Текст книги "Smoking gun (СИ)"

Автор книги: candied v

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)

– Я не хотел давить. Я знал, что когда придет время, ты сама мне расскажешь.

Вайолет выдохнула, теплое дыхание обожгло кожу под свитером.

– … у меня был шок, я не понимала, почему ты стал проводить со мной время… и все… все эти твои намеки и неприличные шуточки… они… они нравились мне, но я не могла поверить, что ты действительно был рядом… мне кажется, я не заслужила этого… а п-потом этот дурацкий замок о котором я мечтала всю свою жизнь и тот поцелуй и… мне просто стало так страшно… – Вайолет вновь плакала, грубая ткань впитывала слезы. – Когда ты появился в моей жизни я испугалась, что ты тоже уйдешь. Меня часто предавали близкие люди, я больше не могу… – Вайолет бессознательно поглаживала ткань пальцем. В объятиях было так тепло и спокойно, что плач затихал, влажная кожа липла к свитеру.

– Так, значит, твои родители ничего не сделали, узнав о твоих суицидальных наклонностях?

Вайолет втянула воздух.

– Мама знала. Не все, конечно, но большую часть. Как эта вакансия смотрителя появилась, я тут же собрала чемоданы… я просто подумала, что, может, вдали от всей той удушающей обстановки мне станет лучше…

– Тебя сняли со школы?

Вайолет нескладно пожала плечами. Передние пряди слиплись от слез.

– Вроде того, я… предки как-то договорились, что я закончу обучение здесь, на острове, когда мне полегчает… но я не могу вернуться в школу, я просто… мне кажется, я больше не смогу учиться…

Тейт был в полнейшем шоке. Ее депрессия имела под собой гораздо более запутанную историю, чем он мог себе представить.

– У тебя были друзья?

Вайолет снова плакала мотая головой. Тейт понимал, что значит быть одному среди других подростков, но у него хотя бы был Тревис… а тут девочка, видимо, вообще росла без близких контактов. И он дурак ее еще дразнил и спрашивал о парнях! Бестолочь! Ох, если бы он только знал…

– Как давно тебя мучает это чувство?

– Не знаю, возможно, это все пошло из детства… Меня никогда не любили мужчины… да и я не особо… – Вайолет коротко всхлипнула. Казалось, отпусти ее Тейт, и она снова разрыдается. Юноша не впервые видел ее в таком состоянии, но каждый раз ему словно медленно вырезали сердце. Вайолет уткнулась щекой в свитер, ощущая приятное тепло и успокаиваясь. За всем этим приступом Тейт не сразу уловил смысл слов, произнесенных Вайолет ранее, и теперь же, снова воспроизведя услышанное, юноша пытался понять суть.

– Стой-стой-стой, – замотал головой блондин, чуть отстраняясь, дабы заглянуть в лицо девушки, – что ты имела в виду? – Тейт, ослабил хватку и опустил свою ладонь вниз, к кисти девушки, накрыв ее холодные пальчики.

Вайолет смутилась.

– Ты сказала, что что-то началось с отца…, но ты разве ничего к нему не чувствуешь? – блондин глядел на заплаканную мордашку девушки в полнейшем недоумении, ведь Бэн вел себя как обладатель премии “Отец десятилетия”…

Вайолет издала нервный смешок. Тема кажется ей такой забавной?

– Давай я тебе опишу ситуацию, – Вайолет явно заинтересовалась, приняла сидячее положение и облизнула соленые губы. – Представь зал суда. Адвокатов, свидетелей… и девятилетнего ребенка, который стоит и бодрым голосом дает показания против своего отца. Представил? Так вот скажи, как можно любить того, против кого добровольно выступаешь на суде?

Тейт снова нахмурился. Бессмыслица какая-то. Возможно, у нее помутнение рассудка? Может, таблетки нанесли урон организму и все же надо было утром вызвать скорую?

– Постой, суд? Ты давала показания против Бэна?

Вайолет замерла. А затем улыбнулась. Широкой улыбкой облегчения. И засмеялась. Тейт шокированно наблюдал за перепадами настроения.

– Ты же ведь не знаешь, – догадалась та. – Бэн мне не родной отец. Он мой отчим.

