Текст книги "Нежное создание 2 (СИ)"

Автор книги: Жанна Штиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

Глава 34

На удивление, в кухне было спокойно и тихо – ни суеты, ни споров, ни лишних людей. Справлялись своими силами.

София и Тёкла раскладывали по блюдам остывшие бутерброды с различными начинками и еле слышно переговаривались.

Лина вытирала вымытую посуду и бесшумно, с преувеличенной осторожностью составляла её на разделочный стол.

Гуго наливал в графины вино.

Хенни сидела за столом у окна, с аппетитом ела рисовую кашу с изюмом, сдобренную большим куском сливочного масла, и запивала молоком.

Ни на кого не глядя, Ника направилась к ней. Сев напротив, уставилась в окно. Подушечками пальцев поглаживала распухшие губы.

Чувствовала себя странно. Поцелуй растревожил. У него было не такое послевкусие, как после поцелуя с Кэптеном. Он был неудержимым, властным, требовательным, искушающим. Поцелуй опытного мужчины, который знает, чего хочет от понравившейся женщины.

«Я ему понравилась? – удивилась Ника внезапно пришедшей мысли. – Я?! Ему?! Он же старый! Руз на два года старше его дочери».

– Кто? – долетел до неё тихий голос Хенни.

Ника поняла, что произнесла последние слова вслух.

– Кто… старый? – повторила служанка заговорщицким тоном, вытирая рот полотенцем, подаваясь к молодой хозяйке.

Глаза Хенни подозрительно блестели; лицо покраснело. Видно, она от души помянула упокоившуюся любимую старую хозяйку.

– Так, никто, – Ника смотрела на пухлые губы служанки, ямочку на подбородке, нос уточкой, припухшие веки с короткими белёсыми ресницами.

– Кашу есть будете? – Хенни доедала рис, царапая ложкой по дну глиняной миски. – До чего вкусная, – облизала ложку.

– Давай, – не отказалась девушка.

После рукоприкладства проснулся аппетит. Да и продезинфицировать рот не помешает. От пережитого стресса по спине пробежала дрожь, пробрал запоздалый озноб – ногам стало холодно, руки озябли.

– Вина мне налей. Красного, – кивнула Ника на стол, уставленный кувшинами с пивом и вином.

Хенни метнулась к Гуго, нелюбезно бросила ему:

– Подвинься, – выбрала небольшой графин и прихватила высокий бокал.

– А что это с вами приключилось? – всматривалась в лицо хозяйки, отпившей из бокала. Остановив взор на её губах, выпятила свои: – Я бы подумала, что вы с кем-то… – красноречиво причмокнула.

Ника вздохнула:

– Есть с кем? – принялась есть кашу, осторожно осматриваясь, не слушает ли их прислуга.

Занятые делами, слуги к их разговору не прислушивались.

– Неужто с господином Ван дер Ваалом? – прошептала Хенни, оглядываясь на дверь. Её глаза увеличились как минимум вдвое. – Они два раза справлялись о вас, искали.

– Он мне в отцы годится, – пряча глаза, ответила Ника.

– Пф-ф, – закатила глаза служанка, повторяя манеру хозяйки. – Не стану поминать о господине банкире.

– Вот и не надо. Кстати, я думала, что он приедет на похороны.

– Может, он тоже преставился?

– Может и преставился, – на миг задумалась Ника. – Пожалуйста, подай мне мою чашку.

– Которая синяя? – Хенни бросилась к буфету. – Вам чаю налить горячего или холодного?

– Холодного.

Охлаждённый чай с лимоном и мятой полюбился почти всем посетителям кофейни. В день открытия его было продано особенно много.

Служанка вернулась на своё место.

– Господин Ван дер Ваал мужчина видный, – вздохнула мечтательно. – Красивый, богатый. Вдовец, – подчеркнула особо. – Возьмёт вас в жёны и заберёт в Делфт, – ждала, что ответит госпожа.

