Текст книги "Нежное создание 2 (СИ)"

Автор книги: Жанна Штиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

Глава 42

Ренье ван дер Ваал захлопнул дверь и торопливо подошёл к Нике. Пытливо всмотрелся в её лицо:

– Ты ждала кого-то другого?

Ника поморщилась – от мужчины пахло вином.

Она проигнорировала его поздний приход и панибратское обращение и как можно спокойнее спросила о том, что волновало больше:

– Как вы вошли?

– Через калитку, – усмехнулся он, кривя губы. – Твои постояльцы вышли, а я вошёл.

Почему Хенни не закрыла хотя бы входную дверь за решившими выйти в ночь постояльцами, Ника разберётся утром.

– Прошу вас выйти следом за ними, – указала она на выход, делая шаг в сторону двери.

Неожиданно нувориш схватил её за руку и потянул на себя.

– Моя дочь плачет четвёртый день, – проговорил шипящим шёпотом. – Я не могу видеть, как плачет моя дочь.

– Я тут при чём? – Ника с силой дёрнула рукой в попытке вырвать её из цепких пальцев мужчины, но тот её удержал.

– Именно ты и при чём. Думаешь, я настолько слеп, что не вижу, как вы с Ван дер Меером смотрите друг на друга? Вы шепчетесь за моей спиной, насмехаетесь надо мной. Я смешон?

– Ночь – не время для выяснения отношений, – Ника выдернула руку, но Ван дер Ваал схватил её снова. – Пустите, мне больно.

– Тебе больно? – подступил он ближе. – А моей дочери не больно услышать отказ… и от кого? – задохнулся он от насилу сдерживаемой ярости.

Ника не на шутку испугалась:

– Уходите, не то я закричу, – задрожав, рванулась в сторону двери.

Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Страх вымораживал мысли, мешал думать, парализовал.

– Кричи. Пусть все увидят, что ты в столь поздний час принимаешь мужчину в своём покое.

«В мастерской», – мысленно уточнила Ника. Ван дер Ваал не понял, что находится не в спальне. Впрочем, какая разница – мастерская или личные покои? Он прав.

– Что вам от меня нужно?

– Без сомнений, не тебя, – он гадко ухмыльнулся. – Вижу тебя насквозь. Что ты задумала, бесчестная дрянь?

– Ничего не задумала, – пролепетала Ника. – Вам кажется. Уйдите, пожалуйста.

Мужчина её не слышал:

– Ты уберёшься из жизни Ван дер Меера. Я куплю твою долю в кофейне, куплю весь дом, и ты навеки покинешь Нидерланды.

– Кофейня не…

– Всё имеет цену! – рявкнул нувориш. – Я дам тебе столько, что ты не посмеешь отказаться!

Ника молчала. Спорить с пьяным и злым мужчиной чревато. Вырваться бы из мастерской!

– Назови свою цену, и я её утрою! Поутру пойдём в управу и всё уладим. И чтобы тебя уже к вечеру в Зволле не было, иначе…

Ван дер Ваалу не нужно было продолжать. Весь его вид – расстёгнутый измятый полукафтан, растрёпанные волосы, перекошенное злобой лицо, тяжёлое прерывистое дыхание – ничего хорошего не предвещал.

«Он меня убьёт», – не сомневалась Ника. Похолодела от ужаса. В горле пересохло; подогнулись колени.

Он предлагает ей продать всё и уехать? Бросить дом, брата, Кэптена… Не уехать – сбежать! Сгинуть! На что он рассчитывает? Что Ван дер Меер возьмёт в жёны его дочь? Но он женат!

– Ваша дочь всё равно никогда не станет…

Ван дер Ваал ухмыльнулся:

– Станет и гораздо быстрее, чем ты ожидаешь. Думаешь, где сейчас пребывает Ван дер Меер?

Ника молчала. Она выдернула руку из ослабевших пальцев мужчины и сделала в сторону двери короткий незаметный шажок. Только бы успеть выскочить в коридор! Там два шага – и она сможет запереться в своей комнате. Поднимать шум ювелир не станет. Если он готов погубить репутацию Ники и свою заодно, то перечеркнуть будущее дочери и сына не посмеет. Ника молчать не станет – всем расскажет, как мужчина её домогался.

– Где пребывает Ван дер Меер? – повторила она за ним, не вникая в смысл сказанного, отвлекая его разговором.

