Текст книги "Нежное создание 2 (СИ)"

Автор книги: Жанна Штиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

Глава 6

Ника стояла на низком крыльце заднего двора с большой чашкой травяного чая с мёдом. Неторопливо пила и наблюдала за Гуго Дудесом.

Мужчина укладывал булыжник вдоль растрескавшихся каменных плит дорожки, отделяя её своеобразным бордюром от вскопанного участка.

Весна наконец-то вошла в силу. За последнюю неделю значительно потеплело. Дружные дожди согнали с городской булыжной мостовой скопившуюся за зиму грязь. Земля покрылась лёгкой изумрудной вуалью, деревья вмиг ожили, обрядились в буро-зелёную дымку набухших и лопнувших почек. Воздух наполнился ароматами трав и цветов. Птицы с весёлыми, звонкими криками суетливо носились над высокими черепичными крышами домов, во всю вили гнёзда.

Сменив тёплые длинные кафтаны на лёгкие плащи и открыв солнцу бледные лица, на улицу высыпали горожане. Ника видела, как досужие кумушки, возвращаясь с рынка с покупками, замедляют шаг у их дома, а то и вовсе останавливаются, и с пристальным интересом изучают объявление о новом адресе мясной лавки. Изнывая от любопытства, заглядывают в отмытые окна, тщетно дёргают за ручку дверь, которую девушка распорядилась держать закрытой.

Вспомнила, как несколько дней назад отдавала Хенни портрет садовника.

Вытирая руки о передник, служанка с улыбкой смотрела на рисунок:

– До чего похож… – не решалась взять портрет в руки. – Это он что… улыбается? Вам улыбается, – в голосе проскочили ревностные нотки.

– Тебе.

– Никогда он мне так не улыбался.

– Улыбался, когда ты не видела.

– Правда? – Хенни тёрла и тёрла покрасневшие руки.

На молчаливый насмешливый взгляд молодой хозяйки ответила:

– Ну, тогда ладно.

Боясь помять, осторожно взяла рисунок и в вытянутой руке унесла в камору.

Услуги Гуго Дудеса оказались незаменимыми. Он показал себя исключительно с положительной стороны: без дела не сидел, все поручения исполнял быстро и качественно. Слегка смущаясь, предложил спилить длинные кривые сучья деревьев у лицевой стороны дома, подровнять и проредить кроны. Ника согласилась и не прогадала – в зале кофейни заметно посветлело.

Благодаря стараниям садовника маленький запущенный дворик превратился в уютный уголок. В тени у забора стало видно, как пробиваются к свету закрученные в спирали побеги неприхотливого папоротника. Яркими сочными красками глаз радовали высаженные распустившиеся нарциссы, примулы, тюльпаны и гиацинты. Подрезанная и подвязанная виноградная лоза раскинула узловатые плети на крыше сарайчика. Скоро расцветут душистая сирень и айва.

Мужчина по-прежнему приходил в дом три дня в неделю, и Ника не раз думала, как бы переманить его от Ван дер Меера к себе на полную рабочую шестидневку. Согласится ли он?

– Кабанчика надобно купить, – раздался позади неё озабоченный голос.

Потеснив хозяйку, на крыльцо вышла Хенни. Стала рядом.

– Что? – не поняла Ника, продолжая пить чай и наблюдать за садовником.

– Говорю, маленького поросёночка надо купить, – повысила голос служанка.

– Поросёнка? Зачем?

– Ну как же, – заговорила Хенни с хозяйкой, как с неразумным дитём. – А куда вы будете отходы девать? И место для кабанчика есть. Угол для него в сарае отгородим, – указала на пристройку к дому.

Ника живо представила, как под окном её комнаты постоянно будет хрюкать растущий как на дрожжах поросёнок. Вскоре появится и характерный запах. А когда наступит осень, хрюшу придётся заколоть.

– Не надо кабанчика, – сказала со вздохом, допивая чай. – Отходы будем отдавать… хотя бы Гуго, – наклонила голову к плечу. Мысль переманить садовника к себе не давала покоя. – Не знаешь, его мать держит поросёнка или иную живность?

Хенни не упустила момент. Выпрямившись и выпятив грудь, она обтянула корсаж, отряхнула передник и поспешила к мужчине.

