Текст книги "Нас возвышающий обман (СИ)"
Автор книги: adelfa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 37 страниц)
– Я старею, дитя мое. Как и должно. Наконец-то.
Только сейчас Селена осознала – увиденное поразило ее. Вдохнула и отвела глаза.
– Мне очень нужна помощь. Знания...
– Да?
– Люциус... Он стал обреченным. Темный Лорд...
Недосказанные слова висели между ними.
– Вы все-таки сделали это. Ты и твоя мать... Да смилуется над вами Моргана!
– Что нам теперь делать?
– Ждать, пока он не погибнет. Обреченные редко живут долго. Пару лет... – Огненные волосы, круглые глаза. Селена поднесла палец к губам. – Расколотая душа и безумная страсть редко вместе уживаются.
Не стерпела.
– Но он же будет убивать! Он уже уничтожил целую деревню! – Глаза пылают, как и волосы.
– Мисс...
– Нимфадора Люпин! – Даже имя назвала.
– Вот оно что! Что ж, миссис Люпин, не надо говорить о том, в чем вы не разбираетесь. Если его госпожа не захочет, вряд ли многие пострадают. Хотя кого-нибудь он точно убьет. Порой это сильнее его, сильнее приказа госпожи.
– Селена должна ему приказать?
– Пожалуйста, не надо меня перебивать.
– Дора...
– Молчу!
– Или ты, – леди Гвиневра смотрела прямо в глаза Селене. А может, в душу? – можешь убить свое создание. Облегчить его муки.
– Убить его? – Перед глазами многое... Перламутровые розы на вокзале... Безумно ревнующий Сириус... Признания в любви – каждое за столько лет... Его руки, губы... Глаза... Любовь или морок? Зелье ли? – Убить?! Я?!
– Ты меня слышала, дорогая.
– А что если... я сама погибну?
Зазвенело стекло. Огромное французское окно рухнуло на пол ливнем острых брызг. В комнату ворвался ветер, запах стылой земли.
– Мерлин мой!
– Дора, все в порядке?
– Селена, что случилось?!
Домовик уже суетливо возвращал окно на место. Один миг – он исчез с глухим хлопком. В комнате все еще пахло осенью.
– Если собралась умирать, не оставляй его в живых! Не смей! В своем безумии он будет слишком опасен для всех...
Страх на лице леди Гвиневры – не частый гость. А сейчас она боялась.
– А если вдруг... Неужели нет никаго средства?
– Ну почему же... – Краски постепенно возвращались на лицо хозяйки дома. – Подарите ему воскрешающий камень. Если отыщите.
====== Глава 8. ======
Вечереет, смеркается. Ветер гонит по небу рваные тучи – темные и ледяные, словно тени дементоров. А внизу, холодное и черное, пенится море. Тоже ледяное. И такое бесконечно чужое. Сколько раз его видела? Ох, это ведь впервые, наверное! Только совсем оно и не завораживает – просто остервенело долбит скалу, подбрасывая вверх грязные клоки пены.
Настроение и вовсе не праздничное. Под стать погоде. Зачем было на край света? Можно же и на Гриммо в тоске пыль поглотать. Вдвоем. А еще лучше к миссис Лонгботтом! Она очень звала. От этой мысли щекам стало горячо, даже на ледяном ветру. Там точно было бы лучше!
Мама упрямо шла вперед, не оглядываясь. Что она там видит? Ну, понятно, что надо прочь от моря. И кто будет жить на этой скале? Или будет... Прислушалась к себе, задумалась – что-то же Мэгги рассказывала ей о доме. Точно... Вот только эти мысли она словно растеряла. Это же было когда-то, в другой жизни, совсем другой... Когда они смеялись, шутили, жили. Почему-то на ум пришел баран. Боевой... или сторожевой? Вот ведь – баран!
– Лили, не отставай!
Как у нее говорить получается? Открыла рот, чтобы ответить – ветер тут же кляпом запечатал! Наглоталась только горько-соленого вкуса моря, даже, кажется, ощутила на языке осклизлую чешую морской живности, снующей под толщей холодной темной воды.
– Ох...
– Лили, тут уже немного осталось!
Даже ветер перекрикивает. Как ей удается? Хорошо, что дождь прекратился. В первый момент – от трансгрессии еще тошнило – ледяные струи быстро прояснили голову. Мама лишь рукой махнула. И ливень... стих. Даже удивиться не успела! Хотя, что уж тут, если она грозу вызывать умеет, то ливень успокоить и подавно! Жаль, что против ветра нет средства...
