Текст книги "Нежное создание 2 (СИ)"

Автор книги: Жанна Штиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

– Вы ничего не ели? – Хенни доставала корзину из буфета.

– Ты тоже не ела, – напомнила Ника, осознавая, что есть не хочется.

– Я привычная перехватывать что-нибудь на ходу, а вот вы…

– Время незаметно пролетело, – зевнула девушка.

– Ваш покой прибран, мебель расставлена. Жардиньерку Гуго перенёс. Постель постелена, горшок на месте, курильница с травами дымится. Хороший покой получился, – довольно обобщила она. – На окно занавеска нужна или нет?

– Потом скажу. Спасибо, – потянулась Ника, чувствуя, как приятно расслабились мышцы шеи. – Мне бы платье попроще где-то взять и такой корсаж, как у тебя, вместо корсета.

Хенни повернулась к молодой госпоже и нравоучительным тоном заявила:

– Негоже хозяйке носить платье прислуги, тем паче без корсета.

– Это временно. Пока буду заниматься ремонтом и чертежами, – заверила её подопечная. – Так где взять?

Хенни в раздумье осматривала стать госпожи:

– Моё платье вам не подойдёт… Надо наведаться в швейную мастерскую и купить ткань получше, чтоб не шерстила и нигде не натирала. Сошьют за два дня. А вы не видели мой чёрный платок? – загремела она тарелками. – Не могу найти. Такой хороший был, почти новый.

– Не видела, – беспечно ответила Ника. – Здесь что? – доставала из корзины завёрнутые в салфетки миски, переключая внимание служанки на еду.

– Каша… холодная, курочка жареная… тоже холодная. Пирог рыбный… холодный. Молоко. Куда же он делся? Как сейчас помню: постирала, высушила и положила в шкап.

– Значит, не положила… в шкап. Хотела, но не положила. Так бывает.

Хенни вздохнула:

– Может, ещё найдётся?

– Конечно, найдётся, – прятала глаза, вспоминая обстоятельства пропажи платка.

– Снова рисуете? – указала Хенни на чертежи.

Ника, молча, пододвинула мисочку с рисовой кашей и кусочком курицы. Понюхала. Аппетит не проснулся.

– А меня сможете нарисовать? – не отставала служанка.

Девушка кивнула.

– А Гуго? – осторожно спросила Хенни, наливая госпоже молоко в чашку.

– С этого бы и начала, – усмехнулась Ника. – Нарисую.

– И похож будет?

– Вот и оценишь. Пирогом угостила его?

Опустив голову, Хенни вздохнула:

– Угу.

– А о курице с цыплятами сказала?

– Всё сделала, как вы велели.

– Я велела? – возмутилась Ника, запивая кашу молоком. – Я всего лишь предложила тему для разговора. Вы уже целовались? – улыбнулась лукаво.

– Да ну вас, – отмахнулась Хенни, смутившись. – Поем, приберусь и пойду к госпоже Маргрит. Пойдёте со мной?

– Я жду Ван дер Меера. Надо с ним условия договора обсудить.

Служанка понимающе закивала:

– Вот его вы нарисовали, а нового капитана ночного дозора нет. Почему?

– Нарисую обязательно. Он в очереди стоит после Гуго Дудеса.

– А потом кого рисовать будете?..

Говорили ни о чём, говорили о пустом.

Ника поглядывала в окно и ждала Кэптена: он придёт, обязательно придёт, не может не прийти.

Глава 3

Ван дер Меер пришёл, когда совсем стемнело.

Ника уже не ждала его – перегорела.

«Не пришёл и не надо», – подумала она обречённо, глубоко вдыхая аромат благовоний. На душе было грустно и одиноко.

Сняв корсет, переодевшись в домашнее платье и распустив волосы, сидела в своей комнате у стола. Перебирала эскизы кофейни и вяло жевала засахаренные орехи и сухофрукты, выбирая их из небольшой серебряной таццы*.

Горящие в канделябре свечи отбрасывали на стены и высокий потолок мягкие расплывчатые тени. Под ногами топорщилась полосатая циновка из комнаты Якубуса.

В дом не доставили ни единой картины. Ника втайне надеялась, что хотя бы одна не окажется в описи арестованного имущества. Если завтра не привезут ковёр, то это станет очередным досадным разочарованием.