– Тсс… – Ван дер Ваал прижал палец к своим губам. – Из Харлингена он поехал в Арнем, чтобы навсегда покончить со своей изменницей женой. Женщину убить легко. Ррраз… и нет её, – судорожно сжал и разжал растопыренные пальцы.

Ника сглотнула сухим горлом, делая ещё один шажок в сторону спасительной двери, не спуская настороженных глаз с мужчины.

– Никто ни о чём не догадается, – продолжал вещать он. – Не будет ни шлюхи-жены, ни её выродка. Ты тоже будешь молчать. Если не возьмёшь деньги…

Ван дер Ваал необычайно быстро перехватил ускорившую шаг девушку, подтолкнул её к столу и схватил за горло:

– Если ты завтра вечером ещё будешь в Зволле…

Ника в ужасе хватала открытым ртом воздух, которого катастрофически не хватало. На глазах выступили слёзы.

– …то к следующему утру от твоего дома останутся одни головешки, а ты…

Его горячее дыхание обожгло её щёку; от кислого запаха перегара замутило.

– …ты тоже… сгоришь. Хочешь сгореть? – вкрадчиво спросил мужчина.

Ника задержала дыхание. Боялась посмотреть в его глаза, белёсые и тусклые, будто затянутые бельмами. Шарила руками по столу в поисках чего-нибудь тяжёлого или острого. Где-то совсем рядом лежит карандаш. Пальцы наткнулись на ножку медного подсвечника, чуть его не опрокинув.

– Тебя убить сразу или… – продолжал Ван дер Ваал словесную пытку, касаясь губами щеки девушки.

– Я возьму деньги! – захрипела Ника, сжимая холодный металл.

Дёрнулась в сторону от мужчины, замахнулась и… чуть не упала со стула, успев схватиться за край столешницы.

Пламя свечей качнулось, захлебнулось жидким воском, но не погасло.

– Гадство! – Ника задрожала всем телом. Привидится же такое!

Кашляла, массируя занемевшую шею.

Приходила в себя долго. Встать и уйти в свою комнату не хватало смелости. Видение предстало настолько яркое и осязаемое, что в его иллюзорность верилось с трудом. Казалось, за дверью стоит Ван дер Ваал, чтобы устроить девушке несчастный случай. В искренности его внезапно вспыхнувшей любви уже сомневалась.

А спать хотелось. На часах-луковице стрелка застыла на римской цифре один.

Ника вздохнула, закрыла окно, забрала подсвечник и остановилась у двери. Какое-то время не решалась открыть створку. Стояла неподвижно, вслушиваясь в тишину спящего дома.

Она не поленилась, спустилась на первый этаж. Убедилась, что дверь заперта и вернулась в свою комнату.

Возникший в голове вопрос: «Почему задерживается Ван дер Меер?» показался не таким уж неуместным.

**

Ника проснулась с головной болью. Спалось плохо. Мало того, что она поздно легла, так и всю ночь просыпалась от малейшего шума, садилась в постели, таращилась в темноту, усмиряя сильно бившееся сердце. Вспомнив о приснившемся кошмаре, машинально ощупала шею. Страшный сон спутал мысли и поселил в душе тревогу и уверенность: что-то приближается нехорошее.

Вставать девушка не торопилась. Лежала в постели, слушая, как ходит по покою Лина. Вот она приоткрыла окно и сняла покрывало с клетки жако. Тот захлопал крыльями и обрадовано сообщил:

– Бестолочь!.. Жакуй хочет пить! – издал булькающий звук.

С улицы донеслось восторженное:

– Карр-карр!

– Чтоб тебя… – Ника поморщилась от всплеска боли в висках.

– Госпожа Руз, – услышала она осторожный голос прислуги, – можно мне забрать Жакуя? Я покормлю его и вынесу на крыльцо. А вы спите дальше. Платье и туфли я вам принесла.

– Сейф!.. Мне нужен сейф… для шпиона, – доложил попугай. Наклонил голову, наблюдая за Линой. – Ишь, какая сладенькая, – рассмеялся старческим смехом.

Прислуга прыснула в ладошку, а Ника села в постели и хмыкнула:

– Про ножки забыл сказать.

