Текст книги "Пламенеющие Небеса. Книга Третья. Сгущающиеся тучи (СИ)"
Автор книги: Астромерия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)
– Парни Алкира, трое, Преобразователь – я точно не помню его имени, кажется, Марилус, два арбалетчика – те самые, что ездили с нами в Фарсин на прошлой неделе, близнецы… Дик и Найрус, точно, – на тонких, горьких на вкус губах мелькнула и тут же исчезла улыбка. – А со встреч с просителями Алкир лично.
– Его не было в городе. – Резанули напряженный, почти осязаемый воздух слова. – Ни вчера, ни нынче утром. Алкир вернулся час назад… – Вот и ложь, вот и прокол. Только почему-то эти слова вызвали в голове чародейки весьма искреннее изумление.
– Ты мне скажешь, наконец, в чем дело? Что случилось?! – Прищурилась оринэйка.
– Я даже не знаю, как подойди к этому, – и я действительно представить не мог, как начать подобный разговор, как его вести. Просто не мог. – Но… Не будем ходить кругами по ситуации… Мне сообщили одну очень неприятную вещь… – Фразы звучали обрывисто, словно что-то внутри стремилось подольше оттянуть страшные слова. И как раз посмотреть в глаза решительно не удавалось. Как и разобрать сейчас в ее голове хоть одну мысль. – Между встречами с просителями и твоими послеобеденными делами прошло несколько часов. Я только что говорил с библиотекарем, и Госпожа Манси уверяет, что не видела тебя сегодня… Зато тебя видели прогуливавшейся у королевских аллей с розами… С Фэртом.
– С кем?!
– И вы занимались довольно… Бесчестными вещами… Держались за руки, шутили, целовались…
– Я большей чуши в жизни не слыхала, – Алеандра прищурилась, прикусив нижнюю губу, еще сильнее. – Кто это сообщил? Это же чистейший бред, Арэн! Это абсурд…
– А вот это интереснее всего. – Губы искривила горькая усмешка. Не стоило ждать, что она стала бы сознаваться в своей измене, и это было очевидно. И все же, найдись у нее смелость признаться, быть может, было бы легче сейчас принимать решения. Вот только – совсем не факт. – Будь это кто-то другой, я бы в лучшем случае посмеялся над ним вместе с тобой. А в худшем – этот человек уже был бы там, где положено быть членам Красного Тигра. Но это рассказала Иларда. – Я жестом прервал открывшую было рот супругу. – И ей не рассказывали. Она, а вместе с ней три стражника, это видели. Твоей стражи поблизости не было, но, например, Марилус прогуливался по соседней аллее, откуда вполне мог тебя охранять. Как и некоторые другие из тех, кого ты перечислила…
– Иларда?! – Отшатнувшись, Целительница впилась пальцами в спинку кресла, чтобы удержаться на ногах. Побледневшая, растерянная. От удивления? Или от страха, что ее разоблачили? Так хотелось поверить в первый вариант, но второй выглядел куда правдоподобнее. – Этого не может быть, просто не может…
– И тем не менее факты говорят против тебя. – Мир, только недавно выстроившийся, рушился куда-то в бездну. Мне впервые за очень долгие годы казалось, что я наконец-то обрел свое счастье. Появилась женщина, любившая моего сына, мою семью, ставшая другом для моих друзей. Та, кто никогда не вызывала никаких подозрений. Лучший друг, союзница, возлюбленная. Советница. Видимо, прав был кто-то из предков, когда писал, что корона на голове – кандалы одиночества, предательств и лжи.
– Бэнджамина вообще в Дариане не было, – моргнула девушка. Руки, впившиеся в спинку кресла, задрожали еще сильнее. – Барла, какая ересь. Я его два дня не видела.
– Был. – Слишком резко прозвучал голос. Слишком сухо.
– Он уезжал в Фар… – даже не договорила, осеклась, не отрывая взор от моего лица. – Арэн, Диада Пресветлая, я два дня его не видела.
– Его поездка была отложена на две недели. Очень неожиданно. Факты говорят против вас.
