Текст книги "Нас возвышающий обман (СИ)"
Автор книги: adelfa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 37 страниц)
Наступил на что-то, поскользнулся. Мерлин! В луже истерзанное сердце, захлебнувшееся уже не кровью – грязной водой.
Снова вой... Стон? За углом. Кто-то выжил?
Спутанные в сплошной буро-серый ком волосы, черная с серебром мантия. Его не забрали? Не убили? Бросили тут...
– Люциус...
Только прижимает к себе тело и бормочет. Чуть ближе... Через плечо... Глаза Селены равнодушно смотрят в дождливое небо. А в них до исступления смотрит безумец. Будто ищет ответы.
– Не сойти с ума! Обещал... Нет! Не-ет! Я...
– Люциус!
Коснулся рукой плеча. Заметил! Шарахнулся в сторону диким волком, защищающим свою добычу. Прямо с телом в руках. Оскалил зубы. Он... рычит...
Шаг назад. Сам пошарил взглядом по сторонам – где укрыться. Споткнулся глазами о тело Беллатрисы. Тошнота подкатила, сжала горло. С трудом сглотнул. Развороченная грудь, застывшие в немом крике губы.
Нельзя остановить обреченного, потерявшего свою госпожу... Это ведь истина. Или нет?
Приставными шажками вперед. Руки перед собой – я не трону! Верь мне...
– Люциус, я пришел помочь...
Ох! Сам ведь однажды так же, до боли сжимая мертвую любовь... И еще можно все изменить. Тридцать маггловских серебрянников дороже черного треснутого камня?
Очень медленно руку в карман. И назад. На раскрытой ладони, словно кусок сахара лошади.
– Возьми.
Бросится он или нет?
– Позови Селену и поверни камень в ладони. Вот так...
А ведь и сам еще может позвать. И Люциус убьет... Но ведь это того будет стоить!
– Позови Селену, Люциус. Она тебе поможет...
Дернулся. Камня нет... Что ж там теперь видит этот псих?
Что-то видит. Встал. Рядом с ним стоит... тень? Призрак?
А ее тело продолжает лежать на расползающейся от влаги земле.
Пара шагов. Опустился на колени. Ладонью прикрыл невидящие глаза.
– Надеюсь, ты меня простила...
Тень обернулась.
====== Глава 15. ======
– Не думала увидеть тебя здесь...
– На рассвете умерла моя дочь...
– Ты в трауре...
– Ты тоже...
– Я почти старуха. Я не готова... Зачем ты пришла?
– Мне нужна твоя помощь. Это я не могу сделать одна.
– Это?
– Я должна сварить зелье, – тонкие пальцы, украшенные тяжелыми перстнями, достали из складок мантии изящный серебряный пузырек. – Ты мне поможешь?
– Мало тебе одного обреченного?
– Это для Максимуса.
– Неужели? Спустя столько лет...
– Спустя столько лет... Я хотела невозможного. Я страстно любила мужчину, который не принадлежал мне. Ради него я отказалась от себя, совершила многое... Но ему не нужны были мои жертвы. Ему не нужна была я! Он так и не решился признаться самому себе, что я для него значила!
– Возможно, ты не была для него тем, чем хотела быть...
– Но ведь Люциус...
– Абракас не Люциус, а ты – не Селена. Если бы он выпил зелье, неизвестно, что бы с ним стало. Возможно, он был бы обречен... Возможно, он не любил тебя...
– Возможно... Как карты ни тасуй – не сложится пасьянс, у наших судеб нет счастливого финала...
– Счастье – это лишь...
– Это неважно. Я пришла не за тем, чтобы обсуждать свою жизнь. Или жизнь своей дочери. Я пришла, чтобы исполнить свое предназначение.
– Ты готова стать жрицей?
Леди Селеста смотрела на тетку. Та стала совсем седой, хотя до сих пор держится на удивление прямо. И кажется, похудела – тонкая, почти прозрачная рука на спинке кресла.
– Ты не готова снова принять это бремя. Кто-то же должен.
– Ты этого хочешь?
– Селена этого тоже не хотела. Однако сомневаюсь, что ты спросила ее об этом.
– Я помогу тебе.
– Думаю, моя дочь хотела бы этого...
– Раньше тебя не заботило, чего она хочет.
– Верно... И все же ей удалось то, чего не было у меня... Жить рядом с любимым...
*
Пепел розы... Чудесный цвет. Конечно, лучше было бы в черном... Все-таки идет выражать официальные соболезнования от лица Министерства. Но черный ужасен. И как магглы могут думать, что этот жуткий цвет стройнит? В нем она похожа на старую монашку.
