Текст книги "Рики Макарони и Вестники Ниоткуда (СИ)"

Автор книги: akchisko_san1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 38 страниц)

Возможно, весточка от друзей придала ему веры в себя, немного помятой последними событиями. Или неопределенность пребывания его на этой Земле требовала отчаянных действий. Рики решил при первой возможности объясниться с Ческой.

На первом уроке он ее не видел. Прикладные чары предназначались только для мальчиков. Профессор Транквилло, пропахший табачным дымом, если к нему обращались, почти всегда невозмутимо отвечал: «Ну ты же не дурак, мой мальчик, сам попробуй». Впрочем, со второго раза, говорили, он начинал подсказывать.

Заклинание «Репаро» далось Рики как‑то вдруг сразу – он и сам не успел разобраться, в чем тут фокус. Однако Сандро и Пеппе привязались с требованиями показать, как он это делает, что всецело поглотило его до конца урока и даже на часть перемены.

На следующее занятие Ческа пришла с вредной, по мнению всех мальчишек, теткой, которая преподавала девочкам бытовые чары. Они долго стояли и беседовали у самых дверей класса, а когда Ческа вошла и села рядом, начался урок. Следовательно, никакой возможности пообщаться.

Констругурацию, которая в «Хогвартсе» считалась одним из разделов трансфигурации, вел неопрятно одетый субъект неопределенного возраста. К своим урокам он относился так же последовательно, как к хобби; любое отвлечение грозило попаданием в хор.

– Повторяю – для тех, кто сегодня докажет, что в состоянии выполнить треть курсовой, посещение моих занятий необязательно, – вещал он.

«Дразнит», – уныло подумал Рики, и не он один.

– Итак, конструирование музыкальной шкатулки из листьев и одной–единственной ветки займет вас, думаю, до конца месяца целиком и полностью.

«Как бы не так, синьор», – мысленно ответил Рики, покосившись на Ческу. Нахмурив лоб, она пыталась сосредоточиться, и такой тоже была очень красивой.

– На сегодня превращения листа в деревянную деталь будет вполне достаточно.

После урока ученикам не сразу удалось выйти из трудолюбивого транса.

– Я бы хотела сделать такую же изящную шкатулку, как у него, – вздохнула Марина.

– А когда начинаешь пробовать, уже молишься, пусть получится какая‑нибудь, – вздохнул Пеппе. – Хотя Дзото говорит, он кого угодно доведет… ик, до совершенства.

Ческа весело болтала с девчонками впереди.

– Риккардо, – позвала Марина, – что‑то не так?

Рики оценивающе изучил ее обеспокоенное лицо. Марина была лучшей подругой Чески и очень нравилась его хогвартсевским друзьям тем, что зарекомендовала себя серьезным человеком.

– Марина, ты можешь сказать Ческе, что я хочу поговорить с ней?

– Могу, – пожала плечами Марина.

– А язык не отсохнет?

Рики и Марина обернулись, синхронно вздрогнув. За ними вроде бы никто не шел – но староста просто всегда покидал класс последним.

– Пожалей человека, он вроде нормальный парень. Ты ведь не злая.

– Марко, – нахмурилась Марина, – если тебе не нравится Ческа, это твои проблемы.

Развернувшись, она пошла дальше. Рики решил поступить так же. В отличие от старосты, он готов был от всей души простить Ческе редкие злоупотребления положением внучки директора и наплевательское отношение к дисциплине. По крайней мере, это было лучше, чем школьная дистанция между Пеппе и его папашей.

Романтически разнервированному Рики предстояло пережить урок истории магии у профессора Раджионеволли, по прозвищу «Сплошные Убытки».

– Восстание гоблинов обернулось для колдовской общественности, конечно, сокрушительным разорением. Вам ведь известно, что они сейчас выполняют основную работу во всех магических банках мира. Но не в том дело. Мне бы хоть во сне увидеть сотую часть тех галлеонов, что были потрачены…

– Точно только во сне, синьор, – привычно покачал головой Карло.