Зевнув, продолжила:

– Узнать бы, у какого старого развратника ты нахватался подобных выражений. Ей богу, не поленилась бы, сходила к нему. Глядишь, какую-нибудь простушку из его загребущих лапищ освободила бы. – Уже Лине: – Забери болтуна. Этой… носатой, – кивнула на окно, – тоже чего-нибудь вынеси. Пусть пользуется моей добротой, пока я жива.

Оставаться в постели и попытаться заснуть снова Ника не планировала. Жаль тратить время на сон, когда дел непочатый край. Она зевнула ещё раз и остановила глаза на нижнем ящике комода, где под сорочками лежала четырёхдневная выручка и мешочки с драгоценностями Ван дер Ваала и ювелирными украшениями госпожи Маргрит.

«Сейф нужен обязательно», – проговорила мысленно, провожая взором Лину с клеткой.

Вспомнив, что договорилась с Гуго Дудесом разметить яму под септик, быстро встала. На ходу проговорила:

– Не забыть напомнить огородить яму. Иначе кто-нибудь из постояльцев непременно в неё угодит.

И да, сегодня в гончарной мастерской Ника начнёт изготовление керамической плитки.

Ванна уже стояла в санузле, где девушка мылась пусть и не с комфортом, но и не так, как в кухне, когда приходилось ждать позднего вечера, чтобы вымыться в уединении. Там же стоял и стульчак.

Мысли об обустройстве ванной комнаты подняли настроение. Вернётся Ван дер Меер и Ника попросит его найти мастера для изготовления водонагревателя. И сейфа.

Обсудив с Гуго размер сливной ямы, её опалубку из досок и вывод трубы, девушка наспех позавтракала и ушла в гончарную мастерскую задолго до открытия кофейни. Планировала вернуться раньше и без спешки заняться приготовлением крема для медовика и его сборкой.

В мастерской она сразу же окунулась в работу и забыла о дурном сне. Головная боль утихла.

Ника обсудила с мастером Губертом размер и толщину керамической плитки. Гончар отсоветовал делать большую плитку. Чем большего размера она будет, тем более велик риск получить брак при обжиге. Чтобы плитка не треснула и не деформировалась, она должна быть толстой, а значит, тяжёлой с вытекающими из этого последствиями.

Ника повздыхала и согласилась на нестандартный размер плитки десять на двадцать сантиметров с укладкой шов в шов или ёлочкой. Основным цветом станет голубой. Часть стены – вдоль ванны и около умывальника – Ника оформит цветной плиткой такого же размера. Узкий контрастный бордюр с орнаментом соединит две зоны и довершит дизайн ванной.

С приходом Дэниэла девушка успокоилась окончательно. Шкатулка с элементами объёмного декора, которую брат старательно лепил два дня, пробуя свои силы, сохла на стеллаже. Ника надеялась, что после обжига в печи она не растрескается и Дэниэл вдохновится на что-нибудь более сложное.

Поделившись с ним идеей изготовления объёмного панно на стену в кофейне, которой он ожидаемо загорелся, предложила ему тотчас начать работу над эскизом.

– Это не обязательно должен быть пейзаж или корзина с цветами или фруктами, – наталкивала парня на нужную мысль. – Вылепить можно что угодно с учётом небольшой цветовой гаммы. К тому же не надо забывать, что при обжиге цвет может измениться, и желаемого результата ты не получишь. Поэтому панно должно быть простым и в то же время интересным. Думай, братишка, – улыбнулась ему. – Рисуй свою картину не привычными красками, а лепи из глины.

Заметив, что Дэниэл приуныл, подбодрила:

– Я помогу тебе. Видел резьбу по дереву? Вспомни буфет, комод, сундук или ларец, которые есть в каждом доме. Резьба на них одноцветная, а смотрится шикарно. Из глины получится не хуже.

– Натюрморт тоже можно вылепить в одном цвете и углубить тени, – задумчиво проговорил парень, глядя на стеллажи с посудой. – А что ты будешь лепить после плитки?

– Одёжку для напольных вазонов в кофейне.

– Одежду?

– Поскольку все вазоны с большими цветами слишком уж просто выглядят, я их преображу – вылеплю второй вазон, красивый и яркий, в который помещу старый.

– Будут два вазона? Один в другом? – спросил Маркус, внимательно слушавший разговор господина и госпожи. – Такие большие?

– Два и такие большие, – Ника потрепала его по голове. – Пирог с мясом понравился?

