Текст книги "Нежное создание 2 (СИ)"

Автор книги: Жанна Штиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

Глава 20

Ника не ожидала, что к дому госпожи Матфейсен придется идти на другой конец Зволле. Причём не напрямую через центр, а по кругу.

Они с Хенни вышли к главным въездным воротам, больше похожим на высокий узкий замок из красного камня с островерхими башенками и направились вдоль оборонительной стены, опоясывавшей город по периметру.

Ориентируясь на башню, Ника быстро сообразила, что они идут по кругу.

– Могли срезать половину пути, – заметила она недовольно, рассматривая редких прохожих, спешивших к открывшемуся взору каналу.

– Вы сами просили не водить вас по переулкам, – ответила Хенни без тени сожаления. – К тому же на обратном пути куплю свежую рыбу. Понедельник тем и примечателен, что цены после воскресной торговли вдвое ниже.

Она кивнула в сторону стихийного рыбного рынка у причала с немногочисленными покупателями. Как и следовало ожидать, торговля шла вяло.

Служанка поправила в корзине сбившуюся салфетку на пироге с рыбной начинкой, который Ника бесцеремонно забрала ещё до того, как Хенни начала собирать еду в дорогу для госпожи Маргрит.

Путешественницы миновали ещё одни городские ворота и свернули на довольно широкую улицу.

В этой части города, именуемой окраиной, находились преимущественно двухэтажные дома. За аккуратным частоколом заграждений просматривались большие приусадебные участки с цветами, лекарственными растениями, зеленью и овощами на продажу. Слышалось пение петухов, кудахтанье кур, блеяние коз и овец.

Несмотря на близость оборонительной стены, казалось, что здесь больше света и простора, что солнце в этой части города светит ярче, небо выше, воздух слаще.

Дом госпожи Матфейсен заметно выделялся среди себе подобных свежеокрашенным белоснежным фасадом, колоколообразным фронтоном и терракотовой черепичной крышей. Крошечный ухоженный палисадник, три ступени неширокой каменной лестницы и половинчатая дверь, выкрашенная в зелёный цвет.

Если бы у Ники был фотоаппарат, она бы обязательно послала снимок дома как образцово-показательного в издание какого-нибудь историко-краеведческого иллюстрированного журнала, рассказывающего о жизни в провинции.

И дверной молоток в виде тонкой кисти женской руки с яблоком в пальцах выглядел интригующе.

Тук-тук, тук-тук…

Ника увлеклась, стукнув не раз и не два. Стучала, пока её не одёрнула Хенни.

– Ей богу, стучите как дитя неразумное, – проворчала она.

Дверь им открыла женщина средних лет. Наспех вытирая полотенцем мокрые руки, улыбнулась как старым знакомым и спросила:

– Вас послали забрать тюльпаны? Заходите, – распахнула дверь шире.

Ника безошибочно определила в ней хозяйку дома госпожу Матфейсен.

Алан походил на мать как две капли воды. Разве что была ниже ростом и полнее его. Смотреть на неё было также приятно, как и на её сына.

Голубоглазая, светловолосая, с тонкими чертами лица, горделивой осанкой и негромким голосом, она вела себя приветливо и сдержанно. Одета была аккуратно, как того требовало её нынешнее положение.

Поддавшись первому впечатлению, Ника пожалела её: не от хорошей жизни женщина взялась за выращивание и продажу цветов.

Пользуясь гостеприимством хозяйки, девушка шагнула в залитый утренним светом небольшой коридор:

– Мы пришли к вам по рекомендации выбрать и купить цветы.

Госпожа Матфейсен пригласила войти и указала на открытую дверь в конце коридора:

– Пройдёмте туда.

Ника не ожидала, что увидит обогреваемую печью теплицу, занявшую весь внутренний двор, мало отличавшуюся от тех строений, которые видела по телевизору в новостных программах.

