Текст книги "Пламенеющие Небеса. Книга Третья. Сгущающиеся тучи (СИ)"
Автор книги: Астромерия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)
– Я думаю написать Пиу, – всхлипнув в последний раз, тихонько заметила оринэйка. – Сообщить о Темном Целительстве и попросить разрешение на развод.
– Решать тебе. Но, думаю, не стоит действовать поспешно, – мягко отстраняя волшебницу и усаживая ее на кровать, заметил самир. – Стоит немного успокоиться.
– Если потом я вернусь в Оринэю, ты поедешь со мной? Займешь место Тайного Советника, возглавишь магическую стражу… Не обещаю, что разрешу, конечно, ну…
– Я слишком хорошо знаю, насколько это неправильно. Думаю, если к этому подойдет, мы сможем все обсудить, – мягко, почти нежно отозвался мужчина. – В любом случае, мы рядом. Мы обязательно постараемся помочь тебе, что бы ты не решила, – к тому же, мысленно добавил он, именно Алеандра после всего случившегося осталась его другом. Отнюдь не Арэн. – И… Мне очень жаль, – узкая кисть легла на живот, и в самой глубине черных глаз мелькнула горечь. – К сожалению, я не могу тебе помочь вернуть то, что ты потеряла. Твой малыш сейчас в Обители Диады, в счастье вечного служения им…
– Я даже придумала для него имя. Я хотела назвать его Тогай. Но… – голос снова дрогнул, и рука мягко накрыла кисть самира. – Целитель Сайгу не смог помочь, а Тио… Тио не успел вернуться. После всего я не знала, смогу ли иметь детей, если быть откровенной. И, возможно, теперь наследников у меня действительно не будет. Разве что Саат.
– Саат? Но ведь его прежде нужно…
– Не нужно. Я не стала это рассказывать, – и все же, как ни старалась Ал сейчас говорить о делах, каждое ее слово, каждый жест пропитывала боль. Рвущая, раздирающая боль, которую едва ли могло смягчить хоть что-то. И тем сильнее, даже при том, что в глубине глаз оринэйки уже не утихало темное пламя, приходилось уважать ее выдержку. – Да и Пиу велел с этим обождать. Но Саат уже нашелся.
– Дай-ка угадаю, – протянул Бэнджамин. – Тот мальчик из Оринэи, которого ты купила… И который позднее попытался спасти Тиония…
– Именно.
– Мы заметили в его чарах что-то странное, но оно оказалось настолько легким, что разобрать не смогли, – кивнул самир.
– Фамильные защитные чары. У меня, кстати, именно они в детстве показали наличие дара. Я их ощутила, у меня появились некоторые подозрения, Пиу провел кое-какие изыскания. В общем, Сахо и есть Саат. Но… Думаю, этому пока лучше остаться между нами с тобой, – заметила девушка. – Не думаю, что Его Величеству стоит об этом знать. К нашему с ним союзу это не имеет никакого отношения.
– Пожалуй, – снова согласился Фэрт, – ты права. Хотя, буду откровенен, я нечто подобное и подозревал.
– И, кстати. Думаю, сейчас тебе лучше все же уйти, пока он еще чего не заподозрил. Ты не осмотришь Сати? Я послала ее к Сайгу, думаю, рану он затянул, но я не знаю, как это могло отразиться. Может быть, ей нужно будет оказать помощь.
– Конечно посмотрю, – кивнул Бэнджамин, поднимаясь на ноги.
– И если уж ты блокируешь мой дар, я попрошу тебя заблокировать и эмоции тоже…
– Сожалею, но этого я делать все же не стану, – самир, уже почти собравшись откланяться, осторожно похлопал девушку по плечу. – Андри, сейчас этого не стоит делать, поверь. Если я это сделаю, ты можешь совершить еще более сильные ошибки. Я понимаю, что сейчас тебе очень больно, – стирая с бледных щек слезы, продолжил он. – Но так все же будет лучше. Ты знаешь, что как друга я очень тебя люблю, и именно поэтому ослушаюь, даже если это будет приказ.
– Я не хочу даже просто жить дальше, – тихо отозвалась оринэйка. – Мне очень хочется уснуть и больше никогда не просыпаться… Никогда… Зачем мне жить, если мой ребенок никогда не придет ко мне?!