Мальчишка кивнул и улыбнулся, показав девушке прорезавшийся зубик-резец на месте выпавшего молочного, что придавало его улыбке особое очарование.

Мастер Губерт доставал из печи ещё тёплые изделия, его ученик выставлял их на стеллаж, Маркус готовил к работе новый пласт глины, а Дэниэл трудился над наброском будущего панно, когда в мастерскую вошёл мужчина, в одночасье завладев вниманием всех.

Остановившись на пороге, Ренье ван дер Ваал не сразу заметил Нику, одетую в штаны и рубаху брата, стоявшую спиной к входу. Лишь повязанный на её голове платок, выдал в ней девицу.

Неспешно осматриваясь, ювелир направился к столу, на котором девушка прокатывала очередной глиняный пласт.

– Госпожа Руз, – окликнул её негромко.

Ника вздрогнула и обернулась, встретившись с мужчиной взглядами. Не сказать, чтобы он сильно удивился, увидев её в мужском обличье, но в глубине глаз на миг отразилось холодное презрение, от чего сердце девушки замерло и пустилось вскачь. Перед глазами всплыли обрывки ночного кошмара: мерзкое поведение нувориша, его грубость, гадкие слова, ледяные пальцы на шее и… парализующий, остро осязаемый страх Ники.

Мгновение – и Ван дер Ваал приветливо улыбнулся:

– Не признал вас, – задержал взгляд на её подрагивавших руках в пятнах от глины.

Маркус выронил нож. Шумно сопя и бормоча что-то себе под нос, полез под стол.

Дэниэл сидел у окна. Ника не видела выражения его лица, но по напряжённой позе поняла, что от визита ювелира он тоже не в восторге.

– И господин Де Йонг тоже здесь, – заметил парня мужчина.

Горшечник и его подмастерье остались без должного внимания.

– Мимо проходили? – не отрываясь от работы, усмехнулась девушка. – Осторожнее, не испачкайтесь, – указала кивком на столешницу.

– Я знаю, что каждый день вы приходите сюда. Решил посмотреть, чем вы здесь занимаетесь, – присматривался к Дэниэлу.

– Леплю красоту, – улыбнулась Ника, переадресовав улыбку брату, не спускавшему напряжённых глаз с нувориша.

Ван дер Ваал подошёл к полкам с сохнувшими изделиями:

– Что это будет? – рассматривал разложенные для просушки готовые плитки.

– Плитка для отделки ванной комнаты в моём доме. Знаете ли, люблю комфорт и уют, – Ника переместила подстилку с пластом, подогнала рейки и раскатала глину в разных направлениях.

– Ванной комнаты? – повернулся мужчина к собеседнице.

– Именно. Кроме ванны в ней будут стоять водонагреватель, умывальник и стульчак.

– Покажете?

– Покажу, – Ника всмотрелась в Ван дер Ваала, проколола воздушный пузырь на глиняном пласте и снова его прокатала. – Ваш заказ я исполнила. Эскиз браслета готов, – сообщила без особого энтузиазма.

Нувориш подошёл к девушке ближе. Сцепив руки за спиной, превратился в слух.

– Какие камни использовали? – спросил тихо, косясь на мастера Губерта, который занимался своим делом, не обращая внимания на нежеланного гостя.

– Изумруды прямоугольной формы. От мала до велика.

Ника вырезала две плитки по лекалу, изготовленному из плотного картона, и отложила их в сторону.

– Почему не сапфиры? – искренне удивился мужчина.

– Мне был дан выбор, и я им воспользовалась по своему усмотрению.

– Форма камней весьма сложная для творческого вдохновения. Иное дело круглые сапфиры.

– Мы не ищем лёгких путей, – усмехнулась Ника, глядя за спину Ван дер Ваала, и тот скосил глаза к окну:

– Будет любопытно взглянуть.

Ника молчала, делая крайне занятый вид, освобождая рабочее место от обрезков пласта.

Ювелир в замешательстве потёр бровь:

– Зайду вечером в кофейню. У меня к вам есть выгодное предложение.

Ника оставила работу и насторожилась: «Неужели кошмар в руку?». Подобралась и вытянулась в струну:

– Выгодное для обоих?

Мужчина смерил её стать нечитаемым взором:

– Надеюсь, для обоих.

– Хотите купить мою долю в кофейне? – ляпнула, не успев прикусить язык. Судорожно вдохнула, задержав воздух в лёгких.

