Текст книги "Время ереси (СИ)"

Автор книги: Deila_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

Человек, до этого неприметной тенью стоявший у стены, подошёл ближе. Усмехнулся в светлую бороду, слегка наклонил голову:

– Вокун. Думаю, не стоит надеяться, что неблагодарный троллий хрен упоминал обо мне хоть раз.

У него были глаза лисицы, глаза мага-фокусника с большой дороги, пускающего безобидные искорки и прячущего в рукаве нож. И он был похож на драконьего жреца примерно так же, как сам Силгвир.

– Упоминал, – это было всё, на что у него хватило сил. Вокун поднял брови.

– Надо же, мир до сих пор полон неожиданностей.

Дружески похлопав босмера по плечу, норд повернулся к Накриин, молча ожидавшей окончания беседы:

– А где Рагот?

– Скоро прибудет, – коротко ответила Накриин. Выразительно окинула взглядом зал: накрытые столы буквально ломились от разнообразной снеди, жирное жареное мясо на блюдах источало свежий жар, а несколько бочонков в углу ожидали своей очереди. Силгвир не имел ни малейшего представления, где они находятся, и каким образом драконьи жрецы умудрились заполучить в своё распоряжение достойный ярлов зал, готовый к пиру.

Морокеи пожал плечами.

– Домашние уловки. Я снял печать с зала Совета, чтобы не тратить на это время, когда все соберутся.

Накриин криво улыбнулась.

– Атморская кровь… удалось ли тебе сохранить Бромьунар?

– В храмовый район не ступал никто, кроме нас, за все четыре тысячи лет, – спокойно ответил Морокеи. Накриин кивнула без тени улыбки, жрец Джунала вопросительно встретил ее взгляд – но не сказал ни слова.

Святилище Бромьунара выстояло, но не храм Алдуина.

Поскольку у драконов были несколько иные взгляды на защиту ценностей культа от еретиков, нежели у их служителей.

– Пора вернуть принадлежащее тебе по праву, – Морокеи поднялся и мягко указал Накриин на массивные двери, ведущие к выходу из зала. Они были распахнуты настежь, но Силгвир не мог разглядеть за ними ничего, кроме темноты – казалось, ни магическому, ни земному огню не под силу было проникнуть за невидимую преграду и осветить находящееся снаружи.

В темноте растворились и двое жрецов, стоило им переступить черту, разделяющую свет и мрак.

Силгвир растерянно оглянулся на Вокуна, но тот только улыбался в бороду.

– Атморские шутки. Морокеи хитрый искусник – не знаю, как он перенаправил сюда порталы, учитывая, что обмануть Время при перемещении не так-то просто… но у Светоносного Ока свои трюки. Добро пожаловать в зал Совета Бромьунара четыре тысячи лет назад, Довакин.

В груди отчетливо перестало хватать воздуха.

Пламя в высоких чашах насмешливо качнулось, бросая блики на металлические тотемы драконов, свернувшихся под высокими сводами, и на отчищенные до блеска кубки и отделанные серебром рога. Силгвир прислушался к собственному чутью Драконорожденного – но то молчало, признавая происходящее без нареканий. Вокун легко перебросил ему яблоко – сочное, красное, словно бы не скайримское вовсе; Силгвир неуверенно попробовал – и ощутил живой сок, кисловато-свежий, будто яблоко было сорвано совсем недавно.

– А теперь выйди за двери, – предложил жрец, ухмыляясь. – Не бойся, темнота тебя не съест. По крайней мере, сейчас. И не вырони яблоко, они не появляются по волшебству.

У порога беспросветной тьмы стоять было – словно над обрывом; Силгвир осторожно протянул вперед свободную руку – и ее тут же поглотил мрак за невидимой границей. По ощущениям снаружи было холоднее, но и только; драконья же суть чувствовала гигантскую бездну, суженную до одной незримой линии, и шагать сквозь бездну было так же страшно, как прыгать вниз с Глотки Мира.

Вокун с интересом смотрел на него, прислонившись к двери.

– Не стой так долго, Довакин. Находиться одновременно в двух временах – не лучшая мысль, она еще никому не принесла ничего хорошего, – дружелюбно посоветовал жрец. Силгвир передернулся, но, тяжело выдохнув, шагнул в сгустившийся мрак.