– Я понимаю, – голос за спиной, когда я вновь отвернулся к окнам, дрогнул. И вместе с ним дрогнула на мгновение злость и обида. На руках еще не было весомых доказательств, и получить их решительно не хотелось. И кольнуло неясной иглой, но очень слабо. – Арэн, я Трингула заклинаю, я не делала этого. Я понимаю, что мне нечем этого доказать, но я не делала этого. Я даже не думала о чем-то подобном… – Голос звучал так, словно она давилась сдерживаемыми слезами. Но щеки, страшно побледневшие, под как-то вдруг ставшими огромными глазами, оставались сухими. – Я не изменяла тебе… – глядя куда-то мимо, поверх плеча, прошептала женщина. Что-то в заострившихся чертах ее лица и опустевших глазах показалось страшным. – Нет…
– Я могу обещать только одно. – Рука сама собой коснулась тонкого, обтянутого бархатом плеча. – Я не знаю, что на самом деле произошло, но сделаю все возможное, чтобы разобраться в этом…
– Я не представляю, что все это значит, – продолжая смотреть в пустоту, сломанным, треснувшим голосом отозвалась девушка. И прижала почему-то руку к животу. – Но я не делала этого…
– Обещаю, что разберусь в произошедшем, прежде чем приму решение… К тому же нужно найти твоих просителей – может, они запомнили твою стражу. Если и впрямь был ненастоящий Алкир, – почему-то этот момент, это расхождение, все же заставил несколкьо иначе оценить дело. А если Алкир и правда «был» в числе ее спутников? – Может быть, и некоторые другие тоже… – Но неизвестно, были ли они вовсе…
– Я понимаю…
– Не жди меня вечером, – мне предстояла еще одна, не менее сложная сейчас, встреча. С тем, чей удар в спину причинял не меньше боли. – У меня много работы.
========== Интерлюдия первая ==========
Великая Никтоварилианская Империя. Дариан. Дворец Династии Фамэ. Найэндэри Тангу
– Ниэни! – Бледный гвардеец, встретившийся по пути личной помощнице Императрицы, окликнул девушку совершенно не по канонам общения, принятым в Империи. Однако Найэндэри, едва девушка заметила странный блеск в глазах молодого воина, делать замечание решительно расхотелось. И тревожный холодок кольнул кончики пальцев на руках.
– В чем дело? – Уточнила оринэйка. Госпожа выдала довольно скудный список дел, когда отбыла утром, Файгарлона в городе уже пару дней не было, волшебник активно сотрудничал с Городской Гильдией Чародеев, собираясь там и осесть, когда срок полномочий от имени Таунака истечет, и уехал в Фарскую Башню Гильдии. И шагала личная служанка и близкая подруга Императрицы медленно. И теперь вовсе остановилась. Сатия та и вовсе на кухне задержалась, ее еще ждать, простыни в одиночку менять тяжело…
– Ее Величество, – кивнул гвардеец. – Их Величества имели частную беседу в Янтарном Кабинете, после коей Его Величество, весьма раздраженные, отправились в покои, а Императрица…
– Что Императрица?! – Прервала его девушка.
– Ниэни, Ее Величество… У Императрицы, кажется, случилась истерика. Думаю, будет лучше, если ты пойдешь к ней. – Истерика? На памяти Ниэни у Алеандры никогда не случалось ничего даже отдаленно похожего на истерику, и потому-то сейчас девушка поспешила в Янтарный Кабинет, мимоходом бросив парню, чтобы тот нашел Дорра и прислал к ней Сатию. Что могло произойти, и о чем могли беседовать Алеандра и государь, чтобы их разговор закончился подобным образом, девушка решительно не понимала. Впрочем, попытки понять причину из головы вылетели, когда взгляду предстал светых тонов, сверкающий под Солнцем, богатейше украшенный кабинет Императора, и сидевшая прямо на полу у кресел и рабочего стола, молодая женщина. Все тело последней содрогалось в рыданиях, аккуратно уложенная поутру коса растрепалась под пальцами, вплетавшимися в истерике в волосы, и как-то странно, судорожно прижималась вторая рука к животу.
– Ваше Величество, – на появление Ниэни Алеандра, вокруг которой суетились растерянные самиры и второй гвардеец, не отреагировала, и оринэйку вновь кольнуло дурное предчувствие. – Алеандра, – формально стоит соблюдать, и Ниэни всегда следовала этому правилу неукоснительно. Но именно сейчас женщине, судорожно, до треска ткани, сминавшей платье, было нужно другое. Не служанка… И даже не подданная. – Алра, – дозваться все же удалось, и Целительница подняла залитое слезами лицо.