– Почему вы так решили? – Ван дер Ваал выгнул бровь и при этом выглядел весьма озадаченным.

– Сегодня ночью мне приснился странный сон. Вот, думаю, не вещий ли он?

– Сон? – переспросил мужчина неуверенно. – Не следует верить пустым снам.

Ника не ответила. Несмотря на вежливый тон и мягкую улыбку, она успела заметить в глубине его глаз вспыхнувшие и тотчас погасшие зловещие жёлто-зелёные искорки. Она подозвала Маркуса, и он принёс ей новый пласт глины.

Ван дер Ваал посмотрел на девушку задумчивым взором:

– Что ж, я пойду, – и, ни с кем не прощаясь, ушёл.

Дэниэл сорвался с места и подступил к сестре. С заговорщицким видом спросил:

– Зачем он приходил?

– Не терпится получить рисунок браслета. Я делала набросок для его заказчицы, – ответила Ника.

Она не сказала брату о предстоящей помолвке с ювелиром. Раз уж госпожа Лейфде не сочла нужным посвятить внука в сенсационные городские сплетни, которые до её ушей не дойти не могли, то и Ника ставить его в известность не станет.

Глава 43

Ван дер Ваал ушёл, а Нику стали одолевать сомнения: тот ли перед ней мужчина, за которого он себя выдаёт и есть ли у него скрытые мотивы желать ей зла?

«Есть», – уверенно ответила она себе. В голове тотчас выстроилась цепочка причинно-следственных связей.

Ника не знала, что именно произошло между Виллеминой и Кэптеном. Скорее всего, он ясно дал ей понять, что между ними ничего быть не может. Причина налицо – Ван дер Меер не свободен.

Если так, то Ван дер Ваал в состоянии устранить сию причину, препятствующую счастью своей безгранично любимой дочери. Именно сейчас как нельзя подходящий момент навсегда избавиться от Анники: идущая к концу беременность, неуклюжесть женщины, её нервозность и неосторожность… Где-нибудь на пустынной городской улице или просёлочной дороге Аннике станет плохо, она оступится, упадёт, а рядом никого. Грамотно спланированная случайная неслучайность сделает Кэптена вдовцом.

Казалось бы, вопрос решён. После нескольких месяцев терпеливого ожидания счастливым молодым можно устроить скромную помолвку, а через год подумать и о свадьбе. Но и здесь есть но – нужен ли Ван дер Мееру брак с Виллеминой, если он её не любит? Получив денежную компенсацию за потопленные корабли, он и без помощи богатого тестя сможет быстро встать на ноги. Ни к подкупу, ни к насилию по отношению к Кэптену Ван дер Ваал прибегнуть не посмеет – куда ему! Перед ним аристократ и боевой офицер с незыблемыми принципами.

А вот посмеет ли нувориш пойти на шантаж, чтобы получить положительный ответ Адриана, Ника может лишь догадываться.

Шантажом можно добиться многого. Для этого нужно знать слабое место Ван дер Меера. Ника его знает, как и знает то, что об этом известно только Адриану и ей. Из чего следует, что к Кэптену с этой стороны не подступиться.

А к Нике? Можно ли подступиться к ней? Здесь всё гораздо проще.

Если Ван дер Ваал заметил между ней и Ван дер Меером зародившееся глубокое чувство и связал с ним отказ Кэптена от Виллемины, то у него есть все основания избавиться от соперницы дочери. Для осуществления задуманного есть три пути. Два из них – откуп или убийство – ярко обозначились в кошмарном сне. Третий – сделать Нику своей женой. Кто, находясь в здравом уме, посмеет отказать главе гильдии ювелиров – красивому мужчине в расцвете лет? Любовь любовью, но на первое место в нынешнем времени выступает расчёт.

Собираясь пренебречь нравами, и, следовательно, унизить отказом уважаемого дельца, Ника неизбежно навлечёт на себя его гнев.

Не добившись своего третьим путём, Ван дер Ваал прибегнет к одному из двух первых: откупу или убийству.

Что выберет Ника, если ей предложат выбор? Деньги или случайная неслучайность? Она передёрнула плечами: собственная смерь в её далеко идущие планы не вписывалась.

