Текст книги "Рики Макарони и Вестники Ниоткуда (СИ)"

Автор книги: akchisko_san1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 38 страниц)

Глава 22. Вопреки ожиданиям.

Но до тренировки Рики пригласил к себе крестный отец, ныне профессор Поттер.

– Ричард, я не хочу читать тебе нотацию, – так многообещающе начал разговор дядя Гарри, кивком предложив крестнику садиться. Нервничал он теперь в присутствии Рики значительно меньше. Крестник приписывал это тому обстоятельству, что они постоянно виделись, так что стрессовый фактор, каковым он считал себя для Гарри, притупился.

– Вы не хотите, чтоб мы играли в квиддич? – «Опять из‑за дурацких мер безопасности хочет посадить нас под замок», – предположил Рики. Беглый просмотр воспоминаний за последние дни показал, что больше он вроде бы ни в чем не отличился.

– Играй на здоровье! – махнул рукой дядя Гарри. – Ты понимаешь, что здесь я твой учитель, и стараюсь относиться к тебе так же, как к любому другому ученику.

«Большое спасибо, какой прогресс», – подумал Рики, смиренно кивая.

– Я, конечно, не всегда могу оставаться равнодушным, – серьезно продолжал крестный, – потому что, пока ты здесь, отвечаю перед твоими родителями.

«Истинно геройское самоотречение», – подумал Рики. Крестный волновался, но это волнение было намного меньше, чем раздражение. Рики ничего не понимал; он почти три минуты находился здесь, но до сих пор так и не узнал, что насторожило дядю Гарри. Но тот, наконец, решил, что предисловий достаточно.

– Дело в том, что одна из преподавательниц на тебя пожаловалась. Директор считает, что у него нет показаний вмешиваться, а твой завуч… не воспринял всерьез ее жалобу, но я, – Поттер помедлил, – хотел бы знать, зачем ты выдумал глупость насчет того, что собираешься убить профессора Трелони?

И Гарри Поттер устремил на Ричарда Макарони один из самых своих строгих взглядов.

– Я не говорил этого, – вскинулся Рики, – просто сказал «лицо женского пола», если Вам интересно…

– Но ты подразумевал, что это будет она, – констатировал крестный отец.

На это Рики решил ничего не отвечать, поскольку ни врать, ни тем более оправдываться ему не улыбалось.

– Зачем ты это сделал? – повторил крестный отец чуть более требовательно.

– Ну, по расчетам так выходит, – пробубнил Рики.

– Ты можешь предъявить мне эти расчеты? – с откровенным сарказмом полюбопытствовал Поттер.

Рики почувствовал себя в ловушке. С одной стороны, од подозревал, что Гарри Поттер блефует, ничего он сможет проверить по прорицаниям, потому что, по словам Артура, в свое время относился к этому предмету так же, как теперь – сам Рики. С другой стороны, с его связями, существовала вероятность, что он может привлечь для проверки действительно знающего мага. «Судя по тому, как дядюшка относится ко мне, он не поленится», – подумал Рики.

– Я избавлю тебя от такой необходимости, – великодушно согласился Гарри, правильно истолковав паузу.

– Профессор Трелони это заслужила, – заявил Рики. – Она замучила всех нас, и я решил ее немного попугать. Она сама виновата, дала мне понять, что я – самый страшный.

Поттер нахмурился.

– Она, конечно, очень своеобразно преподает, – произнес он небрежно. – Что именно она говорила о тебе? Должен же я знать, чем объяснить твой дикий поступок, – пояснил он.

– Ну, по непонятной причине профессор считает, что я неуязвим, – начал Рики, наблюдая за реакцией Поттера исподволь, но так, чтоб он это чувствовал, – в то время как другие ребята скончались уже раз пятьдесят.

– А ты нашел, на что обидеться, – съязвил Поттер, – но ты прав, это она любит.

– Но все равно ее глубоко оскорбляет, по–моему, что со мной происходит меньше неприятных происшествий, чем ей хотелось бы. На последнем уроке она вывела меня из себя заявлением, что уж я‑то заслужил побольше проблем, чем все остальные, вместе взятые, – решил довести свою мысль до конца Рики. – Вы можете объяснить, почему она так сказала?

