Текст книги "Огонь и сталь (СИ)"
Автор книги: Darr Vader
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)
– Глупая наглая лошадь вздумала капризничать?! Ах, чего же ты лошадка хвостик опустила, а? – коварно захихикал Хранитель. На его лице – множество крохотных кровоточащих царапин, на щеках пятна зеленоватого цветочного сока, к подбородку прилип раздавленный бледно–фиолетовый бутон чертополоха. Тенегрив оскалился и прижал уши, гневно раздувая ноздри. Он резко скакнул вперед, ударив Цицерона широкой мускулистой грудью, и сшиб его наземь. Из легких Цицерона вышибло воздух, он выронил кинжал, который, алчно сверкнув лезвием, вонзился в мягкую землю. Мужчина скорчил обиженную рожицу, хотя в темно–карих глазах мелькнули золотистые искорки. Безумие осыпалось с его лица, словно шутовской грим.
– Я пойду искать Деметру, пока с ней что–нибудь не случилось, – отчеканил он. – А ты можешь оставаться здесь! Пасись, сколько влезет, хоть обожрись! – Тенегрив удивленно всхрапнул, – и по ночам здесь много волков, имей в виду, – жеребец затряс головой, роя копытом землю. Скоморох фыркнул и, вытащив кинжал, зашагал прочь от Рорикстеда. Несколько светлых волос и клочок светло–серого бархата он нашел на дороге к Солитьюду. Правда, она так же ведет к Морфалу, но наверняка Цицерон найдет еще какие–либо следы, быдло–головорезы обычно жутко неаккуратны и невежественны. Тенегрив, глухо цокая копытами, посеменил за Хранителем, прикусил его камзол на плече. Имперец передернул плечами, но конь шумно вздохнул, взъерошив волосы на затылке Хранителя.
– Отстань! – мужчина махнул рукой, но жеребец фыркнул ему в лицо. Цицерон откинул с лица упавшие ярко–рыжие пряди. – Плохой Тенегрив… Тенегрив всего лишь вьючное животное, а Цицерон Хранитель Матушки… о, дорогая моя, любимая Матушка… Матушка не простит Цицерону то, что он потерял Слышашую… Цицерон должен найти! Найти Слышащую!..
– Цицерон! – окрик заставил имперца подпрыгнуть на месте. Кинжал выскочил из ножен и замер в паре миллиметров от бледного лица Онмунда. Маг нервно улыбнулся и выставил руки перед собой.
– Тише, тише, это я…
– Цицерон видит, – угрюмо пробормотал имперец, не спеша отводить клинок от носа норда. Лезвие отточено, сверкает, лучится… и режет, режет, режет глотку мага! Ночь, дорога пуста и лишь луна и звезды будут ему свидетелями. Хранитель широко улыбнулся, от его черт повеяло безумием, которое, однако, тут же потухло, стоило паяцу заметить позади Онмунда внушительную фигуру Вилкаса. Лунный свет играл на его доспехах, заставляя искусно выкованную волчью оскаленную морду, разъяренно скалиться и кровожадно облизывать клыки. Цицерон неспешно убрал кинжал, пронзая Соратника негодующим взглядом.
– Цицерон, где Деметра? – Онмунд схватил шута за плечи. – Она в опасности! Какие–то ублюдки пытаются до нее добраться!
– Слышащая сильная… Слышащая слышит Матушку, – буркнул Хранитель, хотя в груди что–то беспокойно заворочалось. – Слышащая может о себе позаботиться и за себя постоять, – не этот маг найдет Слышащую, нет, нет, Цицерон сам, сам ее найдет!
– Это моя жена, даэдра тебя побери! – взревел норд, сгребая скомороха за грудки. Синие глаза мага превратились в практически черные от едва сдерживаемых отчаяния, страха и ярости. – Где она? – имперец молчал, презрительно кривя губы. Воротник плотнее обвился вокруг его шеи. – Где?!
– Онмунд, друг, не горячись, – широкая ладонь Вилкаса легла на плечо мага. Мужчина до боли сжал зубы. Оттолкнув Цицерона, он отошел в сторону, жадно глотая прохладный ночной воздух.
– Я эту шайку от самого Вайтрана веду. Не волнуйтесь, мы найдем их к рассвету. И тана заодно, – Соратник принялся споро раздеваться – перевязь с мечом и щит упали у ног Хранителя.