Если с Ван дер Ваалом всё более-менее понятно, то неясно, что задумал и чего выжидает Ван дер Меер? Не намеренно ли он подталкивает нувориша к решению проблемы с Анникой? Может быть, в данное время решает её сам, о чём и обмолвился ювелир в ночном кошмаре?

Рука дрогнула – шило пошло в бок, испортив строгую вертикаль разреза плитки. Ника смотрела на неё и на глазах выступили слёзы. Бесспорно, смерть Анники решила бы проблему Адриана, но смерть не насильственная, а в силу естественных причин.

Почему Нике приснился кошмар и можно ли считать его вещим, она не знала. Пока вопросов накопилось больше, чем ответов.

Вещие сны? Ника вспоминала, что о них знает. Оказалось, ничего! Никогда ранее она не придавала большого значения плохим снам. Не придавала и придавать не станет.

Девушка отложила шило и села. В мастерской тепло, а её знобило – сдавали нервы. Пора объявить перерыв и занять выжидательную позицию, как Ван дер Меер.

А время шло.

¤

Ника скручивала корнетик и наблюдала за Идой, которая процеживала через ткань остывший уваренный свекольный сок. Для усиления цвета в него добавили несколько капель уксуса.

Лина заканчивала взбивать мутовкой размягчённое сливочное масло с тщательно просеянной сахарной пудрой. Крем выходил плотным и эластичным. Если его часть смешать с порошком из листиков мяты, то выйдут отличные кремовые листики. Пусть цвет не яркой зелени, а незрелых оливок, но очень глазу приятный. Если в крем добавить какао-порошок, то он подойдёт для надписи.

Девушка не рассчитывала с первого раза отсадить из крема даже простенькие розы и листики, как и выполнить поздравительную надпись. Экспериментировала на одном из приготовленных коржей медовика.

Сделав на остром носике корнетика прямой срез, получила возможность провести линию и поставить точку. Отрезав кончик второго конуса под углом, нанесла по краю торта красивые бордюры и отсадила несложные лепестки цветов, схожие с первоцветами. Подрезав носик третьего корнетика клином, получила листики. Подумала, что при срезании конца конуса крупными зубцами, можно отсадить на противень тесто для фигурного печенья.

Ника настолько увлеклась творчеством, что не заметила, как все, кто находился в кухне, обступили её и с немым восторгом наблюдали за работой.

В кофейне пустынно и тихо – время перерыва на обед. Все постояльцы поели и разошлись, кто куда. София вымыла пол, горничные и поломойка убирали покои на втором этаже.

– До чего же красиво, – прошептала Хенни, вытерев вспотевший подбородок тыльной стороной ладони.

– И вкусно, – поддакнула Тёкла, пожевав губами и сглотнув слюну.

– Не знала, что из масла и сахара можно сотворить такое чудо, – вздохнула София, пряча руки под передник.

Ида молчала. Тяжело вздохнув, качнулась и переступила с ноги на ногу.

Лина ойкнула и тихим, виноватым голосом заговорила:

– Чуть не забыла… Госпожа Руз, вас там какой-то господин спрашивают.

– Где… там? – не отрываясь от работы, уточнила Ника.

– Я велела ему подождать вас на крыльце.

По всем вопросам хозяйка гостевого дома принимала по понедельникам и четвергам с шести до семи часов вечера. Расписание с днями и часами приёма висело на входной двери в кофейню. К слову, ещё ни один означенный час Ника не провела в одиночестве.

Старательно дописывая на корже надпись, она медленно проговорила:

– И ты того господина не знаешь.

– Где-то видела его раньше, но никак не могу припомнить где. Он приходил вчера вечером, пил пиво. Сегодня поутру снова приходил, долго сидел и всё что-то писал у себя в книжице.

– Писатель, значит, – Ника изучала полученную надпись.

Вышло немного криво, но если нанести разметку и потренироваться ещё чуть-чуть, то всё получится. Пододвинув тарелку с очередным коржом, делая очередную пробную надпись, изменила наклон и толщину прописных кремовых букв, вывела завитушку и полюбовалась результатом.

– Так это, видно, господин Готскенс, хозяин лавки по переписи разных бумаг, – вмешалась София. – Я тоже его приметила. Уж больно долго он сидел, ел и пил мало, всё кого-то высматривал.

– Где именно сидел? – Ника тянула время.

Она ожидала прихода кого угодно, только не Мейндерта Готскенса. О владельце конторы по переписи книг и документов она давно забыла. Встречаться с ним не хотелось.

