Текст книги "Пламенеющие Небеса. Книга Третья. Сгущающиеся тучи (СИ)"
Автор книги: Астромерия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)
Ровные ряды и четкое соблюдение дистанции. Окружающие здания – яркие, светлые, с широкими окнами и резными фасадами, ставшие уже знакомыми – я нередко выбиралась в город и успела привыкнуть к его чистоте и красоте. И вновь стекшийся к линии молчаливых солдат и гвардейцев с магами народ, желавший поглазеть на высоких персон, к которым теперь относилась и я. Взгляды и радостные возгласы «молодая Императрица» с выкриками «она Целитель!», «она лично лечит!» преследовали меня весь путь. А самым приятным стало долетевшее до нас «наша Императрица вылечила от мора мою малышку!»… Стараясь улыбаться как можно искреннее, я помахивала в ответ на приветственные крики, гадая, как они примут меня и сумею ли я стать достойной правительницей и достойной супругой для обожаемого большей частью народа Арэна. И вот теперь передо мной предстали солдаты и офицеры, в парадных одеждах и с парадным оружием, отдававшие при нашем приближении честь. Войска Никтоварильи, славящиеся дисциплиной и умениями. Одна из лучших, что признавали даже в Рокканде, армий мира. Одна из самых сильных… Пожалуй, самая большая… Элитные части, в которых я даже не разбиралась, пусть и всего несколько. Но научиться я собиралась в ближайшее время.
– Разрешите доложить, – когда мы с супругом поднялись на помост, в сопровождении Молчунов и верного Алкира с его мечниками, а так же нескольких крупных военачальников, обратились к нам. – Войска Великой Никтоварилианской Империи и островов Фахат к параду и принесению присяги Императрице Алеандре готовы! – барабанная дробь и звуки горна, слившиеся воедино. И я, даже не представлявшая еще столь многого о стране, правительницей которой стала.
– Приветствуем вас, воины Великой Никтоварилианской Империи! – громкий голос супруга, усиленный магией, поплыл над площадью. Я лишь скромно улыбнулась, сглотнув ком в горле.
– Да здравствует Император! – пророкотали в ответ тысячи голосов. Я краем глаза отметила в колонне дворян Элиа, которая улыбалась, поглядывая на меня, и слушала о чем-то ей говорившую соседку. Вид подруги придавал уверенности и оказывал даже сам по себе огромную поддержку. Как и вид Ниэни, мельком показавшейся в той же группе обитателей Дворца, только подальше. Дорр, как он выразился, в городе бродить не захотел, и убежал сразу из Храма в дворцовый парк. Пальцы сами собой отыскали руку Арена, крепко сжимая сильную ладонь. В глазах стояли слезы, как и прошлым вечером, но уже не волнения и страха, – впервые за несколько лет я позволила себе испытывать чистую и светлую радость. Радость принятия своих чувств к нему. К человеку, рядом с которым не чувствовала себя никем, как подле Алкира…
– Сегодня для Империи особенный день, – карие глаза скользнули по солдатам, не сводившим с нас серьезного взгляда. Уверенные в себе, дисциплинированные, отважные и верные правителю и стране люди, обеспечивавшие Империи безопасность. Я столкнулась всего лишь с крошечным пограничным гарнизоном, но уже этого хватило, чтобы понять – армия Никтоварильи действительно защищала страну и мимо линии пограничных войск проскользнуть было очень непросто – при всей дружелюбности общения и при том, что мне, женщине, едва державшейся на ногах, не причинили вреда, я понимала, что стоило сделать лишнее полудвижение, и те молодые люди и их начальник отреагировали бы молниеносно и точно…