– Эй… эй, ты что делаешь?! – пискнул Цицерон, невольно пятясь. Тенегрив нервно переступал на месте, лупя себя хвостом по бокам.
– Мы же хотим найти ее как можно скорее, – юноша скинул льняную рубашку на траву. Мягкое холодное сияние ночных светил посеребрили его кожу, обрисовывая рельефы мышц. – Вы на коне… а я – на четырех ногах. Только… – Вилкас виновато улыбнулся, – только не кричите, не бегите и не машите оружием, хорошо? – по телу Соратника прошла дрожь. Тенегрив испуганно заржал и попятился.
***
Ларасс несколько минут молча смотрела в свою тарелку, практически не дыша. Фазанья грудка с яблоками, посыпанная луком, плавала в густой подливе. Каджитка решительно взяла в руки ложку, но стоило пряному аромату коснуться ее нюха, как к горлу подступила тошнота. Сутай–рат скривилась и зажала рот рукой.
– Я не понял… какого Обливиона?! – Векел Воин ударил ладонью по столешнице. – Ты чего это нос воротишь? Я, значит, все утро угробил на завтрак нашему дорогому гильдмастеру, а она к нему даже не притронулась!
– Если ты не хочешь, чтобы я облевала все твое пристанище, которое надо отдраить, лучше заткнись, – простонала Дхан’ларасс. Она одним глотком осушила свою чашу, но тут же выплюнула все под ноги Бриньольфу. Соловей едва успел отскочить в сторону, вылив на себя половину содержимого бутылки, которую нес в руках.
– Детка, что за дела? – мужчина смахнул с лица золотистые капли меда. – И главное – за что?
– Не знаю, – капризно прошипела каджитка, – у этой воды привкус старья!
– Как у воды может быть вкус старья? Детка, ты здорова? Хрипунец нигде не подхватила? – пока Векел, ворча, вытирал пол, к Ларасс подсела Тонилла.
– А не ломает ли тебя, случайно? – редгардка с аппетитом захрустела яблоком. Острые уши сутай–рат дрогнули, шерсть на загривке встали дыбом. Бледно–голубые, как зимнее небо, глаза с вожделением уставились на плод в руках скупщицы.
– Нет, – каджитка облизнула усы, – ломка, она… не такая. Во время нее жрать не хочется, но и блевать тоже не тянет, – кончик ее хвоста слегка подрагивал. Тонилла нервно сглотнула под ее жадным взглядом и протянула ей надкусанное яблоко, – будешь?
Дхан’ларасс повела носом и, фыркнув, отрицательно замотала головой. Серьги в ее ушах весело зазвенели.
– Что, детка, тебя даже на скуму не тянет? – усмехнулся Бриньольф, откинувшись на спинку стула. Голубые глаза норда насмешливо искрились, на лице вора расцвела наглая самоуверенная ухмылочка. Ларасс подозрительно прищурилась.
– А чего это ты лыбишься? Не твоими стараниями ли меня на изнанку выворачивает?
Улыбка на лице Соловья тут же погасла.
– Что? Зачем мне это, детка? Думаешь, много приятного, когда босс пытается обплевать меня?
– Зато я больше скумы не хочу, – каджитка ударила себя вытянутыми указательным и средним пальцем по подбородку. – Клин клином же вышибает, да?
– Чушь, – мужчина нахмурился, – наверняка ты просто переела вчера рулетов. К вечеру все пройдет.
– Молись Девяти, чтобы так и было. Иначе, твоя туша будет гнить в Крысиной норе, – рывком поднявшись на ноги, Ларасс, окруженная пораженным безмолвием гильдийцев, вышла из таверны. Бриньольф не мигая смотрел ей вслед, Тонилла отложила яблоко. Векел Воин и Делвин принялись фальшиво оживленно обсуждать реформы Империи и талморцев. Векс присвистнула.
– Кажется, нашей кошечке шлея под хвост попала.
– Помолчи, – одернул девушку Тринн, – иначе и тебе достанется.
========== OFAN OV (Подарить доверие) ==========
Кровь аргонианки отдавала болотной тиной, Довакин хрипела и отплевывалась, когда Диджа всей своей хвостатой тушей рухнула на нее. Бретонка забилась под дохлой ящерицей, пытаясь скинуть ее с себя.