– Ниэни… – сдавленно выдавила женщина, прежде чем зайтись в новых рыданиях. Но все-таки, при помощи самиров и подоспевшей Сати удалось заставить волшебницу подняться на ноги. Рука так и прижималась к низу живота, и нехорошее предчувствие у Ниэни так и росло. И именно поэтому девушка, как-то незаметно вдруг оказавшаяся здесь в роли лидера, сочла, что единственно верным решением сейчас был бы визит к Целителю Маруну Сайгу. Во-первых, чтобы успокоить, собственно, правительницу, а во-вторых… Неспроста ведь Андри так прижимала руку к животу, и неспроста ведь грызло ощущение, что вот-вот должно было произойти нечто ужасное.
***
В Целительских комнатах дворца всегда пахло травами, порошками, мешаниной самых различных лекарств. Приятные запахи цветов и сушеных стеблей смешивались с гнилостным, довольно мерзким, запахов крови харров, составляющей сильных и редких противоядий, кислыми ароматами экстрактов… А еще здесь всегда царил полумрак, прохлада и тишина. Точно такие же условия создавала в местах своих опытов и работы в лекарском деле Алеандра, точно такими же были условия в огромных беломраморных зданиях Целительских Домов Таунака, где некогда принцесса павшей Оринэи провела много дней и заново училась ходить.
И сейчас на лице дочери короля Аланда Девятого лежали вперемешку полоски тени и света, сплетаясь странными, зловещими узорами, а не обычной веселой паутинкой. Изумрудно-зеленые глаза не отрывались от Целителя, что-то сосредоточенно считывавшего даром, положив правую руку на живот женщины. Ниэни и Сатия, притихнув в тени, терпеливо ждали, когда мужчина закончит осмотр, самиры ожидали того же за дверью, вместе с примчавшимся на зов Дорром. Успокоить Алеандру удалось только отчасти, и только после появления вара. Истерика прошла, способность воспринимать мир к девушке вернулась, но слезы бежать по щекам не перестали, что обескураживало, вызывало вопросы, и очень беспокоило.
– Ваше Величество, у меня есть радостная, но тревожная новость, – наконец заметил Марун, убрав руку. – Вы ждете ребенка, срок… Я не могу определить достаточно точно, но порядка двух месяцев… – Губы Алеандры дрогнули, складываясь в нечто, напоминавшее улыбку. Однако, кашлянув, и как-то замявшись, Марун продолжил. – К сожалению, Императрица, я вижу, что вы не столь давно лечили простуду отваром омги, – меньше недели назад, припомнила Ниэни. И ужаснулась, недаром прочтя немало книг и прослушав немало лекций о Целительском деле. Очень эффективное средство от доброй сотни недугов, способное при слабой хвори за сутки убрать и след последней, но его очень опасно было принимать беременным. – Более того… Вы испытываете очень сильное потрясение, существует ряд осложняющих факторов… Возможно, развившихся в силу некоторых событий, случившихся с вами… – Пытки? Походная жизнь студеными оринэйскими зимами? Вот в этом девушка все-таки понимала мало, и потому просто доверилась мнению Целителя. Еще какие-то условия, что-то о недомогании и недоедании… И страшное, заставившее подскочить на месте даже Алеандру, заключение. – Таким образом, Ваше Величество, существует угроза того, что вы можете потерять ребенка. Опасаюсь, вам не следовало бы сейчас так сильно нервничать… – Осторожно заметил маг.
– Серьезная угроза? – Побледнела Императрица, прижав руку к животу.