Не причинил мне вреда и прибывший забирать отряд самиров, но одного взгляда Фэрта в ответ на вопросы о том, не будет ли ограничена моя свобода движений, хватило, чтобы понять – одно лишнее движение, и я о нем пожалею… Уже позднее я узнала, что войска Империи, все без исключения, пользовались уважением народа и других стран, – ни единого случая насилия над мирными жителями, внешняя доброжелательность и готовность помогать беззащитному населению, в случае катастроф и бед в Империи войска – первые, кто оказывает людям помощь. Но при этом постоянная готовность к военным действиям, постоянные тренировки, марши и учебные «войны», суровая решимость вступить в бои с тем, кто покусится на их родину и дружественные страны. Лишь попав в эту страну и приобретя в ней такое положение, я понимала, почему отец просил помощи именно у Империи, и почему они, все же прибыв, хоть и с опозданием, спасли часть моего народа от рабства и смерти, – иным отрядам варваров хватило, по рассказам, одного вида войск, чтобы разбежаться…
И я почти радовалась, что никтоварилианцы опоздали – кто знал, чем закончилась бы попытка Карлона пустить Красного Тигра в этом случае? Если бы они прибыли много раньше, быть может, ему бы это и вовсе не удалось, но того, как быстро развернулись события, просто никто не ждал…
– Сегодня наш народ и наша страна обрели Императрицу! – послышался голос выдержавшего паузу мужа, чуть заметно подтолкнувшего меня на шажок вперед. – И я призываю вас, отважные стражи покоя Великой Никтоварилианской Империи и островов Фархат, воины Империи, принести присягу моей супруге Алеандре и чтить и защищать ее столь же доблестно, верно и достойно, как и меня. С сегодняшнего дня Императрица Алеандра принимает шефство над вашими частями.
– Я, стремясь верно и подобающе служить защите и соблюдению прав и интересов народа Империи, обязуюсь, – это мы тоже репетировали многократно, правда все эти сотни лиц тогда заменяли несколько человек и деревья в зимнем саду. Сердце бешено колотилось о ребра и было почти страшно – как же они меня примут? Смогу ли я? Мне вдруг остро стало не хватать Дорра и Бэнджамина, несколько предшествующих недель постоянно приводивших в относительно умиротворенное состояние. Сбежать захотелось снова, сильнее, чем прежде. Но нельзя. – Следить за обеспечением ваших семей и вас всем необходимым для несения вами службы на благо и для безопасности нашей страны и народа, а равно внимательно слушать и читать ваши жалобы и донесения, рассматривать их и принимать меры. Как человек, мало сведущий, к сожалению, в военных вопросах, я прошу вас при обращении ко мне не опасаться выражать свое мнение и обязуюсь рассматривать каждый данный совет с помощью наших доблестных генералов и министров. Обратиться ко мне лично сможет каждый из вас, – непривычная уже тяжесть медальона на шее и холодок цепочки на обнаженной коже. Лучшего подарка он не мог мне сделать – пусть это и не тот, что дала матушка, но точная его копия, которая все равно напоминала о родных… Где-то среди собравшихся иностранцев и дворян прошел шепот – лично принимать просителей любого ранга и сословия надумывала не каждая Императрица и принцесса. Но я отчетливо помнила, что в детстве своими глазами видела и важных офицеров, по всей форме обращавшихся к отцу, и дворян, от которых за лигу веяла напыщенность, и обычных землепашцев, смущенно глядевших в пол и не знавших толком, как же следует говорить с королем, но аудиенцию получивших. Отец лично рассматривал почти все прошения и принимал решение о том, кому дано будет право обратиться к нему…
Я помнила и то, как маленькой девочкой, лет семи, присутствуя в поездке при его встрече с местным сельчанином – что тот говорил, стерлось за давностью лет, – рассмеялась над то и дело прорывавшейся простой речью. Отец, выслушав и вежливо побеседовав с мужчиной, очень долго ругал меня. А я навсегда запомнила его слова: «то, что его речь отличается от речи знакомых тебе важных господ, не человеком его не делает. Запомни, Листочек, каждый достоин уважения и внимания, как бы он не был одет и какой бы забавной не казалась тебе его речь – это не повод для насмешек. Он обратился к нам потому, что его деревушка искала помощи и защиты у короля Оринэи, и его послали как самого достойного из ее жителей. То, что ты посмеялась над ним, он принял с улыбкой сейчас, потому что ты ребенок, и детям свойственно делать ошибки, если