– Что б твои кости служили порогом в чертогах Отца Ужаса!.. – шипела магесса, морщась от отвращения. Изуродованная морда разбойницы с остекленевшими глазами и свесившимся из пасти раздвоенным языком лежала на плече блондинки, серый бархат одеяния насквозь промок от крови, обильно сочащейся из простреленного горла Диджи. Глаза Драконорожденной мерцали расплавленным серебром, нездоровый румянец вспыхнул на матово–белых скулах, глухое раздражение сменилось раскаленным до красна гневом. Ту’ум уже был готов сорваться с губ девушки, снести мощью голоса этот шматок смердящего мяса, как некто взял аргонианку за лодыжки стащил ее с Довакин. Деметра жадно вздохнула пропахший солью воздух и перевернулась на живот. Ее тошнило от собственной слабости, пережитого унижения и гнилого привкуса крови Диджи. Чья–то добрая рука вытерла ей рот грубой тряпицей и, разжав ей зубы, пролила ей в рот немного меда. Блондинка поперхнулась и закашлялась, выплюнув половину напитка себе на грудь. Едва восстановив дыхание, бретонка потянулась губами к бутылке с медом. Хотелось выпить, до ужаса, отправиться в угодья Сангвина, забыться хотя бы на время. Девушка жадно глотала кисло–сладкую жидкость, отдающую можжевеловыми ягодами, чувствуя, что постепенно успокаивается. Хмель согревал ее изнутри, по жилам словно растекалось живое тепло. Довакин блаженно вздохнула и прикрыла глаза. По крайней мере, на языке больше нет привкуса плесневелой крови аргонианки. Почувствовав прикосновение холодной стали к коже, магичка напряглась, но через мгновение связывающие ее руки веревки лопнули, и она со стоном коснулась темно–алых рубцов, украшающих ее кожу, опоясывающих запястья словно браслеты.
– Цицерон, – просипела она, – помоги… помоги мне встать.
В воздухе вспыхнул сухой смешок, и сильные руки обхватили Деметру за талию, помогая подняться. Блондинка благодарно уткнулась лицом в плечо своего спасителя, жадно вдыхая его запах. Это… это не Цицерон! Хранитель пахнет лавандой и пасленом, кровью, сладким рулетом, а этот… чужой травяной запах, сквозь который явно пробивается душок собачьей шерсти. Драконорожденная резко повернула голову, встречаясь взглядом с невозмутимыми темно–янтарными раскосыми глазами босмерки.
– Ты!.. – выдохнула магесса, судорожно сглатывая. Тинтур Белое Крыло лишь улыбнулась уголками тонких губ. С легкостью взвалив на себя бретонку, эльфийка, осторожно ступая босыми ногами по дощатому полу, потащила ее к ведущей наверх лестнице. Деметра обессилено повисла в руках Соратницы, мысленно прикидывая, что же этой остроухой от нее надо. Они вместе сразили дракона… но Слышащая перед этим пыталась убить разбойницу за вознаграждение. Так что… какого даэдра?!
– Соратники безвозмездно помогают попавшим в беду жителям Скайрима, – ответила босмерка. Видимо, последнее Довакин произнесла вслух. – Тебе же просто повезло, что я оказалась рядом, когда те двое остолопов взвалили тебя на лошадь.
Удача… у нее, как у медали, две стороны. От топора палача в Хелгене ей тоже просто повезло спастись… но жизнь ей сохранил Алдуин, и лишь для того, чтобы потом пожрать ее душу. А теперь ее спасает одна из тех, чьи головы обычно красуются на пиках в назидание преступникам. Насмешка Девятерых! Но в такой ситуации выбирать не приходится…
– И все же… почему? – блондинка оступилась и едва не упала. Тинтур едва удержала ее. – Чего ты от меня хочешь? Денег? – глаза цвета стали подозрительно сощурились. – Никогда и ничего не делается просто так!
Босмерка обратила к Слышащей свое лицо. Без боевого раскраса острые черты эльфийки казались намного мягче.
– Я просто возвращаю долг.
– Долг? – после пережитого бретонка туго соображала. – Какой еще?!..
