Текст книги "Рики Макарони и Вестники Ниоткуда (СИ)"

Автор книги: akchisko_san1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц)

Глава 10. Новости отовсюду.

Рики решился. «Избегать тех, кто может в любой момент влезть в мозги, так же глупо, как надеяться, что дорогой крестный когда‑нибудь расскажет мне, кто я. Почему бы ни объединить эти две проблемы с пользой для себя?»

Так он уговаривал себя, потому что все‑таки Рики был нормальным ребенком и немного боялся. Весь вечер он листал атлас по астрономии. Пит, по словам миссис Дуглас, собирался вернуться поздно, так что подбадривать было некому.

Перед тем, как лечь в постель, Рики не стал зашторивать окно, и на всякий случай оставил открытой дверь. Заглядывая в коридор, он видел полоску света – тетка с мамой в гостиной смотрели телевизор. Он накрылся одеялом почти с головой и закутался поплотнее.

«Я вызываю».

«Мы здесь».

Рики вздрогнул; он не ожидал столь мгновенного эффекта.

«Долго нет контакта»

«Ты отдаляться. Мы ждать, когда ты зов».

«Очень мило», – оценил Рики.

«Нет знаний».

«Неважно. Где ваш путь? Ваш дом – еще раз».

Снова он видел, как все фокусируется на одной звезде. Но на этот раз Рики разглядывал более избирательно.

«Вы рядом с моим домом?» – уточнил он, когда все закончилось.

«Да. Наш путь – отдаляться твой дом, приближаться наш дом».

«Нет точности, – решил признаться Рики. – Я знаю, в какой часть космоса, но не все».

«Мы ждать. И показывать?».

«Да. Я теперь хочу знать. Вы связались со мной днем?».

«Опасность. Отдаление».

«Профессор Пигнолли для меня опасен?» – продолжил расспросы Рики. Он уже понял, что работать так невозможно, поскольку лучшим было бы сейчас, сразу после увиденного, включить прикроватную лампу, начать листать атлас и чертить. А так – он к утру половину точно забудет. Значит, ночь – не лучшее время для контактов, да и, по правде, жутковатое. Надо договориться, могут ведь они обращаться к нему днем.

«Не субъект. Вид энергии».

«Он мне не нравится».

«Нет знаний. Сильная энергия на разных субъектов».

«Ческа?»

«И сейчас рост энергии. Мы показать твоя опасность».

Рики не успел согласиться, как в его голове вновь возникли образы. Ковер нежно–бежевого цвета, очень чистый, и по нему идет человек в маггловских брюках, определенно мужчина. Он открывает дверь, толкая от себя, и задерживается на пороге. Потом заходит и быстро запирается, точнее, без ключа, а подставляет стул. Его руки ловко и быстро маневрируют. Он идет по комнате с креслами в лучах осеннего заходящего солнца, подходит к белой горке, поворачивает торчащий в ней ключ и берет что‑то. Эти тонкие руки с длинными пальцами, изящные движения кажутся Рики знакомыми, но знакомыми не так, как дежавю, а он уверен, что видел их именно в этой жизни без всяких странностей. Мужчина обхватывает ладонями сосуд и как будто гладит его. Рики не слышит слов, но уверен, что они есть. В какой‑то момент к нему поворачивается горлышко; Рики видит, что чашка медленно наполняется поднимающейся со дна темно–красной жидкостью.

«Кровь?!» – вырвалось у Рики.

Картина исчезла, к его невольному облегчению.

«Нет знаний. Сильная энергия. Двое».

«Да они что, разницы не понимают?! Пигнолли, Ческа, и эта гадость – все «сильная энергия»!».

«Нет знаний».

«А вы можете сказать мне, – Рики напрягся, – кто я?».

«Ты звал нас. Ты был тут».

Отпираться, что никого он не звал и придумать такого не мог, казалось ему абсолютно бесполезным. Рики глубоко вздохнул, отчетливо прочувствовав этот вздох, и задал последний вопрос.

«А почему вы не показали мне всю опасность, а только его часть?»

«Эта часть хранит твоя память. Мы знать, как сейчас. Конец связи».

Несколько секунд Рики лежал неподвижно, наслаждаясь одиночеством.

