Текст книги "Рики Макарони и Вестники Ниоткуда (СИ)"
Автор книги: akchisko_san1
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 38 страниц)
– А мы здесь сидели в прошлом году! – возмутилась какая‑то одноклассница.
– Кто не успел, тот опоздал! – отрезала Ческа.
– Выпендрежница, – проворчал Марко.
Профессор Квастаторри оказался жизнерадостным пухлым человечком лет под 50.
– Вижу, вы не очень рады окончанию каникул, – мягко промолвил он. – Ну, не все же развлекаться. Зато нас сегодня ждет отличный обед. Сюрприз, заметьте! Анна готовит фруктовые пирожные.
Ученики одобрительно захихикали. «Сюрприз испортил», – подумал Рики.
– Я был на выпускном вечере два месяца назад, так там…
– Не отвлекайся, – прервала его высокая седовласая ведьма на портрете.
– Ну да, конечно, – вскинулся преподаватель. – Значит, четвертый курс! Подумать только, уже четвертый! Ведь вот только что ваши родители… Надо же, как летит время. Ну и что вы делали на каникулах? Карло?
Через 10 минут, выслушав половину класса, профессор, будто случайно, заметил новенького. Рики не ждал, что тот способен оживиться еще больше.
– Ты ведь учился в Британии, верно? И что‑то там натворил? Профессора Джиовинезу просили, чтобы приглядывала за тобой. Говорят, тебя следует ограждать от контактов с черной магией.
– Что? – вскинулся Рики. – Как это?
Приглядывать – еще куда ни шло, но ограждать от учебы, и это в школе…
– Нам сказали, ты вечно попадаешь в истории, – преподаватель шутливо пригрозил пальцем. – Нас тут информируют. – Ческа захихикала.
Рики уже отлично понимал, что имела в виду Дан, говоря, что не хотела бы быть новенькой. Столько внимания его персоне не улыбалось.
– Что заставило твою семью переехать? Они беспокоились за тебя?
– Ческа перетащила, – прокомментировал тот тип, что раньше критиковал классную наставницу.
Вопрос застал Рики врасплох. Внезапно он ощутил сильную боль.
– Моя бабушка умерла, и мы решили сменить обстановку, – ответил он кратко.
– О, – преподаватель растерялся и неловко произнес, – соболезную. Не сомневаюсь, госпожа Макарони была очень доброй бабушкой.
– Почему была? Госпожа Макарони здорова, – занервничал Рики. – Мы переехали, потому что оставаться дома было тяжело для мамы.
– Понятно, – кивнул преподаватель. Но понял он далеко не все, судя по тому, что выспрашивал у Рики еще добрую четверть часа. Кажется, больше всего ему понравилось то, что у госпожи Макарони навалом внуков. Наконец, портрет мамаши призвал его к порядку.
– Да, в самом деле, в этом году вам следует изучить все классические атаки и контратаки в боевых столкновениях. Есть очень хорошие примеры. Кстати, в нашей библиотеке имеется описание по воспоминаниям Гарри Поттера. Вот Риккардо, наверное, хорошо все знает, так сказать, из первых уст…
Это был второй удар по больному месту.
–…ведь синьор Поттер твой крестный отец? – улыбнулся Квастоторри.
Ческа с энтузиазмом закивала. Рики мысленно отругал себя за то, что однажды по собственной инициативе похвалился перед ней этим фактом.
– Поэтому ты вряд ли сожалеешь, что не учишься у него. Конечно, в «Хогварсе» рады, что он согласился преподавать – у вас это называется «защита от темных искусств»?
До сознания Рики новость дошла мгновенно. Крестник возблагодарил свою счастливую звезду, избавившую его так своевременно от необходимости терпеть дядюшку Гарри в качестве учителя.
Выйдя с урока, Рики не был так благодушен, как все вокруг.
– На его занятиях так легко себя чувствуешь, – проворковала Ческа.
«А если тебе палочку к горлу приставить, что делать будешь?», – хотел спросить Рики, но поглядел на нее… и передумал.