Вдали что-то блеснуло. Так слабо. Показалось? Нет, вроде... Огонек. Или несколько?
– Смотри. Почти пришли, милая...
Что-то не похоже. До этих огоньков еще дойти! Почему же они поближе не трансгрессировали? Куда как лучше было бы!
Ох, а что же она Мэгги скажет? Ведь и не видела ее с тех пор... Надо же что-то сказать... И придумать слова хотела какие-то... Вот только их нет!
Вспомнила, как сама пришла к ней, когда так больно было, хоть вой! Папа умер, мама замуж собралась... И одна мысль была – бежать! Вот и пришла. И мистер Грюм с ней на кухне сидел. Вот, наверное, он тоже не знал, что ей сказать. Но ведь говорил – и каждое слово было правильным, нужным. Как так у него?
Огоньки все ближе. Ближе.
– Лили... – Она уже, оказывается, прилично отстала. Вроде и быстро двигалась, а все равно как на месте стоит. – Лили! Ты идешь?
Обрела голос.
– Там поет кто-то... – Вот только сейчас и поняла, что поет.
– Где?
– Там... – махнула рукой в темноту раскинувшейся пустоши. – Поет. Ты не слышишь?
– Поет? На таком ветру?
Мама замерла, настороженно вглядываясь во мрак. Песни ее пугали! Песни воды... Мама их так называла. Самой до сих пор не доводилось... А мама перед смертью отца все время их слышала.
– Я ничего не слышу. Почудилось тебе...
Значит, не вода это. Да и от моря клятого они ушли вроде. Только вот звучит же...
– Не почудилось! Вот опять поет! Слышишь?
– Нет... – тряхнула головой. Капюшон скользнул вниз, ветер волосы растрепал. Такая прекрасная! Или ужасная... Почти Медуза Горгона. – Пойдем отсюда. Верно, ши шалят!
– Под Рождество?
– Все сейчас перепуталось. Даже воздух звенит от напряжения – все чего-то ждут. Великого перелома... – Странно, мама заговорила ну прямо как профессор Дамблдор. Непривычно было в начале года без его речи. – Все ведут себя не так...
– Ты это про себя?
Спросила и испугалась! Не надо было!
Мамины глаза...
– И про себя тоже. Давай уже пойдем!
– Я тоже веду себя не так?
– Ты пытаешься понять...
И снова против ветра. К огонькам. А из пустоши вслед песня. Звучит. Наполняет...
– Всё поют? – мама обернулась на тропинке, ведущей с холма вниз. – Ты их слышишь?
– Уже нет! – соврала. Не трудно, оказывается. Совсем. – Я про себя пою папину песню.
И точно! Как раньше об этом не подумала?
– Папину? – мама заметно вздрогнула, будто холодный ветер все же сумел и ее пробрать до костей. Даже капюшон опять опустила. – Какую?
– Как раз про ши... Мне даже казалось, что все слова позабыла...
Запела – очень тихо... Голос дрожит. И ветер этот треклятый!
В темноте парадным строем
Звезды ходят надо мною,
Как заправские вояки,
Ходят маршем, а собаки
Деревеньки нашей тихой
Ночью воют – кличут лихо.
Заливаются слезами
Ши с зелеными глазами
И с глазами цвета вишни...
Что-то будет, раз их слышно!
Баньши чешет длинный волос,
Не молчит – стенает в голос,
Манит тонкою рукою...
И окутана тоскою
Темнота вокруг деревни.
Лишь мотив певучий древний
Все звучит, не умолкая,
Душу грешную пугая.
Страх поглубже спрячу в сердце,
Подопру поленом дверцу:
Пусть за стенами ярится
Ночь – неведомая птица.
Утром солнце ярким светом
Пропоет добра победу!
*
– Тихо, Энгус! Сидеть!
За спиной отчаянное блеяние.
В жизни такого не видела. Огромный, черный как ночь, шерсть клоками до земли весит. И рога витые.
– Да тихо ты! Поздновато вас принесло, нечего сказать. Эк бедолагу Энгуса напугали…
– Извините, мистер МакКиннон.
– Ладно, чего уж тут.
Большая фигура заслоняет проход. Холодный ветер треплет красно-зеленую… нет, не юбку, Мэгги учила, что нельзя говорить «юбка», шотландцы на это страшно обижаются… как же ее?..
– Входите, что ли, чего под дверью торчать.
– Спасибо, мистер МакКиннон.
Посторонился.