– Увы, дорогой. Самое возмутительное – отступая, они сжигали все материальные ценности…

Первое впечатление Рики, что Раджионеволли чем‑то похож на Малфоя, разве что более упитанный, после нескольких минут урока испарилось. Холеный блондин средних лет, профессор был абсолютно лишен высокомерия и, помимо преподавания, по велению сердца исполнял при школе обязанности завхоза. С его занятий ученики неизменно выходили с чувством глубокой обиды за бесхозяйственную державу. Рики не сразу научился подавлять хихиканье, но зато ему не приходилось бороться с зевотой. Неприятно было то, что Раджионеволли сразу же рассадил учеников согласно политике «мальчик с мальчиком, девочка с девочкой».

– Она ждет тебя после обеда возле шестого павильона в зверинце, – шепнула Марина, поравнявшись с Рики по пути в столовую, – сегодня туда можно, но никого больше не будет.

Рики уселся за стол и едва не схватился за вилку до сигнала. Обычно директриса обращалась к установленной в столовой статуе девы Марии с благодарностью за хорошую еду. Ритуал не касался только Анны, поварихи. Она относилась к породе пещерных троллей, поэтому еду на столах расставляла заранее, чтоб ненароком никого не ушибить. Поскольку тролли вообще не отличались чистоплотностью, по школе летали разные версии насчет того, как ее заставляют мыться.

Рики чувствовал себя, как пьяный. Он надеялся, со стороны никто не заметит, что его шатает. Он проглотил свою порцию, не забыв про десерт, потом вместе со всеми хором благодарил Анну. Он постарался исчезнуть из поля зрения одноклассников, не привлекая к себе внимания.

«Неудивительно, что к зверинцу никто не пойдет», – отметил Рики, выйдя из здания. Свинцовые тучи висели низко к земле, и отдаленные удары волн о прибрежные скалы, даже невидимые, шипели угрожающе.

Первым порывом Рики было вернуться за зонтом. Но он вспомнил, что вообще‑то у него есть волшебная палочка, а вот зонта как раз и нет. Он повернул в сторону зверинца профессора Доматора и успел дойти до половины, когда услышал собственное имя.

– Риккардо! Подожди меня, пожалуйста.

Это был голос Чески. Глубоко вздохнув, он обернулся. Она неторопливо приблизилась.

– Конечно. Мы ведь идем в одно место, верно? – вкрадчиво уточнил Рики.

Ческа улыбнулась. Подойдя, она сама взяла Рики под руку.

– Было бы странно, если бы, пригласив меня, ты вдруг решил свернуть в другое место, – заявила она.

Ни рядом, ни в самом зверинце им действительно никто не встретился. Они шли мимо клеток и вольеров, как по зачарованному лесу из сказки. Внезапно Ческа свернула в еле заметный темный проулок и начала спускаться. Рики не ходил туда раньше, попросту не догадываясь о его существовании.

Перед утоптанной полузаросшей скалой размещался один вольер, огороженный переплетенными ивовыми прутьями. За ними чернело озерцо, а сверху росли, прикрывая и площадку, грейпфрутовые деревья, создавая подобие беседки. Порывы ветра, доходящие сюда, были гораздо слабее, чем наверху.

– Кто в этой клетке? – машинально поинтересовался Рики.

– Мы зовем его Бароном, – Ческа нахмурилась и повела плечами. – Еще увидишь, может быть. Ты ведь не ради него меня сюда притащил?

– Нет, конечно, – согласился Рики. Все, что он запланировал, почему‑то было так сложно сказать. Но отец по этому поводу двух мнений не имел.

– Ческа, ты ведь знаешь о том, что очень красива?

«Женщинам обязательно надо говорить комплименты. Да и вообще, все люди это любят». Сейчас все помыслы Рики сосредоточились вокруг единственного человека противоположного пола рядом с ним.

– Да, – кивнула Ческа и гордо добавила, – это у нас семейное. Ты видел бабулю?

– Безусловно, – поспешил вклиниться Рики, – но я пригласил тебя не для того, чтобы говорить о, безусловно, замечательных достоинствах профессора Джиовинезы.

Пауза, последовавшая за этим, совпала с ослаблением ветра. Шелест наверху прекратился, и даже волны стали как будто тише.

