355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Darr Vader » Огонь и сталь (СИ) » Текст книги (страница 1)
Огонь и сталь (СИ)
  • Текст добавлен: 8 апреля 2017, 05:30

Текст книги "Огонь и сталь (СИ)"


Автор книги: Darr Vader


Жанры:

   

Фанфик

,
   

Драма


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)



========== ZahRaaMiiK (Принеси в жертву) ==========

– Так, говоришь, родилась в Скайриме? – язык норда слегка заплетался от выпитого меда. Мужчина со стуком поставил оловянную кружку на стол приобнял за плечи сидящую рядом с ним каджитку. – То-то я и думаю, говорок у тебя больно чистый.

– Да, мне не посчастливилось увидеть просторы Эльсвейра, – томно промурлыкала она, поигрывая своим изящным золотым ожерельем. Прозрачно-голубые глаза с вертикальными зрачками шарили по лицам посетителей трактира, будто ища кого-то, а кончик хвоста, как бы невзначай, то и дело касался ноги норда. Блондин глупо улыбнулся и придвинулся к ней.

– Знаешь, – он дыхнул ей в лицо, обдавая запахом чеснока, – а я знаю, где достать… скуму.

– Правда? – хвост нервно дернулся. Уши каджитки встали торчком, болтающиеся в них серьги тихо звякнули, но сутай-рат тут же посерьезнела. Она здесь по делу. Звероженщина прильнула к плечу блондина, чуть слышно мурлыкая и обдавая горячим дыханием его шею. Норд окончательно разомлел от выпивки, ее тепла и магии амулета Мары, и совершенно не почувствовал, как ловкие пальцы, украшенные длинными, чуть изогнутыми когтями скользнули ему в карман.

Сквозь плену гомона и пьяного смеха, сливающихся в один гул, тонкий слух каджитки уловил нежные рулады лютни. Миловидная девушка, смущенно краснея, перебирала струны и мерно раскачивалась в такт музыки.

Герой он бесстрашный, он непобедим,

Так слушайте, норды, о славе его,

Лишь кинешь ты клич – и придет Довакин…

Каджитка усмехнулась, шевельнув усами. Придет, придет, куда ж ему, бедному, деваться… После того, как Хелген был разрушен Алдуином Бичом Монархов, эта песня явно вошла в моду. Она и раньше была довольно популярна, но теперь же ее заказывают чуть ли не каждые пять минут. Наверное, барды уже ненавидят Драконорожденного, даже больше, чем сами драконы. Столько петь о нем, весь язык в мозолях будет. Хотя… денежки текут в карман и ладно, ради золота можно и потерпеть.

…Коль вера сильна, а честь прежде всего,

Изгонит он зло и врагов победит…

Увесистый кошелек с деньгами плавно перекочевал из кармана норда в пушистые руки сутай-рат. Она торопливо отстранилась от мужчины, который уже было полез целоваться, и сорвала с шеи амулет Мары. Блондин глупо заморгал и откинулся на резную спинку стула. Его затуманенный взгляд остановился на каджитке, безмятежно попивающей мед.

…То сквозь адское пекло пройдет невредим,

И доблесть его небеса озарит…

– Эй… эй! Кошатина, держи-ка руки при себе! – рявкнул он, вскакивая на ноги. Она лишь тихо рассмеялась ему вслед. Вот, это другое дело, а то от его приторной слащавости с ароматом чеснока становилось тошно. Сутай-рат сделала знак рукой, подзывая служанку. Деньги есть, можно теперь и сладеньким себя побаловать. Тепло, сухо, сытно – чего еще желать? Для скромного вора этого вполне достаточно.

…Наш герой, наш защитник, о, Довакин!..

***

– Ой, да ладно, перестаньте, – Деметра не смогла сдержать улыбки. Все-таки когда тебе посвящают песни – это приятно. Нудно и утомительно, но приятно. Женщина откинула капюшон и с наслаждением распустила волосы, которые золотым дождем рассыпались по плечам.

– Слышащая устала? Утомилась? Слышащая устала слушать? Ха-ха-ха-ха!.. Слышащая устала слушать… смешно! Может, тогда Матушка будет говорить с Цицероном, раз Слышащая устала слушать? Слышащей надо отдохнуть, – широко улыбнулся Цицерон, умильно заглядывая ей в глаза.