Та молчала и ела.

Хенни вздохнула:

– Никогда не была в Делфте, – подняла бровки, наморщив лоб, не спуская глаз с воспалённых губ госпожи.

Ника отпила немного вина, аккуратно облизала губы. Ела и молчала.

Хенни вздохнула снова – громче, протяжнее:

– Нигде дальше Зволле не была. В Делфте, поди, красиво.

– Издалека заходишь, – усмехнулась Ника, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться в голос. От выпитого вина она согрелась, на щеках проступил лёгкий румянец, настроение улучшилось. – Уехала бы со мной, если бы пришлось?

– Так это правда, что вы с господином главой?..

– Много говоришь, – оборвала её девушка.

От пронзительного въедливого взора хозяйки Хенни поперхнулась и закашлялась, а Ника невзначай подумала, что при таком раскладе она станет Виллемине мачехой, а Ван дер Мееру… тёщей? А когда мелкая зараза родит, то госпожа Руз Ван дер Ваал станет бабушкой.

«Славно выйдет», – улыбнулась кисло.

– Господин Ван дер Ваал не здесь? – услышала она до боли знакомый голос, прозвучавший как гром среди ясного неба.

В дверном проёме стоял Кэптен, смотрел на неё и хмурился:

– Его спрашивает Виллемина.

«Угу, Виллемина, значит. Не госпожа Виллемина, а просто Виллемина, – царапнуло по сердцу ржавой иглой ревности. – Хотя, какая она госпожа – безродная… мелкая… зараза. И ты, Кэптен, у неё на побегушках». Не отрываясь от еды, неприязненно проговорила:

– Почему он должен быть здесь?

– Разве вы не вместе выходили? – прилетело в ответ недовольное.

Бросив на мужчину красноречивый взгляд: «Какое тебе дело?», Ника ответила:

– Посмотри во дворе. Господин ювелир интересовался вторым выходом.

– Зачем ему второй выход? – не к месту задала вопрос Хенни, неловко качнувшись на стуле, хватаясь за край столешницы.

– Понятия не имею, – протянула Ника, делая очередной глоток вина.

Адриан не уходил, с подозрением всматриваясь в компаньонку.

– Ещё есть вопросы? – посмотрела она на него с вызовом. Закралось подозрение, что Кэптен слышал последнюю часть её разговора с Хенни.

Он не ответил. Громко стуча тростью по плиткам пола, неспешно вышел.

Ника поморщилась – хромать в последние дни мужчина стал сильнее.

**

Не успел Ван дер Меер выйти, как в кухню вошла тётушка Филиппина. Она неспешно подошла к столу и заняла место вскочившей Хенни.

Придирчиво осмотрев, что ест и пьёт племянница, со вздохом сказала:

– Дочка, у меня все спрашивают, будет ли завтра работать кофейня?

Ника не ответила. Как загипнотизированная смотрела на маленькое опахало из чёрных страусиных перьев, которым тётя неторопливо обмахивалась.

Помнила, как не мешала ей выбирать, что той приглянётся из вещей упокоившейся госпожи Маргрит. Лишь отметила, что понравилось ей до неприличия многое: чепцы, ночные рубашки, юбки, просторные жакеты и платья, чёрный бархатный халат с меховой опушкой. Тётя не побрезговала перебрать пять дюжин поношенных чулок, десяток заметно тесных туфель со всевозможными украшениями и три пары ботинок с серебряными пряжками. Долго перебирала шляпы, которые оказались ей не в пору.

– Почему вы позволяете ей копаться в вещах госпожи Маргрит? – недоумевала Хенни, багровея от негодования. – А меха и шали вы ей тоже позволите забрать? Они вон каких денег стоят. Да и вам сгодятся.

– Пусть забирает что хочет, – отмахивалась Ника. – Быстрее уедет, когда делить станет нечего.