В душе Рики немного рассчитывал смутить крестного этим вопросом, но тот, очевидно, уже выработал иммунитет к подобным провокациям и ничуть не растерялся. Поттер сердито заявил, что понятия не имеет, о чем думает прорицательница, с видимым удовольствием напомнил, что советовал Рики не выбирать ее предмет, а потом попросил больше так не шутить и отпустил крестника. У Рики сложилось впечатление, что впервые Гарри Поттер в душе одобряет его.

Рики почти смирился с мыслью, что итог игры его команды в матче против «Равенкло» будет на большую половину зависеть от Бетси. Но Артур нашел самый дипломатичный способ поумерить пыл мисс Спок, так что даже Дора не нашла, к чему придраться. В том, что все это организовал именно Артур, Рики не сомневался, хотя гриффиндорец никак не проявил себя.

Просто однажды к Бетси подошли Джорджина и Билл Уизли и объявили ей, что тоже хотят быть ловцами. Естественно, у Бетси не было иного выхода, кроме как согласиться на отбор лучшего претендента. Смотр Рики не видел, потому что корпел в штабе над картами, но Дора Нотт расписала все так ярко, словно он сам там соприсутствовал.

– Билли Уизли гоняет на больших скоростях, но маневрировать еще не научился. Несколько раз снитч опережал, а потом он еще вырывался из кулака. Спок – вообще улет! Кричала мячу «Стоп, ты куда!». Она очень осторожна в полете, Дейвис заметил, что ей будет трудно, если на поле появятся еще другие игроки.

– Как она это пережила? – поинтересовался Рики.

– Нормально, – пожала плечами Дора. – Согласилась, что ей надо тренироваться, а сейчас уже некогда, выслушала все советы и пообещала, что придет болеть. Она сказала Селене Олливандер, что сегодня пойдет к Флитвику и добьется, чтобы ее приняли в команду колледжа.

– Значит, ловцом будет Джорджина? – уточнил Рики.

– Ну да. Один из младших кузенов уже обозвал ее предательницей «Гриффиндора», и получил, – Дора многозначительно умолкла.

– О Мерлин! – выдохнул Рики. – Неужели они теперь ссорятся!

– Это был всего лишь подзатыльник, – скупо изложила Дора. – Кузина Уизли сказала младшему, что, если они бы не состояли в родстве, он бы так не отделался.

Рики философски покачал головой, признавая, что братская любовь имеет и обратную сторону.

Ответ Пита пришел с Ракетой, которую Рики отправил сразу с небольшой запиской сразу после уточнения состава. Брат считал, что страху следует уделить самое пристальное внимание. «Вообще‑то хорошо, что возникли такие обстоятельства, где ты мог наконец встретиться с ним нос к носу. У мамы тоже это недавно проявилось, папа даже настоял, чтобы она проконсультировалась у психолога. Когда мы приземлились в Хитроу, миссис Дуглас почувствовала себя неважно, перепад давление или что‑то подобное, обычное дело в ее возрасте. Мама завелась, как будто ее током ударило, когда служащие в аэропорту предложили вызвать карету скорой помощи. Так отрезала: «Ненавижу врачей!». Уже в такси по пути домой миссис Дуглас с ней полностью согласилась, я так и думал, что она не захочет в госпиталь. С ней сейчас все в порядке, а вот насчет мамы не уверен. Мы с папой думаем, что она так и не отошла после смерти Арабеллы. Я не хотел уезжать из дома, потому что волнуюсь за нее, надо признать, мы правильно сделали, что не сказали родителям о твоих подозрительных контактах».

Рики почувствовал угрызения совести. Если бы не он, мама до сих пор спокойно жила бы в Италии. Впрочем, Пит считал, что такие вещи рано или поздно проявляются, и лучше с ними бороться, чем держать в себе. И потом, он, в самом деле, видел свое место в «Хогвартсе». Пит попросил отправить послание родителям, к чему Рики незамедлительно приступил. Новостей хватало – и про то, как хорошо ему было встретиться с друзьями, про предстоящий квиддич и приглашение Виктора, про уроки и улучшение отношений с дядей Гарри. Все это, по мнению Рики, должно было дать понять маме и папе, что он не зря вернулся в «Хогвартс», у него здесь дела идут прекрасно. А хорошие новости обычно так поднимают настроение, это он знал по опыту. Конечно, он не забыл упомянуть о том, как сильно по ним скучает, опять же для поднятия настроения.