ты будешь смеяться над простыми людьми, когда станешь старше, они никогда не будут искать у тебя помощи и защиты. Я часто вижу знатных господ с важной речью, но такие обращения для меня гораздо ценнее – они говорят о доверии ко мне тех, кому я служу. Запомни, милая, они служат нам, но и мы служим им. То, кем мы являемся, это не только важное положение, богатые одежды, игрушки и еда. Это очень большая работа и очень большая ответственность»… Когда папа умолк, я, получив его разрешение, убежала из залы, отыскала того старосту, уже собравшегося покидать «ставку Короля», и извинилась за то, что повела себя грубо. Его ответ я тоже запомнила… «Вы, Ваше Высочество, очень умная девочка… Вы передо мной не извиняйтесь – я и правда человек простой, речей умных вести не научен. Я не держу в сердце на Вас обиды, потому как знаю, что Ваш батюшка научит Вас быть мудрой и справедливой, подобно ему. А у Вас очень благой и светлый дар – Целители люди со светлой душой и добрым сердцем. Если только они вот тут, – он постучал себя по левой стороне груди, – Целители, а не просто магию такую имеют. Это две разных вещи, Ваше Высочество»… Когда я наконец его отпустила, расспросив о его деревне и о том, не могу ли что-то для них сделать, – на что мне ответили, что король Аланд уже дал королевское слово помочь, мужчина оставил для меня в подарок деревянную игрушку-котенка, которую сделал его внук. И она еще долго меня сопровождала – пока не случился небольшой пожар в домике в Школе и часть моих вещей, в том числе и тот подарок, не сгорели… Служа при этом напоминанием о полученном тогда уроке отца. Памятуя об уроках, которые он успел мне дать, я приняла решение – и позволение получила – принимать народных посланников лично и со всем вниманием изучать их прошения.
«Это очень большая работа и очень большая ответственность»… Я знала, что отец был прав, говоря это. Но я знала, на что иду, соглашаясь на предложение о браке. Знала, что помимо личных отношений будет и титул, сопряженный с большим трудом и важным делом. Знала и хотела стать той, кто должна была отныне стоять по левую руку от Императора, верно помогая ему в его пути…
– И каждый будет услышан Императрицей и тем самым – мной. – Муж, коротко и тепло взглянув на меня, одобрительно сжал на миг мою ладонь. – Я прошу храбрых воинов Империи перед лицом нашего народа и почтивших нас визитом науров принести клятву моей супруге.
– Клянусь перед ликом Вышней Создательницы Барлы в том, – кулаки рук, на которых красовались украшенные в этой ситуации скорее служащими для виду шипами наручи, ударили по левым сторонам груди, а головы склонились в поклоне, когда рокот голосов поплыл над площадью, – что хочу и должен Ее Просветленному Величеству, Императрице Великой Никтоварилианской Империи, островов Фархат, вассальных земель и прилегающих морей, а равно и небес над ними, Алеандре Фамэ, равно как и Его Просветленному и Милосердному Императорскому Величеству, отцу-государю, Помазаннику Божественному и Наурьему, Императору Арэну Второму Фамэ и Его Императорского Величества Никтоварилианского Престола Наследнику, кронпринцу Тионию Фамэ, верно и нелицемерно служить, не щадя жизни своей, до последней капли крови. Исполнять все, что к Ее Императорского Величества службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может. Об ущербе же Ее Императорского Величества интереса и блага государственного, вреде и убытке, как скоро о том ведомо станет, не только неотложно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допускать, и всякую вверенную тайну крепко хранить, а поставленным надо мною начальникам во всем, что к службе касаться будет, надлежащим образом подчиняться и все по совести исполнять и для корысти, дружбы и вражды против службы и присяги не поступать, и во всем так поступать как честному, верному, храброму и расторопному солдату надлежит. В чем да помогут мне Вечные Спутники Создательницы Нашей Барлы. Каита!