«Не так уж плохо, – подытожил он. – Значит, я помню руки, а лицо – нет. Упивающиеся смертью? Вполне возможно, их лица обычно закрыты капюшонами».

Перед сном Рики с полчаса потратил на поиск показанного ему пункта назначения. Он слышал, как вернулся Пит, но решил не лишать брата здорового сна.

Уроки по астрономии в «МентеСана» все больше разочаровывали его. Профессор, конечно, требовал чертежи, но создавалось впечатление, что это чуть ли не третьестепенное дело. Его страстью были легенды: о Тезее и Андромеде, Касторе и Поллуксе, вообще на каждую звезду имелся целый архив сказок. Те, кто помнил их наизусть, пользовались его благосклонностью и обычно получали хорошие оценки. Рики обладал хорошей памятью, но в свете поставленной перед ним задачи посчитал вынужденное посещение этих занятий пустой тратой времени.

В часы домашних заданий он кое‑как выдержал дежурство профессора Пигнолли. Запах мяты буквально преследовал его, потому что тот, как нарочно, крутился неподалеку. Несколько раз он проверил тетради у всех. Его жалобы на нынешнее безобразие и на учеников в частности прожужжали всем уши.

– Что‑то случилось. Обычно он так не свирепствует, – шепнул соседу сидящий неподалеку брат Пеппе.

– Как можно жить при таком отношении к жизни? – покачал головой сосед.

Именно контроль профессора нумерологии отчего‑то был невыносим для Рики. Другие отвлекались, а сам он, даже увлекшись сочинением, все равно ощущал себя как на иголках. Он оценил, как здорово, что Пигнолли, ведущий хор, дежурит очень редко. Однажды Рики встретился с ним взглядом; его глаза, воспаленные и даже злые, заставили мальчика первым разорвать зрительный контакт.

По возвращении домой Рики с ходу достал пергамент, обычную ручку и под свежим впечатлением изложил свое отношение к нумерологу. Потом записал то же самое в свой дневник. Поостыв, он решил, что не стоит пугать друзей в «Хогвартсе» сплошным негативом. Следовало срочно найти что‑то хорошее.

«О! Да ведь я еще не сообщил, что встречаюсь с Ческой, – осенило Рики. – Они будут рады… за меня».

В принципе, заканчивать прямо сейчас было необязательно. Записав, что собирался, а ночной диалог оставив на потом, Рики отложил ручку и пошел на кухню, перехватить что‑нибудь до ужина.

– Зря все‑таки Вы с ним тогда встретились, – категорично заявила миссис Дуглас.

– Но я была ему благодарна. Он ведь спас жизнь моему ребенку, – сказала мама.

– Вздор. Без него обошлось бы, я ведь говорила…

В этот момент Рики переступил порог. Обе женщины обернулись на звук.

– Хорошо, что ты дома, – улыбнулась мама.

– О ком вы? – удивился Рики.

– Ни о ком. Я хочу попробовать пройти кастинг в сериал, там роль такая, – объявила мама.

– Дурацкая идея, – проворчала миссис Дуглас и нагнулась убавить газ. – Штамповать такую ерунду и попасть в ящик.

Мама захихикала и не сразу справилась с собой.

– Ну, не могу я вечно танцевать, я ведь тоже старею. А у Вас хорошо получилось. Может, пойдете со мной?

Миссис Дуглас отпрянула от плиты и развернулась к ней, как ошпаренная кошка.

– Еще только этого мне не хватало! – возмутилась она. – В мои‑то годы обезьянничать?!

После обеда Рики получил нахлобучку от старшего брата, и только лишь за то, что честно все рассказал

– У тебя хоть немного инстинкт самосохранения имеется? Я же просил тебя не связываться с «ними», когда ты один! – увещевал Пит.

– У «них» нет намерения вредить мне, по–моему, – начал оправдываться Рики. – «Они» ждали, когда я буду готов к контакту.

Пита этот аргумент не особо убедил. Впрочем, брат не видел ничего предосудительного в том, чтобы чертить карты по астрономии. А вот описание таинственного врага его взволновало.

– Согласен, узнать человека по рукам трудно. Но дом? Ты знаешь дом? Ковер, обстановку?

Рики уверенно замотал головой.