– Не могу лукавить, ибо вы тоже являетесь Целителем. – Мрачно отозвался Марун. – Скажем так, вероятность неудачной попытки сохранить дитя превышает вероятность успешной. Если вы позволите, я пошлю за кронпринцем Тионием, его дар многократно сильнее моего. Возможно, Его Высочество будет иметь больше шансов оказать вам необходимую помощь…
– Разумеется, – согласилась женщина. Вопреки опасениям, новая истерика у Алеандры не случилась, и все же… Слезы покатились по щекам с новой силой, и по телу прошла мелкая, но заметная дрожь. – Уверена, это будет совершенно уместно, – кронпринц Темной Империи несколько дней назад уехал на полевые учения ратным делам, по настоянию Императора. В добром десятке лиг от Дариана, гонцу предстояло покрыть это расстояние и кронринцу – вернуться… И Ниэни мысленно молила Диаду, чтобы юный Целитель успел вовремя, слишком знаком был молодой оринэйке ужас одной только мысли потерять свое дитя. И боль этой потери.
– Ваше Величество, – едва слышно уточнила бледная, встревоженная Сатия, так и не уехавшая обратно к племени, когда в награду за поступок Сахо Мэлри, камер-юнкера и близкого друга молодого наследника трона получила свободу. Впрочем, тому были вполне обоснованные причины в виде чувств между двумя бывшими рабами Империи, а ныне ее полноправными подданными. – Сообщить это известие Его Величеству? – Вопрос был закономерным, и все же, вопреки всем ожиданиям, Алеандра от этих слов вздрогнула, пальцы ее рук задрожали еще чуть сильнее. И только после доброй минуты молчания, голосом, за ровностью которого скрывалась попытка утаить эмоции, отозвалась.
– Нет. Его Величеству я сообщу позже. Полагаю, у Императора много забот сейчас, – все трое, включая Маруна Сайгу, переглянулись, едва ли в силах представить себе, какие дела могли бы помешать Императору получить столь радостное известие. По слухам, когда-то ходившим в Оринэе, король Аланд узнал о беременности супруги и вовсе во время переговоров с Ночным Островом, и важнее таких встреч едва ли хоть что-то было…
– Ваше Величество? – Осторожно уточнил Сайгу, но осекся, увидев, что потоки слез и всхлипывания только усилились, тело била довольно-таки крупная дрожь, и руки судорожно прижимались к животу. И тем страннее было состояние Императрицы, что случилось оно после ее встречи с супругом. – Ваше Величество, Вам опасно так волноваться сейчас, – покачал он головой, торопливо поднимаясь и направляясь к шкафчику с травами и лекарствами, и выудив оттуда большую бутыль. – Я не знаю, что так обеспокоило Ее Величество, – тихо заметил он подошедшим ближе Ниэни и Сатии. – Однако… В ее состоянии очень опасно так волноваться. Полагаю, будет лучше, если некоторое время Императрица побудет здесь, и варсэ-тангу Дорр поможет мне оказать влияние на Ее Величество…
***
Некоторое время растянулось на несколько часов, во время которых Целитель Сайгу непрестанно поил Алеандру успокоительными отварами, какими-то порошками, которые, по его словам, должны были помочь сохранить ребенка, и окутывал женщину все новыми и новыми чарами, как и Дорр. Только если влияние вара было направлено на душевное состояние подавленной, испуганной, чем-то очень обесокоенной молодой правительницы, то усилия Целителя скорее на спасение ребенка. Руки, от которых исходили едва различимые теплые ниточки чар, вновь и вновь то возвращались к животу, то смешивали какие-то лекарства, помощью коих Сайгу никогда не брезговал… Лекари-помощники Целителя отсутствовали – один получил отпуск и уехал к родным в Зибир, другой сам-то болел, и посему не мог заниматься врачеванием обитателей дворца, и роль помощников Сайгу возложил на Ниэни и Сатию…
И все же успокоиться Алеандре никак не удавалось, ее ощутимо трясло, и постепенно причины тому все же прояснились – частично из отрывистых слов оринэйской принцессы в ответ на бормотания Сайгу, частично из перешептываний служанок, услышанных отходившей к травникам Сати. Ссора с Императором, непонятные подозрения в неверности, страхи за ребенка… И даже можно было понять тревоги и слезы девушки. И все же мрачное, пугающее предчувствие не желало проходить даже тогда, когда принимаемые Сайгу меры, казалось, подействовали. Ниэни, суетливо помогавшую Целителю и бормотавшую какую-то чушь в попытках отвлечь Госпожу, не оставляло очень смутное и очень зловещее ощущение надвигавшегося несчастья. И не показать то, как дрожали руки, бледной, то стонавшей от боли, то часто, неглубоко дышавшей, то заходившейся слезами женщине было очень непросто.