Отличие всё же было в её высоте и небольших квадратах толстого стекла в широких оконных рамах. Картину дополняли множество кадок с высокими растениями, большие и маленькие вазоны, плетёные корзины с корой, мхом и сухой хвоей, ящики с перегноем, чисто выметенный уложенный булыжником пол. В теплице соблюдали порядок и поддерживали чистоту.

Уточнив, что именно нужно покупательнице, госпожа Матфейсен провела её к высоким растениям.

Ника не старалась запомнить ни их названия, ни рекомендации по уходу. Уточнила, что все цветы непременно должны быть тенелюбивыми. Приценивалась.

Затем они перешли к столу с горшками с только что распустившимися растениями.

Оставив корзину на скамье у входа в теплицу, Хенни следовала за госпожой. Молча рассматривала теплицу, щупала грунт в горшках, трогала кожистые листья диковинных растений, вскидывала брови, дивясь их размерам.

Хозяйка не расхваливала товар перед покупателями, не навязывала, не старалась сбыть неходовой.

Украдкой Ника поглядывала на окна дома в надежде увидеть Алана. Но тот либо ещё не вернулся со службы, либо лёг отдыхать.

– На какую скидку я могу рассчитывать, если куплю у вас две дюжины растений? – уточнила она.

– Пять процентов, – ответила госпожа Матфейсен.

Ника рассчитывала на бо́льшую.

– А если куплю три дюжины? Половина будут высокими, дорогими.

Заметив на лице покупательницы тень разочарования, хозяйка уступить не торопилась – цену свои цветам знала. Не стала она рассказывать и о том, каких трудов стоит вырастить то или иное растение. Делала упор на взрослые двухлетние растения, к которым посетительница проявляла повышенный интерес.

Ника не ходила среди цветов молча, не делала вид, что разговор ей неинтересен. Ей в самом деле было приятно слушать негромкую и неспешную речь госпожи Матфейсен, отличавшуюся чёткостью и правильностью произношения. Ей важно было завоевать симпатию матери Алана. Зачем, не знала. Быть может потому, что она успела соскучиться по капитану ночного дозора? Ей не хватало его улыбки, шуток, непринуждённого общения, учтивости, ненавязчивых комплиментов.

Ника остановилась у стола с горшками с распустившимися тюльпанами. Нитевидные полоски на лепестках выглядели бледными, а сами цветы больными. Видно, женщина безуспешно пыталась вывести новые сорта.

– Мои скудные попытки получить тюльпаны редкой красоты, – вздохнула госпожа Матфейсен. – Каждую весну надеюсь получить лепестки с яркими широкими полосами, а выходит вот это. Не понимаю, чего им не хватает?

– Может быть, не «не хватает», а в переизбытке? – заинтересовалась Ника. – Что именно вы делаете с растениями?

Знала, что от природы тюльпаны исключительно красные, а разноцветная полосатость лепестков – это результат их заболевания. Из-за поражения вирусом цветочной мозаики на лепестках появляются белые или жёлтые полоски вперемешку со штрихами разных оттенков, что придаёт им декоративность. Пока голландцы об этом не знали, интересная особенность цветов выглядела для них чудом. Однако вирус – это болезнь. Растения развиваются слабо, образуют меньше потомства и зацветают позже.

– Что делаю? – госпожа Матфейсен всматривалась в посетительницу, словно решая, можно ли ей довериться и рассказать о результатах своих опытов.

Ника поняла её колебание:

– Вы поливаете землю растворами разных красок? Или сращиваете половинки и четвертушки разных луковиц?

Показав свою осведомлённость, она заручилась её доверием.

– Сращивание даёт результат, но крайне слабый. Поливала, чем могла придумать. Не жалела, губила цветы. Не могу понять, почему не выходит? – пожала плечами женщина.

– Есть более прогрессивные методы, – вдохновилась Ника возможностью поделиться нужными знаниями. – Попробуйте произвести скрещивание растений путём искусственного опыления. Если бы вы высаживали цветы на большой площади под открытым небом, то они бы перекрёстно опылялись насекомыми. Находясь в теплице, нужный результат даст только искусственное опыление.