После уроков ученики обедали в школе. Как совершенно справедливо предупредила Марина, готовила троллиха отлично, но такого изобилия, как в «Ховартсе», здесь не разводили. Над статуей мадонны в три человечских роста красовался школьный девиз: «Chi cerca – trova». В обеденном зале параллельно друг другу располагались три стола. Ученики, мальчики и девочки отдельно, рассаживались за двумя боковыми строго по классам. С девочками садилась Карлотта, с мальчиками – профессор Раджионеволли, преподаватель истории магии. Остальные учителя, включая директрису, занимали центральный стол.
После обеда школьники брались за домашние задания. Они не могли выполнять их дома, потому что запрет на колдовство несовершеннолетних вне школы имелся и в Италии. Комнаты практики, отдельные для мальчиков и девочек, с доступом в общую библиотеку, были завалены вспомогательными материалами, включая лучшие образцы сочинений старшекурсников по каждой теме – Рики даже заглядывать в них опасался. Дежурные преподаватели следили за порядком и давали разъяснения по мере необходимости. Впрочем, каждую среду в часы, отведенные для уроков, устраивали квиддич, поэтому все желающие, а таких было много, старались подгадать так, чтоб в этот день учить поменьше.
Рики с удовольствием оседлал свою «Молнию», вызвавшую бурю эмоций среди других учеников. Летать само по себе было здорово. Кроме того, преподаватели, проводящие тренировки, каким‑то образом умудрялись организовать целую толпу так, чтобы каждый мог поиграть. Полеты брал на себя либо профессор Лютик, обучающий к тому же первогодков, либо профессор Доматор, преподаватель ухода за магическими тварями.
После уроков в первый день классная наставница подошла к Рики и прокурорским тоном спросила, не надо ли ему чего. Он попросил отвести его к директрисе. Карлотта не скрывала своего изумления. «Хоть чем‑то отлична от Снейпа, – порадовался Рики. – А то черноглазая, вся в черном, и нрав дурной». Впоследствии он неоднократно подмечал у зельеваров общие, зачастую малоприятные черты характера.
– Зачем? – спросила Карлотта. – Вот странная просьба, обычно никто туда не стремится.
– Мне сказали, что через нее я могу передавать письма для друзей в «Хогвартс», – ответил Рики.
– Запросто. Будешь отдавать их мне, – заявила классная наставница не терпящим возражений тоном и удалилась. Рики этого совсем не хотелось – она показалась ему ветреной и небрежной, еще сунет куда‑нибудь и забудет. Однако он ошибался – Карлотта не только мгновенно отсылала послание, но еще, в отличие от гриффиндорской мафии, совершенно не интересовалась содержанием.
В новой школе Рики несомненно нравилось то, что к пяти часам вечера ученики складывали пергаменты, перья и книги в шкафчики и шли к воротам. Шаг, и ты в своей комнате, дома.
Однако после экзамена Джиовинезы до этого приятного момента оставалось еще больше четырех часов: история магии, обед, а потом – недоученное заклинание и ненаписанный реферат на завтра. Время приготовления уроков было для него самым тоскливым. Ческа и Марина занимались отдельно, а среди одноклассников Рики, обзаведясь несколькими приятелями, так и не нашел настоящих друзей. И он очень скучал по тем, кто остался в «Хогвартсе».
После экзамена Рики так и не успел дойти до класса профессора Раджионеволли. Снизу послышались рыдания, и почти сразу стало ясно, что его догоняют. Это была Карлотта.
Поравнявшись, она вдруг обхватила его сзади за шею и чмокнула в лоб. Если бы классная наставница его вдруг ужалила, он бы меньше удивился.
– С поличным! – злорадно пропела она, пританцовывая. – Макарони, или ты дьявол, или мудрец.
Слухи по школе потом расползлись, как туман по болоту: «ни черта не ясно, но что‑то точно есть» – как сказал Роччо, одноклассник обеих девчонок и старший брат Пеппе, когда Пеппе знакомил Рики со всеми своими братьями, которые уже учились в школе.
Глава 8. Зельеварша и тварюшник.
