Текст книги "Мы сделаны из звёзд"

Автор книги: Дилан Лост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

– Ровно до того момента, как я заехала локтем ему в кадык, – кто-то, проходя мимо, задел Ли плечом, и она качнулась в мою сторону. – А еще у меня начинается клаустрофобия. Отлично.

Ли не казалась мне охваченной восторгом по поводу вечеринки. Скорее, наоборот, чем больше народу наплывало, тем четче на ее лице проявлялось желание облить всех присутствующих бензином и случайно обронить зажженную спичку.

Я улыбнулся, заметив ее кислую мину, и протянул ей руку.

– Танец? – предложил я.

– Шутишь, да? – она вопросительно изогнула бровь. – Вспомни, кто отдавил тебе все ноги на выпускном в четвертом классе.

– Ты же знаешь, я рисковый парень.

Я вытянул из ее рук стакан пива, умудрился не выпить ни капли и поставил его на подлокотник дивана, потащив подругу в расчищенную просторную гостиную. Мы пробирались через толпу, танцующую под зажигательную музыку. Когда я притянул Ли к себе, она, на удивление, не пробила мне черепушку ближайшей стеклянной бутылкой.

Вместо танца у нас получился батл «кто сделает самое нелепое движение», сопровождающийся нашим истеричным хохотом.

Ли закатывала глаза, когда я пытался расшевелить ее вяло двигающееcя тело. Мы не говорили. В какие-то моменты слова перестают иметь значение, потому что Ли итак все знала. Всегда знала.

Долбящая музыка закончилась, и заиграло что-то медленное. Как в лучшем стиле мелодрам из восьмидесятых. Это действительно напоминает мне наш четвертый класс. Мне не хватает уродливого галстука-бабочки, а Ли – плюшевого розового платья.

Подруга усмехнулась мне, подступая ближе, и я расклеился, как самая некачественная китайская обувь, под грузом навалившихся воспоминаний.

Я словно наяву вижу, как моя мама собирает вещи и со слезами уходит из дома. Как отец разбивает об пол свой ноутбук, как опрокидывает полку с книгами и раскидывает по комнате исписанные листы бумаги. Я вспоминаю, как Ли помогает мне пережить их развод. Как мы лежим на полу в моей комнате, смотрим на потолок, который тогда ярко горел звездами. И рана в моей груди понемногу затягивается.

В жизни так мало идеального. Все светлое и потрясающее гаснет в один момент, моменты уходят, становясь воспоминаниями, а все то, что когда-либо причиняло боль и казалось концом света, превращается в огромный кусок мерзкой жижи, который, давясь, приходится проглотить. И после того, как я снова проглатываю очередной противнейший ком, я ловлю взгляд Ли, говорящий мне, что я справляюсь со всем не в одиночку... Это цена совершенства.

Танцоры из нас паршивые, так что мы просто медленно передвигали конечности в этом почти танце, так и не расцепив объятий. Я смотрел на Ли, Ли смотрела на меня, наши лица были в паре дюймов друг от друга... Мне снова хотелось ее поцеловать. Но это уже во мне говорила не выпивка (я был трезв в стеклышко), и не дурь в крови (я уже неделю жил без таблеток). Я просто хотел Ли, потому что это была...Ли. Нас столько связывало, мы почти всю жизнь были друг у друга под боком. Большую часть времени я воспринимал ее как бесполое существо, с которым можно покурить, посмотреть бейсбол по телеку и просто расслабиться. Но что-то изменилось между нами, я перестал нащупывать барьеры, которые наша дружба выстраивала вокруг нас уже десять лет.

Мы с Ли больше не говорили о том странном поцелуе у нее на веранде. Забыли о нем, словно его никогда не было. Убили эти тридцать секунд в своей памяти и закопали их трупы глубоко в подсознании. Но когда Ли посмотрела на меня своим затуманенным взглядом, эти секунды снова восстали из мертвых. Даже больше – они были живее всех живых.

– Кайли, я... – Ли запнулась, ее взгляд метнулся к входной двери, и я обернулся.

Мелани оказалась на пороге и, неловко переминаясь, пыталась найти меня взглядом. Я знал, что она искала именно меня, ведь я был почти единственным, кого она здесь знает.

Ли пару раз моргнула, словно снимая наваждение, посмотрела за мое плечо и устало хмыкнула, уставившись на озирающуюся вокруг гостью.