Не докладывая хозяйке, Хенни улучила момент и прибрала с глаз вещи, какие сочла нужными.

Однако у тётушки Филиппины оказалась на редкость хорошая память.

– Руз, дочка, не могу отыскать шаль кашмирскую, какую Лукас привёз Маргрит из Парижа. Не знаешь, где лежит?

– Не знаю, – покосилась она на Хенни, как ни в чём не бывало стоявшую у открытого сундука, помогавшую женщине складывать вещи в дорожный короб.

– И накидку с мехом горностая не вижу. А ведь ещё три зимы назад видела на ней.

– Бабочки-шерстоеды завелись, – поспешила сообщить Хенни. – Как есть весь мех начисто проплешинами состригли. Много чего пришлось снести в церковь, раздать нуждающимся.

– Что ж ты не доглядела, негодница? – тётя затрясла жакетом с опушкой. – Так и я привезу шерстоедов домой, мои меха изведут подчистую. Шаль кашмирскую тоже объели? И другую, из Ост-Индии с дивным рисунком.

– Объели, не подавились, – хмыкнула Хенни, состроив кислую мину.

Тётушка Филиппина методично, без спешки открывала сундуки и шкафы, выдвигала ящики комодов, доставала, рассматривала и откладывала вещь за вещью. При этом вытирала покрасневший нос, сморкалась, слезливо приговаривала: «На добрую память о любимой сестре Маргрит, пусть земля ей будет пухом».

Отбросив воспоминания, Ника перевела глаза с опахала на лоснящееся от пота лицо тёти.

Та громко вздохнула:

– Горе горем, а кофейня на то и открывалась, чтобы работать. Непомерные долги кто станет отдавать?

– Долг Ван дер Мееру за организацию похорон можно отдать уже завтра, – подсказала девушка. – Не считали, сколько господа пожертвовали денежной помощи?

Тётушка Филиппина бросила взор на открытую дверь в кухню, на занятую прислугу и подалась к племяннице.

– Ван дер Мееру не к спеху, подождёт, – сказала тихо. – Золото и серебро пойдут тебе на приданое, дочка, – сложила веер, о чём-то сосредоточенно думая. – Госпожа Шрайнемакерс взялась похлопотать о твоём будущем.

Мысленно ответив тёте: «Не дождётесь», Ника потёрла висок:

– Пожалуйста, не сейчас. Давайте вернёмся к этому вопросу через год.

Женщина коснулась опахалом подбородка:

– Ты нуждаешься в защите и заботе не иначе как сейчас, а не через год. За тобой нужен догляд, а я не могу пребывать у тебя более двух недель. Меня ждут дома.

– Не тратьте время впустую, уезжайте. Я справлюсь.

Тётушка Филиппина пропустила слова племянницы мимо ушей:

– Сдаётся мне, что ты приглянулась господину Ван дер Ваалу, дочка, – в глазах промелькнуло радостное оживление.

– Вам показалось, – несмотря на неприятное покалывание в груди и участившееся сердцебиение, Ника выглядела спокойной.

– О чём вы говорили? – тётя понизила голос до шёпота. – Я видела, как господин Ван дер Ваал устремился за тобой. Вы не повздорили?

– Он спросил, где находится второй выход.

– Зачем ему сподобился второй выход? – отпрянула женщина, в удивлении подняв брови.

– Я не спрашивала. Показала где дверь и всё.

– Всё? – тётя недоверчиво изучала лицо племянницы. Остановив взор на её губах, облизнула свои.

– Всё, – пробурчала Ника, заслоняя рот чашкой. – Оставьте свои мечты при себе. В ближайшие годы я не собираюсь выходить замуж.

У женщины вытянулось лицо.

– Руз, дочка, ты не поняла, о ком я веду речь? Это же господин Ван дер Ваал, – произнесла с благоговением.

