Текст книги "Пламенеющие Небеса. Книга Третья. Сгущающиеся тучи (СИ)"
Автор книги: Астромерия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)
– Но… – порядком удивился я. – Но почему? Это напрямую касается ее страны, и, более того, вполне соответствует ее желаниям.
– Это пока еще остается весьма отдаленной перспективной. Дочь Аланда, в силу юности, разумеется, но все же весьма импульсивная дама. Будет лучше, если она узнает об этом ближе к открытым действиям, когда итог их, более того, будет не столь туманным. Она хочет свободы для Оринэи, и в этом наши желания совпадают. Но ей еще нужно будет принять то, что свобода эта будет куплена большой кровью, вероятнее всего. Пока она такое принять не готова. – Полуночный, впервые на моей памяти столь эмоциональный, серьезный и разговорчивый, и очень охотно разъяснявший свои позиции, исчез после этих указаний, впрочем, мы знали, что сможем найти его в любое время. Пиу практически не покидал Империю, более того, в основном пребывал в Милэсайне, наряду с другими наурами, оставившими по такому случаю Ночной Остров, восстанавливал нормальные потоки магии в провинции и заставлял Алый Туман в небе если и не уйти, то отступить и позволить свету и обычному небу занимать свои привычные места…
День Алого Тумана в Милэсайне, вернее говоря, Ночь, принес страшные последствия для Империи – гибель урожая и скота, пропавшие люди и те, кому Целители, изо всех сил трудившиеся, не успевали оказать помощь, и кто, так и не проснувшись, умирал. К счастью, их были считанные единицы, и это заставляло снова и снова мысленно невольно благодарить АлкираКаэрри, передавшего то, что сохранило месяцы работы и тысячи жизней. Что бы ни толкнуло его на этот поступок, но нам он здорово помог.
Ночь Алого Тумана принесла жуткие последствия, потрясшие почти все Бартиандру, но постепенно жизнь возвращалась к своему привычному ходу, и уже когда Императорский Кортеж собирался обратно, с учетом зимней заснеженной дороги даже самыми короткими путями порталов ехать пришлось бы приличное время, нас застигло известие о восстании того самого мятежного барона, решившего, видимо, отделиться в одиночку путем вооруженного выступления. Такие смельчаки находились и ранее, вплоть до начала моего правления, и, отдав необходимые указания, провинцию мы покинули, и даже не успели окончательно въехать в Дариан, до которого оставались день-два пути, когда пришло известие о том, что, дескать, мятеж барона Суно подавлен, сам барон при аресте оказал сопротивление и был ранен, находится в Лекарском доме Баэдэлли, под надзором Особого Отряда. Как только угроза для его здоровья минует, мятежник будет препровожден в Дариан. Его владениями временно занимается Особый Отряд, ибо родичей и наследников у почтенного не нашлось… По итогам крупной, по меркам таких маленьких восстаний, стычки на границе владений Суно мы потеряли убитыми полсотни солдат, десяток был ранен, барон потерял две сотни солдат помимо раненных, многие из которых были им наняты со стороны – в городах и соседних землях. Да и вооружены они оказались хорошо для повстанцев, что навело на мысль о внешней поддержке. И было даже понятно, очевидно, с чьей стороны эта поддержка поступала. Но доказательств вновь не нашлось, что Карлон всегда умел делать особенно виртуозно, так это прятать концы и искать обходные дорожки. Впрочем, несомненно было и то, что подкупить попытались всех участников «бунта», но не все они оказались столь горячи и решительны, как молодой, и, вероятно, не предвидевший заведомого провала своего выступления теперь, когда страсти улеглись и даже жители провинции вновь понемногу начинали уважать Центр и в частности мою жену, барон.
