Текст книги "Огонь и сталь (СИ)"
Автор книги: Darr Vader
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)
***
Бывшая разбойничья королева вблизи не производила впечатление грозного противника. Невысокая и худощавая, как и все лесные эльфы, она больше напоминала подростка, чем главаря бандитской шайки. Взгляд Деметры скользнул по кровоточащей ране на руке Белого Крыла и трупам саблезубов.
– Подработкой занимаешься? – дружелюбно бросила она, чувствуя слабый запах мокрой шерсти. Довакин поморщилась. Странно, дохлое зверье воняет совсем как живое.
Босмерка кивнула, спокойно изучая магичку своими раскосыми темно-янтарными глазами. На лбу, щеках и скулах Тинтур красовались изогнутые линии боевого раскраса, веки были жирно обведены черной краской. Для лесного эльфа она была довольно симпатичной, обычно они все длинноносые, с острыми вытянутыми подбородками и тонкими губами, а у Белого Крыла все в меру. Тонкие черты ее лица напоминали Драконорожденной кошачьи. Уж больно похож хитрый прищур глаз и какая-то звериная ухмылка.
– С кем имею честь? – тихо осведомилась Тинтур, слегка наклонив голову на бок. Тонкая белая косичка у ее виска легла на стальной наплечник, пальцы босмерки сомкнулись на рукояти меча. Эта встреча не предвещает ничего хорошего, эльф это чувствовала.
– А ты вежливая… я думала, манеры у разбойников не в чести, – что ни говори, а все-таки приятно иметь дело с врагом, хоть немного знакомым с этикетом. А то обычно попадается лишь всякое быдло с раздутым самомнением.
– Разбойники разные бывают, – у вампирши нет при себе никакого оружия… значит, магия. Белое Крыло владеет парой элементарных заклинаний, но их вряд ли достаточно для той, которая свободно расхаживает по дорогам Скайрима безоружная.
– Но цена за голову у всех одинаковая. Хотя нет, вру. Цена, конечно, разная, но вот эквивалент не меняется, – в раскрытой ладони бретонки вспыхнуло пламя. Оранжево-золотистые язычки плясали на ее пальцах, не обжигая. Серые глаза потемнели, заметив, что Тинтур медленно вынимает клинок из ножен, – а вот этого не надо. Ты все равно не успеешь. Заклинания быстрее. Поэтому не дергайся, и все пройдет быстро.
На лице босмерки не дрогнул ни единый мускул. Деметра даже невольно позавидовала такому самообладанию. Оно бы ей очень пригодилось, особенно в общении с Цицероном. Женщина покосилась в сторону норы – безумно улыбающийся Хранитель с эбонитовым кинжалом в руке подкрадывался к эльфу. Можно отвлечь Белое Крыло заклинанием огня, а шут быстро оборвет существование разбойницы ударом лезвия в грудь, живот или скользящим поцелуем по шее. Тинтур не успеет ничего почувствовать, и ее душа отлетит в царство Ситиса. Довакин едва заметно кивнула.
– Цицерон заточил свой клинок… он такой блестящий, остренький… и смертоносный! – мужчина резко бросился вперед, занося руку для удара. Эльф круто обернулась и попыталась уйти от атаки паяца, но в лицо ей ударила волна жара – Деметра поливала огнем землю вокруг босмерки.
– Не уйдешь, – просипела Довакин, давясь дымом. Тинтур сунула руку в карман и крутанулась на месте, вскидывая кулак в сторону Драконорожденной. Магичка инстинктивно отшатнулась, но белые крупинки соли успели достичь ее лица: большая часть осыпалась на траву, столкнувшись с серебристой броней маски, но несколько гранул все же успели попасть в глаза бретонки, которые словно обожгло огнем. Драконорожденная взвыла и с остервенением сорвала с лица маску.
– Сука остроухая! – визжала она, протирая веки и тряся головой. По бледным щекам женщины катились слезы. – Лесная падла!.. а я то хотела подарить тебе быструю легкую смерть!.. Цицерон! Вспори ей брюхо! Пусть она кишки себе на кулак намотает!