– Избавь уже от мучений эту Дашу-следопыта, пока она не забилась под стол в приступе панической атаки.

Еще несколько секунд, которые я так старался растянуть, я смотрел на Ли сверху вниз, не чувствуя желания разрывать объятия, но растерянная Мелани все так и мельтешила перед глазами. Это было выше моих сил.

– Прости.

Ли кивнула, как мне показалось, с пониманием.

Мелани улыбнулась, когда увидела меня, проталкивающегося сквозь толпу.

– С днем рождения!

Я неловко обнял ее.

– Здесь так... – она пыталась подобрать слово, – людно.

Да, людей пришло гораздо больше, чем я ожидал. Все дружки Дэнни с Питом уже были пьяными в хлам.

– Придется облегчить тебе задачу социального плана. – улыбнулся я. – Пошли, я познакомлю тебя кое с кем.

Я схватил ее за руку и через «танцпол» потащил в столовую, где Дэнни, Ли и Фиш развлекались тем, что подбрасывали в воздух оливки, которые Пит ловил ртом.

– Тридцать восемь! – возликовали они.

– Еще тринадцать, и ты побьешь рекорд прошлого года! – сказал Дэнни, бросив еще одну оливку, которую Пит успешно словил.

Ли зачерпнула пару оливок из банки, а затем ее взгляд остановился на нас с Мелани, и ее рука так и застыла в броске. Я прокашлялся и сказал:

– Ребята, это Мелани. Я подумал, что вам стоит уже познакомиться с ней.

Пит обернулся на нас и дико засмеялся, зажимая рот так, чтобы оттуда не вывалились все оливки.

– Это Пит, он редко здесь появляется, так что нам ничего не стоит притворяться, что мы любим его. – я представил своего друга.

Пит улыбнулся ртом, полным оливок.

– Но с каждым разом задушить его этим гребанным шарфом хочется все больше, – произнесла Ли.

Пит легко дернул ее за черный локон, а та толкнула его локтем.

– Это Ли, – улыбнулся я подруге.

– Я тут местная катастрофа, но все обычно называют меня просто «та бешенная сучка», – иронично усмехнулась Ли.

Все кивнули в знак согласия.

– Я всегда думала, что ты парень, – сказала Мелани, рассматривая мою подругу.

– Да, мы тоже когда-то так думали. А потом она зашла в женский туалет, и жизнь для нас разделилась на «до» и «после», – трагично поведал Дэнни.

– Нет, я не хотела оскорбить тебя, Ли. Просто Кайл много о тебе рассказывал, но я не думала, что ты окажешься девушкой.

– Мир полон сюрпризов, – вздохнул Фиш.

– Это Фиш, наш безгласый друг.

– Позвони мне, когда бросишь этого неудачника.

– Чувак, – натянул улыбку я, – ты, блин, фильтруйся, что ли.

– Она все равно ничего не понимает, – с той же натянутой улыбкой ответил он.

– Вообще-то, – встряла Мелани. – Я немного знаю язык жестов, – показала она.

– Тогда тем более позвони, – подмигнул Фиш.

Я закатил глаза.

– А это...

– Привет, Дэнни. – улыбнулась Мелани, словно знала его уже сто лет.

– Привет, малышка. – вполне дружелюбно поздоровался он.

Мы все застыли в ожидании, и...ничего.

– Ну и? – насторожился я.

– Что? – Дэнни не понял значения наших вопросительных взглядов.

– Ни одной сексисткой шуточки? – удивился я.

– Или комплимента на грани сексуального домогательства. – предложил альтернативу Пит.

Дэнни закатил глаза.

– Я сегодня чищу карму.

– Не поздновато? – усмехнулась Ли. – Я видела, как ты пять минут назад...

Пока не запахло жареным, Дэнни метнулся к Ли, заткнул ей рот ладонью и увел на танцпол.

Пит громко рассмеялся, заражая всех остальных. Он вышел вперед и стиснул Мелани в обьятиях.

– Ты просто очаровашка.

Пит схватил Фиша, друзья прошли в объятия грохочущей музыки, помахав нам на прощание.

Мы с Мелани уселись на придвинутый к стене диван.

– Извини за них, – сказал я, указав на удалившихся друзей. – Они забыли принять те таблетки, которые делают из них нормальных людей.