***
Накопившиеся в Дариане к нашему возвращению дела удалось разобрать всего за неделю, Ладар и Илли всегда относились крайне серьезно к тому, что оставались на престоле вместо меня, и приберегали для Императора только самые важные сообщения и встречи, большую часть дел перенимая на себя, Алеандра и здесь трудилась самым активным образом, старательно помогая и с бумагами, и со встречами, и с поездками. И, что было удивительным, даже порядком шокирующим, Тионий, никогда прежде не проявлявший интереса к политике и правлению страной, охотно помогал мачехе, стараясь, складывалось ощущение, при каждом удобном случае ее сопровождать. И мне, до самого венчания опасавшемуся, что сын не примет мой второй брак в полном смысле, приходилось признать, что Тио самым теплым образом принял женщину в семью, и даже возвел куда-то в ранг весьма редких у него объектов почитания…
Настолько, что, когда мы все-таки под натиском Иларды и бабушки объявили о медовой неделе, очень запоздавшей, и выяснилось, что она накладывалась на День Именин Тиония, заявил, вопреки всем ожиданиям, что пусть. Он отложит праздник до нашего возвращения, вот и все. И с нами не надо звать, у нас любовная поездка, он там будет, дескать, лишним.
– Вы пропустили свои Дни Именин, оба, из-за того, что случилось в Милэсайне, – возмущенно вещал ребенок, услышав наше предложение отправиться с нами в мою резиденцию. – И я могу прекрасно как-нибудь один год обойтись без того, чтобы отпраздновать это событие. Мне, в конце концов, будет двенадцать лет, а не шестнадцать, невеликая важность!
– А я знаю, – прерывая открывшую было рот Алеандру, заметила бабушка. – Когда вы вернетесь в Дариан, мы устроим вечер для самых приближенных к нам лиц, и этим отпразднуем все три события, которые пропустили.
– Между прочим, официальные поздравления и подарки брату поступили, – кивнула Иларда. – А Круг, сама Империя, Таунак, Сархар и Саммирс не забыли передать свои поздравления и Алеандре. Но мы уже сообщали, что, скорбя о случившемся в Милэсайне, в этом году правящая чета не устраивает торжеств по сему поводу.
– А теперь сообщим, что и наследник престола тоже, – Тио с самым решительным видом скрестил на груди руки. – Я не бесчувственное бревно! И пир на костях я устраивать не намерен!
– Хорошо, тогда это будет маленький ужин для нашей семьи и друзей, – кивнула Алеандра, погладив длинные, почти до плеч, волосы мальчика. – Иногда я удивляюсь твоему характеру… – я едва ли мог припомнить, чтобы кто-то улыбался чужим детям так же тепло, как моя супруга. Тем паче – ребенку, который, по сути, всегда должен был напоминать ей о моем первом браке и Лайнери. – Ты кого-то хочешь пригласить?
– У меня нет друзей, – пожал плечами Тио. – Я считаю своим другом амариАлеандру, мне очень нравятся Дорр и леди Ниэни Тангу, и я уважаю герцога Фэрта и графа Карру. Но, думаю, все они и так будут присутствовать. – Голос сына, ранее по-детски звонкий, начинал понемногу ломаться, и звучал сейчас весьма забавно, и все же, помимо улыбки, его слова вызвали странное, неприятное ощущение. Мальчик действительно всю жизнь был на домашнем обучении, находился почти всегда среди взрослых, и друзей-ровесников у него действительно не было. Их и быть не могло… Впрочем, расти серьезным и вполне рассудительным юношей ему это не мешало.