– Я так и не думаю, – буркнула Ческа, потом, повернувшись вполоборота, спросила: – А о чьих достоинствах?

– О твоих, – ответил Рики, – точнее, о тебе и… о том, как я к тебе отношусь.

Ческа ничего не ответила. В душе Рики шевельнулось раздражение, которое он быстро подавил. Потом она подняла голову и заставила себя поглядеть на него исподлобья.

– Ты же не можешь не замечать, что ты мне нравишься, – сказал Рики.

Ческа кивнула, словно подавая сигнал к усилению ветра.

– Да, конечно, ты прав, наверное, – произнесла она каким‑то странным тоном, все время покусывая губы. – Но… и что?

– Я хочу узнать, как ты относишься ко мне, – терпеливо разъяснил Рики.

Ческа вскинула голову и крепко зажмурилась. Когда она открыла глаза, Рики прочитал в них недоумение. Потом она заговорила.

– Понимаешь, мальчики… ну я…

– Вам бы лучше пока прерваться. Вы тут больше не одни, – донеслось до Рики.

Он же отметил только, что это не голос учителя, а остальное его не волновало.

– Так иди, погуляй в другом месте, – бросил он через плечо, не отрываясь, глядя на девушку. – Ческа, я хотел бы, – Рики дотронулся до ее руки, и она не отняла, глядя широко распахнутыми глазами.

– А я здесь живу, между прочим!

– Макарони! Мои глаза меня не обманывают, о всемогущий Боже!

Вздрогнув, они с Ческой отпрянули друг от друга. На этот раз голос, вне всяких сомнений, принадлежал учителю. И, судя по выражению лица профессора Доматора, он был сильно потрясен. «Надеюсь, он не считает недопустимым такое использование его территории», – подумал Рики.

– Я же предупреждал, – хмыкнул кто‑то за спиной.

Глаза Чески округлились, как две луны. Еще раньше, чем развернуться, Рики сообразил, что за спиной у него, вообще‑то, находится клетка. При одной мысли о том, что в школе могут содержать пленника, ему сделалось не по себе.

– Ты можешь разговаривать с Бароном? – мощный голос профессора Доматора плохо сочетался с тем пришибленным тоном, каким он вдруг заговорил.

– Вы так считаете, профессор? – спросила обретшая дар речи Ческа.

Рики, наконец, развернулся к вольеру.

– Вот так сюрприз, – полная русалка определенно улыбалась ему. Этот представитель водяной породы сильно отличался от виденных Рики в озере «Хогвартса». Барон был белый, с белыми, чуть зеленоватыми волосами и бородой, и даже хвост его казался бледным под водой.

– Ческа, сюда собирается… – Марина резко затормозила, едва не налетев на преподавателя.

Доматор между тем сориентировался в ситуации.

– Вы, обе, немедленно возвращайтесь в школу, – приказал он девчонкам.

Они подчинились. Однако Марина, совершенно не понявшая, что произошло, задержалась, вопросительно поглядывая на Рики. Доматор подождал, пока их шаги не стихнут.

– Вряд ли они решатся подслушивать. Только этого не хватает, – пробормотал он. – Риккардо, скажи только честно – ты говорил с Бароном?

– Чего ему надо? – спросил Барон.

– Он спрашивает, действительно и мы понимаем речь друг друга, – ответил Рики и обратился к преподавателю. – Да, синьор, я владею языком русалок и даже, похоже, перехожу с одного диалекта на другой.

– Насколько я знаю, это не представляет особой сложности, хотя сам я не владею, – сказал Доматор. – Я вижу, что для тебя это не является неожиданностью. Ты знаешь о своем даре? Но когда и как ты выучил?

– Конечно, я знаю, хотя откуда – понятия не имею. Я не учил, – проигнорировав недоверчивое изумление профессора, Рики продолжал: – В «Хогвартсе» есть озеро, там живут русалки. В прошлом году я случайно столкнулся с одной из них. Потом Ван Пэн объяснял мне…

– Это возможно, что китайский чемпион говорил с русалками, – кивнул преподаватель, – как и многие в его семье. Это объяснимо, наследственная предрасположенность, еще он прошел и культурную, и ментальную подготовку. Но ты?