– Да!.. о да, моя прекрасная и могучая Слышащая!.. – Хранитель подкинул кинжал в воздух, в его темно-карих глазах мелькнули алчные искорки. – Красотку Нелли как найду, ей сразу в брюхо нож воткну… хи-хи-хи… – приплясывая, Цицерон кружил вокруг Белого Крыла, успевшей выхватить лук. Соратница не стала ждать, пока магичка проморгается или шут наконец нанесет удар. Звонко зазвенела тетива, и Хранитель шарахнулся в сторону, но не успел – стальной наконечник вонзился ему в бедро. Темно-алый потертый бархат его костюма окрасился кровью.
– Ой, ой, ой, – мужчина неуклюже осел на камни, прижимая пальцы к краям раны. – Цицерону больно… больно смеяться!..
Тинтур выхватила следующую стрелу, целясь в голову шута, но она не успела натянуть тетиву – в грудь босмерки ударил пучок неоново-сиреневых молний. Эльфа отшвырнуло назад, лук выскользнул из ее ладони. Белое Крыло распласталась на земле, жадно хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба-убийца. Стальной нагрудник слегка оплавился и почернел на месте удара заклинания. Деметра, рыча с не меньшей яростью и гневом, чем сами драконы, метала в Тинтур сверкающие гранями ледяные глыбы. Соратница кинулась прочь, но ноги плохо слушались и заплетались. Один из ледяных шипов пролетел в миллиметре от лица босмерки, обдав щеку могильным холодом – на смуглой коже осталось ярко-алое пятно, морозный ожог. Белое Крыло по-земеиному юркнула за валун, вытаскивая из голенища сапога кинжал. Ее охотничий лук одиноко валялся на берегу ручья, бретонка презрительно спихнула его острым носком сапога в воду. Глаза Довакин покраснели, слезы жемчужинами катились по матово-молочной коже, женщина часто моргала. Боль лишь сильнее распаляла желание магички расправиться с разбойничьей королевой, а при виде Цицерона, окровавленного, скорчившегося на земле, рассудок Драконорожденной заволокло плотной алой пеленой. Ту’ум уже клокотал в груди Деметры, когда на землю упала гигантская крылатая тень. Из за слез, сковывающих взор бретонки хрустальным забралом, блондинка не сразу разглядела дракона, кружащего у нее над головой.
– Боэтия тебя побери… – просипела магичка. Поток холодного воздуха швырнул пыль ей в лицо, и земля содрогнулась, когда дракон тяжело опустился на камни. Его дымчато-зеленые глаза с ненавистью впились в фигуру Довакин.
– YOL…¹ – из клыкастой пасти летающего ящера вместе с криком вырвался поток пламени. Деметра едва успела использовать заклинание оберега, создав вокруг себя магический щит. Огонь с ревом обогнул невидимую преграду, рваные золотисто-алые осколки пламени взлетели в воздух. Кровавый дракон взмахнул кожистыми крыльями, брошенные в него молнии лишь слегка задели ящера по хвосту. Серо зеленая чешуя тускло бликовала на солнце. Эта крылатая тварь реяла над холмами, не давая Драконорожденной прицелиться. Чертыхнувшись, магичка бросилась к стонущему Цицерону.
– Слышащая, это ты?.. Слышащая, в глазах Цицерона темнеет, брось меня… спасайся… – патетично выдавил шут, закатывая глаза. Но, заметив возвращающегося дракона, мужчина взревел, отползая к пещере. – Он приближается, Деметра! Он… – остаток фразы потонул в громоподобном рычании. Бретонка не успела опомниться, как оказалась прижатой к земле Хранителем, закрывающим ее своим телом. Дракон вновь опустился на траву, царапая землю когтями и кровожадно скалясь.
Стрела с бело-серым оперением, с визгом распоров раскаленный от ту’ума и магии воздух, вонзилась в глаз ящера. Дракон взревел, размахивая крыльями и лупя хвостом по земле. Тинтур бросилась в сторону, перекувыркнувшись, она встала на колени, продолжая осыпать зверя градом стрел, целясь в основном в голову, шею и подбрюшье, незащищенного чешуей. Дракон никогда не улетит расправившись с кем-то одним, нет, он будет опустошать всю округу. Страх и паника перед одним из потомков Акатоша бились в самых дальних уголках сознания, уступив место жажде охоты и боевому азарту, которые заставляли кровь буквально вскипать в жилах обычно спокойной и рассудительной босмерки. Ящер затряс рогатой головой, хищно щелкая челюстью. Глаза эльфа потемнели, она алчно облизнула губы, любовно проводя кончиками пальцев по полированной дуге лука.