Классная наставница Рики, профессор Убриокарра, которую все называли запросто Карлоттой, отличалась от профессора Снейпа возрастом, полом, темпераментом и мировоззрением, но все равно была очень похожа. Не будь у Рики предварительного опыта, ему было бы непросто приспособиться к ее манере обращаться с учениками. Детей она, по собственному признанию, терпеть не могла. Однако в школе был кое‑кто, кого она не выносила вовсе.
Профессор Марио Доматор, преподаватель ухода за магическими тварями, был щеголеватым накачанным молодым человеком; при первом взгляде на него Рики скептически поджал губы. Однако многие ученики его заслуженно обожали. Впервые в жизни Рики признал, что доволен уходом за магическими тварями, хотя в прежней школе считал это невозможным.
Карлотта и Доматор презирали друг друга демонстративно и взаимно. Конечно, дело тут было совершенно не в том, что Карлотта – племянница директрисы, хотя Доматор при случае поддевал ее этим. Она отлично разбиралась в зельях – за это, собственно, и попала в школу.
– Эти мракоборцы вовсе ей не нравились. Это теперь тот, с висячими усами, до сих пор хвастает, что она в него влюбилась, а он, увы, убежденный холостяк, – сообщила Мариола, старшего брата которой в прошлом году взяли учиться в авроры. Рики втайне удивлялся этому – судя по тому, что рассказывала сестричка, парень был редким сплетником.
– Они должны были думать, когда явились с обыском к ним в дом, – злорадно произнесла Ческа. – Тетя хотела отравить их, да пожалела.
– Не говори так, – попросила рассудительная Марина. – Я думаю, Карлотта просто хотела подшутить.
– Или помучить своего жениха, – добавил Пеппе. – Что ни говорите, а он придурок.
Рики не стал это комментировать, поскольку версий о женихе–герое по имени Ринальдо по школе гуляло предостаточно.
– Но тем синьорам конкретно снесло крышу, хотя Карлотта на разбирательстве утверждала, что то любовное зелье у нее получилось слабенькое и они, наверное, прежде выпили чего покрепче, раз их так развезло, – сказал Марко.
– А какое наказание полагается за использование любовного зелья? – спросил Рики.
– Ну, смотря по последствиям, – пустилась в рассуждения Мариола. – Хотя Карлотта тогда влипла, мракоборцы ведь были при исполнении обязанностей…
– Да этот гад просто наговорил на бабушкиного брата, – проворчала Ческа. – Пигнолли не живет без доносов. Ему везде враги мерещатся. И правильно сделал, что настоял, чтоб тетя ела за другим столом!
– Что ты говоришь! – шикнула Марина.
– Карлотта и в самом деле горячая, – примирительно сказал Карло. – Согласись, Ческа, твоя бабуля ее здорово выгородила.
– Зато теперь Карлотта вопит, что в этой школе в рабстве, – смягчаясь, кивнула Ческа. – А как иначе могла бабушка взять ее на поруки, раз она – директор?
– И заодно, пока тут наша Карлотта, те же мракоборцы лишний раз не нанесут визит, – хмыкнул Карло. – Прав Доматор, нет зверя страшнее женщины.
Одноклассники ожидали, что первый урок зелий в «МентеСана» произведет на Рики сильное впечатление.
– Тишина! Вы что, забыли, куда пришли? – сурово поинтересовалась профессор у едва переступивших порог учеников.
Прежде всего, она обратилась к старосте.
– У вас был урок Квастаторри?
Марко кивнул.
– Ну значит, мне нет никакой необходимости знакомить тебя с классом, – заявила она Рики с огромным облегчением. – Надеюсь, все вы помните… – Карлотта многозначительно нахмурилась.
К изумлению Рики, весь класс начал скандировать.
Перед работою блестят
От чистоты котлы,
Ингредиенты строго в ряд
Разложим на столы.
Что нужно, в ступах разотрем,
Нагреем, охладим,
А что‑то точно отольём,
Отмерим, растворим.
Рецепт мы знаем назубок
Всегда. В любой момент.
И применяем четко в срок
Любой ингредиент.
Мы в измерениях точны.
Когда рецепт не прост,
Учтем мы фазы у луны,
Планет и прочих звезд.
Ничто с пути нас не собьет:
Ни шум, ни темнота.
Нам аккуратность принесет
Прекрасный результат!!!