– Только вряд ли это его дом, – предположил он. – Зачем человеку озираться и запираться у себя? А вот если ты, будучи на чужой территории, втайне от хозяев лезешь в шкаф… Да, похоже, это я и видел.

– Я так не делаю, – напомнил Пит. – И кто он, по твоей версии?

– Упивающийся смертью, – пожал плечами Рики. – Это объясняет, почему я помню руки, но не лицо.

– Какова вероятность, что Упивающийся смертью наденет обычные брюки? – спросил брат.

Рики растерялся. В первый момент ему показалось, что такого быть не может.

– Ну, ради дела чего не нацепишь, – пробубнил он.

– Согласен. А рост? Комплекция?

– Средний или выше. Не маленький, – припомнил Рики. – Не склонный к полноте, скорее худощавый.

– Уже кое‑что. Спроси «их», как давно ты в последний раз общался с ним. Входит ли он в твое ближайшее окружение, – распорядился брат.

Определенно, Пита успокоила конкретизация образа врага. Прочие детали общения с непонятно кем он воспринял вполне спокойно. Он принимал необходимость общения как должное, и даже подкинул версию, до которой бы Рики сам не додумался.

– Говоришь, для них и подружка, и враг – «сильная энергия»? Это означает, что они не различают полюсов, а только интенсивность чувства.

– Переведи, – попросил Рики.

– Как наши эмоции, так и, например, оценки наших поступков имеют, если упростить, два полюса: положительный и отрицательный. И при том же каждое чувство имеет диапазон проявлений, от слабого до максимально сильного. Грусть может быть легкой, или же невыносимой тоской; то же с радостью – от умеренной до буйной. Ты координатную плоскость знаешь? В середине нуль – точка отсчета. В одну сторону от нуля, обычно вправо, размещается множество положительных значений, по другую – множество отрицательных. А если полюсного разграничения нет, следовательно…

– Все с одной стороны, – подытожил Рики. – Это плохо, да?

– Необязательно. Однозначно, будут определенные различия в логике. То, что они не разбирают, по–нашему, хорошее и плохое, при определенных обстоятельствах может быть опасным. Они улавливают только тебя или других тоже?

– Я спрошу, – пообещал Рики. – Квадрат размещения их «дома» я уже определил, вот хорошо бы иметь энциклопедию космитов в зависимости от части проживания во вселенной!

– Шутник. Хорошо, что они понимают значение «опасности». Враг – это желающий причинить вред, это они тоже чувствуют. Нет, мне уже не по себе! Как прагматично и сухо! Но тебе придется объяснить им, что такое «плохое»… как насчет «отторжение, отдаление»? У них есть такое слово, насколько я понял?

Рики тоже было не по себе, когда он попытался представить, каково это – «не различать полюсов».

– Получается, от неприятного я хочу отдалиться, а к хорошему, наоборот, приблизиться. Годится, – одобрил Рики.

Если бы в жизни все было так просто, Рики, как истинный слизеринец, неизбежно бы так и поступил. Но большинство событий в его жизни сопровождалось двойственными эмоциями.

Например, ему однозначно нравилась Ческа. Но то, что она притягивает не его одного, порой здорово злило. По счастью, в «МентеСана» он был освобожден от ревности к собственным друзьям – это значительно упрощало ситуацию.

Конечно, однажды конфликт должен был произойти. О его итоге Рики совершенно не сожалел и еще удивлялся, как это он до сих пор не сотворил подобного по собственной инициативе.

– Не вздумай поддаться на эту провокацию, – увещевал за спиной Марко, еще когда они только вели переговоры. Мог бы просто радоваться, что удалось предотвратить драку.

– Он абсолютно не обязан ничего тебе доказывать, – шипела на Карло Марина.

– Отчего же? Это просто, – усмехнулся Рики. – Я не боюсь привидений.

– Ты просто здешних не знаешь, они все ненормальные, – заявил соперник. – Стонут, рыдают…

– Ты, что ли, слышал? – спросил Рики.

Карло немного смутился.

– Нет, ребята, кто постарше, говорят, – признался он.

– Значит, тебе выпала отличная возможность узнать, так ли это на самом деле, – отчеканила Ческа.

На обескураженном лице Марины, когда она повернулась к подруге, читалось более чем неодобрение.