Блондин вытяну шею, подавшись головой чуть вперед. Какого лешего всю информацию он узнает только лишь через полмесяца?! Ну конечно, теперь все встало на места… Вот почему Бэн не ведет себя с Вайолет как типичный отец, вот почему у них такие дружеские доверительные отношения! Он ее отчим…

Вайолет снова улыбнулась, утираясь рукавом. Комичность ситуации немного разряжала обстановку. И как она еще не поняла, что Тейт не в курсе?

– Я правильно услышал? – Тейт отрешенно глядел на Вайолет.

– Я думала, ты знал…

– Откуда, Вайолет? – обескураженно выпалил тот. – Откуда мне было знать?

– Хьюго был другом Бэна, вот я и как-то… – Вайолет замолчала, глядя на медленно качающего головой Тейта.

– И как долго?

– Вообще-то, они были знакомы еще до моего рождения. Мама рассказывала, как их познакомил мой настоящий отец, но тогда между ними двумя еще ничего серьезного не было, – снова улыбка. – Мама говорила, что Бэн ей сразу понравился, но она уже была замужем и… – Вайолет мотнула головой, словно мысли о настоящем отце вызвали дурное чувство. – А сошлись они когда мне было двенадцать. Мы тогда еще в Трентоне жили. Они оба оказались на новогодней вечеринке… – Вайолет вздохнула, – ну и закрутилось.

Тейт слушал словно зачарованный. Вопросы рождались сами по себе.

– А что с твоим настоящим отцом?

Одна нога затекла, и девушка сменила позу, принявшись растирать покалывающее место.

– Он был связан с чем-то криминальным. Помню, как в детстве у нас часто толкались его приятели, классные кстати ребята. Все были милыми и веселыми, знаешь, вообще не такими, какими их в фильмах показывают. Никто никому не грубил, – Вайолет усмехнулась. – Один из них вообще был моим крестным. Странно это – осознавать, что лет в шесть я сидела на коленках у фактически если и не бандита, то очень близкого к этому товарища и читала вслух какие-то детские книжки…

Тейт улыбнулся, пытаясь представить, какой была Вайолет в детстве. Интересно, есть ли у нее с собой фотографии?

– А с отцом что произошло? Ты говорила про суд… но если это неприятная тема, то я пойму, – предупредил юноша. Нельзя давить на того, кто изливает тебе душу. Вайолет потерла лоб, сосредотачиваясь на воспоминаниях.

– Он владел крупной галереей в Трентоне. Занимался скупкой полотен и скульптур. Раньше это называлось мафией, теперь же ведением бизнеса, – Вайолет показала кавычки в воздухе, затем хотела продолжить рассказ, но вздохнула, закусила уголок губ и нервно почесала плечо через вельветовую ткань. Тейт молча ждал. – Мама решила развестись, когда узнала, что он занимался каким-то нелегальным бизнесом. Вроде бы продажа оружия или что-то такое… в общем, она подала на развод, было несколько слушаний, и я должна была в суде подтверждать, что хочу остаться с мамой.

– Но я все равно не понимаю. Ты сказала, что никогда его не любила. Почему?

Вайолет сглотнула. Подтеки подсыхали, и о недавнем приступе свидетельствовали разве что бледно-розовые пятна на лице и красный кончик носа.

– Сколько себя помню, он всегда плохо относился к маме. Пару раз даже ударил ее. Я имею в виду, сильно ударил. Она даже провела какое-то время в больнице… Я ненавидела его за это. Пока я была совсем маленькой, мама не могла уйти, а, когда я подросла, сразу же собрала сумки…, а самое отвратительное то, что я ему не нужна. То есть он конечно повыкрутасничал в суде, типа «Нет, я хочу оставить ее у себя, ее мать никчемная и бла-бла-бла», но видно было, что все это лишь для вида. После от него ни слуху, ни духу. Ни алиментов, ни открыток на день рождения, – Вайолет усмехнулась, подтянула коленки к груди и обхватила ноги руками. – Да так даже и лучше. Я ненавижу его за то, что он делал. За то, как поступал с мамой.