Госпожа Матфейсен смотрела на Нику с сомнением. На лице отчётливо читалось: «Будешь меня учить? Меня, отдавшую разведению новых сортов не один год?»

Девушка выбрала белый и красный тюльпаны:

– Берёте два растения… условно назовём их «мама» и «папа»… – сзади хихикнула Хенни, нечаянно толкнув госпожу под локоть, – мягкую кисточку и делаете вот так.

Ника оторвала травинку, наглядно показывая, что и как делать. Переопыляла цветок впервые и, неожиданно для себя, ей понравилась кропотливая ювелирная работа. Жаль, что увидеть результат сию минуту не представлялось возможным.

Поясняла:

– Для получения полноценных семян требуется перекрёстное опыление пыльцой от другого растения. Запомните – в следующем году вы должны вырастить цветы, полученные из семян вот этого растения, – пододвинула горшок госпоже Матфейсен с условно переопылённым растением. – Луковицы этих цветов, – указала на «маму» и «папу», – свой цвет не поменяют и в следующем году вырастут такими же.

Хозяйка теплицы вздёрнула тонкую бровь. С нескрываемым интересом изучала собеседницу:

– Как я не додумалась до этого? Вы же сами поняли или вам кто-то подсказал? Вы занимаетесь разведением тюльпанов?

– Подсказали, – улыбнулась Ника. – Я не выращиваю цветы. Скажу вам по секрету, что данный способ не практикуют в наших краях. Вы станете первой. Надеюсь, у вас получится вывести новый сорт прекраснейших тюльпанов. Есть ещё один способ получить необычные цветы. Выращенные на бедной и сухой почве тюльпаны обязательно будут отличаться от материнского растения пёстрыми и пятнистыми лепестками.

Заметив сомнение в глазах женщины, заговорщицким тоном заметила:

– Вам же ничего не мешает испробовать и сей способ?

Госпожа Матфейсен судорожно вздохнула; в глазах загорелся знакомый огонёк азарта.

Хенни стала за спиной Ники. Прогудела у её плеча:

– Госпожа Руз, поспешите. Рыбаки уйдут. Видела у одного жирного крупного угря. Не упустить бы.

Хозяйка теплицы удивилась в очередной раз. Окинула посетительницу вопросительным взором.

– Руз ван Вербум, – запоздало представилась Ника. – Ваш сын намеревался привести меня к вам за цветами, но моя постоянная занятость…

– Ах, вы Руз! – воскликнула женщина радостно. – Что ж вы сразу не сказали? Алан много говорил о вас и исключительно лестное.

Ника порозовела от удовольствия:

– Спасибо за первоцвет и куст помид… Золотого яблока.

– Если желаете, я расскажу, как за ним ухаживать, – оживилась госпожа Матфейсен. – Может быть, пройдёте в дом? Выпьем чаю. Алан вот-вот должен со службы вернуться. Он будет рад видеть вас.

Ника горестно вздохнула. Как ни хотелось повидаться с капитаном ночного дозора, но времени было в обрез.

– К сожалению, госпожа Матфейсен, у меня совершенно нет времени. День расписан по минутам. Спешу в гончарную мастерскую. Там меня ждут.

Представила, как обрадуются мальчишки-подмастерья пирогу с рыбной начинкой.

– Да, да, конечно, понимаю, – засуетилась женщина. – Всё, что вы отобрали, доставят вам сегодня же. С оплатой можете не торопиться. Скидка в двадцать процентов, думаю, вас устроит. Надеюсь видеть вас у себя и впредь.

– Приходите на открытие кофейни, – улыбнулась Ника. – Буду вас ждать с Аланом. Здоровья вашему супругу и удачных опытов с тюльпанами.

Следуя к выходу, девушка выслушала от матери Алана в свой адрес много лестных слов. Видно, её сын не скупился на похвалу, описывая достоинства будущей хозяйки кофейни.