Как и я, собственно.

– Они замечательные. – мягко произнесла она. – Я вам очень завидую.

– Это сарказм?

– Нет. Я часто вижу вас в школе, и вы кажетесь очень счастливыми.

Я не думаю, что ей стоит знать, сколько оскорблений, побоев и подколов в день мы друг от друга терпим.

Она, что, не видела, как Дэнни сегодня за ланчем в столовой проспорил Ли, и та заставила его танцевать стриптиз прямо на столе? Не то что бы Дэнни был очень сильно против, но от директора ему все же досталось.

– Я просто хорошо притворяюсь, – улыбнулся я.

– Со мной ты тоже притворяешься?

– С тобой я максимально честен.

Мы были знакомы уже больше двух месяцев. После того эпизода на рельсах мы довольно часто виделись и много разговаривали. О жизни, о грусти, обо всем, что не могли рассказать кому-то другому. Все это время Мелани казалась мне какой-то прозрачной, невидимой, лишенной красок, словно из нее выпили жизнь, украли что-то очень важное, так и не вернув.

Я со стороны, должно быть, выглядел также.

Спустя несколько минут до меня дошло, что музыка в гостиной замолкла, и я насторожился.

Молли и еще пара ребят ввалились в столовую, подняли меня на руки и вынесли в гостиную. Я не успел даже возмутиться, а меня уже поставили на пол в самый центр полукруга, который образовала толпа народа. Но все смотрели не на меня, а куда-то за мою спину. А потом раздались такие знакомые ноты песни и голос Пита, поющего слова песни Чака Берри:

– В Луизиане, там где Новый Орлеан, в лесной глуши среди вечнозеленых лиан, где в хижинах из бревен и земли живут. Жил там деревенский парень Джонни Би Гуд.

Это были мои друзья. Ли, Дэнни, Пит и Фиш стояли около стены, рядом с огромными колонками с микрофонами в руках и пели песню, которую я всем сердцем обожал.

Ли с Дэнни были на подпевке, Фиш акомпонировал на электрогитаре, а Пит солировал. Он с детства пел партии в школьном хоре, так что можете не сомневаться – он не фальшивил.

Все зачарованно смотрели на них, включая меня. Дэнни выскочил со «сцены» прямо в толпу и, положив руку мне на плечо, пристроил микрофон между нашими губами, поэтому когда время пришло, я запел вместе с ним:

– Давай, Джони! Давай! Давай!

И все сошли с ума. Ли с Питом, схватив свои микрофоны, тоже выскочили в толпу и, все еще подпевая, влились в «паровозик» из тел, который начинался с Дэнни. Все кричали так громко, что гитару Фиша, который все еще оставался на импровизированной сцене, было едва слышно.

Это безумие длилось, пока не настало время последнего припева.

Дэнни и Пит заняли свои места рядом с Фишем, Ли, поднимаясь на ступеньки, захватила с собой и меня. Мы допели песню все вместе.

– Давай, Джонни Би Гуд!

Фиш сыграл последний аккорд, и наступила тишина.

Вспотевшие, с одышкой после длинной песни, они все накинулись на меня с объятиями. А затем послышались свистки и аплодисменты. Кто-то прокричал: «Вы лучшие!». И я подумал «да, черт подери, они правда лучшие».

Невыносимые, раздражающие, вечно подкалывающие друг друга, смеющиеся как припадочные, они стали моей семьей, которой в детстве я лишился. И Мелани, которая стояла там в первых рядах, зачарованно смотрящая на нас, была права. Я люблю этих обнимающих меня придурков всем сердцем.

Когда толпа утихомирилась, Фиш включил Кэтти Пэрри, и дом завибрировал в привычном размеренном ритме.

Я шел на кухню, чтобы открыть новую коробку с пивом, когда наткнулся на взгляд знакомых карих глаз. Мы с Терезой не разговаривали уже больше двух недель. С тех пор, как ее положили в больницу она лишь изредка смотрела в мою сторону, но я никак не мог понять, что значили ее мимолетные взгляды. Тереза за пару секунд нашла мою фигуру в толпе. Я ожидал, что она отвернется и снова притвориться, что я не существую, но она неожиданно улыбнулась и направилась в мою сторону. Она призывно прошествовала мимо меня на кухню, и я последовал за ней.