«Как можно было допустить разорение семьи, имея лавку тканей и склад?» – в который раз недоумевала она. Не укладывалось в голове, что таким образом Якубус мог отомстить матери за обманутые ожидания в получении наследства. При случае нужно заглянуть на склад и посмотреть что там к чему.

Часы на главных воротах города пробили девять раз.

Ника встала, собираясь лечь в постель. Сонно осматривалась. Преобразившаяся после уборки комната нравилась ещё больше. Когда-то в ней жила бабушка Руз.

Мебель на своих местах. Ложе такое же короткое, как в прежнем доме, но не высокое, что хорошо. Если бы была возможность отказаться от кровати-шкафа, Ника отказалась бы. Вместо него поставила бы большую кровать с высокими резными спинками, колоннами по углам и пологом в тон обоев. Такие уже давно делают в Европе. Но тогда нужен камин. Зимой здесь будет холодно и неуютно.

Девушка поёжилась и потёрла озябшие ладони – грелки сегодня тоже не будет. Выпила бы вина для согрева, но и его нет. Как-то всё грустно.

Неизбежное купание в ванне-«соуснице» на общей кухне также не вдохновляло. Ника вернулась к столу, пододвинула к свече план первого этажа особняка и всмотрелась в расположение кладовых.

Подходящая нашлась под лестницей, ведущей на верхние этажи. В ней и разместится санузел с небольшой ванной, рукомойником и «буржуйкой»*, трубу которой можно вывести на задний двор. Если продумать подогрев воды в баке над топкой и снабдить его краном, то и вовсе можно изготовить дровяной водонагреватель, своего рода «Титан»*. Кажется, такие станут изготавливать в девятнадцатом веке.

Девушка повернула голову на стук в дверь.

Пламя свечи метнулось, едва не потухнув.

Хенни вошла, как всегда, не дождавшись разрешения. Остановилась на пороге:

– Хозяйка, к вам господин Ван дер Меер пришли. Впустить?

Ника выпрямилась, поправляя на плечах большую индийскую кашемировую шаль. Молчала.

– Вы же ждали его, – напомнила Хенни, глядя на оплывшую свечу в своих руках.

– Ждала, – подтвердила Ника.

Раздумывала, впустить припозднившегося гостя или нет. Не знала, насколько будет неприличным встречать мужчину в домашнем платье. Наряжаться в дневное платье и делать причёску она уж точно не станет.

Снимая нагар с обгоревшего фитиля свечи, Хенни недовольно сказала:

– Сидеть тут с вами до утра я не стану. Спать хочу.

– Зачем сидеть с нами? – не поняла Ника.

– Ну как же, – служанка подняла выше подсвечник, что-то высматривая в комнате. С разочарованием сообщила: – И стула третьего нет.

С опозданием до Ники дошло:

– А-а, бдить будешь, чтобы мы с ним… – засмеялась громко. – Хенни, Ван дер Меер безнадёжно женат, если ты забыла. К тому же он джентльмен. Репутация глубоко порядочного человека не позволит ему прикоснуться ко мне.

– Звать, стало быть, – равнодушно зевнула служанка и потёрла глаза.

– Зови. Будешь ты сидеть вон в том углу или нет, – указала на тёмный угол у двери, – ничего не изменится. У нас с Кэптеном сугубо деловые отношения. К тому же ему завтра идти на работу. У меня тоже дел невпроворот, впрочем, как и у тебя. Быстро обсудим кое-какие вопросы и разбежимся.

– Как же, деловые отношения, – пробурчала Хенни, разворачиваясь на пороге. – Разбегутся они. Я бы уж точно не стала рисовать булочника с рынка, если бы у меня с ним были особливо деловые отношения.

– Но я же буду рисовать твоего Гуго, а у меня с ним вообще никаких отношений нет, – возразила Ника.

Служанка остановилась. Замерев на месте, задумалась, а госпожа со вздохом посетовала:

– Даже чаю нет, чтобы гостя напоить.

– Завтра будет всё: и чай, и горячий супчик, – отмерла Хенни. – Гуго дрова привезёт и насос исправит. Что-то он чихнул ржавой водой десяток раз кряду и стих. Плохо дело.

– А Гуго, значит, на все руки мастер. Это хорошо.