– Нет, Слышащая проголодалась, – бретонка поставила локти на стол, не отрывая взгляда от бьющейся жилки на шее шута. Бывший ассасин поднял воротник и втянул голову в плечи. Несмотря на испуг, отразившийся на лице мужчины, темные глаза его смеялись и лихорадочно поблескивали. Или это всего лишь пламя очага, танцуя, отражается в них? Деметра отвернулась от Хранителя и огляделась по сторонам. Когда последний раз она была в Рифтене? Кажется, так давно… все кажется таким незнакомым. Она успела отвыкнуть от города… интересно, как идут дела у Гильдии Воров? Все ли живы и кто там сейчас у руля… Драконорожденная вздохнула и облизнула пересохшие губы. Надо найти жертву и поскорее, пока ее люди шарахаться не начали.

– Слышащая, куда ты? А можно Цицерону с тобой? Цицерон не хочет оставаться один.

– Может, Цицерон побудет здесь? – не хватало еще, что бы он привлекал внимание, пока Довакин трапезничает. Опять устроит свои пляски… У нее часто спрашивают, зачем она держит этого блаженного рядом с собой. Наверняка она бы могла найти более подходящего для себя спутника. Зачем, зачем… привыкла! Куда теперь без него… Деметра бросила на выходившего из таверны имперца быстрый внимательный взгляд из-под полуопущенных ресниц. Не сильно пьяный, сытый, вон как себя по животу похлопывает. Женщина, вновь накинув капюшон, последовала за ним. Имперцы – не самые вкусные, но намного лучше слишком жилистых орков или каджитов, после которых рот полон волос.

***

Небо щедро расточало свои слезы. Стены Рифтена были едва различимы в серебристом занавесе дождя. Очередной раскат грома испугал лошадь, она встревоженно заржала и резко остановилась, беспокойно переступая.

– Да провалился бы в бездну этот дождь! – хрипло прорычал стражник, пытаясь усмирить животное, но кобыла лишь замотала головой и взвилась на дыбы. – А ну стой, ты, отродье Ситиса!

Ослепительная вспышка молнии рассекла небо пополам. Налетевший ветер дернул рифтенцев за полы плащей, сорвал капюшоны. Колесо телеги угодило в ямку, она опасно наклонилась. Один из пленников не удержал равновесия и перелетел через край повозки, с глухим стоном рухнув лицом в грязь.

– Не дайте ему уйти! – рявкнул кряжистый мужчина с густой черной бородой, стараясь перекричать шепот дождя. К выпавшему из телеги орку подскочили сразу трое конвоиров, но он и не думал бежать – мешала глубокая рана на бедре.

– А ну, троллиное дерьмо, поднимайся! – стражник грубо рванул его за волосы, заставляя встать. Разбойник неуклюже поднялся, его ноги, залитые грязью и кровью, заплетались и не слушались. Орка вновь швырнули в повозку к остальным заключенным – каджиту и трем эльфам.

– Бесовы твари, – процедил начальник конвоя, хмуро сплюнув сквозь зубы, – ох, как же давно топор палача по вам плачет… сегодня выпивка за мой счет, парни! Ведь доблестные воины Рифтена поймали разбойничью королеву!

Отряд радостно загомонил, стражники потрясали оружием. Каджит оскалился, тихо зашипев, темно-серая шерсть на загривке встала дыбом. Эльфы хранили высокомерное молчание. Раненый орк чуть слышно скулил, скорчившись на грязном полу телеги.

***

Бледно-золотое солнце, лукаво улыбаясь, выглядывало из-за облаков. Его сияющий лик, отражающийся в лужах на брусчатке, нещадно бил по глазам Деметры. Даже капюшон не спасал. Довакин низко опустила голову. Столь ясная погода – редкость в Скайриме, Север больше любит хмуриться и негодовать, чем вот так ликовать. Холодная лазурь небес, чистый воздух, еще хранящий запах дождя… и толпа горожан, собравшаяся перед дворцом ярла.

– Что там, что там? – шут возбужденно подпрыгивал на месте. – Что там, Цицерону отсюда не видно! Слышащая пойдет посмотреть? Или Слышащая услышит, о чем там говорят, и расскажет все Цицерону, а он расскажет Матушке? О, как же Цицерон скучает по Матушке… по любимой, ненаглядной Матушке, – мужчина тихо всхлипнул, с его тонких губ сорвался протяжный стон, полный невосполнимой тоски по Матери Ночи. Глаза бретонки грозно сверкнули серой сталью в прорезях маски.