– Тогда решено, – охотно заметила сестра. – Вы вернетесь из резиденции брата, и мы устроим праздничный ужин для семьи. Это будет первый день именин сестры в нашей семье, я все подготовлю! – На моей памяти еще не было ни единого случая, когда бы Иларда не решила все подготовить, но и об этом я предпочел промолчать…
Поездка в резиденцию, вполне уже уместная, ввиду того, что ситуация в стране смягчилась и перестала быть критичной приличное время назад, и более половины уснувших уже удалось пробудить, а из них две трети, полностью исцеленные, отправились по домам. Среди исцеленных была и сестра того мальчонки, которого собирался в случае неудачи усыновить Бэнджамин, и мальчик, несколько месяцев проживший в «огромной богатой резиденции» главы Особого Отряда, под присмотром «доброй леди», и даже побывавший вместе с ней в столице и парке дворца, аккурат перед нашим отъездом прибыл в Баэдэлли. И гордо рассказывал девушке, горячо благодарившей Алеандру, лично ее исцелившую, как ему хорошо жилось у богатого господина герцога. И что когда он вырастет, он обязательно пойдет в войска, чтобы тоже помогать людям и защищать их, потому что в Особый-то Отряд его не возьмут, а вот служить в войске он сможет…
И нам действительно было что отпраздновать небольшим отдыхом и семейным ужином. И наши пропущенные праздники, и наши успехи. И как-то так сложилось, что мы с самого венчания не говорили о себе и своих чувствах, после того полупризнания, будучи поглощены делами и почти непрерывно окружены людьми. Я знал, что такие порядки в стране возникли при моих предках из-за ряда удачных и не очень покушений, что когда-то короли Дариана обходились почти без стражи или и вовсе без нее, как и первые Императоры. И хотя мне никогда не нравилось то, что меня большую часть жизни окружала стража, не признать разумности этого было невозможно, да и все попытки от этой стражи отказаться сводились к гневу либо Бэна, чьи самиры неизменно были где-то рядом, либо самого Пиу, к таким воззрениям относившегося весьма негативно…
Стража окружала нас и в тот вечер, последний в резиденции, но держалась на расстоянии и в тени, и хотя бы не мельтешила перед глазами. Самиры и мечники Алкира, маги и пара арбалетчиков. И даже Молчун. Несколько дней мы провели за книгами, беседами, воспоминаниями и прогулками, и, назначив отъезд на полдень следующего дня, уже вечером решили немного прогуляться по заснеженному небольшому парку, разбитому за маленьким дворцом. Два этажа, алый мрамор стен, золотистые колонны и барельефы, резные орлы, драконы и то ли лошади, то ли единороги на фронтоне, колонны, украшенные добродушными с виду маленькими дракончиками. Резиденция Императора торжественно передавалась при вступлении на престол, и, будучи самой близкой к столице из всех резиденций семьи, оставалась при этом уединенным, уютным местом. Многие перестраивали ее изнутри на свой вкус, меняли обстановку, сохраняя только внешний ее облик, но, как и в покоях столицы, почти все я некогда оставил таким же, каким оно было при моем отце. Словно в напоминание себе о том, что на самом деле он сделал ради своего когда-то очень безрассудного сына.
– Я даже не видела свою собственную резиденцию, до сих пор, – заметила Алеандра, когда дар показал, что стражники удалились на еще более приличное расстояние, не мешая углубившимся в зимний парк правителям уединяться. На темном плаще, подбитом мехом, блестели капельки воды от растаявшего снега, как и на спускавшейся по плечу густой косе, украшенной атласной зеленой лентой. – А у тебя здесь очень красиво… Даже не хочется завтра уезжать… – раскрасневшиеся от морозца щеки привыкшей уже к стуже никтоварилианской зимы супруги оказались как-то незаметно совсем близко к моим, когда я наклонился к девушке, обнимая за укутанную в теплые одежды талию. Как и сверкнувшие в полумраке странной, присущей только ей искоркой, глаза.
– Мы можем сюда вернуться, когда угодно, – заметил я, касаясь ладонью теплой, еще сильнее покрасневшей щеки. – И в следующий раз поедем отдыхать в твои владения, если хочешь. И… Здесь, может, и красиво, но… Ты… Ты красивее…
– Комплименты делать, мой Император, вы решительно не умеете, – усмехнулась супруга, обнимая в ответ меня где-то в районе живота. – Но мне они все равно приятны.
– Мои слова искренни, но иногда неуклюжи, – губы тронула невольная улыбка, как признание ее правоты. Комплименты действительно всегда удавались мне только как элемент светского этикета, банальные, повторяющиеся сотни тысяч раз, но едва ли – искренне, в общении с дамой. Впрочем, я не был уверен в том, что до встречи с Алеандрой часто сыпал комплиментами вне рамок балов и приемов.
– Это делает их настоящими, – поежилась от холодного ветерка оринэйка, и руки сильнее притянули ее к груди, сами собой.