Тейт вздрогнул. Как они похожи. Ситуация с ее отцом и его матерью так напоминали одна другую, что становилось даже страшно. Его всегда теплые ладони казались сейчас ледяными. Кровь отлила от лица и конечностей. Никогда он еще не чувствовал себя так паршиво из-за кого-то другого. Вайолет, эта маленькая светловолосая девчушка с большими грустными глазами и нескончаемой жаждой приключений, его Вайолет, которая так напоминала невинного ангела, она столько вытерпела в детстве. Откуда ей знать, что такое любовь, если ее отец творил такие вещи…

– Бэн тебя любит, я вижу это.

Вайолет улыбнулась. Так тепло и трогательно.

– Бэн чудесный. Он лучше всех. У нас сразу появился контакт. У него нет собственных детей, и мне очень повезло, что он так ко мне относится, учитывая то, что все мужчины за тридцать обычно хотят собственных младенцев. Да, я безусловно считаю его своим отцом, но он все равно чужой. Как бы хорошо нам ни было, все это слишком сказочно, слишком идеально. Иногда мне кажется, что он мой друг… или дядя. Но это все равно здорово, в любом случае я рада, что он есть в нашей с мамой жизни. Она никогда еще не была счастливее…

Тейт расчувствовался. Пока все, что он слышал указывало на одно – сама Вайолет никогда не ощущала себя счастливой. Возможно, лишь мгновениями. Это как с предрождественским настроением: длится неделю, потом медленно угасает, и вот ты уже снова угрюмо топаешь в школу хмурым январским утром. Но разговор еще не окончен. О нет, он лишь прервался на более нейтральную тему, не более. Тейт должен дойти до конца. Вайолет знала, на что шла.

Юноша откинул челку набок перевязанной кистью, затем потянулся к рукам Вайолет и, взяв левую ладонь в свою, медленно сунул палец под вельвет и ткань рубашки. Вайолет затаила дыхание, Тейт почувствовал ее обжигающее тепло под слоями одежды. Наконец, коснувшись тонкой кожи, юноша провел подушечкой большого пальца от запястья до кисти, и обратно. Вайолет вздрогнула, мурашки побежали по позвоночнику. Тейт пытался заглянуть в лицо девушки, чувствуя несколько едва ощутимых бугорков на ее коже.

– Ты часто это делала?

Вайолет помедлила, а затем кивнула. Тошнота подступила к горлу. Та же самая, как утром в ванной, как когда рассказываешь то, от чего тебе и самому противно. Но, к ее удивлению, Тейт не стал расспрашивать. Не стал затрагивать эту тему. Практически…

– Когда, – болезненно сглотнул тот, – когда утром я увидел пятна на полотенцах, то подумал, что это кровь, что ты вскрыла вены. Я думал, что ты хотела убить себя.

Слова вызвали новый приступ. Вайолет вытащила свою ладонь из руки юноши и заплакала, морщась и ненавидя себя за свои эмоции. Вновь покрасневшее влажное лицо обдувалось ветерком и подсыхало.

Несчастный Тейт, который абсолютно растерялся, кинулся обнимать Вайолет, помня, какое утешающее действие на нее производят объятия. Вайолет прильнула к его груди, утирая ладошками глаза и щеки, продолжая плакать.

– Я не хотела, Тейт, я правда не хотела, – слезно лепетала та, обжигая дыханием кожу юноши сквозь ткань свитера. – Ты поцеловал меня, и мне стало страшно. Очень страшно. Я не могла уснуть и нашла таблетки в шкафчике ванной. Я просто хотела поспать, я не хотела убивать себя… – слезы лились, и она не знала, как остановить этот процесс, грудь жгло неприятное чувство, все нутро кричало, что пора замолчать, но она не могла.

– Ты боялась, что я брошу тебя? – Тейт сжимал ее голову, зарывался в волосы пальцами и гладил кожу, стараясь успокоить. Вайолет затерлась о его свитер, кивая в ответ.

– Я даже не знаю, зачем говорю тебе это все, это так глупо звучит, Тейт, прости… – Вайолет попыталась отстраниться. Юноша сжал ее плечи, убирая пальцами правой руки волосы от ее лица, серьезно глядя ей в глаза.

– Вайолет, – сурово произнес тот. Всхлипывая, Вайолет подняла взгляд опухших глаз. – Почему ты все время извиняешься?