– Ваше Величество, – казалось, когда уже за окнами дело вплотную подходило к ночи, и заходило по-летнему уже долгое Солнце, старания старого мага все же подействовали, на щеки оринэйки вернулся румянец, боли ослабли, как сообщила она же сама, и угроза, по мнению волшебника, не миновала, но существенно ослабела. – Я смею заметить, что вам стоит остаться здесь на ночь. Вам стало лучше, однако, – покачал головой с длинными седыми волосами старик. – Угроза все еще существует. Смею надеяться, что вскоре вернется юный принц, но покуда я убедительно прошу вас остаться в Целительских покоях. – Морщинистая кисть осторожно опустилась на живот. – Вам не стоит ходить, лучше двигаться как можно меньше…
– Я понимаю, Целитель Сайгу, – вздохнула Алеандра. – Однако мой супруг уже усомнился в моей верности клятвам, принесенным нами в день венчания. Я опасаюсь, что, если я проведу ночь не в своих покоях, это едва ли кончится хорошо.
– Госпожа, – влезла Сатия. – Но все мы подтвердим, и стражники, что вы были у Целителя Сайгу. К тому же Его Величеству следует знать о вашем положении.
– Сати, – огромные изумрудные глаза в упор уставились на поправлявшую простыни дикарку. – Он усомнился в моей верности. Что он сделает, если узнает сейчас о моем положении? А если он решит, что это дитя – не его?! Я… Я не могу так рисковать благополучием малыша!
– Его Величество мудрый, справедливый человек, – не выдержала Ниэни. – Даже если он усомнится в том, что это его дитя, Госпожа, я не могу представить, чтобы он причинил беременной женщине вред. Я очень сомневаюсь даже в том, что он подумает так… Я уверена, что Император уже разбирается в случившемся и очень скоро уверится, что вы не виноваты ни в чем! – Блондинка осторожно сжала теплую, чуть дрожавшую руку Госпожи. – Почему вы так волнуетесь? Это очень опасно для Вас и Вашего малыша. Целителю Сайгу очень тяжело поддается ваше состояние из-за того, что вы так переживаете… Пожалуйста, верьте в лучшее, все будет хорошо.
– Но сейчас Целитель прав, вам нельзя идти к себе, вам может стать хуже. Если потребуется, я буду на коленях доказывать Императору, что вы были именно здесь. – Всхлипнула Сати. – Прошу вас, послушайте господина Маруна. Он опытный и мудрый Целитель, и вы тоже Целитель. Вы ведь понимаете, что он прав… – Алеандра это действительно понимала, и нехотя согласилась хотя бы до утра остаться под присмотром чародея. И очень не зря. Даже когда девушке стало лучше, липкий холодок по спине Ниэни Тангу не желал исчезать, и очень скоро эти щупальца получили оправдание и стали еще ощутимее. Многочасовыми усилиями Маруну и Дорру удалось привести женщину в чувство и снизить, задержать угрозу потерять ребенка. И молодая служанка подозревала, что только ценой усилий Дорра и Сайгу Императрице удавалось держать себя в руках. И если так – равновесие это было ужасающе шатким.
И словно в предзнаменование трагедии хорошая, летняя погода сменилась в ту ночь грозой. Громкие раскаты, яркие, пугающие вспышки молний в ночной уже темноте, ливень, хотя еще в полдень на небе не было ни тучки, припомнила Ниэни. Сайгу неотрывно находился подле повелительницы, отлучаясь только по совсем крайней нужде и предварительно окутывая женщину доброй дюжиной чар, но даже это не помогло и Алеандре вновь становилось хуже. И вновь поднялась суета, под вспышки молний за окнами, вновь запахло горькими снадобьями, травами, сгущавшими кровь, успокоительными каплями, когда словно лопнула натянутая струна арфы или какая-то незримая нить. Марун как раз отлучился, торопливо, бормоча себе под нос, что, к несчастью, эту хворь перенять на себя нельзя, а то бы перенял. Оринэйка же вновь, словно ослабли усердия тигра и старого мага, или ослабло, скорее, их влияние, впала в депрессивное, испуганное, слишком нервное состояние.