– Я люблю тебя… – сорвалось с языка то, что хотелось сказать еще в день нашего венчания, то, что оставалось на губах все месяцы в Милэсайне и еще раньше в Дариане, неуместное в ситуации после Алого Тумана. Изумрудные глаза, и без того довольно большие, расширились, и тонкий, мягкий женский голос задрожал:
– Что? Ты… – именно этого я и ожидал, неловкости, чувства вины, слов, в конце концов, о том, что она не отвечала мне взаимностью. – Арэн, я… Я никогда не слышала этих слов… – Не слышала?! Но ведь она собиралась выйти за АлкираКаэрри! И брак, по ее же словам, был бы заключен по любви! Но то, как мечтательно, искренне и смущенно улыбалась Алеандра, показывало, что ее слова были правдой.
– Но ты же… – все-таки вырвалось вслух, и девушка пожала плечами.
– Любимой называл, но вот само признание как-то не озвучивал. Я так хотела услышать эти слова от тебя. Знаешь, я никому и никогда не говорила их, и мне даже немного страшно делать это сейчас… – бледные щеки даже в полумраке заметно заалели. – Я хотела это сказать еще в день нашего венчания, но не решилась, а потом случились неприятные события, – замялась девушка. – Я люблю тебя. И хочу быть с тобой. Остаться с тобой даже если Оринэя будет освобождена. И, – смущенно, как-то искоса поглядывая на меня, и еще сильнее залившись краской, Целительница продолжила, понизив голос почти до шепота. – Я хочу, чтобы ты расплел мне косу, – никтоварилианские, да и оринэйские свадебные традиции включали в себя расплетение косы молодой супруги новоиспеченным мужем в первую ночь вместе. И красные щеки Алеандры вполне соответствовали этому значению ее слов, но руки в шутку стянули ленты из рассыпавшихся волос, и девушка озадаченно уставилась на меня.
– Ну… Не здесь… Просто…
– Мне больше нравится так, – улыбнулся я, касаясь губами нежной теплой кожи ее щеки, и смещаясь к тонким губам. – Ты не замерзла?
– Немного. Думаю, нам пора во дворец, к тому же завтра нужно возвращаться в Дариан, сестра наверняка все приготовила и будет теплый семейный вечер. А сегодня…
– А сегодня вы не откажете мне в чести испить со мной немного вина? Хотя, пожалуй, лучше глинтвейна. И к нему шоколад и фрукты…
– Среди фруктов должен быть виноград! – Мне отчего-то все эти месяцы представлялся совсем другой вариант моего признания в любви, и я не ожидал, что лицо супруги так засияет от счастья, и тем более не ожидал, что она признается мне в своих чувствах в ответ. Но такой вариант развития событий был несравненно лучше. И делал он меня несравненно счастливее…
***
Празднование Иларда действительно устроила на славу, и собрался при этом узкий, самый близкий для нас круг. Дорр, Фэрты, оба, Ладар, сама семья, включавшая теперь и ранее присутствовавшую на маленьких вечерах Алеандру, Ниэни Тангу, как близкая подруга моей жены, и, собственно, все. Подобные почти семейные торжества мы устраивали и прежде, и их можно было назвать доброй традицией семьи, более того, как-то так сложилось, что мои друзья и подруга Иларды успели еще в первые годы в империи стать друзьями и для Алеандры, и, с детства окружая Тиония, в определенной мере даже для сынишки. Последний, впрочем, весь вечер не отходил от мачехи и вара, и чем более теплая улыбка появлялась на губах оринэйки, тем сильнее я убеждался, что она действительно заботилась о моем сыне, искренне. И действительно еще до нашей свадьбы, даже задолго до помолвки, стала другом нашей семьи.