– Потому что я чувствую свою вину перед тобой, – снова заплакала та. – Потому что ты все время спасаешь меня от чего-то, хотя должен жить полной жизнью и встречаться с красивыми девушками. А вместо этого ты проводишь время со мной, а я лишь плачу и попадаю в неприятности. Никому не нужны грустные проблемные люди, – из-за слез Вайолет с трудом видела юношу. Но попытка отвернуться закончилась провалом; Тейт убрал ее передние пряди и взял лицо в обе ладони. Вайолет проморгалась, ресницы слипались от слез. Выше переносицы снова образовалось несколько складочек. Блондин был в ужасе от всего, что услышал. Надо было срочно исправлять ситуацию, пока он ее не потерял.

– Вайолет, теперь послушай меня внимательно, – Тейт сидел напротив, его лицо было так близко, что ощущался жар обоих тел. – Никогда, слышишь меня, никогда больше не смей так думать, – Тейт четко отделял интонацией одно слово от другого. – Не все парни в мире такие, какими ты их себе представляешь, не все мужское население способно лишь на насилие и удовлетворение собственных интересов. Вайолет, я никогда тебя не обижу. Никогда. И я сделаю все возможное, чтобы ты снова почувствовала себя счастливой. Вайолет, ты должна была раньше мне об этом рассказать. Я ведь…, – поджал губы тот, -… не знал, что ты так боишься… и ты заблуждаешься, думая, что всем нравятся веселые и жизнерадостные. У каждого есть проблемы. Нет абсолютно счастливых людей. Я хочу, чтобы ты знала, что ты не одна, слышишь меня? – Тейт слегка потряс Вайолет за плечи. Ее взгляд фиксировался на его. Она слышала. И кивала. – Помнишь ту песню, которую я нашел на твоем айподе? В ней пелось, что мрачные дни позади. Вайолет, я хочу, чтобы ты знала, что твои мрачные дни позади. Я всегда буду рядом.

– Зачем… зачем тебе это… – шептала та севшим от усталости голосом.

Тейт вскинул взгляд к небу и набрал воздуха.

– Я не знаю, мне кажется… кажется, у меня чувства к тебе… я никогда такого не испытывал, я словно… не знаю, словно я стал другим человеком, будто моего прошлого никогда не было, и теперь есть лишь будущее, и я больше не ожидаю его как чего-то мрачного, я стал… стал просыпаться с улыбкой и… и все время думаю о тебе, чувствуя себя безобразно счастливым… – Тейт так мило запинался и смущенно возился с волосами, падающими на глаза, что Вайолет не сдержала улыбки. Ее трясло от адреналина и бурлящих эмоций. Но прежде, чем она успела ответить, Тейт опустил руки, немного отстраняясь. – Я понимаю тебя. Твое состояние. Желание умереть. Зимой… – юноша вздохнул, – … этой зимой я тоже пытался покончить с собой…

Вайолет зажевала нижнюю губу. Ох, Тейт, я знаю…

– Я напился и сел в машину. Вспомнил об озере за городской чертой и завел двигатель. Но на одном из перекрестков… – Тейт сглотнул, дергая шерсть покрывала и глядя вниз, – … на одном из перекрестков меня подрезал грузовик. Я не пострадал, и все не мог понять почему… – Тейт поднял взгляд на Вайолет, – теперь я понимаю…

Вайолет приоткрыла рот. Дышать носом было трудно. Странное ощущение, когда осознаешь, что в одно и то же время с тобой у человека на другом континенте были такие же проблемы. А потом судьба сводит вас, и вот вы сидите посреди поля, птичек и зайчиков и делитесь подробностями своих попыток самоубийства. Можно ли мечтать о лучшем свидании?

– Почему ты хотел это сделать? – еле заставила себя произнести слова та. Тейт тяжело сглотнул, затем с губ слетел смешок.

– Одиночество.

Слов больше не требовалось. Они действительно понимали и доверяли друг другу, и если раньше у Вайолет еще были сомнения, то сейчас все они постепенно выветривались из головы с вечерним ирландским воздухом, наполненным запахами луговых цветов и пресной воды.

Вайолет была обескуражена, сбита с толку. Преобладало чувство опустошенности. Но это была приятная опустошенность. Когда делишься наболевшим, становится неимоверно легко и приятно, как если выкинуть мусор из комнаты или разобрать завалы в своем гардеробе.