– Я знаю, кто такой господин Ван дер Ваал, – девушка отвернулась к окну. – Мне всё равно, будь он хоть сам Папа Римский.

Тётушка Филиппина тяжело вздохнула и перекрестилась:

– Господь с тобой, дочка. Двадцать годков будет через месяц, а до чего речи ведёшь неразумные. – Встала: – Значит, буду всем говорить, что завтра кофейня откроется с полудня.

Ника согласилась: с полудня, так с полудня. Хотелось хотя бы немного отоспаться.

Тётя смерила её оценивающим взором и упрямо добавила:

– Завтра к вечеру позову портниху. Следует сшить тебе новое платье. Иссиня-чёрное будет в самый раз, – и вышла из кухни.

«Не отстанет», – подумала Ника с неприязнью. Такая же упёртая, как и госпожа Маргрит.

Глава 35

«Совесть у людей есть?» – сокрушалась Ника, не имея ни малейшей возможности присесть. Такого наплыва посетителей в кофейню на следующий день после похорон госпожи Маргрит она не ожидала. Хоть они с Хенни и подготовились к продаже, но, как оказалось, недостаточно.

Служанка не паниковала, как в день открытия, однако всякий раз передавая хозяйке готовые заказы, недовольно ворчала:

– Снова всё сожрут подчистую как те древоеды. И куда в господ столько еды влазит?

– Не гундось, – морщилась Ника, глядя на красное лицо Хенни, не понимая, при чём тут короеды.

Уточнять не стала. Подушечками пальцев потирала болезненно ноющие виски:

– Скоро конец рабочего дня. Чем больше будет выручка, тем большую премию ты получишь. Скажи Тёкле, пусть отварит пятьдесят яиц. Нафаршируем их начинкой и предложим новинку господам.

– Снова что-то придумали, – пробурчала Хенни, подавая две менажницы с закуской. – Что за начинка будет?

– Желток и натёртый сыр разотрём с маслом и каплей сметаны, скатаем шарик, положим его на половинку яйца, сверху – кусочек сельди, специи, зелень. Завтра попробуем приготовить хачапури и пиццу.

– Какую птицу? – не расслышала служанка. Тут же отвлеклась, указывая хозяйке за её спину: – Никак, по вашу душу пожаловали. Вас высматривают.

У шкафа-витрины стоял Ренье ван дер Ваал. Заложив руки за спину и сцепив их в замок, покачиваясь с пятки на носок, с преувеличенным вниманием изучал ценники, будто для него ничего важнее в жизни не существовало.

Ника забрала заказ и вернулась за барную стойку. Глянув на мужчину, не почувствовала к нему неприязни. За сутки остыла, отошла, посмотрела на ситуацию другими глазами и нашла поведению нувориша, да и своему, оправдание. Всплеск необузданных эмоций обоих списала на похороны, усталость, раздражение, недопонимание, сиюминутный порыв, который не удалось сдержать и который привёл к конфликту.

Не думала, что после случившегося увидит Ван дер Ваала вновь.

Виллемина наведалась в кофейню с братом и дуэньей сразу же после открытия. Выпила чашку горячего шоколада и сидела с безучастным видом, часто поглядывая на входную дверь. Кого ждала, догадаться не трудно.

Её брат пил чай, ел сырники и медовик, рассматривал обстановку кофейни. Постоянно дёргал сестру, указывая то на вазы, то на шкаф-витрину, то на светильник над барной стойкой. Ёрзал на диванных накладках, задевая дуэнью, толкая её под руку, пока та не пролила чай на подол своего платья. Не выдержав, женщина строго свела брови и одёрнула непоседу. Собрала накладки и сдвинула себе за спину.

Ника украдкой наблюдала за небесным созданием, в душе радуясь, что та не дождётся Ван дер Меера. Он зайдёт сразу после службы или позднее, когда настанет время отдыха для мужчин и благопристойным девицам на выданье вход в кофейню будет закрыт.

