казалось мне делом более продуктивным, чем занятие репетиторством после уроков.

С успеваемостью в нашей школе напряг – это факт. Поэтому неудивительно, что весь школьный состав учителей чуть ли не молился на мою персону. В моем школьном расписании значилось тринадцать АР курсов (курсов повышенной сложности), когда на среднестатистического ученика каждой школы приходилось по три.

В начале года я почувствовал себя голодающим ребенком из Анголы у шведского стола, поэтому набрал себе всего и побольше. Поступление было моей больной темой – я понятия не имел, что собирался делать в ближайшем будущем, кроме как жаловаться на жизнь обдолбанному бармену в затхлом кафе.

Окончив все эти предметы с высшим баллом, я мог выучиться на бакалавра за пару лет, вместо положенных четырех. И при осознании этого факта перед глазами невольно начинал маячить успешный Кайл Андерсон, пожимающий руку президенту, а не неопознанный труп бомжа у помойки.

Следующий экзамен должен был пройти уже через полтора месяца, а я занимался тем, что ждал опаздывающего на семь минут ученика, которого нужно было подтянуть по математике. Мне повезло, что я готов к своему экзамену уже где-то года четыре, но это же SAT, если я облажаюсь – мне придется жить с Лилиан до конца своих дней, а это даже хуже, чем умереть бухим и бездомным.

Прошло уже восемь минут, а студента все еще не было. Хотя я все-таки был рад, что избавился от отстающего по физике Сэма Костнера. Мне битый час приходилось втирать ему основные свойства электромагнитных волн, а когда я схематично показывал ему действие дифракции, он сказал, что мой нарисованный передатчик похож на пенис, а область волновой тени – на злобных сперматозоидов.

Гиблое дело. С одной стороны, это заставляло меня стыдиться своего поколения, с другой – позволяло думать, что на этом свете еще есть люди, судьба которых будет гораздо безнадежнее моей.

Я прождал еще три минуты, как вдруг в компьютерный класс вошла Мелани. Она помахала мне в дверях и направилась к моей парте.

– Здравствуй, Кайл, – улыбнулась она.

На ней было бордовое платье с развивающейся юбкой, как и у всех остальных ее платьев; черный кардиган и легкий шарф, свободно повязанный на шее.

Я поприветствовал ее.

– Ходишь к репетитору? Ты же ботаник.

– Математика – моя боль.

– Как и у моего сегодняшнего ученика, который, по всей видимости, уже не придет, – с довольным видом я закрыл лежащий на столе учебник по алгебре и хотел уже засунуть его в рюкзак, как вдруг Мелани выдала:

– Твой ученик здесь. Прямо перед тобой, – она виновато потупила взгляд.

– Ты шутишь?

Она вздохнула.

– Я завалила внутренний экзамен у мистера Тернера на прошлой неделе. И он направил меня к тебе. – Мелани смущенно смотрела вниз на свои руки, сжатые в кулаки.

Я чуть не рассмеялся. Этой девчонке ничего не стоит слету продекламировать все баллады Томаса Деккера, но не по силам найти область определения логарифмической функции? Это до смешного нелепо.

– Ну что ж, мисс Дэй, приступим к вашему обучению? – бодро произнес я, снова открывая учебник. – С чем у тебя проблемы?

– С математикой.

– Я имею в виду, с каким ее разделом?

– Тебе действительно невдомек о проблемах простых смертных с гуманитарным складом ума, верно? Я не понимаю математику с тех пор, как в ней зачем-то появились буквы.

– Значит, дифференциальные уравнения? – догадался я.

– Дифференциальные уравнения, – устало кивнула она, доставая ручку и тетрадку из сумки.

– В первую очередь, дифференциальные уравнения – это уравнения, которые помимо функций включают в себя еще и производные этих функций. Здесь все вращается вокруг второго закона Ньютона, помнишь его?

Мелани стыдливо покачала головой в разные стороны.

– В инерциальных системах отсчёта ускорение, приобретаемое материальной точкой, прямо пропорционально вызывающей его силе, совпадает с ней по направлению и обратно пропорционально массе материальной точки. – продекламировал я статью из учебника.

Мелани посмотрела на меня чуть ли не с болью в глазах.