Бромьунаар вокруг выглядел точно так же, как во время последнего его визита в древний город. Пыль и паутина покрывали стены, ароматы всяческой снеди сменились холодной затхлостью; Силгвир оглянулся – только чтобы увидеть такую же черноту за дверьми, из которых только что вышел.

Пальцы крепче сжали яблоко – но ощутили только невесомую горсть праха. Силгвир едва не стряхнул его с ладони, но удержался, вспомнив предостережение, и уже легче шагнул обратно во тьму.

Блестящий яблочный бок был гладким и прохладным на ощупь.

– Это… – Силгвир попытался подобрать слова, но не смог. В тамриэлике не было слов, что могли бы описать путешествие сквозь эпохи, сокращенное до шага, и даже он сам с трудом мог собрать воедино ощущения, что испытывал при этом.

– Не смотри так удивленно, – фыркнул Вокун, – как будто ты не видел такого раньше. А, у нас мало времени, Довакин, в чем заключена вечная ирония смертного мира. Я понятия не имею, что случилось после моей смерти – кроме того, что все драконьи жрецы потихоньку почили вслед за мной, и того, что недавно по твоей милости я был снова убит и обокраден – но я слышал кое-что. Кое-что от Морокеи, о богах и героях. И кое-что принесло ветром от рощи Кин. Жестокой насмешкой неба я связан узами дружбы с человеком, который мало того что вляпался в мамонтово дерьмо, но еще и вдоволь повалялся в нем. Ты знаешь, что ждёт Рагота на Совете?

Во рту стало непривычно сухо. Силгвир с усилием сглотнул.

– Его казнят.

Вокун кивнул.

– Его казнят, и при всем своем могуществе он не сделает ничего, чтобы этому помешать, потому что… потому что это Рагот. Хорошо, что ты это понимаешь. А ты знаешь, что будет с тобой, когда умрет Меч-Щит Исмира, твой защитник и Голос на этом Совете?

Силгвир выдержал взгляд Вокуна, но не сказал ни слова.

– Именно так, – без улыбки сказал жрец. – Потому что такого сборища столь же безумных, отчаявшихся и ненавидящих весь мир людей, наделенных бесценными знаниями и силой, тебе не найти нигде, кроме этого зала сегодня. Я постараюсь образумить их, но все мы только что восстали из мертвых и поэтому немного не в себе. Не считая того, что мы очень обижены за наши маски.

– Я… – неловко начал Силгвир, но Вокун добродушно махнул рукой.

– Забудь, сейчас не до этого. Я взял на себя смелость забрать их из твоего дома, чтобы немного успокоить остальных. Так вот, Довакин, скоро придут оставшиеся – судя по Накриин, она тоже мечтает тебя убить, но постарайся оправдать себя в глазах других Голосов Бромьунара. Иначе после того, как кончится еда на столах, на закуску нам придется съесть твое сердце.

Трапезный зал Силгвир предпочел оставить – после месяца, проведенного в походе от рощи Кин, мясные ароматы необычайно волновали душу, да и мед с вином виделись весьма соблазнительной заменой воде из горных ручьев. Помимо того, не всем жрецам было дозволено войти в зал Совета – и Вокун настоятельно рекомендовал Силгвиру рискнуть и встретиться с каждым из них.

Более того, добавил жрец, поглаживая косички в бороде, это просто должно быть весело.

В первые же несколько минут вне стен Бромьунара Силгвир понял, что у него совершенно иные представления о весельи.

– Прошло немало времени, но не думай, что я забыл, – высокий мужчина пронзительно взглянул на него; по посоху, который он держал в руке, пробежали огненные змейки. – Ты будешь жариться на углях вечность, убийца. Розатильд посмеется над тобой из Совнгарда.

Силгвир даже не успел ничего ответить – маг презрительно отвернулся от него, потеряв к Драконорожденному интерес.

– Акиирдал, младший жрец, – запоздало представил его Вокун. – Я же говорил, это будет забавно.

– Кто такая Розатильд? – тихонько спросил Силгвир, но Вокун только недоумевающе пожал плечами.

– А это Артозиис. Один из последних выживших в войне, – кивнул он на другого жреца, незаметно подошедшего ближе.