«Вообще‑то, Снейп и Дамблдор сверлили меня глазами и похуже», – подумал Рики. Он чувствовал, что Доматор взволнован, но это волнение оставляло его равнодушным по сравнению с опасением, а не выболтал ли он лишнего.

– Я только могу сказать Вам, что моего завуча и директора «Хогвартса» это отчего‑то не удивило, – сказал Рики. – Но мне они ничего не объясняли. О том, что владение языком русалок не передается в готовом виде, я узнал позже от друзей.

– Ты знаешь об этом с прошлого года. Как ты переходишь с одного языка на другой? – продолжал выспрашивать профессор.

– Непроизвольно, – пожал плечами Рики. – Когда Барон заговорил, я ответил ему.

– Скоро вы закончите? Я собираюсь немного поспать, – проворчала старая русалка за спиной.

– Он хочет, чтобы мы ушли, – сообщил преподавателю Рики.

– Я знаю, – отмахнулся Доматор, – уже научился понимать его гримасы. Но поскольку ты их не видишь, нет ведь у тебя глаз на затылке, а он что‑то проскрежетал, мне не остается выбора. Я окончательно поверил, что ты понимаешь его.

Профессор пересек площадку и остановился напротив Рики.

– До меня здесь работал другой преподаватель, он уже очень стар. Он владел тем же даром. Тебе известно, что русалки признаны разумными существами и, подобно кентаврам, не могут содержаться в неволе, как домашние животные?

– Нет, сэр, синьор, – честно ответил Рики, – но я согласен, что это справедливо.

– Барон приплыл сюда много лет назад и попросил убежища. Сообщество, откуда он родом, его изгнало. С тех пор он живет здесь. Его озеро имеет выход в океан, там проход в скале, глубоко под водой. Мне рассказывали, там даже есть калитка, которую он запирает, когда возвращается. Но больше я ничего о нем не знаю.

– Вы считаете, он мне что‑нибудь расскажет о себе? – Рики скептически вскинул брови, глянув назад: Барон чисто по–человечески нетерпеливо барабанил пальцами по камню, что после высказанной им претензии трактовалось вполне понятно.

– Это не так уж и важно, – в раздумье произнес профессор. – Одно то, что ты его понимаешь! Я и не мечтал о такой удаче.

– Какой удаче? – счел нужным уточнить Рики. Доматор был ему симпатичен, но все же лучше четко знать намерения людей по отношению к себе любимому.

– Может, ему нужно что‑нибудь, о чем он не в состоянии мне сообщить жестами. Он знает о своей породе все! – Доматор говорил, как влюбленный, чем‑то напоминая Хагрида возле дракона. – А главное, я убежден, что такой дар, как твой, не дается просто так. Ты можешь чувствовать тварей?

– Я вообще люблю зверушек, – не возразил Рики. – Моя бабушка с детства научила меня ладить с кошками. А они – очень свободолюбивые животные. И собака моей подруги…

– Я совсем не о том, – скривил губы Доматор. – Мерлин свидетель, твоя классная наставница прослезилась бы.

– Напрасно Вы так считаете, – не смутился Рики. – Кошки и собаки ничуть не проще единорогов и других тварей. Но если они Вас не интересуют, могу сообщить, что в прошлом году я водил на поводке огненного краба, и он ни разу меня не обжег; выгуливал раздражара, который меня, конечно, обругал с головы до пят, но не покусал; и в «Хогвартсе» меня ждет маленькая русалка, которую я считаю своим другом.

– Так твердо возражаешь старшему? Похвально, – заметил Доматор. – Что говорил твой предыдущий преподаватель?

– А он не знал об этом, – сказал Рики.

Профессор Доматор удивленно вскинул брови.

– Мой завуч и директор школы считают, что я не должен распространяться о своем даре, для моего же блага.

– Что же, они правы. Становиться лабораторным экспонатом в твоем возрасте совершенно ни к чему, – одобрил Доматор. – Поэтому сделаем так. Во–первых, ты должен убедить свою барышню в том, что ни с какой русалкой не разговаривал. Скажи, что притворился, скопировав кряканье за спиной, чтобы отвлечь мое внимание от ваших любезностей.