– Наверно, мне просто нужно смириться, что я никогда в жизни не сдам математику, – вздохнула она, устало откидываясь на спинку стула.

– Давай я объясню проще. – не растерялся я. – Смотри, мы берем два пакета, в один из них кладем всю серию книг «Игры престолов», а в другой – скажем, пачку фисташек. Теперь мы примерно с одинаковой силой по очереди резко поднимаем оба пакета вверх. Фисташки практически взлетают, а «Игра престолов» перемещается намного медленнее.

Мелани согласно кивнула.

– То есть, фактически, все случаи приложения различных сил в конкретный момент времени можно свести к действию одной равнодействующей силы. Таким образом, чтобы найти, как изменилась скорость тела, нам надо знать, какая сила действует на тело.

Мелани улыбнулась, и я понял, что мы с ней нашли общий язык.

– Вот видишь, совсем не обязательно оставаться в школе на второй год.

Следующие пару часов, я пытался объяснить ей сложные шаги в решении легким и доступным способом. Я ни разу не услышал, что мои схемы похожи на половые органы, так что мог считать это собственной победой.

– При интегрировании у нас на каждом шаге появятся по постоянной, то есть общее решение будет зависеть от двух произвольных постоянных. Чтобы их найти, обычно задают некоторую координату и скорость в определенный момент времени. – объяснял я.

– Как ты это делаешь? – поражалась Мелани, с восхищением поглядывая на меня.

– Что именно?

– Ты умный, Кайл.

– Это все сделка с Дьяволом. Я попросил мозги, а он впридачу с ними подкинул мне алкогольную зависимость. Чертов ублюдок.

– Ты ведь не веришь в Дьявола, – напомнила она с улыбкой.

– По сценарию на этом месте ты хватаешься за крест и святую воду, пытаешься изгнать из меня злобный дух ада. Без всяких объяснений моих жизненных позиций. – усмехнулся я. – Но ты права. У меня просто хорошие гены. – пожал плечами я.

– На одних генах далеко не уедешь. Ты отлично объясняешь.

Я пожал плечами.

– Мой отец раньше преподавал в местном университете на факультете высшей математики. Все мое детство – это сплошные теоремы и следствия. Вот веселуха, да?

Я усмехнулся, и мы продолжили заниматься, а когда закончили, мне пришло смс от Ли о том, что они с ребятами ждут меня у меня же дома.

Я почти забыл о том, что мы с ребятами собираемся вместе, чтобы посмотреть фильм. Я взглянул на Мелани, устало потирающую свои глаза, и решил предложить ей присоединиться к нам.

– Что за фильм? – спросила она.

– Если я скажу, мне придется тебя убить, – я побуравил ее взглядом пару секунд. – Ну ладно, мы просто еще не решили. Но будет весело, гарантирую.

Препирания моих друзей было слышно еще с крыльца около входной двери.

– Мы не будем смотреть порно, Дэнни! – из гостиной раздался голос Ли.

– Почему нет?

– Вся твоя жизнь – итак одно сплошное порно.

– Спасибо за комплимент, конечно, но это не просто порно, это «Итальянский жеребец» семидесятого года с Сильвестром Сталоне! Даже не говори, что никогда не хотела узнать, что скрывается там у Рокки под бронежилетом.

Ли сидела на диване, закинув ноги на журнальный столик, Дэнни устроился на полу, потроша коробку с DVD дисками, а Фиш расположился в ближайшем кресле, поедая крекеры.

Едва увидев меня, Дэнни попросил, чтобы я поддержал его.

– Даже не знаю, кто из вас двоих сильнее хочет увидеть Сталоне голым, – улыбнулся я, плюхаясь на диван рядом с Ли.

Подруга пару секунд смотрела на усаживающуюся на подлокотник кресла Мелани.

– Давайте посмотрим «Топ-модель по-американски». В двадцать втором сезоне я болею за гигантского гея-блондинчика, который прошел в финальную тройку, – сказала Ли.

– Выиграет тот накаченный черный парень с татуировками, – проспойлерил Дэнни, все еще уткнувшись носом в коробку с дисками. – «Свинка Пеппа»? – разразившись хохотом, предложил он, вытаскивая диск с мультфильмом, который вообще черт знает как там оказался.