– Только воля Совета удерживает меня на земле смертных после позора, что ты навлек на меня, – глухо сказал Артозиис. Его лицо скрывала черно-багровая ритуальная маска. – Будь ты проклят, осквернитель. Много ли сокровищ ты нашел в могиле моего повелителя? Надеюсь, они сгубили тебя в той жизни. Если Совет будет милосерден, быть может, мне позволят стать твоим палачом и искупить свою вину.

Силгвир в абсолютном непонимании прижал уши.

– Кто… кто все эти люди? Что я им сделал?

Вокун мягко посмотрел на него.

– Ты их всех убил, – ласково сказал он. – Ограбил их могилы, осквернил тела их сюзеренов и близких…

– Это был не я! – Силгвир отчаянно поднял голову, пытаясь поймать взгляд старшего жреца. – Клянусь, это был не я! Я впервые их вижу и впервые слышу их имена!

Вокун тихо рассмеялся.

– О, мир всё ещё полон неожиданностей, Довакин. Славного дня, Валок, – приветствие прозвучало на Довазуле, но Силгвир узнал его легко. И, обернувшись, немного обрадовался – Валок действительно был здесь, рядом с другими младшими жрецами.

– Славного дня, Pogaanluft, – Валок уважительно поклонился Голосу Бромьунара. Распрямившись, кивнул Силгвиру: – Довакин.

– Славного дня, Валок! Я рад тебя видеть, – искренне признался Силгвир. – Ты, наверное, единственный здесь, кто не хочет меня убить.

– Я буду надеяться, что мне не придется изменить свои намерения, – без улыбки ответил Валок. Кивнув еще раз на прощание, правитель Солстхейма присоединился к другим жрецам.

Кончики ушей босмера печально опустились. Надежда на благоприятный исход незаметно таяла с каждой минутой.

Как ни странно, он даже не испытывал страха при мысли об этом. Разве что… непонимание.

– Вокун? Уже нашептываешь Довакину истории о любви и обмане? – женский голос, чуть мягче и выше, чем у Накриин, прозвучал позади. Силгвир успел заметить прячущуюся в глазах Вокуна улыбку, прежде чем тот обернулся.

– О любви и войне, о прекраснейшая из невест. Обман лишь красивое обрамление.

Силгвир узнал женщину, что стояла перед ними, гордая и не сломленная ни войной, ни смертью. Он уже видел ее, и видел ястребиные перья в ее белых косах, и янтарно-карие глаза, наполненные мудростью вековечных гор и неистовством вековечных битв.

Он видел ее при обороне Бромьунара.

– А ты, Герой? О чем будет говорить твой Голос? – спросила Вольсунг, встречая его взгляд. Силгвир не сумел отвести глаз.

Внутри Вольсунг таилась буря. Внутри Вольсунг таился несмолкающий крик, что мог бы растирать в пыль каменные города и изначальные горы.

И больше он ничего не мог различить.

– Я… не знаю, – наконец выговорил Силгвир непослушными губами.

– Каждый пустой сосуд должен быть наполнен, Герой.

Вольсунг перевела взгляд на говорившего, позволив Силгвиру освободиться от невидимых тягучих оков. Худой мужчина в бронзовой маске и легком церемониальном доспехе слегка наклонил голову, приветствуя равных. Вольсунг кивнула ему в ответ.

– Присмотри за Довакином, Кросис. Нам нужен Голос Вокуна перед началом Совета.

– Хорошо, – равнодушно откликнулся жрец. Силгвир взглянул на него с некоторой опаской, но сквозь безразличные очертания маски невозможно было различить даже выражение его глаз.

Он помнил, как надел эту маску – первую, что он нашел, и единственную, которую решился испытать. Помнил прикосновение чуждого, что поползло внутрь сокровенной сердцевины его сути, его души, и ядовитые корни неведомой магии, дурманящие и ломающие разум, превращающие его – в нечто иное.

– Тебе не стоило этого делать, – тихо сказал Кросис. – Ты оставил на маске свой след, как она оставила свой – на тебе. Теперь я знаю многое о тебе, Силгвир, как ты предпочитаешь называть себя. Я знаю, что у тебя внутри, и потому ты можешь не ждать от меня ненависти.

Силгвир с облегчением расслабил напряженные плечи.

– Я не… не знал о вас ничего. Прости.

– Глупо обижаться на пустышку, – пожал плечами Кросис. – Любопытно, что увидел в тебе Рагот, чтобы наделать столько глупостей. Впрочем, может статься, он окончательно ослеп от собственной жажды крови.