– Ты еще и подстрекаешь? – возмутился Марко. – Я пытаюсь не допустить это безобразие, лучше не лезь, и так от тебя одно дурное влияние.

В этот раз Марина ему не возражала.

– Нужно решить, где спрятать ужин и как никому тут не попасться, – деловым тоном обратился Рики к сопернику.

Тот, казалось, не пылал энтузиазмом. По первоначальному замыслу, он вряд ли собирался составить Рики компанию. Но слово Чески – закон. Рики был благодарен ей за такую заботу: даже зная, что опасности нет, он помнил, каково оказаться в темноте одному – ощущения совершенно другие. Он не ждал, чтоб она отговаривала их – такое благоразумие было совершенно не свойственно Ческе.

– Вообще‑то, после роспуска тут шатается много народа, – сказал Карло. – Хор поет еще час, а потом остаются смотритель и Анна.

– Один принципиальный вопрос, – своевременно припомнил Рики. – Ты уверен, что местные привидения не донесут на нас директору? Она поддерживает с ними контакт?

Все вокруг удивленно вскинули брови, как будто представить такого не могли.

– Нет связи между школой и привидениями, – недоуменно ответила Ческа. – Они занимают здание маяка по распоряжению Министерства, и я не слышала, чтобы бабушка когда‑нибудь с ними выясняла отношения.

– Я уверен, это не единственный случай, когда школьники оставались тут на ночь, – сказал Рики.

– Естественно. Каждый год по нескольку раз, – фыркнул староста, показав тем самым, что очень не одобряет таких авантюристов. – Всех поймали, если тебе интересно.

– Каким образом они попадались? – поинтересовался Рики.

– Некоторые – непосредственно сторожу, – ответила Ческа, – и большинство – за длинный язык.

Рики вздохнул. Длинный язык был основным бичом «МентеСана» и для учеников, и для преподавателей. Сплетничали все и обо всем. Сохранение мероприятия в тайне показалось ему вдруг невозможным только по этой причине. Он внимательно поглядел на соперника, потом на Ческу. Отступать Рики тоже не собирался и втайне заранее смирился с наказанием.

– Мой брат Дзото тут оставался с друзьями, – сказал Пеппе, словно прочитав его мысли, – за это они один раз пели в хоре с сообщением родителям, либо без сообщения неделю. Но у него, конечно, выбора не было, так как профессор Лютик в любом случае узнал.

– Я согласен, – объявил Рики.

– Я тоже, – не отстал Робусто.

Они пожали руки, и пошли на урок истории магии вместе со всеми. После принятия исторического решения это было очень символично.

– В случае вашего разоблачения, – официально пообещал староста чуть позже, – я обязательно расскажу, что Ческа – подстрекатель и должна нести ответственность вместе с вами.

– А я – про то, что ты тоже все знал! – разозлилась она, услышав такое.

– Ну и пожалуйста, – не возражал Марко.

После обеда Рики особо опасался разоблачения. У девчонок дежурила Карлотта, способная моментально подмечать лишний уровень оживления с точностью до улыбки. Даже жеста ей бывало достаточно, чтоб понять, кто готов к уроку, а кто нет. И настроение ей подпортил сам Пигнолли – прямо перед дежурством. По пути к выходу из столовой зельеварша делилась с Фиккалистой планами:

– Я бы хотела домик…

– А на какие галеоны? – злорадно поинтересовался, поравнявшись с ними, нумеролог. – Сокровищ Кьяпации давно уж нет, по здравому размышлению.

Карлотта побледнела, но он с редким проворством проскочил мимо, не позволив ей ничего ответить. А значит, ее чувствительность обострилась до предела, и – обрушится на учениц.

– Чего он завидует? Сам, между прочим, все знают, какой жадный, – рассердилась за тетю Ческа.

Рики, увлеченный попыткой разглядеть как следует его руки, как раз в этот момент включился в разговор. Он вспомнил бы те руки и с неожиданным для себя разочарованием констатировал, что его враг с сосудом – не Пигнолли.

– Какой? – спросил он.

– Невероятно жадный. Денег у него, вообще‑то, навалом, – поделилась информацией Мариола. – Все знают, что их семейка богатая, да только он никогда не тратился. Если б совесть позволяла, вообще ходил бы в обносках.