Так получилось, что о гостях заговорили все. В начале недели «Пророк» опубликовал статью специального корреспондента Риты Вриттер о возобновлении необъяснимых световых сигналов, видимых разными лицами на территории Шотландии. Основной возможной причиной, согласно предположению автора статьи, была диверсия со стороны магглов, как‑то прознавших о магическом сообществе. Вриттер требовала от отдела безопасности Министерства магии решительных шагов по урегулированию ситуации.

Ученики возбужденно обсуждали статью в общих гостиных, в уборных и за столом в Большом зале; за три дня там, где находился Рики, всегда находился кто‑нибудь, заговаривающий на эту тему, так что Рики готов был уже заткнуть уши всякий раз, как кто‑нибудь поблизости открывал рот.

Некоторые учителя вроде Поттера и Трелони тоже заволновались; впрочем, причины у них были, очевидно, другие. Поттер определенно считал мнение Вриттер вздором, но, скорее всего, опасался, как бы оно не разворошило некий неизвестный, но весьма интересующий его крестника муравейник. Трелони воспользовалась ажиотажем и скорбно предсказала третьему курсу, что «нас ждет непонимание и столкновение».

Ребята всерьез увлеклись обсуждением коварных планов магглов. Конечно, авторитет некоторых нечистокровных особ на фоне этого стал падать, чем не мог не воспользоваться Френк Эйвери. Некоторые младшекурсники неожиданно стали обращаться за разъяснениями в штаб Клуба; одной из первых была кузина Эйвери. Несмотря на то, что ему льстило и доверие, и внимание, Рики чувствовал себя неприятно беспомощным. С одной стороны, он владел информацией, позволяющий пресечь «обсасывание всякой ерунды», как называл это Ральф, переходящее едва ли не в массовую истерию. С другой, он прекрасно понимал, что уж кому–кому, а ему лучше помалкивать. Поэтому, договорившись, ребята обычно убеждали всех, что некоторые виды маггловской техники, вроде спутников, маяков и прочего, иногда светятся, но миру магии это ничем не угрожает.

Рики решился и в четверг после тренировки с участием одного только квофла, пока Джорджина гонялась за бабочками, описал всем своим друзьям два дома, показанных ему вестниками ниоткуда. Почти все, как следует подумав, объявили, что ни у кого среди знакомых колдунов похожих домов не имеется. И только Дик честно признался, что, возможно, и видел первый дом, но никогда не опознает, «тот это или другой точно такой же, потому что, судя по тому, что я читал в дедушкиной энциклопедии»…

– А нельзя покороче? – нахмурился Артур.

– Это был справочник типового строительства, – сказал Дик, недовольный тем, что его перебили. – В определенный период все учреждения государственного содержания, ну как детские сады, школы, больницы и дома престарелых, строились по одному образцу.

– То есть, тысячи таких коробок разбросаны по стране, – резюмировал Рики. – Спасибо, что предупредил, а можно ведь столько времени зря потратить. Как наши одноклассники, как у них еще языки не отсохли с выдумками Вриттер!

– Сенсации приходят и уходят, – сказал Эди, – скоро все забудется.

Так и происходило; однако процесс забывания учеников происходил взаимообратно с учителями. Было заметно, что для дяди Гарри, профессора Снейпа и остальных все очень серьезно.

– Они же не могли показать, что волнуются, пока все психовали, – доходчиво объяснил Лео.

Неоднократно на разных уроках Рики ловил на себе настороженные взгляды, расшифрованные им: «как же тебя расколоть, крепкий орешек?». Плюс к этому, таинственные гости преподнесли ему сюрприз. Он считал, что сигналы – неотъемлемая часть связи, и упомянул об этом во время сеанса, после того, как ему в очередной раз продемонстрировали субъекта с тонкими руками рядом с уже известной чашкой.