– Я с раннего детства каждый год мучился вопросом, что подарить моему лучшему другу, – уже под конец ужина взяв слово, начал Угодник, скользнув по нам взглядом, моментально заставлявшим воцариться тишину. – Теперь мне предстоит мучиться этим же вопросом еще один раз в году, – темные глаза остановились на Алеандре. – Поскольку у меня появилась очень близкая подруга. Однако сейчас мы с моей дорогой сестрой Элиа и кронпринцем Тионием нашли выход из этой очень сложной ситуации…
– Мы долго думали, очень долго, – кивнул сын, – и, справедливости ради, я отмечу, что эта идея целиком и полностью принадлежит леди Фэрт. Одаривать правителя всегда нелегко, ведь с одной стороны ему принадлежит все в стране, а с другой подарок не может не быть значимым и важным. Вы совсем недавно вступили в брак, и он в самом своем начале был омрачен жуткими, неприятными событиями в Милэсайне. Однако эти горести миновали и мы сочли, что наш презент окажется уместным.
– Мы бы хотели, чтобы первенец молодой четы спал в этой колыбели, – мягко улыбнулась самирка, сдвигая бархат, до этого момента покрывавший что-то высокое в углу Большой Гостиной Фамэ. – И надеемся, что она принесет маленькому принцу или маленькой принцессе только счастье на жизненном пути… – добавила девушка, открывая нашим взорам высокую, дубовой древесины, колыбель, с резными ножками, изумрудно-зеленым пологом, украшенную растительными мотивами и орлами, распростершими резные крылья. Алеандра, с расширившимися вдвое против обычного глазами, побледнела, уставившись на подарок.
– Но…
– Разумеется, нам известно, что молодая Императрица не находится в особенном положении, – невинно заулыбался Фэрт. – Но наш подарок имеет особенное свойство – он будет уместен в любой час, когда дворец получит сие прекрасное, несомненно, известие… – Супруга позеленела еще сильнее, часто моргая, пока я мысленно обещал самиру придушить его голыми руками при первой же возможности. И пока бабушка и Илли с совершенно умиленными лицами рассматривали колыбель, восторгаясь ей, а Тихоня, поправляя пенсне, с силой хлопнул младшего друга по плечу.
– Самирский юмор?
– Никак нет. К тому же Тио – не самир…
– Тио просто очень своеобразный мальчик, – прошипел я, невольно признавая правоту восторгов дам – кроватка была поистине удивительно красивой. Вот только мы еще…
– Иногда я думаю, что он слишком много общается с самирами, – хмыкнул Ладар. – Но не стану отрицать, вещь поистине восхитительная. Однако молодую пару вы вогнали в краску, Дамский.
– Мы всего лишь подумали о будущем! – Элиа тем временем разъясняла нечто о кроватке умилявшимся дамам, к коим присоединились Алеандра и Ниэни Тангу, и даже за пудрой становилось все сильнее заметно, как краснели щеки Алеандры, бросавшей на меня достаточно странные взоры украдкой.
Впрочем, восторги поутихли, собравшееся общество разошлось по покоям, Целительница отпустила и Ниэни, украдкой зевавшую, и, когда я проводил ее к комнатам молодой Императрицы, пригласила войти, попрощавшись с изъявившим желание ночевать в зверинце Дорром. Дверь за спиной захлопнулась, застучали засовы, и две довольно худых руки обняли живот, где-то в районе талии, а темная рубашка была испачкана пудрой с прижавшейся к груди щеки.
– Они, конечно, хорошо придумали, – смущенно заметила оринэйка. – Но…
– Но ты воспитана строго и тебе неловко получить такие подарки, – лента сама скользнула из волос, перебираемых грубыми, привыкшими больше к оружию пальцами, и вторая рука почти неосознанно нашарила шнуровку домашнего, струящегося платья.
– Скорее даже, он немного… Преждевременный…
– Они же сказали, на будущее, – улыбнулся я, касаясь губами тонкой щеки. В последний вечер в резиденции мы, оставшись наедине в моей гостиной, позволили себе зайти немного дальше поцелуев. Шнуровка платья тогда расплелась, обнажая плечи, ключицы и чуть ниже, и, собственно, остановилась Андри, когда подол платья уже добрался до колен, скрытых кружевными плотными чулками. «Не сейчас»… И, памятуя о данном в ночь нашего венчания обещании, я, восседавший на медвежьей шкуре у камина в расстегнутой рубашке, без камзола, действительно не стал ни на чем настаивать.