Силгвир позабыл, что собирался сказать. Слова жреца хлестнули его по лицу равнодушной плетью: помни своё место, Герой.

– О, – так же тихо сказал Кросис, скрестив руки на груди, – к слову о безумцах. Это должно быть забавно.

Он отступил в сторону, оставляя Драконорожденного в одиночестве. Силгвир непонимающе оглянулся, потерявшись среди заснеженных лестниц, безликих масок и жрецов, которые, видимо, попросту не умели выражаться понятно.

А еще он искренне не понимал, какого лысого тролля Раготу пришло в голову, что собрать Совет Бромьунара будет хорошей идеей. Впрочем, у Рагота было своё, особенное понимание хороших идей.

У них всех тут было своё, особенное понимание целого мира.

– Взгляни на это, – резкий голос взрезал воздух свистящим лезвием совсем рядом. Силгвир от неожиданности дернул ухом. – Эльф.

Пронзительный голос принадлежал человеку из народа Предела. Даже церемониальный доспех драконьего жреца не мог спрятать резкие черты лица и характерную для Предела ритуальную татуировку, темными линиями расчертившую кожу.

Еще этот человек был слеп. Глаза у него были белые, словно их припорошило снегом.

– Вороны любят любопытные глаза, эльф. Я скормлю им твои, – оскалился слепой жрец.

– Вольсунг говорила, Рагот взял его под защиту, – с сомнением склонил голову рослый норд рядом с ним. Он опирался на магический посох, но в его движениях скрывалась сила воина, привыкшего к иному оружию. – Сейчас не лучшее время возвращать долги.

– Ну, Совету в любом случае не нужен Герой целиком. Что до Рагота, то атморский червь предал драконов ради эльфа – я с удовольствием длил бы его мучения годами, если только Морокеи не поддастся на уговоры Вокуна убить его милосердно, – ричмен зашелся лающим смехом. – Я бы посмотрел, как гордый Рагот лижет мне сапоги, умоляя о смерти… но начать можно и с его подопечного.

Силгвир словно наяву видел свой лук, оставленный в трапезном зале. Он отчетливо понимал, что если сумасшедшему жрецу и впрямь придет в голову всерьез начать бой, его спасёт только чудо.

С другой стороны, нужно быть воистину сумасшедшим, чтобы убить Героя до начала Совета.

– В последнюю нашу встречу я тебя прикончил, – напомнил Силгвир, неимоверным усилием заставляя голос звучать спокойно. Драконья сила заметалась в груди, предчувствуя сражение; всё трудней становилось сдерживать ее в себе. – Думаю, я бы с удовольствием сделал это еще раз.

Другой жрец одобрительно хмыкнул.

– Оставь его, Хевнораак. Ты не можешь убить его сейчас – к чему разбрасываться угрозами? Совет не выпустит его живым в любом случае.

Хевнораак криво ухмыльнулся и резко шагнул вперед. Пальцы жреца безошибочно стиснули плечо Драконорожденного – и Силгвир судорожно глотнул воздух, не в силах шевельнуться, не в силах закричать. Едкая боль неторопливо расползалась по венам колдовской скверной, каждый удар сердца превращая в пытку.

– Ты зря ступил под своды Валтума, Довакин. Я выпью твоей крови из черепа ублюдка Валдара.

От сковавшей тело неподвижностью боли мир стал ярок, словно снег вокруг впитал весь дневной свет. Силгвир вспомнил – Валдар, призрак стража, даже в посмертии оставшегося у могилы драконьего жреца, чтобы не дать тому воскреснуть.

Похоже было, что Валдар всё же не выполнил свой долг.

Льдистая полоса света сверкнула рядом – и боль вспыхнула напоследок рассветным солнцем, отпуская цепи паралича. Силгвир закашлялся, сдерживая крик; Хевнораак, зло сжав губы, отступил на шаг.

– Убирайся прочь, дикарская падаль, – Голос Рагота примял снег к камню. От нескрываемой силы, готовой к бою, дрожал воздух. – Он под моей защитой, и любой, кто тронет его, встретится с моим клинком. Таково моё Слово.

– Твое Слово не ценнее крысиного дерьма, – сплюнул Хевнораак.

Рагот ответил на Довазуле короткой фразой – Силгвир не понял ни слова. Хевнораак зло оскалился, но его остановил от ответа другой жрец.