Ли запульнула в него скрученным журналом.

– Нет, я не настроена слушать, как вы ржете над рыганиями динозаврика.

– Кстати о динозаврах...

Фиш написал в блокноте «Парк юркского периода».

– Это там, где звук общения велоцирапторов базируется на криках спаривающихся черепах? – сморщилась Ли. – Лилиан явно будет не рада, если меня вырвет прямо на ковер.

Как по расписанию на лестнице показалась фигура моей тети. Строгое молочного цвета платье виднелось из-под теплого пальто, ноги были спрятаны в кожаные сапоги на маленьком каблуке, а бордовый берет – подарок от мамы из Парижа – оттенял ее волнистые, золотистые волосы.

– Не шумите сильно, детки, хорошо? Миссис Франклин в доме напротив мучают ужасные мигрени, – наставляла Лилиан, натягивая на пальцы замшевые перчатки.

– Боже, кажется, я влюбился! – присвистнул Дэнни. – Лилиан, выглядишь чертовски круто! Выйдешь за меня?

– Спасибо, дорогой, – рассмеялась она. – Но боюсь, меня в этом случае посадят в тюрьму.

– Куда ты? – спросил я, игнорируя моего совсем спятившегого друга.

– К Сьюзен. У бедняжки неделю назад умерла двоюродная тетушка, и она просила меня провести спиритический сеанс, чтобы пообщаться с ее усопшим духом. Только вот я понятия не имею, куда подевалась запись мантры, – сокрушалась она.

– Может, умершая душа специально забрала ее? Потому что

мантры звучат очень пугающе даже для мертвецов.

Лилиан закатила глаза. Она поцеловала меня в макушку, обняла сидящую рядом Ли за плечи и, помахав ребятам на прощание, покинула дом. Как только щелкнул замок входной двери, голос Ли скомандовал:

– И-и-и...Время пошло! – она нажала на пуск в таймере моего телефона, и мы как марафонцы повскаливали с мест.

Ли профессионально кувыркнулась спиной через спинку дивана и, удачно приземлившись на ноги, устремилась вслед за нами на кухню.

Мелани, помедлив пару секунд, размеренным шагом направилась к нам, явно не понимая, что происходит.

Уже заученными движениями Дэнни доставал из ящика со специями припрятанные пакеты продуктов из супермаркета, Фиш с ключами от машины выбежад во двор, чтобы занести в дом банки пива. Ли уже доставала из морозильника ванильное мороженное, на лету ловила упаковки Gammy Bears, которые я ей кидал, смешивала их в одной миске с M&Ms и высыпала часть в мороженное.

Мелани смотрела на наши махинации, как на восьмое чудо света. Высыпав чипсы по мискам, я ринулся обратно в гостиную, складируя посуду на журнальном столике вместе с остальной провизией, которую притащили ребята.

Ли прыжком уселась на диван последней, нажав кнопку таймера.

– Ну, сколько? – взволнованно спросил Дэнни.

– Три минуты двадцать шесть секунд, – ответила Ли.

– На пятнадцать секунд больше, чем в прошлом году, – сокрушенно выдал я.

– В прошлый раз нам помогал Пит.

– Нам все равно нужно быть быстрее.

– А что это вы делаете? – мы вдруг вспомнили, что Мелани тоже находилась здесь и смотрела на нас с удивлением.

– Вот черт, ты здесь первый раз? – хохотнул Дэнни.

– Это, – я указал на все, лежащее на столике, – то, что у Лилиан относится к категории «строго запрещено», так что нам приходится с умом подходить к нашим домашним сборищам.

– Зачем вы засекаете время?

– Высчитываем, за сколько можем распаковать продукты и убрать их обратно на случай, если Лилиан внезапно нагрянет.

Мелани засмеялась, а затем удивленно спросила.

– А она правда проводит спиритические сеансы?

Мы прыснули от смеха.

– Давайте викторину! – взмолился Дэнни.

– Викторина! Кайли, разреши викторину! – умоляла Ли.

– Валяйте, – я улыбнулся.