– У камина сидел, – ответила Лина.

– Не у камина, а у… как её... – Хенни на миг задумалась, – напротив барной стойки, – сообщила громко, глядя на Лину с превосходством. – Я тоже его видела.

Лина покосилась на Хенни и, когда та сложила губы в презрительной ухмылке, отступила от неё на шаг.

Хенни довольно хмыкнула и распорядилась:

– Тёкла, Ида, посмотрели, послушали и хватит. Принимайтесь за дела. Глядя на чужую работу, сыт не будешь.

– Сказать ему, что вы заняты? – не глядя на хозяйку, Лина разглаживала подол фартука.

Недовольная, что её оторвали от интересного занятия, Ника пробормотала:

– Иду, – и направилась к выходу. В душе нарастало беспокойство.

**

Мейндерт Готскенс стоял у клетки с Жакуем.

Ника замедлила шаг, с интересом прислушиваясь к их диалогу.

Важно восседая на жёрдочке, видно, не в первый раз жако повторил:

– Гаргулья.

– Ещё какие-нибудь слова знаешь? – спросил мужчина, льстиво улыбаясь пернатому.

– Мне нужен сейф, – потребовал Жакуй с заметным оживлением.

Готскенс сипло рассмеялся:

– Скажи мне, птица, зачем тебе нужен сейф? – протянул руку к клетке.

– Гарпун тебе в глотку, – ответил попугай басовито. Внимательно наблюдая за пальцем мужчины, пробовавшим прут клетки на прочность, предупредительно щёлкнул клювом.

– Осторожнее, господин Готскенс, не успеете опомниться, как останетесь без пальца, – Ника вышла на крыльцо и поздоровалась с гостем. – С чем пожаловали?

– Ах, милейшая госпожа Руз, – Готскенс моментально убрал руку и поприветствовал госпожу. С заискивающей улыбкой осведомился: – Могу я поговорить с вами? – проводил взором прошедшего мимо бармена. – Не здесь.

Ника окинула визитёра скользящим взглядом. С последней их встречи мужчина не изменился. Всё такой же серолицый, вежливый и угодливый.

Она торопливо посмотрела на циферблат своих часов, намекая на занятость. До открытия кофейни оставалось двадцать минут.

– У меня совершенно нет времени, – намеренно громко защёлкнула крышку на часах. Приглашающим жестом указала собеседнику на скамью: – Пожалуйста, уложитесь в пять минут.

Готскенс буркнул себе под нос что-то невнятное, но возражать не стал.

Ника села от него поодаль, однако мужчина пододвинулся к ней и тихо заговорил:

– Госпожа Руз, я пришёл к вам с маленькой просьбой. Требуется… кхм… – кашлянул, воровато оглянулся на открытую дверь и наклонился к девушке, – переписать один документ, причём в срочном порядке.

Ника поморщилась. От одежды Готскенса пахло плесенью, клеем и старой бумагой.

Заметив, что она нахмурилась и открыла рот, чтобы решительно возразить, мужчина поднял ладонь в предупредительном успокаивающем жесте и торопливо продолжил:

– Отказ не предполагается. Я настроен весьма решительно.

Ника усмехнулась:

– Насколько решительно?

– Что? – Готскенс поднял брови, собрав на лбу глубокие морщины. Отстранился от собеседницы. – Не совсем понял вас.

– Я спросила, насколько решительно вы настроены?

– Вы отказываетесь? – на его худом бледном лице отразилось недоумение.

Ника вздохнула:

– Отказываюсь. Я не меняю своих решений.

– Что ж, я так и думал, – с готовностью согласился мужчина.

Девушка собралась встать, но Готскенс схватил её за руку, удерживая:

– Не спешите уйти, госпожа Руз, я ещё не всё сказал. За моё молчание я возьму с вас самую малость.

Он достал из внутреннего кармана кафтана небольшую потёртую записную книжку, открыл её и повернул к Нике:

– Один раз в неделю, положим, по понедельникам, вы станете давать мне такую сумму, – конец его указательного пальца с жёлтым, криво остриженным ногтем упёрся в обведённую кружком цифру. – Золотом.

Ника не поверила своим глазам. На испещрённой часто повторяющимися цифрами и непонятными значками страничке значилась примерная сумма дневной выручки кофейни! У девушки свело челюсти, будто за щекой лежала долька лимона.