– Зачем? Потому что есть ребенок, которому ты очень нужна, есть те, кому твой уход причинит боль. Ал, у тебя есть ребенок. У тебя есть сын, – ощутимо более твердо, чем прежде, заметил самир. – И тебе стоит жить хотя бы ради своего сына… – Впервые за эту встречу, впервые с самого момента обвинений, зазвучавших в Янтарном Кабинете, тонкие губы женщины тронула слабая улыбка и слезы на глазах высохли.
– Тио… – едва слышно, и все же с почти неуловимой живой ноткой произнесла дочь Последнего Короля Оринэи. – Мой малыш…
========== Глава 5. Страшная весть ==========
Расследование, однако же, разворачивалось во всей своей полноте, вернулся вызванный сестрой Ладар, порядком опешивший от такого поворота событий. Тихоня был полностью уверен в том, что быть этой сцены в парке не могло, и что расследование требовало самого тщательного подхода. И, заметив ли, что заниматься даже им всерьез у меня не получалось, перенял это дело на себя. В парке и библиотеке работали члены Отряда, были отправлены запросы в Совет Вилайров, в Гильдию Чародеев, в Особый Отряд, подняты документы, допрошены свидетели. Просители, в тот день обратившиеся к Императрице, слуги, стражники…
Я, прекрасно осознававший необходимость всех этих мер, словно затягивал с ними, будто опасаясь узнать правду, узнать ответ. И действительно, я опасался того, что подозрения, что эти обвинения в адрес столь дорогих мне людей, могли найти свое подтверждение. Однако первый же более-менее крупный доклад Ладара отмел эти подозрения и надежды прочь.
– Мой Император, – поправив пенсне, начал мужчина, зашелестев в подтверждение своих слов протоколами и докладами. – Показания Сиятельного Герцога Фэрта полностью подтвердились. Утром, в пять часов после полуночного боя, Сиятельный Герцог, а равно и… – имена, имена, все те, что перечислял Бэндажмин, и еще больше. – Покинули Дворец, и в шесть часов без десяти минут прибыли в Городскую Гильдию Чародеев Дариана… – где, согласно различным и независимым источникам, провели большую часть дня, и никак не могли в указанное принцессой Илардой время находиться в дворцовом парке. И среди стражи Императрицы ее просители и впрямь видели, и это стало тем самым первым весомым камнем подозрений, что все – не более, чем заговор, господина, очень похожего на капитана Императорской стражи Алкира… И нашлись служанки, которые видели Императрицу посещавшей библиотеку… И следы пребывания Андри в библиотеке, примерно в указанное время. И следы иллюзорных чар в парке…
– Самиры уже сделали слепки и направили все в лабораторию в Штабе, – заметила присоединившаяся к нам Иларда. – Пока ничего не говорят, предварительно – что-то там о запечатлевающих зеркалах, я не поняла, если честно. Задержали госпожу Манси, она продолжает утверждать, что Императрицы там не было, хотя по следам в магической энергии – была. Чар на ней не обнаружено…
– Допросить. С учетом возраста, конечно, – кивнул я. Бессонная ночь в Янтарном Кабинете давала о себе знать, голова после всех событий гудела, но дела требовали уже и моего участия. И, более того, эти новости были важны для Императора, важны для чести фамилии, и невероятно важны для Арэна Фамэ. – Возможно, она прониклась Истинами.
– К слову, Особые сообщили, что есть следы чар Истинных. – Кивнул Ладар. – Они говорят, нужно время, чтобы все разобрать, прошло слишком много часов. Еще с половину суток бы, и следов бы осталось совсем мало даже для них. Но с уверенностью можно заявить, мой повелитель, что обвинения в адрес Императрицы и Гранд-Мастера Фэрта не имеют под собой совершенно никаких оснований. В указанное время в указанном месте они отсутствовали, что подтвердилось при расследовании. Улик, свидетельствующих о порочной связи между…
– Где они? – Я ведь с тех разговоров и не видел обоих.
– Алеандра в покоях. – Иларда покачала головой. – Она вернулась туда, когда ты ушел, и более их не покидала. Бэнджамин – у себя.