– Школьная зарплата тоже ничего, – авторитетно заметила Ческа.

– Верно, – подтвердил Пеппе Лютик. – У профессора Лютика нет других доходов, а ведь нас пятеро и еще мама.

– А свой особняк он сдает мужу моей кузины Розины, – сказала Марина.

– А сам, говорят, снимает комнату у магглов, где‑то в глуши, – добавила Ческа.

Рики удивлялся, слушая такое. Пигнолли никому бы не показался богатым человеком. Образ Скупого Рыцаря, играющего с дорогими побрякушками, восседая на сундуке с деньгами, неприятно поразил воображение мальчика.

– Я должна напоминать, что даже в свободные часы шатание по коридорам не приветствуется? – заявила подошедшая Карлотта. – Всем отдыхать с пользой!

Рики читал недолго: по договоренности с Доматором, его ждал Барон.

Проходя по зверинцу, он так и не увидел профессора, да и не слишком‑то искал его. В прошлый раз они решили, что присутствие наблюдателя может не понравиться Барону, поэтому Доматор не станет приходить до тех пор, пока русалка не даст согласие.

Барон оказался на месте. Рики поздоровался.

– Надеюсь, тебе не впервой водиться со старыми развалинами, малек? – плеснула хвостом русалка, – потому как я такой. И брюзжать люблю, и поучать, и старину вспоминать.

– Вряд ли мне помешает твой возраст, – пожал плечами Рики.

– Тебе‑то с чего? Он мне мешает, – сказал Барон и почесал затылок. – А правда, что твой настоящий директор – тоже старый маразматик?

– Что?? Откуда ты о нем знаешь? – удивился Рики. – Он вовсе не маразматик!

– Его все знают. Между прочим, он приезжал сюда давно и сам так себя называл. Среди вас, бесхвостых, таких, способных к чужим словам, больше, чем у других, – похвалил Барон. – Мне один раз, еще мальком, рассказывали про русалку, которая всю жизнь училась и заговорила по–человечески. Такая была древнющая селедка! И пила, говорили, какую‑то воду от бесхвостых, воняющую противно. Еще утверждала, что колдуны ей говорили, будто это облегчает общение!

Рики сделал себе пометку обязательно написать в «Хогвартс» об этом чудодейственном средстве.

– С тех пор я держался от людей подальше, потому как думал, они все придурковатые, как та старуха. А потом жизнь заставила – приплыл сюда и остался. Нравится тебе здесь?

– Да, – улыбнулся Рики.

Барон скуксился – его мимика была вполне очевидна.

– Девчонка, – фыркнул он.

– Слушай, Барон, – поспешно заговорил Рики, не желая выслушивать ничего обидного про Ческу. И, кроме того, он хотел бы договориться насчет компании.

– Как ты меня назвал? – с любопытством вскинулся тот. – Я, конечно, понимаю, что люди здесь дали мне имя.

– А как тебя зовут на самом деле? – спросил Рики.

– Бубыль, – пробулькала русалка.

– Бубыль? А меня Рики, – как оказалось, его имя тоже выговаривалось. – Я хотел бы знать, ты всегда возвращаешься домой ночью?

– Я возвращаюсь, когда хочу, – с достоинством ответил Барон–Бубыль.

– Конечно. Я не лезу в твои дела, – поспешил извиниться Рики. – Просто мне нужно, чтобы ты был здесь через два прилива.

– Зачем? – поинтересовался Барон.

«Можно и правду сказать. Он точно не пожалуется, – вдруг дошло до Рики. – Да и знает ли он вообще школьные правила?»

– Я остаюсь тут на ночь и хочу принять меры, чтоб мне не было страшно одному в темноте, – сказал он.

– В темноте, – задумчиво повторил Барон. – Там, где сумрачно, могут напасть загрыбасти. У бесхвостых тоже есть свои загрыбасти?

– Не совсем, но почти, – улыбнулся Рики.

– А те, высоко? Другие колдуны их не слышат, – сказал Барон.

Рики едва не подавился собственным языком, уставившись на него во все глаза.

– Откуда ты знаешь?!

Барон пофигистично обмахнул хвостом вокруг головы.

– Малек ты еще. Вокруг тебя по воде круги расходятся во все стороны. Вот ты сейчас рядом, и я чувствую нить между тобой и… может, даже звездой, только близкой. Раньше она была направлена к тебе, теперь – от тебя тоже.