А пепел розы – это даже символично. Да! Пепел – боль, тоска, смерть. Роза – цветок, дева, погибшая в расцвете сил. Именно так. Поэтому вместо розового банта, покрытого блестящими капельками, лучше надеть вот этот чудный веночек из мелких розочек. Почти головной убор невесты... А впрочем, уместно ли?
Хотя какая разница? Все равно в том доме ее не считают леди! Зато в глазах лорда Мунрока...
Выпить, что ли? Совсем чуть-чуть... Для храбрости. Нет, конечно, она не боится! Чего бояться помощнику Министра? Уже третьего подряд Министра, прошу заметить! Время идет, а Долорес Амбридж остается. И все-таки... Просто, чтобы нервы немного успокоить.
Бабушкина клюквенная наливка... Ей уже почитай как лет двадцать! Мерлин, как годы летят, ложась на щеки сеточкой морщин... Зато как мягко она стелется в крови – будто по облакам идешь.
Да, вот так... О! Еще только глоточек. Ну еще чуть-чуть... Вкус как у... поцелуя! И щеки окрасятся вновь красками юности. Какой теперь свежий цвет лица!
Ох! Теперь уж точно готова...
– Лорд Максимус... – Вот ведь! Увидела его – и вся решимость испарилась! Стоит, хлопает глазами. Надо было хоть ресницы удлинить, а то глаза будто лысые... Но у него все-таки траур. – От имени Министра магии и всего министерства примите наши искренние соболезнования...
Как хорошо, что он один – редкая удача!
– Благодарю, миссис Амбридж... – голос глухой, потухший. Словно жизни в нем нет.
– Мисс...
– Простите?
– Мисс Амбридж, – щекам стало горячо, – я не замужем.
– Да? – равнодушно. – Отчего же...
Чуть не брякнула – потому что место леди Мунрок уже занято. Зря все же выпила третью! Или уже вторая была лишней? А он на нее больше и не смотрит. Все крутит в руках печатку с лунным камнем. О-о, какие у него ладони...
– Я непременно буду завтра на похоронах. Министр просил сопровождать его.
Хотя он и не просил, но... присутствие грамотного и тактичного сотрудника лишь придаст больший вес их делегации.
Лишь кивнул, будто ему и не интересно вовсе. Может, веночек из роз все-таки слишком неуместен? И она оскорбила его чувства? Ну все – слезы в глазах. После третьей она всегда становится излишне сентиментальной.
– Мой дорогой Ма... лорд Мунрок, только скажите, как я могу вас утешить?
Еще минута, и она бросится на колени перед его креслом. Возможно... покраснела от собственных мыслей... но, говорят, это утешает. Помогает забыться. В его глазах недоумение.
– Вы действительно думаете, что можете утешить моего мужа?
Обернулась так резко, что едва не потеряла равновесие. Глухое черное платье в пол. Мерлин! Почему оно на ней так сидит? На волосах сетка из черного жемчуга. И смотрит так... презрительно – словно она неуместная на тосте с черной икрой кремовая роза, уже оплывающая от жары скользким жиром.
– Я... всего лишь... выразить соболезнования от лица министерства...
Ох! Лишняя третья... Сейчас она расплачется, и прощай тщательно наложенный макияж.
– Запустить бы в ваше министерство стадо кентавров!
А это уже удар ниже пояса! Воспоминание об этих гнусных полукровках – их волосатых руках, копытах... Запах навоза!..
– Зря вы так! – Даже имени этой женщины произносить не желает! – Между прочим, министерство и так более чем лояльно к вашей семье! – Мерлин! Надо замолчать, остановиться! – Мы закрываем глаза на упорные слухи, что ваш муж состоит в числе сторонников Сами-знаете-кого! – Заткнуть рот руками – иначе уже не остановиться! Ее понесло... – И тот факт, что ваша ныне покойная дочь... сотворила из лорда Малфоя чудовище!
А не надо было о кентаврах говорить! Так что...
– Упорные слухи? – Как она может так изящно двигаться в таком узком платье? – Странно, что вы их услышали. Обычно министерство глухо ко всему! Пару лет назад Дамблдор буквально кричал о возвращении Темного Лорда, а вы... Впрочем, мне плевать, до чего вам есть дело!
Как она смеет произносить его титул? Верно, это она сама... из этих!
– Что касается ваших беспочвенных обвинений... – Взяла его за руку, будто он ее собственность, ее кукла! – Дорогой, ты позволишь?