– Засим, – генерал Манко, второй после моего супруга человек в иерархии воинских чинов сухопутных войск, командующий парадом, выступив вперед, поднял руку. – Парад Личных Ее Императорского Величества Алеандринских полков объявляется открытым! – за живым ограждением из гвардейцев подпрыгивали ребятишки, стараясь разглядеть выстроившихся и чеканивших шаг воинов получше. Девушки с распущенными волосами вытягивали шеи, разглядывая удалых солдат и офицеров, а мужчины наверняка оценивали оружие, облачение и подготовку… До меня, которая старалась запомнить форму и внимательно изучала все, что отныне касалось меня прямо, долетали лишь отрывистые фразы генерала «Третий Ее Императорского Величества Алеандринский конных лучников полк», «…Императрицы Алеандры личная гвардия», «…пехота»…
Впрочем, оправдать это было весьма несложно – все же для одного дня эмоций, осознаний и событий было многовато, к тому же постепенно я училась разбираться в тонкостях и нюансах, а сегодня день был совершенно не обычный – замуж я выходила впервые, да и свадьба, как ни крути, событие нерядовое.
Долгий путь во дворец после парада, развернувшегося перед нашими глазами, солдаты еще и продемонстрировали некоторые свои навыки, восхищая ловкостью, силой и проворством, и последняя до пира остановка на Алее Королевских Деревьев – она была основана еще до превращения королевства Дариан в Великую Никтовалианскую Империю, и сохранила название… Длинный ряд мельхианов – самый большой и крепкий был посажен больше двух тысяч лет назад и обхватить его ствол я могла бы разве что вместе с супругом и «сестрой». Самый молодой – довольно тонкий, высокий и со светлой корой, как шепнула Иларда, он знаменовал брак Императора Лихтера Третьего и Императрицы Адны. Потом – пень, совсем тоненький. Я старалась не думать о том, чей брак он знаменовал. Я – его жена. Не эта по рассказам не самая приятная женщина. Это мне он сегодня омыл руки и на мою шею надел такой дорогой, не в плане цены, медальон…А рядом с пнем, среди густой зеленой травы, виднелись небольшая лунка, аккуратная новенькая лопата, бережно помещенный в кадку с землей тонкий хрупкий саженец мельхиана, с несколькими зелеными листочками, и ведерко воды – красивое, новое, блестящее… Хрупкий и красивый, как все мельхианы, деревья, растущие едва ли не только в самой большой стране Верхнего Аррака. И почему-то в голове он ассоциировался с нашей любовью друг к другу – пока еще хрупкой, но обещающей вырасти, как вырастет это деревце.
– Как символ вашего союза по давней традиции нашей Династии вам надлежит, дети мои, вместе посадить мельхиан, – Императрица Карса, приподняв темный подол широкой верхней юбки из темно-красного атласа, выступила вперед. В распущенных серебристых на ярком Солнце волосах играли блики света, а в серых глазах горел привычный огонек уверенности и внутренней гармонии… В какой-то мере я сейчас искренне завидовала этой женщине – вторая супруга Императора Лихтера Второго, она пошла в этом браке вопреки воле своего отца, не побоялась. Проклятье, озвученное последним, о котором тот пожалел, позднее, но силу оно возымело, окончилось для бабушки Карсы отсутствием собственных детей – она, потеряв единственного ребенка, едва выжила. И теперь уже дожила до весьма подросшего «правнука», оставаясь внешне лишь немного пожилой дамой… И все же, невзирая на пережитые вместе с Фамэ невзгоды – не только всей Империи, но и самой династии, – горделивости ее осанки и уверенности взгляда и действий я, всей душой до сих пор мечтавшая удрать отсюда подальше, завидовала.