– Хорошо, – снова зевнула Хенни. – Долго с господином Ван дер Меером не сидите. Свечи надо беречь, – прозвучало поучительно уже из коридора. – С другой стороны, нет худа без добра. Было бы неплохо, если бы вы… – голос стал тихим, слова неразборчивыми.

Ника метнулась к зеркалу. Стянула волосы синей атласной лентой в хвост, похлопала по щекам, покусала губы, расправила плечи и вздёрнула подбородок. Поправила шаль, пряча под ней мятый лиф домашнего платья. Распахнула дверь настежь и в ожидании гостя вышла в тёмный коридор.

Тусклое пятно света осветило часть стены напротив двери, размазалось по тщательно выметенному полу.

В конце коридора у лестницы остановилась Хенни. Высоко подняв горящую свечу, освещала путь гостю.

Ника смотрела, как к ней идёт Ван дер Меер.

Его приближавшиеся шаги сопровождались стуком трости, гулким эхом разносились по пустому дому, отскакивали от пола, впечатывались в стены, затихали под высоким потолком.

Девушка улыбнулась: мужчина шёл на свет, горевший в её комнате. Шёл к ней.

– С новым домом тебя, соседка, – тряхнул он небольшой корзиной, из которой торчало горлышко керамического кувшина с начищенной до блеска оловянной крышечкой.

Адриан прошёл мимо Ники, задержался у двери, оставил у стены трость. Слегка хромая, подошёл к столу, поставил корзину на сиденье стула. Вытащил кувшин.

– Бокалы есть? – сдвинул к краю стола чертежи.

Девушка закрыла дверь и в замешательстве ответила:

– Нет, только чашка… с водой, – кивнула на свою голубую чашку.

Подумала, что не готова бежать на первый этаж, брать ключ от кухни у Хенни и мыть бокалы, которые она видела в буфете.

Ван дер Меер усмехнулся и взял таццу. Хозяйским жестом высыпал её содержимое на пустую тарелку с крошками от недавно съеденного печенья и потряс ею:

– К тому же у меня сегодня был первый рабочий день, – улыбнулся. – Закончился он хоть и поздновато, но оказался весьма насыщенным на события. Отметим? – качнул в пальцах таццу, держа её за тонкую ножку.

– Отметим, – ответно улыбнулась Ника и опустила глаза.

Поставила с торца стола второй стул, достала из корзины гостя укутанную в полотенце керамическую форму с крышкой. Открыла её.

– Сёмга с черносливом? – удивлённо посмотрела на Кэптена.

– Ты же хотела отведать рыбы? Моя экономка приготовила её нарочито для тебя. Ещё горячая.

Несмотря на поздний час, мужчина выглядел бодрым. Одет нарядно, будто собрался в гости или на свидание. И пахло от него хвойной свежестью и морским бризом.

Чувствуя себя неуютно, Ника плотнее закуталась в шаль:

– Прости мне мой вид, гостей так поздно я не ждала и собиралась лечь спать.

Ван дер Меер проигнорировал оправдание, лишь окинул соседку быстрым взором и поставил корзину на пол.

Ника болтала воду в голубой чашке, не зная, куда её вылить. Не в ночную же вазу, стоявшую у ложа?

– Мне нечем поздравить тебя с первым рабочим днём, – остановила глаза на горшке с примулой на подоконнике. Политому в обед цветку лишняя влага однозначно навредит.

Адриан забрал чашку из её холодных пальцев, выплеснул воду на полотенце, вытер им руки и сел за стол. Глянув на цветок в горшочке, щурясь, спросил:

– Матфейсен принёс?

– Да, Алан, – Ника положила перед гостем ложку и села. – Всё же я не увижу, какого цвета распустятся тюльпаны в нашем саду.

– Не увидишь, – согласился Ван дер Меер, подавая соседке таццу с вином. – Моя экономка сказала, что сегодня в ваш дом приходили покупатели. Хотели купить одну из картин, но их выпроводили. Твой кузен продаёт дом с мебелью. По всему видно, что торопится уехать. Ему некогда устраивать публичные торги.

– Питера дома ждут дела и невеста. Можно нанять аукциониста.

Ника представила, как при этом чувствует себя госпожа Маргрит и поморщилась. Не укладывалось в голове, зачем женщина мучает себя, оставаясь в уже чужом доме? Вздохнула: за грудиной закололо, на глаза набежали слёзы. Она смахнула со щеки слезу, шмыгнула носом и бодро сказала:

– Не будем говорить о грустном. Давай выпьем за твои успехи на новом месте. Чтобы у тебя всё сложилось, и ты в скором времени получил повышение по службе.