«Нет. Свет – это сила… нет знания, нет слова», – заявили вестники».

Мальчик был неприятно поражен, что вспышки, посеявшие в сердцах солидных магов вроде Поттера столько паники – это, оказывается, просто так. «Неужели инопланетяне тоже любят выпендриваться?» – рассердился он. Рики казалось, что высокоразвитая раса, залетевшая в космос так далеко от дома, что заблудилась, могла бы уж вырасти из этого.

– Печальны наши перспективы, – философски вздохнул Лео, когда Рики поделился своим возмущением.

Второй матч должен был состояться сразу поле пасхальных каникул, за неделю до следующего школьно матча между «Равенкло» и «Слизерином». Команде Клуба предстояло состязаться с равенкловцами в атмосфере сниженного внимания, что было вызвано не только завязшей в зубах статьей Риты Вриттер, но и необходимостью сделать выбор о проведении каникул, повисшей над четвертым курсом.

Рики точно знал, что можно на пальцах пересчитать людей, кто отправился бы домой. Абсолютно все получили красивые приглашения от миссис Чайнсби; но родителям многих учеников пришли открытки от Уизли.

– Ясно, я вернусь в Пристанище, – солидно кивал Артур. – Дядя Рон и тетя Луна собираются крестить малыша, соберется куча народу. Уверен, все приличные люди посетят нас, а не Чайнсби.

– Не знаю, приглашены ли мои родственники к тебе, но к Виктору я точно не поеду, – объявил Дик. – Мне его компании и в школе хватает, спасибо большое.

– Родители хотят видеть меня дома, – сказал Лео; он относился к тому редкой солидности типу, кто, заявив такое при одногодках, не рисковал вызвать насмешки.

– Ральф, так ты решил? Едешь со мной или нет? – как‑то раздраженно спросил Артур.

Тут Рики обратил внимание, что хмурое выражение лица гриффиндорского наблюдателя не соответствует серьезности обсуждаемой темы.

– Не знаю, – проворчал он в ответ. – К Виктору Тони едет, и Летиция тоже…

– На кой черт тебе на них любоваться? – вспылил Артур. – Завязывай с этим, хватит!

– Пусть сам разбирается, – вмешался Эдгар, пресекая ссору.

За день до воздушного сражения с равенкловцами Рики посетил кабинет завуча, который любезно согласился в решающий день предоставить раздевалку «Слизерина» в распоряжение Клуба. Конечно, профессор Снейп воспользовался случаем и снова спрашивал, нет ли у Рики чего в рукаве, но мальчик не сказал ему ничего нового.

За завтраком Рики начало лихорадить. Он знал, что это пройдет, как только метла поднимет его над трибунами, и едва дождался, когда можно будет отправиться на стадион.

У ворот их ожидала Мелани Хатингтон. Определенно, для нее матч был знаменательным событием: она надела парадную бледно–сиреневую робу и завила волосы.

– Поскольку Дейвис будет играть, – произнесла она, как всегда, солидно, – то сегодня я возьму на себя функции комментатора. Мадам Трюк не возражает.

«А остановить тебя можно как‑нибудь?» – подумал Рики, провожая глазами ее удаляющуюся спину.

Раздевалка его команде, на самом деле, особо не требовалась. Следуя сложившейся традиции, команда Клуба всегда играла в обычной форме черного цвета.

– На трибунах полшколы, – недовольно проворчала Джорджина, выглядывая на поле.

– И что? Волнуешься перед публикой? – участливо спросил Эди.

– Ничего не волнуюсь! Я думала, будет меньше, – пробубнила девочка.

– Из учителей только мадам Трюк, насколько я видел, – сказал ей Рики.

– Брось, ты же Уизли, – брат хлопнул ее по плечу.

– Тем более, Мел спустит всех собак на меня, – Дик криво улыбнулся.

Они построились. Равенкловцы напротив надели синюю форму своего колледжа. Рики убедился, что никто из них не играл в основном составе. Зато среди отобранных Виктором для сегодняшней игры находились три одноклассника: Каролина, Дон Ричмен и Джек Фишер. Сам Чайнсби умеренно волновался, отчего утратил свой привычный снобизм. Как капитан, Рики пожал ему руку, пока Мелани пофамильно представляла игроков.