– По–Вашему, это обязательно? – уточнил Рики.

– Желательно. Для твоего спокойствия, – с нажимом произнес преподаватель. – Я ничего плохого не хочу сказать о Ческе, просто она болтушка. Итак, я оценил твое чувство юмора и умение пародировать. И вместо наказания ты раз в неделю будешь помогать мне с тварями. У директора я договорюсь.

Рики едва верил своему счастью. Доматор был кумиром многих. Половина парней в школе мечтала оказаться на месте избранного ученика!

– Хорошего отдыха, – пожелал он русалке, когда профессор кивнул к выходу.

– Приходи как‑нибудь, – милостиво позволил Барон, – а то мне бывает скучно.

Профессору такой настрой русалки понравился, поскольку как нельзя лучше совпадал с его планами.

– Поторопись в школу, пока не начался ливень, – посоветовал он.

В холле Рики ожидали Ческа с Мариной. Красавица бросилась к нему, вся румяная от волнения, и схватила за руку.

– Рики, ты в самом деле разговаривал с Бароном? – воскликнула она.

За ее спиной подруга качала головой, словно говоря: «Невероятно».

– Нет, – улыбнулся Рики. – Я просто умею хорошо подражать. Доматор удивился тоже, – тут он постарался выглядеть посерьезнее, – он не успел рассердиться на нас, и…

Его пауза держала Ческу в напряжении натянутой струны. Рики позволил себе секунду полюбоваться ею.

– Тебя он совсем не наказал, а меня, – он продолжил, лишь убедившись, что внимание Чески не ослабело, – попросил помогать ему. Представляешь?

Ческа счастливо захихикала. И, не успел он ничего понять, бросилась на шею.

Глава 9. Уроки мудрости.

Состояние, в котором Рики вернулся домой, описывалось единственным словом: «божественно». Вообще‑то, он совершенно не хотел возвращаться. Целый час до роспуска они с Ческой, наплевав на домашние задания, прогуливались по пустынным коридорам. В ушах пульсировала экзотическая музыка диких джунглей, хотелось петь, и он уже не сожалел, что квиддич отменили из‑за плохой погоды.

Мистер Лапка с урчанием кинулся к нему.

– Умный ты котик, – умилился хозяин, поглаживая кота. – Вот тебе не надо объяснять, что ту штуку, – он кивнул на ворота, – трогать не надо.

– О, явился, – следом за котом в комнату заглянул брат. – Ты сегодня на полчаса позже. И, между прочим, тебе письмо от Даниэлы.

– А ты откуда знаешь? – удивился Рики.

– К твоему сведению, это все еще мой почтовый ящик, – напомнил брат. – И я регулярно удаляю оттуда послания с вирусами, предназначенными для тебя, герой–любовник.

Рики скуксился – таким прозвищем в школе обычно называли жениха Карлотты.

Он знал от Чески, что причину отсутствия любимого классная наставница считала уважительной. А здравомыслящее большинство в школе держалось совсем другого мнения.

– Ты слышал легенду о сокровище Кьяпацци? – спросила однажды Ческа.

– О старике, который охранял их в замке? – уточнил Рики. – Конечно.

При наличии бабушки–итальянки он помнил много сказок, хотя и довольно смутно.

– Он их ищет, – коротко бросила Ческа. – Конечно, если бы тетя не работала в «МентеСана», за ним не следила бы вся страна. Так говорит бабушка, – добавила она. – Хотя, я иногда думаю, вот будет здорово, если он их все‑таки найдет!

– Понятно, – кивнул Рики, не желая быть уличенным в том, что понятно плохо.

В конце третьей недели классная наставница задержала его после обеда, с тем чтобы лично вручить обещанное плановое письмо от друзей из «Хогвартса».

Рики принял его довольно сдержанно, он не ожидал узнать ничего важного, и даже удивился, что могли ребята насочинять такого на целых два свитка. Почти все они были исписаны рукой Селены Олливандер, и только несколько строчек в конце исходило от Дика Дейвиса.

– Что там? – Ческа в компании Марины ожидала его на выходе.