– Ниэни, – Сайгу не нашел ничего лучшего, чем опоить Императрицу отваром, нагонявшим сон, безопасным для ее положения, и погрузить тем самым в дрему, чтобы хоть так уберечь от ее же собственных рыданий. Незадолго до того, как решился отойти. И вскрик Сатии отвлек девушку от заваривания бодрящего настоя для них самих. Блондинка подняла, невольно, голову на голос, и в следующее мгновение стул ее с грохотом опрокинулся, а листья наш-травы, в большом мешочке, с шуршанием рассыпались по каменному полу… Аккурат в этот момент вернувшийся Целитель на миг застыл в двери, с ужасом прижав руку ко рту, и метнулся к женщине. А на белых простынях узкой, по-лекарски неудобной койки растеклась темная кровь…
***
Чтобы не разрыдаться в голос, пришлось впиться зубами в кончик собственной косы, когда Сайгу, повязавший на пакту седую прядь, в последний раз осмотрел молодую женщину. Гроза начала утихать еще в тот момент, когда старый маг, опустив руки, переменился в лице. И едва слышно прошептал, обращаясь то ли к девушкам, то ли к пустоте:
– Все… – Чтобы понять, что именно «все», большого ума было не нужно. Сатию даже пришлось отправить в соседнюю комнату, слишком остро отреагировала девочка на чужое несчастье, впрочем, и Ниэни, прижавшей руку к когда-то вот так же опустевшему животу, было не легче. Ей не хотелось жить, и потребовалось немало дней и усилий Ал, Дорра и Карру, чтобы хотя бы просто снова начать жить, как прежде. Да и то – это как посмотреть, мрачно думала девушка. Тогда Дорр принес ей Бэю, упитанную, наглую, хитрую кошку, теперь уже совсем взрослую, вместе с кошкой Императрицы обитавшую в покоях леди Тангу, а ныне, негласно, и эсквайра Умбра… У Найэндэри были рядом друзья в те страшные, даже страшнее гарнизона, дни, и теперь девушка мысленно поклялась себе любой ценой помочь Алеандре перенести случившееся.
– Как Госпожа? – Голос дрожал, и руки дрожали, и было совершенно непонятно, как сказать Ал, что произошло. Но сказать предстояло.
– Угрозы для жизни Императрицы более нет, мне удалось остановить кровотечение. Сейчас будет лучше перенести ее в покои, и уже там я выведу ее из сна. – Вздохнул Целитель. – Ей не стоит видеть… – видеть кровь на простынях? Странные, жуткого вида инструменты, которые пошли в ход, когда Сайгу вернулся? А потом… Медную чашку, на содержимое которой и Ниэни-то старалась не смотреть? И тихо радовалась, что по крайней мере самого ребенка увидеть ей не пришлось. – Пару дней Ее Величеству стоит побыть в постели, я продолжу лечение. Думаю, телесно она скоро восстановится, но вот душевно… – Старик снова покачал головой, покосившись на глубоко дышавшую молодую женщину, со стороны казавшуюся всего лишь спавшей. – Я не могу сказать, как она воспримет это известие, ее дар был очень растревожен, к тому же… – Эти слова заставили Ниэни в ужасе прижать руки ко рту. А если пробудится Темное Целительство? Только раз оринэйке довелось увидеть последствия выхода этих чар на свободу, истерзанные, страшно изувеченные тела, пусть даже врагов. Но раз этот врезался в память во всех красках. Даже самые изощренные боевые чары, пускаемые в ход Файгарлоном тогда, в скитаниях, меркли в сравнении с тем, что могла сделать эта магия. Одна из самых редких, плохо изученных, сильных. Одна, и об этом гласили все трактаты по теории магии, из самых страшных…
– Целитель Сайгу, – выдавила девушка. – Это может быть Темное Целительство?
– Вполне, – задумчиво отозвался мужчина. – Я не могу говорить точно, я лишь врачеватель, но не знаток магических токов. Но это нельзя исключить, дар Императрицы лишь спит, но не исчез.
– В таком случае, будет уместнее, если в покоях будут присутствовать самиры Особого Отряда, – единственные, мысленно добавила девушка, кто в случае необходимости сможет хотя бы смягчить выплеск жуткого дара. Ни Целитель Сайгу, ни Сатия, ни Дорр, прекрасно понимавшие, что могло произойти, спорить не стали.