– Мне так жаль, – выдохнула Вайолет, чувствуя слезы на щеках. – Мне так жаль, что ты…

– Не надо, – нахмурился Тейт. – Главное то, что сейчас, а не что было в прошлом. Мы все порой совершаем необдуманные поступки, – свежая капля скатилась по ее щеке. – Хей, – позвал юноша, дожидаясь, пока Вайолет не поднимет взгляд, – я рад, что ты поделилась со мной.

Его искренняя улыбка растапливала ее сердце все быстрее и быстрее. Вайолет издала слабый стон, словно хотела засмеяться, но не хватило сил. Тейта било как в лихорадке, Вайолет клонило в сон. Оба были вымотаны. Физически и эмоционально. Ветер давно стих, и едва слышно колыхались травинки на лугу.

Но была еще одна вещь, которую ему надо было узнать. Из всего сказанного Вайолет Тейт вдруг вспомнил об одном очень любопытном аспекте…

– Ты сказала, что скоро твой день рождения, – аккуратно завел речь тот. – Когда он?

– Седьмого апреля…

Тейт прикинул числа. Так значит, через три дня…

***

Форд катил по ровной дороге. У горизонта серое пасмурное небо разрезала малиновая полоска заката. Финальные лучи солнца отрабатывали последние минуты этого рабочего дня, и сияли капли на голых ветках проносящихся мимо деревьев. Тейт снизу придерживал руль перевязанной рукой, другой поправлял винтажные Рей Бены.

♪ You drape your wrists over the steering wheel ♪

Вайолет молча свернулась на задних сидениях. Глаза опухли и ныли, казалось, в организме больше не осталось воды, тело будто опустело от костей, и была лишь оболочка, набитая ватой. Иногда пульсировала вена на шее. Клонило в сон. Уже давно работало стерео. Тейт поправил зеркало заднего вида и убавил громкость.

♪ We might be hollow, but we’re brave ♪

Голос приятно звучал из встроенных колонок. Убаюкивающе. Вайолет убрала влажные волосы с щеки. Под подушечками пальцев ощущалась холодная кожа обивки сидений.

♪ I love these roads where the houses don’t change ♪

Под успокаивающую инструментальную аккомпанировку Вайолет неспешно осмысливала произошедшее. Обрывки фраз появлялись и исчезали на задворках сознания, словно солнечные зайчики. События были такими насыщенными, что все сразу не поддавалось усваиванию, хотелось оставить все на утро, но было страшно упустить что-то важное.

Каким бы тяжелым ни был день, Вайолет была рада. Рада всему, что произошло. Спонтанная откровенность между ней и Тейтом возродила чувство легкости и некоей окрыленности. Американцы никогда не славились своей разговорчивостью, для них поговорить по душам равносильно подъему на вершину Эвереста в мороз -40 в одних купальниках. И Вайолет дивилась тому, насколько раскованно она себя чувствовала в компании юноши. Никакого давления, никто не вытягивал информацию. Вайолет просто прорывало, когда она была рядом с ним.

♪ And I like you ♪

Да, он действительно ей нравился. И если раньше ей казалось, что это обычное влечение, то теперь словно чувствовалась некая невидимая связь. А самым сумасшедшим было то, что и она ему нравилась. Вайолет не понимала, как такое вообще могло произойти, но была рада. Что ни говори, а узнать такое чертовски приятно. Хватит бояться. Хватит переживать. Тейт прав, пора начать жить.

♪ You buy me orange juice ♪

Лишь сейчас Вайолет уловила смысл слов песни. И как Тейт всегда находит композиции, которые так чертовски подходят к любой ситуации?

♪ I can tell that you’re tired ♪

– Тейт…

– Мм?

♪ But you keep the car on ♪

– Почему тебе так важны тексты песен?