– И у тебя пусть всё сложится, – Кэптен выпил до дна и забросил в рот горсть орехов.

Ника смаковала виноградное вино с глубоким рубиновым оттенком – умеренно сладкое и тягучее. Насыщенный ярко выраженный букет фиалки, смешанный с ароматом вишни, придавал ему необычайно приятное послевкусие.

Девушка не удержалась, потрогала на нижней части горлышка керамического кувшина выпуклую декоративную деталь в виде лица с бородой. Вспомнила название кувшина – «бородатый» или кувшин Бартманна*. Никогда не думала, что вот так, едва ли ни мимоходом будет касаться вещей, не представлявших в этом времени никакой ценности. Простой сосуд для воды, напитков, чего-нибудь ещё, о котором не станешь жалеть, если разобьёшь. Возможно, именно этот кувшин через триста пятьдесят лет станет экспонатом Рейксмузеума* в Амстердаме и будет иметь немалую художественную ценность.

Ван дер Меер пододвинул форму с рыбой соседке и вручил ложку:

– Ешь, я не голоден.

– Я тоже не голодная, но попробую. Уж очень рыбка аппетитно пахнет.

Адриан дотянулся до чертежей, переставил ближе трёхрожковый канделябр с одной горевшей свечой, сощурился. Со словами:

– Что ты тут придумала? – принялся их перебирать.

– Начни с обмерного плана первого этажа, – подсказала Ника, отправляя в рот кусочек рыбы. – Он сверху. Надеюсь, ты поймёшь, что я изобразила. И, пожалуйста, зажги все свечи.

Кэптен метнул на неё взгляд, отложил план, зажёг свечи и сел так, чтобы свет падал на рисунок, и в то же время в поле его зрения оставалась соседка.

У Ники замерло сердце. Выглядеть спокойной и уверенной стоило большого труда. Она не боялась услышать резкую критику в свой адрес. На её взгляд с задачей она справилась. Пусть план первого этажа вычерчен не в масштабе, но близко к нему, размеры указаны, оконные и дверные проёмы, лестница и кладовые обозначены. Эскизы мебели представлены в четырёхмерном формате.

– Набросок договора в самом низу, – сказала она, поедая рыбу, поглядывая на притихшего, погрузившегося в изучение чертежа компаньона. – Внесём правки, и я его перепишу начисто. Когда нужно будет идти в управу ставить подписи и печати, скажешь за день.

Ника намеренно ела медленно, чтобы занять себя, а не сидеть истуканом и не теребить бахрому на шали, успокаивая натянувшиеся нервы. Отчётливо видела лицо Ван дер Меера, повёрнутое к ней в три четверти, что позволяло сосредоточить внимание на его выражении и эмоциях. Сложно было сказать, нравилось ли ему виденное, но что он всё понимал, сомнений не вызвало.

Сначала его глаза бегали по бумаге, конкретно ни за что не цепляясь, приподнятая бровь оставалась неподвижной. Затем брови сдвинулись, губы сжались, глаза сощурились. Мужчина раздул ноздри явно чем-то недовольный.

Ника видела, в какую часть чертежа он возвращается. Знала, что вопросов не избежать. Учесть всё, оставаясь дилетантом в торговом деле, невозможно. Кажется, она перемудрила и с барной стойкой, и с уединёнными зонами у окна, и с санузлом, который задумала обустроить для личных нужд. Хочется пусть частичного, но комфорта, который можно с лёгкостью обеспечить. Люди придут ко всему этому, но позже. Ника всего лишь ускорит процесс в отдельно взятом доме.

К некоторым деталям Кэптен возвращался не один раз, заглядывая в наброски дизайна интерьера. Его взгляд стал спокойнее, внимательнее, вдумчивее.

Девушка ждала, что он посмотрит на неё, но лишь раз он мельком глянул на её руки, когда она нечаянно громко стукнула ложкой по керамической форме, подбирая мелкие рыбные кусочки.

Он не посмотрел на неё и тогда, когда отложил обмерный план и взял рисунки вывесок.

Ника подавила вздох и положила ладонь на кувшин с вином. Спросила:

– Будешь ещё?