– Ты хочешь извиниться? – Вздохнул Ладар. – Фламберг, боюсь, это будет непросто. По дворцу ходят шепотки. Гранд-Мастер Фэрт, дескать, упали с лошади… Лишились клыка и коренного зуба с левой стороны, ушибли руку. Легко отделались…
– Только лошадь это коронованная, – прищурилась Иларда. – Я не понимаю, как ты мог так поступить. Это ведь твоих рук дело. Я не сомневаюсь…
– Шепотки пресекать на корню. – Пальцы с хрустом сжались в кулак. Вот почему ладонь была сжата. – Я хочу увидеть Гранд-Мастера и Императрицу. – И все же показаться на глаза Алеандре отчего-то было куда сложнее, к тому же, ее я обидел все же чуть менее сильно, и первым в этом списке шел Гранд-Мастер Фэрт…
Дверь, украшенная тончайшей резьбой, дверные ручки в виде волчьих голов, голоса слуг, докладывавших о том, что Его Императорское Величество желает видеть Светлейшего, и спрашивают, могут ли Герцог их принять. Стража, крайне неохотно, осталась снаружи, когда за спиной бесшумно закрылась в хорошо смазанных петлях дверь.
Если бы мой друг был человеком, от количества пустых бутылок дорогого южного вина, стоявших на кофейном столике среди ваз с фруктами и шоколадом, и сыром, и какими-то рулетиками, ему бы по меньшей мере сделалось дурно. Но человеком Бэнджамин, задумчиво рассматривавший наполненный вином кубок, не был.
– Жами, хватит. Это уже четвертая с утра, – тихонько заметила Элиа, робко застывшая у плеча брата. – Пожалуйста. И… государь почтили нас визитом.
– Большая честь, – холодно отозвался волшебник, опустив нетронутый кубок на стол. – Элиа, свет мой, оставь нас ненадолго наедине. – Батистовые юбки прошуршали, девушка откланялась, бросив полный грусти взгляд на старшего Фэрта, и мы остались наедине. Слова никак не желали рождаться, и пальцы нервно сжались в замок. – Ваше Величество, могу ли я осмелиться узнать, что привело Вас к скромному подданному? Вы могли послать за мной и не утруждаться визитом. – Взгляд упорно скользил куда угодно – на гравюры на стенах, на стол с закусками, на дверь. Но только не на меня.
– Я здесь не как Император, я здесь как Фламберг. – Наконец вернулся дар речи. Бэнджамин склонил голову, и только теперь я сообразил, что волосы не стягивала привычная лента, да и обычную тунику сменили многослойные халаты. – Нет необходимости выдерживать иерархию…
– И, тем не менее, субординация есть субординация, – отозвался чародей. – Я не могу выказывать неуважение, сир. Прошу прощения за столь неприятный Вашему взору облик. Я не ожидал Вас в этот час.
– Бэн… Я понимаю, я поступил отвратительно. Как последняя тварь. – Улыбка вышла кривой и жалкой. – И… Даже и слов-то нет таких… Я раскаиваюсь в содеянном.
– Вы имели полное право, мой Император. Вам не следует утруждать себя извинениями и объяснениями. Ничего предосудительного не произошло.
– Ну да, конечно, – мрачно усмехнулся я. – Вы упали с лошади, я слышал. И… Не знаю. Мы тут одни. Если хочешь, ударь меня, я понимаю, ты не мог там ответить, я понимаю, что ты сильнее, возможно, и…
– Ваше Величество, что вы. Разве я могу поднять руку на своего государя?
– Бэнджамин!
– Вы распоряжаетесь жизнями всех Ваших подданных, я лишь один из них.
– Я знаю, словами я не отменю того, что натворил, – кресло тяжело скрипнуло. – Проси все, чего хочешь, если я могу хоть как-то загладить свою вину. Я возмещу траты на услуги Целителя, если хочешь… Поместья, деньги, отпуск… Что угодно, слышишь?
– У меня достаточно имущества и денег. И услуги Целителя я оплачу сам. – Отрезал Фэрт, демонстративно открывая какую-то книгу на самирском, лежавшую все на том же столике. – У тебя все?