До чего же высокий! Плечи – косая сажень. Волосы густые, темно-медные. Борода лопатой. Кое-где только серебряная ниточка затерялась. А глаза – знакомые. Серые.
– А ты, стало быть, Лили.
– Да…
– Что ж. Добро пожаловать. Энгус, да угомонись уже там! Свои это… Побери ши!
Отчаянное блеяние стихло за тяжелой деревянной дверью.
В прихожей – холод и полумрак. На стене – раскидистые оленьи рога. Дальше, совсем в темноте, ступеньки наверх. Что-то напоминает. Словно бывала уже в этом доме. Или в другом – похожем…
– Эк ты вымокла. Давай-ка снимай плащ да ступай на кухню к огню.
– Я…
Воспоминание само пришло. Старенький домишко в пригороде Лондона, тесная комнатка, жар очага, чай крепкий, как виски. Лицо в шрамах, рыжие волосы…
– Мистер МакКиннон…
– И ты тоже, красавица, не стой как неродная. Давайте, давайте, пока насморк не прохватил или похуже чего… Мэгги! Мэгги, тролль дери, где тебя носит!
Мама даже вздрогнула.
– Мистер МакКиннон, может быть… не стоит беспокоить…
– А! Чего ей сделается! Мэгги!
– Если мы не вовремя…
– Вовремя, не вовремя… Не Шармбатон у нас тут, чай. Мэгги!
Дрожащий свет лампы пробежал от верхней площадки. Вниз, по стене – взглянули из мрака старинные лица портретов, блеснул острием палаш – и все ближе. И в нем узнала серые глаза, веснушчатый нос, короткие темно-медные вихры.
– Дедушка, что…
Голос знакомый. Как был в Хогвартсе и потом, на Гриммо… И все-таки – другой.
– Что, что! Не видишь, гости у нас! Живо на стол собери!
– Мистер МакКиннон, право же…
– Шевелись, нечего ворон считать! Сейчас ужинать будем!
В кухне – свет и жар от камина. И сама не заметила, как в руке оказалась дымящаяся кружка. Чай крепкий, как виски.
Взглянула украдкой.
Темно-медные вихры отросли немного – мягкими волнами лежат. Уже не мальчишка-подросток. Женщина. Движения, походка – другие. Наверное, потому что…
– Мэгги, милая… ты… эм…
– Я очень рада, что вы приехали, Селена.
Улыбка скользнула и пропала.
Странно, но лицо – не бледное, не худое. Румянец даже.
Вот только в глазах…
– А раз рада, так и нечего столбом стоять! Ужин сам не разогреется!
– Мистер Мак…
На плите что-то звякнуло, и поплыл густой запах мяса.
– Уже почти все готово, дедушка.
– Давай я тебе помогу…
– Спасибо, Селена, я справлюсь. Дедушка прав, вам с Лили лучше пока у огня погреться. Климат у нас тут суровый.
====== Глава 9. ======
– Я думала, у вас есть домовик.
– М?
– Ну… ты когда-то говорила…
– А. Да, – все так же не оборачиваясь. – У нас есть Банни. Дедушка еще молодым был, подарил ей юбку. Но она решила остаться. Учила меня, как по хозяйству… Она уж десятый сон видит.
– Извини.
– М?
– Извини, что мы так поздно к вам. Мама…
– Ничего.
Старые деревянные ступени под ногами скрипят. Желтое пятно от лампы плывет впереди, выхватывает из темноты древнее оружие – круглые щиты, острые палаши – и портреты на стенах. Суровые воины – широкоплечие, рыжие, все как один завернутые в пледы из знакомой красно-зеленой клетки. И все похожие на мистера МакКиннона.
– Ой…
Среди воинов вдруг – хрупкая светловолосая девушка. Лицо знакомое как будто. Где-то его…
Как из другой жизни всплыло.
«Вот, смотри, Лили, это – первый состав Ордена Феникса. Все они были герои! Вот Джеймс и Лили, она была лучшей подругой твоей мамы, мы тебя назвали в ее честь. Вот Римус… А это…»
– Марлин…
Желтое пятно метнулось по стене.
Худенькая спина, обтянутая плотной тканью толстовки, повернулась.
Серые глаза взглянули остро.
– Что?
Кивнула на портрет.
– Это же…
– Да. Мама. А это – отец. Он работал в министерстве. В управлении по связям с гоблинами.
«Глен МакКиннон… серьезный был парень. Но джигу будь здоров отплясывал! Вот, помню, как-то в Дырявом котле мы…»
«Сириус!»
Мама неодобрительно качала головой, но глаза улыбались.