– Надо было прикончить тебя, пока была такая возможность, – глухо бросила она, прибавляя шагу. Хранитель, пританцовывая, поспешил за ней. Слышащая часто жалеет, что сохранила жизнь Цицерону, часто говорит об этом, но Цицерон не обижается, он ведь знает, что Слышащая так шутит. Она любит шутки и песенки Цицерона, иначе почему не отпускает его от себя и не позволяет ему вернуться к дорогой, любимой Матушке? Бывший ассасин немного обогнал Довакин и принялся идти спиной, подпрыгивая на каждом шаге.

– Маленьких котят люблю, крысиным ядом их кормлю, – отвратительным фальцетом продекламировал он, хлопая в ладоши. Посыпались слабые, неуверенные смешки, под ноги шуту покатилась монетка. Деметра глухо зарычала, но маска, тесно обнимающая ее лицо и защищающая кожу от обжигающих солнечных лучей, впитала в себя сей яростный звук. Чокнутый паяц! Ей итак дурно, еще он тут пищит! Женщина не без удовольствия приложила ногой по по заднице шута, склонившегося за монеткой. Цицерон упал на землю лицом вниз, вызвав очередной приступ веселья у прохожих. Голова Хранителя ответила глухим стуком на поцелуй с булыжниками, коими вымощена дорога славного города Рифтена.

– Ой-ой-ой, больно, – шут поднял на Деметру глаза, обиженные и умоляющие, как у побитого щенка. – Зачем слышащая это сделала? Чем Цицерон провинился, ведь он так верно служит Слышащей и Матери… – мужчина резко замолчал. На долю мгновения Дроконорожденной показалось, что ее пинок оказался судьбоносным и Хранитель наконец пришел в себя, но, увы, следующая фраза паяца обратила в прах ее надежды. – Цицерон проголодался… Цицерон хочет пирог… или морковку… эй, Слышащая, куда ты?! – темный брат вскочил на ноги и кинулся вслед за Деметрой. – Подожди, не оставляй Цицерона одного!

***

– От имени ярла Рифтена, Лайлы Руки Закона, я приговариваю вас к смертной казни, – чуть хриплый голос Мавен Черный Вереск эхом разносился над притихшей толпой мещан. Женщина упивалась всеобщим вниманием, будто сладким вином. Пусть венец ярла носит другая, но реальная власть сосредоточена в ее руках, унизанных золотыми кольцами, но умеющими держать оружие. Мавен поправила свой тяжелый бархатный плащ, отороченный мехом снежного волка, ее надменные золотистые глаза скользнули по лицам разбойников, стоящих на коленях в окружении стражи, и остановились на одном из эльфов, босмерке. Золотисто-каштановые волосы слиплись и потемнели от пота и грязи, обычно белая прядь у виска, заплетенная в косичку, кажется грязно-серой, на остром скуластом лице потеки краски – жалкие остатки боевого раскраса, но темно-янтарные глаза по-прежнему живые и цепкие и с холодным, поистине северным спокойствием взирают на аристократку Рифтена.

– Тинтур Белое Крыло, – Черный Вереск произнесла имя разбойничьей королевы медленно, будто пробуя его на вкус. Стражник рывком поставил босмерку на ноги, – твоим преступлениям настал конец. Сегодня топор палача свершит правосудие, и многие буду отомщены, – в том числе и ее сын. Лицо Мавен потемнело при воспоминании о Сибби. Эта остроухая сука подвесила его за ноги на дереве, и ее головорезы тренировались на нем в стрельбе из лука. Использовали одного из Черных Вересков как живую мишень… сердце словно сдавило стальными тисками, к горлу Мавен подкатил колючий ком. Женщина поспешно сморгнула слезы. Нельзя плакать. Нельзя показывать свою боль, свою слабость. Это не достойно ярла. Пусть и будущего. Рано или поздно Лайла не сможет удержать трон. Губы Черный Вереск тронула сухая улыбка, – начинайте. Думаю, сегодня можно обойтись и без молитвы. Боги итак радуются вашей смерти.

***

Бриньольф тихо присвистнул, когда первый из заключенных опустил голову на плаху.