У Ники поднялось настроение. Она подумала, что капитану очень повезло иметь такую понимающую и покладистую мать, с которой легко найти общий язык. Почему госпожа Маргрит не такая?

Дивилась себе. Она всегда тяжело сходилась с людьми, никогда не знакомилась первой, никому не старалась понравиться. Здесь же всё вышло само собой, легко и непринуждённо. Алан похож на свою маму – такой же интеллигентный и улыбчивый. Почему Ван дер Меер настроен против капитана? Почему запретил ему общаться с Руз? Чем объяснил своё решение?

Глава 21

Ника стояла недалеко от сходней и наблюдала за тем, как торгуется Хенни.

– Я тебе и так много даю, – уверяла она рыбака, не желавшего продать ей угря за бесценок. – Если не продашь рыбу до полудня, всё равно выбросишь.

– Засолю, – мычал тот, собирая оставшуюся рыбу в корзину.

– Не успеешь. Я тебя знаю, ты из Хаерста. Пока доберёшься, пока соберёшься солить, протухнет. Отдашь собакам. Не жалко?

Рыбак почесал клочковатую бороду:

– Добавь ещё полстювера. Посмотри, какой змеевик сочный и толстый. Не менее восьми фунтов, – показывая рыбу, поддел рукой.

Ника брезгливо поморщилась и отвернулась. Устрашающего вида, покрытый слизью, змеевидный угорь казался живым.

– Четверть, – нехотя согласилась Хенни, доставая из выреза лифа кожаный кошель. – И то только потому, что меня хозяйка ждут. А то я бы ещё с тобой поторговалась.

Ника забрала рыбный пирог из корзины, передавая её служанке:

– Зачем нам такой большой? – косилась на скользкого неприглядного угря. – Засолишь?

– Что вы, – у служанки алчно заблестели глаза. – Чуток рыбки отрежу, потушу в сладком уксусе, а остальное отдам Гуго. Он его закоптит. Давно такого не едала, – шумно сглотнула и причмокнула. – Вкусно будет, язык проглотите.

Когда за их спинами раздался топот копыт и конское ржание, Хенни отпрыгнула в сторону, потянув за собой хозяйку.

– Тьфу, дьявол! – крикнула всаднику. – Смотри, куда несёшься!

Осадив коня, на землю спрыгнул Алан:

– Испугал вас? Не смог удержать Люцифера. Любит он тебя, Руз. Понёсся, как только увидел.

Капитан ночного дозора не скрывал радости от встречи:

– Снова тебя не узнал.

– Богатой буду, – глупо улыбалась Ника, радуясь встрече не меньше мужчины.

Хенни не преминула напомнить ей:

– Не забудьте, что вас ждут, – и не спеша пошла вперёд, с опаской оглядываясь на жеребца.

Люцифер мотнул головой и толкнул Нику под руку. Та едва не выронила пирог.

– Хулиганишь? – шутливо погрозила коню пальцем, погладила его по морде. – Знала бы, что встречу тебя, взяла бы кусочек сахару. Почему не заходишь? – упёрлась взглядом в лицо Алана.

Капитан отвёл глаза:

– Работы много.

– У меня тоже, – подавила вздох Ника. – Но для тебя полчаса я бы нашла.

Мужчина изменился в лице: глаза потемнели, брови сошлись над переносицей, носогубная складка углубилась. Держа коня под уздцы, смотрел за спину девушки. Избегал её прямого взгляда.

Ника почувствовала неловкость – Алан лгал.

– Иду от твоей матери, – всматривалась в его лицо. – Выбрала цветы и, благодаря тебе, получила хорошую скидку. Спасибо, что замолвил за меня слово.

Капитан слабо улыбнулся:

– Рад был помочь.

Разговор не клеился.

Ника заметила, что Матфейсен изменился: осунулся, посерел лицом. Видно, в самом деле, Ван дер Меер загрузил его работой.