– YOL…¹ – крик захлебнулся в глотке, когда ледяной шип с печальным звоном разбился о бронированный лоб дракона. Ящер с воем вскинул голову, заслоняясь крылом. Довакин вытерла кровь, сочащуюся из уголка рта, и достала из складок плаща туго свернутый свиток.
– FO KRah DiiN!² – ту’ум ударил по дракону волной холода, сковывая его незримыми кандалами. Ящер, уже ослабленный, попытался взлететь, но босмерка стреляла по его крыльям. Зверь взревел, захлебываясь злобой и болью, кровь тонкими струйками стекала из пробитой стрелой глазницы. Собрав все силы, Довакин поразила ящера заклинанием молний, хищно щелкающие разряды опутали исполинское тело монстра словно паутиной. Кровавый дракон, захрипев, резко вскинулся к небу, но тут же безвольно рухнул на землю, вытянув шею и разметав утыканные стрелами крылья. Деметра обессиленно упала на колени, тяжело дыша, Тинтур опустила лук. Замеревшее тело ящера вдруг мелко затряслось и вспыхнула, плоть тлела на костях, обращаясь невесомым пеплом. Бледно-золотистое сияние вихрем окутало бретонку, когда душа дракона сливалась с ней во едино. И когда на выжженной земле остались лежать лишь голые кости, магичка изнуренно привалилась спиной к валуну и покосилась на не менее утомленную босмерку. Белое Крыло ответила ей ироничным взглядом, обещая в их следующую встречу расправиться с бретонкой. Драконорожденная самодовольно усмехнулась. Пускай помечтает, недолго осталось.
– Слышащая, – тихонько пискнул Цицерон, – у Цицерона стрела в колене… о, могучая Слышащая, отнеси меня к Матушке, что бы я мог умереть на ее иссохших руках… смеяться больно… меня лихорадит… я уже не чувствую носа…
– Вот бы ты языка не почувствовал, – проворчала Деметра, поднимая паяца на ноги. Женщина очень надеялась, что по пути в Вайтран им не попадется разбойник, медведь или великан. Достаточно на сегодня приключений.
Комментарий к KENDOV, HOKORON, Ah (Воин, враг, охотник)
[1] YOL – Огонь
[2] FO KRah DiiN – Морозное дыхание(ориг. Frost Breath). Ваше дыхание – это зима, ваш ту’ум – это буран.
========== MUNAXUS LeiN (Жестокий мир) ==========
– Ого, да там дракон! – присвистнул Бриньольф, указывая кончиком лезвия своего меча в фигуру крылатого ящера, парящего над равниной. Монстр кружил в небе, очевидно, выслеживая добычу. Извозчик витиевато выругался и подстегнул лошадь, отчего животное перешло на бодрую рысь. Телегу рвануло вперед, и Соловья откинуло к бортам телеги, больно приложив поясницей о края. – Эй, поаккуратнее!
– Не нравится – идите пешком, – огрызнулся норд. – Я не собираюсь быть обедом для дракона, мне своих детей кормить надо, а не этих тварей!
Тем временем ящер спикировал вниз, оглашая холмы яростным ревом. Вор невольно залюбовался хищником, его грацией, ловкостью, невероятными для такой громадины. Конечно, хорошо восхищаться на расстоянии, кидайся дракон на него, Бриньольф попытался бы прикончить его всеми возможными способами. Но пока Девятеро миловали, не торопясь пересекать пути тайного стража Ноктюрнал и одного из детей Акатоша. Эх, бедняжка Довакин, не легко ему приходится…
– Здорова зверюга, правда?
– Не знаю, – хрипло просипела Дхан’ларасс. – Мне отсюда не видно, – изогнувшись на полу телеги, каджитка впилась пылающим взглядом в безмятежное лицо Бриньольфа. – Развяжи меня уже!
– В Вайтране обязательно. А пока полежи, отдохни, – мужчина усмехнулся, глядя как хвост сутай-рат мечется из стороны в сторону – верный признак того, что она в бешенстве.
– Вшивое отродье поганой кошки! – прошипела Ларасс, извиваясь в тщетной попытке избавиться от пут. Она ощетинилась, обнажая клыки. – Как ты смеешь обращаться со мной, как с нашкодившим котенком?! Да я… я выцарапаю тебе глаза!