Вот и господин Ван дер Ваал явился ближе к вечеру. Выждав, когда хозяйка кофейни осталась за стойкой одна, подошёл к ней.

В ожидании заказа девушка посмотрела на него.

Ответив ей прямым взором, мужчина без тени смущения произнёс:

– Госпожа Руз, чем я могу заслужить ваше прощение за вчерашнее? Не могу понять, что на меня нашло. Не иначе как помутнение рассудка, – потёр щёку, перемещая глаза на полки с чаем.

– Я не сержусь на вас, – сухо ответила Ника, невольно сжав ладонь в кулак, признавая, что сама виновата в случившемся. Не поддержи она разговор с Ван дер Ваалом о картинах, ничего не произошло бы. – Что-нибудь будете заказывать?

– Всё же я чувствую себя крайне неловко перед вами, – мужчина не сводил беспокойного взора с девушки. – Не учёл вашего состояния, забылся. В знак примирения позвольте поднести вам… – он достал из кармана чёрный бархатный мешочек и положил на стойку, – сущий пустяк. К вашим глазам подойдёт великолепно.

Ника бросила взгляд в зал. В кофейне было шумно – господа, преимущественно мужчины, отдыхали. В VIP-зоне обедали и тихо переговаривались две немолодые семейные пары в дорожных костюмах. Женщины ели и пили мало. Их спутники, наоборот, ни в чём себе не отказывали.

«Не местные, в городе проездом», – безошибочно определила девушка.

Незадолго до прихода ювелира, пожаловала портниха. Заручившись согласием племянницы на шитьё платья, полностью доверившись её вкусу, довольная тётушка Филиппина забрала Лину, и они ушли в один из номеров, который заняла тётя на время пребывания.

Если кто-нибудь и наблюдал за хозяйкой и её гостем, то не слишком явно. Ван дер Ваал знал, когда следует прийти, чтобы его имя не послужило предметом сплетен на ближайшие несколько недель.

– Не утруждайтесь, – отвела Ника глаза от мешочка. – Вам пива и?.. – смотрела на мужчину с ожиданием.

Он пододвинул мешочек к краю столешницы:

– Госпожа Руз, будьте столь любезны принять дар… безделицу. Только при таком условии я уверую, что вы не держите на меня зла.

– Безделица? – осторожно переспросила Ника, взяв мешочек. Однажды она получила в дар от банкира «сущий пустяк» в виде золотых часов-луковицы.

Если безделица в самом деле является таковой, пожалуй, в знак примирения принять её можно. Нувориш виноват? Виноват. Хочет загладить свою вину? Пусть загладит. Враг в лице обиженного главы гильдии ювелиров ей не нужен. Кто знает, насколько он злопамятен и сколь далеко простираются его связи. Друзьями им не быть, но наладить отношения не помешает.

Убрав мешочек на нижний уровень барной стойки, девушка растянула на нём шнурок. Когда на ладонь выпала золотая брошь с крупным голубым камнем, Ника задержала дыхание.

– Вы сказали безделица? Это же… – с трудом вытолкнула из лёгких воздух. – Я не могу принять… это, – задрожавшие пальцы путались в шнурке; ювелирное украшение норовило выпасть.

– Госпожа Руз, я очень виноват перед вами. К тому же смею сызнова просить вас продать мне ваши картины. Стыдно признаться, но… – Ван дер Ваал понизил голос и подался к девушке, – я всю ночь не спал, сгорая со стыда. Проявите ко мне сочувствие, – умильно смотря на неё, виновато улыбнулся. – Если пожелаете, можем произвести обмен картин на брошь.

– Неравноценный обмен получится, – смутилась Ника.

Отметила, что улыбка мужчине к лицу. Справившись со шнурком на мешочке, положила его перед дарителем:

– Обменять брошь с сапфиром на две доски? К тому же…

– Только не говорите, что картины не продаются, – перебил её ювелир. – Желаете, чтобы я вымаливал прощение, стоя перед вами на коленях? Сейчас и встану, – произнёс поспешно, глядя на вошедшего в зал посетителя.