♪ We move in empty streets ♪

– Потому что я хочу, чтобы твоя жизнь была похожа на один из них, – Тейт повернул голову в сторону задних сидений, а затем снова вернулся к дороге. Он был красив в солнцезащитных очках. Лучи розового заката переливались на светлых кудрях. – Я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты должна начать жить полной жизнью, и я сделаю для этого все возможное…

♪ I’d like it if you stayed ♪

========== Chapter XX ==========

Его комната казалась большой. Может из-за мебели, размером значительно меньше, чем Вайолет привыкла, а может из-за правильного расположения светильников на стенах, падающий свет лампочек которых визуально расширял пространство. За окнами темно. Точно темно. Она уверена в этом. Плотные потрепанные занавески задернуты, оставлена лишь тонкая темная полоска. Кажется, только что был день, и вот солнце уже село. Непривычной казалась и постель. Вайолет представляла себе что-то черное, что-то хлопковое, не совсем вычурное, но внушающее, от чего бы исходила сильная мужская энергия, но в поле зрения находилась простая полутороспальная кровать из темного дерева, какие обычно берут в магазинах потому что “шкаф примерно подходит по цвету“.

Откуда-то доносилась едва слышная ирландская волынка.

“Наверное, из паба этажом ниже…” – Вайолет сглотнула и слегка приподняла руку в сторону кровати. – Это твоя? – язык словно присох к небу. Более дурацкого вопроса просто нельзя было придумать.

Тейт улыбнулся. Она слышала. Он улыбнулся, зажигая лампу на комоде.

– Присядь, если хочешь.

Полосатое белье с морской тематикой прохрустело. Прохлада ткани передалась ладоням, мягкие простыни словно таяли под кожей. Все казалось таким новым, но в то же время знакомым, словно эта комната, эта кровать – все это было миражом, каким-то сном, который уже когда-то снился.

– Почему ты привез меня сюда? – оторвала она взгляд от светлого ковра с длинным ворсом. Юноша снял свитер, перекинув вещь через изножье.

– Ты хочешь домой?

– Мне кажется, я здесь уже была…

– Все дома в Ирландии напоминают один другой.

Вайолет вздохнула. В попытках не наступать грязными резиновыми сапогами на казавшийся чистым ковер она почувствовала ноющую боль от трения с боковиной постели.

– Сними их, – кивнул Тейт. Его интонации часто нельзя было понять до конца. Вопрос? Совет? Или предложение?

Но словно кто-то дергал за невидимые ниточки, и Вайолет, потянувшись к сапогам, и заметить не успела, как уже залезала с ногами на постель. Странное чувство, Вайолет не часто смущалась на людях, но сейчас она не могла перестать нервничать. Возможно, тяготили неприятные мысли, ведь у нее самой больше не было секретов от Тейта, и казалось, будто она вся голая, открыта полностью перед взором юноши. Вайолет жалась на одеяле, посасывая нижнюю губу. Послышался тихий смешок.

– Можешь и куртку снять, если хочешь. Здесь не так холодно.

И опять же, словно кто управлял ею, Вайолет потянулась к верхней одежде, но пальцы не слушались, и большая темно-фиолетовая пуговица никак не поддавалась. Тейт обошел кровать, и что-то звякнуло. Вайолет замерла. Это юноша задел носком ботинка оставленную с ночного перекуса тарелку у ножки постели. Тейт поднял посуду, – от слабого ветра крошки хлеба слетели обратно на пол, – но тарелка выскочила из рук и, упав, с треском раскололась на несколько частей. Девушка вздрогнула, пальцы на пуговице дернулись, нитки разошлись, и одна оторвалась. Тейт улыбнулся, Вайолет озадаченно сжала пуговицу в кулачке и машинально привстала, желая помочь убрать осколки, но блондин задвинул части тарелки под кровать.

– Оставь их, потом уберу, – и слегка кивнул головой на девушку, привлекая ее внимание. – Давай я помогу, – юноша присел на край постели. Улыбка не сходила с его губ пока он занимался курткой. Вельвет соскользнул с ее плеч, прошуршала рубашка, и волосы рассыпались каскадом по спине.

Воздух казался до странного нематериальным, словно не было ни запахов, ни ощущений, ни даже слабых порывов ветра. Как в вакууме, только ты продолжаешь дышать. Дышать и гадать, каким будет исход событий. Какая-то жалкая доля секунды, и Вайолет уже тонет в подушках, на губах ток от поцелуя, шея горит от прикосновений теплых пальцев. Все убыстряется и убыстряется, касания и поцелуи более настойчивые и уверенные, биение сердца более быстрое, дыхание более сбивчивое. Вайолет жарко. Жарко до такой степени, что хочется запищать, но губы не слушаются, они заняты совсем другим. Кудри Тейта мягкие, кожа его щек и плеч на ощупь и сама как зажженная свеча, но он словно не чувствует ее прикосновений, он будто занят кропотливой работой, требующей нечеловеческой сосредоточенности и полной самоотдачи.