– Вы сказали: за ваше молчание? Что вы имеете в виду? – она с подозрением уставилась в его светло-карие глаза.

Готскенс суетливо обернулся на открытую дверь и понизил голос до шёпота:

– Ну как же, милейшая госпожа Руз, всё предельно понятно. Вы мне платите, а я никому не рассказываю о ваших былых делах, – улыбнулся снисходительно.

Ника поняла, о чём идёт речь.

– О наших былых делах, – подчеркнула она, кривя губы.

Не отрывала глаз от его рук, тонких и цепких паучьих пальцев. «Мужичок-паучок», – вспомнила данное ему прозвище.

Мужчина отвёл глаза в сторону, избегая прямого взгляда:

– Я маленький человек, госпожа Руз и, как видите, не прошу ничего непосильного для вас. Вы преуспеваете, а моя контора после того, как я лишился лучшего… кхм… – он сдержанно кашлянул в кулак, – писца в вашем лице, терпит немалые убытки.

– И поэтому вы решили поживиться за мой счёт, – хмыкнула девушка, кивнув на книжицу в его руке. – Замечу вам, что я молчу, пока молчите вы. Вы откроете свой рот, мой тоже не останется на замке.

Готскенс качнулся на сиденье скамьи и прочистил горло покашливанием:

– Вот видите, госпожа Руз, моё молчание служит вам службу. Послужите и вы мне. В противном случае вы потеряете гораздо больше моего. Когда о ваших неблаговидных деяниях и деяниях вашего упокоившегося брата узнает господин Ван дер Ваал, то сие неизбежно приведёт к разрыву с ним, а мне бы этого очень не хотелось, – он слащаво улыбнулся. – Вы в одночасье лишитесь и богатого влиятельного мужа, и покроете несмываемым пятном позора весь свой многоуважаемый род.

Ника молчала – думала. Не сомневалась, что узнай ювелир о тёмных делишках своей невесты, он не побежит к судье рассказывать о них и не станет трубить на весь мир о её бесчестности – всё останется между ними. Но гигантскую порцию его презрения она получит сполна, более того, захлебнётся в ней. Возможно, подобное знание станет в его руках тем козырем, который он так стремится заполучить. Потребует ли он от Ники беспрекословно стать его женой или уехать из Зволле навсегда и не путаться под ногами Адриана, она не знала. В любом случае она вынуждена будет подчиниться.

– Раз уж вы не поленились посчитать примерную дневную выручку кофейни, то должны знать, что моя доля в данном деле всего лишь тридцать процентов, – упавшим голосом произнесла девушка. – Вы собираетесь залезть в карман к моему компаньону? Уверяю вас, он увидит. Вы много просите.

Глаза Готскенса осветились торжеством:

– Милейшая госпожа Руз, господину Ван дер Мееру ни под каким предлогом не следует знать о нашей договорённости. Смею вам заметить, что вы с лёгкостью осилите сию невеликую плату. Помимо доли в кофейне у вас намечается немалый доход от торговли гончарными изделиями. Да и доход от гостевого дома весьма ощутимый. Крайне преуспевающее дело, скажу я вам.

Ника бросила на мужчину испепеляющий взгляд.

– Вы неплохо осведомлены, – процедила сквозь зубы.

В подтверждение её слов и, вероятно, желая получить дополнительный преимущество, Готскенс хитро усмехнулся:

– Полагаю, господин Ван дер Меер не подозревает о вашем содействии его супруге в получении по завещанию всех его семейных сбережений.

Ника откинулась на спинку скамьи и вовремя остановила готовый вырваться вскрик: «Знает!». Возразить ему хотя бы в этом хотелось неудержимо. Однако признаться, что Адриану известно о прямом участии Руз в подлоге, она не могла. Скрыв правду от правосудия, он автоматически стал соучастником преступления.

Девушка подавила тяжёлый вздох. Усомнилась в своих прежних выводах. Теперь владелец конторы по переписи книг и документов виделся не посредником между тайным заимодавцем-мерзавцем и Якубусом, а прямым заказчиком, скупавшим просроченные по платежам договоры займа. Надел на себя личину этакого простачка, мужичка-паучка с негромким голосом и угодливой улыбкой, за которой скрывается безжалостный и расчётливый делец, готовый ради своей цели пойти на любую гнусность.