– Ты погляди, как Мавен-то лютует, – хмыкнул он с кривой улыбочкой. Сунув большие пальцы за пояс, мужчина повернулся к сутай-рат. Каджитка меланхолично чистила ногти кинжалом, ни чуть не интересуясь происходящим. Ветер ласково ерошил ее бежево-серую шерсть, играл массивными золотыми кольцами в острых ушах, на что украшения отвечали ему тихим звоном.

– Эй, детка, ты же так все зрелище пропустишь, – глухой стук, и голова эльфа, данмера, падает в корзину. В воздух взлетают испуганно-радостные крики, кое-где звучит смех. Тело заваливается на бок, бьется в агонии, ярко-алая кровь обильно орошает уже напоенную дождем землю.

– Меня совершенно не волнуют подобные… увеселения, – сутай-рат важно шевельнула усами. – Слишком грязно. Чистая показуха. На место казненных придут другие. А все это… Черный Вереск просто хочет отомстить за своего сынка.

– Эй, потише, детка, – пальцы Бриньольфа сжали локоть каджитки. – Хоть мы и на короткой ноге с таном, не стоит забываться, Дханларас.

– Дхан’ларасс! – воровка передернула плечами, вырывая руку из плена Соловья. – Прежде, чем давать советы, научись сначала правильно произносить мое имя!

– Ладно, ладно, прости, детка… хочешь, тебе за ушком почешу? – он протянул руку, но сутай-рат рассерженно зашипела, отстраняясь. – Все, понял я, понял… детка, какая же ты все-таки злючка, – мужчина отвернулся от напарницы. Дхан’ларасс пригладила слегка растрепавшуюся шерсть и убрала клинок в ножны. Казнь Белого Крыла – довольно громкое событие. Разбойничья королева умудрилась насолить семье Черный Вереск, а такое в Рифтене и его окрестностях не прощается. Глядя на коленопреклоненную разбойницу, невозможно было подумать, что эта хрупкая и миниатюрная, как и все лесные эльфы, босмерка сумела собрать одну из самых больших шаек в Скайриме и больше года терроризировать всю округу. Помимо крупных краж и разоренных караванов Белому Крылу приписывали невероятную ненависть и жестокость к нордам. Дхан’ларасс презрительно фыркнула. Не переносить нордов и жить в Скайриме… это такая же глупость, как воровать, а потом самому же и возвращать краденое. Но у эльфийки талант, определенно. Не зря ее называют разбойничьей королевой. Пока она не убила Сибби, бандой Белого Крыла особо не интересовались. А когда тело парня нашли, и новость долетела до ушей его матери, цена за голову босмерки стала просто баснословной.

– Я слышал, она съела его глаза, а из берцовой кости сделала себе рукоять для кинжала, – взволнованно выдохнули позади каджитки.

– Да, да, босмеры запросто людей жрут и друг друга! Типа, это честь…

– Да плевать на их сраную честь! Пусть уже рубят, и дело с концом!

Когда Тинтур Белое Крыло склонила голову в прощальном поклоне перед палачом, толпа взревела. Глаза Мавен мерцали расплавленным золотом, горели жаждой крови, казалось, сейчас она выхватит меч и собственноручно казнит разбойницу. Дхан’ларасс нервно повела носом, от острого запаха крови у нее кружилась голова. Скорей бы этот балаган закончился… палач поплевал на руки, замахнулся, лезвие его секиры хищно сверкнуло…

– О-о-о.. Цицерон много слышал о работе палача, – сладко пропищал шут, проталкиваясь вперед и мимоходом успев дернуть Дхан’ларасс за хвост. Каджитка оскалилась, руки сами легли на рукояти клинков, но наглец был уже далеко, приплясывал вокруг плахи и ошеломленного карателя. – Руби, руби, руби, руби… а потом снова – руби, руби, руби, руби… И-хи-хи-хи…