Девушка представила действо во всех красках. Такое шоу уж точно мимо внимания присутствующих не пройдёт. Больше уговаривать её не пришлось.

– Хорошо, меняемся, – убрала мешочек в денежный ящик под столешницей. – За картинами можете прислать либо сегодня сразу же после закрытия кофейни, либо завтра рано утром.

Ван дер Ваал шумно с облегчением выдохнул и сдержанно улыбнулся:

– Понимаю.

– Вам пива и?.. – напомнила девушка, отвечая на приветствие посетителя. – Угощение за счёт заведения. Возражения не принимаются.

Нувориш сделал заказ и сел напротив барной стойки за освободившийся столик. Неторопливо пил пиво, ел и, часто поглядывая то на хозяйку кофейни, то на картины, делал наброски в небольшой книжице.

Под его неусыпным вниманием Ника чувствовала себя неуютно. Покалывание его взгляда ощущала то на лице, то на плечах, груди, руках. Мысленно выгоняла мужчину из кофейни: «Хватит хомячить, уходи. Получил, что хотел и проваливай домой. Топай к дочурке и сыночку». Только сила её мысли, направленная на погружённого в творчество ювелира, всякий раз разбивалась о его невозмутимое спокойствие.

Вспомнив, в чей дом уйдёт Ван дер Ваал и кто его сосед, сердилась ещё больше. Стало интересно, какую комнату заняла мелкая зараза и виден ли из окна двор Ван дер Меера.

Кэптен пришёл с крепким рослым молодым мужчиной. Пришёл раньше обычного.

На ходу здороваясь с посетителями, он подошёл к компаньонке.

– Это Бен Лаппер, – представил своего спутника. – Будет работать вечерами вместо тебя.

Заметив Ренье Ван дер Ваала, кивнул, здороваясь. Сообщил Нике:

– Завтра поутру придёт Дебора ван Беркхоут.

– Дебора? – имя девушке показалось знакомым.

– Она уже приходила, – напомнил Адриан.

– И больше не появилась, – вспомнила Ника женщину лет сорока в траурном платье, которая её заинтересовала.

– На то были причины. Дело решено.

Девушка обрадовалась новости. Не верилось, что в скором времени можно будет больше отдыхать и заниматься любимым делом. В записной книжке госпожи Маргрит значились керамические изделия, которые Ника обязана изготовить. Помнила и об обещании подарить маленькой Амалии лягушку-копилку. Но объявление, повешенное в обед, пока снимать не станет. Один раз Дебора не пришла, может не прийти повторно.

– Есть будешь? – спросила у Кэптена.

– Нет. Моя экономка обижается, что я не ем дома. Так что… Расскажи и покажи Бену, что делать. Он сметливый, – похлопал мужчину по плечу и подсел к Ван дер Ваалу.

О чём они говорили, девушка не прислушивалась. Полностью переключившись на введение в курс новенького, параллельно обслуживала посетителей.

Отвлеклась она лишь тогда, когда к стойке подошёл нувориш. Поблагодарив её за вкусную еду, он с улыбкой напомнил:

– Сегодня после закрытия кофейни.

Ника утвердительно кивнула.

Заметив, как приостановился и резко обернулся Ван дер Меер, собравшийся уйти с новым соседом, с улыбкой добавила:

– Буду ждать.

От недоумённого, растерянного взора Кэптена Ника испытала невероятное удовольствие. Более не глядя в его сторону, продолжила разговор с Беном.

**

Как и сказал Ван дер Меер, его протеже Бен Лаппер оказался не только смышлёным малым, а и расторопным. К концу рабочего дня он полностью подменил Нику. Ошибся лишь раз, неправильно дав сдачу. Причём ошибся в свою пользу.