– Дракон, – пояснила Белое Крыло со вздохом. Она перешагнула через тело мертвого пирата в свалявшейся меховой броне. Голова была практически отделена от тела, темно–багровая кровь быстро въедалась в деревянный пол, – ты могла позволить ему меня сожрать, а потом спокойно забрать награду… но ты этого не сделала, – Белое Крыло ногой распахнула дверь и свободной рукой подхватила ремни стоящих в углу сумок. В одной из них Драконорожденная узнала свою. – Я уйду, как только доберемся до Солитьюда.
Легкий морской бриз запустил соленые пальцы в волосы девушек, перебирая одинаково ласково пряди цвета белого золота и осенней листвы. Еще несколько головорезов лежали в лужах собственной крови: торс одного был перерублен от шеи до паха, в глазнице второго торчала стрела с бело–серым оперением. Деметра довольно хмыкнула. Босмерка умеет не только караваны грабить. Убила их тихо, кроваво… искусство! Еще несколько душ отправились в палаты Ситиса. Но не успели волчица и вампиресса сделать и пары шагов, как на палубу корабля вбежали, размахивая оружием, очередные члены банды «Черной Крови», среди них – один маг в черном одеянии до пят и сверкающими шарами молний в обеих ладонях. Тинтур остановилась и тихо выругалась сквозь зубы, поминая яйца Сангвина, магесса ощутила, как тело Белого Крыла напряглось, словно окаменело. Глаза эльфийки лихорадочно шарили по разбойникам. Пять, семь… двенадцать человек, озабоченных жаждой крови и наживы. Босмерка швырнула сумки на пол и потянулась за висящем на поясе боевым топориком. Толпа тут же ощетинилась стрелами и заклинаниями школы разрушения. Деметра, борясь с головокружением, набрала полную грудь воздуха.
– STRUN¹! – ту’ум потряс корабль до основания, заставив его закачаться на волнах, разбойники испуганно отшатнулись. Довакин, напротив же, обессилено повисла на руках Соратницы, близкая к очередному падению в забытье. Жемчужно–серое утреннее небо нахмурилось, зарычало глухими раскатами грома, нежно–розовая полоса на востоке, за морем, вдруг заалела свежей кровью, будто вскрытая кинжалом рана. Сверкающий клинок молнии рассек пелену тяжелых угрюмых облаков и с хищным шипением вонзился в грудь мага. Тело мужчины сковало судорогой, он выпучил глаза, распахнув рот в немом крике. Молнии плясали, поражая разбойников, бандиты кинулись врассыпную. Тинтур бесцеремонно толкнула Деметру за бочки, и бретонка тяжело упала на палубу носом в кучу пакли. Высокий редгард, пытающийся перелезть через борта корабля, прерывисто вскрикнул, когда стальная стрела впилась в его тело меж лопаток, распоров наконечником мех жилета. Разбойник взмахнул руками и перевалился за борт. Лишь на полу остался лежать его правый стоптанный башмак.
***
Сумерки таяли с приходом рассвета, таял и звериный облик Вилкаса. Когда луна, бледнея, окончательно отвернулась от волка, Соратник, утомленный бегом, упал на колени. Обнаженную кожу норда тут же объял утренний холодок. Юноша отбросил спутанные волосы с лица, жадно глотая прохладный воздух. Сердце гулко стучало в груди, требуя продолжить охоту, нестись вперед за добычей. Вилкас оглянулся через плечо на Онмунда и Цицерона – Тенегрив, недовольный взваленным на него двойным грузом, отставал от оборотня на добрую версту. Северянин поднялся на ноги, морщась от боли в натоптанных ступнях. Лодыжки его и щиколотки были исцарапаны в кровь чертополохом и колючей травой, под коленом вспухал рубец от удара клешни грязевого краба. Зверь в нем хорошо помнил, как сочно хрустнул панцирь под лапой вервольфа, Вилкас невольно облизнулся, словно вновь ощутил сладкий запах крабьего мяса, пусть несъедобного, но манящего запустить в него клыки…
– Хи–хи–хи да ха–ха–ха, у волчонка хвостик спередка, – фальцетом пропел Цицерон, подпрыгивая в седле. Норд покраснел, невольно пытаясь одернуть изорванную набедренную повязку и прикрыть свой признак мужественности, но не может жалкая тряпица прикрыть корень истового северянина. Маг глухо фыркнул и швырнул перед Соратником суму с его доспехами. Тенегрив заржал, встряхивая челкой и нервно приплясывая на месте. Онмунд успокаивающе похлопал его по шее.