========== KiiR Tah (Дитя стаи) ==========

Ярость клокотала в груди Деметры, раскаленной, кипящей лавой затопила ее сознание. Руки сжались в кулаки, ногти впились в ладони, бретонка почувствовала боль даже сквозь плотную кожу перчаток. Глаза Довакин, сверкающие расплавленным серебром, впились в вертлявую фигуру Цицерона испепеляющим взглядом. Шут же, демонстративно не замечая, продолжал самозабвенно кружить вокруг палача и разбойницы, корча рожи. Титаническим усилием подавив желание запустить в Хранителя заклинанием помощнее, бретонка сделала глубокий вздох и мысленно досчитала до десяти. Ну… кто бы мог подумать, что простое, невинное замечание Драконорожденной о том, что печально смотреть на казнь одного из самых способных убийц?! Стражники и горожане хихикали над кривляньями Цицерона, но вот Мавен было вовсе не до смеха. Лицо знатной дамы превратилось в застывшую, окаменевшую маску ледяного гнева. Деметра приглушенно выругалась. Если Черный Вереск отдаст приказ, даже ее репутация не спасет паяца. Чтобы улизнуть, Цицерону придется искупаться в местных каналах. Вряд ли надменная рифтенская стража рискнет окунуться в дерьмо, пусть и по приказу своего почти ярла. Довакин не удержалась от смеха, и он слетел с ее губ, но из-за маски ее веселое хихиканье превратилось в судорожные всхлипы.

– Какая скучная у тебя работа, – заключил Цицерон, качая головой, – то ли дело быть шутом: пляши, пляши, пой, пляши, убивай, трави котят, ухаживай за Матушкой, за ненаглядной, любимой, драгоценной Матушкой… о, как Цицерон тоскует по Матери!..

– Уйди, Обливион тебя побери! – пробасил палач, косясь на Мавен Черный Вереск бельмастым глазом. – Уйди, чокнутый.

– Я?! Чокнутый?! Глупости! – Хранитель захихикал и всплеснул руками. – Тру-ля-ля, у-ля-ля, сломаю лютню дурака… а если бард полезет в драку – убью его я как собаку! – шут раскатисто расхохотался и, притопывая, закружился на месте.

– Ну хватит! – голос Черного Вереска прозвучал не ласковее драконьего рева. По толпе мещан пробежала дрожь, как по глади моря перед штормом. Цицерон втянул голову в плечи и резво посеменил к Деметре, игриво блестя темными хитрыми глазами. – Мне надоел этот балаган! Завершайте казнь!

Грузный мужчина в черном кожаном колпаке-маске сурово кивнул и повернулся к плахе. Из его горла вырвался какой-то нечленораздельный звук. Вздох изумления и ужаса вспорхнул к небу, смуглое лицо Мавен побледнело – Тинтур Белое Крыло, атаманша разбойничьей шайки, коей был вынесен смертный приговор, пропала.

***

Веревка нещадно натирала кожу рук, саднящая боль объяла запястья. Хорошо, что в кандалы не заковали, а ведь могли, по чину ведь ей полагается. Тинтур юркнула в спасительную тень храма Мары. Попытки освободиться от пут вызвали лишь очередные вспышки боли, жидким огнем растекающиеся по кистям. Босмерка в изнеможении прислонилась спиной к стене. Голова кружилась, к горлу подступала тошнота, на языке еще хранился металлический привкус крови. Эльф воровато огляделась по сторонам. Слава Аркею, никого… все сейчас у крепости Миствейл, слушают вопли Черного Вереска. Да благословят Восьмеро того полоумного шута, что прервал ее казнь и отвлек внимание на себя. Да и столь ли он сумасшедший? Несколько раз Белое Крыло ловила коварный, полный ехидства взгляд его темных глаз.

Аккуратно ступая по усыпанной палыми листьями дорожке, боясь даже дышать, Тинтур направилась к главным воротам Рифтена. Вот здесь она сглупила – следовало бы выбираться из города через западные ворота, но они в опасной близости от дворца ярла и разъяренного тана, а выплыть по каналам со связанными руками не удастся. Босмерка очень надеялась, что стражник, скучающий на своем посту, не придаст особого значения покидающей город эльфийке. Борясь с накатывающей на нее дурнотой, Тинтур сбежала вниз по каменной лестнице. Ни оружия, ни денег, ни доспеха… ее шайка вырезана, головы Мердока, Доневила и Армас буду красоваться на пиках… Белое Крыло горько усмехнулась. Вот так ее лишили венца королевы разбойников Скайрима. Оказалось достаточно всего лишь отряда тяжеловооруженных воинов и лавины, которая погребла под собой половину ее людей и весь лагерь Белого Крыла. Тинтур предпочла бы умереть в бою, нежели склоняться на плахе перед палачом и Мавен на потеху рифтенцам, но ее желания мало интересовали воинов. Ей просто-напросто дали обухом боевого топора по голове, и половину пути до города она провела в беспамятстве. И первое, что Тинтур услышала, придя в себя, были стоны умирающего Подковы. Орк не дожил до казни – умер на самом пороге Рифтена.