Ника не прислушивалась к их разговору. По довольному виду служанки поняла, что вопрос с отходами решён.

Она выплеснула остатки чая, слушая, как без видимой причины за соседским забором залаяла собака. Судя по голосу, небольшая, визгливая и противная.

– Глупая, невоспитанная псина, – обозвала её Ника громко.

В ответ прилетела взрывная волна злобного отрывистого лая.

Девушка поморщилась. Со вчерашнего дня болела голова, сохли губы, шишка на темени заметно увеличилась. Как ни хотелось, а похода к лекарю не избежать.

Ника вернулась в зал кофейни. Окинула пустое помещение оценивающим взглядом. Завтра-послезавтра привезут первую партию долгожданной мебели. Не терпелось расставить её и, наконец, увидеть картину в целом.

Дверной проём подготовлен. Половинчатая дверь заказана в едином стиле с барной стойкой. Столяр приступит к её изготовлению после доставки столов, диванов и стульев.

Девушка стала у стены, у которой разместится барная стойка. За спиной на ассиметричных стеллажах с чередованием полок разной длины и перепадами высот будут стоять красивые кувшины и ёмкости с различными сортами чая, кофе, декоративные вазы, расписные тарелки, бисквитницы.

Дополнительно Ника задумала соорудить у окон широкие подоконники и соединить их между собой вдоль стены. Поставить на них вазоны с цветами, чтобы с улицы не слишком просматривалось помещение кофейни. Посетители будут видеть, что происходит на улице, а любопытные прохожие – нет.

Взгляд возвращался к стене, расположенной напротив будущей барной стойки. По обе стороны от камина разместятся диванчики со столами и стульями. Однако хотелось видеть перед собой не холодные серо-коричневые пусть и красивые каменные стены, а что-нибудь более приятное.

«Картины?» – задумалась Ника. Две?.. Легко! Одинакового размера, объединённые общей темой.

Перебирая на кухне фаянсовую столовую посуду для сервировки стола, Ника пришла к выводу, что она не подходит для кофейни. Нужно что-то другое, чуть грубее и в то же время не совсем простое и привычное. Предстояло зайти в лавку горшечника и посмотреть ассортимент керамической посуды.

Девушка представляла, что именно хочет видеть на столах посетителей, но не была уверена, что найдёт похожее не только в Зволле, а и в Амстердаме. Возможно, придётся заказать посуду у гончара по её эскизам. Визит в лавку запланирован на завтра. На обратном пути они с Хенни зайдут к лекарю в аптеку.

Ника не знала, ждать ли Ван дер Меера сегодня. Между ним и Аланом Матфейсеном разгорелся конфликт.

В последнее время Алан заходил к ней после полудня, а Кэптен – вечером. Мужчины не пересекались.

Позавчера Адриан пришёл раньше обычного.

Девушка собиралась пригласить капитана ночного дозора на чашку чая и обсудить с ним визит к его матери в теплицу, но Ван дер Меер всё испортил.

**

Ника осматривала кладовую, где по настоянию компаньона следовало обустроить санузел.

Мужчина изучил эскизы ванной комнаты и посоветовал не использовать помещение с четырьмя деревянными стенами. В новом месте две стены были каменные, а под потолком имелось маленькое окошко, как нельзя лучше подходившее для безопасного вывода на улицу трубы водонагревателя. Кладовая по размеру была больше прежней, что давало возможность дополнительно поставить стул-туалет.

Стоимость обустройства санузла Нику шокировала. Отделать дорогостоящей кафельной плиткой его сразу не получится, но будет к чему стремиться.

– Хозяйка, жаровню чистить или нет? Вам она нужна?

Хенни сняла с полки и передала девушке странное запыленное устройство, подтянула к краю две глубокие металлические тарелки.

Ника заглянула в закопчённую ёмкость с рукоятью наподобие кухонного ковша, посмотрела на тарелки.

Компактный медный прибор на низких ножках напомнил примус и ничего общего с жаровней, которой согревали постель, не имел. Догадалась, что предназначается он для разогрева небольшой порции еды или поддержания её в тёплом виде. В чашу закладывается горячий уголь, наверх ставится тарелка с едой и накрывается второй тарелкой.

Звеня потускневшей медью, девушка пристроила тарелки на стойки. Ничего не скажешь, удобная штука. Найти бы ещё бульотку, и жизнь покажется лучше.