– А ты знаешь, кто они? – с надеждой спросил Рики.

Бледные глаза Барона расширились. Он подтянулся ближе к решетке, сверля Рики напряженным взглядом.

– Хочешь сказать, малек, ты сам не знаешь, с кем связался?!

Такой заботы Рики не ожидал. Давно его так не ругали! Паника Барона быстро освежила в его памяти особенности логики взрослых в подобных случаях. Под влиянием нотации угрызения совести Рики по поводу того, что он ничего не сказал родителям, да еще втянул брата, усиливающиеся в последнее время, вмиг заглохли. Его здорово раздражали сетования Барона на то, что он не может отшлепать авантюриста.

– Что ты мне предлагаешь – в суд подавать? – воззвал к здравому смыслу Рики, чувствуя, что у него кончается терпение. «Боюсь, межгалактическое право в нынешнее время – не самая развитая часть юриспруденции» – увы, Рики не знал, как это перевести на понятный русалке язык. – И чем родители и учителя могут мне помочь? «Они» уже здесь, и я не могу отказать им в помощи.

– Почему «они» уверяют, что ты их звал? – не отставал Барон. – Признавайся, ты что‑нибудь точно натворил?

«А если…», – вдруг догадался Рики, но развить внезапно возникшую мысль решил потом.

– Не знаю. Главное, карты им делать я буду, – упрямо заявил он.

Распсиховался Барон, действительно, не на шутку, поэтому Рики оценил его честное предупреждение вначале. Пришлось докладывать обо всем, что посылали они Рики, и что Рики им на это отвечал – совсем как бабушке на каникулах. Но постепенно старая русалка успокоилась.

– Их прямая связь с тобой направлена сюда, – объяснил Барон. – Когда ты перемещаешься домой, «они» остаются на месте. Сигнал к тебе идет по кривой, он слабее.

– Значит, ночью мне здесь лучше всего рисовать?

Поворчав, Барон согласился:

– Хотя бы посмотрю на это безобразие.

Они говорили очень долго, но Рики не замечал этого, пока на весь маяк не зазвучал мелодичный сигнал на роспуск.

– Иди домой, – устало–обиженно буркнул Барон.

– Ну да. Извини, – Рики помедлил и решетки, – что я разволновал тебя. Не надо было мне ничего рассказывать.

– Нет уж, – энергично замотал головой Барон. – У меня здесь жизнь, на самом деле, размеренная и скучная. Ох, чувствую, повезло мне, что я не завел своих мальков! Зато теперь с тобой точно узнаю, что это такое!

Не доходя до школы, Рики признал, что полностью провалил задание Доматора узнать побольше о Бароне, а еще сам создал себе нового надоедливого опекуна. И все равно был доволен.

Рики понимал, что теперь не сможет этого проверить, и сомневался, стоит ли докладывать о своей догадке друзьям иначе, чем при личной встрече. Однако идея о том, почему и как предполагаемые космические гости вышли на него, казалась ему вполне правдоподобной.

Пятничный вечер и субботу Рики старательно вспоминал детали той части дня рождения Эди Боунса, когда он с ребятами в саду выжигал по дереву. Он тогда начал это непростое занятие, чтобы показать остальным, что именно и как надо делать.

– Если предположить, что солнечный фокус в линзе был перехвачен, а вся ваша маленькая группа в тот момент подчинялась твоим инструкциям, «они» логично посчитали тебя наиболее компетентным, – согласился с его доводами Пит.

– Я не могу сказать, чтобы выжигал больше, чем другие, – сказал Рики, – но позже профессор Люпин показал мне газету. Там говорилось о странных сигналах, которые связывались с нашим тогдашним занятием. Потом мне постоянно разные типы твердят, что у меня какая‑то особенно сильная энергия…

– Кто же тебя разберет, – пожал плечами старший брат.

Разбираться дальше, в самом деле, Рики не стал. У него были дела поинтереснее.

Лучшее время для «дурацкой авантюры» подсказал Пеппе Лютик в начале следующей недели.