С гор на улицы столицы Рифта опустился зыбкий туман. Белесая дымка льнула к земле. В очередной раз вознося всем богам молитвы, Белое Крыло кинулась к воротам.

– А ну стой! Эй, я кому говорю!..

Резкий окрик подействовал на босмерку подобно брошенному в нее заклинанию молнии. По спине пробежал холодок, сердце сорвалось на безумный бег и рухнуло куда-то в пропасть. Тинтур медленно обернулась.

– Ну-ка, подойди! – мужчина в кольчужной рубашке и остроконечном шлеме повелительно взмахнул рукой, подзывая. Тинтур попятилась, лелея крохотный огонек надежды, что он обращается не к ней.

– Эй, эльф, я тебе говорю! Выходи на свет, живо! И чтоб без глупостей!

Белое Крыло тяжело вздохнула и выпрямилась. Шум крови эхом отдавался в ушах. Она сделала шаг. Затем второй…

– Даэдра тебя дери… Белое Крыло! Так вот где ты, ублюдок фалмеров! – стражник выхватил меч из тесных объятий ножен. – Все!.. теперь не убежишь! Я вспорю тебе брюхо и выброшу твою тушу за ворота на поживу воронью!

Взгляд темно-янтарных глаз, устремленный на воина, был абсолютно невозмутим и бесстрастен. Тинтур давно научилась прятать свои чувства и эмоции, однако мужчина, несмотря на то, что он вооружен, а она – боса и связана, вдруг завопил:

– Она здесь! Белое Крыло здесь! Скорее, не дайте ей уйти!

Босмерку окружили. Восемь человек выставили вперед окованные щиты и грозно потрясали мечами в ее сторону. Сейчас Тинтур вновь приведут ко дворцу Лайлы Руки Закона, чтобы наконец завершить расставание ее головы с телом… стражники, нагло усмехаясь, двинулись к эльфу, но их остановило глухое утробное рычание и треск разрываемой веревки.

***

Вервольф раскидал стражу будто тряпичных кукол – легко, непринужденно и с должной долей ласки. Здоровенная мохнатая тварь с оскаленной клыкастой пастью и бугристыми литыми мышцами… и кто бы мог подумать, что босмерка может вырасти в такое? Бриньольф поглубже натянул капюшон. Было приказано найти лесного эльфа. Связанного. Но никак не ликантропа. Зубастого.

С защитниками города оборотень разобрался довольно быстро. Делов-то – половину по улице разбросал, половина сама убежала за подмогой. Соловей по достоинству оценил козырь Белого Крыла. Иногда такой вот фокус может существенно облегчить жизнь. Но и усложнить ее в то же время. В целом, вор не желал разбойничьей королеве зла, единственное, считал ее методы несколько грубыми и слишком брутальными. Для женщины. Но каждый выживает, как может, и не ему ее судить.

Вервольф кровожадно оскалился и повел носом. Бриньольф чертыхнулся сквозь зубы. Зверь может его и не заметить, но вот почуять… руки мужчины легли на рукояти клинков, ноздри защекотал запах смертельной опасности, резкий, дурманящий. Но волк покрутил лобастой головой и осел на землю. Его тело начало словно таять на глазах, уменьшаться в размерах. Пропала шерсть, когти и хвост, черты лица менялись, из звериных превращаясь в человеческие, светлела кожа. Миг – и на мощеной булыжниками дороге стояла Тинтур Белое Крыло. Уже не связанная. И абсолютно нагая. На посветлевшем лице вора вспыхнула ленивая кошачья улыбка. Эльфийка была очень даже ничего: худощавая, стройная, с небольшой аккуратной грудью, правда, плечи несколько широки для такого изящного стана. Ее тело было окутано легкой дымкой тумана, скрадывающей четкость линий, но все равно зрелище было весьма соблазнительное. Голубые глаза Бриньольфа жадно скользили по телу босмерки, которая, не желая терять драгоценное время, принялась стягивать с одного из стонущих солдат броню. Сейчас самый момент покинуть свое укрытие и обезвредить врага клана Черный Вереск. Исполнить желание Мавен и продолжать влачить свое воровское существование, забыв о разбойнице. Но Соловей медлил. Продолжал наблюдать, как Белое Крыло споро облачается в доспехи стражника Рифтена. Теперь у нее не возникнет проблем на выходе из города, еще возьмет бесплатную лошадь на конюшне. Улизнет в Камень Шора, а оттуда – в Винтерхолд, и все, поминай, как звали. Скрипнули главные ворота. Бриньольф поднялся на ноги и небрежно скинул с головы капюшон, взъерошил свои рыжие волосы. Мавен будет рвать и метать. Ну и что? Он вор, а не мальчик на побегушках, его призвание и ремесло – обчищать карманы наивных и ничего не подозревающих граждан, а не ловить разбойников, сбежавших с собственной казни. А что воровать у голой лесной эльфийки? Правильно. Нечего.