– Итак, – Дэнни заговорчески потер руки, смотря на Мелани. – Вариант «А» – Лилиан действительно проводит спиритические сеансы.

– Вариант «Б» – Лилиан вместе со Сьюзен – скрытые лесбиянки.

– «В» – Лилиан тайно крадет куриц с птицефабрик, чтобы отпустить их на свободу и избавить от жестокой смерти, – сказала Ли.

– И вариант «Г» – Лилиан встречается с шерифом Уолбергом, – закончил я.

– Шериф Уолберг, серьезно?! – удивилась Мелани.

– И как это ты сразу угадала? – возмутился Дэнни.

– Лилиан – красивая женщина, а шериф – добрый холостяк, это логично.

– Зануда. – надулся Дэнни.

Я пожал плечами в согласии.

– Ты будешь звать его папочкой или дядей Филом? – издевалась Ли.

– Навряд ли у них с Лилиан что-то сложится. Она не встречалась ни с кем с последнего развода.

– Ты также говорил два месяца назад, когда у них все только начиналось, – улыбнулся Фиш.

– Это же как езда на велосипеде, Кайли, как развелась, так и заново выпрыгнет замуж. Оглянуться не успеешь, как ты уже не единственный мужчина в ее жизни, которого она пичкает отходами с овощного комбината.

Я решил свернуть тему разговора, и мы снова пустились в споры о фильме, который будем смотреть.

– «Тинглер», – написал Фиш.

– Какой смысл смотреть «Тинглер», если мы не в кинотеатре, и не будет той фишки с выбеганием паразита в зрительный зал? – сказал я.

Фиш смял листок и швырнул его в меня, почти попав в лоб.

– «Крутой Уокер», – выдал Дэнни.

– Мы посмотрим первую серию, а потом месяц не будем отрываться от телека, пока не доберемся до последнего сезона, – покачала головой Ли.

– «Звездный путь», – устало откидываясь на спинку дивана, предложил я.

– «Живите долго и процветайте. Все, кроме краснорубашечников, которые обязательно должны умереть», – безэмоциональным голосом продекламировала Ли, изображая жест Спока.

Все застонали.

– Может, посмотреть «Звездные войны»? – послышался голос Мелани.

Пару секунд мы все молчали, уставившись на нее, а затем громко рассмеялись. У меня даже слезы из глаз пошли, когда Ли вдруг встрепенулась на месте и хлопнула меня по колену.

– Боже, я думаю, она серьезно.

Мелани смотрела на нас, как на сумасшедших, не понимая, что происходит. Мы снова затихли, только Дэнни все еще немного нервно похрюкивал.

– Нет. – только и сказал я.

– Я думала, что вы фанаты.

Фиш жестами показал взрыв, означавший «ну понеслось».

– Ты не можешь быть просто «фанатом» «Звездных войн». Этот фильм – религия. Библия, Коран, Шариат и Сунна в одной душераздирающей киноэпопее... – распинался Дэнни.

– «Звездные войны» – это шедевр кинематографического искусства. – Ли выпрямилась и даже скинула ноги с журнального столика. – Смотреть его, когда вздумается – это неуважение к наследию, которое он за собой оставляет. Существует особенный день.

– Какой день?

Мы неверяще уставились на нее. Но она, кажется, действительно не знала.

– Четвертое мая(*), – все-таки сказал я.

– Вы смотрите фильмы раз в год? То есть, до следующего просмотра осталось...

– Сто тридцать восемь дней. – мгновенно подсчитал я.

– Позовете в следующий раз? Я ни разу не смотрела «Звездные войны».

Мы с ребятами переглянулись.

– Ладно, может, карму себе почистим, – пожала плечами Ли.

Ни на каком фильме в итоге мы не сошлись, поэтому решили просто пощелкать каналы на кабельном, чтобы найти что-то подходящее.

Не помню, каким именно образом, но остановившись на «National Geografic», мы уже двадцать минут смотрели передачу про семейство тигров, которая больше напоминала клишированный сюжет мелодрам восьмидесятых. Но это было так увлекательно, что всем было плевать.

– Так тигрята не от Звездного, а от Нагулу?! – удивлялся Дэнни.