– Что такое, мальчик? – жеребец замотал головой, бешено вращая мерцающими алыми глазами. Цицерон соскользнул с крупа коня, напряженно вглядываясь в горизонт – над морем перламутровое небо превращалось в свинцово–серое, мечущее на покачивающийся на волнах корабль сияющие стрелы молний. Клокочущий рокот грома заставил Тенергрива испуганно взвиться на дыбы.
***
Тишина библиотеки трепетала лишь от шороха страниц да от покашливаний Урага гро-Шуба. Старый орк потер уставшие от чтения старых манускриптов глаза и недовольно покосился в сторону пары юных магов, парня да девицы. Она хорошенькая, с локонами, словно белое золото, сидит и лукаво щурится на старика. А вот паренек в капюшоне сидит, ссутулившись, водя пальцем по странице справочника даэдра. Охламон, он ж все чернила смажет! Орк, кряхтя, поднялся, и, шаркая ногами, поплелся за новыми фолиантами, требующими перевода или переписки. Стоило Урагу скрыться из виду, как Онмунд резко притянул к себе Деметру, быстро чмокнул в губы и вновь спрятался за книгой. Бретонка хихикнула и попыталась пнуть норда в ответ на такую фамильярность, но юноша, оттолкнувшись от стола, отъехал на стуле, царапая деревянными ножками по каменным плитам пол. Тот час же из–за книжных полок высунулась почерневшая от ярости физиономия орка. Онмунд с преувеличенно заинтересованным видом устремил на пожелтевшие страницы книги задумчивый взгляд, время от времени бросая на девушку хитрые взгляды. Синие глаза северянина весело заискрились при виде румянца, пышным цветком распустившимся на щеках юной магессы. Бледно–розовый, как облака зимним утром на востоке. Деметра убрала за ухо выбившуюся из косы прядь, медный браслет, украшенный древними нордскими узорам, сверкнул в свете свечей. И откуда она только такие берет? Медь старая, украшенная благородной зеленью, такие только в руинах да гробницах… Онмунд нахмурился при мысли, что девушка может гулять по нордским усыпальницам, полным ловушек, неупокоенных мертвецов да и еще Джулианос знает каких тварей. Юноша решительно захлопнул книгу и поднялся на ноги.
– Деметра, – пальцы коснулись лежащей в кармане связки корешков нирна, – пойдем, поможешь мне книгу достать.
Она подняла на него глаза, мерцающие серебром.
– Какую? – она улыбнулась, закусив нижнюю губу. Маг–новичок мысленно закатил глаза. Вот же девки! Можно подумать, она не поняла. Он последний месяц носит амулет Мары, уже невыносимо терпеть шуточки Дж’зарго да улыбочки и щипки Брелины, а Деметра все улыбается. Онмунд потянул бретонку за книжные полки, вытаскивая из–под складок одежды золотое ожерелье богини любви. Оказавшись в спасительной тени стеллажей, норд взял девушку за руку. Ее ладонь была холодной словно лед. Как–то он сравнил магичку с Бледной леди, так она обиделась и швырнула ему пригоршню снега за шиворот… переплетя свои пальцы с ее, юноша глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Сердце обратилось в дракона, извергающего ту’ум и норовящего вырваться из оков грудной клетки.
– Так… какую книгу тебе нужно достать? – с невинным видом спросила бретонка. Северянин молча притянул ее к себе, не замечая, что ее глаза светятся в полумраке. Его руки обвили тонкую девичью талию, а сухие горячие губы прижались к щеке Деметры. Девушка выдохнула, прильнув к нему всем телом. Кроме объятий да прогулок под луной Онмунд себе ничего не позволял, но, видит Талос, сколько раз ему хотелось подхватить Деметру на руки или закрыться с ней в Зале Стихий… юноша легонько коснулся губами шеи магессы и вложил в ее ладонь чуть поникшие нирновые корни. Их листочки нежно мерцали, но пыльца осыпалась от любого, даже самого невесомого прикосновения. Деметра улыбнулась, но улыбка тут же спорхнула с ее лица, когда Онмунд взял ее лицо в ладони. Серые глаза чуть потемнели. Поглаживая нежную кожу кончиками больших пальцев, норд коснулся ее губ своими в их первом настоящем поцелуе. Девушка отпрянула, но лишь на мгновение. Забытая связка нирна упала на пол, когда маг прижал бретонку к стене, целуя со всей жадность, со всей страстью к его Бледной леди. Магесса стянула с его головы капюшон, сжав в кулаках его волосы. Северянин с трудом прервал поцелуй, чувствуя, что еще немного – и он задохнется. От ласк любимой девушки, от волнения, от пьянящего ощущения магии происходящего.