– Чистить, – всучила жаровню Хенни. Спросила: – А бульотки, случайно, нигде не завалялось?

– Буль... чего? – служанка превратилась в слух.

– Бульотка похожа на эту штуку, но вместо тарелок ставится небольшой чайник, а вместо углей… ладно, проехали, – вздохнула она с сожалением.

– А-а, видела такое у лекаря. Вам зачем? – поднявшись на цыпочки, Хенни заглядывала на верхнюю полку. – А ехать куда надо? Когда? Я же с вами еду?

– Никуда, – хмыкнула Ника. – Бульотка пригодилась бы, чтобы поздним вечером всякий раз не спускаться в кухню, когда захочется согреться чашкой горячего чая или… – замолчала и прислушалась.

Соседская собака залаяла слишком громко, извещая, что у калитки их дома появился чужой.

– Кажется, эту псину наш дом интересует больше своего, – недовольно заметила Ника, выходя из кладовки. – Днями сидит у забора и слушает, что у нас происходит. Бессовестная.

Хенни последовала за молодой хозяйкой:

– Может, к ним никто не ходит, и ей скучно.

Ника сняла с рукава прицепившееся пёстрое пёрышко:

– Может, она голодная и просит есть? Брось ей булочку, пусть заткнётся.

Женщины вышли на крыльцо внутреннего дворика.

Хенни шмыгнула носом:

– Я лучше сама съем ту булочку. Стоит привадить чужую собаку, потом вовек не отвяжется.

В открытую Гуго Дудесом калитку вошёл Алан Матфейсен.

– А кто у нас соседи? – Ника приветливо улыбнулась приближавшемуся капитану ночного дозора.

Он снова пришёл не с пустыми руками. В большом глиняном вазоне колыхалось мощное травянистое растение с тёмно-зелёными рассечёнными зубчатыми листьями.

– Раньше жила старуха с дочерью и внуком. Теперь не знаю. Госпожа Маргрит знает, – Хенни не спускала глаз с вазона, который мужчина поставил у крыльца.

Алан Матфейсен улыбнулся Нике:

– Вот… принёс тебе редкостный цветок. Помодори называется, или Золотое яблоко. Матери по осени семена из Италии прислали. Сказала, что цветы красивые, жёлтые и плоды вначале зелёные, а после созревания становятся золотистыми.

– Помидор? – уточнила Ника, садясь на корточки и рассматривая растение.

– По-мо-до-ри, – повторил Алан по слогам. – Плоды есть нельзя. Растение в меру ядовитое, лекарственное, пользуется большим спросом у аптекарей. Из него изготавливают какие-то целебные крайне действенные снадобья.

Хенни слушала гостя, открыв рот. Даже забыла о Гуго Дудесе, который оставил работу и также внимательно прислушивался к разговору.

– Ядовитое? Ты ничего не путаешь? – девушка толком не знала, как выглядит растение томат, но готова была признать, что перед ней именно он. Причём в тот временной период, когда его выращивали в декоративных целях, а плоды ещё не использовали в пищу.

Капитан строго посмотрел на служанку:

– Листья не сушить, в чай не добавлять. – Переключился на Нику: – Думаю, на окне в твоём покое ему понравится. Как за ним ухаживать, расспросишь у моей матери.

Девушка поблагодарила мужчину, уводя его в кухню:

– Сегодня я угощу тебя творожным печеньем с миндалём. Такое ты ещё не ел.

В привычный местный рецепт миндального печенья Ника добавила творог. Орешек миндаля не стала размалывать, а вдавила его в центр заготовки. Вышло печенье красивым, мягким и ароматным.

– Из несладкого есть печенье с сыром и оливками. Оценишь мой эксперимент. Тебе должно понравиться, – говорила оживлённо, глядя в возбуждённо блестевшие глаза Алана, заражаясь его приподнятым настроением.

В готовке Ника полностью полагалась на умение Хенни. Прежде чем ввести в блюдо новый ингредиент, спрашивала у неё:

– Как думаешь, будет вкусно? Не испортим привычный вкус?

Служанка оказалась не только сговорчивой, а и азартной. Молодую хозяйку поддерживала:

– Узнаем, когда приготовим. Не понравится – вычеркнете из своей книги.