«Эм… ну, неважно. В другой раз расскажу!»
Другого раза не будет.
– Пойдем.
Желтое пятно снова впереди. Словно огонек на болоте. Манит сквозь мрак.
Тяжелая дверь скрипит совсем чуть-чуть, пропуская.
– Люмос.
Прямо в воздухе вырастают несколько толстых приземистых свечей.
Вспыхивает огонь в камине.
Комната небольшая. Странная. Огромная старинная кровать – спинка черного дерева вся в причудливых кельтских узорах. В углу – комодик. Чистенький, новенький, белый. Стены – разные. Три покрыты старыми выцветшими обоями, а одна, ближе к окну – новенькими, желтыми в синюю полоску.
– Мы тут еще не закончили… Уж не взыщи. Дом небольшой, в гостевой комнате будет Селена, тебе придется тут…
Шагнула в круг света. Пригляделась. Нет, не комодик. Пеленальный столик.
– Это…
– Когда-то тут жил папа, маленький. Потом это была их с мамой комната. А теперь вот, кажется, снова будет детской.
– Мэгги…
– Белье свежее, я утром все перестелила. Полотенце. Ванная – прямо по коридору.
– Мэгги…
Взгляд поймала – всего на секунду.
– Не надо, Лили. Я понимаю. Но – не надо.
*
– Ну, выкладывай, зачем пожаловала.
– Я…
Серые глаза прищурились насмешкой.
– Что? Думаешь, я поверю, что ты из своего Лондона сюда притащилась, чтоб старого пердуна с Рождеством поздравить?
– Мистер МакКиннон…
– Давай, говори, девочка. Нечего тянуть. Не в Шармбатоне.
– Я хотела…
За окном чернота. И в комнате – только огонь от очага. Длинные тени на полу, на стенах. Над камином – огромные оленьи рога. В дальнем углу елка – тихонько покачиваются на ветках имбирные пряники. Крылатые фэйри, кучерявые бараны, кельпи с причудливо выгнутой спиной. Неужели Мэгги сама?..
– Всем нам несладко. Всех война потрепала, что говорить. Внучка у меня – не какая-нибудь нюня, справится. Да и ты тоже.
В голе комок.
Не хочется говорить.
Не хочется смотреть.
Хочется просто ткнуться носом в старенький свитер из овечьей шерсти. Как тогда, на Гриммо… как в детстве – к папе…
– Мистер МакКиннон… вы много знаете о магии…
– Ну, поменьше, поди, чем наш покойный старикан. Все ж не сто лет живу. Но кой-чего соображаю. Что стряслось-то?
– Нет, нет, ничего не стряслось. Я только хотела у вас спросить. Если бы вдруг… каким-то образом… кто-то… кого вы знаете, стал…
– М?
– Стал обреченным… Что бы вы сказали?
Смешок знакомый. Словно вслед за ним привычно клацнет железная нога.
– Сказал бы, что парень в полном дерьме.
Пальцы сжала. Слишком сильно. И, кажется, заметно…
– И кого ты так осчастливила?
– Я?.. Нет, я вовсе не… это лишь…
– А-а! Мне можешь лапшу на уши не вешать! Я тебе не старикан покойный. И не зельевар твой сопливый.
– Я…
Почувствовала: серые глаза так и впились.
Но взглянуть сил нет.
– Не хочешь – не говори. Я не в свои дела не лезу.
– Я просто… просто хотела знать… насколько это…
– Да уж хорошего мало! Я во всяких там тонкостях не силен, знаю только, что крышу от такого сносит почище, чем от «Торфяного эльфа». Кстати…
Булькнула бутылка, в руку вдруг сунулся стакан.
– Держи. Не помешает.
– Спасибо… я…
– А чего ты не расспросишь эту старую ведьму, леди Гвиневру? Оно ж вроде как по ее части.
Взглянула украдкой, краем глаза.
– А. Уже расспрашивала. Ну, я-то в этих делах не помощник. Кабы про зверье какое магическое, там…
– Мистер МакКиннон!
– Впрочем, у нас нынче люди недалеко ушли от зверья. Вот что я тебе скажу, девочка. Что бы ты там ни учудила – от обреченного держись подальше. Тебе еще дочку растить.
*
Все мысли словно в красном тумане – колючем, пульсирующем в висках с каждым ударом сердца. Мир был красен от крови и смерти. Но это была не его кровь, не его смерть. То, что было его – холодный, каркающий смех! Почти безумный. Почти ли?