– Подарок с намеком. Тионий уже и мне говорил, что вполне готов стать старшим братом, и, более того, этого хочет. – Вздохнула девушка. – Я боялась, что он меня не примет, но, оказывается…
– Наш не по годам развитый мальчик тебя не только принял. – Плотно стянутые нити и узелки поддались, понемногу ослабевая, и все же взгляд невольно остановился на лице волшебницы.
– Разве это предусмотрено нашим договором? – Прищурилась, но не сердито, скорее игриво, девушка.
– Я, помнится, оставил за собой право выйти за его рамки. Как и ты. И, думаю, ты не станешь оспаривать… – договорить не дали губы, прильнувшие к моим поцелуем, и руки, обнявшие шею, заставляя чуть наклониться к оринэйке.
– Выходишь за рамки? – немного хрипловатым шепотом уточнила девушка.
– Только если ты этого хочешь… – шнуровка платья поддалась еще совсем немного, и плотная ткань чуть сползла, оголяя ключицы и плечи, и лопатки, самый верх, под кончиками пальцев. Тонкие рубцы шрамов ожгли огоньком злости на ее палачей и нежности к самой принцессе королевства, пока еще не существовавшего ни на одной карте.
– Я не стану противиться… – щеки залились еще более густой краской, голос дрогнул, но пальцы достаточно уверенно потянули в сторону верхнюю пуговицу уже моего облачения. – Мы ведь женаты… И, пожалуй, наши друзья и наш сын кое в чем правы…
…Мягкие покрывала широкой кровати и едва теплившийся очаг в глубине огромной спальни, отбрасывавший на стену наши тени. Соскользнувшее с плеч платье, и горько-сладкий привкус тонких губ, ловивших мои поцелуи. Длинное черное платье, шелковая нижняя юбка соскользнули с постели на пол, и девушка покраснела еще сильнее. И, пока я расправлялся с одеждой, расстегивая плохо поддававшиеся пуговицы рубашки и пряжки ремней, укуталась в одно из покрывал собственной кровати, кусая губы.
– Не стоит, – избавившись от верхней половины одежды, улыбнулся я, ласково проведя кончиками пальцев по тонкой теплой щеке. – Ты очень красива, и я твой муж, здесь нечего стыдиться…
– Но я никогда…
– Я знаю, я буду осторожен, – шепнул я, касаясь губами скрытого густыми темными прядями виска. – Доверься мне… – тонкая ткань скользнула в сторону и ладони коснулись девичьего тела, впервые представшего передо мной обнаженным. Небольшая грудь, полоски шрамов и пятна ожогов, и все же они были ничто в сравнении с багровыми, белыми и какими-то странно, зловеще темными рубцами, покрывавшими стопы возлюбленной.
***
Проснувшись, я не сразу осознал, что нахожусь не в своих покоях. Мою грудь обнимала теплая рука, а на плече тихонько посапывала спящая девушка с распущенными густыми черными волосами… Мгновение спустя вспомнились события прошлого вечера, когда, оставшись в покоях Алеандры, я предложил расширить рамки нашего соглашения. Вернее, их оставалось только снять. И сейчас вспомнилось, как, глядя на меня огромными изумрудного цвета глазами, позволяя обнимать ее хрупкую фигурку и почти касаясь губами моих губ, Ал прошептала всего пару слов… Значивших гораздо больше, чем длинные пафосные речи, в нашем случае. «Я доверяю тебе…»
То, что случилось после, значило для меня не меньше, чем для самой Алеандры, которая знала цену каждому слову и каждому поступку. И, пережив все, произошедшее с ней, супруга действительно ответила на мои чувства. То, что сейчас она, прильнув, спала, улыбаясь во сне уголками губ, говорило об этом очень красноречиво, а рука сама, осторожно, скользнула по щеке очень мило выглядевшей во сне Андри. Моей Андри…
И все же, при всей осторожности, зеленые глаза распахнулись, а губы тронула улыбка, светлая и немного робкая.