– Не надо было накачиваться скумой перед делом, – безжалостно отрезал Соловей. – Всей Гильдией тебя ловили. В тебя как будто все принцы даэдра вселились.
– Нельзя было отправить кого-нибудь другого?! – взвилась каджитка, пытаясь лягнуть норда. Веревки, плотно обвивающие ее лодыжки и запястья, натирали даже через одежду. Наркотический туман уже практически рассеялся, оставив после себя слабость, головокружение и дерущую боль под языком. Ларасс сглотнула горькую слюну. Она же не хотела… так, но каждый раз, стоило ей почуять аромат лунного сахара, пусть даже его эхо, прозрачное, невесомое, почти незаметное, как все доводы рассудка летели в Обливион.
– Нет, нельзя, – телега остановилась, и Бриньольф спрыгнул на землю. – Дельце-то крупное, прибыльное, и без твоих мягких лапок никак не обойтись.
– Интересно, какое?! – сутай-рат недовольно дернулась, когда мужчина взял ее, связанную, на руки. – Хотя нет, не говори, дай угадаю… нужно украсть очередной подсвечник? Нет?.. тогда… сотую по счету модель кораблика? Это у кого же так детство в заднице резвится, что до сих пор игрушками балуется?
– Очень смешно, – вор бесцеремонно закинул каджитку себе на плечо, не обращая внимания на разъяренно – удивленное шипение и хвост, лупящий его по щекам, бодрой походкой направился к воротам Вайтрана. – Ради фляжек, урн и корабликов мы бы не стали бегать за тобой дружною толпой, просто бы спихнули в канал, остудиться. Нет, детка, тут кое-что более волнительное.
***
Воришка испуганно икал и вырывался, его карие глаза навыкате казались огромными на побледневшем, осунувшемся лице. Тинтур не торопилась размыкать пальцы. Она молча протянула руку к дрожащему мальчишке.
– Верни, – в чуть хриплом голосе босмерки не звучало ни намека на злость или раздражение. В карманах у эльфа было немного, всего-то тридцать септимов да клык саблезуба, в иное время она плюнула бы и растерла на месте, но вор покусился на ее ожерелье – единственное, что хранило память о семье и доме. Мальчонка очень удивился, когда Белое Крыло схватила его за воротник, видимо, считал себя до ужаса ловким и неуязвимым.
– Я… я не причем… я сейчас… я стражу позову! – выпалил он, кривя губы в жалком подобии грозного оскала. – Я не вор! Это ты меня схватила и лапать начала, прямо на улице… остроухая!
А вот этого говорить не следовало… глаза Тинтур потемнели, в уголках тонких губ промелькнула нехорошая улыбка. И, кажется, до паренька начало доходить, что он ляпнул лишнего. Он втянул голову в плечи, исподлобья глядя на Соратницу, словно крыса из норы, только глазенки злобно мерцали в полумраке глубокого капюшона.
– Ты одет в броню Гильдии воров. Я поймала тебя, когда ты попытался залезть ко мне в карман. И ты воняешь. Да, буквально воняешь Рифтеном, – вор снова дернулся, растоптав последние крупицы терпения босмерки. Она дернула гильдийца на себя и резко вывернула его запястье. Тонко хрустнула кость, мальчишка взвизгнул и упал на колени. Эльф отбросила его безвольную руку, которую он прижал к груди, не переставая скулить.
– Ты пожалеешь об этом! – простонал он, размазывая по лицу сопли. – Ты заплатишь!
– Уже жалею… что сломала тебе руку, а не шею, – Белое Крыло подкинула на ладони свой кошелек, только что изъятый у начинающего воришки. – В следующий раз выбирай жертв получше. Ведь не все такие добрые, как я.
Тинтур отвернулась от хныкающего паренька и наткнулась на удивленно-любопытные взгляды горожан. Время на рыночной площади будто замерло: люди оставили свои дела и вопросительно глазели на эльфа и скорчившегося в пыли на дороге мальчонку. Презрение, безразличие, ненависть, обнаженная словно клинок, все это сейчас окружало босмерку плотным вихрем, однако тяжелое бремя общественного мнения вызвало у Тинтур лишь горькую усмешку. Скайрим для нордов же, верно? Особенно после подписания Конкордата Белого Золота. И сейчас не имеет значения, что она поймала вора, возможно, ограбившего добрую половину прохожих. Главное – эльф покалечила норда, ребенка, едва достигшего совершеннолетия. Убрав кошелек за пояс, Белое Крыло направилась к чертогам Йоррваскра, провожаемая волнительным перешептыванием, напомнившим ей шорох палой листвы.