– Выйдешь за меня? – прошептал он, прижимаясь лбом ко лбу Деметры.
– Выйду… – она погладила его по щеке, облизывая припухшие губы. Сердце – дракон торжествующе взревело, расправив крылья, и маг подхватил засмеявшуюся бретонку на руки и закружил. Деметра счастливо завизжала, болтая в воздухе ногами. На крики и смех прибежал запыхавшийся библиотекарь. Узрев обнимающихся магов, Ураг задохнулся от такой наглости, его лицо приобрело нежно–зеленый оттенок.
– Это что еще такое?! – взревел он разъяренным троллем. – Какого Обливиона вы делаете в библиотеке?! Среди книг!! Великаньи отродья! – в этот момент гро–Шуб больше всего напоминал своих грозных сородичей из крепостей – сильных, опасных детищ Малаката. По–прежнему держа бретонку на руках, Онмунд кинулся к выходу из библиотеки. В Рифтен! Сегодня же! Сейчас же!
***
Деметра раздраженно откинула с лица намокшие светлые волосы, навязчиво льнущие к ее щекам. Отфыркиваясь, она принялась с остервенением стаскивать испачканное одеяние. Тинтур, сидящая на траве, меланхолично наблюдала за ней. Зажав в зубах тонкую костяную трубку, украшенную резьбой, босмерка вдохнула зеленоватый дымок. Повязка на ее левой руке промокла от крови, но бретонка даже не облизывалась на нее. Слишком уж силен запах псины. Прохладные пальцы ветра с нежностью порхали по обнаженной спине Довакин, тучи, вызванные ее Криком, еще не успели разойтись, поэтому золотые нити солнечных лучей не могли пробиться сквозь пуховую толщу облаков. Бретонка потянулась, разминая шею, ощущая непривычную легкость. Так… а где ее амулет Мары?!
– Все твои вещи здесь, – эльфийка кивнула на сумку.
– Откуда ты знаешь, что мои? – прошипела вампирша. Не носить же ей, благословленной Акатошем, вонючее тряпье аргонианки! Белое Крыло выпустила в ее сторону колечко дыма.
– У них твой запах. Твой и… мужчины, – уголки губ бывшей разбойницы дрогнули, и веки янтарных глаз опустились. Деметра невольно вздрогнула, чувствуя, как кровь, доселе неспешно бегущая в ее жилах, вдруг потекла бурной рекой, щеки опалило почти болезненным жаром. Мысленно наслав на голову леснушки всех даэдра, девушка принялась рыться в своей сумке. Где–то у нее было припасено скромное платье из мягкой синей шерсти со шнуровкой под грудью… не отрываясь от поисков, магесса подозрительно косилась на эльфийку – Тинтур вытряхивала пепел из трубки. Босмерам же запрещено причинять вред растениям, что она смолит? И одета она вообще в нечто непотребное. На тонкую камизу надета кольчужная рубашка, звенья местами поедены ржавчиной, а поверх – кожаное платье без рукавов со шнуровкой по бокам и разрезами до бедер. Прибавить к этому костяные серьги и браслеты… дикарка, просто дщерь Валенвуда. Пальцы магички сжали ткань наконец–то найденного платья, из складок которого на песок упал ее амулет Мары. Не удержавшись от вздоха облегчения, бретонка тут же одела его на шею.
– Тучи расходятся, – выдохнула Тинтур, – до Солитьюда не близко… есть ли плащ у тебя?
– Не помню… – Деметра закусила нижнюю губу, – хотя… думаю, нет.
Соратница поднялась на ноги. Драконорожденная наметила на ее правой лодыжке браслет из крашеных костяных бусинок. Босмерка подняла с земли скомканную робу архимага.
– Капюшон и воротник чистый, – произнесла Тинтур, – можно отпороть.