***

– Почему Слышащая злится на бедного Цицерона? – всхлипнул шут, потирая шишку на лбу. – Зачем Слышащая ругается? Цицерон сделал так, как она просила…

– Просила? Просила?! – Деметра едва не поперхнулась от такой наглости. – Я тебя не просила лезть к палачу! Я тебя не просила помогать в побеге атаманше бандитов! Болван! – мужчина схлопотал еще один подзатыльник. – Твой глупый язык доведет нас до могилы! Еще подобная выходка – и я тебе его отрежу! – на ее вопли уже оборачивались прохожие. Довакин сердито отряхнула подол одеяния архимага. Заклинание искр было уже готово сорваться с кончиков ее пальцев, магия уже жгла кожу, требуя немедленной свободы. Рыча, как раненый дракон, бретонка вскинула руки к небу – сияющие бледно-сиреневые разряды молний с хищным треском устремились к облакам.

– Слышащей полегчало? – Хранитель наклонил голову на бок. На его лице, обильно покрытом пудрой и румянами, царило проказливое выражение. – Может, Слышащей изрыгнуть пламя, подобно Алудину, и спалить этот вонючий городишко? Здесь плохо пахнет… и погода плохая… и людишки мерзкие, они считают Цицерона сумасшедшим, – мужчина брезгливо сморщил нос, – Матушке бы тут не понравилось…

– О, ради Ситиса, заткнись! – Драконорожденная грубо оттолкнула нищего, подобострастно распластавшегося у ее ног, и стремительно направилась прочь. Старик зашипел и собирался было плюнуть в сторону Деметры, но изогнутое лезвие эбонитового клинка Цицерона плотно прижалось к его тощей шее. Нищий судорожно сглотнул и захрипел, не сводя с шута черных буравчиков – глаз, преисполненных ненависти. Губы шута растянулись в безумной улыбке.

– Сейчас Цицерон отрубит противному нищему голову, а тело бросит в канал на корм рыбкам, – пропел он, занося руку.

– Цицерон! – бретонка схватила его за воротник и оттащила упирающегося Хранителя от задыхающегося страхом старика. – С тебя на сегодня достаточно! Идем!

– Вредная, плохая Слышащая, она не дает Цицерону веселиться, – пробубнил шут, плетясь вслед за женщиной. – Грязный нищий хотел плюнуть в Слышащую… а старуха-Мавен убить ту, которая показалась Слышащей интересной… да-да, Слышащая так сказала, Цицерон все слышал… Цицерон слышал! Он слышал Слышащую! Может, скоро он сможет слышать Матушку! И Слышащая станет не нужна, тогда то Цицерон и перережет ее тонкую красивую шейку!..

– Мечтай, – самоуверенно откликнулась Деметра, выходя за ворота Рифтена. Тенегрив, пасущийся у конюшен, встретил ее радостным ржанием.

– Хороший мой, соскучился? – Довакин ласково погладила коня по шее, запуская пальцы в густую гриву. Паяц обиженно насупился.

– А с Цицероном Слышащая никогда так не разговаривает…

– Ты не заслужил, – строго отрезала магичка, – не стой столбом, давай, помоги мне сесть на Тенегрива.

Хранитель, продолжая бубнить себе под нос что-то о живодерне, противных лошадях и кровяной колбасе, встал на одно колено и сложил руки в замок. Бретонка поставила ногу на его сцепленные пальцы и легко взлетела в седло.

– До Айварстеда пойдешь пешком. А, может, и до Ривервуда, я еще не решила… ты наказан! И кстати… никаких сладких рулетов… неделю! – Цицерон, ахнув, схватился за сердце и выпучил глаза, заставив Деметру довольно усмехнуться. Путь ножками для него пустяк, а вот лишение любимого лакомства… ничего, переживет, если шута не держать в узде, он совсем распояшется. Женщина собиралась уже пришпорить Тенегрива, когда перед ней выросли стражники.