– Доброе утро, милая, – первые солнечные лучи пробивались в окно, сквозь полупрозрачную зеленоватую занавесь, играя бликами на светлой древесине мебели, на серебристых, белых и зеленых подушках, обивке кушеток, покрывалах постели… На бледной коже обнаженных плеч и спины девушки, чье теплое тело я притянул ближе, целуя макушку, от которой ощутимо пахло травами.
– Я думала, ты не останешься до утра… – кончики пальцев скользнули по моей щеке, и оринэйка прильнула еще чуть сильнее. – Арэн…
– У меня сегодня выходной, и я имею право провести утро там, где хочу, – в глазах девушки зажглась веселая искорка, но лицо, стоило ей пошевелиться, исказила легкая гримаса боли. А я осторожно погладил теплый живот. Одеяло сползло, открывая обнаженные тела и подсохшие простыни, сохранявшие следы минувшей ночи… Ночи, в которую Андри позволила браку стать фактическим. Теперь мы стали семьей без каких-либо условий…
– И ты хочешь провести его со мной? – улыбнулась она, накрывая мою кисть ладошкой. – Арэн, то, что произошло между нами… Для меня очень многое знач…
– Для меня это значит не меньше, – я осторожно накрыл ее губы пальцем, заглядывая в глаза. – Андри, – взгляд из почему-то почти испуганного медленно стал счастливым и хрупкая фигурка, обнимая за шею, прильнула. Губы коснулись щеки и над самым ухом прошептали:
– Правда?
– Да, Андри. И я хочу отменить договор, впрочем, он нарушен, но я хотел бы его отменить совсем. И хочу услышать твое мнение…
– А разве все это, – девушка приподнялась на локте, обводя рукой комнату, наши одежды, почти небрежно сброшенные на кушетки, смятую постель. – Не есть мой ответ? Думаю, нам нечего отменять, но, если вы настаиваете, сир, на формальности, то… Я согласна его аннулировать. И, к слову… Андри?!
– Тебе не нравится? – прищурился я, встретившись взглядом с покачавшей головой оринэйкой.
– Меня так еще не называли, но мне нравится… И созвучно с Ари…
– Значит, так буду называть я, – прижав девичье тело к постели, я постарался придать голосу коварных ноток. – Андри и Ари, красиво звучит. И если мы отходим от соглашения, – эта мысль зародилась где-то в голове уже давно, когда я осознал, что эта девушка, гордая, искренняя, сильная, стала значить для меня больше, чем друг. И, по мере того, как крепли чувства и отношения, мысль эта становилась все яснее. – Я хотел бы, чтобы ты перебралась в мои покои.
– А это допустимо в Никтоварилье? – нахмурилась жена, рисуя какой-то узор кончиком ногтя у меня на плече.
– А почему должно быть недопустимо? Это нигде не прописано и решается на усмотрение супругов, – Алеандра, выслушав меня, кивнула, задумчиво осматривая комнату.
– Но, насколько мне известно, я занимаю комнаты, в которых обитала Императрица Адна…
– Это так, – мрачные воспоминания о том, какие отношения долгое время царили в семье, неприятно царапнули. – Но она жила здесь до венчания, помолвка длилась почти год, матушка привыкала к Империи, традициям, законам и языку. И после одного случая… Мой отец нарушил клятву верности, мама очень долго не могла простить ему этого, и мы с ней жили в резиденции, которая сейчас принадлежит тебе, а потом она жила здесь. Впрочем, года за два до рождения Иларды вернулась к отцу, но до конца простить его не смогла…
– Я ее понимаю, – вздохнула оринэйка, отводя взгляд. В ее мыслях мелькнул матушкин портрет, где одна из самых красивых девушек Найтрена была изображена в период расцвета. Беременная мною.