– В пятницу занятия будут укорочены. Учителя остаются праздновать удачную продажу профессором Лютиком двух бутонов от силков дьявола, поэтому нас рано отпустят домой. Так что вы можете погулять по маяку в ночь с четверга на пятницу.

– Какое транжирство! – возмутилась Мариола. – Именно в эту ночь пришедшие сны, говорят, сбываются.

Незаметно подошел срок получения письма из «Хогвартса». Свое Рики закончил быстро – его волновало другое. Написал он тогда что‑то вроде «Уход За Магическими Существами продвигается терпимо. Единорог смотрел на меня так, как будто просил, чтоб я отпустил его домой. Я заинтересовался и ищу в книжках, где они живут. Я нечасто подхожу к его клетке».

Он почти удивился, когда Карлотта задержала его. Волосы встали дыбом – ну точно разоблачила!

– Что‑то не так, Макарони? – спросила она, протягивая конверт с печатью «Хогвартса».

Рики задержал взгляд на гербе: лев, барсук, орел, змея…

– Все нормально, синьорина, – ответил он.

– Так я и поверила, – подозрительно прищурилась Карлотта. Но больше ничего не сказала.

Рики вышел в коридор и как раз прятал конверт в карман, когда из‑за угла послышались шум, возня и возгласы. Затем – невесомо суровый голос профессора Прифиссато:

– «Импедимента»! – два раза.

Рики с любопытством выглянул. Небольшая толпа окружила двух парней со старших курсов, стремящихся в сторону друг друга как сквозь воду. В руке каждого была зажата волшебная палочка. У профессора – тоже.

Освобожденные от действия помеховой порчи, драчуны попытались напасть еще раз.

– Достаточно, – потребовал преподаватель констругурации. – Оба, повернитесь ко мне, будьте любезны.

– Это он начал, со своими приколами! – заявил тот, что повыше.

– А он применил «Круцио»! – заорал другой.

Повисла образцовая тишина, какой Рики еще не разу не слышал в «МентеСана».

– Чего врешь? – вскинулся первый. – Это была Щекочара!

– Палочки! – потребовал профессор.

– Опять эти? – то на шум явился старик сторож.

Профессор невозмутимо кивнул, не отвлекаясь от ученических палочек.

– «Приори Инткантатем», – пробормотал он. – Так, здесь «Петрификус Тоталус», «Ступефай», «Дифиндо?». Понятно, почему весь рукав по шву разошелся. Тут что у нас? «Ступефай», «Ступефай», «Риктусемпра». Как я и думал.

Парень, говорящий про «Круцио», насупился и отвел взгляд в сторону.

– Вы в классах у профессоров Пигнолли и Доматора? – спросил Прифиссато.

Оба недовольными кивками подтвердили его правоту.

– Прошу следовать за мной в учительскую, – распорядился профессор и зашагал через толпу.

Рики поразило увиденное. Разумеется, не драка, а то, что можно определить, какие заклинания выполнялись палочкой. Он злился и на себя, как это он до сих пор этого не знает?

После обеда дежурил профессор Транквилло. Он мало чем помогал и часто отлучался, что позволило расслабиться. Рики хорошо работалось в сонной тишине. Закончив сочинение, он предложил бездействующему Луцци попрактиковаться в сногсшибателе.

– У тебя хорошо получается, – оценил одноклассник, когда Рики подал ему руку, помогая встать. – Гарри Поттер научил?

Рики не посчитал нужным скрывать раздражение.

– Почему все думают, что он мне нянька? – резковато спросил он.

– Я ничего такого не имел в виду, – ответил одноклассник, не ожидавший такой реакции.

– Извини. Просто мне не нравится выглядеть приложением при Поттере, – чуть поостыл Рики. – Он тоже не любит быть в центре внимания, хотя и привык уже.

– Ты часто видишь его?

– С какой стати? – Рики мысленно перекрестился. – У него своих сыновей трое. И вообще я мало что могу о нем рассказать. В книжках больше написано, – поспешно предупредил он, заметив, что это уже третья реплика о дядюшке Гарри.

Они возобновили упражнения с заклинанием, а через некоторое время вернулись на места.

Рики и раньше заметил, что одноклассники, сбившись в кучку, что‑то оживленно обсуждают.

– Говорю вам, это Пигнолли, – настаивал Карло Робусто. – Он Карлотту на дух не выносит. Больше, чем других.