Мадам Трюк дала свисток. Команды начали борьбу за квофл.

Рики играл на привычной позиции, отбивающим. Он еще в «МентеСана» почувствовал, что ему стало гораздо проще отсылать бладжер, и бита больше не казалась тяжелой. Сказывались на только еженедельные тренировки в итальянской школе, но и неизбежное при увеличении роста повышение веса. Поэтому маневрировать стало чуть сложнее, чем на втором курсе.

– Кажется, Дейвис собирается уронить квофл! – саркастически прогудел на весь стадион голос Мелани.

Эдгар уже сделал два гола почти подряд. Артур висел у колец, Джорджина парила высоко наверху, высматривая снитч. Каролина кружила поблизости от нее. Рики не мог понять, что за нелепая фантазия взбрела в голову Виктора – поставить ее ловцом. Он вовремя послал бладжер от Лео в сторону Виктора, прикидывая, что пора охранять приближающегося к воротам Дика, о котором Мелани ныне рассказывала, что на первом курсе на всех его пергаментах красовались кляксы.

Краем глаза он заметил, что Каролина резко тормозит метрах в десяти над ним и хватается за голову обеими руками. Мадам Трюк, похоже, тоже это заметила, потому что недовольно покачала головой.

Дик дал пас Лео, который бросил, почти не целясь, пока комментатор поочередно называла предполагаемую цель, каждое из трех колец отдельно. Мяч летел в центральное кольцо, и было ясно, что вратарь не успевает. Вдруг раздался свисток.

Рики в изумлении повернул голову, гадая, с чего бы Виктору просить тайм–аут: прошло не более четверти часа. Мадам Трюк вместе с ловцом соперников уже приземлились на поле, и зачем‑то копались в ее прическе, шаря по всей голове.

Игроки постепенно тоже снижались. Артур уже шел по полю, быстрым шагом приближаясь к судье. Потом он замер, простояв неподвижно несколько секунд. После чего поднял голову и провел пот горлу ребром ладони.

– Ловец МакКинли получает 150 очков за поимку снитча! – огласил магически усиленный голос Мелани Хатингтон.

– Я согласен, что это случайность, – говорил Виктор пять минут спустя, – но это честная победа.

Он был слишком счастлив, чтобы бахвалиться. Рядом с ним Каролина вся извивалась от смущения.

– Даже классическая, в своем роде, – бодро пробубнил Дик.

Каролина все еще приглаживала растрепанные волосы, когда равенкловцы первыми покидали поле.

– Что ты имел в виду? – обратился Рики к Дику.

– Самый известный рекорд поимки снитча – три секунды, – проинформировал Дик. – Тогда он влетел ловцу в рукав, как теперь – Каролине в прическу.

– Такое бывает, – кивнул Эдгар, – при большой удаче.

Самоуспокоение не сработало. Компания еще в полной мере не осознала случившееся. Рики помотал головой.

– Как долго длился этот матч? – спросил он.

– Пятнадцать минут – и мы выбыли, – просветил Артур.

– Да брось, – возразила ему спустившаяся с трибун Дора. – Они ни одного мяча не забросили. «150:40» – это не «150:0»!

Но кто переживал больше всех, так это Джорджина.

– Я знала, что снитч обычно появляется не сразу, – говорила она. – Его же нигде не было!

– Ты тут совершенно ни при чем, – убеждала ее Селена.

– Я не привыкла проигрывать, – вскинулась представительница достойной династии.

Слово было произнесено – они проиграли. При возвращении в замок едва ли была сказана пара фраз. Рики старался переключиться на текущие дела: сегодня он собирался перенести на фольгу часть Млечного пути, и уроками бы заняться не помешало. Но упадническое настроение не проходило, хотя он и уговаривал себя, что ничего страшного не произошло, при сложившихся обстоятельствах никто о них ничего плохого не подумает и не скажет. И потом, в том, чтобы выбыть из соревнования, есть свои плюсы, не придется больше об этом беспокоиться. Да они с самого начала не хотели ввязываться и сделали это только ради Миртл. От таких мыслей стало еще тоскливее.