Сталь вгрызлась в рыхлую землю легко, скорее символически – чтобы не запачкать парадные одежды и лишь обозначить, кому принадлежала именно эта лунка – до нашего появления, в общем-то, готовая. Я же осторожно коснулась тоненького ствола с теплой корой – таких маленьких мельхианов я никогда прежде не видела. И отчетливо представила, как новой весной распустятся его изящные белые цветы, а к осени образуется первый, ярко-красный плод. Губы против воли растянула улыбка – это был наш, только наш саженец. Только наше дерево. И вдруг в голове явственно зазвучал голос. Даже не Танры и не Ниэни с Дорром. Услышать этот голос я давно уже и не ожидала – его обладателя не было на свете не один десяток лет.
«Формально ли, Листочек? Разве? Обманывать других недостойное занятие и ошибка. Обманывать себя – страшная ошибка и большой грех…»
– Нам нужно посадить его вместе, – едва слышный голос над самым ухом и рассекшие бледную кожу черноватые шрамы. Я чувствовала их, когда он целовал меня – грубоватые толстые рубцы, отличавшиеся от остальной кожи. Они говорили о его смелости и преданности нашему, отныне, народу. Моим супругом можно было только гордиться…
Теплая рука накрыла мою и мы осторожно, подхватив ствол еще в двух местах, опустили тонкие молодые корешки и основание ствола в лунку. Земля окутала корни новой частички Аллеи, мы, вновь вместе, позволяя себе на людях соприкасаться руками, – вполне соответствовавший этикету и требованиям ситуации жест, отчего-то заставлявший дыхание учащаться, – полили его и тем самым закончили наконец связанные с венчанием церемонии. Оставалась всего одна, для меня – самая ответственная и важная, – предстать народу.
– Всех благ и долгих лет жизни, дети мои, – Императрица Карса обняла нас по очереди, благословляя, и мы направились внутрь, вновь в установленном веками порядке – я впереди, по левую руку от супруга, заставляя себя держаться прямо и не опускать взгляд – я отныне не могла позволить себе «уронить лицо». Я была не просто дворянка, обучавшая кронпринца редкой магии. Я уже именовалась гордо – Императрица. И я знала, согреваясь от этой мысли душой, что отец, будь он сегодня здесь, был бы счастлив – я стала женой человека, даже мимолетное общение с которым заставило меня, после событий в Альянсе почти утратившую веру в мир, вновь зажить с теплом на сердце.
Светлые парадные залы и широкие, сиявшие чистотой лестницы, украшенные цветами, небольшими статуями, и устланные мягкими, заглушавшими шаги коврами. По случаю торжеств слуги, старавшиеся при приближении церемонии укрыться в тени – видимо, чтобы не помешать торжественному моменту, – одеты были в новые нарядные вещи. И на лицах многих царили улыбки – искренние. А некоторые, поважнее и похрабрее, даже, почтительно кланяясь, поздравляли нас с важным событием…
Выход по парадной лестнице на третий этаж – модные башмачки на небольшом каблуке делали меня чуть выше – что при росте Арэна было вполне уместно – и внушали страх. Ходить я в них никогда хорошо не умела, а по лестницам не успела и научиться, – впрочем, ступени все же были достаточно широкими, а муж крепко поддерживал под локоть, помогая взбираться со всем возможным достоинством наверх. Высокий порожек у широких двойных белоснежных дверей на балкон для официальных обращений к народу.Арэн с вежливой галантностью и в полном соответствии с допустимым этикетом помог мне переступить порожек, что в длинном тяжеловатом из-за украшений лифа и подола платье сделать было непросто… И вновь выпрямился во весь рост, пока за нашими спинами выстраивалась почетная стража, среди которой неведомо как затесался Карру. На самом деле на столь недолгое объявление хватило бы его щитов, моментально закрывших нас, оставаясь незримыми для народа, но порядок требовал иного.