– Да эта Сондария – шлюха, и плевать она хотела на Звездного! – сказала Ли, закидывая горсть M&Ms в рот.

– Она пошла к Нагулу, потому что Звездный плохо с ней обращался, – возразила Мелани. – И вы только посмотрите, как Нагулу любит своих деток.

На экране взрослый тигр вылизывал своих детенышей, которые в ряд легли к его ногам. Мы все против воли издали этот звук умиления, который всегда считали тошнотворным, и продолжили просмотр.

Два тигра – Звездный и Нагулу сцепились из-за измены Сондарии, а когда вышла ничья, Звездный в ярости решил разыскать тигрят Сондарии, чтобы убить их и вернуть свою самку обратно.

Мы посмотрели целых два выпуска про семейство тигров, которые были интересней всех сезонов «Богатых и знаменитых». Все заканчилось тем, что Звездный куда-то свалил, Сондария исчезла, ее шестимесячные тигры не могли выжить без матери, поэтому операторам шоу пришлось кормить их кусками мяса, чтобы те не умерли с голоду, а Нагулу остался мутить с сестрой Сондарии.

Передача закончилась, и мы все расслышали эти едва различимые всхлипы. Дэнни сидел на полу с глазами на мокром месте.

– На вот, выпей, – Ли протянула ему бутылку пива.

Дэнни сделал глоток.

– Черт, это так трогательно! Бедные тигрята, как же они теперь протянут еще полтора года до половозрелости?

– Бедный Дэнни, как же до половозрелости дотянешь ты? – блеснул глазами Фиш.

Мы расхохотались.

– Да пошли вы! Когда у вас появится хоть капля сочувствия к окружающим?

– Вот не надо тут гнать на меня! – встрепенулась Ли. – Я почти заплакала, когда узнала, что Пол Уокер погиб.

– Это было два года назад, Ли.

– Это все еще считается.

Я не стал припоминать инцидент с пиратом на Хэллоуин.

– Какие же вы бесчувственные ублюдки.

– Говоришь, как моя мама, на похоронах нашей двоюродной бабушки. – все уставились на нее с изумлением, у меня горлышко пива застыла в дюйме от губ. – Я ни разу в жизни ее не видела, ясно? И там была куча всяких дальних родственников, которых я тоже не знала. Так что я подключила все свои приобретенные социальные навыки и споила четырнадцатилетнюю внучку покойницы коньяком. На пастора стошнило ее, а бессердечной сучкой в итоге оказалась я. – пожала плечами подруга, откусывая мимоходом печенье.

– Ох, Ли, ты не...эм...«бессердечная сучка».

Сначала я не понял, откуда исходит этот странный звук, а потом до меня дошло, что это сказала Мелани, сидящая прямо рядом со мной. На пару секунд воцарилась тишина. Все, включая саму Ли, недоуменно смотрели на Мелани и не догоняли, какого черта сейчас вообще произошло. Затем все вдруг громко рассмеялись, даже я. Когда от нашего истерического смеха остались лишь слабые всхлипывания, голос подал Дэнни, указывая на Мелани горлышком бутылки пива.

– Ничего, она потом привыкнет, – выдавил он.

– А что я такого сказала? – не понимала Мелани.

Мы все опять захихикали, как обдолбанные придурки, хотя я клянусь, я завязал с дурью.

– Ребята, потише, вы спугнете ее. Возможно, это последний представитель той вымирающей расы людей, которые все еще верят в лучшие качества моей личности.

Мелани неловко улыбнулась и до конца вечера старалась не произносить ничего, что могло бы вызвать такую странную реакцию.

Все ребята уже разошлись по домам, Дэнни даже великодушно предложил подвезти Мелани до дома. Остались только я и Ли, которая выбилась из сил и не хотела возвращаться домой.

– Лилиан скоро придется брать с меня плату за аренду. – сказала Ли, устраиваясь на моей кровати.

Я к тому времени снял черные очки, вытащил контактные линзы из глаз и надел обычные очки в роговой оправе, потому что с минусовым зрением я не видел ничего дальше своего носа.