– Довольно. Совет еще не начался, – властно произнес Отар. – Я выслушаю твой Голос, Рагот. Я не верю в предательство, о котором говорят ветра из священной рощи, но если это правда – я не стану мешать Хевнорааку вершить правосудие.

Рагот опустил меч, лишь когда двое жрецов исчезли в белой вспышке портала.

– Козий выродок, – ругнулся атморец. – Проклятье. Я надеялся всадить клинок в его поганую глотку, но до начала Совета это запрещено.

– Ты очень вовремя, – слабо пробормотал Силгвир. Пожалуй, он еще никогда так не радовался появлению Рагота. Внимательней окинув его взглядом, стрелок посерьезнел. – И ты…

– Я готов, Довакиин, – спокойно сказал Рагот. Его доспех тускло переливался сияющими линиями зачарования. – Нам предстоит славная Беседа. Восис?..

Силгвир обернулся. Младший драконий жрец, стоявший в стороне, упрямо приподнял голову.

– Я готов, thuri.

Во взгляде Рагота мелькнула тень не то сожаления, не то усталости, но он всё же кивнул.

– Ful kos nii. Но тебе не место в зале Совета.

– Я буду ждать тебя, – отозвался Восис. Коротко поклонившись, жрец оставил их вдвоем.

Силгвир проводил его взглядом, прежде чем поднять глаза на Рагота.

– Так ты был в Форелхосте?

Атморец кивнул.

– Я не сказал тебе об этом – ты бы попытался меня остановить. Но я должен был вернуть Восиса к жизни, и я должен был сделать это до начала Совета – поскольку не знаю, чем он завершится. Впрочем, Восис всё равно не оставил меня, – Рагот криво усмехнулся – то ли с горечью, то ли с гордостью. – Я попытался отослать его прочь, но тогда он потребовал смерти от моей руки.

– Ты правда думаешь, что тебя убьют на Совете? – тихо спросил Силгвир. Рагот пожал плечами.

– В Совете есть те, кто истово желает моей смерти, и есть те, кто встанет на мою защиту. Если они сочтут, что безопасность ценнее моей силы, может случиться и так. Моя жизнь была бы нужной. Моя смерть была бы правильной. Между долгом и долгом всегда тяжело выбирать. Но что бы ни решили Голоса Бромьунара, я поклялся защищать тебя – и, если придется, я приму бой против любого из них. Единственное, о чем я прошу тебя, thuri – какое бы имя ни обозначило твою суть – wahl dinoki bahlaan do nii.

Силгвир выдержал его взгляд – и в ответ упруго толкнулся наружу стиснутый в груди Голос.

– Обещаю, – почти беззвучно выговорил он.

Рагот спокойно кивнул. Портал засиял рядом, открывая путь в зал Совета.

– Нас ждёт интересная Беседа, Довакиин.

Комментарий к Глава 20. Старые долги

Krosis – скорбь

Zu’u fen ni sov Thu’umi nau meyhe, orin Dovahkiin – я не стану тратить Голос на глупцов, даже Драконорожденных

Skuldafn saraan – Скулдафн ждёт

Zu’u fen hon hi ko Bromjunaar, ahrk hind hi lost rokke tinvaak – я выслушаю тебя в Бромьунаре, и надеюсь, что тебе хватит Слов

Skuldafn saraan Thu’umiil – Скулдафн ожидает твоего Голоса

Lovaas fah kein ahrk fah Zey, fah ont mu drey kriist pahvoth ko hilsekest – пой о войне и пой за меня, ибо однажды мы стояли вместе в сердце бури

Pogaanluft – многоликий

thuri – мой повелитель

wahl dinoki bahlaan do nii – сделай мою смерть достойной этого

========== Глава 21. Совет Бромьунара ==========

В зал Совета они прибыли последними. Разговоры смолкли на минуту; взгляды драконьих жрецов пристально следили за последними участниками собрания, но никто из присутствовавших не проронил ни слова – возможно, потому, что левая ладонь Рагота вполне откровенно лежала на рукояти меча.

Пожалуй, впервые Силгвир чувствовал себя куда спокойней рядом с Раготом, нежели подальше от него.