Он лишь равнодушно кивнул. Дорогая запонка упала на ковер, тонкий шелк вверх. О! Какие у него сильные... Опять залилась краской...
– Так что вы здесь видите?
– О-о!
– О? – бровь взлетела под немыслимым углом.
– Я ничего не вижу.
– Желаете осмотреть мою руку?
– Я? Э... Нет...
– “О”, “э” – какой у вас богатый словарный запас!
– А-а...
– Еще и “а”. Прекрасно! В нашем министерстве одни таланты! – Снова презрительный взгляд. Хочется снять веночек... Зря, наверное... – Что же касается того, что вы сказали про мою дочь... – Едва заметно дернулся уголок рта. Удалось-таки уязвить этот айсберг! – Лорд Малфой глубоко скорбит. Он тяжело переживает ее кончину. Всем известно, что он всегда желал породниться с нами... Но завтра вы сможете убедиться, что он вовсе не чудовище, несмотря на ваши гнусные наветы.
Эх, лишняя третья была...
– А теперь оставьте нас. Мне необходимо утешить мужа.
На столе возник изящный серебряный флакон. Лорд Мунрок держит руку жены. А она тут лишняя...
*
На столе жемчужные четки... Теперь их украшает еще и крупный треугольный камень с трещиной. Она его сразу узнала. Легенду о трех братьях, что положили начало их роду, ей еще прабабка рассказывала... Надо же! Он все-таки существует.
Бледная как призрак Нарцисса. Хотя нет, призрак выглядел бы свежее! Платье болтается на ней, словно с чужого плеча. Ключицы, лопатки – какая она костлявая! Груди вообще не стало.
– Надо заняться твоим гардеробом!
– А? Нет... мне...
– Ты все еще леди Малфой! И, учитывая состояние твоего мужа, ты должна быть вдвойне леди! Никто не должен видеть...
Глаза снова притянул камень.
– И почему эти четки не у него? Где Люциус?
– Был здесь... Я...
– Я, я! Надо следить за мужем лучше!
– А он уже... не мой муж... Добились вы своего!
Из коридора приглушенный писк...
– И домовиков ты распустила!
Где-то там метнулась красная мгла. Почувствовала... Так непривычно быть... с этой силой. Взяла четки, пропустила вперед себя Нарциссу.
– Пошли!
Кровью пахнет. Выдохнула – посвежело, будто роса легла. Приятно обладать полнотой власти! Если бы она поняла ее раньше...
Сидит у лестницы. Глаза пустые, воспаленные... Щетина... Постарел. И сейчас настолько похож – немыслимо! Кажется, только руку протяни... Ох! Но тут либо сила, либо... Она себе слово дала. И Максимусу зелье.
Надо расчесать, помыть, побрить... Да, к завтрашнему дню. Одеждой заняться – все знают, какой он педант. Был...
Кстати, в чем это он? Нарцисса тихо скулит, прижавшись к стене. Ну да, так и есть – опять кровь. Разорвал на куски домовика. Пальцы, уши... В руках сердце.
– Я должен... сердце ей... Обещал... жизнь...
– И так всегда... – рыдает. – Я не могу больше! Он убивает!!
– В этой домашней твари даже я бы не разглядела твою сестру, но...
– Так ему Беллатриса... О, Мерлин!
– Думаю, да. Говорила же тебе, чтобы камень всегда был при нем.
– Мне... не сойти с ума... Где?
Пальцы шарят по полу, скользя в кровавых лужах.
– Люциус, – уверена, что ей нечего бояться. Поднял глаза, словно не понимает. – Ты ведь это ищешь?
Мокрая ладонь сжимается вокруг жемчужной нити. Улыбается.
– Спой мне...
Неужели перепутал ее с Селеной? Коснулась спутанных волос.
Она и не пела никогда... Детей было кому няньчить! Разве что Максимусу...
Глупо, конечно. Опустилась рядом с ним в скользкую грязь. Рука нежно по лбу, по вискам.
– Спи ты, мой ясный, спи ты, мой светлый,
Спи, мой прекрасный, мой дорогой.
Ночь на дворе, далеко до рассвета,
Мама всегда будет рядом с тобой...
Склонил голову к ее коленям. Как же похож!.. Мучительно! Не думать!
Вложила в его ладонь камень.
– Просто поверни и скажи... Позови... Селена...
Странно, но послушно повторил.
– Селена...
И тут же отпрянул. Встал.
– Нарцисса, какого тролля?! Почему?.. – Оглядел себя с головы до ног. – Опять...
– Это ты?.. – дрожащим голосом.
– Только не скули! Голова болит.