– Не поработаешь кинжалом? – Драконорожденная расправила складки на подоле, зажав в зубах шнуровку, чтобы не мешалась. – А я пока тут…
Ответом ей был звук рвущейся ткани. Вот странно – еще недавно бретонка была готова убить Белое Крыло за мешочек звонких септимов, а сейчас они преспокойненько решают, в чем вампирелле идти до Солитьюда. Деметра встряхнула золотистыми волосами. А ведь она так и не дошла до Рорикстеда… не нашла эту Говорящую, дерьмо Алдуина на ее голову! Босмерка вдруг встрепенулась, оторвавшись от терзания серого бархата. Из–за поворота выскочил разгоряченный жеребец с муарово–фиолетовой шкурой и пылающими алыми глазами, раздувающий ноздри, с магом и истерично хохочущим шутом на спине. Тинтур схватилась за топоры, когда Вилкас, размахивая двуручником, кинулся к кораблю. Мужчины даже не заметили, что все бандиты «Черной крови», безжизненные, лежат на берегу, напоив песок своей кровью, прежде чем их души, стеная, отбыли в царство Ситиса.
– Онмунд! – Деметра решительно шагнула к мужу, затягивая корсет. – Какого?.. что ты тут делаешь?! – и, не дожидаясь ответа мага, блондинка бросилась к нему. Норд заключил ее в объятия, запуская пальцы в чуть вьющиеся золотые волосы Довакин и целуя ее в нос, в щеки, в лоб.
– Ты цела? Не ранена? – юноша прижал ее ладони к своим щекам. – Девятеро, как же я волновался…
Взмыленный Тенегрив, вильнув крупом, сбросил Цицерона на землю, шут больно упал животом на песчаный берег, на обточенные волной острые камни и ракушки. Имперец поднялся на ноги, отряхивая бархатные штаны и не сводя с Онмунда ненавидящего взгляда. Мерзкий, мерзкий колдунишка, ему просто повезло добежать до Слышащей раньше. Гадкий… противный выкидыш горного тролля! Обнимает Слышащую, целует, будто имеет на это право. Когда–нибудь Хранитель отрежет ему эти ручонки, которыми он смеет касаться Деметры, которыми он творит свою магию… Цицерон подвесит его кисти за крюки и заставит Онмунда смотреть, как темно–багровая кровь струится по его навечно застывшим, недвижимым пальцам, как хлещет из его перерубленных запястий… но Цицерон не даст ему умереть так просто, нет, нет, нет… он прижжет ему раны, а потом кинжалом, лучистым и острым–острым, отрежет эти слюнявые губенки, поджарит на огне, а потом скормит злокрысам! А затем… тоненькими полосами, лента за лентой сдерет с него кожу. Разбавленная лечебная микстура не подарит ему легкую смерть от потери крови. Скоморох отрежет, отсечет, исполосует все, что возможно, оставив глаза напоследок. Эти синие, северные глазенки потемнеют от ужаса и боли и вылезут из орбит. И когда плоть обнажит кости мага, эбонитовый клинок окропит жемчужная влага его лопнувших глаз, и последний вздох, последний его стон утонет в безумном смехе Цицерона… кап–кап, капли крови… а все почему? Цицерон покачал рыжеволосой головой, широко и плотоядно улыбаясь. Потому что Цицерон любит Слышащую… Слышащую любит Матушка, как же Цицерону ее не любить? Внезапная тишина окутала берег прозрачным крылом. Имперец слишком поздно понял, что последние его сокровенные мысли были высказаны вслух. Слова – ветер, но они уже достигли ушей Слышащей и ее мужа… Деметра отстранилась от остолбеневшего мага, серебро ее глаз сменилось на черную ночную мглу. Тонкие пальцы окутала голубоватая дымка, сверкающая крошечными снежинками, а в центре изящной ладони заплясал осколок льда.