За столом могло уместиться, на взгляд Драконорожденного, десятка два человек, но жрецов было всего восемь – и ни один из них не занял место во главе стола. Силгвиру подумалось, что, должно быть, это место Конарика, но если это было так – то Рагот вполне уверенно опустился за стол сразу слева от него. Напротив, по правую руку отсуствующего девятого жреца, уже сидел Морокеи.

Присутствие самого Силгвира разбило стройную четверку ряда, но, по счастью, кто-то из жрецов – Силгвир подозревал в этом ловкий замысел Морокеи или Вокуна – озаботился тем, чтобы держать Довакина поближе к его защитнику. Силгвир оказался между Раготом и Накриин, и это было далеко не худшим из вариантов, учитывая, что сразу за Накриин сидел Хевнораак, с которым Силгвир был бы рад больше не иметь никаких дел. Никогда. Вообще.

Морокеи обвел взглядом присутствующих, привлекая внимание. Лицо его оставалось совершенно бесстрастным.

– Прежде чем объявить начало Совета Бромьунаара, я считаю нужным напомнить… каждому. Сражения во время Совета не запрещены. Убийства во время Совета не одобряются, но я не вправе запретить их, и потому лишь надеюсь, что вам хватит благоразумия не отправиться в могилы снова, едва вернувшись к жизни. Любой из присутствующих имеет право выразить своё мнение Голосом, клинком, магией и любым иным способом; любой из присутствующих имеет право отклонить чужое мнение Голосом, клинком, магией и любым иным способом.

Рагот едва слышно фыркнул. Морокеи, встретив его взгляд, кивнул:

– Я, верховный служитель драконов Морокеи, Светоносное Око Джунала, отдаю свой Голос Совету.

– Я, верховный служитель драконов Рагот, Меч-Щит Исмира, отдаю свой Голос Совету, – эхом отозвался Рагот. Скудных познаний Силгвира в Довазуле хватало на то, чтобы понять речь, содержание которой не касалось магии, пусть ему и приходилось напряженно вслушиваться в каждую фразу.

– Я, верховный служитель драконов Отар, Рука-со-Щитом Стуна, отдаю свой Голос Совету, – спокойно сказал Отар. Силгвир вспомнил его наконец – похороненного в Рагнвальде, запертого в собственном саркофаге, опечатанном на два ключа. В сохранившейся легенде Отара называли Безумным – в последние дни перед драконьей войной или во время нее, согласно истории, Отар поддался неким «темным голосам», звучавшим в его разуме, и весь его город был «сожран заживо». Силгвир хорошо запомнил эту легенду. В темных криптах драконьего культа такие легенды вообще хорошо запоминались.

Правда, жестокий драконий жрец, сошедший с ума, в его представлениях не должен был быть служителем Стуна. Если Силгвир правильно помнил северный пантеон, Стун считался богом милосердия у нордов. На всякий случай он мысленно пообещал себе спросить об этом у Рагота – впрочем, вполне могло статься, что любопытствовать по этому поводу он будет уже в Совнгарде.

– Я, верховная служительница драконов Накриин, Рука-со-Щитом Тсуна, отдаю свой Голос Совету, – твердо повторила Накриин.

Вокун отвлекся от изучения игральной кости, которую задумчиво вертел в пальцах.

– Я, верховный служитель драконов Вокун, Двуличие Шора, отдаю свой Голос Совету.

Хевнораак едва заметно поморщился.

– Я, верховный служитель драконов Хевнораак, Любовник Дибеллы, отдаю свой Голос Совету.

Силгвир едва не поперхнулся. Жреца Дибеллы он представлял… не совсем в современном смысле, конечно же, но определенно не Хевнорааком.

Вокун очень старательно не улыбался в усы.

– Я, верховная служительница драконов Вольсунг, Рассветный Крик Кин, отдаю свой Голос Совету, – ясно проговорила Вольсунг. Янтарный взгляд жрицы строго прошелся по каждому из присутствующих в зале и замер на Кросисе, ожидая последнего жреца.

– Я, верховный служитель драконов Кросис, Жертвенный Клинок Мары, отдаю свой Голос Совету. Совет Бромьунара не полон, но ныне он звучит восемью Голосами, и Беседа начинается моим Словом.

– Выпьем же, – облегченно вздохнул Вокун.

Весь стол одобрительно загудел в ответ. Силгвир мгновенно потерялся в перемешавшемся Довазуле, смешках и звоне посуды. Вопросы о спасении мира, похоже, занимали драконьих жрецов куда меньше, нежели бочонки с мёдом и изобилие еды.