– Совсем обнаглели остроухие… как у себя дома…
– На детей руку поднимают!..
– Вот мразь! Только попадись она мне…
– Я с ней как-нибудь разберусь, – мрачно пообещал один из стражников, когда эльф проходила мимо него. Тинтур даже не удостоила его взглядом.
В главном зале Йоррваскра было неожиданно пусто, не считая Тильмы Усталой, сидящей в дальнем уголке зала и что-то тихо вышивающей. Белое Крыло опустилась на скамью и подперла подбородок кулаком. Слухи разносятся быстро, а, значит, о ее маленькой выходке к вечеру будет знать весь Вайтран, включая и остальных Соратников. Будь на ее месте кто-нибудь другой, об этом посудачили бы и забыли… но юному норду руку сломала она, Тинтур Белое Крыло, босмер и бывшая разбойница, разыскиваемая за вознаграждение по всему Скайриму… эх, да что толку теперь сожалеть, сделанного не воротишь. Но ее поступок повлечет за собой бурю. Наверняка. И вьюга недовольства не заставила себя ждать. Уже через минуту чертог был полон галдящих Соратников.
– Тинтур, во что ты вляпалась? – огорченно пробасил Фаркас, стукнув кулаком по столу. – Ты что, превратилась в волка прямо в городе?
– Хуже, – голос Эйлы хлестал будто плеть, – подняла руку на ребенка.
Босмерка не отвечала. Не видела смысла. Ее все равно не будут слушать.
– О чем ты вообще думала?! – рявкнула Каменная Рука. – Ну, залез тебе мальчишка в карман… ты вернула украденное? Вернула! Сдала бы пацана стражнику! Но нет, нужно было обязательно вспомнить свои бандитские замашки, да?! – Ньяда рывком развернула эльфа лицом к себе. – Да кем ты себя возомнила?!
– Наша репутация итак подпорчена, – рычал Вилкас, – а у тебя хватает наглости позорить нас! Особенно, после того, что ты натворила!
– Ну, хватит, – тихий, но твердый голос Кодлака эхом разнесся по залу. Соратники мгновенно замолчали и расступились, пропуская своего Предвестника. Тинтур встала навстречу Белой Гриве. Она думала, что ушей Кодлака это достигнет несколько позже.
– Мне стыдно за тебя, – Предвестник печально покачал головой. Но его морщинистом лице была написана печаль, однако в свинцово-серых глазах – укор и мрачная решимость. – Признаюсь, я и Скьор надеялись, что… прошлое кое-чему научило тебя. Но, видимо, мы ошибались.
– Дураки не учатся, – презрительно выплюнула Наяда, залпом осушая кубок. Белое Крыло непримиримо вскинула голову, однако в груди тугим клубком сплетались обида и разочарование, и вязкий холод начал медленно обволакивать ее тело, сковывая ледяной броней. Совсем как тогда, в Виндхельме…
– Мне очень больно говорить это, девочка, но… если ты не изменишь свое поведение, тебе придется покинуть Йоррваскр.
– Согласна, – Охотница бросила на босмерку полный пренебрежения взгляд, – таким, как ты, здесь не место.
– Эй… ну… ну, вы же не серьезно?! – Фаркас двинулся к Кодлаку, но Вилкас силой усадил близнеца на скамью. Удерживая брата за плечо, он повернулся к эльфийке, строптиво поджимая губы. Кодлак прав, другого выхода нет. Она просто не понимает. Ей выпала честь быть одной из Соратников, а Тинтур смеет бросаться этой милостью, продолжает вести себя так, словно она по-прежнему со своими головорезами, а не с последователями Исграмора. Вилкаса немного укололо, что босмерка никак не ответила на возможность изгнания. Лишь сухо кивнула и удалилась в жилые покои. Ни удивления, ни огорчения, ничего. Только каменное равнодушие.