Попытался вспомнить. Крики, бессмысленная суета, бегущие магглы, которых со всех сторон гнали к нему Пожиратели. Будто он Минотавр, поджидающий их в центре своего лабиринта на крошечной площади очередной деревушки. Сколько их уже было?
А ведь ему это нравилось! Определенно нравилось чувствовать свою силу, забирать чужие жизни. В тот момент казалось, что с каждым новым упавшим телом в нем растет сила. И безумие...
Темный Лорд появился из неожиданно заклубившегося на краю деревни смерча. Хозяином прошел по опустевшим улицам, походя бросив аваду в скулившего у дома с выбитыми окнами пса. На тонких губах появилась улыбка.
– Молодец, Люциус! В конце концов, от тебя оказалось гораздо больше толку, чем от твоего сына. Говорят, у малыша дрожали руки, пока старик читал ему проповеди о цене души.
Открыл глаза. Чуть потянулся в кресле у зажженного камина. Плеснул в пустой бокал огненного виски. Он обжигал, разгоняя красный туман в голове. На время. Все это не было сном. Слишком уж реальными были воспоминания – звуки, запахи. Ржавый запах крови, казалось, въелся в его кожу. И мерещился теперь даже в роскошных покоях мэнора.
Бокал жалобно звякнул о полированную поверхность красного дерева. Пальцы коснулись чего-то круглого, подцепили – жемчужные четки. Красный туман расступился, болезненно отползая в дальние уголки сознания. Вместо него образ женщины на низкой кушетке у камина. Узкое черное платье, рассыпавшийся жемчуг, тяжелыми градинами падающий на пол. Его губы на ее коже...
– Селена...
Казалось, он весь горит – желанием, любовью, страстью. Эта сила разрушала странное дремотное состояние, охватившее его рассудок, гнало навязчивую мысль причинить боль, убить, утопить в крови. Делало его самим собой.
Рывком поднялся с кресла, до боли стиснув четки в ладони. Распахнул дверь кабинета. Нарцисса с серебряным кубком застыла на пороге.
– Северус приготовил...
Глаза красные, заплаканные. Тени от бессонных ночей.
– Говорит, тебе станет лучше... Ведь Темный Лорд теперь так нуждается в тебе. Хотя я... не понимаю... Это не ты...
Усилием воли заставил себя смотреть в ее глаза. Увидел там... себя?
– Не я... – эхом. – Мне нужна Селена.
Кубок с грохотом покатился по полу, темное пятно расплылось по дорогому ковру.
– Не начинай опять! Умоляю! – истошно. С надрывом.
– Ты не понимаешь... Если ты хочешь вернуть меня, мне нужна она...
*
Домовик распахнул дверь раньше, чем она протянула к ней руку. Будто знал. Или же, скорее, она знала. Этого места Нарцисса избегала годами, хотя ее мать, урожденная Друэлла Розье, частенько приходила сюда, пока была жива. Вычеркнув среднюю дочь из жизни, мать продолжала надеяться, что та вернется-таки под родительский кров. И подтверждения своим надеждам она искала у видящей...
– Леди Гвиневра ждет вас, миледи, – пропищал опрятный домовый эльф, почти коснувшись носом серого мрамора лестницы.
Гостиная встретила Нарциссу прохладой и... покоем. Давно забытое чувство! Ей казалось, что бури в ее душе вдруг утихли и стали подобны прозрачному лесному озеру, на дне которого в лучах закатного солнца виден каждый камушек, даже блеск чешуи мелких, подобных теням, рыбешек.
А за огромными французскими окнами снег заметал старый сад.
– Много лет прошло со дня нашей последней встречи, дитя мое. Что привело тебя сюда?
Серебристое струящееся платье, голос – звоном лесного ручья. И только волосы блестят стальным зимним блеском. Почти совсем седая. И все же...
– Вы так похожи... – как во сне.
– Неужели? – голос чарующий. Слушала бы и слушала! – На кого, дитя мое?
– На леди Селесту Мунрок...
Собеседница едва заметно поморщилась.
– На леди-отступницу... – будто поток встретил на пути каменную преграду, разбился – голос дрогнул на миг. – Что ж, моя племянница – моя кровь.
– Я пришла спросить...
– Дитя мое, – на лице облегчение, – боюсь, ты опоздала. Я уже не та, что раньше! Хвала Моргане!
– Или вашей драгоценной Мелюзине! – рот скривился в усмешке. Лесное озеро вскипело под порывами ветра. – И все же... вы можете мне ответить! Уверена! Мой муж...