Ван дер Меер скосил глаза на кувшин и утвердительно кивнул.

Рука дрогнула – в чашку плеснулось больше.

Девушка задержала дыхание и неторопливо наполнила таццу:

– Вкусное, – сделала глоток. – Виноградное, с вишнёвым послевкусием.

– Бургундское, четырёхлетней выдержки, – Кэптен задержал взгляд на влажных алых губах соседки, которые она только что едва заметно облизнула, явив ему кончик розового языка. Опустил глаза на рисунки двух вариантов будущей вывески.

– Это слово что значит? – показал один из рисунков, выполненных в ботаническом стиле.

– Растение… Веро́ника*, – ответила Ника без энтузиазма. Как бы ей ни хотелось назвать кофейню своим именем, но слово в здешних краях никому ни о чём не скажет и никаких ассоциаций не вызовет. – Неприметный цветок, но по-своему красивый. Голубой… нежный. Лечебный.

– Что лечит? – серьёзно спросил Ван дер Меер.

– Рекомендуется пить настой высушенного растения при заболеваниях печени и почек. Улучшает аппетит и сон, – вспомнила, как читала о цветке в энциклопедии, когда интересовалась значением своего имени. О поносах и ревматизме умолчала. Хватит и этого, чтобы понять, что для названия кофейни имя не годится. – Кстати, есть такое женское имя.

Компаньон не отозвался. Наклонив голову к плечу, он рассматривал вариант второй вывески, оформленный замысловатым, но хорошо читаемым шрифтом. Буквы будто ветром уносило.

– Эта получше будет, – вынес он вердикт и намеренно пафосно произнёс: – «Ветер странствий». Правда, звучит как-то… странно и…

Ника не дала ему договорить – вспыхнула как спичка:

– Таверна «Старина Ханс» или «Мясо тут» звучит привлекательно, да? Или вот… «Буйный гусак». Красиво, правда?

– «Дикий гусь», – поправил Ван дер Меер с улыбкой.

– Какая разница! – горячилась Ника. По лицу разлился жар. Стало душно. – Суть одна. Или вот что за название «Дырявая кружка»? А «Бездонная бочка»? – Хмыкнула: – Харчевня «Три пескаря».

– У нас таких нет, – возразил мужчина, с интересом наблюдая за воинственно настроенной соседкой.

– В других местах есть, – уверенно парировала она. – Хорошо, предложи свой вариант.

Кэптен сосредоточенно уставился в её горящие глаза, пытаясь выудить из памяти что-нибудь подходящее. Как назло ничего путного на ум не шло.

Ника немного выждала, поиграла бровями и с усмешкой сказала:

– Что, нелегко дать название своему детищу? Как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Может, хочешь обозначить главного владельца? Кофейня «Адриан и Ко».

– Что за «Ко»? – насторожился он.

– Понимай как хочешь. Например, кормовой отсек, камера охлаждения, космический объект, – плела, что приходило на ум. Смеялась: – Когенерационное оборудование, Капитан Очевидность. Ещё?

– Не всё понятно… Смеёшься?

– Если серьёзно, то «Ко» означает «и компания». Говорит о том, что владелец заведения не один.

Ван дер Меер потёр чисто выбритый подбородок, засматриваясь на заразительно смеявшуюся соседку:

– Пусть будет «Ветер странствий».

Отложил рисунок в сторону, посерьёзнел. Сжав губы, достал из вороха бумаг обмерный план первого этажа и дизайн-проект интерьера, глянул на компаньонку сверху вниз и потряс бумагами:

– А теперь вернёмся вот к этому. Напомни мне, где ты обучалась чертёжному делу?

Ника внутренне подобралась. Взгляд Кэптена обещал не дружескую беседу в стиле «вопрос – ответ», а допрос с пристрастием.

–

* Тацца – широкая плоская чаша на высокой ножке. Её также можно увидеть на картинах малых голландцев: первая книга – 8 глава, 26 глава.

Глава 4

Девушка поднялась, отошла к окну и отвернулась. Кэптен прав. Женщина этого времени, не получившая специального образования, не сделает и половины того, что сделала Ника. Самое большее – смогла бы оформить вывеску. И то при условии, что брала уроки рисования у художника.

– Что-то не так? – коснулась она морщинистых листиков весеннего первоцвета.