Нике стоило немалого труда вспоминать рецепты из её прошлой жизни. Практически она не готовила. В первые недели новомодных диет утоляла смертельный голод просматриванием в интернете картинок со всевозможной выпечкой, салатами, первыми и вторыми блюдами, напитками. К особо понравившимся на вид блюдам изучала рецепты, представляла, что готовит своими руками, ест приготовленное, смакует, насыщается. Как ни странно, но подобное издевательство над собой, запитое стаканом тёплой воды, помогало побороть голод – он отступал.

Сейчас, записывая рецепты в толстую тетрадь, Ника восстанавливала в памяти картинки блюд и входившие в их состав продукты. Что не могла вспомнить дословно – домысливала, логически группировала ингредиенты, надеясь на помощь и большой кулинарный опыт Хенни. Та не подвела её ни разу.

По сути, Ника не меняла рецепты местных блюд кардинально. Добавляла новые продукты вдумчиво и осторожно, слегка меняя вкус, придавая ему пикантную изюминку. Сменив форму и подачу, на выходе получала новое интересное кушанье.

Сегодня вечером она собиралась приготовить медовик, который в прежней жизни обычно ставила на ночь в холодильник для пропитки. Подробный рецепт его приготовления был записан в тетради под номером один.

Ника с гостем вошла в кухню, на ходу сообщая:

– Ещё есть треугольные сырники с изюмом. В рецепт я добавила манную…

Девушка не договорила. Только что закрытая створка двери распахнулась, больно ударив её по локтю.

Вошёл Ван дер Меер. Красный, вспотевший, без плаща и головного убора, он тяжело дышал как после быстрой ходьбы.

Кривясь и потирая ушибленный локоть, Ника не успела ни удивиться неожиданному появлению компаньона, ни что-либо сказать, как тот бесцеремонно схватил Матфейсена под руку и сквозь сжатые зубы с плохо скрытой злостью процедил:

– Пойдём-ка, выйдем, – потащил упиравшегося капитана во двор.

Обескураженная девушка шагнула за ними, однако Кэптен командным голосом бросил ей через плечо:

– Останься здесь, – и с громким стуком захлопнул дверь кухни.

–

* Дикий предок томата рос в Америке и больше всего напоминал смородину. Первые культивированные помидоры были маленькими и жёлтыми. Затем они превратились в помидоры черри, а потом уже в более популярный современный красный помидор.

Томат попал в Испанию и Португалию, а затем во Францию, Италию и другие европейские страны в середине шестнадцатого века. Долгое время томаты считались несъедобными и даже ядовитыми. Европейские садоводы разводили их как экзотическое декоративное растение.

Самый ранний рецепт блюда из помидоров опубликован в кулинарной книге в Неаполе в 1692 году.

Глава 7

«Ага, как же», – с досадой подумала Ника.

Собравшись с духом, она решительно вышла из кухни. Дойдя до лестницы, замедлила шаг. Прислушалась к себе. Подсознание вопило, что вмешиваться в мужские разборки не следует. Застав с ней Матфейсена, Ван дер Меер удивлённым не выглядел – знал, что увидит. У девушки закралось подозрение, что он намеренно пришёл раньше, чтобы застать их вместе и, скорее всего, положить конец встречам, не получившим официального одобрения госпожи Маргрит.

– Не ходите туда, – тронула её за плечо Хенни.

Ника вздрогнула, следуя глазами за Гуго, спешно скрывшегося в ближайшей кладовой. Нахмурилась:

– Они же не будут драться?

– Я бы посмотрела, – довольно улыбнулась служанка, забирая оставленную у стены трость воинственно настроенного Кэптена. – Только господину капитану нипочём не одолеть господина Ван дер Меера.

Ника забрала трость у Хенни:

– Потому что один начальник, а второй подчинённый. Чревато, – остановилась у закрытой двери во двор.

В наступившей гулкой тишине стало слышно, как на повышенных тонах разговаривают мужчины.

Истошный лай вездесущей псины мешал расслышать, о чём идёт речь.

– Надоела, – прошептала девушка, прислушиваясь к разговору.

– …Посмеешь ещё раз переступить порог этого дома… – слова Кэптена заглушил лай собаки.

«Чтоб тебя наизнанку вывернуло!» – чертыхнулась Ника в адрес четвероногой.