***
Никогда прежде Алеандра не впивалась в чей-либо воротник с такой силой, как сейчас, не сводя глаз с Целителя Маруна Сайгу, несколько десятилетий верно служившего династии Фамэ. И в этих глазах вместо обычной теплой искорки полыхало темное пламя. Самиры, молчаливые, незаметные, умудрялись отражать стихийные, едва ли подконтрольные женщине хоть как-то выплески магии, но щиты, обновляемые добрым полудесятком мужчин, трещали. И сила этого столкновения оказалась настолько велика, что трещали они в самом прямом смысле, и даже глаз Ниэни и Сати различал искорки магической энергии там, куда наносились, видимо, все новые и новые удары.
– Ты лжешь! – Рычала Алеандра, и даже дольше всех знавшая ее Ниэни не узнавала сейчас Госпожу. – Как ты смеешь говорить мне такое?! Как ты смеешь говорить мне, что не смог спасти моего ребенка? Ты Целитель. Это твоя обязанность…
– Ваше Величество, все в руках Богини Барлы. Я могу помогать человеку бороться с хворью, но смерть привожу и прогоняю не я. Я делал все, что было в моих силах, – попытки то ли успокоить, то ли хотя бы просто получить свободу от цепких рук были прерваны сильной, звонкой пощечиной.
– Как ты смеешь говорить мне, что моего ребенка больше нет?! Как ты смеешь разговаривать так с Императрицей? Ты забыл, кто ты такой? Ты должен был любой ценой не допустить этого. Ты не не смог, ты не захотел.
– Ваше Величество! У Вас открылось кровотечение, мне пришлось делать выбор. Мне пришлось спасти Вас. Я понимаю свою вину и готов понести любое наказание. Но я не могу спорить с Богами… Не могу… – Мрачное пламя в изумрудных глазах стало сильнее и маг судорожно сглотнул, а самиры насторожились.
– О, ты будешь наказан, – многообещающе отозвалась женщина. – Ты не захотел спасти моего ребенка, ты позволил ему уйти… Вы все позволили ему уйти… – Взгляд вдруг скользнул прочь, к потрету на стене, молодого Императора в самом начале правления. – Нет, нет, Сайгу, это не твоя вина, – вдруг прошептала оринэйка, отпуская чародея. – Это его вина. Это его обвинения убили моего малыша. Эти подозрения, эта ложь, эти сомнения… Это он виноват, и его сестра… – Тангу ожидала чего угодно, слез, апатии, попытки покончить с собой, но не безумного взгляда, не того, что творилось сейчас, и что заставило украдкой послать Дорра за Фэртом. Единственным, кому всегда удавалось оказать влияние на женщину, в каком бы состоянии та не была.
– Ваше Величество, Император даже не знал, что вы ждали ребенка. И вам нельзя было так много плакать… – покачала головой Сати и тут же вскрикнула от боли. За окнами занимался рассвет, когда Марун рискнул разбудить Императрицу и открыть ей правду. А сейчас почти уже рассвело, да и свечи исправно делали свое дело, и кровь, пропитавшая рукав полотняного серого платья, была отчетливо видна.
– Молчать, – взгляд метнулся на дикарку. – Сайгу, займись ей. – Ослушаться маг не посмел, и увел бледную, перепуганную служанку. Первая кровь, пролитая темной стороной способностей принцессы Оринэи. И Ниэни с мрачной уверенностью думала, что не последняя. Далеко не последняя. – Ты тоже считаешь, что они молодцы? – Уставилась уже на нее Алеандра. – Да?
– Нет. Его Величество допустили большие ошибки, – покачала головой оринэйка. – Госпожа, я понимаю, вам очень больно сейчас. Но уверяю вас, Целитель Сайгу делал все возможное, мы были с ним, мы все видели. Это была воля Диады. Мне очень жаль…
– Когда это случилось с тобой, мне было очень больно, – и все же даже сейчас, когда волшебницей овладели самые мрачные закутки души, она оставалась глубоко за ними собой. И рука не ударила, только ласково опустилась на плечо. – Ниэни… Я понимаю, он не виноват, но… Он должен был помогать, он… – по щекам поползли мелкие, прозрачные слезы.