– В общем-то, я тоже могу ее понять, – я с детства знал, и слишком рано и четко осознал сущность этого события, что произошло в семье. Сочувствия именно матери добавило и случившееся годы спустя со мной самим… В моем случае осознание, что совершил это мой тогда лучший друг, добавило боли и горечи. Но сейчас, поглаживая живот супруги, я видел в ее взгляде нежность, верность нашим клятвам, и понимал, что на этот раз будет иначе. Она выбрала меня, доверилась и отныне стала моей без оговорок. – Да и у меня с отцом отношения не очень задались, во многом из-за этого. Хотя я его любил, по-своему, и он меня, но простить не удалось…
– Когда я узнала, что сделала моя мама перед венчанием с отцом, это очень сильно ударило по моему отношению к ней, – тихо, с горечью в голосе призналась Алеандра. – Я познакомилась с Фэйзером, и мы сдружились… Это мой брат, – я лишь усмехнулся, отгоняя мелькнувшую мысль, что это и мой брат тоже. Андри, судя по всему, знала эту историю не полностью. – Но я не могу ее понять. Наверное, я воспитана слишком по-другому.
– Просто ты другая, – улыбнулся я. – В нашем случае ситуацию тоже усугубило то, что у отца после этой интрижки родился ребенок.
– Я этого не знала…
– Более того, ты его видела, во время «скитаний»… – вздохнул я. – Не могу сказать, что у меня к нему прекрасное отношение, но в целом не самый плохой человек, да и пришлось ему явно несладко…
– Видела?
– Фэйзер… – кивнул я, наблюдая за тем, как ее глаза медленно расширились.
– Но это мой брат.
– И мой тоже. Так что он имеет отношение к двум правящим династиям, но сам… Его положение, как ты можешь знать, не очень-то ясное.
– Он не говорил, кто его отец… – сглотнула Алеандра.
– Думаю, он этим не гордится.
– Я знаю только, что отцу не дали его усыновить. Хотя, учитывая, что у папы подозревали бесплодие и я родилась как результат многочисленных поездок в «Святые места» и обращения к Пиу, возможно, так было бы даже лучше… Но чудо свершилось, я все же родилась…
– И я очень рад, что это так, – теплое дыхание на щеке, узоры, рисуемые мной на ее спине, усыпанной тонкими белыми рубцами…
– Странно. У нас общий брат, но мы обвенчаны, – усмехнулась супруга, тихонько уркнув, когда я провел рукой по изгибам ее спины.
– Ты очень красивая, – шепнул я, уловив, случайно, мысль о том, что шрамы уродуют ее. Для меня было почти невероятно то, что она, молодая, миловидная, умная девушка, выбрала меня. С такой разницей и с таким лицом. Вот только Андри мои шрамы, отчего-то, не смущали. – И да, странная ситуация. А если возвращаться к моему предложению, строгих условий нет.
– Тогда я вызову служанок и велю начать переезд, – Аля, поморщившись, села. Я последовал ее примеру. – Итак, – гордо вскинув носик, пафосно изрекла Целительница. – После трех помолвок я все же вышла замуж. И сегодня отменяю формальность брака окончательно…
– Трех?
– Ну, Фэрн, Алкир и наша с тобой, – в памяти всплыли совсем иные события, и я вздохнул, подумав, что, если мы делали первые шаги вместе, не стоило оставлять пятен и недосказанности.
– Тогда четырех. Я четко помню и ту твою помолвку, которая сорвалась.
– Каким образом?
– Она окончательно отменила кое-какие возможности, – горько улыбнулся я.
– Я слышала, что меня хотели помолвить с кем-то из Круга, когда мне было три. И жених отказался…
– Да. И, более того, оскорбил твоего отца и, невольно, тебя.
– И что же ты такое сделал? – скрестила руки на груди девушка. Даже обнаженная, она в такой позе и со сверкающими глазами выглядела весьма эффектно.
– Ну, мы прибыли в Оринэю и уже в паре дней пути от столицы отец объявил, что цель визита – заключение помолвки с дочерью Короля Аланда. Я тогда не знал, сколько лет девушке, Лихтер почему-то не счел необходимым это сказать… В общем, когда мы прибыли, нам показали тебя и выяснилось, что помолвка должна быть заключена именно между нами… Я имел в виду только то, что, как правило, помолвки заключаются, когда девочке есть хотя бы лет семь-десять, как и мальчику, возможно, стоит немного повременить. К тому же выходило, что твои интересы вообще не учитывались и ты даже не могла осознать, что происходит…