И ее голос дрогнул. Сквозь маску проступило лицо убитой горем женщины.
– Наша кровь – кровь Блэков, кровь жизни и безумия... – услышала она шепот хозяйки дома. Нарцисса вдруг поняла, что плачет в ее объятьях. – Да пропадут в Тартаре все Мунроки с их вечными играми!
– Да... – прошептала Нарцисса. Этого хотело ее сердце! Мести за свою растоптанную ими жизнь. – Да... Мой муж... он... он желает только Селену...
Слезы обжигали щеки. Хлестали не хуже пощечин.
====== Глава 10. ======
– Ты должна пойти со мной!
Истерика. Точно истерика! Лицо бледное, слезы жгут щеки. Мертвой хваткой в руки вцепилась. Будто кельпи, что на дно тащит.
– С чего бы вдруг? Раньше ты не знала, как от меня избавиться.
– Я и сейчас ненавижу тебя ничуть не меньше! Мунроки вечно хотят захапать больше, чем могут проглотить. Даже то, что вам и не нужно!
Ох ты! Бледная ундина, похоже, превратилась в какую-то нечисть. Обезумела от того, что не может соблазнить собственного мужа.
– Тогда зачем же ты явилась ко мне?
Губы дрогнули в ответ. Уголки вниз, по ним слезы – прозрачные из почти прозрачных глаз. Неподдельное горе. Такое лицо смотрело на нее из зеркала после... Ее собственное лицо.
– Что случилось? – смягчилась. Даже руки чуть расслабились под жесткими пальцами Нарциссы. – Я могу тебе помочь?
– Случилось... Ты и твоя мать... Вы все-таки отняли его у меня!
– Прекрати...
– Прекратить? Что? Я ведь все знаю!
– Мне жаль. Правда. Я узнала слишком поздно.
– Слишком поздно? Уже после того, как легла под него?
Это на самом деле отчаяние. В руках себя не держит. А обычно...
– Не тебе меня судить! Я потеряла все!
– И решила забрать все и у других... Отличный выход! Заменить одного другим!
– Да как ты... Ты вообще ничего не знаешь!
– Еще как знаю! Мой муж – обреченный! И он сходит с ума... – голос упал до шепота. В глазах животный ужас. – Он убивает. Жестоко. Много. И ему это нравится!
– Я... Мне жаль...
– Ты должна его остановить!
– Я не знаю, как управлять этим... Никто не знает... Слишком давно не было на земле обреченных. Мы не имеем права...
– Не имеете? Но ты его сделала таким! Да сгинет твоя душа в Тартаре! И ты поможешь ему!
– Я же говорю...
– Ты со мной пойдешь! Ты ему нужна!
*
Красная пелена все так же застилает глаза. Мерещатся крики, стоны, разорванные глотки и зеленые вспышки авады. Воздух густой – дышать так трудно! И пахнет железом. Или кровью? И кажется, что нужно убить. Еще и еще. И тогда точно станет легче! Кажется...
Левая рука привычно катает, перебирает, щелкает бусины... Белый жемчуг... Такой немыслимо яркий и светящийся в покрытой бурой коркой ладони. Вода нужна... Смыть это... Улыбнулся. Так приятно вдруг захотеть чего-то, кроме смерти. Вода...
Открылась дверь. Вскочили лежащие рядом собаки. Только они до сих пор верны ему, не шарахаются как от чумного. Пожалуй, еще и Беллатриса – после каждой кровавой ночи страстно смотрит на него, будто мечтает отдаться. Вот бы сомкнуть пальцы на ее горле! И Повелитель. Он им доволен.
Кто-то вошел. Не стоит тянуться к палочке. Он и так этого идиота... голыми руками!
– Люциус...
Жена... Надоела! Как ее? На... А впрочем, это совершенно неважно! Шея сломается так же, как у любой маггловской шлюхи!
– Вот видишь! – Она еще и рыдает! Да ведь голова сейчас взорвется от ее... – Он сошел с ума! Он безумен...
Она еще и не одна! Снова покатал жемчужины в ладони. Он же хотел...
– Принеси воды!
– Ты хочешь пить?..
Идиотка!
Вытянул вперед руки. Она... как же ее?.. тихо вскрикнула.
– Мерлин мой...
– Мыть надо! Воды!
– Он с ума сошел...
– Принеси воды. Сама, – этот голос тоже знаком. В голове загудело. Кровавая пелена перестала быть такой вязкой. – Я попробую...