На кухне было тише, Тереза остановилась около раковины, чтобы стереть невидимое пятно на ее черном облегающем платье. Я стоял рядом, разрезая скотч на коробке с банками пива, как вдруг что-то упало на стол рядом со мной.

Я удивленно стрельнул глазами на девушку, но та все еще притворялась, что усердно оттирает платье.

Это была упакованная в поздравительную оберточную бумагу коробка. Не став медлить, я открыл ее в ту же секунду и обнаружил внутри пачку с наушниками Beats, которые стоили около пятидесяти баксов.

– Молли сказал, что ты сломал свои на тренировке пару дней назад. Я подумала, они тебе понадобятся, чтобы заткнуть чем-нибудь уши, когда Вагнер снова будет орать на тебя.

Тереза не поднимала на меня глаз и смотрела на край столешницы, который поскребывала ногтями.

– Спасибо, Тесс, – улыбнувшись, произнес я.

Тереза все-таки взглянула на меня, слегка улыбнувшись, и я не почувствовал ничего. Никакой боли, переживаний и стенаний по поводу разбитого сердца.

И это было...прекрасно.

Так долго я цеплялся за наше с ней прошлое, которое все интенсивнее проворачивало лезвие ножа в моей груди, что в итоге даже не заметил, как отпустил все это.

Стоя рядом друг с другом, мы синхронно улыбнулись, кажется, думая об одном и том же. А затем дверь кухни хлопнула, и мы резко отпрянули.

– Что вы, ребятки, не обращайте на меня внимание, у меня это вызывает всего лишь рвотные позывы, – сказала Ли, открывая дверцу холодильника.

– Я, пожалуй, пойду, – выражение лица Терезы из смущенного превратилось в жесткое. – Сайонара! – сказала она, выходя из кухни.

– Это по-японски, а я корейка, вообще-то. И только наполовину, гребанная ты расистка! – сказала Ли уже закрывшейся двери.

Я улыбнулся сам себе, пряча подаренные наушники в задний карман джинсов.

– Не помешала? – съязвила Ли, доставая из шкафа бутылку Пина Колады.

– Всего лишь оборвала парад моих бывших подружек.

– Что, правда? А жирная Генриетта, в которой ты мутил в четвертом классе, уже ушла? – подруга шарила по всем кухонным ящикам. – Куда вы переложили аптечку?

– У нее были тысячи наклеек с Рэйнджерами, – пожал плечами я, открывая нижний ящик комода, в котором теперь хранились все лекарства.

Пошарив в ящике, Ли нашла сироп от кашля и победно подбросила его в воздухе.

– Ты сердишься? – предположил я.

– Нет, – стальным тоном ответила она, доставая прозрачные рюмки из шкафа на стене.

– Ты в бешенстве? – догадался я. – Хочешь ударить меня чем-то тяжелым?

Проигнорировав меня, она открыла Пина Коладу, отпила немного, приложила горловину сиропа от кашля к горлышку большой стеклянной бутылки и перевернула ее.

Я с подозрением смотрел, как прозрачная жидкость сиропа плавно перетекала в Пина Коладу. Ли отбросила уже пустую склянку мятного сиропа и затрясла бутылку, перемешивая в ней жидкости.

– Ты же это не выпьешь, да? – насторожился я.

Ли посмотрела на меня, заломив бровь, как бы спрашивая «ты правда так думаешь?».

– Твое здоровье, Кайли! – она приложила горлышко к губам, сделала маленький глоток, а затем зажмурилась и стала ловить ртом воздух.

– Вау! Освежает, – она все еще глубоко и часто дышала, а ее глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

Подруга оторвала влюбленный взгляд от жидкости в бутылке на меня.

– Ладно, теперь я готова. – выдохнула она.

– К чему?

– Готова смотреть на тебя и не думать о том, как закапываю твой труп на заднем дворе.

– Так ты все-таки сердишься? – сделал вывод я.

– Почему Буфера вообще здесь? Она же смешала тебя с дерьмом, а ты все еще обжимаешься с ней по углам?

– Это сложно, – сказал я.

– Алкоголь открывает во мне новые пути психологического анализа. Я почти уверена, что справлюсь.

– Мы не обжимались, Ли. – рассмеялся я. – Это в прошлом.

– Я тебе не верю, – сощурилась она.