– Не тебе решать, – огрызнулся Алан.

– Пожалеешь, – пригрозил Ван дер Меер. – Останешься без работы.

– Было бы за что держаться, – не сдавал позиций Матфейсен.

Послышались возня и неразборчивые гортанные ругательства.

Девушка широко распахнула дверь и выскочила на крыльцо.

Забияк разнимать не пришлось. То ли капитан ночного дозора всё-таки уступил старшему по званию, то ли у Ван дер Меера хватило ума не продолжать потасовку, то ли помешало появление Ники с тростью, но сцепившиеся мужчины ослабили хватку. Обменявшись напоследок ударами в живот и под дых, тяжело дыша, разошлись.

Алан Матфейсен одёрнул короткий форменный кафтан. Ни на кого не глядя, ссутулившись, быстрым шагом вышел за калитку.

Под хриплый вой несносной собаки Ван дер Меер заправил выбившийся воротник рубашки и подтолкнул компаньонку в открытую дверь.

– Всё слышала? – спросил с раздражением.

Забрав трость, крепко сжал локоть Ники, увлекая вглубь коридора.

– Ничего не слышала, – нервно ответила она, вырывая руку. – Пока думала вмешаться или нет, всё самое интересное пропустила. Только и услышала, как ты, пользуясь своим служебным положением, угрожал Матфейсену увольнением.

– Хорошо, что не слышала. Руз, я говорил тебе не встречаться с Матфейсеном? – повысил голос Ван дер Меер.

– Не смей его увольнять! – проигнорировала вопрос Ника.

– Ослушается – оставлю без работы! Чтобы я впредь не видел тебя рядом с ним! – не снижал тона Кэптен.

– Кто ты такой, чтобы указывать мне, с кем встречаться, а с кем нет? – отступала от мужчины, неодобрительно качая головой.

– Не думала, почему Матфейсен до сих пор не испросил позволения у госпожи Маргрит на встречи с тобой?

– Не вмешивайся в мои личные дела! – раздражение прорвалось наружу; перед глазами Ники заплясали огненные вихри. – Я же не указываю тебе, с кем ты должен дружить, вот и ты мне не указывай. Ты мне кто? Отец? Брат?

– Госпожа Маргрит была права, когда сказала, что ты стала своевольная. Ты не будешь встречаться с Матфейсеном! – щуря потемневшие глаза, замахал у её лица выставленным указательным пальцем. – Руз, слышишь, ты не станешь привечать его!

Ника покраснела от возмущения и ударила мужчину по руке:

– Если думаешь, что Алан ухаживает за мной, то глубоко заблуждаешься. Мы общаемся… дружим, – пояснила с долей снисхождения. – Неужели так трудно понять?

Шла в зал кофейни. Успокаивая часто бившееся сердце, опасливо оборачивалась на Ван дер Меера, следовавшего по пятам. Ворчала:

– Все меня учат. Мать учит, ты учишь, даже прислуга учит! – возмутилась с дрожью в голосе. Только бы не заплакать! – Все указывают мне, как надо жить, с кем дружить, что полагается делать, чего нельзя, будто я слабоумная. И никто не спросит, чего хочу я.

Слышала, как Кэптен тяжело протяжно вздохнул и на удивление ровным голосом спросил:

– Чего ты хочешь?

С напряжением смотрел в беспокойные глаза вдруг остановившейся и обернувшейся строптивицы.

«Тебя, твоей любви», – чуть не сорвалось с задрожавших губ Ники. Ещё бы чуть-чуть… Она облизнула их и до боли прикусила язык.

– Руз, чего ты хочешь? – тихо повторил мужчина, глядя на ярко-красные губы компаньонки.

– Чтобы мне верили… доверяли, – выдавила из себя сипло. – Я виновата перед тобой. Очень. Хочу твоего прощения.

– Я верю тебе… доверяю, – порывисто проговорил Ван дер Меер. – Тебе, но не Матфейсену.

Девушка перевела дух.

– Поверь, Алан ходит ко мне из дружеских побуждений. Он не ухаживает за мной. Я не интересна ему в качестве будущей жены. Сваха подыскивает ему богатую невесту. Богатую, – подчеркнула она. – Ты всё испортил, Кэптен. Сегодня я собиралась просить капитана устроить мне встречу с его матерью, чтобы выбрать цветы для кофейни. Если Алан больше не придёт…

– Он не придёт, – сказал как отрезал Ван дер Меер. – Скажешь моему садовнику, что тебе нужно, он подберёт.