Ли заглянула в тайник под моей кроватью и отлепила от одной из стенок бутылку красного полусладкого вина, успев открыть ее буквально за долю секунды. На бокалы сообразительности у подруги не хватило, поэтому пришлось пить прямо из стеклянного горлышка. Я заметил, что с каждым разом терять последние остатки культурного воспитания у нас получается все профессиональнее.

Там же, рядом с тайником, она обнаружила придавленную ножкой кровати книгу моей мамы, которую она прислала нам с Лилиан пару месяцев назад.

– Что за расточительство, Кайли?

– У нас еще сотня подписанных экземпляров в чулане. А кровать ужасно шаталась.

С трудом вытащив книгу из-под груза кровати, Ли начала с интересом пролистывать ее.

– А почему в книге твой прототипный персонаж – усыновленный из Ботсваны негритенок? – спросила Ли, захлопнув книгу и отбросив ее на другой конец кровати.

– Потому что у моей мамы плохо с чувством юмора. И ее всегда тянуло на экзотику.

– Подрастающий гений с алкогольной зависимостью, чем ей не экзотика?

– В таком случае пришлось бы писать, что она бросила меня справляться со своими проблемами одного, а статья в «Нью-Йорк Таймс» должна быть посвящена совсем не этому.

– Ты не понимаешь своего счастья, дурень. Родители игнорируют тебя вместо того, чтобы каждый день тыкать тебе в нос твоей же ущербностью. Это рай, а не жизнь. – Ли усмехнулась, но ее глаза остались серьезными, а затем и вовсе погрустнели.

– У тебя все хорошо, Ли? – забеспокоился я.

– Ничего, я просто... – она покачала головой, откинувшись спиной на подушки кровати. – Расскажи что-нибудь. Что-нибудь занудное, отчего обычно блевать тянет.

Я криво улыбнулся, поворачиваясь к ней лицом.

– Все никак не успеваю следить за развитием твоих мазохистских наклонностей.

– Твоя болтовня доказывает, что на свете все же есть что-то дерьмовее моей жизни.

– О господи, я не покраснел?

– Ну же, Кайли. Я прямо чувствую, что тебе не терпится сделать какую-нибудь тупость, – она протянула мне бутылку, и я сделал небольшой глоток, стараясь не морщиться, пока терпкая жидкость мчалась по горлу.

– Вообще-то, я давно хотел поговорить с тобой кое о чем.

– Я вся внимание.

– Помнишь, осенью... когда мы с тобой... когда мы сидели у тебя на крыльце, и я... – о господи, я и не думал, что это будет так неловко. – Я поцеловал тебя.

– Так, если мы собираемся говорить об этом, то я еще недостаточно много выпила.

Ли снова сделала глоток вина.

– Ну и дрянь, – сказала она, сморщившись от едкого вкуса.

Немного поерзав на кровати, я решил продолжить:

– Я только недавно понял, что ты ведь до этого никогда не... не целовалась.

– О господи, – застонала она. – Плохая была идея заставить тебя раскрыть свой поганый рот.

– Ли, я...

– Нет. Заткнись, заткнись, пожалуйста! – молила она, зарываясь лицом в подушку.

– Да нет же, послушай! – я подвинулся к ней так, что наши скрещенные ноги соприкасались в коленях. – Без шуток, я не стану смеяться над тобой, даже не думай.

– Тогда какого хрена тебе надо? – подруга опустила подушку, прижав ее к животу.

– Я мудак, Ли, и мне очень жаль, что я превратил все это дело в полный отстой.

Ли никогда в этом не признается, но первый поцелуй – это очень важное событие в жизни любой девчонки, и лезущий к тебе обдолбанный кретин, страдающий по своей бывшей, определенно не лучшая партия для этого.

– Прости. Мне правда не стоило...

– Да, ты уже говорил. Примерно три тысячи раз. – оборвала она меня, закатывая глаза.

– Я бы очень хотел все исправить, – тихо сказал я, приближаясь.

– Как? Подарить мне ополаскиватель для рта? – угрюмо выдала она, смотря на свой указательный палец, водящий по поверхности горлышка бутылки.

Я покачал головой, не веря в то, что собираюсь сделать, и громко сглотнул, придвинувшись к ней почти вплотную. Почувствовав мое движение, Ли озадаченно подняла ко мне свое лицо и напряглась.