Пошел прочь. За тенью, что пришла вернуть ему рассудок.
– Следи, чтобы четки были при нем. А я займусь твоим гардеробом.
*
– Дедушка! Ну сколько я раз просила!
На досках пола расползаются мокрые грязные следы.
– Неужели так трудно снимать обувь, когда входишь со двора?
Огромные ботинки протопали к камину.
– Ты бы видела, что там делается! Настоящий ураган! Шторм!
– И не шуми. Я только уложила Марен.
– А… извини…
Ботинки остановились.
– Ты глянь, чего нашел.
– Мерлин!
– Небось, опять из Хогвартса.
– Живая она хоть?
– Живая… И что у них за совы такие хилые!
– Буря…
– Буря! Подумаешь! Вон рыбный филин наш и не в такую, чай, вылетал. А возвращался вовремя!
– Ее надо согреть…
– Сам знаю! Девчонка…
Подавила смешок, отвернулась к окну – и впрямь. Дождь в стекло так и хлещет, небо потемнело.
– А! Ну, так и знал!
– Что?
– Сам директор Хогвартса почтил нас письмом! Не прошло и года!
– Дедушка…
– Трусливый ублюдок! Это ж надо было додуматься: девочку ночью к нам одну отправлять!
– Но…
– У нас тут, чай, не курорт. В потемках, коли дороги не знаешь, так заплутать можно… да еще, не приведи Мерлин, на ши нарвешься.
– Де…
– А защитные чары мои! Повезло еще, что ты услышала и сняла. А то ведь и покалечить могло!
– Но все ведь обошлось.
– Обошлось! Слышал бы тебя твой… экхм! На, держи!
В ладонь сунулся размокший конвертик.
– Что ему на этот раз надо?
– Адресовано Лили…
– Неужели?! Сподобился наконец! Девочка каждый день от него письма ждет! Хорош крестный, нечего сказать!
– Дедушка, Мерлина ради!
– А что! Скажешь, я не прав?
– Я не знаю. Но я знаю, что Лили и так переживает. Пожалуйста, не надо при ней…
– Ладно-ладно! Не совсем я еще из ума выжил, чай, кой-чего понимаю.
– Дедушка!..
*
И не поздно еще, а как потемнело!
Дождь в стекло хлещет, бьется. Так сильно, словно вот-вот вышибет раму, хлынет к ногам ледяным потоком.
А в комнате тепло.
Камин натоплен.
На полу овечьи шкуры – можно босиком ходить.
Часы тикают – спокойно, уютно.
Мама тут жила, когда приезжали на Рождество.
И так и кажется, что вот-вот увидишь ее в большом клетчатом кресле у очага – стройную, красивую. Услышишь, как в детстве. «Лили»…
– Лили…
– Ой!
– Прости, я стучала…
– Все в порядке! Я задумалась просто.
– Тут… эм… тебе пришло кое-что… от…
– Крестный!
Так долго ждала. Письма, весточки… Хоть чего-нибудь…
Пальцы путаются, спешат.
– Что, опять сова заблудилась?
Серые глаза улыбнулись в ответ.
– К нам не любая долетит!
– Это уж точно!
Конверт подался.
Перед глазами буквы.
Их мало.
Они складываются в слова.
Странные слова.
Таких не может быть.
– Лили…
Буквы – снова.
Таких – не может...
– Лили, что…
Буквы скользят куда-то вниз.
Под ладонями почему-то – густая овечья шерсть. И доски пола.
– Лили, Мерлина ра…
– Там…
Пальцем – на упавший конверт. Словно на жука какого-то.
Противно коснуться.
– Он…
За спиной какое-то движение, тонкие пальцы поднимают, серые глаза скользят по буквам.
Тем самым.
Которых не может быть.
Словно маленькие мерзкие букашки.
– Ох… Лили…
– Почему…
– Что?..
– Почему – сейчас?!
– Лили…
– Он не мог написать сразу?! Не мог, когда это…
– Лили, пожалуйста…
– Я хочу в Лондон!
– Лили…
– Хочу ее увидеть!
– Лили, но тут написано…
– Я умею читать!
– Лили…
Тонкие пальцы тянутся – близко. Сбросить, отшатнуться.
– Я хочу…
– Лили. Милая, послушай. Уже были… были похороны…
– Без меня! А я хочу…
Тонкие пальцы держат крепко – откуда силы столько? И тепла…
– Лили. Я понимаю, это… это звучит ужасно… но… иногда лучше не видеть…
– Это мне решать! Это моя… моя…
– Да. Конечно, тебе.