– Кодлак, ты правда выгонишь ее? – с горячностью воскликнул Фаркас. – Тинтур наша сестра по оружию! Как ты…
– Уймись уже, тугодум, – фыркнула Эйла, – никто Белое Крыло не выгоняет.
– Но… но Кодлак же сказал…
– Я просто хочу, что бы она осознала свою вину, – Белая Грива провел рукой по бороде. – Нельзя уподобляться зверю, даже если в тебе течет звериная кровь.
– Да и куда ей идти? – буркнула Наяда, снимая шлем и приглаживая растрепанные волосы. – Попсихует, подуется, глядишь, надумает чего умное. А то совсем волчонок распоясался в своих рифтенских горах.
Вилкас слабо улыбнулся и сел за стол рядом с братом. Конечно, Тинтур не уйдет. Они же ее семья. Остальные поворчат для порядка, но вскоре все вернется на круги своя. Соратники вновь станут гильдией самых великих воинов Скайрима, вернут Йоррваскру былую славу и уважение. Завтра Вилкас возьмет Белое Крыло с собой на зачистку одного из бандитских притонов. Пусть увидит, чем заканчивается жизнь, которую она вела ранее.
И каково же было удивление Соратников, когда на утро они обнаружили, что спальня Тинтур пуста. Ни вещей, ни книг, ни оружия, ни самой босмерки. На аккуратно застеленной кровати лежал двуручный меч из серебристо-голубой стали. Выкованная на эфесе волчья голова яростно скалилась, темные провалы глаз с немым упреком взирали на воинов.
***
Голод сжигал ее изнутри, прогоняя сон и усталость. Деметра судорожно сглотнула и настежь распахнула окно, надеясь, что ночная прохлада немного остудит ее, но безрезультатно. Наждачная сухость на языке, огненный жар, сменяющийся на лихорадочный озноб и обратно, ломота во всем теле… Довакин медленно обернулась, не мигая глядя на безмятежно спящего Онмунда. Маг тихонько посапывал, обнимая подушку, и чему-то улыбался. При виде его руки, такой тонкой кожи на запястье, бледно-голубых вен рот бретонки наполнился слюной. Он же ее муж, он не будет против… кровь Онмунда насыщена магией, это придает ей особое послевкусие… Драконорожденная облизнулась, но тут же одернула себя. Нет! Нельзя! Нужно выбраться из города, пока ей окончательно крышу не снесло! Торопливо натянув робу и схватив первые попавшиеся свитки, женщина бросилась прочь из дома, моля Девятерых послать ей какого-нибудь разбойника или вора. Выскочив на улицу, Деметра кинулась к воротам. Под бледной кожей рук уже начали проступать почерневшие вены – признак четвертой, последней стадии голода. Еще немного, и она начнет кидаться на первого встречного. Жажда, желание вонзить клыки в чью-нибудь упругую плоть бурлила и клокотала в магичке подобно лаве Красной горы, сопротивление рассудка постепенно таяло… бретонка почти вышла за черту территории города, когда ее окликнул стражник.
– Стой! Кто идет?! – он взмахнул факелом перед самым лицом Довакин, заставив ту разъяренно зашипеть. От чрезмерной близости пламени на щеке вампирши вскочил и лопнул ожоговый пузырь. – Кто такая?! Почему шляешься посреди ночи? Ты местная?
– Да… нет… я… – Деметра сжала зубы, – дай пройти, щенок… я… тан…
– Что? Говори громче, я не расслышал, – стражник слегка подался вперед, наклоняясь к Драконорожденной. Блондинка глубоко вздохнула, пытаясь привести мысли в порядок, но, почувствовав запах мужчины, его тепло, биение его сердца, жадно зарычала, и ее пальцы сомкнулись на шее вайтранца. Стражник захрипел и выронил щит. Не будь Довакин так одержима жаждой крови она бы сильно уступила мужчине в грубой физической силе. Но не теперь. Бретонка вывернула его руку, вынуждая бросить пылающий факел, и сорвала с головы стражника шлем, который с глухим звоном покатился по камням. Увидев свое отражение в расширенных от ужаса глазах вайтранца, Деметра кровожадно оскалилась, проводя кончиком языка по своим клыкам, выглядывающим из-под верхней губы.
– Нет! Нет, не надо!.. – о, Ситис, почему все орут, все умоляют… будто это их спасет. Схватив мужчину за жесткие темно-русые волосы, магичка запрокинула его голову и припала горячими губами к бьющейся на шее жилке, такой соблазнительной. Ощутив на языке солоноватый привкус его кожи, вампирша тихо заурчала и уже через мгновения вонзила клыки в тело стражника. Брызнула кровь, черная в ночном мраке, мужчина сдавленно застонал, трепеща в руках Деметры. Бретонка крепче прижала его к себе, сильнее впиваясь в шею, наслаждаясь горячей кровью, утоляющей ее жажду, тонкими струйками стекающей по точеному подбородку Довакин.
========== VODahMIN ZIN (Забытая честь) ==========
– Я ненавижу стражников, – пробурчала Деметра, – спроси меня, почему.
– Почему? – послушно откликнулся Цицерон.
– Они никогда не ходят по одному, – женщина слегка поерзала в седле, пытаясь устроиться по-удобнее, так, чтобы лишний раз не задевать рану на бедре. Каждая кочка, каждый резкий поворот отзывался резкой ноющей болью. Вот же ведь какая ирония судьбы – она же Довакин, национальный герой, в чьих руках будущее Скайрима да и всего мира. Ей судьбой предначертано убить дракона-первенца Акатоша… при мысли об Алдуине бретонка содрогнулась. Иногда во сне она видела Хелген: охваченные пламенем дома, крики умирающих… и исполинская фигура черного дракона на фоне нежно-голубого шелка небес. Все остальное блекло, тлело и стиралось, превращаясь в размытые цветные пятна. Оставались только магичка и Пожиратель Миров. Бич Монархов расправлял кожистые крылья, заслоняя собой солнце, и вскидывал голову, исступленно ревя. Лишь по милости богов и всех принцев даэдра Деметре удалось избежать смерти. Женщина слегка ослабила воротник туники, тонкие пальцы, не привыкшие держать оружие, нервно играли золотым медальоном с самоцветами. Отец Пустоты, ну, почему именно она?! Да, приятно, когда о тебе слагают легенды, а имя прославится в веках, когда ты снисходишь до общения с высокомерными ярлами, а не наоборот, когда детей называют в твою честь (эх, Деметр и Деметров видимо-невидимо разведется), но… Драконорожденная боялась. Неистово боялась старшее дитя Акатоша. Но ведь героям не позволительно трусить. И быть вампирами, которые нападают на стражников во мраке ночи. И возглавлять гильдию ассасинов… Деметра вздохнула, опустив ресницы. Бретонка не положительный герой. Скорее, даже отрицательный. Если бы не благословение Ауриэля, что бы с ней было? Кем бы она стала? Придворным магом ярла? Ведуньей-странницей? Или бы примкнула к клану вампиров? Но точно бы не стала послушной, верной женой, хлопочущей по хозяйству в ожидании мужа, нет, нет, шило в заднице магички слишком велико для этого. Деметра печально улыбнулась, отвела золотистую прядь волос, щекочущую щеку, за ухо. С Онмундом не удалось попрощаться… надо будет написать ему, как прибудут в Данстар, а то обидится и опять уедет в Винтерхолд. В прошлый раз Довакин почти неделю пыталась выковырять любимого мужа из Коллегии… в груди у женщины сладко защемило, когда в голове пронеслась вереница воспоминаний их бурного примирения. В ту ночь Драконорожденная разбудила всю крепость своими криками…
***
Цицерон шел рядом с Тенегривом, насвистывая и пиная камушки. Сегодня Хранитель отказался от своих любимых песенок, ибо когда страдаешь от зевоты даже нужной ноты не возьмешь. Наверное, этой ночью его разбудил сам Властитель Ужаса… как же хорошо, что Цицерон запасливый и каждый вечер собирает сумку, на случай если Слышащая решит отправиться в путь. Вспомнив трех громил-стражников, размахивающих мечами и копьями, имперец оскалился, руки в черных, шитых золотом перчатках сжались в кулаки. Цицерон им показал… да, Цицерон преподал им урок! Никто не смеет поднимать руку на его Слышащую! Его?! Шут опасливо вжал голову в плечи и покосился на Деметру, страшась, что могучая Слышащая могла услышать, прочесть его нескромные мысли. А что, ведь Матушку же она слышит… но блондинка, кажется, дремала – веки опущены, густые ресницы веером лежат на щеках. Красивая у него Слышащая… нет, нет, глупый, глупый Цицерон! Настоящий Дурак Червей! Не у него, а у них, у всего Братства! Шут печально вздохнул и взял Тенегрива под уздцы. Единственное, что ему остается – восхищаться Слышащей издалека. Ведь Слышащая никогда не обратит свое внимание на глупого, одинокого Хранителя… никогда…
***
Едва двери убежища призывно распахнулись, Цицерон со всех ног бросился к гробу Матушки, громко сетуя, что так долго не навещал ее, не приносил цветов и не натирал маслом ее священные мощи. Деметра с ухмылкой наблюдала за его плясками вокруг мумии Нечестивой Матроны. Что ж, по крайнем мере пару дней она будет освобождена от его бормотания. Довакин направилась в свою комнату, по совместительству и кабинет главы Братства, намереваясь написать пару писем и просмотреть поступившие заказы от Назира, когда ее окликнул тихий шелестящий голос.