– К-кайл? – нервно произнесла она, смотря то мне в глаза, то куда-то в область верхней губы.

– Просто дай мне сделать все правильно. На этот раз. – выдохнул я и поцеловал ее.

Поцеловал. Свою. Лучшую. Подругу.

Снова.

В детстве я завязывал ей шнурки, строил с ней снеговиков на Рождество, учил кататься на велосипеде, делал за нее домашку.

А теперь целовал ее. Гладил по лицу, шептал какие-то глупые отрывки фраз, прижимая ближе к себе.

Она дралась с теми, кто обижал меня в начальной школе, воровала для меня шоколадные батончики из столовой и играла со мной в Скрэббл, прекрасно зная, что проиграет.

И она тоже целовала меня. Тяжело дышала мне в губы, пропускала волосы сквозь пальцы, почти сидя у меня на коленях.

Потеряв контроль, мы оба зашли дальше, чем планировалось. Это должно было быть просто и невинно, легкое касание губ в качестве извинений и, возможно, немного неловкого смеха. Я не рассчитывал на этот пожар, на захватившее нас безумие и сердце, готовое выскочить из груди.

Когда мы оторвались друг от друга, казалось, что мы не дышали лет сорок – настолько сильно не хватало воздуха в легких. Ее пальцы впивались в мою шею до образования белых следов, я сильно сжимал ее бедра, даже не заметив, как сильно успела задраться ее клетчатая рубашка. Где-то между нами застряла открытая бутылка вина, чудом не перевернувшаяся во время этого сумасшествия.

Ли все еще сидела на мне, разглядывая меня с таким же ошарашенным выражением лица, с каким смотрел на нее я, и наконец восстановив дыхание, коснулась рукой моего лица, проведя большим пальцем по щеке. Столько заботы и нежности было в одном этом касании, что я, прикрыв глаза, перехватил ее ладонь, прижав еще ближе.

Не знаю, сколько мы так просидели. Я потерялся и очнулся только когда она, извинившись, слезла с меня и вышла из комнаты. Рукам, ногам, груди и лицу стало так до боли пусто, что хотелось их просто отрезать. Ли зашла в мою ванну – я слышал, как из крана льется вода. Она вернулась минут через десять, когда я уже успел поправить свою одежду, надеть слетевшие с лица очки и убрать вино.

Глаза у нее были немного красными, словно она плакала, а кончики волос – влажными, наверно, попали под струю воды, когда она умывала лицо.

– Как ты? – спросил я, когда она боком села на кровать рядом со мной, поджав под себя одну ногу.

– На удивление, лучше. Но я проломлю тебе позвоночник, если ты еще хоть раз попробуешь извиниться за случившееся.

Я улыбнулся, а она устало потерла переносицу, тихо и как-то горько смеясь.

– Ты хороший парень, Кайл, ты знаешь? – улыбнулась она. – Даже не просто хороший парень. Ты...как одинокая старушка, которая не может пройти мимо бездомной кошки, не подкинув ей при этом остатки пиццы.

– Мне не нравится, куда ты клонишь, – я посмотрел на нее поверх очков.

– Почему ты сегодня привел Мелани? – спросила она.

– Потому что у нее выдалась сложная неделя, – пожал плечами я.

– А почему ты поцеловал меня?

– Я... – в горле пересохло. – Я не знаю.

Она взяла мою руку и поместила между своих ладоней.

Я молчал, сконцентрировавшись на узорах, которые она выводила своими пальцами у меня на запястье.

– Ты сегодня поймал не одну, а целых две катастрофы. – Ли вздохнула, шмыгнув носом. – Ты цепляешься за боль, Кайли, для тебя это как пачка кокаина, упавшая с небес прямо под ноги наркомана. Ты видишь человека, которому нужна помощь, и мир не будет вертеться дальше, пока ты ему не поможешь.

Она говорила, а все, о чем я мог думать, это электрические разряды, пронзавшие мою конечность, которая находилась в ее тонких руках.

– Но в мире всегда будут разбитые сердца, и ты не можешь починить их все. Лучше собери по частям твое. И просто знай – если ты вдруг начнешь распадаться, я буду рядом. До самого конца.