– Еще не читал, – улыбнулся Рики.

– А ты мне расскажешь? – Ческа захлопала ресницами.

– Девочки, почему вы задерживаетесь? А у тебя, юноша, разве нет уроков?

Профессор Фиккалиста нависала над ними из‑за спины Рики. Ее убеждение в том, что от мальчишек идет все зло, было впечатано в ее лицо как никогда резко. Очевидно, она вознамерилась всячески ограждать своих подопечных от общения с ним.

– О, синьора, просто я увидела, что вы еще не в комнате практики, – заговорила, запинаясь, Марина. – Мы с Франческой ждали вас тут. А Риккардо просто спросил, который час.

– Вы правы, мне пора, – сориентировался Рики. – Извините.

Проходя, он кивнул Ческе.

– При починке вязаной одежды мой рисунок всегда портится, – услышал он Марину.

– Не все сразу, дитя мое, – назидательно произнесла профессор Фиккалиста.

Рики поймал себя на том, что отчасти благодарен ей за вмешательство. Ческа знала его друзей в английской школе и могла спросить, от кого письмо. Ей бы не понравилось услышать про Селену.

В эти часы обычно никто не мешал заниматься, чем заблагорассудится. Выбрав место вдоль стены так, чтобы поменьше находиться на виду, Рики вскрыл конверт и скомкал его.

Поинтересовавшись, как обычно, его здоровьем и самочувствием на новом месте, давняя подруга осчастливила его новостью, что на время его отсутствия возглавляемый им Клуб Единства избрал ему заместителя. Она довольно ярко описала, как ребята при этом переругивались, и что кто кому сказал, но в итоге длительной дискуссии полномочия временно перешли к Эдгару Боунсу. Справившись с невольным протестом, Рики согласился, что Эди, как, впрочем, и любой другой, это вполне заслужил.

Селена проинформировала его о том, что первый же урок ухода за магическими существами у слизеринцев стал местом стычки. Кто такие нюхли, с которых начал Хагрид, Рики не понял, но работа с ними не требовала особых усилий. Свободное время на свежем воздухе наконец‑то привело к тому, что Френк Эйвери и Виктор Чайнсби дали волю и словам, и палочкам. Оба побывали в лазарете.

Ближе к концу Селена сообщила, что и Эди, и Ральф «приняты в команды своих колледжей в основной состав. Дик…»

– Риккардо!

Рики с неудовольствием отвлекся. Возможно, что его окликали не впервые, но он еще не успел привыкнуть, что здесь его называли полным именем в непривычной итальянской манере все, кроме Чески и Марины.

Пеппе тыкал пальцем во что‑то рядом с ним. Рики сдвинул брови, показывая, что не понимает.

– Передай сферу по астрономии, – прошептал одноклассник.

Повернув голову влево, Рики на секунду остолбенел. Звездное небо, совершенно черное, на котором в данный момент читалась карта альфы Кентавра. Сфера была легкой; но, чтоб не уронить, Рики ухватился за нее обеими руками.

– Спасибо, – поблагодарил Пеппе и вернулся к своим делам.

Рики потряс головой, чтобы прогнать наваждение.

«…Дик не будет играть за свой колледж. Он даже не подал заявки, хотя Артур настаивал. Вместо этого он принял предложение замдиректора профессора МакГонагол…»

Рики заволновался – Минерва МакГонагол возглавляла колледж «Гриффиндор» и, естественно, болела за свою команду. Кроме того, Селена в принципе была равнодушна к квиддичу и, если уж о нем писала, значит, что‑то было не так.

«…занять освободившееся место спортивного комментатора».

«Браво, профессор МакГонагол!»

У Рики возникло желание как следует грохнуть письмом об пол. Все, что пришло ему в голову за эту секунду, Селена изложила – нельзя яснее.

«Конечно, это не мое дело, тем более что он сам согласился, но мне это не нравится. Я не только видела, как он играет, но, ты помнишь, была с ним в одной команде. У него хорошая игра, и даже не сомнения в своих силах, а просто нежелание светиться. Думаю, если бы Дик играл за свой колледж, ему удалось бы наладить отношения с одноклассниками, и он перестал бы бояться совершать ошибки. А профессор МакГонагол хитрая, в этом я теперь убедилась».