Глаза болят. Надо тереть их. Вот так! Словно изгоняя остатки морока. Кто-то присел рядом. Взял за руки и отвел их от лица. В глаза будто перца швырнули. Слезы. Смывают бурую маску с кожи.
– Люциус, поговори со мной! Ты меня слышишь?
Слышит. Узнает...
– Селена...
*
– Люциус, Повелитель ждет тебя!
Беллатриса без всякого страха входит в открытую дверь. Не стучит опасливо, не посылает домовика... Сколько этих безответных тварей он покалечил за последние недели?
– Вот это встреча! – зашипела, как потревоженная в гнезде кобра. – Давненько я этого ждала!
В руке в то же мгновение возникла палочка. Вот только Люциус железной хваткой свернул ей запястие на долю секунды раньше. Даже удивилась – как ему это? Ведь раньше он не был свирепым бойцом. Может, и впрямь свихнулся, как говорит Нарцисса.
– Пусти, подонок! – голос стал как у истеричного маггла. Сама себя за него презирает. – Пусти! Урод! Ублюдок!
Глаза его ничего не выражают. В левой руке держит ее палочку, правой ломает ей кисть.
– Отпусти ее, – дрянь эта говорит так медленно и спокойно. А ведь она ее ненавидит. И это взаимно. – Отпусти!
– Ты уверена?
– Пока ты рядом, она ведь ничего мне не сделает?
– Пока я рядом, к тебе никто не подойдет. Никто!
– Тогда отпусти ее...
Похоже, запястие вылетело из сустава. Рука безжизненно обвисла.
– Больно? – Эта гадина еще и улыбается! Кто ее впустил?! Поганых домовиков надо пустить на фарш! – Могу помочь.
– Обойдусь! Одного не понимаю, как он тебя не прибил?!
Смеется. Да как она?..
– Он не может. Просто не может. Да и не хочет. Он мне и раньше обещал твою жизнь.
– Неужели?
– Может, я убью ее сейчас?
А ведь, пожалуй, убьет! Глаза такие же безумные, как на маггловской резне. Вот лишь когда смотрит на Селену, чтоб ее!
– Нет. Не теперь...
– Милостивой казаться хочешь?! А между прочим, сегодня ночью он опять будет убивать для Повелителя! Я пришла за ним!
– Надо мной нет господ. И повелителей! Только она.
Драконово пламя! С каким обожанием говорит! Совсем страх потерял!
– Как ты можешь?!
Рванула рукав на его левом предплечье. Белый, крапленый бурым, шелк разовался с треском. Черная метка горела – даже пахло паленой плотью.
– Видишь?!
Но он будто не чувствовал боли.
– Он не будет убивать сегодня. И никогда больше!
– Не будет убивать? Неужели?
Тонкие губы растянулись в кошмарной улыбке.
– Он сказал... Сказал, что...
– И что же он сказал? Вот не думал, что ты, Беллатриса, превратишься в одну из этих дрожащих и суетливых мямлей! – Резко рванул ее за травмированное запястие. Нарцисса вылечила, но от прикосновения Темного Лорда боль вернулась с новой силой. До дурноты. – Ему же нравится убивать. Он живет этим. А ты... жива до сих пор. Почему?
– Она ему не позволила.
– Она? Это твоя кузина, надо думать. Смазливенькая дочка Мунрока, которая так кстати оказалась жрицей Мелюзины. И подарила мне моего... Цербера!
Улыбнулся собственной шутке.
– Вот только я не могу позволить ей посадить его на цепь. Мы ведь не допустим этого, а, Северус?
От оконного проема отделилась темная тень, словно часть сгущающихся сумерек скользнула в комнату.
– Как пожелаете, Повелитель!
– Неужто тебе совсем не страшно? – Угроза в голосе смешивалась с любопытством. – Ты же связан с ней. Как и он. Ты же тоже должен защищать ее. Свою жену, свою жрицу.
– Я повинуюсь лишь вам... – в горле пересохло. – К тому же вы...
– Я понял! Я обещал тебе вот это! – Темный Лорд сжал кулак, затем раскрыл ладонь, на которой лежал треснутый треугольный камень. – И ты сможешь утешиться в объятиях своего грязнокровного счастья.
– Воскрешающий камень...
– Цена твоего предательства. Твоей души! – Свистящий смех. – Хотя, думаю, милейший Мунрок не даст тебе долго наслаждаться. Я думаю, для него ты станешь козлом отпущения, как говорил мой папаша. Теперь же его козлиная душа горит в аду!
– Вы отдадите мне камень?.. – голос дрожит.