– Почему тогда он…
– Лили, думаю, мистер Снейп хотел как лучше…
– Лучше?! Кому лучше?!
– Тебе. Он тебя очень…
– Ему! Ему так лучше!
– Лили…
– Он даже не приехал! Не…
– Ох, Мерлин…
– И не надо мне говорить, что он занят! Он бы приехал, если б хотел! Нашел бы время, придумал что-нибудь! Отвез бы меня в Лондон, чтобы… чтобы я…
Шерстяной свитер – у самого лица. Как это вышло? Мягкий. И колется немного. Мэгги обещала научить вязать…
– Тише…
Тонкие пальцы гладят волосы. Как в детстве – мама.
Мама.
– Он даже… он…
– Я знаю.
– Какие-то два слова! Как будто это неважно! Как будто…
– Лили, людям иногда трудно выражать словами то, что они чувствуют. Но это не значит…
– Он ее не любил! Никогда не любил! И ему все равно, что с ней… что она…
– Думаю, это не так. Твой крестный просто не смог…
– Папа бы смог! Он бы спас ее! Он бы…
В горле что-то булькает.
И ничего не видно.
Все в пелене – огонь в камине, тонкие руки, серые глаза…
– Так. Ну-ка поднимайся!
– Что?..
– Пошли.
Тонкие пальцы держат цепко.
– Я…
– Умоешься, а потом поможешь мне приготовить ужин.
Тянут куда-то – не высвободиться.
– Давай поживей, дедушка ждать не станет.
– Я…
– И сегодня твоя очередь мыть посуду!
====== Глава 16. ======
– Директор, пожалуйста, я...
– Что вы мямлите, Лонгботтом? Теперь я окончательно усомнился в ваших умственных способностях.
– Прошу меня простить, но я хотел узнать про...
– У меня есть дела поважнее, чем слушать вашу...
– Про Лили!
– Про мисс Блэк? И что же вы хотите узнать про нее?
– Когда она вернется?
– Это вас абсолютно не касается, Лонгботтом!
– Меня это касается, сэр!
– Неужели? У вас, оказывается, и голос есть. Я думал, вы способны только попискивать!
– Меня это касается!
– Вы, оказывается, такой же упрямый, как и бестолковый! Или, может, отправить вас к мадам Помфри уши почистить. Вдруг вы после сна забыли вытащить беруши? Вас не касается...
– Хватит! – сам удивился своей храбрости. – Столько лет из года в год вы унижаете меня и наедине, и при всех, выставляя меня бездарностью и тупицей! Можете продолжать, если это ваше единственное развлечение! Но я хочу знать, когда вернется Лили. Ведь возвращаться ей запретили вы!
– Мерлин мой! Я уже боюсь! – скрипучий смех, словно звук давно не смазанных ворот. Смеяться так непривычно. Особенно сейчас. – Похоже, вам и впрямь нужно в больничное крыло. Вы одержимы. Неужели Пивзу все-таки удалось завладеть хоть чьим-то телом?
Помолчал. Очень хотелось добавить что-то еще! Но этот взгляд...
– Когда все закончится, она вернется. Я позволю... Или она сама примет это решение без меня... Уже без меня. А теперь идите! Живо!
– Куда?
– Лонгботтом, вы что, слабоумный на самом деле? Ну не в лазарет же!
– Ох... Это же... Он же...
А парень-то, кажется, не в себе. На что он так вытаращился?!
– Опять мямлите, Лонгботтом?
И вдруг у самого по коже неприятный холодок.
– Мое почтение, директор Снейп, – голос насмешливый, тягучий, как в прежние времена, – хотя я никак не могу к этому привыкнуть. Как глава попечительского совета я хотел бы обсудить с вами один вопрос.
Обернулся. Так и есть! Жаль, что не галлюцинация! Хотя и Лонгботтом его видит, а общих видений у них, хвала Мерлину, быть не может. Одет с иголочки, причесан, выбрит. Слышал, что об этом регулярно заботится леди Селеста. Только что-то в лице... в глазах с припухшими покрасневшими веками... И губы шевелятся, будто говорит с кем-то...
– Лонгботтом, не стойте столбом! Занятия для вас никто не отменял!
– Да... директор... Я...
– Идите уже! – проводил глазами. – Люциус, какой сюрприз! Не думал увидеть тебя так далеко от дома. Тем более, в Хогвартсе. Это...
– Абсолютно безопасно, если ты об этом.
Малфой поднял левую руку – на раскрытой ладони тот самый камень. Треугольный с глубокой трещиной. Украшает длинные жемчужные четки.