– Но тем не менее это так. И я хочу это отпраздновать.

Я хотел взять бутылку у нее из рук, чтобы отпить содержимое, но Ли намертво вцепилась в основание горлышка, догадываясь о моих намерениях.

– Не то что бы я одобряю эти твои замашки прошаренного алкоголика, – сказала она, – но сегодня день с поблажками, так что...

– И за что мы пьем? – улыбнулся я, разливая сомнительного вида смесь в рюмки из-под текилы.

– Обязательно всегда пить за что-то?

– Пока у нас есть тост – формально мы не алкоголики.

Ли закатила глаза.

– Тогда выпьем за завтрашний день.

– И за то, чтобы не проблеваться.

Печально выдохнув, мы чокнулись и залпом выпили свои шоты. Жидкость ударила по мозгам, пройдя по всему организму.

– Знаешь, – глухо выдавил я, – не проблеваться, скорее всего, не получится.

Музыка почему-то стала тише, все вокруг расплылось. Голос Ли отдавался в голове эхом. А потом все пропало. Стало тихо, пусто и темно. Я не вырубился. Просто на этом мои воспоминания о прошедшей вечеринке оканчиваются.

Глава 12.

Голову изнутри проедала стая дятлов. В желудке происходила Третья мировая война. Самым очевидным моим желанием было сначала проблеваться, а потом просто умереть.

Это называется утренним похмельем.

Что-то рядом со мной пошевелилось и засопело. Поворачиваться было страшно и совсем не хватало сил, потому что мои жидкообразные мозги в любой момент могли повалить изо всех щелей.

Я схватился пальцами за виски, надеясь затупить пульсирующую в них боль. Открыв глаза, я уперся взглядом в потолок. Что-то рядом вновь шевельнулось. Я все же с трудом заставил себя повернуть голову.

Это, слава богу, была всего лишь Ли. Хотя прямо сейчас она была больше похожа на кузена Итта из «Семейки Аддамс», потому что за спутавшимися черными волосами было практически не видно ее лица. Подруга тяжко вздохнула, ее веки затрепетали, но глаза она открыть была все еще не в силах.

И на мне, и на Ли была та же одежда, что и вчера. Должно быть, мы так надрались, что отключились, едва упав на кровать, хотя кто-то очень бережно укрыл нас сверху теплым покрывалом.

Я хотел прокашляться, но из горла вышел лишь какой-то болезненный хрип.

– Кайли, ты делаешь моему мозгу больно, – сонно проворчала Ли, переворачиваясь на бок и откидывая волосы с лица. – Если от него еще что-то осталось.

– Господи, сколько мы выпили вчера?

– Не помню, но больше никаких сиропов от кашля, – Ли поморщилась. – Ты что, схватил меня за задницу?

– Эм... – я озадаченно вытянул руки над головой. – Нет.

– Это был я, – послышался хриплый, приглушенный голос, и выяснилось, что все это время в кровати мы лежали втроем.

Из-под одеяла показалась кудрявая каштановая шевелюра Пита, а затем его сонные полуприкрытые глаза.

– Это выглядит очень плохо. Надеюсь, обошлось без оргии. – как-то слишком равнодушно сказала Ли.

– Нужно выбираться из кровати, – выдохнул я.

– Я хочу только умереть. – Ли захныкала и с головой зарылась в одеяло.

Пит, по всей видимости, был с ней солидарен, потому что тоже бессильно откинулся на подушки рядом с ней, не вымолвив ни слова.

Я чувствовал себя суперпаршиво, но все же смог продрать глаза. Комната плыла перед глазами, а когда остановилась, то все еще была вне фокуса. И это было уже не последствием похмелья, а трюками моего хренового зрения. Видимо, я вчера стащил с себя контактные линзы, и что-то мне подсказывало, что я их больше не найду. Радовало только то, что через пару дней их все равно нужно было менять.

Мне пришлось рыться в ящике, чтобы найти футляр с очками для зрения. Я обычно ношу их в случаях крайней необходимости, утром и вечером, чтобы не убиться о какой-нибудь торчащий косяк перед тем, как надену линзы. Но теперь выбора не оставалось. Я поднялся на ноги и, шатаясь, спустился вниз по лестнице, ступеньки на которой, по-моему, вибрировали. До кухни я добирался на ощупь с закрытыми глазами, потому что путь лежал через гостиную, а я пока не был готов оценить то, во что превратился мой дом после вечеринки.