– Сегодня для народа Великой Никтоварилианской Империи и для Дарианского Императорского Дворца настало важное событие! – и вновь усиленный магией голос поплыл, очаровывая и лаская слух. Хотя магии и не было – в отличии от первой полученной у него аудиенции. – Сегодня наш народ обрел Императрицу! С любовью в сердце я представляю верным подданным Империи свою супругу, Алеандру Дарну Фамэ, дочь короля союзного нам государства Оринэи Аланда Девятого Оринэйского! – приветственные ликующие возгласы и счастливые лица людей, пришедших на Дворцовую площадь, чтобы увидеть меня. Возможно, кого-то из них я исцелила во время эпидемии, а могло статься, кому-то предстояло помочь в будущем. Арэн, коротко перечислив мои достижения во имя Империи – пока еще скромные, но я ведь мало прожила здесь, перешел к торжественной части. – Вступая сегодня в новую роль, Ее Императорское Величество желают обратиться к народу с приветствием.
– С любовью к Империи и ее народу в сердце я принимаю на себя обязательство строго, справедливо и неустанно заботиться об интересах, нуждах и благе страны и всех народов, населяющих Великую Никтоварилианскую Империю. Я, перед лицом Создательницы и Ее Вечных Спутников, клянусь справедливо и с благочестивыми намерениями относиться к каждому жителю Империи, к какому бы народу он не принадлежал. Я удостоена высокой чести быть супругой Его Величества и помогать ему в служении нашим подданным и представлении нашего государства перед иными странами. И то, что сегодня я вижу так много лиц, желающих увидеть меня, – очень большая честь. Как Целитель я служила народу, и обязуюсь, и прошу вас быть тому свидетелями, служить ему и впредь так же верно. – Я сглотнула, подавив желание облизать пересохшие от волнения губы. Тысячи лиц смотрели снизу, словно проверяя искренность слов и оценивая меня в новой роли. По спине от мыслей о неприятии народом пробежала холодная дрожь. – Вступая в новую роль и принимая новые обязательства, я торжественно объявляю, что обратиться ко мне лично с прошением и передать таковое может, по вопросам, волей Его Величества включенным в мое ведение, любой человек и представитель иного народа. Независимо от сословия, возраста, пола, титула и ранга. И призываю тех, кому доведется получить у меня аудиенцию, не опасаться выражать свои идеи и предлагать мысли и решения. Каждое предложение, уместное в рамках традиций и законов Империи, будет рассмотрено. – Я сжала пальцы опущенной и скрытой за резьбой металлической ограды руки в кулак, так, чтобы ногти побольнее впились в кожу и немного отрезвили. – Сегодня же, по случаю венчания и моей коронации я, с высочайшего согласия супруга, объявляю всенародный праздник. Так же в связи с состоявшимися событиями все выплаты казны будут в этом месяце увеличены вдвое. И следующие два дня в Империи объявлены по случаю торжеств днями отдыха… – то, что повсеместно организовывались праздничные мероприятия, уже устроены были ярмарки, рынки и развлечения, а помощь Лекарей – в силу моего дара и прежнего положения – оказывалась еще два месяца по сниженной вдвое цене – остальное покрывалось из казны, а некоторым группам (кроме сирот и стариков из Домов Призрения, которых лечили и ухаживали за ними за счет Империи) и вовсе помощь оказывалась бесплатно, я не уточняла. К счастью, подобные «послабления» и облегчение жизни людям вполне покрывались возможностями Империи – даже не слишком затрагивая резервные запасы – без поднятия налогов. За счет в этом году выгодной и прибыльной внешней торговли.