– Значит, ты не один...
– Я теперь никогда не одинок, – улыбнулся. – Мне это противопоказано!
– Ты же не даешь ей обрести покой...
Рассмеялся – но смех спокойный, уверенный. Это не смех безумца.
– Странно, что тебя это волнует! Ты же предал ее ради этого... – Малфой повернул камень в ладони. – Он того стоил? – В голосе угроза. – Да не трясись ты! Я тебя не трону. Забери тебя дементоры, ты все еще ее муж. И я бы не смог... Хотя...
Отступил на шаг. Вспомнил, как Люциус рычал над телом Селены, словно дикий зверь.
– Я не желал ей смерти. А теперь желаю для нее покоя.
– А? Неужели? А я думал, ты слишком желал камень, – ладонь Малфоя почти у лица. Кажется, в той трещине можно разглядеть... – Желал Лили! Тебе же невыносима мысль, что она обрела там покой со своим Поттером. Осталась с ним навсегда. С ним, не с тобой!
– Не смей!
– А что сейчас ты можешь мне сделать? Ты действительно думаешь, что можешь хоть что-то еще отнять у меня?
– Камень...
– О! Давай! И от этой школы не останется камня на камне. Или ты до сих пор в меня не веришь?
Опять смех.
– Зачем ты пришел? – голос хриплый. Горло сдавило будто удушьем.
– Да, хорошо, что напомнил. Меня очень волнует судьба мисс Лили Блэк, опекуном которой ты пока еще являешься. Она не получает образование.
– Я ее опекун, как ты сказал. И я ее защищаю!
– Да? Защищаешь ее? Или себя? Проще позволить другим заботиться о ней, чем беречь ее ценой собственной жизни?
– Да что ты знаешь?!
– О, я знаю! У меня есть плоть от плоти моей. Драко. Ради него я рискнул бы всем. Но Лили тебе не дочь.
– Я растил ее с детства. Был ей больше, чем крестным! Учил ее всему! – А разве это не так? Тут ведь ни слова неправды! – Пока ее драгоценный отец воображал себя незаменимым крестным!
– Таким же, как ты себя сейчас? Или нет... – Малфой в задумчивости повертел камень, будто ища в нем поддержки. Силы. – Блэк, по крайней мере, умер за то, во что верил. За мальчишку, которого... любил. А кого любишь ты, Северус? Кого любишь ты на самом деле?
– Заткнись! – Бледный как полотно. – И убирайся!
– Я уйду, но девочка через неделю должна быть в школе.
– Убирайся!
– Помни, через неделю. Или мы снова встретимся. И я буду более убедителен.
*
– Что этот ублюдок о себе воображает?!
– Дедушка…
– Ему тут что, гостиница? Оздоровительный лагерь для детишек-волшебников?
– Мерлина ради…
– Мерлина! Да побери Мерлин и все ши заодно этого паршивого сопляка! Он думает, нам его писульки – указ?! Вот не пущу девочку – и все!
– Но как же, дедушка… мы же не можем…
– А что он мне сделает? Сюда явится? Давно пора! А то все сов своих шлет! Таких же хилых, как он сам! В бою-то я, поди, еще…
– Дедушка! Ну о чем ты, ну какие бои!
– А ты что, забыла уже? Война на дворе!
Мэгги поджала губы.
– И в этом их хваленом Хогвартсе не сказать чтоб очень безопасно. Школа набита пожирателями, как хлев коровьими лепешками!
– Де…
– И за каким дементором туда тащить ребенка? Чем ей у нас плохо?
– Он написал, что Лили нужно закончить этот год, получить образование…
– А у него есть право решать, что ей нужно?
– К сожалению, есть. Он ее отчим и опекун.
– Хорош опекун! Ни разу девочке ни письмишка не прислал! Не считая того…
– Ох, не напоминай.
Серые глаза поймали взгляд. Темно-медные брови насупились.
– Что… сильно она…
– А ты как думаешь! Написал два слова. «Умерла твоя мать». Нет, я, конечно, всегда знала, что он сухарь. Но чтоб настолько…
– Тьфу!
– А хуже всего, что написал, когда уже…
– Она-то, чай, хотела…
– Конечно, хотела. И я бы хотела мужа похоронить. Если бы было, что хоронить.
Старый МакКиннон поглядел на внучку. Спина прямая. Губы сжаты – тонкая складка. Взгляд холодный, стальной. И когда она только успела такой стать?..