Рики решил обязательно выразить восхищение Селеной по возвращении в «Хогвартс». Он уже не возражал против ревизии столь грамотно составленной корреспонденции гриффиндорской мафией.

«Лично я не захотела бы занимать место спортивного комментатора, – напоследок заявила Селена. – Все равно все будут недовольны. Для этого надо быть таким самоуверенным и, не побоюсь этого слова, нахальным, как Ники Боунс. Еще раз желаю успехов» и т. д.

«С разрешения Селены я прочел все, что касается меня. Возможно, все это так. И тем не менее место спортивного комментатора было для меня вызовом, – объяснял Дик. – Я не люблю оказываться на публике, и понимаю, что даю повод придираться ко мне».

– Плохие новости? – Пеппе, наверное, подошел, чтоб поставить сферу на место.

Рики неопределенно пожал плечами.

– Ты не поможешь мне составить график роста от температуры? – неловко попросил Пеппе.

Подняв голову, Рики узрил прямо напротив профессора Лютика, беседующего с младшекурсником.

– А почему ты не спросишь преподавателя?

– Потому что в школе мы не пересекаемся, – вымолвил Пеппе.

– Давай, – согласился Рики и проворчал вдогонку, – где предел человеческой дурости?

В общем, от новостей у Рики возникло ощущение, как будто он и не уезжал из «Хогвартса», с той только разницей, что он совершенно не мог повлиять на ситуацию.

Это «безответственное заблуждение» взялась развенчивать профессор Джиовинеза на первом же своем уроке.

– Итак, предсказание будущего, – заговорила она, стоя перед классом.

Рики же никак не мог почувствовать себя как на прорицаниях: ни благовонного дыма, ни столиков с пуфиками, и преподаватель выглядит, как обычная ведьма, а не шаман стрекоз.

– На самом деле, оно вполне доступно каждому, и это даже несложно, если настроиться определенным образом. Перед вами кристаллы.

– Но в них только белый туман, – возмутилась Ческа.

– Конечно, – усмехнулся Джиовинеза. – Или вы прямо сейчас способны разглядеть свое будущее?

– Можно спросить? – Марина впереди Рики подняла руку. – Я давно думала об этом. Можно ли точно предсказать, как сложится жизнь человека, уже тогда, когда он родился?

– Хороший вопрос, – кивнула Джиовинеза, проходя между рядами ближе к Марине. – Я правильно тебя поняла, ты хочешь знать, можешь ли ты что‑нибудь изменить в своей судьбе, и если она зависит от тебя, то в какой степени?

– Да, – тихо произнесла Марина.

– Меня часто об этом спрашивают, – покачала головой Джиовинеза. – Верить в судьбу удобно. Ведь, если все заранее известно, ты ни за что не отвечаешь. По этой причине подавляющее большинство прорицателей называют себя орудием в руках провидения. Обычно они неспособны устроить собственную жизнь. Сегодня я могу любому из вас математически точно предсказать его будущее на следующую неделю.

– И сбудется? – поинтересовался Карло.

Джиовинеза захихикала.

– Не знаю. Когда я училась, то была свидетельницей, как мой наставник предсказал смерть старому колдуну, опасно раненому на дуэли. Через месяц тот был полностью здоров и приходил, чтоб дать ему по морде… простите. Но гораздо чаще люди, которым предсказана травма, в самом деле, падают на ровном месте.

– Выходит, лучше не знать? – спросил Рики, его пульс учащался по мере того, как он сопоставлял мнение Джиовинезы с тем, что сказала ему Дан.

– Некоторые так считают. И я согласна, так лучше для тех, кто не готов работать с силами, управляющими жизнью, – ответила Джиовинеза. По ее тону могло показаться, как будто она держала эти силы на ладони и нежно поглаживала. – Возвращаясь к вопросу Марины – у каждого есть предрасположенность, способности и предполагаемые благоприятные периоды. Если я сейчас предскажу Ческе, – рука бабушки нежно провела по черным волосам, – неуд по зельям не позднее следующей недели, это, конечно, может не сбыться. Но, к сожалению, люди в редких случаях меняются так быстро.

– Но, насчет Чески, это же не предсказание? – полувопросительно заявила Мариола.

– Почему? – вскинула брови Джиовинеза.

– Потому что Вы знаете, – ответила ученица.

– А на основании чего, по–твоему, делаются пророчества? Твое возмущение понятно – у меня более чем достаточно видимых данных, чтоб делать подобный прогноз для Франчески. Для настоящего предсказания, ты считаешь, требуется большая неопределенность?

«Знаю я одну такую просветленную даму», – подумал Рики.

– С молодыми людьми очень сложно постигать предсказания. Вы слишком любите проявленную науку, где все можно проверить. С другой стороны, готовы уважать то, что совсем непонятно, а то и боитесь этого. Требуется от вас, на самом деле, внимание к невидимому, которое доступно только при особом настрое чувств. Посмотрите в свои кристаллы еще раз, – велела Джиовинеза.

Рики не ожидал увидеть ничего, кроме белого тумана. Он немного понимал, о чем говорит директор. В день рождения Эдгара они долго ждали образов в кристалле, и, наверное, впали в некий транс, чему способствовали тишина, отсутствие деятельности и расслабление.

– Следует предположить, – продолжала профессор таким же нормальным голосом, – существование пласта реальности, который недоступен непосредственному опыту. Моя задача – научить вас обращаться к этой реальности, часть которой упрощенно называют интуицией.

Концентрацию на кристалле Рики уже проходил. А вот Джиовинезе пришлось бороться с желанием многих учеников обнаруживать в тумане шара знаки наподобие символов в кофейной гуще, и расшифровывать их. На дом она задала сочинение, в котором надлежало вспомнить и описать все случаи, когда предчувствия сбывались.

– Может, мне стоило взять интервью у твоей синьоры Парвати? – спросила загруженная Ческа. – У меня вообще не бывает предчувствий.

– На детях природа отдыхает, – философски заметил проходящий мимо староста.

На его поддевки Рики уже перестал обращать внимание, а вот Ческа всякий раз дулась. Вообще‑то все ее любили, кроме, пожалуй, профессора Пигнолли – но тот был человеконенавистником.

Выполнять домашнее задание под его руководством было сродни наказанию – даже если не обращаться к нему за помощью. Никто, кроме него, не контролировал каждые пять минут, что именно делает каждый ученик, и не требовал абсолютной тишины. Его дежурства всегда тянулись особенно долго. Для всех было большим облегчением, когда, наконец, пробило пять, и вахтер дал звонок на роспуск.

Рики запер свой шкафчик обычным заклинанием, сунул в карман волшебную палочку и встал в очередь перед воротами. К концу дня он устал, к тому же в нем начинал просыпаться голод. Перед ним оставалось пять человек, три, два… Он вошел в арку, кувырок…

И его тело уперлось в упругую черную пустоту. Под давлением пустота прогнулась, тихонько чавкнув.

В первый момент Рики охватила дикая паника. «Отсутствие снов слишком подозрительно. Неужели они все‑таки похитили меня?»

Рики выпрямился и выхватил палочку – свое единственное оружие. Черная пустота выпрямилась вместе с ним. Ощущение равновесия немного привело его в чувство, а память услужливо подсунула недавние темы в разговорах новых товарищей. До Рики дошло – он попросту застрял.

Такое иногда случалось. Если в Тоннеле неисправность, то он влип не один, и вскоре их хватятся. Главное – не двигаться с места. Но при любом положении вещей, он не проторчит тут до завтра.

Рики убрал палочку и сел, стараясь оставаться на том же месте. Он обхватил ноги и положил голову на колени, приготовившись ждать, сколько понадобится.

«Сильная энергия».

Рики вздрогнул. Это был не голос.

«Ты сейчас сильная энергия. Ты звал нас».

«Наверное, до них дошел импульс моего страха», – догадался Рики.

«Ты получил сигнал сейчас?»

Прежде чем ответить, Рики собрал в кулак все свое мужество.

«Да. Что вы хотите?». Он старался сконцентрироваться на ком‑то невидимом далеко, чтобы послание дошло.