– Прекрасно. Ну наконец‑то яды, – Карлотта уселась и начала листать классный журнал, делая в нем пометки. – Записывайте. Основные признаки…
Карлотта никогда не позволяла вывести себя из равновесия: она начинала орать на нарушителя, как заведенная, намного раньше. Ее список в хор отправлялся на утверждение тетушке каждый день. Она была, на удивление, такой чистюлей, что даже бабушке Рики было, чему поучиться.
– Чистую посуду никогда не надо вытирать, – поучала она. – Если капли задерживаются, значит, есть прилипшие частицы. Страшно подумать, во что вы способны превратить свои котлы!
«В тебя», – мрачно подумал Рики, украдкой вытирая котел.
Свое первое письмо в «Хогвартс» он сократил, как мог и убрал оттуда все, что могло бы заинтересовать гриффиндорскую мафию, и все равно получилось целых три свитка.
– Ты что, мемуары пишешь? – ужаснулась Карлотта, обозревая увесистый пухлый конверт. – Посмотрим, какие ты будешь выполнять письменные работы.
Тон последнего заявления, впрочем, был не слишком угрожающим – отчасти потому, что профессор Убриокарра относилась к своему классу мягче, но скорее всего из‑за прорицаний.
Этот экзамен послужил своего рода переломным моментом в отношении Рики к новой школе. Первые дни он постоянно находился в эйфории просто оттого, что находился рядом с Ческой, каждый день видел ее, говорил с ней и сидел за одной партой. Она, казалось, тоже была довольна. Но постепенно ощущение чуда проходило, а школьные будни наступали. И, главное, он больше не мог отмахиваться от своих снов.
В основном из‑за них Рики часто сожалел, что отправил первое письмо в «Хогвартс» так скоро. Он прекрасно понимал, что возможна цензура, но временами становилось так жутко, что он готов был наплевать не нее. Звездное небо с зовущими голосами все чаще приходило к нему по ночам. Иной раз, выйдя из здания школы и подняв глаза к синему безоблачному небу, он вдруг начинал как бы слышать то же самое. В остальном, Рики чувствовал себя прекрасно, но беззаботность его улетучилась. Наверное, он часто казался обеспокоенным, потому что, в конце концов, Пит спросил его, что происходит.
– У тебя точно проблема, – сказал он.
Внимательно выслушав всю историю, начиная с лета в доме Уизли и предсказания на дне рождения Эдгара, он попросил Рики не беспокоиться, прежде всего, о психике.
– Я не нахожу в тебе никаких отклонений, – заявил Пит. – Если что, настоящие психи не могут справляться с текущими обязанностями вроде учебы. Я так понял, что ты не слышишь так называемые голоса, а получаешь готовый смысл слов. У тебя вряд ли просто воображение разыгралось. И потом, ты зацикливаешься на этом. И основания, возможно, есть.
– А как ты определил? – спросил Рики.
– Ну, с точки зрения здравого смысла, – начал рассуждать Пит, – ты слышал и читал о таком. Значит, знаешь, каким может быть инопланетное вмешательство. Главный вопрос: есть ли в этих сигналах что‑то такое, с чем ты раньше никогда не сталкивался.
– Да, – ответил, подумав, Рики. – То, что они пересылают мне. Мы так не говорим, слова и фразы такие… рубленые. «Мы долгий поиск. Ты здесь».
– То есть, примерно так говорят начинающие на иностранном языке, – подсказал Пит. – Как будто словарный запас ограничен, минимум падежей, спряжений и прочих словесных конструкций.
– О… пожалуй, да, – согласился Рики.
– Я тут читал прошлонедельную газету; тетя ее случайно забросила в холодильник, хорошо, я нашел, пока миссис Дуглас ее не убила. Хочешь?
– Нет. А что там? – как можно небрежнее поинтересовался Рики. У него засосало под ложечкой – он уже знал ответ.
– Непонятные оптические явления. Сначала – возле Неаполя, где мы гостили, теперь недалеко отсюда, – брат кивнул на газету. – Помнишь тот шар, который мы видели в окна из дома бабушки? Ты тоже подумал, что нам с хмелю показалось? Или бабочки?