– Если хочешь, я поговорю с Пиу об исключении для тебя и Эль. Я за это расплачусь, Бэн. Я… – В черных глазах мелькнула и погасла мрачная искорка.
– Нас останавливают не только законы. Мы слишком хорошо представляем последствия. – Сухо, даже слишком резко отозвался хозяин покоев, вернувшись к своей книге. – Очень соблазнительное предложение, мой Император, но я пал не настолько низко, чтобы его принять. – Ледяные нотки голоса красноречиво показывали, что эту тему было лучше оставить.
– Бэнджамин, расследование пока идет. – Слова упорно не желали рождаться, а если и удавались, то какие-то глупые. Нелепые. Да и едва ли хоть какие-то слова были бы сейчас в силах хоть что-то исправить. – Но… Ну… Доказано, что это провокация… И…
– Блестящее известие, нужно заметить, – мужчина пожал плечами. – И все же не понимаю, сир, что Вы желаете от меня.
– Во-первых, я хотел сказать, что ты можешь вернуться к работе, и, во-вторых, прости меня… Я знаю, я повел себя как полный урод. Я… Я даже слов найти не могу. Мне очень жаль, друг. И очень стыдно…
– Мне нечего прощать моему Императору. Что же касается работы, – щелчок пальцами и шорох бумаг. Протянутых минуту спустя мне. – Мой рапорт, сир. – Это действительно был рапорт, оформленный совершенно правильно, подписанный, датированный пока только годом и месяцем. «Не могу продолжать занимать указанную должность в связи с утратой доверия Его Императорского…». Продолжать чтение после этих строк о причине отставки я не стал, разрывая хрустнувшие под пальцами листы. На смену которым Бэнджамин, поднявшись на ноги, извлек откуда-то из глубин гостиной в точности такие же.
– Я предполагал, что вы сделаете это, мой Повелитель, – заметил он. – И, тем не менее, я прошу вас принять мой рапорт.
– Почему? – Вопрос был столь же нелепым, что и все мое поведение в тот день. Я прекрасно знал, почему… – Бэнджамин, я свинья, я знаю. Но… Карру уже работает с теми парнями, что были на смене, и… Да если кто-то хоть слово пикнет…
– Я не могу занимать должность, требующую Вашего полного доверия, мой Император. Поскольку оным не располагаю. – Сверкнули мрачным пламенем черные глаза. – Опасаюсь, я не подхожу для подобной роли. И я говорю сейчас об обеих, уверен, вы сумеете найти мне куда более устраивающую вас замену.
– Угодник… – в услышанное верилось с трудом. – Я себе так не доверяю…
– Вы это показали, мой повелитель. Я понимаю, дело выглядело странно и спорно, я сам бы настоял на расследовании, обратись вы ко мне. Но вы показали мне степень вашего доверия. И, коль скоро вы желаете присутствовать здесь как мой друг… – Бэнджамин, сделав несколько шагов, замер, обратив наконец глаза прямо на меня. – Цену своей дружбе ты тоже показал, Арэн. Я не испытываю ни малейшего желания оставаться на этой должности. У меня припасено еще много рапортов, мой Император. Вам надоест их рвать.
– Бэнджамин…
– Разумеется, я представлю вам кандидатуры на роль Гранд-Мастера в ближайшие дни, мой Император, – невозмутимо продолжал самир. – Вы выберете ту, что устроит вас, и я с большим уважением к вам передам свои полномочия и обязанности преемнику.
– Карру бы меня устроил, – спорить с Бэнджамином всегда было довольно сложной задачей, и слишком очевидно было сейчас, что это бы не принесло никаких результатов.
– Если он захочет.
– Но тебе придется занимать хотя бы какую-то должность, отправлять тебя на почетный отдых слишком рано, – последний козырь в моем рукаве. Безжалостно тут же сметенный прочь.
– Мне уже предложена должность, мой государь. Она устраивает меня, и я буду счастлив в нее вступить как можно быстрее.
– Предложена?! Кем?! – Бабушки и в городе еще не было, Иларда бы сообщила мне… И на высшие должности страны назначали только члены Императорской Семьи, в основном и вовсе – собственно Император. – Не камер-юнкер же Тио…
– Личный советник Ее Императорского Величества Императрицы Великой Никтоварилианской Империи Алеандры Дарны Фамэ. Мне были обещаны приятное жалование, неплохие временные рамки, определенные поощрения… Настолько выгодные условия, что Элиа решила оставить работу и посвятить себя дому.