– Теперь мне совсем не с кем будет поговорить. Я всё время одна, – расстроилась Ника, пропустив предложение мужчины. Грустно улыбнулась: – Уже научилась разговаривать с собой.

– В скором времени наговоришься, – заметно расслабляясь, выдохнул Адриан.

Ника поняла, что он имеет в виду:

– Принимать заказы и считать монеты – далеко не то. Мне не хватает общения, духовной пищи.

«Не хватает тебя», – дополнила мысленно.

Подступив к девушке, Кэптен привлёк её к себе, прижал к груди:

– Я беспокоюсь за тебя. Матфейсен опасен.

Ника притихла, боясь пошевелиться и прервать миг единения. Вдыхала аромат мужского разгорячённого тела, смешанного с запахом хвои, моря, свежего весеннего ветра. Стояла бы вот так и стояла… Вздохнула:

– Чаю выпьешь со мной? Я приготовила для тебя бутерброды. Разные. Много. Попробуешь?

– Много? – усмехнулся мужчина, выдохнув в макушку компаньонки. – Ну, идём, показывай, хвались. Я очень голодный.

От того вечера, проведённого в обществе Ван дер Меера, начавшегося скверно и закончившегося неожиданно мирно, у Ники остались приятные воспоминания. Кэптен уйти не спешил, был необычайно разговорчив и внимателен, хвалил её готовку. Заглаживал свою вину перед компаньонкой за недостойное поведение в отношении Алана Матфейсена? Возможно.

Девушка не видела капитана ночного дозора два дня. Впрочем, как и Ван дер Меера.

«Всё к лучшему», – вздохнула она, возвращаясь к делам. Пока Кэптен остаётся женатым, мечтать о нём не стоит. За цветами к матери Алана она сходит с Хенни. Если женщина не захочет потерять выгодного оптового покупателя, то сделает хорошую скидку и без участия сына.

**

– А почему пряник нельзя отведать сейчас?

Хенни вытирала руки, с алчным блеском в глазах поглядывая на кулинарное изделие прямоугольной формы.

– Потому что торт должен пропитаться. Тогда он станет нежным и воздушным в отличие от пряника, – нравоучительно пояснила Ника, в который раз выделив ударением слово «торт».

Хоть она объяснила служанке разницу между медовым пряником и медовиком с многочисленными тончайшими коржами, пропитанными сметанным кремом, та упрямо продолжала называть торт слоёным пряником.

Ника любовалась творением своих рук:

– Когда начнётся ягодный сезон, станем украшать медовик ягодами и листиками мяты, засахарим подходящие цветы. Будет очень красиво, – ровняла на верхнем слое посыпку.

Служанка не отозвалась. С задумчивым интересом она следила за руками молодой госпожи, которая неторопливо говорила:

– Цветами можно не только любоваться, но и есть их. Для засахаривания идеально подойдут фиалки, анютины глазки, розы, цветки овощей, пряных трав. Хенни, ты знаешь, как засахарить цветы?

Служанка шумно сглотнула:

– Я не коза, чтобы есть цветы, – вытерла губы полой передника.

– Поживём – увидим, – усмехнулась Ника. – Ничего сложного и страшного в засахаривании нет. Для этого нужны всего лишь белок яйца, сахар и сахарная пудра. Цветы промываем, сушим. Белок взбиваем с сахаром и кисточкой покрываем лепестки или бутоны, обсыпаем сахарной пудрой, высушиваем. Всё.

– Всё? – глаза у Хенни стали размером с блюдце.

Ника кивнула:

– Пользуйся моей добротой и мотай новые знания на ус. – С задумчивой грустью проговорила: – Когда я была маленькая, то ела цветки сирени.

– Зачем?

– У цветков сирени сколько лепестков? – не дожидаясь ответа открывшей рот служанки, ответила: – Четыре. Но есть цветки с пятью лепестками. Редко, но есть. Если найти такой, загадать желание и съесть цветок, то оно исполнится.

– Ваше желание исполнилось?