– В бабочек я не поверил, хотя твоя версия была вполне наукоподобна, – честно признался Рики. – А вот насчет вина…
– Объясняю, ребенок, – брат подался вперед, пристально глядя ему в глаза. – Галлюцинации одинаковыми не бывают. Если два человека в одном месте в одно время видят одно и то же, значит, так и было. Это первое. Во–вторых, галлюцинации от выпитого бывают только у настоящих алкоголиков с хорошим стажем; ни один из нас не принял бы столько, раньше отрубился бы.
– Значит, эти, кто они там, действительно существуют и ищут меня, – резюмировал Рики.
– Кто только тебя не ищет, так что это неудивительно. Рики, – Пит потрепал его по плечу, – ты думаешь, мне это нравится больше, чем тебе? Я не меньше твоего хотел бы обойтись без непонятного риска. Что я несу? Это ты‑то? Но ты, конечно, не искал таких приключений.
Рики криво улыбнулся.
– Фактам надо смотреть в лицо. И я не сомневаюсь, те, кто пытается связаться с тобой, давно могли бы причинить тебе вред, но они, вероятнее всего, не собираются делать этого. Что ты им обычно отвечаешь?
Вскинувшись, Рики уставился на брата так, словно только что сделал открытие.
– Я никогда с ними не заговаривал. Только, даже не слушал, а, как ты сказал, воспринимал. Я чувствую, такое уже было, когда‑то давно.
– Дежа вю, – кивнул Пит. – Практически не подлежит осознанию.
– Ты считаешь, я должен начать сам разговаривать с ними?
– Да. Я не вижу иного выхода, как узнать, чего они к тебе привязались. Хочешь, я останусь тут, с тобой, чтобы ты не был один? – предложил Пит.
– Совсем обалдел? В квартире полно места, а ты вдруг переедешь сюда. Как ты это объяснишь родителям? Я не хочу их волновать всякими пришельцами, – удрученно молвил Рики.
– Я тоже не думаю, что мама воспылает энтузиазмом в деле налаживания межгалактических контактов, – согласился Пит. – Но в любом случае, я не намерен тебя бросать с такой проблемой. Можешь звать меня в любое время. Буди, я не рассержусь.
– Спасибо. Я ничего другого и не ждал от тебя, – вздохнул Рики.
Стоило принять такое решение, как, в полном соответствии с законом подлости, Рики всю ночь снилась разная чепуха, но никак не то, на что он настроился.
Зато с утра у ворот ожидала Карлотта.
– Доброе утро, синьорина, – поздоровался Рики, гадая, чем обязан такому счастью.
– Здравствуй, Макарони. Твои б слова да Богу в уши, – поприветствовала профессор. – Вот, привет тебе от твоего Министерства. Развели бюрократию!
– Вы правы, – вздохнул Рики, принимая конверт, на котором, действительно, красовалась печать Министерства Магии с подписью на английском языке.
Лицо Карлотты на мгновение приняло сочувствующее выражение.
– Как можно обмениваться мыслями при таком надзоре? Безобразие, – проворчала она.
– Спасибо, – Рики постарался улыбнуться.
Карлотта, кивнув ему, ушла. Рики же подошел к окну и вскрыл конверт, прочитал.
«Что за бред?!» – единственное, что пришло ему в голову, но спросить было не у кого.
– Плохие новости, Рики?
Он не заметил, как Марина вместе с Марко подошла сзади.
– Я никогда бы не догадался, что Парвати Патил числится сотрудником департамента магических связей, – сказал Рики, сворачивая пергамент.
– Патил – судья Турнира? Та красивая синьора? – спросила Марина.
С уст Рики после прочитанного рвались слова покрепче, но произносить их при этих двоих он не собирался, поэтому ограничился подтверждением.
– Да. Ей поручили координировать мою переписку с друзьями в «Хогвартсе», – нахмурился Рики.
– Ты недоволен? – спросила Марина. – По–моему, ты ей не симпатизировал в прошлом году.
– А тебе бы понравилось, если б в твои письма совали нос? – Марко, при всем его занудстве, нередко понимал правильно быстрее других, хотя Марина тоже уловила суть.