– То есть… – глядя на волшебника, довольно выразительно улыбнувшегося, выдавил я. – Ты с ней виделся…
– Вы подозреваете нас в порочной связи? – Шпилька в мой адрес, пусть и хорошо замаскированная. И я заслужил ее. – Сир, при нас присутствовали слуги и герцогиня Фэрт. Элиа, разумеется. И… Вы говорили, что исполните любое мое желание. Я хочу оставить свой пост. И я бы очень советовал Вам посетить Ее Величество.
– Мне стыдно показаться на глаза даже тебе, – горько улыбнулся я. – И ей еще сложнее. Я… Как она?
– Скажем так, – тонкая линия брови чуть заметно поднялась. – Она держится весьма неплохо для ее ситуации.
– Ее ситуации?
– Я более ничего не стану говорить. Если Вы посетите Императрицу, вы узнаете все на месте. Императица пожелали видеть меня минувшим утром, вместе с герцогиней. – Длинные волосы, почти никогда не освобождавшиеся от лент, привлекли взор. У самиров ведь это символ большой вины или большой скорби. И у Элиа коса была расплетена… Да и… Только беглый взор насчитал бутылок восемь из-под вина, и сколько же тогда Бэнджамин выпил? И выпил ли?.. Даже для своей расы после такого количества он держался слишком трезво.
– Почему волосы…
– Насколько я помню, прическа не определена законами Империи, и я могу не отчитываться, почему выбрал именно ее, – вновь приподнялась бровь и кончики пальцев сомкнулись. – Вам следует посетить Императрицу, чем быстрее – тем лучше. – В холодном голосе отчетливо зазвучала сталь, показавшая, что сделать это и впрямь надлежало как можно скорее. Даже при том, что я совершенно не представлял, как показаться на глаза супруге после всего произошедшего. Слишком много было вокруг едва уловимых намеков, сообщавших, что произошло нечто очень плохое. Нечто, перед чем меркло даже содеянное накануне мной самим…
И именно к ней я направился, оставив Бэнджамина, и отгоняя усилием воли навалившуюся волнами упорно игнорируемую усталость. Якобы просматривая бумаги, уснуть я так и не смог, из-за всех событий и эмоций минувшего дня и из-за того, что не хватало ставшего уже привычным присутствия Алеандры. И из-за того, что неумолимо грызла совесть после слишком резкой, и, как оказалось, ничем не оправданной реакции.
А где-то в памяти всколыхнулся ее урок с Тионием, который я, не уведомив ее, решил для проверки посетить лично… О чем Андри так и не узнала, в самом начале, даже до первого официального визита. Уже тогда запомнились спокойное, уверенное и сосредоточенное лицо, легкие движения рук, с подвернутыми до локтя рукавами – на предплечье едва заметен был след выведенного клейма. Девушка как раз обучала юного волшебника касаться чар, сосредотачиваясь на внутренней составляющей. Два часа кряду, что были выделены на личную проверку, она просидела, не шелохнувшись, с идеально прямой спиной, тщательно отслеживая то, как с заданием справлялся ученик и мягко направляя его в нужное русло.
Ни разу не повысив голос, не пытаясь каким-то образом давить на юного чародея, что позволяли себе двое из задержавшихся у него учителей, не требуя сиюминутного и правильного исполнения, Алеандра в итоге добилась того, что сжатые, скованные способности мальчика раскрылись.
«Для волшебника очень важно всегда сохранять равновесие», – зазвучало в голове, негромкое, размеренное… – «И молодому чародею в этом очень сильно помогает соприкосновение со своей магией – передавая ей эмоции, ты смешаешь их с ее спокойствием и постепенно сумеешь восстановить гармонию. Чародею очень опасно терять равновесие – может произойти выход магии, который он не сможет контролировать и остановить, такой выход будет очень разрушителен для всего, что находится рядом с ним. Если это к тому же темный маг, последствия будут очень страшными».