– Э… Мэгги…
– Я ей наплела, конечно, всякого. Что он как лучше хотел… Только не понимаю я этого! Как по мне, каждый имеет право похоронить дорогого ему человека. И никто не вправе за него решать…
– Да что теперь толковать.
– Ох, зла не хватает!
– Мэгги…
– Аластор был прав. Нет бывших Пожирателей! И все они одинаковые!
– Мэгги!
Ухватил худенькое запястье.
– Как поедет-то она? Опять сама?
– Еще бы! Свой нос на Кейп-Рот совать директор погнушается! Прислал вот!
По столу, гремя и подпрыгивая, покатилась старенькая пуговица.
– Это еще что за…
– Портал!
– Ох ты ж! Ну, спасибо, хоть не носок свой…
Мэгги не сдержалась, прыснула. Даже веки обожгло.
Или это тоже со злости?
*
– А?! Что?! Ох, Лили, прости...
– Невилл?
– Да... Я задремал, похоже...
– А почему ты здесь? Как?
– Директор отправил меня встречать тебя. У него какие-то дела неотложные.
– У него что?! Дела?!
– Лили, я так рад, что ты...
– Дела у него! И давно ты меня ждешь?
– Директор не знал, когда точно... Вроде он заколдовал сову, чтобы побыстрее... Но я уже...
– Заколдовал сову, значит? Давно?
– Я здесь со вчерашнего утра...
– Ты здесь ночевал? Прямо здесь?!
Посмотрела на расстеленную на земле мантию. Она споткнулась о лежавшего на ней Невилла... Ох! До сих пор мутит от трансгрессии.
– Прямо здесь! Директор сказал, что если я сдвинусь с места, меня исключат. Но я не потому...
– Он угрожал тебе?
– Это неважно, Лили! – Невилл схватил ее за руку. Вспыхнула, отвела глаза – у него на левом ботинке шнурки развязаны... – Я за тебя так волновался! В школе такое... И в Хогсмиде тоже.
Потянулась за палочкой.
– У тебя шнурки...
– Я волновался. Как ты там? Ты же в Шотландии? И не писала почти...
– Я... Мне... после мамы...
– Мне очень жаль, Лили! – Его руки вдруг сомкнулись теплым кольцом. Удивительно, что он такой высокий уже. Макушкой упирается ему в подбородок. Папе бы так же сейчас... – Если бы я мог...
Наклонился... Подняла лицо... Горячо – на губах и где-то внутри.
====== Глава 17. ======
– Куда ты идешь?
– В Хогвартс.
– Ты не должен! Ты не можешь! Там будет... Они все...
– Там есть те, кого там быть не должно. Я иду их забрать. Лили и нашего сына.
– Лили? Ты идешь за ее дочерью?! – Со стола со звоном полетела посуда. Скатерть рвалась слишком громко. – Всегда только она! Даже теперь!
– Возможно... Я должен сказать, что мне жаль... – Рука сжимает камень, глаза смотрят куда-то за плечо жены. – Но ты же знаешь, что это не так. У меня нет чувств! – Разжал пальцы, протянул вперед ладонь. – Я полон ей, она в моей крови! А без этого кем я буду? Меня и так почти не стало...
Нарцисса опустила нож. Сама не заметила, откуда он в руке оказался. Лишь когда он звякнул об пол... Худенькая, почти прозрачная рука сжала пальцы Люциуса – его ладонь вновь сомкнулась вокруг камня.
– Ты ее видишь? И сейчас?
– Даже яснее, чем тебя. Она ярче и живее всего остального мира. Могу прикоснуться к ней, обнять, могу...
– Она во плоти? Это не дает ей уйти совсем?
– Камень держит ее со мной. Всегда.
Нарцисса улыбнулась. Пальчики скользнули по щеке мужа.
– Значит, она достаточно страдает... Мне этого хватит.
На один миг прижалась к его губам. В его глазах что-то прежнее... что-то именно его... И снова только та, другая!
– Ты заберешь нашего сына? Я боюсь потерять и его...
– Я же сказал, что иду за Лили и за Драко.
– Но Драко обречен служить... Как и...
– Надо мной больше нет господ! – Медленно обнажил левое предплечье. Только зарубцевавшиеся шрамы от ожогов. – И я заберу своего сына.
– Она освободила тебя от него, но забрала с собой твою душу.
– Предпочтешь видеть меня мертвым?
– Я не знаю... – Лицо стало пепельным. – Я и забыла, когда ты был моим...
Дверь распахнулась.
– А разве он был твоим? Хоть когда-то?
– Кто посмел?!
– С тех пор как в вашем фамильном гнезде почти не осталось домовиков, докладывать о гостях стало некому. К тому же я почти член семьи!