– Рики, – тихонько позвала его Селена, кивая в сторону озера, – по–моему, я видела там русалку.

Ему сейчас не хотелось беседовать даже с малышкой, но это была отличная возможность уйти от друзей. Рики замедлил шаг, словно раздумывая, идти дальше или свернуть к озеру, и Селена почему‑то тоже задержалась.

– Где ты ее видела? – спросил он заторможенным, чужим голосом.

– Нигде, – сказала Селена.

Рики недовольно вскинулся. До него мгновенно дошло, что Селена просто хотела поговорить с ним наедине о чем‑то жутко важном, и как бы хорошо он к ней не относился, момент казался ему неподходящим.

– Я вижу, не все были готовы к произошедшему… Ты не мог бы повлиять на Уизли, чтобы он не упрекал свою кузину? Они такие взрывные, а бедняжка и без того расстроилась.

На такую просьбу Рики почувствовал слишком много всего сразу, чтобы отреагировать. Желание объяснить, раздражение, уныние и уважение к Селене так сильно тянули в разные стороны, что он не мог выбрать между этими побуждениями, и оттого впал в ступор.

– Я понимаю, ты тоже, – Селена коснулась его локтя.

– Не понимаешь! – отрезал Рики, не в силах сдержать раздражение, в какой‑то момент перевесившее все остальное.

– Ты прав, – поджимая губы почти как сердитая МакГонагол, согласилась Селена. – Квиддич меня никогда особенно не интересовал. Я не считаю правильным, чтобы игра делала людям больно!

Несколько секунд Рики переваривал услышанное.

– Вчера я сразу согласился бы с тобой, – кивнул он, приблизившись, чтобы взять ее под руку. Селена встала справа, и они пошли вдоль берега, достаточно далеко, чтоб до них не долетали брызги. – Возможно, мне даже полезно почувствовать горечь поражения, именно потому, что я к этому не привык. Гриффиндорская мафия не зря считает меня слишком…

–…самоуверенным, – закончила Селена, – и неуязвимым, как постоянно дает понять нам профессор Трелони.

– Дойдем до мостика, поглядим, может, она там? – предложил Рики.

– Давай, – согласился Селена. – Я не ожидала, что ты примешь этот матч так близко к сердцу.

– А ты не заметила, что не я один, – не удержался от колкости Рики, – при твоей‑то чуткости?

– Это пустяки, – заявила Селена. – Некоторые, более чем вероятно, сегодня же получат компенсацию. Мне, конечно, не очень нравятся такие странные отношения, хотя это его личное дело.

– Ты о ком?

– О Ральфе Джордане. Сейчас Летти Перкинс непременно начнет его жалеть.

Похожий тон Рики слышал от нее однажды: когда дед прислал ей вопиллер. Это был сложный коктейль из хорошего отношения, неодобрения и сдержанного воспитанием возмущения. Повернув к ней голову, Рики заметил, что выражение ее лица в точности такое же.

– Никак не пойму эту девицу, – сказал Рики.

– А я поняла, – вздохнула Селена. – Ей жутко нравится быть нужной. Если человек несчастен, она сразу оказывается рядом. Конечно, это хорошо, но как‑то неправильно.

У Рики не было желания ценить благородные чувства. Настроение все еще оставалось препаршивое, цинизм так и рвался наружу.

– Ну, даже очень большое сердце весь мир не вместит. Я так понимаю, она утешает все‑таки либо Ральфа, либо Тони, – холодно уточнил Рики.

– Ну и что? – Селена протестующее дернулась и отстранилась. – Просто больше никто не переживает так из‑за школьных дел.

– Конечно, – покладисто согласился Рики, – может быть, дело в этом. Но я тут подумал. Тони и Ральф – самые видные ребята на параллели в «Гриффиндоре». Есть еще Артур, но у него для душевного общения есть куча родственников под рукой, с которым лучше не связываться, и потом, он ведь Летти терпит, но с трудом.