«Поэтому так важно научиться прикасаться к дару?» – детский, заинтересованный голосок Тиония, тогда еще маленького, звучал тихо, приглушенно.
«Именно. Но стараться нужно будет только поначалу – например, я могу коснуться чар в любой момент», – в памяти ярко вспыхнули блестящие глаза и милая улыбка девушки.
«Но меня уже учили, и я не…»
«На это нужно довольно много времени, и иногда даже дольше, чем обычно. Просто у всех разный дар и до него добраться тем сложнее, чем он реже. Но когда ты сумеешь его коснуться, увидишь, что это приносит удивительную и самую большую гармонию. Касаясь дара, ты тем самым касаешься Создателей, и радость от общения с ними умиротворяет и помогает обрести равновесие… У тебя очень редкий дар, и чтобы научиться его ощущать, нужно больше времени. Целители с темной кровью рождаются раз в несколько столетий и способности их могут быть уникальны»…
Воспоминание прервалось так же внезапно, как и нахлынуло. Тогда, слушая ее речь, я отметил, насколько она была права… А слова о соприкосновении с Создателями не входили ни в один учебник магии в мире – и лучше всего отражали само ощущение погружения в свой дар – в лучшую и особую часть себя. Произнести их мог только человек, познавший на себе суть обретения равновесия – что само по себе для волшебника было редким явлением – в числе первых уроков было умение сохранять хладнокровие и рассудительность.
И вот вчера, отчетливо зная все эти простые, но не менее от этого ценные истины, я допустил ужасную ошибку, позволив эмоциям взять верх над разумом и спокойствием. Остановиться стоило уже тогда, когда в зеленых глазах потухла особая, свойственная только ей искорка… Впрочем, лучше было бы и вовсе начинать разбираться во всем этом, не привлекая ее. Не привлекая Бэна, в конце концов. Сделать сперва все то же, что сделал в итоге Ладар. Ибо теперь я решительно не понимал, как мог допустить мысль о том, что они поступят подобным образом. Как мог так усомниться в тех, кому без тени подозрений отдал бы саму Империю, будучи уверен в том, что они сделали бы все ради ее блага.
***
Прежде, чем добраться до личных покоев удалось, пришлось раздать добрую полусотню приказов, уведомив Тихоню и Иларду, что в ближайшую неделю заниматься делами Империи предстояло им… Слишком тяжело было сейчас выслушивать о делах, когда в сознании снова и снова крутилась поникшая спина супруги, задетой столь опрометчивой ревностью, сцена в гостиной с Бэнджамином и разговор с ним же уже потом, когда то, что это было не более чем виртуозным обманом, стало известно. Для одного человека событий двух последних дней оказалось слишком много.
Но сбыться мирным планам поговорить, объяснить все, доказать, что я ни единого мига не желал в это верить, было уже не дано. Самиры в предварявшем покои коридорчике отводили глаза, опуская головы, а уж там, в гостиной… Ни тихонько плакавшая в уголке Сатия, ни Дорр, безучастно рассматривавший балкон за раздвинутыми шторами, ни притихшая как-то кошка Андри, обычно все покои державшая на ушах, не способствовали положительным мыслям, как и Ниэни Тангу, бледная, обхаживавшая комнату широкими кругами, сжимая аккуратный свиток, перетянутый тесьмой зеленого шелка. На сердце похолодело от дурного предчувствия…
– Ниэни, – девушка, вздрогнув, поспешно поклонилась, не отрывая глаз от пола.
– Мой Император…
– Ее Величество… Она…
– Ее Величество в опочивальне, с ней кронпринц Тионий. – И когда только успел-то? – Доложить о вас, мой повелитель?
– Не стоит, – послание в ее руке привлекало внимание. – Что это?
– Ее Величество просили меня отправить это послание науру Пиуэргурдрану… – прошептала девушка. – Но я не могу этого сделать, сир. И не могу ослушаться приказа Госпожи.