Вздохнула:

– Заходи, когда будешь проходить мимо. Твой начальник обещал мне пересмотреть путь следования ночной стражи, чтобы служивые чаще ходили мимо моей кофейни.

– Руз, я больше не приду, – сказал Алан тихо, подняв на неё пронзительный болезненный взгляд.

– Потому что тебе Ван дер Меер запретил? – Ника кисло усмехнулась. – Что он тебе сказал?

– Ничего такого, о чём бы я не знал.

– И ты его послушал? – не сводила глаз с капитана, сдерживая себя от резких, обидных слов в его адрес. Впрочем, какое она имеет право судить его? Она ему кто? Никто. – Мне пора идти. Приходи на открытие кофейни. С мамой. Она у тебя славная, – улыбнулась натянуто.

– Да, славная, – повторил Алан отрешённо.

Взлетев в седло, придерживая норовившего сорваться с места коня, наклонился к Нике:

– Если услышишь обо мне плохое – не верь. Как бы мне ни было тяжело, я никогда не иду против своей совести.

Ника подняла на него откровенно удивлённые глаза:

– Что случилось? Не хочешь рассказать мне?

Вместо ответа капитан тронул коня и пустил его галопом.

– Хороший он, – сказала Хенни, когда Ника поравнялась с ней.

– Хороший, – эхом отозвалась девушка.

– И красивый, – вздохнула служанка.

– Главное, послушный, – Ника сузила глаза. Высказать бы капитану всё, что она думает о нём и его послушании.

– Послушный? – Хенни заинтересованно прислушалась к хозяйке.

Та оправдала её ожидания:

– Мать подыщет ему богатую невесту, он безоговорочно примет её выбор и женится.

– Хорошо получится, – охотно поддакнула служанка. – Жена родит деток, а госпоже Матфейсен не нужно будет так тяжело работать. Смотришь, и муж её поправится. Хотя, говорят, что не жилец.

Хенни посмотрела на задумавшуюся госпожу, вздохнула и перекрестилась:

– Богатых невест у нас можно по пальцам пересчитать. Но госпожа Шрайнемакерс уж расстарается, поверьте мне. Полагаю, что и господин Ван дер Ваал будут довольные.

– Подслушивала, – усмехнулась Ника, вспомнив разговор со свахой. – Или о чём-то доподлинно знаешь?

– Все знают, – пожала плечами Хенни и поджала губы.

Ту же вспомнив о чём-то важном, повернулась к хозяйке и схватила её за руку:

– Я что слышала сегодня на рынке, знаете? – глаза заблестели от возбуждения. – Этот самый господин Ван дер Ваал намереваются купить ваш дом. В управу ходили, справлялись о земельном участке. И к господину судье ходили узнать его стоимость с долгом. Никак дочери собрались купить в приданое к свадьбе, – выпалила она.

Ника споткнулась о подвернувшийся под носок туфли камешек.

– Гадство! – вскрикнула в сердцах.

Хенни успела придержать её под локоть:

– Вот и я говорю, свезло им. Дом с мебелью, картинами, утварью… Каждый уголок в нём мной отмыт и вычищен до блеска, – всхлипнула, втянув воздух носом. – Правда, поговаривают, что госпожа Виллемина не хотят в мужья нашего капитана, упираются.

– Да ладно, – не поверила Ника. Замедлила шаг. – Виллемина послушная дочь, поупрямится и согласится. Лучше Алана она мужа не найдёт.

– А вы не знаете, кого она хочет себе в мужья?

– Я? Откуда мне знать? – искренне возмутилась Ника. – А все не знают? – хмыкнула, глядя в озадаченное лицо служанки. Ворчала: – Хочет, не хочет… Да кто её слушать будет? Отец рыкнет, притопнет и побежит наша красавица замуж без оглядки. Хоть за рябого, хоть за косого, лишь бы был титулованным.

Повысила голос:

– Говоришь, глава гильдии ювелиров покупает наш дом? Значит, молодожёны соседями Ван дер Меера будут?