– И Карлотта так считает, – добавил Рики.
– Еще бы. Для нее это злободневно, – сказал староста. – А к Доматору лучше не опаздывать.
Рики не решился бы утверждать, что в «Хогвартсе» уход за магическими существами преподается хуже.; впоследствии сам Доматор, выслушав его рассказ, в открытую позавидовал возможности доставлять в школу опасных магических тварей, а других наблюдать в условиях обитания. И Хагрид, при всей нелюбви Рики к нему, знал о магических животных много и умел управляться с ними. Но, когда Рики увидел, как содержится зверинец в «МентеСана», его слизеринское благоразумие инстинктивно сделало выбор в пользу последнего.
Это было как в зоопарке – волшебные существа находились в огороженных вольерах, магически увеличенных до необходимых им размеров. Там содержалась редкая коллекция, примерно на треть собранная лично профессором Доматором. Единороги, гиппогрифы, гриндилоу… Рики втайне порадовался, что «МентеСана» отказалась от столь высоко чтимых Хагридом драконов, а огненные крабы находились за прочным огнеупорным заграждением. Практически все твари, независимо от степени их опасности, как позже убедился Рики, были приручены преподавателем. Ученики могли посещать зверинец, помимо занятий, в строго отведенные часы.
Профессору Доматору не было тридцати лет, тем не менее, в отличие от Карлотты, ученикам и в голову не пришло бы называть его по имени. Его манера держать себя поначалу показалась Рики несколько вызывающей. О том, во что одет преподаватель, Рики расписали во всех подробностях.
Профессор украсил себя сплошь личными трофеями. Он носил сапоги из шкуры магического носорога, громамонта, застреленного им в Африке более пяти лет назад, в самом начале работы. В их подлинности можно было убедиться, сравнив со шкурой живого громамонта. У профессора имелась также парадная колдовская шляпа, украшенная перьями авгура, которую он надевал в особо торжественных случаях, например первого сентября. За поясом он, как и Хагрид, носил перчатки из драконьей кожи. По его робам ручной вышивки, выписанных, по слухам, из Парижа, втайне от Карлотты вздыхали старшеклассницы. Особую гордость профессора составляла совершенно новая куртка. Прошедшим летом он спас одну ферму, обезвредив поселившегося на ней клинохвоста, и облачил свои богатырские плечи его шкурой. На это Карлотта, презрительно щурясь, как‑то заявила своей тетке, что «куртка профессора Доматора не из клинохвоста, а из самой обыкновенной свиньи, и это кое‑что значит». Источником столь приватной информации была, конечно же, Ческа.
Клинохвостов преподаватель представил четвертому курсу совсем не так, как написано в учебнике.
– Не спорю, они, конечно, хуже чумы для любой свинофермы, и маленьким детям с ними водиться ни к чему. И никакого изящества в них нет, как в бочках. Только поймите правильно, этот мир не дурак строил, как некоторые думают. От всего живого всегда есть определенная польза, а красота уж прилагается, не наоборот.
Его неприкрытый прагматизм до отвращения бесил Карлотту и вызывал уважение у коллег постарше.
Однажды Карлотта пришла в зверинец вместе со своим классом и остановилась у вольера с единорогом. Пока она любовалась, Доматор делал вид, что не замечает его, но барышня была не из тех, кто живет по принципу «не нравится – не связывайся».
– Они великолепны. Неужели ты неспособен это понять? – прошептала она на всю площадку.
– Естественно, для твоего‑то дела. Тебе хвостовые волоски дать или обычные?
– Чурбан, – прошипела Карлотта, когда к ней вернулся голос.
– Так бы и сказала, что те и другие. Пришлю с завхозом, – сказал преподаватель и ушел.
Рики удивлялся, как может зельеварша воспринимать его слова серьезно. Доматор не признался бы в этом, но ученики чувствовали, насколько фанатично он предан своей работе. Иначе он не смог бы зажечь в них энтузиазм для выполнения такого неинтересного задания, как выхолащивание клинохвостовых хвостов.