– Ты не передашь это мне? – Тонкие пальцы распустили тесьму и развернули лист… Всего несколько строк, на оринэйском почему-то. Пробежавшись по ним глазами, я с похолодевшим сердцем прочел послание еще раз, более внимательно…
«Я прошу, О Полуночный, в связи с открывшимися обстоятельствами, упомянутыми выше, о личной аудиенции для разрешения вопроса с таковыми и пересмотра третьего условия Нерушимого Соглашения»… – Именно этими строками письмо кончалось… А под ними красовалось аккуратно выведенное рунами «Алеандра Оринэйская»…
Выше же письмо лаконично, в присущей женщине форме, сообщало, что у нее окончательно открылись способности Темного Целителя… Что такое Темные Целители, я, мало уделяя внимания магии, представлял слабо, куда большую боль причиняли другие слова: «пересмотр третьего условия». – И что же привело ее к такому решению? – Сделав чуть более глубокий вдох, уточнил я. Неужели недоверие оказалось для нее таким ударом? Она не говорила этого, но во всем – во взглядах, в улыбке и даже нотках голоса читалось, что наш брак делал ее счастливой. И поверить, что один разговор мог это перечеркнуть, было невозможно…
– Простите меня за то, что я сейчас скажу, Ваше Величество, – голос Ниэни дрогнул. – Ее Величество ночью, к рассвету, потеряли ребенка… – на какое-то мгновение руки невольно скользнули по подлокотникам кресла, в которое я опустился, письмо выскользнуло из пальцев. А мир кругом окончательно померк, погружаясь в мрачное осознание смысла этих слов. У нас был… Мог быть ребенок. И я даже не успел об этом узнать…
– Как это возможно? – Огромным усилием воли взяв в себя руки, чтобы не выпустить всколыхнувшийся дар, выдохнул я. – Я не знал, что Ее Величество ждали ребенка.
– Ее милость об этом тоже не знали, – Ниэни выглядела так, словно вот-вот разрыдается и добровольно отправится на костер за принесенное ей известие. – Для Ее Милости это оказалось большим ударом… – для меня это было ударом не меньшим, о чем, разумеется, не было ни нужды, ни возможности сообщать. Алеандра ждала ребенка, и мы потеряли его… И в этом немалая доля отца этого самого ребенка вины. Горечь всего свалившегося за словами Иларды буквально стояла во рту – счастье и передышка от проделок Красного Тигра оказались непростительно недолгими, а последствия их поступка неизмеримо ужасными. И кому бы еще было совершать подобное, как не Алому Тигру и его слугам? Треснувшее доверие можно было восстановить, но не успевшую начаться жизнь не вернуть…
– И как… – слова подбирались с трудом, казавшиеся ненужными, никчемными. От осознания того, что терять лицо и выказать то, что творилось в те мгновения в душе, было решительно нельзя, становилось лишь горше. Кто стоял за случившимся, было очевидно, и если бы предоставили возможность, я своими же руками разорвал бы Карлону слишком изобретательную голову… Вот только, как бы горько не было от этого, действовать столь опрометчиво и необдуманно Император не имеет права. – Как Ее Величество?
– Императрица много плакали, Ваше Величество, в ночь им стало хуже. Целитель Сайгу сделали все возможное, чтобы оказать им помощь, но ему не удалось спасти ребенка.
– Ты свободна, – дважды повторять не было нужды. Ниэни, словно торопясь закончить тяжелый разговор, торопливо отошла, длинная юбка прошуршала по холодному полу. В сознании застряли слова «потеряли ребенка». Короткие, простые, и в этом жестокие. Я впервые за долгие годы позволил себе полюбить кого-то, и эти чувства оказались взаимны, и вот когда мог появиться ребенок, и горько становилось от одного осознания того, что мы не успели это даже узнать, вольно или невольно, пусть косвенно, я помог тому, чтобы его потерять…
Вопреки ожиданиям, Алеандра была не в постели, напротив, сидела на обитом перьями рулана и бархатом диванчике, поджав ноги и прижав к животу черную бархатную подушечку. Растрепанные волосы, бледное лицо и поникшие плечи показались неожиданно хрупкими и беззащитными…
Тионий отреагировал на мое появление достаточно мрачно, отставив в сторону плошку, в которой старательно измельчал какие-то листья. Серые глаза сверкнули, скользнули взглядом на молодую женщину, оставшуюся безучастной, и тонкие губы подростка тронула горькая улыбка.