Хенни тряхнула тяжёлой корзиной, хватая её удобнее.

– Вон там не служанка господина Ван дер Меера? – щурясь, всматривалась в женщину, идущую далеко впереди. – Кажется, она. Госпожа Руз, до мастерской горшечника сами дойдёте? Приду за вами к обеду. Пойдём краски и кисти покупать, – нащупала кошель за лифом. Прошептала: – Так оно надёжнее будет.

Окликнула женщину, устремляясь за ней:

– Катрина, погоди! Спросить хочу!

**

Ника смотрела ей вслед, ощущая в душе горечь разочарования. Бравый капитан ночного дозора не посмеет пойти против матери и всеми доступными средствами постарается вывести семью из нужды. Ему повезло, что Виллемина молодая, красивая и воспитанная. Такую девушку трудно не полюбить. Только будет ли любовь Алана взаимной? Не будет ли молодая жена много времени проводить у чердачного окошка, обливаясь слезами, высматривая соседа, как несколько лет назад у него стояла Руз?

Ника снова споткнулась. В кармане передника зашуршали договор с горшечником и эскизы призов.

– Да что ж такое? – промямлила себе под нос, прижав к груди пирог.

Нащупала клеймо: простенькое, с единственной буквой «N» в центре ромба. Гуго не подвёл. Исполнил необычную просьбу хозяйки аккуратно и в срок, по её настоянию взяв за работу стювер.

Девушка усмехнулась, вспомнив, как в ожидании подвоха, дважды перечитала договор с банкиром. Обращала внимание на неправильно сформулированные предложения, выискивала в них скрытый смысл или словесную ловушку. Не найдя ничего подозрительного, написала прописью все цифры и попросила госпожу Маргрит перед отъездом в Амстердам оставить на столе в её комнате второй экземпляр договора с подписью Ван Ромпея.

Без энтузиазма попрощалась с мамой, пожелав ей скорейшего возвращения.

Та обняла дочь, отстранила. Пристально посмотрела в её глаза.

– Помни, о чём мы с тобой говорили, – сказала строго. – Ошибки мы свершаем быстро, легко, не думая, а расплачиваемся за них всю оставшуюся жизнь.

В мастерской Нику ждали.

Янс и Маркус встретили её радостными улыбками.

Девушка отдала им пирог, наказав, что съесть его они должны не раньше обеда.

– С рыбой? – принюхался Маркус, смешно поведя носом. – Люблю пироги с рыбой.

– А я люблю с мясом и луком, – сказал Янс.

– Договорились, завтра принесу с мясом.

– Не балуйте их, госпожа Руз, – вмешался мастер Губерт. – Когда желудок полный, работа не влечёт.

Ника потрепала Маркуса по взлохмаченной шевелюре:

– На голодный тоже много не наработаешь.

Гончар читал договор не менее тщательно, чем девушка читала договор с банкиром. Дойдя до пункта, где упоминалось клеймо заказчика, вскинул голову и округлил глаза:

– Какое клеймо? Какого заказчика?

– Моё клеймо, – показала его Ника не без гордости. – Вы ведь не станете отрицать, что авторское право на создание внешнего вида заказанных мной у вас изделий принадлежит мне и ничего общего с вашими горшками и кувшинами не имеет. Вы всего лишь изготовитель.

Мастер выпятил подбородок и поджал губы, явно с трудом вникая в суть сказанного госпожой. Медлил с ответом.

Ника воспользовалась затянувшейся паузой:

– Вам запрещено использовать мои идеи в ваших будущих изделиях, предназначенных для продажи.

Мужчина отложил ручку с пером и сощурился, отыскивая в договоре спорный пункт. Вздохнул с недовольством:

– Ваши идеи столь чудны… – глухо кашлянул в кулак и огладил бороду. – Не думаю, что они будут интересны кому-то помимо вас.

В его потемневших глазах Ника прочитала мало утешительного для себя – мастер обиделся. Если бы он знал о таком повороте дел до начала работ, то ей пришлось бы искать другого исполнителя.