– В том-то и дело, что всё слишком уж так, – отозвался Ван дер Меер глухим напряжённым голосом. – Кто тебе помогал? Матфейсен? Почему ты обратилась за помощью к нему, а не ко мне?

Ника повернулась:

– Не Матфейсен.

Сейчас она снова будет лгать. Это когда-нибудь закончится? Сама себя загнала в ловушку. Вздохнула:

– Я давно вынашивала эту идею, делилась ею с Якубусом. Он показывал, как следует правильно чертить план. Я оказалась способной ученицей, – улыбнулась робко. Хвалите себя, хвалите! Сам себя не похвалишь – кто ж тебя похвалит? – Может быть, займёмся делом? Не у одного тебя был долгий и трудный день.

Ван дер Меер потёр шею сзади и расправил плечи, будто стряхивая с них непомерную тяжесть:

– Не знал, что Якоб был сведущ в строительстве. Открыть похоронное бюро тоже была его задумка?

– Моя, – ответила Ника. – Не только мужчины способны фонтанировать идеями, приносящими прибыль.

Собрав посуду и поместив её на подоконник, она забрала из рук Адриана чертежи и села к столу. Избегала его взгляда, в то время как он пытался его поймать. Отодвинула эскизы вывески:

– С названием кофейни вопрос закрыт. Что дальше?

Кэптен придвинулся к компаньонке:

– Здесь вход в кофейню, – указал на место на плане. – Давай, ты по-быстрому пояснишь что где, а я по ходу уточню, если будет непонятно.

– Угу, защита проекта, – буркнула Ника себе под нос.

Говорила коротко, сухо, по делу, указывая карандашом на перегородки и места размещения мебели. Проворно отыскивала нужный эскиз и показывала, как будут выглядеть столы и диванчики, барная стойка и стулья к ней.

– Поскольку стол-стойка высокая, стул тоже должен быть высоким с подставкой для ног и небольшой спинкой.

– Стойка… – хмыкнул Ван дер Меер. – Зачем такая высокая?

– Продавец напитков не сидит на месте, всё время находится на ногах. Конечно, если посетителей много. Так удобнее их обслуживать и общаться с ними. И посетителям будет удобно как стоять, облокотившись на столешницу, так и сидеть. Вот ты много где был, посещал разные питейные заведения… Видел такое где-нибудь?

Мужчина задумчиво качнул головой и вскинул брови:

– По сути, высокая она не нужна. Люди сидят за столами, пьют, едят, разговаривают. Зачем стоять у прилавка?

Девушка не согласилась:

– Это необычно и привлечёт внимание. К тому же будет сподручно. Вот увидишь.

Действительно, когда и почему барная стойка стала высокой? Где-то Ника читала, что появились они в восемнадцатом веке в салунах на Диком Западе. В опасные моменты служили защитным барьером, за которым можно было спрятаться от летающих стульев, бутылок и шальных пуль оголтелых золотоискателей. Так или иначе, но барная стойка прижилась.

Ника заговорила дальше:

– Полки сзади у стены и витрина со стеклом… с ними понятно, – глянула на Кэптена. – Диванчики будут деревянные. На сиденье положим набитые конским волосом накладки в ярких сменных чехлах. Загрязнятся, поменяем чехлы, наденем вторую смену. На спинках тоже будут привязаны удобные накладки, – подсунула соответствующий эскиз.

Ждала возражений, но Ван дер Меер промолчал.

Ника складывала рисунки один на другой и комментировала:

– Ну, тут понятно, вешалки в зимнее время года… столики овальные или круглые, чтобы не цепляться за углы… привычные стулья…

Адриан стал сдержаннее, складка между бровями разгладилась, скулы порозовели. В глазах отражалось танцующее пламя свечей, придавая взгляду живую заинтересованность.

Видя в нём перемену, девушка вдохновилась. Незаметно для себя ухватилась за сиденье тяжёлого стула, прошлась его ножками по полу, подсев к мужчине ближе. Говорила уверенно, негромко:

– Завтра же составлю примерное меню. Когда кухню приведут в порядок, вместе с Хенни буду готовить различные блюда для пробы. А ты будешь приходить на дегустацию.

Ван дер Меер усмехнулся:

– Это обязательно? Пиво ты тоже будешь пробовать?