Моя нога вдруг запнулась обо что-то, что вскоре болезненно застонало.

– Черт, смотри, куда прешь...

Это был Лейтон, мой друг из школы. Он лежал на входе в кухню, подложив под голову корпус гитары.

– Прости, чувак, – пробормотал я.

Лейтон, скорее всего, не единственный, кто не смог добраться до дома после вчерашней ночи, так что всем стоило смотреть себе под ноги, чтобы случайно не пройтись по чьему-то пьяному лицу.

По кухне (если это не галлюцинации) разливался запах свежего кофе. Разлепив один глаз, я приметил знакомый силуэт. Когда он перестал расплываться перед глазами, я понял, что это была Мелани. Она улыбалась. Скорее всего, вчера сироп от кашля обошел ее стороной – иначе откуда у нее такое хорошее настроение?

– Доброе утро? – неуверенно обратилась она ко мне.

Я не ответил, мое мученическое выражение лица говорило само за себя. На слабых ногах я прошел к стойке на кухне и уселся на один из высоких барных стульев. Голова все еще раскалывалась на кусочки, и я не знал, как собрать ее заново.

– Тебе идут очки. Выглядишь... мило.

Я обессиленно уронил голову на согнутые руки. Весь мир у меня внутри покачнулся, тошнота увеличилась.

Мелани, стараясь не издавать лишних звуков, аккуратно поставила передо мной стеклянный стакан с шипяшей жидкостью.

– Мне бы что покрепче, – сказал я, потянувшись к оставшейся со вчерашнего вечера бутылке пива, которое тут же выплюнул обратно. Пиво было теплым...и каким-то совсем не пивом, судя по консистенции.

Усмехаясь, Мелани снова подтолкнула ко мне лекарство, которое я послушно выпил.

– Пожалуйста, скажи, что обошлось без копов. Я в гостиной краем глаза увидел валяющуюся пушку...

Мелани тихо рассмеялась и пригладила руками мои волосы.

– Это Айви обронила. – Ли, опираясь о стену, вошла на кухню, растрепанная и одетая в мою рубашку, которая была ей на миллион размеров больше.

– Скажи спасибо, что с предохранителя не сняла, – буркнула Айви следом, ее розовый ежик безобразно торчал во все стороны, под глазами комочками отложилась тушь, кроме длинной рубашки Макса, не доходившей ей даже до середины бедра, на девушке ничего не было.

– Снимите комнату, – недовольно добавила Ли, заметив застывшую на моей макушке руку Мелани.

– «Снимите комнату»? И это все? Ты способна на большее, – хмыкнул я.

– У меня похмелье, болван. Я свое имя пять минут назад не помнила.

Я усмехнулся.

– Видела гостиную?

– Да, и судя по всему, что ты не валяешься на полу, хныча в позе эмбриона, то ты ее еще не видел и правильно сделал. – Ли зевнула и устроилась за стойкой на стуле рядом со мной, посмотрев на меня в очках, хохотнула. – Чего нового на Криптоне, Кент?

– Теперь «Супермен»? У тебя прямо банальность за банальностью.

– Иди в задницу, – подруга устало потерла переносицу.

– Доброе утро, – сказала Мелани хмурым девушкам. – Вы следующие в очереди.

Моя подруга поморщилась, на ее лице показалось что-то вроде усталого презрения, но когда Мелани подала ей стакан воды с растворенным аспирином, она смягчилась. Сколько бы я не пытался понять, но Ли всегда по какой-то причине будет недолюбливать Мелани.

– Я не знаю твоего имени, и не запомню его, даже если ты мне его скажешь, но спасибо, – Айви отсалютовала Мелани бокалом. – Надеюсь, наш Остин Пауэрс хорошо отделал тебя этой ночью.

Я закатил глаза.

– Кайли был слишком занят тем, что пытался не выблевать коктейль на постельное белье со «Звездными войнами». – хмыкнула Ли в стакан.

– Это ты уложила нас в кровать? – спросил я у Мелани, с улыбкой качающую головой.

– Большинство добрались до кроватей сами. Дотаскивать пришлось только Дэнни, потому что он отключился на торсе какой-то полураздетой девицы. Она, кстати, валяется где-то в гостиной без сознания.