Впрочем, стоило отдать пиршеству должное – его не постыдился бы сам Сангвин.

– Четыре тысячи лет без доброго мёда, – Морокеи поднял свой кубок, салютуя Раготу. – Конец Времени без славной выпивки не стоит того, чтобы до него доживать.

– Истина, – согласился Рагот. – Ха! Всё-таки мы снова пьём в Бромьунааре, когда тела наших врагов давно уже изгрызли черви.

Морокеи поднял брови, иронично склонил голову.

– Что куда занимательней, мы пьём в Бромьунааре спустя четыре тысячи лет после Рассвета, что должен был пустить нас на корм Обжоре. Ты бы рискнул ещё раз?..

Рагот отхлебнул мёда, поразмыслив, лениво дернул уголком рта.

– Ещё раз пройти Рассвет? Ну его в пасть Оркею, мне надоела эта возня. Я уже не против Совнгарда.

Морокеи расхохотался.

– Туда обычно не торопятся, но твоё желание поддержит почти весь Совет. Кроме Вокуна.

– Да, никакого Совнгарда. Я очень обижен за то, что ты предпочел мотаться по всему Скайриму, нежели заглянуть один раз в Высокие Врата, – голос Вокуна незамедлительно пробился сквозь застольный гул. Весь вид жреца Шора выражал неисчерпаемый укор. – Я бы поучил тебя дружеским приличиям, но сперва ужин, потом драки.

Рагот согласно хмыкнул. Поразмыслив, к огромному шмату жареного мяса на своей тарелке, в котором Силгвир запоздало опознал бывшего хоркера, жрец щедро присовокупил две рыбины и ложку непонятной зеленой смеси.

– Обычно на столах Бромьунара не бывает человечины или эльфийского мяса, но я бы советовал тебе наесться впрок чем придется, Довакин, – миролюбиво заметил сидящий напротив Силгвира Отар, заметив настороженный взгляд босмера. – Это может быть твой последний пир на земле.

– Да, – Рагот сноровисто наполнил свой уже опустевший кубок мёдом, яростно зашипевшим пеной. Смерив Силгвира взглядом, Рагот без колебаний поставил перед ним еще один полный кубок. – Пей, Довакиин, в Совнгард не идут трезвыми. Или поешь васаби, – жрец захохотал, оставив Силгвира в полном недоумении. – Эй, Морокеи, в погребах Бромьунаара еще остались атморские вина?

Взгляд Морокеи стал пустым-пустым. Вся пустота бездн Обливиона многократно отразилась в нём.

– Я боюсь, четыре тысячи лет не выдержала ни одна бочка и ни одна бутыль… – в голосе жреца Джунала звучало нечеловеческая скорбь. – Проклятье… мы не опечатали во Времени погреба…

Непереводимый возглас на Довазуле, полный отчаяния, принадлежал Вокуну. За столом воцарилась мертвая тишина.

– То есть, помимо того, что в этом зале… у нас ничего нет? – железным тоном уточнила Накриин. Морокеи сжал губы в плотную линию.

– Я не подумал, – бесстрастно признал свою вину Страж Бромьунара.

– Тогда больше всего достанется тому, кто пьет быстрее, – перевел в слова повисшую в зале почти осязаемую тревогу Хевнораак. – Что означает…

Силгвир едва не оглох от криков праведного возмущения, зазвеневших вокруг Любовника Дибеллы. Морокеи же только с сомнением изогнул бровь. Волна гнева не коснулась его.

– Как хорошо, что у меня есть собственный запас, – как ни в чем не бывало заметил Морокеи. Рагот отвлекся от возмущенных выкриков на Довазуле, которые Силгвир даже не мог разобрать на отдельные слова, и уставился на Светоносное Око Джунала.

– Ты держишь временной карман для атморской выпивки? – тихо уточнил Рагот. Морокеи очень аккуратно и незаметно кивнул. – Еще с Рассвета, что ли?

– Это показалось мне мудрой предосторожностью, когда я покидал Атмору, – скромно признал Страж Бромьунара. – Могу пожертвовать одну бутыль, раз уж сегодня мы Говорим о жизни и смерти… и Конце Времени.