– Для таких заявлений нужны доказательства, – отрезала Селена. – Я никогда не замечала, чтобы Летиция стремилась таким способом добиться популярности!

– Извини, я не хотел выражаться так резко, – произнес Рики. Теперь, когда он выпустил пар, он отчетливо ощутил, что его разговор с Селеной на грани ссоры. – Просто я считаю, что Летиция создает неприятную двусмысленную ситуацию.

– И ты согласен с Артуром Уизли, что лучше бы это прекратилось, – завершила Селена. – Я тоже так считаю, но мы не можем влезать. Это личное дело Ральфа.

– Мне весь мир все еще кажется мрачным, – сказал Рики.

Это состояние продлилось ровно до окончания второго завтрака следующего дня. Селена напрасно полагала, что квиддичные страсти закончились.

Артур собрал всех в штабе, объявив, что Макс, сын дяди Фреда, рассказал ему такое! Сам он при том кипел, так что Рики, планирующий посвятить остаток дня картам, не решился возразить.

– Ни у кого из вас вчера не возникло никаких сомнений? – изрек он обвиняющее, когда ребята расселись.

Двоюродный братец поведал следующее. Накануне матча он, как нормальный человек, стоял возле крыльца, грыз «Берти Ботс» в ожидании приятеля, чтобы вместе пойти на стадион, полюбоваться, с каким размахом чудят четверокурсники. И тут у него в траву упала конфетка, долгожданная клубничная, которую он только лизнуть успел. Не в силах пассивно переживать несправедливость судьбы, наплевавший на гигиену ребенок опустился на колени в тени крыльца как раз в тот момент, когда из Главных дверей вышли, судя по описанию, Каролина МакКинли и Мелани Хатингтон. Как уверял кузен, Каролина дергалась и держалась за голову.

– Если мне ветер все растреплет не вовремя? – спросила Каролина.

– Не беспокойся, я его заморозила, трепыхаться не будет, – уверила ее Мел.

– А ты уверена, что я не получу травму головы на этой игре? – не перестала волноваться Каролина, и это последнее, что слышал Макс.

– Тогда я задумался, – продолжал Артур уже от себя, пока остальные переваривали услышанное. – Помните, каким образом МакКинли вчера уложила волосы? Мог туда в принципе влететь снитч?

Рики напряг память, но ничего определенного ответить Артуру не мог по той простой причине, что прическа Каролины была последним делом, интересовавшим его накануне игры. При том он считал, что лучше него в женских прическах никто не разберется, потому что однажды ему приходилось держать шиньон, и он даже мог объяснить, чем это отличается от парика.

В качестве эксперта первой была призвана Дора Нотт, возмущенно заявившая, что такой ерундой не интересуется в принципе, и если она идет на квиддич, то смотрит квиддич, а не гольфы с помпончиками. Общение с ней затянулось, потому что она потребовала объяснить, чего ради ее расспрашивают.

Спросили Селену. Та, хорошо подумав, сказала, что начес Каролины был гладким и не очень пышным. Она сомневалась, чтобы снитчу вздумалось зацепиться за такой волос, вместо того, чтоб отлететь в сторону.

Наконец, пригласили Бетси. Она совершенно не обратила внимания на внешний вид Каролины, зато вспомнила, что вчера вечером они с Мел некоторое время сидели вместе в гостиной и тихо разговаривали.

– Если они сжульничали, то это дело рук Хатингтон, – не сомневалась Дора.

– Считаете, Виктор знал об этом? – спросил Дик.

– Да какая разница?! – вспылил Артур.

– На самом деле, большая, – сказал Эдгар.

– Молодые люди!

Глас со стены внес еще больший хаос. Рики только сейчас заметил сэра Финеана в портретной раме. Рики не мог бы сказать, как давно там находится бывший директор.