– А у Дэнни так сон крепче, – Ли поставила пустой стакан на стойку.

– Лилиан меня убьет! – я опустил лицо на руки.

– Не переживай, Кайли, – Ли похлопала меня по плечу. – Если в доме никого не вырвало, то все поправимо.

На кухню втроем завалились сонные Дэнни, Пит и Фиш, кажется, кто-то из них тоже навернулся на Лейтона, потому что из коридора послышались его тяжкие стоны.

– Боже, вы вообще видели, что творится в гостиной? Там как будто ураганом Катриной прошлись.

Дэнни уставился на меня.

– Мать моя женщина, здесь Стив Джобс! Чувак, я думал, ты помер давно!

Я устало покачал головой.

– А что, шутка про Кларка Кента уже была? – спросил Пит.

Ли самодовольно кивнула.

– Ну тогда Авада Кедавра! – он сделал выпад рукой, словно в ней была волшебная палочка. – Вот черт, опять забыл, что ты Мальчик, Который Выжил.

Я показал ему средний палец.

Ребята заняли свои места у стойки и принялись пить воду с растворенным аспирином так, словно это элексир вечной жизни.

Дэнни с обожанием смотрел на Мелани, когда она ставила напротив нас стаканчики с кофе от миссис Нортон.

– Ты ангел, да? – спросил он ее.

Мелани улыбнулась и посмотрела на меня. Я улыбался ей в ответ. А Ли поглядывала на нас с нескрываемым презрением.

Попивая свой кофе, мы держались за виски, пытаясь вставить свои мозги обратно.

– Так что вчера все-таки было? – подал слабый голос Пит.

Мелани рассмеялась, вскоре быстро утихнув, увидев наши кислые физиономии.

– Вы, ребята, правда ничего не помните?

– Ты хоть в курсе, сколько мы вчера выпили? Да у сардин в консервах памяти больше, чем у нас сейчас, – сказала Ли.

– Это все из-за твоего адского коктейля! – вспылил Дэнни, тыча в нее пальцем. – Вечно ты понамешаешь какую-нибудь хрень, а страдаем мы.

– У меня тут есть кое-что, что может вам помочь, – из своего рюкзака, лежащего на подоконнике, Мелани вытащила небольшую стопку фотографий и положила их на середину стола.

Впрочем, к ним никто не прикоснулся. Наоборот, все отпрянули и резко придвинули руки ближе к краю стола.

– Я уже не уверен, что хочу вспоминать прошлую ночь, – Дэнни смотрел на стопку фотографий так, будто они были радиоактивными.

Ли достала из кармана толстовки пачку сигарет вместе с зажигалкой.

– Давайте сожжем их, – смотря на фотографии, Ли зажгла одну из сигарет.

– Ты какого черта творишь?! – возмутился я. – Лилиан мне все эти окурки запихнет в одно не очень фэншуйское место!

– Да ты вообще видел, что у тебя в гостиной происходит? Запах курева – твоя самая последняя проблема, – заверил меня Дэнни.

– Знаете, а мне вдруг стало интересно, как прошла вчерашняя ночь! – не без злорадства сказал я, хватаясь за фотографии.

– О боже! – Пит взвыл.

Фотографии были как интересными, так и унизительными. Мы все были не в состоянии как-то комментировать одно фото за другим, только больше хотелось хорошенько себе врезать или сигануть с крыши дома.

Ли на одном из кадров забралась на журнальный столик и неумело оттанцовывала странными движениями, размахивая бутылкой Пина Колады в воздухе. Уже на следующем снимке она была запечатлена падающей с этого самого столика.

– Угадайте, у кого этот момент записан на видео, – посмеялся Пит, крутя телефоном в воздухе. – Ты тут кричишь «Жизнь прекрасна!».

– Что-то наподобие такого дерьма я могу сказать, только когда бухая встельку.

Я все проходил взглядами по кадрам, пока не наткнулся на тот, который заставил меня вскочить со стула.

– Какого черта?! – громко спросил я.

Все присутствующие, сморщившись, схватились за головы.

Ли выхватила у меня из рук снимок и засмеялась, тут же прикрыв глаза от ноющей боли в голове.

– А я всегда знала, что между вами что-то есть, ребята, – она указала на нас с Питом.