– Было бы замечательно, – улыбнулась она миролюбиво. – Простите, если обидела вас, но, поймите меня правильно. Мне очень хочется, чтобы подобной посуды не было ни у кого.

Оглянулась на полки, заполненные пивными кружками и другими изделиями из красной глины. Завтра доставят белую глину. Процесс изготовления посуды идёт полным ходом. Поворачивать назад поздно.

Мастер читал договор. Казалось, что он не слушает привередливую заказчицу.

– И здесь штраф? – глянул на Нику с раздражением. – За что?

– Я подам на вас в суд, если когда-нибудь обнаружу в вашей лавке или на рынке во время воскресной торговли изделия, идентичные с моими. Столовая посуда и иные изделия моего авторства предназначены для моего личного пользования в кофейне, и продавать их я не собираюсь.

Она взяла паузу и перевела дух, давая мужчине время переварить услышанное. Каким бы трудным ни был разговор, избегать его нельзя. Продолжила:

– Уверена в вашей порядочности, поэтому не вижу препятствий с вашей стороны для подписания договора и клеймения совместно изготовленных изделий двумя клеймами. На посуде, которую я изготовлю единолично, будет стоять только моё клеймо.

Гончар прикрикнул на устроивших потасовку подмастерье и ученика и указал Нике на отпечаток клейма в договоре:

– Ваше клеймо недейственное. Оно даётся с разрешения главы гильдии горшечников. Вы в сей гильдии не состоите.

– Гильдия контролирует производство товаров и их оборот. Вы продаёте свои изделия и платите налог с продаж. Для меня собственноручно изготовленная глиняная посудой не товар. Я не намерена ею торговать и создавать вам или вашей гильдии конкуренцию. Отнестись к моему клейму как к именной печати художника-керамиста. Как художник подписывает свои картины своим именем, так и я поставлю на свои изделия свою печать. Подписывайте договор и будем работать дальше.

Убедила Ника мужчину или он уступил её натиску, но мастер Губерт с глубоким вздохом пожевал губами, утёр их и подписал договор.

Девушка предусмотрительно положила свой договор в карман передника, подмигнула притихшим помощникам и улыбнулась:

– Вас это тоже касается.

Что она имеет в виду, каждый из них решит для себя сам.

К обеду Ника еле успела изготовить запланированное. Много времени заняла проверка на брак накануне изготовленной посуды, её клеймение. Встреча с Аланом всё же испортила настроение и нарушила привычный ритм работы. Разговор с мастером добавил усталости. Девушка оставалась рассеянной и несобранной, взять себя в руки так и не смогла.

Янс помогал мастеру, а Маркус подавал госпоже кружки с полки для клеймения и ставил назад.

– А что за буква написана на вашем клейме? – спросил он, рассматривая дно очередной менажницы.

– Буква «N», – машинально ответила Ника.

Мальчишка задумался:

– Это не первая буква вашего имени как у нашего мастера Губерта. Госпожа Эн – это не вы. Тогда кто?

Теперь задумалась Ника. Маркус спросил её об этом первым, значит, спросят и другие.

– Никто, – отмахнулась она. – Госпожа Никто.

– Такая бывает?

– Уже есть – я, – усмехнулась девушка. – Пусть это будет мой творческий псевдоним. То есть моё второе имя, за которым прячется настоящее.

Скорее всего, Маркус её не понял, но с готовностью кивнул:

– Когда я вырасту и получу клеймо мастера, то тоже возьму себе второе имя и спрячусь за ним.

Ника устало улыбнулась:

– Чем тебе не нравится твоё?

– Так зовут соседского хряка.

– Ну да, как-то несолидно получается. Ничего не поделаешь, придётся тебе имя поменять, – вздохнула с деланным сожалением. Мазнула мальчишку по кончику носа: – Идём лягушку-копилку лепить.

– Копилку? Такая бывает?

– Будет.