Однажды вечером Рики вернулся домой не в лучшем расположении духа. Он не успел разобраться с сочинением по гербологии, а это означало, что, скорее всего, назавтра придется отказаться от квиддича. Он сразу вспомнил о радостном событии – назначении Парвати Патил цензором, и о том, что Карло Робусто сегодня не давал проходу Ческе. А дома, как назло, не оказалось даже миссис Дуглас, чтобы пожаловаться. Ужинать было еще рано, да и скучно в одиночестве. Рики решил посмотреть телевизор, чего давно не делал.
Экран показывал светящуюся точку в синем небе. Ругнувшись, Рики нажал на выключение.
И тут в окно влетела сова.
Рики ее раньше не видел, но, судя по всему, она проделала долгий путь. Он напоил ее и насыпал орешков, прежде чем схватить объемистый конверт. Он едва поверил, сразу же узнав почерк. Конверт надписывала рука Лео Нигеллуса.
Сове, наверное, тяжело было тащить такой груз. Целых пять свитков! Конечно, это были разные письма.
«Насколько я мог заметить, – писал Лео, – профессора Снейпа твой перевод не обрадовал. Он прямо заявил мистеру Поттеру, что это неразумно. Теперь мы видим твоего крестного каждый день, и похоже, в школе он счастлив. Говорит, работать в «Хогвартсе» – его детская мечта. Но я считаю, он здесь ради тебя, и сейчас в какой‑то степени зря теряет время. Просто мне точно известно, что он принял должность до того, как вы решили переехать в Италию. Артур ведет переписку с твоей маггловской подругой, Даниэлой. Посылает ей сов. Должен заметить, я этого не одобряю. Вообще трудно придумать что‑то более во всех смыслах рискованное. Ее же сова может клюнуть, и не только. Еще, чего доброго, попадет под наблюдение нашего Министерства, вряд ли ты этого хочешь».
Рики считал, что это давно заглохло, и теперь насторожился. Ему не то чтобы не нравилось общение Артура и Дан… Решив разобраться в этом позже, он вернулся к письму Лео.
Друг обстоятельно излагал состояние дел в «Слизерине». В поезде Дора Нотт успела поругаться с Тони Филипсом, гриффиндорским недругом Рики и Клуба Единства – он не любил слизеринцев. Все ограничилось обзываниями и угрозами, но Лео не верил, что так и останется, и ожидал скорые неприятности. Тиффани Флинт, в прошлом году завязавшая многочисленные знакомства, хвасталась тем, что переписывается с китайцами и итальянцами. Лео спрашивал, известно ли Рики об этом что‑нибудь, поскольку мисс Флинт здорово зазналась, и Дора попросила его поинтересоваться у Рики.
О проявлениях радости Френка Эйвери, узнавшего, что Рики временно перешел в другую школу, конечно, следовало бы написать целый балет. Враг был счастлив буквально до слез, что, наконец, «Слизерин» избавляется от нечистокровных элементов, становясь на тот истинный путь, который Френк считал единственно достойным.
Лео со всей определенностью считал, что гадание на дне рождения Эди и световые сигналы в местах, где жил Рики, связаны. Совпадений и недоразумений он не признавал.
Он сожалел, что они заранее не разработали никакого шифра, позволившего бы обмануть возможную цензуру гриффиндорской мафии. Лео намекнул, что они с Диком работают над этим и отправят с почты, когда пойдут в Хогсмид, к нему домой, минуя школу.
Глядя на еще четыре непрочитанных пергамента, Рики чувствовал себя совершенно счастливым.
Начал он с Артура, горя желанием узнать, что ему надо от Дан. Но тот даже не упомянул об этом. Все письмо состояло из подробного красочного описания прогулки Клуба Единства по Запретному Лесу. Артур сам положил начало этой традиции и самолично следил, чтобы она неукоснительно соблюдалась в начале учебного года. Отъезд Рики, конечно же, ничего не менял. «Ни одного кентавра мы, к счастью, не встретили, а то бы Эди удар хватил. Я хотел подойти ближе к паукам, даже взял с собой ослепляющий порошок, ага, так мне и позволят некоторые товарищи. По нашим двум полянкам я уже с закрытыми глазами могу ходить. В этот раз мы, к тому же, облазили все деревья. И не по своей инициативе.