Да, шуточек насчет нашей ориентации от нее теперь не оберешься. Потому что на снимке мы целовались. Мы с Питом. Упоенно так целовались, как какая-нибудь парочка с обложки второсортного любовного романа.

– Это у меня тоже есть на видео, – мрачно выдал Пит, потянувшись уже за вторым стаканом кофе.

– Зато кофе от миссис Нортон совершенно бесплатный, – пыталась развеселить нас Мелани.

– Благослови Господь эту святую женщину! – Дэнни поднял свой стакан кофе вверх, и мы все чокнулись, вяло пробормотав «За миссис Нортон».

– Кстати, там в ванной кого-то вырвало, – поведал Фиш.

Кофе взбодрил нас, но мы все еще были чуть живее трупов. С ужасной головной болью и тошнотой нам пришлось быстро бегать по дому с тряпками и мусорными мешками, чтобы в кратчайший срок привести мой разрушенный дом в приемлемое для жизни состояние.

Я не знаю, как мне удалось сдержать крик отчаяния, когда я взглянул на то, во что превратилась наша бедная гостиная.

Друзья столпились за моей спиной, и я предполагаю, что в их глазах отразился тот же ужас, что и в моих.

– А у вас есть, чем оттереть засохшую кровь от пола? – спросила Мелани.

Только часам к шести вечера нам стало получше. Мы успели прибрать все до прихода Лилиан. Вернувшись, она нашла нас всех, лежавших друг на друге бесформенной кучкой на диване. Не было сил почти ни на что, пока Лилиан не сказала:

– О, хорошо, что вы здесь, ребята! – ее голос, полный энтузиазма чуть не порвал мои барабанные перепонки. – Сейчас придут все желающие для ритуала по самоочищению, так что вы можете помочь мне приготовить тут все.

Ну конечно, мы сбежали из дома, сказав, что у нас куча планов. Мелани к тому времени уже ушла домой, так что спасаться от безумных планов моей тети пришлось без нее.

Мы ехали на моей машине к холму Бригстон, куда часто ходили в поход еще детьми.

– Единица площади, применяемая при описании ядерных процессов? – Дэнни в порыве скуки схватил научный журнал, купленный на заправке, и открыл его на странице с кроссвордом.

Пока я вел машину, все четверо друзей склонились над графами кроссворда в тяжелейшей умственной деятельности. Ли уставилась на меня в зеркало заднего вида.

– Ну давай, твой выход, я знаю, тебе не терпится.

– Барн, – я спрятал свою улыбку, прижавшись губами к холодной банке колы (в которой, дамы и господа, было ровно ноль процентов алкоголя).

Дэнни принялся вписывать слово в графу с таким рвением, что чудом не проткнул стержнем черной ручки тонкий лист бумаги.

– Так, «орган размножения у грибов-аскомицетов в виде сумки», три буквы. О господи, – Ли тяжко вздохнула, – ну давай, Дэнни, ты тут спец по размножению. Твоему старшему сыну, о котором ты еще не знаешь, скоро должно исполниться лет пять.

– Да, а когда моему сыну выдадут водительские права, ты приютишь у себя дома уже сорок первую по счету кошку.

Ли полоснула ручкой по руке Дэнни, и они благополучно вернулись к оставшимся вопросам. С моей помощью в итоге они разгадали почти весь кроссворд.

– Я могу делать так хоть целую вечность, – засмеялся Пит. – Эй, Кайл, кто четырнадцатый президент Соединенных Штатов?

Фиш приставил сжатый кулак к моим губам, изображая микрофон.

– Франклин Пирс, – театрально откашлявшись, ответил я в его руку.

– Сто тринадцать умножить на восемнадцать? – встрял Фиш и снова вернул сжатую ладонь к моему лицу.

– Две тысячи тридцать четыре, – почти мгновенно подсчитал я.

– Во скольких фильмах снималась Мэрил Стрип? – спросил Дэнни.

– В восьмидесяти двух. В ста пятидесяти восьми она играет саму себя и еще в девяти хрониках, где ее имя не указано в титрах.

– Чертов гений! Я же говорю, – Пит потрепал меня по макушке.

– И зачем тебе вообще научные журналы? – спросила Ли. – Разве они не для больных радикулитом старперов, которые ищут свою вставную челюсть по утрам?

– Они для состоятельных личностей, чей интеллект позволяет им отвечать на подобного рода вопросы.