– Он помогал. Он призвал Дорра на помощь, отправил за кронпринцем, но была гроза… Мне очень жаль.
– Это не вина Сайгу, – не без помощи Ниэни добравшись до постели, повторила Алеандра. – Это его, его вина! – Палец ткнул в портрет. – Это он виноват, Ниэни. Он обвинил меня в неверности! Он поверил в этот бред, он… – оставалось только радоваться тому, что в опочивальне был только портрет, а не сам государь. Что могла бы совершить Целительница в таком состоянии, было совершенно неизвестно. И, к счастью, прежде, чем ярость вновь раскалилась бы, в покоях появился Сиятельный герцог Фэрт, выслушавший короткое пояснение еще в гостиной и только кивнувший в ответ.
– Тебе лучше пока остаться здесь, хорошо? – Слабо даже для себя улыбнулся самир. – Опасаюсь, в таком состоянии Императрица может сделать ошибку, либо ее дар может причинить вред.
– Сатии уже досталось, – вздохнула Ниэни. – Она винит Императора в каких-то подозрениях и говорит, что это его вина. И очень много плакала вчера, хотя я не понимаю, что именно произошло. Целитель Сайгу говорил, что ей было опасно так переживать. Но… Им с Дорром не удалось успокоить Ее Величество. Наверное, стоит на время… Темное Целительство пробудилось, в таком состоянии она едва ли сможет его удерживать. Будет лучше усыпить ее дар на время, весь.
– Я посмотрю, что можно сделать, – что всегда нравилось девушке в этом волшебнике, так это умение хранить спокойствие в любой ситуации и готовность помочь другим. – Не волнуйся, мы поможем твоей Госпоже и поддержим ее. – Бэнджамин, сделав было шаг к двери в опочивальню, вдруг замер и улыбнулся уже чуть более явно. – Обещаю, Ниэни, вместе мы обязательно что-нибудь придумаем.
========== Интерлюдия вторая ==========
Те же дни, Дворец Династии Фамэ. Сиятельный герцог, Гранд-Мастер Особого Отряда Бэнджамин Энеган Фэрт
– Вы желали меня видеть, Ваше Величество? – Десятки, сотни раз звучавшее обращение, пришедшее на смену «мой принц», когда лучший друг был коронован. Будучи на службе, тем паче в присутствии стражи, его же подчиненных, слившихся со стенами в затененных углах гостиной Императора, иных обращений Бэнджамин себе почти никогда не позволял. Как, впрочем, и проявления эмоций, каких бы то ни было.
– Да… – Арэн, оторвав взгляд от окна, обернулся, что заставило самира тут же опустить голову в почтительном долгом кивке, выпрямляя спину. Голос друга звучал слишком ровно, и это не могло не настораживать. Да и то, что стражники остались на местах… Обычно во время визитов Фэрта, исключая совсем официальные или совсем короткие, Император отсылал слуг и стражу…
– У вас есть для меня поручение? – Выдержав ровно такую паузу, которая предписывалась протоколом, традицией и положением обоих, и ни мгновением дольше, осведомился волшебник, тем не менее выдерживая ровный, формальный тон. Что бы ни случилось, не рассказать этого Фламберг не мог, да и паниковать Бэнджамин никогда не торопился. И уж во всяком случае – не по таким поводам, как странное недоброе ощущение на уровне интуиции. Ощущение это, что было странно, даже распознать не удавалось…
– Нет, – едва слышно в такт движениям хрустнули костяшки пальцев Императора, медленно опустившегося в ближайшее кресло. Взгляд, острый, пронизывающий, не отрывался от чародея, оставшегося стоять. И терпеливо ожидавшего указаний, просьб, приказов. Что-то ведь заставило так неожиданно пригласить главу магической полиции для личной встречи, едва самир вернулся из Городской Гильдии Чародеев… – Как твои дела, друг мой? – Серьезно, невольно мысленно усмехнулся Бэнджамин, пригласить исключительно для подобного вопроса? Случалось, что властители сходили с ума, а некоторые им и до коронации не обладали, но не столь ведь внезапно, не так ли? И повод, несомненно, для этого приглашения был совсем другим. Только вот – каким именно?