Наша фатальная ошибка – девчонки. Я знаю, что не должен был поддаваться просьбам Джорджины и брать ее с нами. После этого Лео и Дик настояли на том, чтобы пригласить Дору Нотт. Нашли тоже способ поднимать такой стерве настроение за свой счет, а она последние дни слишком хмурая. Ладно, я понимаю, с нами Нотт всегда проявляла себя с лучшей стороны, и я еще помню, как она рассердилась в прошлом году, когда мы не позвали ее в Визжащую хижину. Джорджина поначалу ей совсем не симпатизировала, а потом рассказала про твои летние тарелки. У Нотт явно нездоровая жажда деятельности! Она, представь, заметила, что на падубе возле грядок Снейпа что‑то такое светится! Лео и Ральф сняли оттуда целую кучу паутины и сунули ей под нос. Как считаешь, это помогло? И попробуй, догадайся, что было дальше…»
Описание того, как Дора забралась слишком высоко, а потом не могла слезть самостоятельно, и ее кое‑как сняли, заняло большую часть письма. Кроме того, Артур проинформировал, что в лесу друзья наелись ежевики и того, что взяли с собой. В целом, по мнению Уизли, учебный год начался хорошо, присутствие дяди Гарри в школе, правда, несколько напрягало его. Только крестный взялся искать Эдгара именно тогда, когда они гуляли по Запретному Лесу.
Дика раздражала обстановка в его колледже. Виктор Чайнсби, его давний конкурент и признанный лидер, сокращению членов Клуба Единства был очень рад и строил грандиозные планы, как добиться кубка школы для «Равенкло» в текущем учебном году. Но, собственно, Дик не ждал ничего другого.
Гораздо больше его беспокоило, сможет ли Рики сдать экзамены в «Хогвартсе», обучаясь по другой программе; он не поленился напомнить, что через год предстоят СОВы.
Но основным содержанием его части послания был обещанный Лео шифр. «Это очень сырой вариант на случай, если будут сложности передать тебе его позже, Ричард. Мы знаем, что сейчас ты в странном положении и будешь, вероятно, нуждаться в нас. Завтра здесь будет мистер Рональд Уизли, дядя Артура. Он обещал отвести его в магазин в Хогсмиде. Представляешь, Артур умудрился остаться совсем без перьев – чего не забыл, то поломал! Он постарается незаметно отправить письмо с почты. Там есть совы, переносящие корреспонденцию на далекие расстояния. Итак, по примечаниям Уизли: проблема твоего происхождения – «Гербология», проблема световых сигналов – «Уход За Магическими Существами». Чтоб отличать от упоминания обычных уроков, пиши их с заглавной буквы. Всю применяемую терминологию используй по контексту. Воображаю, какая ерунда может из этого получиться. Но я верю в тебя и в нашу хитрость».
«Спасибо», – подумал Рики.
Эдгар взялся за перо сразу, как узнал от дядюшки Гарри о назначении Парвати. «Она снова приезжала в «Хогвартс», уж не знаю, о чем они говорили. Почему‑то я не сомневаюсь, что она даже без распоряжения будет читать наши письма, а потом сделает кучу выдающихся предсказаний. Все это возмутительно. Интересно, ее выбрали для нас потому, что только она согласилась? С тех пор, как ты решил перевестись, Министерство более чем заинтересовалось тобой, Ричард».
Селена отметила, что предсказания Трелони в первую неделю были немного оптимистичнее. Сама она несколько раз видела маленькую русалочку на мостике и очень переживала, что ничего не может ей объяснить. И еще она близко к сердцу приняла недовольство Доры. Селена не обвиняла, просто делилась своими чувствами, и это этого Рики было тяжелее всего читать ее письмо.
Ральф Джордан, как обычно, сам ничего не стал сочинять, а передал привет через Артура.
«Безусловно, – приписал в конце Эдгар, – ты получишь еще одно письмо, по официальному каналу, через школу. Только там не будет никакого Запретного Леса, а сплошь приличные события. Бетси Спок из «Равенкло» просила передать тебе, что желает успехов в новой школе».