– В чем дело? – повелительно бросила Довакин.

– Ты можешь покинуть Рифтен, Драконорожденная, мы не будем тебе мешать. Но шут должен остаться. Приказ Мавен Черный Вереск.

– Что? – эх, зря она надеялась легко отделаться. – Почему?

– Он помог Белому Крылу бежать.

– Он просто дурак. Что взять с ненормального? – Деметра рассмеялась, но смех получился искусственным и вялым. Цицерон, почуявший запах жареного, осклабился и принялся поигрывать клинком.

– Тем не менее, он останется, – отрезал капитан стражи. – Не беспокойся, Довакин, тюрьма у нас приличная, с ним ничего не случится… по началу. Не мешай нам и не перечь Мавен, и всегда будешь желанным гостем в Рифтене, – мужчина кивнул, и воины принялись окружать Цицерона. Бретонка нахмурилась. Может, он и болван, и чокнутый, но это ЕЁ болван и чокнутый, и никто не смеет трогать шута! Ни рифтенская стража, ни Черный Вереск, ни имперцы, ни даже драконы! Выждав момент, когда стражники перегруппировались и стеной двинули на подпрыгивающего от предвкушения крови паяца, магичка набрала полную грудь воздуха.

– FaaS RU MaaR!¹ – мощная волна магии Ту’ума оглушила воинов. Один за другим они бросали оружие и обращались в бегство. Подождав, пока они скроются в перелеске, Довакин за шиворот втащила Цицерона на Тенегрива, бросила его поперек седла перед собой и пришпорила коня.

– О, Слышащая, – заикаясь, сипел Хранитель, – ты спасла Цицерону жизнь… как я…

– Помолчи хотя бы до Тревской заставы!

Комментарий к KiiR Tah (Дитя стаи)

[1] FaaS RU MaaR – Испуг(ориг. Dismay). И устрашатся слабые сего ту’ума, и кинутся бежать, охваченные ужасом.

========== FOLooK VEN (Убежище ветров) ==========

Вайтран встретил ее приветливо. Стражники приосанились, почтительно склонили головы перед таном, гостеприимно распахнули ворота. Из всех городов Скайрима Деметра больше всего любила Вайтран. Здесь тебя не окружают хмурые громады гор, как в Маркарте, не витает тяжелый запах стоячей воды и тины, как в Рифтене, не завывают холодные вихри, как в Виндхельме. Над головой: чистое бездонное небо, за стенами Вайтрана – безграничные равнины, леса и реки… Довакин скинула капюшон, в свете уличных факелов ее волосы заискрились расплавленным золотом. Благо, на Север уже опустились прозрачные мягкие сумерки, не нужно прятаться от солнца.

– Может, Слышащая сходит с Цицероном в Йоррваскр? Цицерон может спеть и сплясать для Соратников… – шут широко улыбнулся, а затем сморщился. – Хотя нет… не может…

– Да, если твои шутки придутся им не по вкусу, то, возможно, они оценят твои потроха, – ноги сами несли бретонку к дому. Ей уже претили гостиницы, таверны и постоялые дворы с их разбавленным медом и продавленными койками, хотелось поскорее оказаться дома, в тепле и уюте, увидеть мужа. При мысли об Онмунде по пухлым губам магички пробежала мечтательная улыбка, а в глубине серых глаз вспыхнуло серебристое пламя, что не ускользнуло от внимания Цицерона. Мужчина тотчас же помрачнел, вся его полубезумная веселость испарилась. Хранитель апатично плелся за Довакин, тяжело подволакивая ноги и впившись полным злости и горькой обиды взглядом в окна Дома Теплых Ветров, где то и дело мелькали цветные всполохи.

– Ну, и чего ты копаешься?! Быстрее! – Деметра нетерпеливо дернула за ручку двери. Та поддалась с легким скрипом… и в лицо женщине ударил сноп разноцветных искр и сладковатый аромат лаванды. Всю комнату заволокло лиловым дымом, из густых клубов которого доносился кашель и приглушенные ругательства.

– Онмунд, дремора тебя забери!.. – бретонка чихнула и настежь распахнула двери. – Опять экспериментировал?!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю