Текст книги "Гарри Поттер и келья алхимика. Главы 1-8."

Автор книги: Constance_ice

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)

***

«Гарри, мне действительно нужно срочно уехать. Дня на два», – она торопливо ковырялась ключами в дверце машины. – «Думаю, об осторожности напоминать тебе будет излишне».

«Мы здесь с ума сойдем одни!» – закричал я, но дверца все равно хлопнула.

«Мне нужно знать наверняка, мог ли ты видеть тогда Петтигрю или нет. Это важно», – щелкнул ключ зажигания, и машина хрипло взрыкнула.

«Но…»

Она уехала.

Ожидание стало превращаться в безумие. Делать в доме было нечего, а неотступный, полный паники взгляд Магнолии способен был доконать кого угодно. Сьюки хотя бы делала вид, что занимается уборкой, но я уже не находил себе места. Вид старика Аберфорса внушал мне в этот день не жалость, а какой-то первобытный ужас пополам с отвращением, точно он был живой иллюстрацией того, во что я, запертый в этом доме, могу превратиться. Я пошел спать, но уснуть так и не смог, почти до утра промучившись от лезущих в голову мыслей, ворочаясь в мокрой от пота постели. Когда на рассвете я все-таки задремал, мне приснилось, что человек с серебряной рукой стоит возле самой калитки дома Гриффиндоров. На нем черный плащ Упивающегося Смертью, но когда он сбрасывает капюшон и снимает искрящейся в свете кружащегося снега рукой мертвенно-белую маску, под ней не оказывается ничего, кроме черного затягивающего провала. Я услышал язвительный хохот, и подскочил – весь в холодном поту.

Внизу кто-то раздраженно колотил в дверь. То, что магическая сигнализация и целая батарея аппародетекторов не выла, как сумасшедшая, относительно успокаивало. Это мог быть только кто-то из своих. Но осторожность не помешает.

Сначала я не увидел ничего, кроме чего-то гигантского, зеленого и колючего, надвигавшегося на меня, как неумолимая лавина, а потом я не выдержал психологической атаки и взмахнул палочкой, выпуская в зеленую мглу Инфламмо.

«Поттер, вы совсем спятили!» – Снейп мгновенно ликвидировал пожар, просунув палочку сквозь колючую зеленую завесу, но запах горящей смолы тут же разбудил весь дом.

«Вы вернулись!» – как-то совершенно по-детски заорал я. Жилище Гриффиндоров тут же пришло в движение. Откуда-то сверху с оглушительным блеянием обрушилась Магнолия и, громыхая копытами, кинулась к Снейпу. Мягкие тапочки Сьюки торопливо затопали по лестнице, и откуда-то справа раздался ее радостный вскрик. Аберфорс в волочащейся по полу древней ночной рубашке и потертом ночном колпаке безучастно выглянул из-за старой занавески, отделяющей кухню от холла, и сделал странный жест рукой в сторону Снейпа – нечто среднее между робким приветствием и покручиванием у виска. Наверное, первый раз в жизни все были так рады профессору Снейпу, и он не упустил шанса воспользоваться всеобщим вниманием.

«Вы верны себе, Поттер. Чуть не сожгли мой сюрприз», – ядовито рявкнул он, настойчиво выискивая глазами последнего жителя гриффиндорского склепа, и с грохотом швырнул елку на пол, безжалостно ломая ветки. Только сейчас я заметил, что через щеку у него тянется подживающий желтоватый шрам. – «Я на такие жертвы пошел ради вашего проклятого магловского идиллического праздника, а вы не цените…»

Праздника?

«Какого праздника, сэр?» – тесное общение с жуткими древними проклятиями мне явно не пошло на пользу.

Северус Снейп измученно посмотрел на меня, и в глазах у него появилось что-то вроде тени одобрения.

«С наступающим Рождеством вас, Поттер», – вкрадчиво промурлыкал он.

Именно в этот момент я понял, что либо уже свихнулся, либо умер и нахожусь на небесах. Профессор Северус Снейп только что поздравил меня с Рождеством.

Мисс Вэл вернулась вечером, когда мы со Снейпом уже поставили в гостиной благоухающую свежей хвоей и горелой смолой елку (вернее, ставил ее я, а профессор не только давал советы, рычал и злился, когда я колол его ветками, устанавливая Липкочары, но и периодически бледнел, хватаясь за плечо). Она, осунувшаяся и какая-то подавленная, без единого признака надвигающегося Рождества на лице, уронила мне на руки четыре гигантских пестрых пакета и удивленно повела носом еще в передней, расшнуровывая ботинки.

«Гарри, чем это…» – она выпрямилась и столкнулась взглядом со Снейпом. Он стоял в дверном проеме, стянув руки на груди в тугой нервный узел, и яростно сверлил ее глазами. – «Северус…»

«Ты посмела оставить их одних», – медленно закипая, зашипел он. – «Ты опять поступила, как самая настоящая эгоистка!..»

«Северус!..»

«…твоя идиотская привычка рисковать не должна затрагивать других людей, сколько можно говорить тебе!» – уже просто орал Снейп. – «Ты представляешь, что могло произойти с этими, пока ты решала свои личные проблемы?! Это же война, как ты не понима…»

«Се-ве-рус…» – и она полетела к нему.

Я вышел. Крики и шипение за моей спиной постепенно стихли.

***

Где-то снаружи шла война.

Я чувствовал это так же ясно, как если бы своими глазами видел, как падают колдуны, сраженные Смертельным Проклятием, если бы слышал, как взрываются магические бомбы. И сейчас запах смерти с возвращением Снейпа только усилился. Поэтому традиционный уют Рождества казался бОльшим волшебством, чем то, что которое творили все маги вокруг меня. Я чувствовал себя ненормальным.

Из кухни ощутимо тянуло безошибочно праздничными запахами индейки и пудинга с черносливом и корицей. Свечи, чуть потрескивая и испуская слабый запах ванили, горели среди зеленой завесы ветвей. Я отступил на шаг, чтобы полюбоваться на дело своих рук, и остался доволен. Мелкие старинные шарики – добытые из старой коробки в пыльном чулане, – переливались на елке не сусальным, а, казалось, настоящим золотом. Серебристые ленточки, которыми были прикреплены к стволу старые стеклянные магловские гирлянды, легонько шуршали от вечного в семейном гнезде Гриффиндоров сквозняка. Кроме конфет и орехов в пестрой бумаге елка была щедро усыпана мелкими игрушками, которые мы со Сьюки творили почти три часа. Крохотные взъерошенные гиппогрифы и барсуки (больше похожие на толстощеких длинноносых котят), блестящие собачки и зубастые дракончики, кривоватые снежинки с неравномерным количеством зубцов и плоские, переливающиеся всеми цветами радуги звезды – все это было сделано абсолютно бесталанно, неумело, но настолько от чистого сердца, с такой искренней радостью, что при виде самой уродливой игрушки становилось тепло на душе. Но не успел я со вкусом насладиться этой мыслью, как мне стало жутко.

Пир во время чумы.

Улучшил положение, как это не удивительно, Снейп. Он привел мое настроение в относительный порядок, не замедлив с ядовитым смаком обкритиковать творения наших рук со всех сторон.

«Поттер, это хвост слона или хобот?»

«Вообще-то, это носорог, сэр. И это – рога».

«Мерлин великий, какой талант пропадает», – насмешливо сощурился мой профессор Алхимии. – «А это что за уродливый домовый эльф? И почему у него крылья? Только вы, Поттер, с вашим исключительным художественным вкусом могли водрузить такое убожество на самый верх».

«Это ангел, профессор. Он и должен быть на макушке».

«Может, вы еще и осчастливите нас пением гимнов в Рождество?» – Снейп нахмурился.

«Тетя Петуния заставила меня когда-то вызубрить наизусть два или три, но они мне так и не пригодились, а сейчас я уже напрочь их забыл».

Снейп только фыркнул. Он устало растянулся на диване в совершенно неудобной позе, стараясь не облокачиваться на подушки левой рукой – на нее была наложена тугая повязка, смоченная Костеростом. Нам он не рассказал ничего из того, что с ним произошло, но было ясно, что ничего хорошего не случилось. Хоть и с известной толикой раздражения, Снейп позволил мисс Вэл себя ощупать, чтобы она убедилась, что это он, настоящий, живой, хоть и относительно помятый: сейчас на нем осталось всего несколько шрамов, но было видно, что он побывал в серьезных стычках. Зато настроение у него заметно изменилось к лучшему, что было невооруженным глазом заметно каждому, кто хорошо его знал. Язвил он с легким оттенком усталости, точно по необходимости поддерживать имидж злобного мерзавца, но общая расслабленность все же бросалась в глаза. Мне было понятно – что бы с ним ни случилось за это время, сейчас Снейп, наконец, добрел до относительно безопасной гавани и хорошо себя чувствовал в покое тыла.

«Не знаю, как профессор Эвергрин собралась отметить этот праздник, с песнями и плясками или нет, но в любом случае советую на меня не рассчитывать», – небрежно уронил Снейп. Он вытащил из-под себя помятый край мантии и с заметным усилием откинулся на спину. – «У меня свои планы на этот вечер».

«Планы, сэр?» – я поправил сползшую с ветки золотистую птичку.

На кухне что-то с оглушительным звоном разбилось, и послышался сперва виноватый голос Валери, а потом звонкое Репаро Сьюзен. Из коридора что-то испуганно мемекнула Магнолия, тайком пожевывавшая травяные венки на стенах и зарившаяся на гирлянды из омелы и падуба на перилах лестницы.

«Выспаться», – Снейп бросил подозрительный и сумрачный взгляд в сторону кухни. Запах индейки достиг гигантской концентрации; даже обитатели немногих волшебных картин на стенах усиленно принюхивались к нему и, изгибаясь, чуть ли не выпрыгивали из рамок, чтобы заглянуть в дверь кухни. – «И хорошо бы забыть все, что я видел и слышал. Обливиате – и все. Если бы это было возможно…»

«Это было страшно, сэр?» – тихо спросил я.

«Это война, Поттер. Занятие не для глупых мальчишек, которым не терпится спасать мир, а для взрослых людей», – добавил Снейп, испытующе на меня зыркнув. – «На войне нельзя ничего бояться, нельзя колебаться, нельзя воротить нос от запаха разорванных кишок убитого тобой человека, иначе не успеешь оглянуться, как тебя убьют».

«Я уже воевал».

«Вы не видели, как воюют маги, Поттер», – Северус Снейп снова неуклюже завозился, пытаясь подняться. Я протянул руку, желая помочь, но был награжден еще одним свирепым шипом. – «Уберите руки! Я еще не инвалид…»

За рождественским ужином установилось каменное молчание. Сквозняк, гулявший по углам комнаты, тянул пламя свечей в разные стороны под причудливым углом. Елка робко посверкивала из угла хрустальными отблесками погашенных фонариков, точно боясь напомнить своим присутствием о празднике. В отличие от нее громадная индейка мозолила глаза пергаментными оборками на пухлых ножках и завлекательно блестела загорелыми ляжками. От взгляда на нее меня всякий раз передергивало, а Сью расстроенно смотрела то на подбирающуюся к двенадцати стрелку часов, то на меня, уверенная в том, что я считаю ее творение невкусным. Для этого даже не нужно было читать ее мысли. Снейп хмуро возвышался во главе стола, периодически бросая взгляды на Аберфорса, единственного из нас с аппетитом воздающего должное всем угощениям. Рядом с его правым локтем раздавался хруст – Магнолия не отставала от своего хозяина, но время от времени настороженно косила оранжевым глазом на «семейку». Мисс Вэл, кусая губы, смотрела на свою совершенно пустую тарелку. Бокалы звякали случайно, да и то испуганно.

Несмотря на то кошмарное нервное напряжение, которое я испытывал все эти недели, я еще не решил, что буду делать. Но молчание моих уважаемых профессоров меня к тому времени изрядно взбесило. С этим пора было кончать.

«Мисс Эвергрин, вы что-нибудь узнали о Петтигрю?» – на фоне воцарившейся тишины мой голос мне самому показался неестественно громким.

Хедвига, сидящая на каминной полке, испуганно клекотнула и захлопала крыльями.

Валери Эвергрин сидела молча.

«Узнали? Или нет?» – раз решил допытываться, иди до конца.

Она аккуратно сложила салфетку и промокнула ею сухие губы.

«Нет», – лаконично заметила она, не глядя мне в глаза.

Я почувствовал, что закипаю, как чайник.

«Я вам не верю».

Она подняла на меня глаза и… промолчала.

«Вы что-то скрываете от меня?» – я решил быть наглее и настырнее. Так даже лучше.

«Гарри, зачем ты говоришь мне такие вещи?» – ее голос был неестественно тих. Салфетка в ее нервном кулаке превратилась в мятый комок.

«Потому что хочу знать правду. Хочу знать, что происходит снаружи, пока я гнию в этом склепе!» – я резко двинул стулом и вскочил.

Наверное, со стороны я выглядел как полный идиот, признаю.

«Прекрасно», – вдруг вкрадчиво произнес Снейп. Я вздрогнул. Такой голос моего профессора не ассоциировался у меня ни с чем хорошим. – «Решили поиграть в большого мальчика, Поттер? Хотите, чтобы я открыл вам карты? Отлично, так и сделаем!»

«Не надо, Северус!» – сдавленно прошептала мисс Вэл.

«Не надо? Отчего же, пусть мистер Поттер получит то, чего так истерично добивается! Вы хотели знать…»

«Что сейчас происходит в мире магов?» – я упрямо стоял на своем, хотя гонору у меня почему-то поубавилось. – «Я читаю только газеты. Там пишут страшные вещи, но это же только вершина айсберга, разве не так?!»

«Так, Поттер, конечно же так», – саркастически хмыкнул мой профессор Алхимии. – «Преклоняюсь перед вашим умением читать между строк!»

«Идут сражения? Где? Мои друзья живы? Что делает сейчас Орден Феникса?» – вопросы посыпались из меня, как горох. – «Где сейчас Дамблдор, вы его видели? Кто ещ… с кем-нибудь случилось что-то…» – я увидел, как расширились глаза мисс Вэл, и осекся.

«Поттер, ваша деликатность весьма похвальна!» – прорычал Снейп, вскакивая и нависая над столом.

Сью тихо пискнула, а Магнолия, перестав жевать, с укоризной посмотрела на нас. В самом деле, разве можно так портить праздник?!

«Я хочу знать», – тихо повторил я. – «Ведь стоит мне принять то решение, на котором настаивает директор, как эта война станет моей войной. Войной Поттера-Вольдеморта. И я хочу видеть расстановку сил».

Снейп помолчал, а потом скупо уронил.

«Что ж, Поттер, вы сами напросились… Неделю назад прямо посреди Вест-Энда была убита профессор Роза Спаржелла».

Ногти Сьюзен смяли старую крахмальную скатерть.

«Ее ударили Пыточным Проклятием несколько раз, а затем вспороли ей живот и насыпали туда соли пополам с землей… И умерла она далеко не сразу. Видимо, это было сделано с чисто демонстративными целями, потому что доступ к трупу был ограничен двумя десятками ужаснейших порч. Тело провисело на морозе почти двенадцать часов, пока ночью его не снял ударный отряд Ордена Феникса в главе с Биллом Уизли. Но на месте экзекуции была, конечно, оставлена засада, поэтому отряд потерял пятерых колдунов – бывших авроров, кстати. Для Пророка уже была заготовлена статья с эффектными колдографиями, но захват тела подлыми преступниками заставил редактора сдать номер без умопомрачительных подробностей на первой странице».

Сью слабо вскрикнула и выбежала из-за стола, прижимая руки ко рту, а за ней следом с душераздирающим блеянием помчалась Магнолия.

«О, мисс Боунс стало дурно? Ничего, Поттер, вы ведь у нас человек сильный, бывалый, и не такое стерпите… Так мне продолжать?» – Снейп сцепил пальцы. На мисс Эвергрин он не смотрел. – «Кафе Флорана Фортескью было сожжено вместе с его хозяином и двумя членами Ордена месяц назад: кому-то во Внутреннем Круге стало известно о том, что мистер Фортескью – аврор под прикрытием – держит его для тайных встреч со своими коллегами… Магазин покойного мистера Олливандера был уничтожен еще в самом начале переворота вместе со всем запасом товара – британские колдуны теперь остались без волшебных палочек. По моим подсчетам стоимость палочек, экспортируемых из Европы и Америки, возрастет в среднем до тридцати галеонов за штуку, и курировать это предприятие взялись лично Морис Бладштейн и Люциус Малфой. Барыши они на этом получат гигантские, а завязанные ими торговые связи могут стать базой экономики нового правительства… Соседям мистера Олливандера по Диагон-Аллее запрещено торговать книгами по белой магии: правительство издало специальный рескрипт, в котором значится около полутора тысяч наименований книжной продукции. Нарушителей, застигнутых дома или на улице с запрещенной литературой, приказано уничтожать без права на бесполезные судебные проволочки, как выразился один мой старый знакомый, к счастью, подверженный влиянию Веритасерума. Подобные вещи не будут публиковать в газетах, как вы, должно быть, понимаете, Поттер, вы ведь так проницательны…»

Я подавленно молчал. С противоположного конца стола безмятежно чавкал Аберфорс.

«Приблизительно восемнадцать членов Ордена Феникса, имеющих не британское гражданство, сейчас находятся под следствием. Суд над ними и казнь состоятся весьма скоро – как только Палата Магов подготовит документы об их причастности к террористической организации, против чего никакая Европа-Азия возразить не посмеет. Не надоело слушать, Поттер? Еще? Прекрасно… Каждый день возле бывшего Министерства происходят публичные экзекуции магглов и маглорожденных, пойманных на ближайшей улице. Собирается толпа и с удовольствием наблюдает весь процесс в подробностях, причем моим добрым друзьям, тем, которые Упиваются Смертью, всякий раз приходится подкупать все меньше крикунов из толпы: желающие обличить магглов и мерзких полукровок во всех грехах находятся сами!.. Листовки с обращениями к населению, которые Орден разбрасывает на улицах, колдуны сами приносят в Палату Магов, частенько считая, что это трудятся их соседи, которых тут же забирает Бригада Драко Малфоя… Кстати, я еще не упоминал об этом? Ваш приятель Драко живехонек, находится на превосходном счете у Нашего Лорда и возглавляет так называемую Элитную Бригаду, стирающую с лица земли нарушителей Уголовного Уложения. Он в ней отнюдь не самый старший, но, может, самый жестокий… Не хотелось бы рассказывать об этом при профессоре Эвергрин, Поттер, но раз уж вы потребовали», – Снейп наклонился ко мне и прошипел прямо в лицо. – «Вчера они остановили на улице семью магов. Дульцы. Совершенно чистокровное семейство – до двенадцатого колена. Но девочка – единственная дочь Абрахамуса Дульца – несла книжку магловских сказок. Ей было десять лет, на следующий год она должна была поступать в Хогвартс. Ее буквально разорвали на куски прямо на Диагон-Аллее четверо мерзавцев Малфоя, пока Драко методично снимал кожу с ее отца. Мать, к счастью умерла еще до того, как они до нее дотронулись. Сердечный приступ. Дульцы владели крупной компанией по торговле Зельями, я лично знал Абрахамуса. Истинный слизеринец – он не сказал ни слова, пока его пытали, старались выяснить, насколько тесно он связан с магглами. Теперь в личную казну Лорда попадет все состояние Дульцев, а их родственники, кстати, поддерживающие Палату Магов в некоторых начинаниях, окажутся в Азкабане. Хотите еще подробностей, Поттер?»

«Не надо!» – крикнул я. Голос сорвался.

С другого края стола глухо застонала Валери Эвергрин.

«Не надо?» – Снейп нависал надо мной, огромный, черный, он выглядел, как ангел смерти. – «Поттер, вы так рвались на войну, а вас, оказывается, мутит от запаха крови! Хотите воевать – взрослейте! Кстати, я еще не закончил. Про трупики гоблинов на столбах на протяжении всей Диагон-Аллеи рассказать? А про аресты десятков ни в чем не повинных людей? А про награды, обещанные за донос на потенциального террориста и нарушителя Магического порядка?.. А про…»

«Нет!»

Я закрыл лицо руками.

«Так быстро сдались, Поттер? Жаль, самого главного я вам так и не сказал. В рядах нашего доблестного Ордена Феникса царит паника. Все чаще повторяется ваше имя. Все жаждут вашего пришествия, Поттер, ждут, как манны небесной. Даже старый идиот Моуди спрашивает о том, где вы находитесь. Пока вы здесь пребываете в страданиях и нерешительности, пока ваш опекун», – он метнул злой взгляд на Валери, – «пользуясь магловскими средствами, строит козни за спиной всего Ордена, гибнут люди! И с каждым днем жертв становится все больше!»