– Скорее злой гений!
– Положительные героини скучны и пресны, дорогая племянница! – Леди Селеста светилась изнутри. Словно помолодела, стала еще ярче, еще роскошнее. – К тому же... ты сама захотела взять не свое.
Глаза впились в обнаженное предплечье Люциуса, лишенное Черной метки.
– Все-таки сделала его своим... – Шепот сквозь зубы. – И я могла бы, если бы раньше...
Руки сжались в кулаки – на миг за окнами потемнело. Люциус с надеждой оглядел комнату.
– Моя дочь с тобой.
– Всегда!
– Чем мы обязаны визиту? – Нарцисса встала между ними. Тучи разогнал ветер.
– Ах, да! Раз уж твой супруг собрался в Хогвартс...
– Вы и об этом знаете?
Торжествующий взгляд.
– Разумеется. Я хотела бы, чтобы мой младший сын пошел с ним – забрать внуков.
– А вы сами? Теперь ведь вы...
– Вот именно! Теперь я жрица – а мы не вмешиваемся в мирское и суетное. У нас своя судьба.
*
Хогвартс... Еще немного, и он превратится в пылающие развалины. Обломки былого величия. А пока замок упорно защищает своего героя, созданного великим волшебником! Или великим безумцем... Эта мысль почему-то рассмешила. Улыбнулся...
Улыбка перед лицом бездны... Пафосно. Очень пафосно! Но ведь он может себе это позволить. Теперь его боятся не меньше, чем Темного Лорда! Кто бы мог подумать... Пальцы привычно сжались вокруг камня, треугольные грани до боли в ладонь. Но эта боль говорит, что он еще жив, что он еще он...
– Нам не стоит никому попадаться на глаза. Повелитель не позволит нам забрать детей из замка!
– Он мне больше не повелитель! И тебе тоже, мне кажется. Ты сын жрицы.
– Сын, а не муж! Моя метка при мне, – Гораций потер предлечье, – хотя ее зов я слышу уже не так сильно. Это правда. Надо поскорее найти детей!
– Ищи! Ты же не забыл, где подземелья Слизерина – твои все там. А я должен кое-что проверить...
– Что может быть важнее?
– Я слышал, директор сбежал, покинул школу в скорбный час. Интересно, где он теперь?
– Снейп?! Какая разница! Я очень любил сестру, но мне нет дела до него...
Улыбка, вернее, оскал.
– А мне есть! Где он был, когда был ей нужен?! Он должен был быть там, защищать ее, умереть за нее. Ведь он был тем, кем я мечтал всю жизнь – ее мужем!
– И что теперь? Что за глупые идеи? Ты даже не сможешь отомстить ему, раз уж он был ее мужем! Это безумие!
Еще одна улыбка, поворот камня в руке. Искра безумия на дне расширившихся зрачков.
– А кто я, по-твоему? Я и есть безумец!
– Люциус, но дети...
– Я вернусь за детьми! А пока... Селены больше нет, жрица теперь твоя мать... Возможно, я...
– Да пошел ты, псих!
– Я пойду, пойду... А ты забирай своих.
*
Воющая хижина... Отвратительное место! Приют мародеров! Так и видится вечно самодовольный Сириус – чтоб душе его век покоя не знать! Мразь! Отнял самое дорогое, смеялся, вечно хвалился тем, что именно он... Горло перехватило, сдавило спазмом грудь. Конечно, ей не нравится, когда он так! Ей хотелось бы уйти, уйти к нему!
Камень с новой силой вдавился в ладонь. Нет! Моя, только моя! И теперь до самой смерти...
Но стоит только вспомнить, как Блэк... Чтоб ему и на том свете лишь дементоры встречались! Он специально всегда! Позвал его поговорить, а сам... Тогда он впервые увидел, как этот урод ее целует. Мог бы – убил! А потом бы снова и снова! Только дышать трудно...
Хижина манит. Голоса... Оттуда звучат голоса. И это не чудится! Мертвенно-спокойный голос Темного Лорда трудно спутать с другим.
– Ты хорошо послужил мне, Северус. Во всех смыслах.
– Благодарю, мой Лорд.
– Жаль, что твоя жена не согласилась присоединиться к нам. Крайне жаль... Тогда бы мы уже захватили замок. Мне бы не пришлось обращаться к этой жалкой кучке недоволшебников с предложением выдать мне Поттера.
– Это был ее выбор, Повелитель. А вы уже... победили.
– Почти, Северус, почти. Не пойму только, почему ты мне врешь?