– Не помню, – усмехнулась Ника. – Сейчас я не ем цветки сирени. Впрочем, их тоже можно засахарить.

Хенни тяжело вздохнула:

– Моё желание никогда не сбудется, хоть объешь все кусты сирени в Зволле.

– Надо верить в лучшее, – подбодрила её девушка. – Многое зависит от того, насколько задуманное благоразумно и сколько усилий ты приложишь для его исполнения.

Вечерело.

Ника поглядывала в окно на сгущавшиеся сумерки. Гадала: придёт Ван дер Меер или нет? Может быть, он уехал по служебным делам?

«Почему не предупредил?» – тут же отреагировало подсознание на подброшенную догадку.

Девушка вздохнула: «Кто ты ему, чтобы тебя предупреждать?». Смотрела, как Хенни зажигает свечи:

– В следующий раз сделаем медовик круглой формы, вырежем из картона трафарет* и украсим торт порошком какао, сахарной пудрой, поджаренными измельчёнными орехами. Знаешь, что такое трафарет?

– Не знаю, – вскинула глаза служанка.

– Долго объяснять. Увидишь, – пообещала Ника.

Подумала, что медовик можно украсить не только разнообразной посыпкой и засахаренными цветами. Если освоить приготовление масляного крема на сахарной пудре, то кондитерской гребёнкой можно сделать на поверхности торта ровные и волнистые линии, сетку, написать что-нибудь корнетиком* или разрисовать завитушками.

Ника вспомнила и записала в рецепт, как придать крему разные цвета при помощи сока свёклы, моркови, краснокочанной капусты, вишни, чёрной смородины, граната, куркумы, порошка мяты. Знала, что есть творожный крем, но, как ни старалась, не могла восстановить в памяти, что входит в его состав кроме сахарной пудры, творога и сливочного масла. Немного варенья? Надо экспериментировать.

– И этот слоёный пряник мы будем продавать? – вторглась в ход её мыслей Хенни.

– Разрежем на пирожные и да, будем продавать.

– Дорого, поди? А как узнаем стоимость кусочка?

– Высчитаем. Мы знаем, сколько и каких продуктов пошло на изготовление одного торта, знаем стоимость этих продуктов. Так?

Служанка кивнула, и Ника продолжила:

– Сложим стоимость продуктов и узнаем цену медовика. Поделим её на количество разрезанных частей, и высчитаем стоимость одной части. Умножим на два. Или на три.

– Дорого получится?

– Посмотрим. Не дороже денег, – улыбнулась Ника. – Торт – это маленький праздник, своего рода удовольствие. А за удовольствие нужно платить.

– Как складно вы говорите, – облизнулась Хенни, подбирая обрезки коржей с разделочной доски. – А этот пряник мы съедим бесплатно?

– И угостим всех причастных.

– И Гуго?

– Гуго в первую очередь, – рассмеялась Ника. – Он у нас самый ценный работник мужского пола. Хенни, – понизила она голос, оглядываясь на дверь, – не знаешь, как переманить Гуго к нам на постоянную работу? Он тебе не говорил, сколько платит ему Ван дер Меер?

– Ах, как было бы хорошо, – загорелись глаза у служанки. – Я спрошу, – пообещала она.

– Хенни, сколько я тебя буду ждать?

Шурша юбкой чёрного траурного платья, в кухню вошла госпожа Маргрит. Недовольно поглядывая на служанку, остановилась у разделочного стола:

– В последнее время ты плохо исполняешь свои обязанности. Пол в моём покое не метёный, перина и подушки не взбиты, слежались. Сегодня всю ночь не спала, спина болит. Напомни-ка мне, какое жалованье я тебе плачу? – мама повысила голос, недобро поглядывая на дочь.

Хенни отступила от стола и опустила глаза.

Ника вздёрнула подбородок:

– Насколько я знаю, вы ей не заплатили жалованье за прошлый месяц, хотя графин она разбила в этом месяце. Разумеется, вы вправе удержать за причинённый ущерб, но не более половины жалованья.

– Она живёт на всём готовом, – фыркнула госпожа Маргрит, скользя глазами по горе немытой посуды и беспорядку на разделочном столе. – С тех пор, как ты занялась обустройством кофейни, прислуга совсем распустилась. Не пора ли мне её сменить?

Служанка сдавлено ахнула и отступила в тень.