Приветственные возгласы и гул голосов, принявшихся обсуждать событие, донеслись снизу. Я, стараясь смотреть на народ, на самом деле старалась их же не видеть – вернее, не воспринимать как людей, которых для меня, прожившей почти всю жизнь в Школе магии с относительно узким кругом лиц, большей частью одних и тех же, да и после даже в городах и во время мероприятий еще в Гвенто-Рокканде не являвшейся объектом столь пристального внимания, было как-то слишком много. И во избежание того, что меня охватит паника и я сделаю какую-либо глупость, я предпочла немного отойти от того, что на меня взирали живые люди и у них у всех при этом имелись свои мысли. Дурной славы я не заслужила – скорее наоборот, я была на хорошем слуху – Целитель, обучавшийся в одном из признанных во всей Бартиандре центрами магии городов, получавший личные уроки Танры и некоторое время и в детстве, и во взрослом возрасте жившая в Таунаке, с опытом – и теперь уже, после активной работы здесь, и случившейся, к несчастью, эпидемии, относительно большим… При этом не гнушавшаяся исцелять как чиновничьи и дворянские семьи, так и крестьян и мелких ремесленников, – что не могло не создать мне доброго имени. Более того, я вообще нигде в Империи Целителем не числилась, и жалованье – неоправданно огромное – получала за совсем другую работу. А применить основной, как оказалось, дар, стремилась как можно больше – если уж родилась с редкой способностью, я не могла не помогать тем, хотя бы, кому была возможность помочь… Те, кто узнавал, что на моем пакту две пряди – и пусть в одну была вплетена красная лента, во время эпидемии иначе быть просто не могло, – относились ко мне с еще более безмерным уважением. Люди видели, что я делала все возможное, чтобы вылечить как можно больше больных… А для меня победой и счастьем было то одно, что все дети, попавшие во время вспышки оспы мне в руки, выжили, как и беременная девушка – я сумела даже ребенка спасти и на свет он появился здоровым, совсем недавно, пару недель назад, и я лично сидела с ней. Счастливая мать предложила дать мальчику имя – и таким-то немудренным образом он стал Сарданом… А я с трудом нашла способ тактично отказаться от просьбы принять участие в его наречении – в силу нависшего надо мной положения быть духовной наставницей или Хранительницей Имени для кого-то я пока не могла.
Я подняла руку, призывая к тишине. И дождалась, пока стихнет гул внизу, а взгляды вновь устремятся на меня.
– И сегодня я выражаю свое почтение народу Империи от имени всех оринэйцев и своего собственного. И имею счастье приветствовать свой народ и торжественно принести клятву служить интересам Никтоварилианской Империи и моего супруга как Императрица Алеандра, супруга Его Величества Императора Никтоварилианской Империи, островов Фархат и прилегающих морей Арэна Второго. – Легкий кивок и новые возгласы и хлопки. И что-то еще, связанное с деталями торжеств, описывал Ладар, покуда я оглядывала людей и примечала, как одевались разные сословия, какие признаки помогали отличить одну группу людей от другой – по труду, что они выполняли, по тому, из какой они части страны приехали… Мне еще многому предстояло научиться, и я успела понять и осознать лишь часть культуры и обычаев, да и не все законы были мне известны, и все же я наконец уверилась, что сумею.
Вместе с этой уверенностью пришли умиротворение, спокойствие и принятие венчания и сопутствующих торжеств, и нового положения. Решимость и внутренняя гармония, которыми я всегда отличалась, наконец-то вернулись, привычные и утешающие. А вместе с решимостью действовать во имя Империи и стать достойной ее правительницей пришло и иное принятие, не столь крепкое. Что я действительно испытывала к супругу гораздо большее, нежели уважение и благодарность. Я любила его – как бы громко и высокопарно ни звучали эти слова, но я действительно любила – пусть пока хрупко – человека, за которого вышла замуж. И омрачало чувства лишь одно – я не уверена была, вовсе, что и он относился ко мне так же. Да, он был чутким, относился тепло, даже заботливо, и все же это не было признаком любви.