Пространство продолжало казаться неосязаемым, нематериальным. Лишь жар, одно лишь ощущение бушующего пламени между телами. Жар проникал в легкие, оставляя длинные обжигающие полосы, сродни ожогам.

Тейт отстранился, опустился на поджатые ноги и потянулся к краям своей майки. Вайолет открыла глаза, упиваясь долгожданным глотком прохлады. На покрасневших губах блондина играла улыбка, и, к ужасу Вайолет, эта улыбка пугала. Да, внешность все того же Тейта, но глаза и мимика были совсем чужими. Как у голодного волка, зажавшего в угол испуганную косулю. Его майка полетела на ковер, и Тейт вновь опирался руками по обе стороны от корпуса девушки. В ее разуме все четче и четче вырисовывались картинки хищников из учебников по биологии.

Быстрое касание губ на шее, затем ключице, и ниже, минуя ткань порванной рубашки, к тонкой полоске живота. Вайолет дрожала, сжимая в кулачках пододеяльник. Все происходило так быстро, ее словно просто ставили перед фактом. Теплое дыхание обжигало чувствительное место где джинсы соприкасались с телом. Но ощущение было чужим, с самой первой секунды что-то было не так, словно ее касалась каменная ледяная фигура, вовсе не человек, к которому она испытывала приязнь, а кто-то посторонний.

– Тейт…

Но он не ответил. Его пальцы ловко управились с пуговицей на молнии.

Вайолет чувствовала, как ситуация уходит из-под ее контроля. Нахлынувшая паника душила, сковывала движения, приостанавливала, замораживала мыслительные процессы и защитные инстинкты.

– Тейт… – снова промямлила девушка в надежде услышать голос юноши, надеясь, что знакомый тембр возродит ее постепенно умирающую веру в его чистые помыслы. Но ответа не последовало, и Вайолет инстинктивно попыталась подтянутся на постели, когда сильные руки крепко сжали талию, потянув одеревеневшее тело обратно вниз. Тейт дернул язычок молнии ширинки и запустил пальцы под ткань ее джинсов, чтобы стянуть слой одежды. И правда, к черту джинсы! Словно кукла, набитая ватой, Вайолет почувствовала слабость в ногах. В висках стучало, и пульсировала венка на шее, сердце колотилось словно бешеное. Вайолет издала стон протеста и попыталась подтянуть колени.

– Тейт, остановись, Тейт, я не хочу! – сделала еще одну отчаянную попытку та. Сжимая края ее все еще державшихся на талии джинс юноша поднял взгляд и вскинул брови в неподдельном вопросе недопонимания. Вайолет почувствовала облегчение, на мгновение подумав, что, возможно, смысл сказанного дошел до него. Но Тейт лишь растянул губы в улыбке.

– Брось, ты это несерьезно, – присев промурлыкал тот, резко потянув джинсовую ткань на себя. В ужасе Вайолет инстинктивно вжалась пятой точкой в матрас. Комок встал в горле, а на глаза навернулись слезы, в груди жгло так, словно кто вогнал раскаленную балку под ребра. Чувствуя сопротивление блондин снова рванул на себя края ее джинсовой ткани. Вайолет всхлипнула, пытаясь сесть, но предплечья юноши больно упирались ей в кожу чуть выше коленей.

– Тейт, я прошу тебя, – выдохнула та, видя перед собой нечеткую мутную картинку светлых кудрей юноши. Тот усмехнулся.

– О да, я знаю, что просишь…

– Нет, я не… я… – Вайолет дернулась, чувствуя, как ужас сковывает ее тело. Тейт стягивал джинсы, и грубая ткань больно царапала кожу. Что страшнее изнасилования? Изнасилование тем, кому ты доверяла?