Ника довольно улыбнулась:

– Смените, буду рада. Хенни, пойдёшь работать в кофейню шеф-поваром? Жалованье положу шесть гульденов. В помощь тебе найму подсобницу, которую выберешь сама.

– Мне? Подсобницу? – послышалось едва слышное, нерешительное.

– Пока она не выплатит стоимость графина, никуда не уйдёт, – заявила госпожа Маргрит. Назидательно подняла указательный палец: – Графин с двенадцатью стаканами был сделан из горного хрусталя и доставлен из самой Моравии! Замечу, что графин редчайшей красоты с тончайшей нарезной росписью! Теперь набора нет!

Ника не выдержала:

– Произведения искусства держат в буфете под замком и только любуются ими, и ни в коей мере не пользуются. Сколько ты должна? – повернулась к служанке.

– Много, – промямлила Хенни со слезами в голосе.

– Я отдам за тебя долг сегодня же, а с тебя каждый месяц буду удерживать из жалованья два гульдена до полного погашения долга уже мне. Согласна?

Хенни молчала, глядя на госпожу Маргрит.

Не спуская глаз с матери, Ника добавила:

– Будешь жить в той каморе, которую выбрала. Аренду я плачу с компаньоном за весь первый этаж, поэтому жильё останется за тобой до тех пор, пока ты будешь работать в кофейне.

Мама смотрела на дочь, кривя губы и сверкая глазами:

– Мою столовую посуду снесёте в кладовую, что под лестницей. Ключ отдашь мне.

– Хорошо, – не отпускала её взора Ника. Уточнила: – Кухонной утварью позволите пользоваться безвозмездно или мне купить свою?

Хозяйка дома ответила не сразу. Выдохнув и немного расслабившись, снисходительно уступила:

– Пользуйтесь. Если что-то разобьёте или поломаете, восполните. – Сузив глаза, с едва заметной улыбкой проговорила: – Налог за дом и землю станем оплачивать пополам.

– Почему? – вскинула брови Ника. – Я плачу за аренду первого этажа. За приведение в порядок двора садовнику тоже заплатила я. Вторым этажом не пользуюсь.

– На третьем этаже ты заняла два покоя.

– Два из четырёх, – сдерживала участившееся дыхание. – Два оставшихся по площади в два раза больше двух занятых мной. Я оплачу лишь эту часть налога. Насколько мне известно, в плату за аренду первого этажа уже включены все причитающиеся налоги.

Ника разволновалась. Ей никогда не приходило в голову, что дойдёт до такого! Делить с матерью квадратные метры и оплату налогов? Впрочем, удивляться нечему. Вопросом оплаты налогов двух земельных участков, домов и склада всегда занимался покойный Якубус. Где он брал деньги, знали и мать, и дочь. Если у Ники будут средства для оплаты аренды, то где их теперь возьмёт госпожа Маргрит?

– Я полностью оплатила уборку дома, – мама решила выяснить отношения с дочерью до конца.

Ника утвердительно кивнула и сложила руки под грудью:

– Как и положено владельцу недвижимости перед сдачей дома или его части в аренду, – почувствовала нараставшую неуверенность заёрзавшей на сиденье стула госпожи Маргрит.

Женщина сникла и вздохнула:

– Пустой спор, – прошла к небольшому столу, за которым семья принимала пищу, и принялась убирать с него чистую посуду в буфет. – У меня всё равно недостаёт денег на уплату налогов в полной мере. Видно, и сюда скоро придут сборщики налогов, чтобы описать часть имущества.

Ника села за стол:

– Значит, вам следует подумать, чем заняться, чтобы этого не случилось. На мне лежит ответственность за возвращение долга Ван дер Мееру. Взять на себя ещё и полную уплату налогов по дому я не смогу.

Избегая смотреть на дочь, мама переставляла в буфете тарелки. Молчала, поджав губы.

Девушка вздохнула:

– Я забираю у вас Хенни. Она не справится и с готовкой блюд для кофейни, и с уборкой третьего этажа, и со стиркой.

– Я справлюсь, – раздался робкий голос за их спинами.

– Не справишься, – не поворачиваясь, ответила Ника. – Даже обсуждать это не буду. Хочешь остаться прислугой у госпожи Маргрит, оставайся. Я пойму. Выбор за тобой.