– Цицерон, – произнеся это имя, Довакин выгнулась и зашипела, обнажив клыки, – повтори, что ты только что сказал…
***
В это утро стражников было меньше обычного – остальные по приказу Мавен Черный Вереск патрулировали окрестности в поисках разбойницы–босмерки. Глупая затея, хотя не вору жаловаться. Неужто Мавен и вправду думает, что Белое Крыло до сих пор в Рифте? Соловей усмехнулся. Будь он на месте эльфийки, давно бы был на полпути в Морровинд. Или в Хай Рок, не важно, главное – подальше от клана Черный Вереск. Мужчина прислонился спиной к стене «заложенной креветки», сквозь полуопущенные ресницы высматривая своего человека. Но рынок полнился лишь «неприкосновенными» – Ингун со своим увальнем-братцем, личный хускарл Лайлы в компании управительницы Миствейла да дворцовый маг. Норд запустил пальцы в огненные пряди своих волос. Просто никакого заработка сегодня! А не залезть ли ему в имение Снегоходов? Хотя нет нужды, туда Векс отправила кого–то из новеньких. Но Бриньольфу от этого не легче. Он должен сдать свою долю в общак… северянин не удержался от тяжкого вздоха. Ларасс как с цепи сорвалась в последнее время. Сидит безвылазно в своих покоях, жрет сладости и деликатесы и кидается на каждого, кто смеет ее побеспокоить. Милая кошечка–воровка обратилась бешеным ковриком для блох! Вместо того чтобы время от времени вылезать из «Норы», выходить на дело и, как обычно, играться по вечерам со своими цацками, каджитка корчит из себя… да Обливион ее знает, что их Гильдмастер из себя корежит! Бриньольф вздрогнул, когда чья–то легкая ладонь легла на его плечо, и тонкие пальцы пробежали по предплечью вора, чуть сжимая. Норд круто обернулся и оказался лицом к лицу с нежно улыбающейся Нивенор. Соловей с трудом удержался от того, чтобы не закатить глаза. Всего раз, всего один несчастный раз на праздник урожая, он поддался уговорам эльфийки, да и то изрядно залитый медом, а теперь жеманная босмерка не устает докучать ему своим вниманием. Изобразив на лице самую обаятельную улыбку, вор отцепил загребущие ручки Нивенор от своего локтя.
– Счастье видеть тебя, душа моя, – ото лжи у него зубы сводило, но эльфийка этого даже не заметила. Она томно закатывала глаза и облизывала тонкие губы, кокетливо поправляла меховую накидку, скрепленную аметистовой брошью. Хм, а может ли простой рифтенский рыбак позволить своей жене щеголять в таких побрякушках? Работа Мадези, а его товар ох как не дешев… Нивенор уже всем телом прижималась к вору, Бриньольф почувствовал исходящий от нее аромат горноцвета. Балуется цветочными настойками? Ай–ай–ай, нехорошая босмерка, травы обижает… она уже практически повисла на Соловье, прижимаясь своей щуплой грудкой, когда позади парочки раздалось негодующее шипение. Разъяренная сутай–рат постукивала каблуком сапога, хвост яростно метался из стороны в сторону, бледно–голубые глаза горели как у дракона, усы воинственно топорщились. Дхан’ларасс смерила эльфийку, все еще отчаянно цепляющуюся за вора, гневным взглядом.
– А ну, пошла вон, выкормыш помойной кошки! – рыкнула она, серебристо–серая шерсть на загривке встала дыбом. Босмерка наконец соизволила перестать цепляться за Бриньольфа и вызывающе вздернула острый подбородок.
– Да как ты смеешь… – ее тирада оборвалась тонким визгливым криком. Аккуратные коготки каджитки оставили на скуле эльфийки четыре кровоточащие царапинки. Нивенор прижала руку к скуле, глядя на Ларасс полными слез золотистыми глазами, – ты… ты меня ранила!
Каджитка ощетинилась. Бледная синева ее глаз была полна жгучей ненависти.
– Еще одно слово – и твоим потасканным телом полакомятся рыбы в канале, – гильдмастер потянулась к висящему на поясе кинжалу. Узрев блеск стали, Нивенор как ветром сдуло. Бриньольф облегченно вздохнул, но, осознав, что заместо одной полоумной пришла другая, да еще и пушистая, мужчина мгновенно напрягся.
– Спасибо, детка, – опасливо протянул он. Уши каджитки дернулись, но ладони с рукояти оружия она не убрала. Хвост продолжал лупить хозяйку по бокам, – эй, киска?.. – Соловей запоздало прикусил язык. За «киску» босс вполне способна и глаза ему выцарапать. Но Ларрас, коротко мяукнув, кинулась к рынку – Болли как раз раскладывал на прилавке свежий улов рыбы, даже не обращая внимания на скулеж его благоверной Нивенор, прижимающей платок к исцарапанной щеке.
Комментарий к OFAN OV (Подарить доверие)
[1] STRUN – Буря