– Как только разделаюсь с твоей прелестной женой. Не понимаю, как ты можешь предпочитать ей свою грязнокровку? Даже у идиотского родственничка нашей милой Беллатрисы, – не криви лицо, милая! – вкус был лучше. Какая родословная! От самих Певереллов! Так что камушек этот, пожалуй, что твое наследство. После смерти жены.
Темный Лорд подкинул камень на ладони, и тот исчез.
====== Глава 11. ======
Как хорошо... Просто хорошо...
Спокойно... И сон такой... как это?.. добрый... про озеро. В нем рыбы плавают диковинные. Кельпи потрясают длинными гривами, в них запутались кувшинки.
Глаза со дна смотрят... Прямо в душу... Словно все знают о нем. И все прощают. Под этим взглядом чувствуешь себя настоящим. Он раскаивается во всем... Он пролил слишком много крови – но вода смыла все. Вода простила его... Теперь он будет слушать только воду.
Веки тяжелые, открывать не хочется. Ощущение ее пальцев на волосах... Да... Она забрала его оттуда! Откуда?.. И он с ней. Она расчесывала грязные спутанные пряди костяным гребнем... Потом вода стекала по волосам, унося с собой бурые разводы крови, серые крупинки пепла... И было мягкое полотенце...
И сейчас он чувствует ее пальцы... такие прохладные на висках и на лбу... Нежные...
Где-то стукнуло... Дверь входная? Но так не хочется просыпаться. Вода убаюкивает.
Помнит, как целовал ее руки, снова расчесывающие влажные волосы. Гребень упал... Он желал ее так, что, казалось, пол плавится под ногами... Но не смел... Ведь она не хотела этих смертей... Она запретила... Виноват – а значит, только целовать ее пальцы. Трепетно и униженно... На коленях... Нет, нет! Страстно и исступленно! До стона, до хрипа!
Шаги внизу... И чье-то хриплое каркание. Все еще в плену сна. Только она уходит. Чувствует, как удаляется ее запах. И прохладные ладони больше не спасают от горячки.
Внизу голоса. Ее голос. Ее голос – песня, что звучит в сердце. Песня воды...
И еще другой... Женщина... Но все всхлипы, слезы! Мокрый голос! Но не поет в сердце... Знакомо...
– Как он сегодня? Он не...
Так и видит припухшие веки, покрасневший нос... Знакомо! Кто?..
– Я его забрала не для того, чтобы отпустить. И ты это понимаешь.
Хорошо! Как же хорошо, что она его не отпустит! И он всегда будет в воде... в прохладе... будет ее...
– Я не хочу этого! Не хочу, чтобы ты им владела! – Так было и раньше... Эта женщина не хотела его отпускать... Плевать! И тогда, и сейчас! – Но... я понимаю... выхода нет... Ваша вина! Твоя и твоей матери! Ненавижу! – Как она смеет кричать? – Только не отпускай его! Я не буду...
Снова плачет... Кто?.. Он знает эти слезы – видит светлые глаза, светлые слезы, светлую, но такую глубокую печаль...
– Сохрани то, что еще осталось от моего мужа! Ради всего...
Мужа?.. Точно! Это жена! Его жена... но он ее не хочет... Не теперь... Теперь только плыть...
– Надо было додуматься притащить его на Гриммо!
– А куда, по-твоему, я должна была его привести? В Хогсмид – к тебе поближе? Или к леди Гвиневре? А может, сразу к моей дорогой мамочке? Она же заварила всю эту кашу!
– Маггловские выражения!
– О, прости! Я оскорбила твой слух! Ты пообвыкся в высшем обществе. Может, и тебе какой титул пообещали?
– Не ломай комедию!
– А что? Лорд Снейп! Или ты предпочтешь взять мою фамилию? Лорд Мунрок? Мать тогда точно хватит удар.
Зачем они так кричат? Вода окружает его сознание, охраняет его сон. А их голоса – словно камни по спокойной глади!
Там даже воздух внизу... Плотный! И как узнал? Словно ждет, что вот-вот грянет звук пощечины. Но его нет! А-а... Догадался... Тот не может ударить ее! Не может!..
Хорошо... Значит, не надо вставать. Не надо защищать...
Вздох. Такой громкий, что через сон слышно! Неужели эти голоса внизу?
– Я пришел не для того, чтобы ссориться.
– А, да? Тогда для чего?
– Темный лорд очень недоволен исчезновением своего палача. И лишь вопрос времени, когда он его найдет. Обнаружить его здесь будет проще простого. К тому же у милейшего Малфоя жена – законченная идиотка.