– Я вынужден обратить ваше внимание на некоторые вещи, – строго, словно призывая к порядку, начал вещать сэр Финеан. – Прежде всего, если младший мистер Уизли дословно воспроизвел беседу двух юных леди, из нее вовсе необязательно следует, что они заранее спрятали снитч в волосы ловца, как вы предполагаете. Возможно, одна из них просто сделала прическу другой; именно об этом они могли говорить и вечером, как, впрочем, о чем угодно. Даже если допустить, что вы правы, – он сделал внушительную паузу, заставляя всех присутствующих заранее проникнуться серьезностью того, что сейчас будет сказано. – Как ни прискорбно, но время, когда вы могли бы получить доказательства – например, если бы на стадионе объявился второй снитч, – безвозвратно потеряно. Любые голословные обвинения будут истолкованы не в вашу пользу. Советую вам, насколько бы несправедливым вам это не казалось, вообще забыть этот досадный случай. Я понимаю, вы молодые и горячие, но это не повод делать глупости.

Не дожидаясь, пока ему ответят, бывший директор, вероятно посчитав, что ему больше нечего здесь делать, покинул возмущенное общество.

Его слова подействовали, как ушат ледяной воды; у Рики даже возникло желание отряхнуться.

– Ты поблагодарил своего братика? – спросила Селена.

– Нет, обругал, что он пришел ко мне так поздно, – проворчал Артур. Он сам не был рад, что погорячился. Помирить их пообещала Джорджина, после чего вернулись к обсуждению злободневного вопроса.

– Не хочу соглашаться со своим предком, но во многом он прав, – сказал Лео. – Прежде всего, как правильно заметили Эди и Дик, многое зависит от того, посвящен ли в жульничество капитан команды. Лично я не симпатизирую Виктору Чайнсби…

– Но ты думаешь, он предпочел бы играть честно, – расшифровал выражение его лица Дик. – Я Виктора терпеть не могу. Но я не могу представить, чтоб он пошел на такое пошлое надувательство. Это как‑то непохоже на него.

– МакКинли сама бы на такое не отважилась, – покачала головой Дора. – Видно, что Мелани Хатингтон имеет в классе «Равенкло» влияния больше, чем Каролина. Хатингтон при желании может нажать на нее и убедить вытворить что‑нибудь, если только это не противоречит интересам Чайнсби.

– Хатингтон даже не играла, – фыркнул Ральф. – Ее невозможно привлечь за нарушение правил!

– Зато МакКинли можно, – не желал успокаиваться Артур.

– А стоит оно того? – поинтересовалась Дора.

– Вот истинно слизеринская порода! – тяжело вздохнул Артур. – Какие все здравомыслящие, только б не задохнуться!

– И правильно портрет сказал! Ты бы уже доспехи драил, – усмехнулся Ральф. – А Снейп запретит дуэльные матчи, если они начнут создавать проблемы.

Столь не свойственно ему неожиданное спокойствие насторожило Рики. Ральф казался уставшим. Уже было ясно, что предположение Селены насчет Летиции было в этот раз ошибочным. Гриффиндорка не бросила пост возле Тони Филипса, зато, согласно секретной информации от племянника Селены, очень долго убеждала Ральфа, что сыграли они хорошо. И потом, надвигалась контрольная по зельям, а следом за ней – по трансфигурации.

– Зато теперь мы точно знаем, что есть комментаторы намного… э–э-э… бессовестнее моего старшего брата, – сказал Эди.

– Спасибо, что не сказал «хуже Дейвиса», – усмехнулся Дик. – Но Мелани правда была ужасна.

Принявшая более мирный оборот дискуссия разделилась на Артура и большинство. Представители последнего настаивали, что, если действительно имело место жульничество со снитчем, рано или поздно об этом станет известно, надо просто ждать и наблюдать. Артур и слышать об этом не хотел. Он утверждал, что через сколько‑нибудь времени ситуация потеряет значимость, и следует сейчас пожаловаться хотя бы затем, чтоб некоторые знали, что дураков нет.

– А если они ничего не сделали, как мы будем выглядеть? – напомнил Эди.

Артур раздраженно заявил, что, на крайний случай, всегда можно извиниться, язык не отсохнет.

Спор порядком утомил всех участников, и когда Дик под занавес напомнил, что впереди десять дней, заполненных исключительно контрольными работами и «подбором хвостов, если кому надо», ребята охотно разошлись по своим тетрадям, чтобы в одиночку подумать над дилеммой: наблюдать или скандалить?