– Даже не думайте распить ее без меня, – так же тихо сказал Вокун. Силгвир не успел заметить, когда тот успел покинуть своё место и подойти к атморцам. – Иначе, клянусь каждым волосом в шоровой бороде, я вызову на бой Голоса вас обоих.

– Ты тоже видел Атмору, – успокаивающе поднял ладонь Морокеи, – думаю, джиллы не расстроятся, если ты выпьешь атморского вина…

– Как будто происходящее в зале Совета волнует джилл в любом случае, – хмыкнул Рагот. – А! Надо не забыть принести Сахкосик славную жертву напоследок. Если я буду слишком пьян, вам придется мне помочь.

Силгвир потерял счет времени и способность рассуждать здраво после третьего кубка. Рагот бдительно наливал ему еще и еще, видимо, сочтя своей обязанностью сопроводить сюзерена в Совнгард пьяным вусмерть, в лучших традициях нордов. Впрочем, хмель отлично сбила ложка васаби, который Силгвир по глупости решился попробовать.

Больше на сказки жрецов о великолепных яствах Бромьунара он не поддавался, предпочитая любым сюрпризам проверенную баранину и рыбу, и сидел тихо, иногда подергивая ушами от слишком громких выкриков. Рагот, Морокеи и Вокун рядом горячо спорили о Конце Времени и самых красивых джиллах, периодически прыгая с Довазула на тамриэлик и путая все языки мира. На другом конце стола Накриин и Хевнораак сцепились не хуже бойцовых псов в споре об изменениях человеческой сущности за пределами Мундуса; тройка непричастных к беседе жрецов какое-то время следила за развитием дискуссии, но когда по пьяни или по вдохновению в споре перепутались времена, события, боги и люди, то оставшиеся жрецы всё же бросили это безнадежное занятие и стали беседовать между собой о политической обстановке в современном Тамриэле.

Силгвир пытался согнать с языка вкус проклятого васаби и ни о чем не думал. Второе получалось значительно лучше первого. Разом проглотить ложку васаби – всё равно что проглотить ложку огня из пыточной Дагона; всей ледяной воды Йоргрим не хватит, чтобы исправить такую глупость.

– Если мы выкидываем в бездну мифологический фактор стабилизации, то исход ясен: либо Тамриэль заново тонет в Рассвете, за которым следует стагнация сломанного цикла, либо Обжора спасает нас от этого дерьма, – Рагот лениво забросил в рот горстку сладких орехов.

Морокеи с сомнением прищурился.

– Мифологическая стабилизация уже выбросила один из самых сильных своих козырей, – Страж Бромьунара взглядом указал на Силгвира. – Герой просто так не приходит в Нирн. Но что-то вмешалось в цепочку событий и изменило ее таким образом, чтобы появление Героя сломало Ака. Не то чтобы он когда-то был в порядке, но…

– Возможно, Ака как раз пытается вернуться «в порядок», – миролюбиво заметил Вокун. – Исмир и Алдуин в одном теле. Воплощение Дракона, воплощение Змея. Гремучая смесь, но вдруг получится? И целестиалом сверху – запечатать получившееся.

– Если Ака вернется «в порядок», пользы это принесет немного, – заметил Морокеи. Рагот согласно кивнул. – Серое Может-Быть будет разделено на Стазис и Изменение и перестанет существовать.

– Это радикальный способ решения проблем, но если Алдуин сломан – что еще остается? – Вокун выудил откуда-то трубку и принялся набивать ее табаком.

– Алдуина нельзя сломать, – мрачно сказал Рагот. Вокун рассмеялся и пустил крохотную магическую искру в костяную чашу трубки, разливая вокруг душистый аромат табака. Дым мягко окутал сидевших рядом чарующей сонной завесой.

– И поэтому Атмора сейчас в таком плачевном состоянии. Потому что Алдуина нельзя сломать. Бивень Ака – самая ненадежная конструкция из мировых основ, какую только можно придумать, она вечно ломается.

Рагот зло выдохнул; стена напротив гулко вздрогнула.

– Твой язык пьян, Вокун; мы пытались сломать Алдуина еще до Великой Зари. Он неуязвим. Просто неуязвим. Ты начинаешь Петь – и армия джилл обращает тебя в небытие. Довазул? Смешно, его уровень слишком высок для подобных операций с Алдуином. Эльнофекс? Джиллы. Мы добились Рассвета, чтобы даже они не смогли нам помешать, и всё равно не сломали Обжору.