Часы пробили полночь.

«Весе-о-олого Рождества!..» – бокал в дрожащей старческой лапке Аберфорса неловко поднялся на противоположном конце стола, и в хрустале отразилась бессмысленно растерянная улыбка.

«С Рождеством», – желчно усмехнулся Снейп, отсалютовал мне бокалом и залпом опрокинул в себя его содержимое. – «Не пора ли открыть и другие подарки, Поттер?..»

***

Тоскливо дотлевали свечи. В неясном полумраке гостиной стол с брошенным рождественским ужином походил на сумрачную груду развалин.

Я сидел под елкой, уставясь на ее обгорелый бок. Мысли никак не желали устаканиться во что-то единое и логичное. Единственное более или менее понятное соображение из тех, что обжигающе сверлили мне мозг, было – «Я знал это. Почему же я не принял решение раньше?»

Снейп совсем не такая сволочь, как я думал раньше. Я куда хуже.

Больше всего мне хотелось спрятаться куда-нибудь, заползти в маленькое темное место, закрыть лицо руками и больше никогда, никогда, никогда…

Мне на плечо легла маленькая рука.

«Гарри?»

Я встряхнулся.

«У меня есть для тебя подарок, Гарри», – Сью медленно и серьезно опустилась на протертый ковер рядом со мной.

Она пошарила под колючими зелеными лапами и под возбужденное треньканье игрушек вытащила небольшой сверток. Я тут же узнал его: это был тот самый пакет с надписью «Пингвин», с которым она вышла из книжного магазина в Честере, казалось, уже много столетий назад.

«Открой. Думаю, это то, что тебе сейчас нужно больше всего».

Я послушно развернул бумагу, и мои пальцы нащупали сперва ребристый бок и что-то острое (в сумеречном мареве догорающих свечей я скорее по форме опознал большую магловскую авторучку), а затем я увидел золотистое тиснение, благородно-бордовую кожу и белоснежно чистое пространство страниц.

«Теперь, если тебе будет плохо, но ты не захочешь никому об этом рассказывать, можешь записать свои мысли в дневник», – она прислонилась к моему плечу, и мне пришлось изо всех сил сдержать дрожь. В эту секунду я видел не сверкающий новеньким переплетом дневник Гарри Поттера, а тусклую сиротскую черноту дневника Тома Риддля.

Я не он. Не он.

«Спасибо, Сьюки…»

«Не за что, Гарри», – в свете последнего огарка ее светлые волосы густо отливали серебром, как у вейлы.

«Думаю, что воспользуюсь им уже сегодня…»

«Что это?» – вдруг перебила она меня и наклонилась куда в глубину зеленого переплетения веток. Когда Сью выпрямилась, в ее руках чернел какой-то конверт. – «Похоже на Вопиллер, только странного цвета», – непонимающе нахмурилась она.

«Неужели Снейпу было мало, и он никак не может успокоиться!»

Я в сердцах выдернул конверт из ее пальцев, зло рванул его посредине, с садистским наслаждением представляя, как превращу очередное поздравление Снейпа в клочья, но тут произошло невероятное.

Черный конверт потеплел, шевельнулся в руках, а затем, одним рывком освободившись из моих пальцев, начал расти прямо в воздухе. На моих глазах он увеличился впятеро и медленно, точно неохотно, начал разворачивать темные уголки, одновременно осыпаясь мелкими клочьями пепла, которые испарялись в воздухе, не долетая до ковра. Передо мной в пространстве комнаты повис большой черный прямоугольник. Он несколько раз повернулся, встряхнул краями, и по его поверхности побежали огненно-красные строки. Когда я наклонился, чтобы прочесть написанное, в лицо мне пахнуло серой.

Ничего не желать и ничего не делать так же ужасно, как и творить зло!

Сью громко закричала. Огненное послание, точно испугавшись, еще на секунду зависло прямо передо мной, а затем ослепительно вспыхнуло взрывом темно-оранжевых искр, оставляя на руках и лице мелкие зудящие ожоги.