Ника наморщила нос:

– Доверюсь твоему вкусу. Предпочитаю горячий шоколад, кофе или хороший чай.

– Здесь что? – указал Кэптен на зоны с фальш-перегородками.

– Уединённые уголки для романтических встреч, – еле дыша, тихо сказала Ника. В горле пересохло.

Они посмотрели один на другого. Их раскрасневшиеся лица были настолько близко, что чувствовался исходивший от них жар.

Увидев, как Адриан вскинул голову и, качнувшись на сиденье стула, собрался сказать что-то нелестное, поспешила громче дополнить:

– Также для деловых переговоров или встреч с друзьями. Перегородками послужат высокие растения, – прочистила горло покашливанием.

– А высокие растения доставит госпожа Матфейсен, – мужчина глянул на Нику в упор, да так, что у неё зашлось сердце. Зашлось не от страха или неловкости, а от удивления и непривычного приятного чувства – смеси восторга и недоверия. Неужели Кэптен ревнует? Не может быть!

Она выпрямилась и чуть отстранилась:

– К твоему сведению, кофейня должна вызывать приятные воспоминания, чтобы в неё хотелось прийти снова. В ней должно быть хорошо, уютно и спокойно. Состояние покоя и радости как раз и дадут цветы.

– И пиво, – Ван дер Меер улыбнулся, откинулся на спинку стула, вытянул больную ногу под стол и забарабанил пальцами по столешнице. – Слышал, что у госпожи Матфейсен самые дорогие цветы в городе. У нашего садовника можно купить дешевле.

– У неё редкие сорта растений, что немаловажно, – подчеркнула Ника. – Алан пообещал, что его мать продаст мне партию цветов с хорошей скидкой.

– Ну… если Алан пообещал… – Адриан криво ухмыльнулся и потянулся к кувшину.

Налил вина обоим. Смерив компаньонку нечитаемым взором, молча опустошил чашку.

Выпив вино залпом, девушка машинально облизала губы. Пристально всматривалась в мужчину. Его едкий насмешливый голос задел.

– Почему ты отзываешься о Матфейсене в подобном тоне? – спросила с вызовом.

На её вопрос ответили вопросом:

– Госпожа Маргрит знает, что вы встречаетесь?

– Мы не встречаемся, – запротестовала Ника. – Он заходит по-дружески, интересуется делами, предлагает посильную помощь. Что в этом плохого?

Помнила, что госпожа Матфейсен подыскивает для сына богатую невесту. Но какое отношение имеет к этому Ника? Она же не собирается выходить замуж за Алана!

Её не услышали:

– Тебе не следует принимать его в доме без дозволения матери.

– Почему? Что случится, если мы вместе выпьем чаю и просто поговорим? Алан из хорошей семьи, учтивый, всесторонне развитый, интересный собеседник… – хотела добавить «не связан брачными узами», но не стала.

– Здесь что за дыра в стене? – нетерпеливо и чуть грубовато перебил её Адриан, сев ровно и судорожно вздохнув.

– Не дыра, а выход из кухни к барной стойке, – ответила Ника недовольно. Успокаивала вдруг учащённо забившееся сердце, выравнивала дыхание. – Не знаю, что предпочесть: либо сделать в стене проём для двери, либо ограничиться раздаточным окном с широкой столешницей. Чтобы не бегать по кругу вот отсюда… сюда, – прочертила карандашом извилистый путь из кухни в зал кофейни.

– Сделаем половинчатую дверь*, – уверенно сказал Ван дер Меер и Ника удивилась, почему сама не додумалась до этого?

Кэптен устало потёр переносицу:

– Здесь что?

– Эту кладовую я переделаю за свой счёт, – девушка опустила глаза и покраснела. Попыталась вытащить из-под руки мужчины чертёж, по которому вопросов уже не осталось.

Ван дер Меер прижал лист ладонью к столу сильнее:

– Что в ней будет?

– Это не имеет отношение к кофейне, – вырывала чертёж Ника.

– Мне интересно, – настаивал Адриан, удерживая бумагу обеими руками. – Ты… с Якубусом… всего столько придумала необычного. Глядишь, и для меня ваша задумка окажется полезной.

– Ладно, – уступила девушка. – Я собираюсь кладовую переоборудовать под санузел.

– Под… что? – подался к ней мужчина, прислушиваясь к тихому голосу.