– Слышащий… Слышащий… подойди ко мне… – приказ Матери эхом раздавался в голове бретонки. – Подойди, дитя…
Магичка невольно вздрогнула, но все же послушно подошла к мраморному саркофагу Матушки, по пути оттолкнув путающегося под ногами Цицерона. Драконорожденная вплотную приблизилась к иссохшему телу, ощутив сладковатые ароматы эфирных масел, которыми шут уже начал обильно мазать ее иссохшую кожу.
– Слышащий… ты должна вернуть мне мое дитя… дитя, нуждающееся в доме… дитя, стремящееся к Матери… но не могущее найти к ней дорогу…
Брови бретонки изумленно приподнялись. Раньше Матрона никогда не просила привести кого-либо в Братство. Обычно она приказывала брать тот или иной контракт, но что бы такое…
– Ты найдешь его в Рорикстеде… Слышащий… приведи его ко мне… приведи мое дитя, что бы оно могло стать твоим Говорящим…
– Говорящим? – недоуменно выпалила Довакин, но Мать оставила ее без ответа, вновь вернувшись в царство Ситиса. Деметра отошла от гроба, сосредоточенно хмуря лоб. Что еще за Говорящий? Она не слышала об этом титуле. Надо будет спросить у Бабетты или Назира.
– Слышащая, что Мамочка тебе сказала? – Цицерон вернулся к обмазыванию Матери маслом. Его шутовской костюм на груди и рукавах уже испачкан жирными пятнами. – Матушка говорила о Цицероне? Скажи, что говорила, скажи что Матушка довольна службой Цицерона!
– Мать приказала мне найти Говорящего, – магичка подняла на в миг посерьезневшего паяца искристо-серые глаза. – Только я не знаю… не понимаю, что еще за Говорящий.
– Говорящий?.. Мать… велела тебе найти Говорящего! Ого! Ого-го! – мужчина подпрыгнул на месте. – Матушка возвращает нас к традициям! Да, да, скоро Братство будет таким как прежде! Любимая, мудрая моя Мамочка… – только что радостное лицо Цицерона вдруг резко помрачнело, он нахмурил чело, сжал блестящие от масла пальцы в кулаки. – Мать… ищет Говорящего?.. Матери отныне мало одного Цицерона… но почему? Ведь Цицерон так заботится о ней… так верно служит ей и Слышащей… – в темных глазах Хранителя отразилась целая гамма эмоций – от тихой печали до по истине звериной ярости. Он подался навстречу Деметре, впиваясь тяжелым взглядом в середину ее груди где таилось сердце Довакин, сейчас практически не бьющееся из-за вируса вампиризма. – А если… если не будет Слышащей?.. Мать снова будет только с Цицероном… со своими милым Дураком Червей… надо только… убить Слышащую? Да! – шут широко улыбнулся, но тут же затряс головой. Колпак соскользнул с его головы, темно-рыжие волосы били его по щекам. – Глупый Цицерон, глупый! Нельзя трогать Слышащую! Нет… не-е-ет, Слышащая должна жить, Слышащая должна служить Матушке… и Цицерон не сможет жить без Слышащей… нет… он будет тосковать… ему будет плохо… он будет плакать… – черты имперца исказила плачущая гримаса. Он протянул к Драконорожденной руки, но магичка отскочила в сторону и забежала за колченогий столик.