– Я не хочу этого, Тейт! Я правда не хочу, прошу тебя! – слезно молила та, извиваясь в попытках выбраться из-под хватки юноши. Втянув носом воздух Вайолет сделала рывок и оттолкнула Тейта от себя, от неожиданности тот повалился назад и ударился спиной о изножье кровати. Вайолет попыталась отползти к изголовью, но стянутые до колен джинсы затрудняли быстроту реакций. Утеревшись вздутыми рукавами рубашки девушка стерла слезы и подняла взгляд на юношу. Тейт был зол. Ярость читалась во всем его облике: в его иссера-черных глазах, в плотно сомкнутых губах, в нависших бровях, в сжатых челюстях. Молниеносным движением Тейт дернул Вайолет на себя, та успела лишь вскрикнуть. Плач возобновился.

– Еще раз так сделаешь, и я свяжу тебе руки, – просипел тот, найдя кисти Вайолет одной рукой, сжимая их вместе у нее над головой, второй рукой принявшись снова стягивать джинсы девушки.

– Тейт, – продолжила та, трясясь в истерике, – прошу, давай это обсудим!

– Обсудим?! – блондин даже остановился. – Обсудим? – повторил тот, словно бы искренне удивляясь услышанному. Смешок слетел с его губ, будто бы Вайолет произнесла невероятную чушь. – Ты предлагаешь мне что-то обсудить? – Вайолет почувствовала невыносимую горечь от того, что Тейт открыто потешался над ней. – Вайолет, да мы только и делаем, что говорим, говорим и говорим! – словно бы объяснял ей таблицу умножения юноша. – Ты хочешь поговорить? – с издевкой улыбнулся тот. – Да ты все время только этим и занимаешься! Вайолет, разве ты не замечаешь, как только и делаешь, что ноешь и жалуешься? Вечные разговоры и, – с толикой презрения поджал губы тот, – постоянное выслушивание твоих проблем! Я, черт побери, парень, Вайолет! У меня есть потребности! Ты тупа или действительно не понимаешь?

Вайолет сжалась. Весь ее мирок рушился, и все тело жгло огнем. Невыносимая боль сдавливала, и хотелось лишь почувствовать покой, снова ощутить контроль над ситуацией, но казалось, что это несбыточная мечта, казалось, что выхода нет, что этот кошмар будет продолжаться до тех пор, пока лишь он не захочет это прекратить. Тейт стянул джинсы и потянулся к нижнему белью…

Внезапный стук сердца оглушил, картинка остановилась, а затем зарябила, как если бы это была киношка по видаку, и кто-то случайно нажал на “Стоп” вместо “Убавить звук”. Удары продолжали звучать, но не имели никакой ритмичности. Все громче и громче, а затем исчезло всякое изображение, экран словно потемнел, и по телу прошел разряд тока.

Вайолет вздрогнула и разлепила глаза. Стук продолжался. Барабанили по чему-то деревянному. Попеременно: то кулаком, то ладонью.

– Вайолет, я начинаю волноваться! – голос Бэна приглушенно раздавался из коридора. – Милая, ответь, иначе мне придется вызвать рабочих и спиливать замок!

Вайолет подскочила, присаживаясь на постели, лихорадочно оглядываясь и осматриваясь. Это ее комната. Ее постельное белье цыплячьего цвета, ее изножье кровати, ее вещи, расшвыренные по полу, ее чашка с недопитым ромашковым чаем и засохшим пакетиком внутри. Волосы слиплись у висков, лоб влажный, а тело горело как при температуре. Она дрожала.

– Это сон… это сон, это просто сон… – быстро бормотала девушка, собираясь с мыслями.

– Вайолет!

Голос отца заставил вздрогнуть.

– Все нормально, пап, – выкрикнула та, подобрав как можно более спокойный тон только что проснувшегося человека. За дверью замолчали.

– Ты не откроешь мне дверь? – вновь заговорил Бэн.

– Ээ… я… – Вайолет судорожно приводила съехавшее скомканное одеяло в нормальное положение, – … подожди, я оденусь, – наконец закончила та, убирая ладонями мокрые спутавшиеся волосы от лица.

Взять себя в руки и успокоиться. Вот что сейчас важно. Глубокий вдох, затем выдох – не забыть повторить. Пока сердце не перестанет колотиться. Вспомнить, осознать и принять то факт, что между вчерашним спокойным вечером в компании отца и, собственно, самим сном в своей собственной постели ничего не произошло. Не произошло ничего страшного, криминального, ужасающего и бесчестного. Ничего такого, о чем стоило бы сейчас жалеть или расстраиваться.