– О чем вы? – спросил Рики. В ожидании аферы, он с удивлением обнаружил, что заговаривает с Карло совершенно спокойно; раньше они избегали друг друга.

– Слышал дразнилку? – спросил соперник. – Пародию на речевку по зельям?

Рики неопределенно пожал плечами. Какие‑то обрывки до него долетали, но он не принимал их во внимание. У него хватало дел и забот, чтоб еще интересоваться, над чем хихикает малознакомая малышня в коридорах. Или, реже, старшие; но в классе самой Карлотты не завелось никаких пародий.

– Вот, почитай, – Пеппе Лютик подал ему свернутый пергамент, на котором Рики прочел:

Перед работою дрожат

На зельях школяры:

Там взрыв возможен, или яд,

И едкие пары.

Ингредиентами в котел

Попасть – у них мечта.

Вокруг котла засыпан стол,

В котле же – пустота.

Но вот загадка: и в котел

Попала как‑то грязь.

Сам тот котел до дыр затерт,

А ученик чумаз.

А голова его чиста –

В ней мыслей никаких!

Не записал он ни листа,

Но ноет за двоих.

Учитель зелий очень строг,

Серьёзное лицо.

А сам взорвал свой котелок,

Когда варил яйцо!!!

– Ты считаешь, Пигнолли? – спросил Луцци. Он, очевидно, был в курсе дела.

– Он же от зависти помирает, – объяснил свою точку зрения Карло. – Она молодая, умная и нормальная, а еще со связями – тетка ведь так и не дала ее ни упрятать, ни даже досье испортить. Чего б ему ее все время поддевать? «На какие галеоны?»!

– Очень похоже придумано, – подтвердил Рики, возвращая пергамент. – Только я сомневаюсь, чтоб Пигнолли это сочинил.

Одноклассники повернулись к нему.

– Почему? – спросил Луцци.

– Я вообще сомневаюсь, что он пишет стихи, – усмехнулся Рики. – Скорее всего, ученики пошутили. Обычно пародия появляется через некоторое время после оригинала.

– Карлотта работает здесь с прошлого года, – кивнул Пеппе.

– Я все равно думаю, что Пигнолли приложил к этому руку, – высказался староста. – Насчет, писал ли он сам эти стихи, не поручусь, конечно, но он их выучил. Я сам слышал, как он бормотал их вчера себе под нос, когда шел на хор.

Рики послушал бы еще, но ребятам надо было делать уроки. Что ж, ему тоже нашлось занятие. Новое письмо из «Хогвартса» следовало когда‑нибудь прочитать. На первой странице он узнал почерк Лео.

«Дорогой Рики!». Начало насторожило его – оно было характерно скорее для Селены и остальных, Лео же в письмах всегда называл его Ричардом. «Я не знаю, о чем ты думал, когда состряпал свой последний шедевр эпистолярного жанра. Не хотелось бы делать тебе замечания, но мне придется обратить твое внимание на некоторые упущенные тобой обстоятельства. Прежде всего, когда мы отвечаем тебе, то пишем каждый за себя и не проверяем послания друг друга, следовательно, можем не знать, что каждый из нас посчитал нужным тебе сообщить. А твои письма, между прочим, читаются вслух в присутствии всех. Почетная функция их озвучивать досталась мне, и все эмоции по поводу твоих откровений тоже обращены обычно ко мне.

Так вот, Ральфу Джордану новость о твоих отношениях с Франческой Импрессой совершенно не понравилась. Он разозлился, и вообще подозревает тебя в том, что ты отправился в Италию исключительно из‑за нее. Дора Нотт сказала, что в этом случае нет тебе прощения. Зато твои переговоры с Единорогом ее еще как воодушевили! А вот Эдгара пришлось удерживать от немедленного визита к директору».

«Дал маху, – признал Рики. – То же самое можно было изложить поаккуратней, а я, помнится, поделился сдуру всеми своими страхами «чем его кормить»».

«…Лично мне, как и Селене, Пигнолли кажется куда более реальной и осязаемой угрозой. Хотелось бы надеяться, что ты в ваш хор не попадешь вообще, но, зная тебя, в это слабо верится. В твоем письме нет ни строчки насчет Тиффани; Дора возмущена до предела.