Но Танра была права, призывая прекратить накручивать в голове одну и ту же мысль «меня заставили». То, что меня не заставляли, очевидно было с самого начала. А сейчас, стоя рядом с высоким, крепкого сложения мужчиной, чьи глаза доброжелательно и одновременно внимательно оглядывали людей, а шрамы на ярком свету казались особенно четкими, я принимала крушение и другого. Танра еще никогда на моей памяти не ошибалась ни в ком, видя всех буквально насквозь. И установку «не люблю» окончательно сменило осознание того, что я не просто была влюблена в него, не просто доверяла ему. Я хотела его любить. И вполне осознанно хотела ему довериться… Вот только сначала хотелось точно знать, что я и мои чувства ему были нужны…
***
– Его Императорское Величество Император Великой Никтоварилианской Империи, островов Фархат и прилегающих морей Арэн Второй Фамэ, Ее Императорское Величество Императрица Великой Никтоварилианской Империи, островов Фархат и прилегающих морей Алеандра и Его Императорское Высочество, герцог Дарианский, кронпринц Великой Никтоварилианской Империи, островов Фархат и прилегающих морей Тионий! – распахнулись перед нами огромные резные двери Пиршественной и Бальной Залы, занимавшей огромную площадь и высотой в два этажа – высотой в полтора были одни только широкие, светлые, сейчас открытые окна, в которые лился теплый воздух, наполненный ароматами цветов, трав. К тихим переливам арф прибавлялось пение птиц… Голубоватый мрамор, с белыми прожилками, легкие голубые занавеси на окнах и драпировка на стенах, множество огромных чистых зеркал, уходившие далеко ввысь потолки, расписанные мифическими героями и красавицами древности, и в центре – излюбленная жителями стран Круга легенда об Алеандре – самой первой Алеандре в истории мира – и Санджае. Целительница из «страны света» и принц, Маг Теней и Маг Крови, из «темного королевства Дариана»… Тайно обвенчавшиеся вопреки воле многих и многих, вынужденные искать помощи, и ставшие Вечными Спутниками Матери Барлы, не успев познать даже счастье быть родителями. Красивая легенда, известная во всех странах, символ искренней и чистой любви. В Круге и вовсе, пожалуй, одна из главных историй, в которую верили без исключения все и которую мог рассказать уже маленький ребенок… И у очень многих одно то, что я носила такое же имя, вызывало расположение или, меньшее, теплую улыбку и одобрительные взгляды.
Стены были украшены картинами – большими, красочными полотнами с мифологией и пейзажами, пера десятков придворных художников и дарами иных стран – особенно много картин-пейзажей были сотворены мастерами Оринэи – хватало подчас только взгляда на картину, чтобы понять – Иринэйский лес, а это – древние руины у Ракверима, и тот пейзаж, справа, там я вообще два года жила в Школе магии… Вид родины, тогда процветающей и свободной, щепкой вонзался в сердце при каждом взгляде на точные, почти живые отображения ее пространств и городов… И все же они грели душу – если когда-то Оринэя вновь стала бы свободной – у нее была страна-союзник, очень могущественный союзник. А для никтоварилианцев Оринэя – что стало для меня откровением – не являлась частью Империи Великий Рокканд. В их устах она именовалась, вплоть до высших кругов общества, «временно захваченной неприятелем». Вот только расшифровку этого «временно» Арэн, будучи даже моим женихом, не давал.
Статуи, позолоченные, – герои древности и особо выдающиеся правители и наследники престолов Круга, столики у окон, из красного дерева, истэнской сосны, истэнского же крэйя (Истэном именовалась лесистая часть Зибира) – дерева с тонкой, нежной белой корой и светлой древесиной, которая хороша была для небольших поделок и изготовления мебели, отделанные драгоценными камнями и цветной мозаикой, на которых красовались резные мраморные, фарфоровые, деревянные с позолотой статуэтки – животные, часы, копии кораблей… Вазы и кувшины с цветами – как созданными из шелка и бархата, так и живыми свежими букетами, сладко благоухающими.