– Мама, – негромко позвал он. Оринэйка, вздрогнув, перевела взгляд на мальчика. – Думаю, мне лучше ненадолго оставить вас, если ты не против. – Меня не удостоили даже взглядом, легкие шаги прошуршали к дверям, бесшумно закрывшимся, и я осторожно коснулся скрытого черным рукавом плеча. И, в точности как я еще совсем недавно, Алеандра резко дернулась, отстранившись.
– Андри… Я очень скучал…
– Я рада Вас видеть, сир, – обычно приятный голос звучал неожиданно резко, холодно. Взгляд потухших изумрудных глаз устремился куда-то на стену… – Это огромная честь для меня.
– Мне сообщили, – я не знал, как было лучше подойти к этому горькому для обоих вопросу, чтобы не причинить ей еще большую боль… – О том, что произошло… И мне очень горько это осознавать…
– Вчера, когда мне стало лучше, я придумала для него имя. Я назвала бы его Тогай… Я представляла, как Тогай придет к нам, как я буду укачивать его… – Женщина смотрела куда-то в пустоту, и шептала, шептала слова, резавшие тупым ножом каждый нерв тела. – Как он назовет меня мамой… Какие колыбельные я буду ему петь… А потом мой малыш ушел, и он… – Впервые с моего появления супруга взглянула прямо на меня. И от этого взгляда стало страшно. – Он никогда не придет… Никогда…
– Андри, – я решительно не знал, как мог помочь женщине, после того, что натворил, и того, чем обернулась глупая, неоправданная ревность. Но, как бы больно ни было мне самому, я обязан был помочь ей пережить случившееся. Отвлечь? Переключить внимание на что-то иное? Возможно… – Андри, милая, я понимаю, сейчас не лучший момент, но я… Но мне сообщили, что ты пригласила Целителя из Таунака… Чтобы…
– Вас интересуют мои способности, повелитель? – В голосе волшебницы зазвучала холодная ярость, мешавшаяся с болью. И боль эта была такой силы, что меркли все мыслимые страдания, пережитые некогда мной. – Что ж, я только прошу дать немного времени, я предоставлю вам самый подробный отчет. Я, простите, несколько часов назад потеряла ребенка… – в зеленых глазах мелькнуло холодное пламя и тут же растворилось в пустоте… Но уже этих слов оказалось достаточно, чтобы с трудом удерживаемое шаткое равновесие сорвалось окончательно. С ближайшей полки слетела, расколовшись от удара о противоположную стену, декоративная шкатулка из Амаша, костяшки пальцев содрались о стену. На свежих ссадинах немедленно выступила кровь…
– Ты думаешь, мне все равно?! Думаешь, наплевать?! – Руку, занесенную для нового удара, остановили отчетливые в похолодевшем воздухе тихие слова:
– Вы ведете себя неподобающе положению, сир… – Опустив кулак, я резко обернулся, встретившись взглядом с покрасневшими от слез глазами жены. Тень горькой улыбки тронула тонкие губы и голос зазвучал еще тише: – Успокойся, пожалуйста.
Несколько глубоких вдохов позволили остановить почти начавшийся выплеск ярости, и я аккуратно сжал в ладонях хрупкие пальцы.
– Мне очень тяжело осознавать, что произошло, и что в этом огромная доля моей вины. Видит Богиня, я не хотел причинить такую боль ни тебе, ни Бэнджамину. И если бы я только знал… – голос срывался, становясь все глуше. – Я не стал бы поступать так… Я не понимаю, как мог поверить в это…
– Вы вольны действовать ровно так, мой Император, как считаете нужным, – отрезала, вновь уставившись на стену, Целительница. – Вы не совершили ничего дурного, и я никоим образом не виню вас в этом.
– Но, если бы я повел себя умнее, этого могло бы не произойти, – рука не выскальзывала из бережного прикосновения, и, сделав очередной глубокий вдох, я сел рядом. – Я очень сожалею о том, что я натворил, Андри. Что я сказал тебе все это, что усомнился в тебе, в Бэне. Я и перед ним… – Сказать, что именно я сделал, язык не повернулся. – Очень виноват. К счастью, хотя бы Ладар оказался умнее меня… – И сделал многое из того, что, по сути, надлежало бы сделать мне.