Девушка не стала делать ему замечание при покупателе, но после его ухода предупредила, чтобы тот был внимательнее. Особо подчеркнула, что кофейня должна быть лучшей в городе по всем показателям. Обсчётам, недовесам и хамскому поведению обслуживающего персонала в ней не место.

Спустя час после закрытия заведения Тёкла заканчивала вытирать посуду, София домывала пол в коридоре, а тётушка Филиппина, недовольная появлением в кофейне нового продавца-мужчины, отказалась подсчитать выручку. Сославшись на сильные боли в спине и ногах, она готовилась лечь спать раньше. Ей прислуживала Лина.

Ника задержалась в кухне – составляла меню на завтра. Листала толстую тетрадь с рецептами, отыскивая пиццу и хачапури. Щурила глаза:

– Ни черта не видно. Свечи зажги, – адресовала просьбу Хенни, ставившую опару для теста. – Пицца, пицца… – шептала сосредоточенно. – Без помидоров и томатного соуса.

Служанка вздохнула:

– Если желаете сменить цыплят и домашнюю утку на иную птицу, то на рынке есть куропатки и кулики, а за дюжину дроздов просят…

– Что? Дрозды? – Ника с изумлением уставилась на Хенни.

– Ну да, дрозды. За дюжину просят…

– Певчие дрозды? – голос осип.

В пересохшем горле застряло, готовое сорваться с языка: «Мёртвые?»

«Чему ты удивляешься?» – одёрнула себя девушка. Разумеется, дрозды, щеглы, свиристели и иная певчая птица. Её в это время ели повсеместно.

Ника никогда не задумывалась, что в меню голландцев, да и не у них одних, присутствовала не только домашняя птица, а и лесная, и водоплавающая – вся, до которой могла дотянуться безжалостная рука охотника.

Помнила, что малые голландцы писали охотничьи натюрморты с битой птицей. Но виденное проходило мимо сознания, отмечая лишь натуралистичность и мастерство художника, воспевающего изобилие живого мира. Поражало многообразие охотничьих трофеев, тонко выписанные шерсть животных и оперение мёртвых птиц, а также предметы для охоты – силки, клетки, ножи, свистульки и манки – цепкие лапы смерти.

– Ваш покойный брат любили перепелов, вы же помните, – продолжая готовить опару, Хенни заглянула в глаза хозяйки. – А госпожа Маргрит предпочитали куропатку. Мясо у неё сладкое. Вы…

– Достаточно, – остановила Ника служанку, не желая знать, какую птицу любила есть Руз. – Я сказала пи-ц-ца, – произнесла слово протяжно, по слогам. – Итальянское блюдо, лепёшка с уложенной сверху начинкой. Ни с какой дикой птицей ничего общего не имеет, если, разумеется, не брать в расчёт мясную начинку. Готовится проще некуда.

Отыскав нужный рецепт, она перечислила ингредиенты:

– Ветчина, сыр, оливки, зелень, грибы, если есть, – и в двух словах описала основные этапы приготовления.

В заключение сказала:

– Можно приготовить с рыбной начинкой или с мясом курицы, утки, копчёностями с добавлением лука или чеснока. Хороша будет и с овощной начинкой. Вариантов тьма. Подаётся на круглой тарелке, горячая, разрезанная на части, с подтаявшим тягучим сыром. М-м, пальчики оближешь, – поцеловала сложенные горстью подушечки пальцев.

– И впрямь просто, – удивилась Хенни, сглотнув слюну и глянув на свои измазанные в муке руки. – Непременно будет вкусно. А то первое, что вы сказали… как его?..

– Хачапури?

– Госпожа Руз, к вам пришли, – в кухню вошла Лина. – А я ухожу. Госпожа Филиппина меня отпустили.

В дверном проёме стоял Ренье Ван дер Ваал – импозантный и улыбчивый.