– Здесь будет рукомойник, здесь ванна, – кончиком карандаша Ника показывала соответствующие отметки на плане, – металлическая печь с трубой, краном и ёмкостью для воды. Греть воду до нужной температуры будем дровами. Затем нальём её в ванну, и можно будет мыться. Тепло, уединённо и… – замолчала, мысленно закончив: «обалденно приятно». Мечтательно вздохнула.

– И?.. – выжидал Ван дер Меер, не спуская насмешливых глаз с покрасневшей до корней волос компаньонки. Словно читал её мысли.

– И всё будет отделано голубой кафельной плиткой, вот!

– Ты не это хотела сказать.

– А сказала это.

Засуетилась, выискивая среди вороха бумаг черновик договора. Прислушалась к бою часов на главных воротах города. Двенадцати ещё нет, но всё равно засиделись. Пора закругляться.

***

Адриан встал, прошёл к окну. Взболтал остатки вина в кувшине. В этот раз он обделил компаньонку, налив ей горячительного меньше обычного.

Ника предпочла не заметить. Безобидное на первый взгляд вино ударило не только в голову, но и по ногам. Тянуло сесть, расслабиться, закрыть глаза. Голова стала невесомой, пустой, слегка кружилась.

– Вот он, – добралась девушка до черновика договора.

Пока мужчина читал, не мешала, молчала, сидела тихо как мышка. Взгляд задержался на его руке с листом, перебрался на расшитые узором петлицы и расстёгнутые серебряные пуговицы на полукафтане, пересчитал их, поднялся к белоснежному кружевному воротнику, любовно огладил широкие плечи, шею, выбритый подбородок и… не посмел подняться выше.

Ника опустила глаза на тарелку с остатками орехов и сухофруктов. Слушала мягкий убаюкивающий шум в своей голове, не в силах отогнать навязчивые мысли. Вот бы прижаться к Кэптену, вдыхать его запах, положить голову на его плечо… лучше на грудь… и чтобы он обнял… крепко-крепко… и поцеловал. Вот бы…

– Дремлешь? – оборвал её мысли голос Ван дер Меера.

Девушка встрепенулась и с протяжным вздохом:

– Нет, – потёрла глаза.

– Не спрашивала у матери, какую плату станет она взимать за аренду первого этажа?

– Не спрашивала. Может, никакую.

– Не соглашусь, и тебе не советую. Потом она долю с прибыли в процентах стребует.

– Разве такое возможно? Мать всё же, – усомнилась Ника, тут же вспомнив, как госпожа Маргрит с лёгкостью вызвалась пойти к Адриану и отравить его. И за банкира выдавала дочь замуж, не считаясь с её желанием, руководствуясь исключительно личной выгодой.

– Лучше сразу всё обговорить. Если ты хочешь поступить иначе, то я пропишу в договоре только свою часть платы.

По спине Ники пробежал холодный озноб: Кэптен не доверял госпоже Маргрит. И тут он прав. Нельзя смешивать бизнес и семейные отношения, которые назвать доверительными, здоровыми и крепкими не поворачивался язык.

Ван дер Меер встал и принялся сворачивать бумаги в трубку:

– Заберу с собой. Завтра посмотрю ещё раз и подумаю, у кого заказать мебель.

– Также с тебя примерный расчёт стоимости строительных работ. Если отдельно посчитаешь, во что мне обойдётся обустройство тёплой ванной комнаты, буду тебе благодарна.

– Что ещё? – спросил он, не глядя на компаньонку.

– Закупка продуктов.

– Обговорим после, – отложил рисунки вывески.

– Ты вычеркнул пометку с приготовлением блюд навынос. Мама с ребёнком с удовольствием купит полюбившуюся выпечку, чтобы побаловать себя вкусненьким дома.

– Не столь важно. После обсудим, – отмахнулся мужчина.

– Освещение.

– А что не так с освещением? – застыл он в недоумении. – Ты же не собираешься торговать по ночам?

– Осенью и зимой рано темнеет. Сейчас тоже. На столах поставим не подсвечники со свечами, а фонарики. Я это имела в виду.

– Давай поговорим об этом после, – заторопился Адриан, шурша бумагами.

– Хорошо, – согласилась Ника, жалея, что час расставания неумолимо приближается. – Останутся мелочи, которые мы обсудим в процессе ремонта и обустройства кофейни.